События

Глава 1

Как просил, с самого начала

За одиннадцать лет до событий в гараже я жил в пригороде – в Грейсе, городке, который находился в тридцати двух километрах от Лондона. Город тихий, народу не шибко много на улицах. Домик у нас был двухэтажный, с лужайкой. Перед домом стоял почтовый ящик с надписью «Кинг» – это фамилия моей семьи.

Хоть дом снаружи и выглядел неплохо, но внутри был ужасен. Обои на пару со штукатуркой отрывались и осыпались, трубы нужно было заменить лет десть назад, особенно газовые, крыша протекала, доски гнили. В детстве я этого не понимал, думал, что все нормально и делать с этим ничего не надо. Скорее всего, никогда не видел лучших условий, и просто не с чем было сравнить.

В семье нас было четверо. Мы ничем не отличалась от других семей в этом городе. Мой отец Брюс и мама Молли воспитывали меня и сестру Кейт.

Отец работал охранником в местном магазине. Работа у него была паршивой, платили мало, не уважали. В его магазине даже не было камер, а работал он один, и если в самом дальнем углу кто-то положит себе за пазуху маленькую банку шпрот и потом этой банки не досчитаются, то все, прощай, премия. И нередко воровали работники магазина, но отцу никто не верил.

Мама работала кассиром на заправке, которая находилась перед выездом из города. Посетителей было мало, ее частенько грабили местные хулиганы, не раз пытались устроить поджог. Везде несправедливость и грабеж.

Сестра любила крутить в руках свои русые волосы. Больше ничем полезным она не занималась. Была очень стройна. Старше меня на пару минут, но мы были совсем непохожи друг на друга – двойняшки, а не близнецы. Ее глаза – это натуральное воплощение наглости. Хотя она и не очень своей наглостью пользовалась. Я люблю свою сестру. У меня хорошая сестра. Возможно, даже лучше, чем я сам. Не могу объяснить почему, но уже тогда я понимал, точнее, чувствовал, что она будет хорошим человеком – или будет таковым казаться.

Тех денег, которые мои родители вместе зарабатывали, хватало на выживание, но не на жизнь. Хотя было не с чем сравнивать, и нам с Кейт казалось, что все нормально, так и должно быть. Но это продолжалось до тех пор, пока мы не пошли в школу и не встретились с другими детьми.

Страх от первого класса нарастал постепенно, так сказать, по ходу действия. Как только мы начали сближаться с одноклассниками, мы поняли, что нас не примут и нам будет очень тяжело. Теперь было видно, что материальное состояние нашей семьи ниже среднего. Кейт-то еще была с портфелем, а я пришел первый раз с пакетом. Тогда всем стало ясно, что не так.

У меня складывалось впечатление, что все ребята были знакомы друг с другом еще с раннего возраста, лет с пяти, что ли. Они обсуждали свои темы, а мы их шутки не понимали.

Кейт еще не трогали. А вот мне досталось от ровесников сполна. Буквально за пару перемен они напридумывали херову тучу тупых оскорблений по поводу моего пакета. Если бы я был постарше в тот момент, то знал бы, что ответить. Но мне было семь, и ничего лучше, чем молча терпеть все, мне на ум не пришло. Ведь как-то раз по телевизору я услышал фразу: «Чтобы хулиганы от вас отстали, просто не обращайте на них внимания». Сраный ящик. Это была моя первая ошибка в жизни сразу после пакета. Лучше бы вообще без него пришел, сказал бы, что все потерял, или отшутился, что собака съела. Под конец дня меня довели чуть ли не до слез. Но я был сильным. И расплакался дома.

Мама видела, в каком я состоянии. И когда она вернулась на следующий день с ночной смены, с ней был новый портфель. Она делала все, чтобы я чувствовал себя в обществе лучше и меня не травили каждый день.

Когда я проснулся, то был необычайно рад новому подарку матери. Когда мы с Кейт собирались выходить из дома, мама еще спала. Я подошел к ней, укрыл одеялом получше и, поцеловав в лоб, сказал: «Спасибо». К большому сожалению, это было все, что я мог для нее сделать в этом возрасте, ну или мне так казалось.

Второй день в школе был охеренней предыдущего. Один парень, его вроде звали Лео, выступал в роли местного стенд-ап-комика. Собственно говоря, он и начал заострять внимание на моем пакете. Весь первый день он шутил и пытался подняться в глазах других ребят. Прямо из пальца высасывал темы для разговора и всегда знал, что нужно сказать, чтобы тебя зауважали. Когда я был маленький, даже и половины из его трюков не понимал.

– А сейчас ты будто взрослый?

– Слышь, комментатор хренов, повзрослее Нейтана буду. – Взвод курка. И я почувствовал холодное дуло пистолета у себя на лбу.

– Еще, сука, одна такая шуточка, и отстрелю тебе ухо.

– А чего не сразу между глаз?

– У меня свои причины дослушать твою историю. Продолжай. Пока шанс дают.

В общем, не понимал я многих тонкостей жизни и общества. Может, потому, что с ровесниками общаться начал поздно. Как только моя мордашка появилась в классе, и взгляд Лео упал на мой портфель, то ему сразу захотелось поставить меня на место, но он не знал, как лучше это сделать. Просто гениальная идея пришла ему в голову – проверить, насколько хорошо сшит портфель.

– Ничего себе! Как же у тебя рука не дрогнула пакетик-то выкинуть? Мне кажется, что по прочности портфельчик такой же. Ну-ка хватай его! – выкрикнул он с огромным количеством желчи и сарказма.

Лео и один из его друзей подбежали ко мне и принялись стаскивать с плеч мамин подарок. Я начал сопротивляться. Отталкивать их. Видимо, плохо старался, так как им все же удалось отнять его у меня. Один тянул за одну лямку, другой за другую. Они тянули в разные стороны в надежде, что портфель порвется и меня доведут. Но хер там плавал! Довели меня раньше. Сразу, как я остался без портфеля. Но они совсем не того ожидали.

– Уберите руки, это подарок мамы, – сказал я и схватился за портфель.

Всем было пофиг, они продолжали делать свою пакость. Пришлось вспомнить все боевики, которые я смотрел с отцом, и что-то предпринять. Не хотелось, но мне пришлось дать локтем в зубы Лео. Он упал. Почувствовав преимущество и прилив адреналина, я даже не думал останавливаться. Он лежал и держался за нос, крови было много; он извивался, как червяк на сковородке. (Сказал так, будто червей жарил!) Я опрокинул на него парту – так, чтобы углом она врезалась ему в живот. Его дружок даже не думал лезть ко мне, он очень быстро скрылся из поля моего зрения. Приподнял парту и со всей силы кинул ее обратно, Лео на живот, и повторил это несколько раз, пока его не стошнило. Рвота вперемешку с кровью медленно растекалась из-под парты. Большинство детей, как и я, не были готовы к такому зрелищу и сразу стали убегать из класса. На крики пришла учительница. Я убежать не успел. Сказать, что она была в шоке – ничего не сказать. Она охуела. Она хотела начать меня ругать. Но, думаю, в приоритете был избитый ребенок из ее класса. Она побежала за помощью.

У нас в школе висят плакаты на стене о профилактике буллинга или травли, называй как хочешь. На плакате изображена толпа, которая тычет пальцами в ребенка, что зажался в углу и плачет. Обычно те, кто задерживает свой взгляд на этом плакате, представляют себя в этой ситуации в качестве одного персонажа из толпы. До сегодняшнего дня я представлял себя в том самом углу, в слезах и зажатым, но теперь вся толпа разбежалась, а ребенок вышел из угла и задышал полной грудью, без страха и тревог.

Родителей вызвали в школу по поводу избиения Лео. Мама рассказала, что послужило причиной. Одноклассники подтвердили. Учебный совет принял решение, что мне нужно отдохнуть какое-то время дома. А Лео лучше сменить школу. Странно, почему и меня не перевели? После этого случая меня стали вроде как бояться. Никто не хотел со мной садиться и говорить, и это выглядело не как бойкот. Они испытывали настоящий страх. Меня переполняла агрессия ко всем, кто сторонился меня. Ведь если не издеваться, то я никого бить не буду.

Кейт повезло больше, она адаптировалась и общалась практически со всем классом. Школа повлияла и на нее тоже, она стала более предвзято относиться к тем, кто не вписывался в крутую компанию. Она стала не лучше Лео, хотя сама детей она не трогала. Только если к ней обращались, она сразу ставила барьер, чтобы не падать в глазах окружающих. Как же вся эта популярность была важна в то время – самореализация и прочие вещи. Но со мной она пыталась поддерживать связь. Но когда перед ней появлялся выбор между ее подругами и мной, она всегда без колебаний выбирала друзей. Я ее за это не винил, скорее понимал, что если она будет общаться со мной, то тоже окажется на дне.

У мамы было мало рабочих дней, и поэтому она могла проводить больше времени со мной. Через пару дней после того, как меня загнали под домашний арест, папа ушел на работу, а Кейт в школу. Все бы отдал, чтоб вернуться в тот день и прожить его не так, как я прожил! Я бы изменил все. Абсолютно все. Мама зашла в мою комнату и сказала, раздвинув занавески:

– С добрым утречком! Вставай, сегодня будем учиться готовить. Все равно заняться нечем, а в жизни пригодится. И я хоть почувствую себя нужной, – это прозвучало как безобидная штука над самой собой.

– Хорошо, сейчас встану, – буркнул я. А сам смотрел, как дети стекаются к автобусу, который отвозит их в школу. Моя кровать стояла вплотную к окну, и я мог, лежа на боку, наблюдать все, что происходит на улице.

Мне казалось, что меня изолировали от мира, в который мне очень хотелось попасть. Я думал, что без моего участия в школьной жизни отношение ко мне еще больше ухудшится. Приходилось очень сильно переживать по этому поводу. Ужасное чувство.

– Когда будешь спускаться, не забудь взять с собой блокнот для рецептов. Я в свое время сразу все не запомнила и очень об этом жалела.

Встав с кровати, я пошел в ванную, умылся и надел домашнюю одежду. Взяв блокнот и ручку, скатился по перилам вниз. Мама рассказала, как обращаться с плитой и при этом не спалить все в доме. Мы решили приготовить пирог и суп – простые рецепты из кулинарной книги, которую она начала вести еще с моей бабушкой. Мама объяснила, сколько сахара, яиц и муки нужно для шарлотки. Резать я и так умел, поэтому мы перешли к соли и приправам для супа. В разгар объяснений зазвонил телефон. Это звонили с работы: маму срочно вызывали, потому что коллега не смогла явиться на смену из-за проблем с каким-то больным родственником.

Мама пошла к зеркалу причесываться. У нее были великолепные волосы. Каштановые. Чуть ниже лопаток, мягкие и приятные на ощупь. Они так сочетались с выразительными голубыми глазами, что мама казалась мне прекрасным ангелом, прибывшим прямо с небес. Она надела куртку и сказала, чтобы я не расстраивался из-за неудач. А еще – что у меня все получится и я буду счастлив, когда испытания закончатся. Мама поцеловала меня в лоб и ушла, закрыв дверь на ключ снаружи. Я остался один. Совсем один.

В период под названием «В шаге от нервного срыва из-за окружающих сволочей» мама была единственным человеком, который не предавал меня, не издевался, не оскорблял и не уничтожал как личность.

Я продолжил готовить сам. Надо же было преподнести семье что-то помимо переживаний из-за меня. Я нарезал картошку. В кастрюле, которую поставила на плиту мама, уже закипал бульон. Следующая остановка – приправы. Я видел в шкафу, чуть левее плиты, баночки, из которых мама высыпа́ла в кастрюлю всякие ароматные и душистые пряности. Выбрал нужное: лавровый лист и черный перец. Скоро суп был готов. Я попробовал его на вкус. Надо же, первый опыт готовки – и не такие уж плохие результаты! Если бы я знал, что меня ждет впереди… Если бы я мог вернуть этот день назад и все изменить!

Воодушевленный положительным опытом, я решил немного поиграть у себя в комнате, а потом вернулся на кухню и начал возиться с пирогом. Это оказалось посложнее, но спустя пару часов я наконец-то смог правильно замесить тесто. Осталось дело за малым – отправить пирог в духовку. Утомленный готовкой, я не заметил, как задремал прямо за столом.

Проснулся от сильного запаха гари. Пирог! Я ринулся к плите – поздно. Пирог подгорел очень сильно. По квартире пополз дымок. В страхе я дернул за газовый рубильник, чтобы прекратить подачу газа в духовку. И тут он оторвался… Я испугался, что меня заругают, и кое-как вернул рубильник на место.

В коридоре послышались голоса. Кейт и родители вернулись. Упс! Только этого не хватало… Я приготовился к худшему.

Но мама не стала меня ругать за сожженный пирог. Она обрадовалась, что я приготовил суп, и мы все вместе поели. Папа не чувствовал запаха гари, потому что простудился. Он постоянно сморкался и кашлял. Только Кейт немного посмеялась над моим промахом.

После ужина мы решили доесть кукурузные палочки – папа принес с кухни три большие пачки. Мы сели перед телевизором и принялись уничтожать запасы. По телику шел какой-то фильм о человеке, который почти в одиночку уничтожил коррупцию (тогда я и слова такого не знал) и при этом ни одной пули не словил, хотя перестрелок было много. Просмотр закончился. Мы стали расходиться по своим комнатам. Я и Кейт принялись делать уроки. Она принесла мне домашнее задание, чтобы мой мозг не атрофировался.

Закончив выполнение домашнего задания, Кейт принялась выбирать наряд для завтрашнего дня, а я оставался у окна, смотря на звезды и мечтая о том, какой прекрасной стала бы моя жизнь, если бы все, кто над мной издевался, исчезли с лица земли и перестали портить мне настроение и унижать. Карма – злая сука.

Засыпая, я слышал, как папа пошел на кухню; ему не спалось из-за болезни, и он решил покурить. Он долго искал свою зажигалку. Если он ее не найдет, то ему придется закурить от спичек. Он чиркнул о коробок. Раздался взрыв. Когда я нечаянно оторвал газовый рубильник, видимо, появилась трещина в трубе или в стыке, и уже несколько часов в дом просачивался газ…

Папа погиб сразу. Газ успел просочиться в каждый уголок. Складывалось впечатление, что по дому открыл огонь боевой эсминец. Кухня была полностью уничтожена. Неповрежденные части дома начали покрываться пламенем. Комната родителей находилась прямо над кухней и могла в любой момент рухнуть вниз.

В другом крыле дома, где находились я и Кейт, обстановка была лучше, но ненамного. Мы быстро ринусь к выходу. Пока мы спускались с лестницы, на наши головы падали горящие обломки и сыпался пепел. Кейт шла впереди и успела добраться до входной двери очень быстро, но у меня, как всегда, везения было меньше. Доски лестницы уже были надломлены под весом сестры, огонь отнял у них былую прочность, из-за чего я провалился в подвал. Упав на бетонный пол, я встал на четвереньки и начал осматриваться, пытаясь понять, где нахожусь. Я рыскал глазами по всему подвалу, стараясь найти выход. Встал на ноги. Одна из реек разрушилась, и ее часть ударила меня по голове. В нокаут она меня не отправила, но к земле прижала. Рывком выполз из обломков и, опираясь на стеллажи, снова стоял на ногах. Выход. Ступеньки, ведущие наверх. На лужайку. Выбегая из подвала, я на скорости поставил ногу мимо ступеньки, ударился подбородком и полетел вниз, обратно в пекло. Когда я упал, задел ножку стеллажа, и он придавил меня. Сил вставать уже не было. Я сделал пару попыток столкнуть стеллаж – все было тщетно.

– Сейчас помогу! Ну-ка, подтолкни со своей стороны!

Это был ангел. Мой ангел-хранитель. Пришел спасти меня. А! Нет. Это Кейт. Тоже неплохо. С ее помощью удалось сдвинуть с себя все, что удерживало меня в этом аду. Она схватила меня за руку и потащила на лестницу. Выбрались. Мы лежали на траве и пытались отдышаться. Я поднял голову и наблюдал, как трещал дом. К нам подбежал сосед и спросил:

– Пожарных я вызвал. В доме еще кто-то есть?

Не обращая внимания на мужчину, я поднялся и хотел вернуться в дом за мамой. Если моя жизнь еще не превратилась в непроглядный кошмар, то без нее это случится очень быстро. В этот момент комната родителей рухнула вниз, и я увидел, что мама лежит в окружении горящих балок и не может сдвинуться с места. Ее придавило. Она, кажется, пыталась звать на помощь. Я бросился к ней, но меня откинуло назад новым взрывом из подвала, и я опять упал. Этот взрыв оставил шрамы и ожоги на моем лице. Я ужасно испугался огня. И больше не хотел приближаться к нему, но хотел помочь маме, я был обязан. Но подняться на ноги получилось.

Пришлось наблюдать страшную картину, как моя мама сгорает заживо. Ее лицо горело, как фитиль, и постепенно становилось неузнаваемым. Волосы. Они пропадали за мгновение, больше нет тех прекрасных волос. Я больше не смогу чувствовать, какие они мягкие и приятные на ощупь. Все бы сделал для того, чтоб помочь, но страх был сильнее. Мама умоляла о помощи.

Как бы это цинично ни звучало, но папа отделался легче всех, погибнув моментально. Мама сгорела под обломками заживо. Я наблюдал, как мой дом превращается в груду пепла. Доски горели ярко. Вдруг я увидел чью-то фигуру рядом с домом. Это был мужчина с топорами в руках. Он смотрел на меня, но в какой-то момент просто исчез.

Сосед, который вызвал пожарных, сидел и успокаивал Кейт. Он тоже не мог ничем помочь. Все были бессильны. А я стоял и наблюдал, как пожар отбирает у меня все.

Пожарные приехали почти в шесть утра, загасили остатки пламени и облили соседние дома, чтобы не произошло возгорания. Соседи, не раздумывая долго, что с нами делать, решили приютить нас у себя и вырастить как своих детей. Шучу. Они позвонили в полицию, а потом в приют и рассказали о пожаре в надежде, что для нас там будет место и о нас позаботятся. Меня это просто добило. Кейт дрожала и ни слова не могла вымолвить от шока. Мы сидели во дворе, укрывшись пледами.

Быстро приехали другие службы: полиция и скорая помощь. Полиция осматривала руины, а врачи пытались нас успокоить. Вдруг подъехала машина с логотипом какой-то соцслужбы. Из нее вышла пожилая женщина, подошла к нам и рассказала, для чего она здесь:

– Меня зовут Джанет. Я владею приютом для детей, – она покосилась на горстку мокрого пепла. – Судя по всему, вам нужно временное убежище. Садитесь скорее в машину. Тут очень холодно, а вы в рваных пижамах.

Мы сели в машину. Она отвезла нас в соседний город, ближе к Лондону, где находился приют. Джанет производила хорошее впечатление, я, дурак, спокойно ей доверился. Дорога была долгой, но при этом достаточно живописной. Мы проезжали через лес; утреннее солнце пробивалось сквозь ели и отражалось на поверхности озера. Мы с родителями часто проводили там время. Я тогда просто не мог поверить, что их больше нет. Этого просто не могло произойти! Чем я это все заслужил? Чего я такого за свою короткую жизнь успел наделать, чтобы меня постигли такие несчастья? А родители в чем виноваты? Это событие было чистой воды наложением одной случайности на другую. Все в тот день происходило абсолютно случайно.

Меня трясло. Страх. Больше ничего. Может, немного ненависти к самому себе. Мысли о то том, как я не смогу выжить в этом мире без поддержки родных. Хоть судьба и не отняла у меня Кейт. И то, с моей-то удачей, мне кажется, это вопрос времени.

Машина остановилась у входа в приют. Джанет вышла, мы следом за ней, а водитель уехал парковаться. Джанет повернулась к нам и сказала своим мягким голосом:

– Теперь это ваш новый дом, мы все будем рады пополнению.

Этот дом был невысоким, в три этажа, но длинным. Он мило смотрелся между другими высотками. Я взглянул на небо, и, несмотря на то что весь ужас остался позади, все равно чувствовал тревогу глубоко в себе. Но это не помешало переступить порог нового жилища.

Глава 2

Новый дом

Мы вошли в здание. Джанет попросила одну из обитательниц приюта, ее звали Сэм, провести экскурсию для нас; вещи нам дадут попозже. У хозяйки этого заведения не было времени с нами возиться, и она отправилась в свой кабинет заполнять бумаги по поводу нашего приезда.

Сэм выглядела не то уставшей, не то напуганной. В глазах читалось, что ей нужна помощь. Кожа темная. Волосы словно уголь. А вообще девчонка милая. Мне она понравилась даже больше, чем Джанет.

Мы свернули направо от входа. Прошли по длинному коридору, затем налево, в столовую. Дальше по другому коридору с разными комнатами и кабинетами: психолога, логопеда, дефектолога, обслуживающего персонала. Посередине была лестница. Ступеньки по центру вели вверх, сбоку, более узкие, вели вниз. Когда я спросил, что внизу, Сэм ответила:

– Я не знаю, нам не разрешают туда ходить.

– Мне тут не нравится, – вдруг зашептала она мне в ухо. – Бывает, что ребята пропадают. Я сама видела, как ночью кто-то подошел к кровати моего друга Карла и унес его. После этого я его не видела. Нас стало меньше. За полгода половина детей просто исчезла!

– Ты шутишь?

Сэм увидела, что к нам приближается кто-то из взрослых, и не стала отвечать на мой вопрос. Она вся сжалась и быстро повела нас дальше.

На втором этаже была спальня для девочек. Туда ушли Сэм и Кейт. Я прошел еще один лестничный пролет и был на третьем этаже, где расположилась спальня мальчиков. И сразу же поймал косые взгляды на себе. Ужасно боялся, что повторится все то, что было в школе: издевательства, насмешки, неуважение. Но я уже знал, как себя вести, что отвечать. Главное, быть как все. Горе от потери родителей было все равно сильнее, чем страх новых издевательств.

Отношение ко мне и Кейт было одинаково нейтральным. Мы просто были там чужими. Все дети в этом приюте никогда не видели своих родителей, в отличие от нас. Не знаю, что лучше, – быть брошенным в самом начале жизненного пути или чтобы у тебя вот так вмиг отняли твою опору и поддержку.

Время летело. Прошло три года со дня смерти родителей. Сэм сказала правду: некоторые дети в приюте куда-то исчезали, и появлялось много новеньких. И откуда Джанет их только брала?

Мы с Кейт более-менее адаптировались. Утром умывались, причесывались, одевались. Дальше по расписанию – столовая, уроки на первом этаже. Сегодня тоже все шло по обычному распорядку.

До занятий было еще далеко, ребята только успели натянуть на себя свои вещи. Все спустились вниз. Голод давал о себе знать, и никто не хотел остаться без еды, которой нередко не хватало на всех. Очередь к поварихе напоминала тюремную. Образовалась толкучка. Самым задиристым в этой толкучке, как и во всем приюте, был Мэтт. Этот засранец всегда вел себя так, будто все ему чего-то должны.

Он не хотел стоять в очереди, поэтому решил расталкивать всех, но очередь дошла до вашего покорного слуги, меня. Я не хотел никого пропускать, тем более этого мудилу. По сравнению с ним Лео был приличным мальчиком, и даже очень воспитанным. Мэтт схватил меня за волосы и вытолкнул из очереди. От толчка я полетел в стол, вытянув руки, чтобы смягчить удар. Мэтт подошел ко мне и, схватив за горло, процедил:

– Ты что о себе возомнил? Думаешь, ты такой крутой? Сейчас мы это выясним.

– Ну ты и мудила, – ответил я.

Резко ударив Мэтта в бок, я вырывался из его рук, затем схватил первое, что попалось на глаза (а это был поднос, лежащий на столе), и со всего размаха ударил соперника по голове. К счастью или нет, после того, как бросил поднос, я увидел, что у Мэтта из кармана выпал складной нож. Я знал, что этот подонок не остановится ни перед чем для возврата своего авторитета, он унижен, и поэтому нужно быть готовым ко всему. Я ринулся к своему шансу выйти победителем из этой ситуации, но Мэтт хотел всеми способами остаться непобежденным. Ударив коленом в ему голову, я откинул его назад и освободил себе пространство. Только нагнулся за ножом, и эта козлина сбивает меня с ног. Мы оба на полу. Пытаемся перебороть друг друга. У меня получается оттолкнуть его ногой. Я развернулся на живот, рывком дотянулся до ножа и сразу же встал на ноги лицом к врагу. Видел в его глазах страх. Меня никто еще так не боялся, даже одноклассники после той драки в первом классе. Мне хотелось закрепить свой авторитет. Голова пульсировала, в глазах потемнело, но я сделал глубокий вдох и твердым шагом пошел на своего оппонента.

Лицо Мэтта умоляло о пощаде, он поднял руки и просил меня остановиться. Как только я оставлю его, он первым делом воспользуется этим и прибьет меня. С размаха я вспарываю ему горло. Сам не ожидая от себя таких действий, бросил на пол этот чертов нож, которым я первый раз кого-то убил, отнял жизнь у другого. Не веря в то, что произошло, я просто стоял и смотрел на человека, который вот-вот умрет. Из красной линии на шеи Мэтта вытекала бордовая кровь. Она капала на его одежду и пол. Взгляд его стал стеклянным, будто он смотрел сквозь всех и все. Кровь продолжала вырываться из его горла. Дети молчали, пораженные случившимся.

Охранник явился слишком поздно. Мэтта было уже не спасти. Скорую вызвали только для того, чтоб они забрали тело, которому уже ничем нельзя помочь.

Джанет не могла закрыть на это глаза. Если бы она не вызвала полицию, то показала бы плохой пример детям, ведь за преступления должны наказывать. Полиция забрала меня. Суд принял решение, что это была самозащита, но никто не мог просто меня отпустить. Шесть месяцев. Доставили в тюрьму и показали, где спать…

– Погоди, а тебя разве первый раз посадили не в восемнадцать? Я нигде не находил информации по этому поводу.

– Ля, да как ты заебал. Я сейчас просто заткнусь, и ты нихуя дальше слушать не будешь.

– Хуйню несешь какую-то. Лан, давай дальше.

Доставили меня, значит, в тюрьму, и показали, где спать, где есть и прочие места в моем новом доме. Время летело очень медленно, день казался неделей. Это было невыносимо. Детская колония страшнее, чем тюрьма для взрослых. Столовая была один в один как в приюте. Единственным развлечением была игра с местными заключенными в разные игры, например в футбол или карты. Они были гораздо злее и сильнее меня, и поэтому приходилось всегда проводить время в полном одиночестве, скучая по тем временам, когда я ездил со своей семьей на рыбалку. Да, было в радость вспоминать даже приют, там была сестра, и мы держались друг за друга, а теперь она осталась одна.

Один раз меня закидали мечами для игры в вышибалу, в то время как я просто сидел в углу. И вот знаешь, взбесили они меня, я разозлился не на шутку. Встал с земли и, подняв голову, увидел, что меня окружили восемь человек. Я не знал, что делать, но четко осознавал, что скоро придет конец и никто не придет на помощь. Это ужасное чувство, как перед расстрелом, только вместо оружия кулаки, и ты абсолютно один и совсем беззащитен. Но уж лучше помереть, чем позволять над собой измываться.

Я замахнулся и ударил одного в висок, он упал. Только я хотел ударить второго, как меня схватили за руки. Держали крепко, чтобы я не вырвался. Пока я пытался выкрутиться, один из этих ублюдков успел подойти достаточно близко для удара в печень. Потом в ребра. Затем два удара в лицо. Его оттолкнул более авторитетный парень. Он подошел ко мне вплотную. Посмотрел в мои глаза, а я в его. После чего он достал заточку, сделанную на досуге, и воткнул мне в бок. Провернул ее по кругу, медленно, очень медленно. Затем вынул и ударил еще раз, в то же место.

Охрана была уже близко. Оставалось буквально метров десять, и я спасен. Авторитет вынул заточку и воткнул мне ее в шею и очень медленно, чертовски медленно провел ей так, чтоб было больше крови.

Охрана повалила всех на землю. Кровь вытекала из моего горла волнами, толчками. Багровая. Теплая. Я больше не вставал. На душе стало легче. Все. Конец.

В глазах потемнело, а когда я снова смог четко видеть, увидел Мэтта, страх в его лице и нож в своей руке. Пришлось бросить оружие на пол.

– Хера ты закрутил. Это было обязательно?

– Да. Мои взгляды на некоторые вещи после этого изменились. И эта херня произойдет еще не раз.

– Нет, в тюрьму я не хочу… – Все не понимали, о чем идет речь, сам не знаю, зачем я это вслух сказал. – Знаешь, Мэтт, это все ни к чему. Все эти издевательства, насмешки, попытки доказать, что ты круче остальных. Но я открою для тебя одну тайну – мы все здесь в дерьме. Не только ты остался без родителей. И ты думаешь, раз вы никогда не видели своих родителей, а я видел, значит, мне повезло больше и я должен страдать? Нет. Мне гораздо хуже, чем вам всем вместе взятым. Вы только представьте, как мама, которая нянчилась с вами, отдавала вам все, начиная от материальных вещей и заканчивая собственными силами, в один день возьмет и перестанет жить. А вы будете стоять и знать, что там, в горящем доме, она умирает, – у меня начали наворачиваться слезы, я не мог это контролировать, – и вы не сможете ей ничем помочь! Человек, который помогал вам всю жизнь и при этом не просил ничего взамен, к которому вы очень сильно привязались и не представляете своего существования без него, просто уходит из вашей жизни навсегда. И ударная волна неплохо так дает вам по лицу. И если кому тут повезло (если это слово вообще применимо к приюту) больше, то это вам.

Мои слова произвели впечатление на всех. Я сам не ожидал такого. Мне казалось, что как только я откроюсь, то все меня возненавидят еще больше. Я ошибся. И был рад этому. С этого дня издевательств стало гораздо меньше; в корне решить проблему, конечно, не получится, но хоть так. Дети поняли, что в этом месте все равны. Жизнь в приюте стала легче и для нас, и для них. Появилась сплоченность коллектива. Хоть ребята и делились на небольшие группы, но при этом эти группы были очень дружны.

Прошел еще год. Не так все классно было, как хотелось. Новые кошмары начали меня мучить и донимать. Все началось с самого страшного и красочного сна. Я уже засыпал, ворочался с одного бока на другой, но вдруг услышал, как кто-то позвал меня. Приподнявшись на кровати, я вгляделся в темноту. Никого нет. Ни детей, ни взрослых. Вдруг я заметил силуэт, но не мог разглядеть, кто стоит передо мной. Приглядевшись, понял, что это была мама. Ее лицо было неузнаваемым после того пожара.

– Это ты меня убил! – закричала она.

Пока звон в ушах еще не стих, она кинулась на меня. Я испугался, упал с кровати и ринулся к выходу из спальни мальчиков. Почти добежав до дверного проема, я мог скрыться от преследования, но дверь захлопнулась прямо перед моим носом, отбросив назад точно так же, как отбросило взрывом несколько лет назад, когда я хотел помочь маме. Я начал подниматься. Передо мной стоял сгорающий дом. В обломках стояла мама. Она продолжала умолять о помощи, только ее голос приобрел зловещий оттенок. Теперь мне было легче решиться на помощь ей. Подбежав ближе, я протянул ей руку для того, чтобы вытащить из огня. Она схватила ее и затащила меня в обломки. В огонь. В пекло. Жарко. Голова болела. Дышать невозможно. Я кашлял и стоял на коленях перед ней. Не могу ее называть мамой. Это Молли. Просто Молли. Она схватила меня за горло, подняла над землей и заговорила:

– Почувствуй, каково мне было умирать.

После этой фразы она отпустила меня, и я провалился куда-то, будто пола под ногами и не было никогда, и долго летел вниз. Приземляюсь в темном коридоре. Приземление было не очень болезненным. В том месте, где я оказался, с одной стороны виднелись двери кабинетов, а с другой – окна, из которых были видны осенние деревья, на них почти не осталось листьев. В коридоре нет никого. Лишь ветер, который открывал и закрывал скрипучую форточку. Пройдя несколько шагов вперед, почувствовал холод. Какие-то голоса лезли в голову. Они шептали что-то непонятное. Затем заметил в конце коридора маленького мальчика лет пяти, который оперся на стену и опустил голову. Когда я подошел поближе, чтобы его разглядеть, мальчик поднял голову и уставился на меня. Он смотрел прямо в глаза, при этом его глаза и рот светились ярким белым светом. Мальчик промолвил хриплым и не менее пугающим голосом:

– Ты лишил меня детства!

Это был он. То есть я. Только маленький.

После этого все окна в коридоре начали вылетать одно за другим, с самого конца. Все выглядело так, будто снаружи испытывали новое оружие массового поражения. Я обернулся в сторону звуков трескающегося стекла. Когда решил снова посмотреть на мальчика, его не было. Как и стены, к которой он прижимался. Осколки скоро бы дошли до меня, но я начал бежать вперед. Пробежал несколько метров, и передо мной из пола появилась стена. Хотел обернуться и побежать в другую сторону, но и там оказалась стена. Я не знал, куда идти, куда бежать, и вдруг понял, что нахожусь перед входом в подвал приюта, в который запрещено входить. Рядом с дверью стояла Молли. Она тлела, а затем приоткрыла дверь подвала одной лишь силой мысли; оттуда доносились крики детей и мольбы прекратить. Она сказала:

– Ты будешь следующим. Паскуда.

После этой фразы Молли двинулась в мою сторону. Через мгновение она перешла на бег. По ее виду можно было понять, что она настроена враждебно. Приближалась и приближалась. И вот она опять схватила меня за горло и приподняла над полом. Мне пришлось разглядывать ее изуродованное лицо. Куски кожи в некоторых местах свисали, бровей и ресниц не было, волосы опалены. Она слегка повернула голову набок и спросила тем голосом, которым говорила при жизни:

– Как ты без меня? Держишься?

После чего она резко обернулась. В дверном проеме подвала стояла фигура. Молли разглядывала эту фигуру пару секунд, потом ее губы снова зашевелились:

– Это за тобой. Развлекайтесь. – После чего она снова оглянулась на фигуру. – ЗАБИРАЙ, ОН МНЕ БОЛЬШЕ НЕ НУЖЕН! – прокричала она и бросила меня на пол.

На этот раз я не провалился. Подняв голову, увидел, как фигура идет быстрыми шагами на меня. Не бежит и скорость не меняет. В руке что-то продолговатое и, наверное, тяжелое. Я не успел встать с колен, как фигура меня настигла и замахнулась для удара. Как только оружие коснулось меня, я вскочил в холодном поту со своей кровати. Мэтт проснулся следом и сразу же поинтересовался:

– Все в порядке?

– Да, – ответил я. – Просто сон страшный приснился, все в порядке, ложись спать.

У меня появилась безумная идея – попасть в подвал и узнать, что там происходит. Теперь я точно знал, что пропажа детей связана с этим подвалом, точнее, чувствовал. Но в одиночку идти было страшно. Я хотел, чтобы Кейт мне в этом помогла.

Глава 3

Подвальные дела

Утром сразу же побежал к Кейт. Застал ее возле спальни девочек. Рассказал о своем сне. Кейт не впечатлил рассказ, она посчитала, что я все выдумал. Но пришлось быть настойчивым.

– Кейт, пойдем со мной в тот подвал, я должен выяснить, что там происходит. Я уверен, что пропажа детей как-то связана с подвалом.

– Нет, я не пойду туда. Нам туда нельзя. Джанет сказала, что тот, кто зайдет в подвал, будет выгнан из приюта. А куда мы пойдем, если нас поймают? – нахмурилась Кейт. Но я не слушал ее возражений и поделился планом:

– Мы не пойдем на прогулку после обеда, а спрячемся в комнатах. И когда все уйдут, спустимся в подвал. Кейт, ты серьезно думаешь, что нас выгонят за это? Это же бред. Даже если и выгонят, есть и другие приюты.

– Ладно, можно попробовать, но, если нас поймают, я тебе этого никогда не прощу и буду капать на мозги всю жизнь.

– Договорились.

После обеда все пошли переодеваться на прогулку. Кейт и я спрятались в спальне мальчиков. Мы аккуратно выглядывали в окно, чтобы увидеть, все ли вышли гулять. Джанет отправилась на прогулку с детьми, оставив охранника, Тревора, приглядывать за пустым зданием. После того как все вышли, мы начали пробираться вниз, пытаясь издавать как можно меньше звуков, чтобы Тревор не проснулся.

У нас получилось медленно приблизиться к своей цели. На двери, ведущей в подвал, заметили табличку «Вход запрещен!». Это нас не остановило, а вот закрытая на ключ дверь была серьезной помехой. Скорее всего, нужный ключ был на связке у Тревора. Оставалось только пробраться к нему и тихо ее выкрасть. Я сказал Кейт, чтобы она сидела у двери в подвал, а сам пошел в комнату охраны. К счастью, Тревор спал. Я тихо приоткрыл дверь в комнату и сразу же заметил связку ключей, лежащую на столе. Пришлось буквально ползти к столу. Легким движением руки добыл связку. И, не издавая шума, покинул комнату охранника, не потревожив его сон.

Вернулся к Кейт, и мы начали подбирать ключ. Через несколько неподходящих нашли нужный. Войдя в подвал, закрыли за собой дверь, чтобы не вызывать подозрений у охранника, если он проснется.

Здесь гулял сквозняк и находилось много всякой аппаратуры, видеокамер. В углу стояла незастеленная кровать. Сейчас-то я бы сразу понял: тут снимают фильмы для взрослых. В простонародье – порнуху. Но в те годы я понятия не имел, что тут такого может происходить.

На столе были разбросаны диски и кассеты. Там же стоял телевизор и разные устройства для воспроизведения видеокассет и дисков. На стене крючки, на которых висели наручники, плетки и еще много чего. Я не понимал или не знал, как это называется. Шкаф. А что в нем? Правильно. Костюмы солдата СС, медсестры, полицейского, солдата королевской гвардии.

Мы решили посмотреть, что на кассете. На ней была дата, очень близкая к дате нашего приезда. Включили телик, сунули кассету в видеомагнитофон. Помехи. Запись началась. На ней была кровать. Та самая, что в углу стояла. Мы одновременно с Кейт посмотрели в сторону кровати. Через секунду вернулись к просмотру. На кровати лежала девочка, сверху на ней была простыня. В кадре появился мальчик. Голос за кадром:

– Скажи, как тебя зовут, наша новая звезда? – говорила Джанет. Я ее узнал.

– Карл, – ответил мальчик.

Это был друг Сэм. Она говорила, что он пропал, при нашей первой встрече.

– Давай начнем? Мы уже показывали тебе, что нужно делать. Приступай, – она приказывала.

Карл подошел к кровати. Робко боролся с ремнем на штанах и после победы и залез на кровать. Оператор подошел ближе. Видимо, для того чтобы запечатлеть все крупным планом. Карл на коленях подполз к девочке. Раздвинул ее ноги… Кейт нажала на перемотку, она знала, что будет дальше, и не хотела травмировать меня. Она отпустила кнопку перемотки, когда решила, что самое ужасное позади. Из-за камеры раздался крик:

– Давай, блять!

Ему кинули что-то блестящее. Мы с Кейт приблизились к экрану, чтобы разглядеть. Это был кастет, и вроде бы с шипами. Карл смотрел на девочку и не мог сказать самого важного. Извиниться. Он очень хотел. Но не мог. Вдох. Резкий удар в челюсть. Карл разбил ее рот. Она закашляла. С кашлем появилась кровь, и вылетело несколько зубов. На лице смешались соленая кровь и не менее соленые слезы. Еще удар. И еще… Кейт просто вытащила кассету.

Мы решили взять следующую. На ней была та же дата. Но название было другое. «Еда». Мы поставили ее. Запись началась.

Тревор сидит на корточках и рубит топором тела. Отрубил голову Карлу и принялся отрубать конечности обоим.

– А вот и еда для брошенных пиздюков. Ущербки, – сказала Джанет и начала дико смеяться.

Кассета кончилась. Мы решили, что хватит с нас. На столе были и диски. Договорились, что мы смотрим один диск и бежим сломя голову из этого приюта. Все видеозаписи мы хотели захватить с собой.

Диск лежит в дисководе. Дисковод задвинулся. Мы переключили видеовход. Видео началось. Кровать. Пустая. Перемотали на середину. На кровати сидит Тревор, а на нем сверху Джанет. Извивается. Прыгает. Стонет.

– Хороша она здесь, – прозвучал голос Тревора за спиной.

Мы резко обернулись. Он стоял, слегка пригнувшись, и сразу же схватил Кейт за голову и отбросил ближе к кровати. После чего пнул меня ногой в грудь. Я упал и ударился головой. Как только открыл глаза, увидел, что в меня летит подошва ботинка. Темнота.

Открыл глаза. Не знаю, сколько времени пробыл без сознания. К кровати была привязана Кейт. Тревор стоял в дверном проеме.

– Если ты ее хоть пальцем тронул, тебе пиздец! – завопил я.

– Он меня не трогал, – сквозь слезы сказала Кейт.

– Дамам нужно уступать, – прошептал Тревор и улыбнулся. – Так что ты первый ей что-нибудь сделаешь, малыш Кейн.

Я не был даже привязан, просто лежал в углу. Тревор взял камеру и начал снимать. Все меня подгонял. Я начал шарить глазами по комнате в поисках того, что может мне помочь. Все приходилось делать очень медленно. Медленно вставать. Поворачиваться. Напротив стола с телевизором стоял комод, на котором лежали инструменты, среди которых было то, что мне приглянулось. Молоток. Хотелось схватить его по дороге к кровати. Но этот больной ублюдок находился очень близко к комоду. У меня был один шанс. В шаге от молотка я резко ускорился, чтобы дотянуться до инструмента. Схватив его, со всей силы ударил Тревора по бедру. Был слышен хруст. Я побежал к Кейт. Начал ее развязывать. Развязал.

Мы побежали к выходу. Сестра была впереди. Как только я перепрыгнул Тревора, он схватил меня за ногу, и я упал. Молоток был еще в моих руках. Размахнувшись, острую часть вонзил ему в руку. Он вскрикнул и схватился за нее. Затем резким движением выбил оружие из моих рук. Своими ручищами начал подтягивать меня к себе. В меня полетели удары. Пытался отбиваться, но все попытки тщетны. В какой-то момент он резко взглянул наверх. И в этот же миг мой молоток, вдребезги разбив линзы его очков, угодил ему в глаз. Это была Кейт. Спасла меня. Тревор заорал. Я встал на ноги и ударил его по лицу, положив на лопатки. Коленом надавил на солнечное сплетение. Начал добивать его молотком, целясь в виски, и при этом говорил:

– Не смей (удар) трогать (удар) мою (удар) сестру. – Я сделал небольшую передышку и добавил: – И особенно меня.

После того как я это сказал, нанес удар такой силы, что выбил ему глаз. Тревор уже был к тому моменту без сознания. Я отошел от тела.

Кейт побежала в кабинет Джанет и вызвала полицию. Мы встретились перед выходом из приюта. Она сказала, где была и кому позвонила. Мы распахнули двери приюта и побежали. Но у входа уже стояла Джанет. На ее лице отчетливо читались непонимание и удивление. Мы не тормозили. Когда она захотела нас схватить, я пригрозил ей молотком, чтоб она не подходила.

Джанет пожалела, что не устроила перекличку в начале прогулки. У приюта стояли три полицейские машины. Полицейские сразу узнали владельца приюта. Надев на нее наручники и усадив в машину, ее увезли.

Мне вопросов не задавали особо. После просмотра того, что было на тех кассетах, вопросов не было вообще ни у кого. Как выяснилось позже, государство перестало финансировать приют Джанет из-за того, что деньги шли не на детей, а на ее прихоти. Она была вынуждена как-то кормить своих сирот и при этом заработать себе на развлечения. Это был странный способ выйти из подобной ситуации, но Джанет знала, что на детской порнографии можно неплохо подняться. С учетом того, что в приюте точно никто искать не будет. Неплохая схема.

После этого инцидента правительство самостоятельно занялась подбором семей для каждого ребенка. Мы с Кейт были неразлучны, и потому нас решили пристроить вместе. Новая семья жила практически в центре Лондона. Отвезли нас туда на полицейской машине. Привезли прямо к порогу нового дома. На крыльце двухэтажного дома стояла супружеская пара лет пятидесяти. Полицейский, который всю дорогу с нами разговаривал и по-разному пытался отвлечь от последних событий, сказал:

– Теперь это ваш новый дом.

У меня от этих слов пошли мурашки по коже. Выйдя из машины, мы отправились навстречу к новым родителям.

Глава 4

Дальше только хуже

Нашего нового отца звали Маркус, а его супруга носила имя Сара. На крыльце рядом с ними сидела собака по кличке Элвис, породы леонбергер.

Кейт не переносила собак. Она почему-то сразу же невзлюбила новых родителей. Когда мы уже подошли к ним почти вплотную, чтобы познакомиться, Элвис зарычал и попытался прыгнуть на Кейт. Она упала на землю от испуга. Но Маркус вовремя дернул поводок и придержал собаку. Еще мгновение – и без травм бы не обошлось. Для пса девочка представляла угрозу, он почувствовал ее отношение к своим хозяевам и не хотел, чтобы она приближалась к ним.

Супруги начали смеяться: им было забавно то, что моя сестра испугалась собаки. Кейт про себя подумала: «А каково вам было бы на моем месте?» С этого момента она окончательно возненавидела и Маркуса, и Сару, и этого пса.

Я, Кейт и опекуны вошли в дом, который напоминал наш, только этот дом был зажат между большими пятиэтажными зданиями, а у нас даже лужайка своя была. Но это лучше, чем ничего. Планировка дома была тоже поразительно схожа с нашей. Такая же лестница, комнаты в тех же местах. Все это вызвало ностальгию. У меня перед глазами на пару секунд появился тот ужасный пожар. Все было в огне. Потолки постепенно падали на пол. Крики. Обжигающее тепло.

Маркус и Сара были пенсионерами. Причем Маркус был душевно не так стар, как его супруга. Он мог и хорошо посмеяться над чем-то, в общем, забавный дед. Сара была поспокойнее, добрее в некоторых моментах, и в принципе тоже была не самым плохим человеком. Денег у них особо не водилось, но они скопили немного средств и решили потратить их на путешествия, чтобы как можно быстрее очистить наши головы от увиденного в приюте. Местом отдыха была выбрана Франция. Из-за проблем с выплатами мы сможет туда поехать только через месяца два. Сначала обрадовали, а потом расстроили класс. Но через секунду они сообщили, что без поездки завтра мы не останемся. Они придумали свозить нас в свой загородный дом, отдохнуть и поесть мяса. Спасибо, мяса мы уже поели достаточно и в приюте.

Сообщив эту новость нам, старики пошли в свою комнату и начали собирать вещи. Мы не успели толком освоиться в новом городе и вообще не осмотрели дом, но выезд из дома был на одиннадцать утра. Желания спать не было ни у меня, ни у сестры. Было принято решение побродить ночью по городу, чего ранее нам не доводилось делать. У нас была целая ночь, чтобы разведать обстановку и поглядеть на новые места. Пришлось заранее подготовить вещи для поездки.

Как только стемнело, я и Кейт сбежали из дома, чтобы прогуляться. Проходя по улицам, которые с наступлением ночи погрузились во мрак, мы чувствовали, что за нами кто-то наблюдает, смотрит из темноты. Наши догадки были верны. В какой-то момент мы заметили группу местных беспризорников. Один из этих парней был в стельку пьян, и ему нужно было докопаться хоть до кого-нибудь, но он не мог угрожать своим выкидным ножом друзьям. Мы с сестрой были как раз кстати в тех краях. Пьяный парень подошел ко мне, начал размахивать оружием и что-то бормотал, но он был в таком состоянии, что язык вообще не слушался его. Пьянчуга пробубнил:

– Мня Нейтан зовут, ти знаешь, кто я таков? Лучше не перечь мне.

Я сказал Кейт:

– Давай лучше обойдем его.

Что мы и сделали, но Нейтан остановил меня, уперев руку мне в грудь, а затем неожиданно замахнулся ножом. Так как было темно, я не смог ничего сделать с его атакой. Боль заставила меня извергнуть не совсем крик, а скорее рык. Я пошатнулся и начал осматривать рану. Она была не очень глубокой. Был бы его нож подлиннее, тогда можно было бы паниковать.

Кейт тотчас же прильнула ко мне, чтобы проверить мое состояние. Двое парней из этой банды (как позже выяснилось, их звали Саймон и Алан) сразу же схватили Нейтана, чтобы тот не навредил еще кому. Меня переполняли злость и ярость. Короче, я вспылил. Со всей злобой, которая была во мне еще со школы, я резко кинулся на своего обидчика, выбил нож и уже был готов продолжить драку. Саймон принял единственное правильное решение. Он бросился на меня и стал держать мои руки, отволакивая подальше от Нейта. Из-за большого количества потерянной крови было трудно сопротивляться, а я и не собирался. Успел остыть.

Из-за напряжения и, видимо, агрессии кровь начала выходить из меня быстрее. Через пару минут почти вся футболка была в крови. Хоть рана была и неглубокая, но при этом большая. В глазах все плыло. Хотелось спать. Рана слегка щипала. Саймон и Кейт взяли меня под руки и потащили до ближайшей больницы. Саймон сказал, у него есть знакомая медицинская сестра, которая сделает все без лишних вопросов. Все было как во сне. Сзади нас был Алан, который нес Нейтана. Я не видел их лиц, на улице было очень темно, и один фонарь не мог дать возможности разглядеть каждого.

К часу ночи мы добрались до больницы, вошли в нее, Кейт побежала за помощью. Появилась сестра. Меня унесли в палату и там уже доделывали все процедуры. По дороге мне дали обезболивающее. В самой палате сестра обработал по краям рану. Было больно, несмотря на то что я почти отключался. Рану зашили, перебинтовали часть спины и плечо. Глаза слипались. Нейтану тоже решили провести процедуры, чтобы хоть как-то привести его в чувства. Кейт и ее новые друзья решили остаться рядом со мной. Я больше не мог хвататься за реальность. Я провалился.

Падение было не совсем падением. Я скорее тонул. Медленно. Как якорь, я опускался на дно. Вокруг действительно была вода. Дно близко. Когда я упал, от меня исходили клубы поднявшейся пыли. Дно мягкое и песочное. Я задерживал дыхание. Но случайно глубоко вдохнул. Оказывается, там был воздух, хотя вокруг вода. Сны – это пространства со странными законами. Даже под водой тебе спокойно дышится, но только пока случайно не хлебнешь воздуха из реальности. Но если перевернуться носом в подушку, то все. Воздух закончится. И, скорее всего, проснешься в таком состоянии, что сил не будет даже на поворот головы. Все тело будет будто парализовано. Язык тоже не будет слушаться. И нужно будет приложить очень много усилий, чтоб перевернуться на спину. Чаще всего это происходит резким рывком.

Я знал, что нахожусь во сне и мог позволить себе поразмышлять на такие темы. Пыль улеглась. Я встал. В любом из направлений было одно и то же. Тьма с оттенком синевы и пустота. Наобум я выбрал направление и зашагал. Сквозь толщу воды пробивался закат. Приятный оранжевый свет покрыл мое тело. Вдали я заметил скалу. Или не скалу, но что-то очень на нее похожее. Подошел ближе, оказалось, что эта скала не касается дна. Пройдя еще пару метров, я разглядел, что это. Это череп динозавра, который носом чуть-чуть не доставал до земли. Череп окаменел. Кое-где начали появляться растения. Дырки для глаз…

– Дырка в заднице, а это отверстие.

– Может, я про задницу хотел сказать?

– Ты можешь.

Отверстия для глаз были больше нормального. Не все зубы присутствовали на месте. Череп тут уже давно, хотя уснул я пару минут назад. Время очень хорошо поработало над этой красотой. Недалеко от себя я заметил веревку. Она начиналась на самом верху. Я полез наверх. Когда я почти достиг грани воды, то веревка куда-то делась. Выплыл. Волны приятно качали меня. Хотелось уснуть прямо на них.

Взглянул на череп. На суше он выглядел так, будто это и не затылок древнего животного. Высокие скалы, которые как бы образуют естественную стену для внутреннего пространства, поросшего темными кипарисами[1]. Между водой и этим пространством каменные блоки образуют вход. На внутренней стороне скал видны прямоугольные проемы. Тут уже не время свою руку приложило, а человек. Откуда ни возьмись мимо меня проплыла лодка, обрызгав водой и отправив меня под воду. Маленькая деревянная рыбацкая лодка. Пришлось опять плыть наверх. Когда я выплыл, то лодка уже была почти у острова. В лодке были двое: управляющий ею гребец и фигура, укутанная в белую простыню. Перед фигурой стоял длинный прямоугольный ящик, очень напоминающий гроб. Мне нужно было поплыть за ними. Через две секунды я ударился головой об лодку.

Забравшись в лодку, я увидел гребца. Он посмотрел на меня. Голова у него была до мурашек страшная. Без глаз и носа, просто череп, обтянутый тонкой кожей. Он повернул голову набок и сказал:

– Кейт уже пошла тебя хоронить. Не пропусти свои похороны.

После этих слов он вытянул свою костлявую руку в сторону одного из прямоугольных проемов. Я ринулся туда.

Пройдя сквозь проем, я оказался на поляне. Легкий туман скрывал мои колени. Было много стульев, большая часть людей собралась возле гроба, образовав круг. Я растолкал людей, чтобы встать вплотную к гробу. Гроб представлял из себя монолитный камень, и крышка точно такая же, будто часть скалы. Крышка была тяжелой, но получилось ее спихнуть. На дне гроба лежал кто? Я. Руки сложены на груди. Глаза закрыты. На мне костюм. Ничего такой, кстати, костюм.

Сверкнула молния. В гробу никого не было. Раздался гром. Кто-то толкнул меня в спину, так что я сам оказался в гробу. Надо мной появилась Молли. Ее глаза горели красным. Волосы все так же опалены, лицо стало более худым, что пробуждало во мне страх. Она снова заговорила своим демоническим голосом:

– Вот где твое место, щенок.

После чего она задвинула крышку гроба. Внутри не было темно. Легкое свечение исходило откуда-то, вот только откуда, я не знаю. Гроб начал движение, будто он на колесах. Скорость стала очень большой. Я почувствовал, что мы во что-то врезались, но при этом скорость не замедлилась, объект, видимо, был слишком мал. Мы начали падать, будто с обрыва. Еще один удар. Об воду. В гробу стало просторнее. Похоже на автобус. Мы тонули. Я был за рулем. На задней площадке был человек. В руках у него топоры. Как у той темной фигуры, когда горел дом.

Вода постепенно заполняла автобус. Он стоял и ничего не делал. Автобус очень быстро наполнился. Меня прижало водой к потолку. Как только я до него дотронулся, кто-то схватил меня за шиворот и потянул наверх. Рука эта не могла меня удерживать, ей с большим трудом это давалось. И вот меня никто не тащит. Я снова погружаюсь на дно. Медленно и одиноко. Свет начал раздражать мне глаза.

К шести часам утра я разлепил глаза. Свет бил в окно, освещая все детали палаты. Я и забыл, где уснул. Еле собрался с мыслями и чуть не упал, пока пытался встать с кровати. Первым делом начал искать глазами Кейт. Она лежала на кушетке и спала крепким сном. Их имена я сейчас еще не знаю, но узнаю в будущем, так что для удобства пропустим знакомство. Увидел Саймона, уснувшего в кресле, как оказалось, он был афроамериканцем лет восемнадцати, одетым в какое-то тряпье. Ничего удивительного. Дальше на диване спал Нейтан, который выглядел как американец того же возраста, что и Саймон, и Алан, который с виду был ровесником друзей и внешностью был похож на Нейта. Я подумал, что они братья.

Я принялся осматривать рану. И совершенно случайно взглянул на часы. Резко дернулся. Мне и Кейт нужно было срочно вернуться домой. Я спрыгнул с кровати и от недостатка сил упал на колени, тяжело дыша. Все-таки встав, направился в сторону кушетки, где мирно спала сестра, и разбудил Кейт.

Я напомнил ей о времени и о поездке. Она позвала на помощь Нейта, чтобы тот помог ей дотащить меня до машины Саймона. Я спросил у Кейт:

– А разве врачи не должны были сообщить родителям о том, что я в больнице?

– Мы все разрулили с врачами через знакомых Саймона, – вмешался в разговор Нейтан.

– Все нормально, Кейн, об этом старики не узнают, – подтвердила Кейт.

Пока врачи занимались мной, Саймон успел сбегать за своей машиной и пригнать ее на парковку перед больницей. По дороге к машине мы все как раз и познакомились, а Нейт очень искренне извинялся перед моим величеством, ему было не по себе из-за того, что он напал на ни в чем не повинного человека. В знак своего раскаянья он пообещал взять меня в долю. Оказывается, эти трое занимаются нелегальными делами. Кейт всю ночь рассказывала про меня, и они решили, что я буду полезен для их группировки.

Сев в машину, Кейт сказала адрес нашего нового дома – я даже и не знал его, а она запомнила. Я принялся рассматривать машину. Заметил только одну вещь, которую мог запомнить в таком состоянии. Это была фотография, прикрепленная к зеркалу заднего вида. На этой фотографии были изображены две фигуры. Я не мог разглядеть всех деталей, но отчетливо видел, что там изображен Саймон, а второго человека я никогда не видел. Нейтан и Алан помогли донести меня прямо до кровати, парни хорошие. После чего они пожелали нам отличного отдыха и ушли.

До подъема оставалась пара часов. Уставшим детям нужно было восстановить силы, и мы уснули за считаные минуты.

Девять утра. Нужно вставать. Нам удалось выспаться, мы не чувствовали усталости и были готовы. Чтобы приемные родители не заметили бинтов, я решил одеться как можно скорее и перед этим успел перевязать себя, а Кейт в этом помогла. Она повторно обработала рану и обвязала чистыми бинтами.

Мы поели и отправились на природу. Жарили мясо, дышали свежим отдыхом. Когда пришло время сходить на озеро и искупаться, пришлось соврать, что я боюсь воды, иначе все порезы и бинты вызовут много вопросов у приемных родителей. Ближе к вечеру мы собрались и поехали обратно домой.

В новой семье мы проводили время по большей части, как нам с Кейт хотелось. Гуляли с новыми друзьями, ложились спать поздно. Лето же, что нам еще остаётся. Так и подошли каникулы к концу, а никакой Франции мы не увидели. Мы с сестрой решили, что нас просто обманули, но буквально за неделю до начала школы нам торжественно объявили, что летим.

Кейт, к моему удивлению, уже не смотрела косо на новоиспеченных родителей.

– Все хорошо? – спросил я.

– Да, все в норме, давай ешь быстрее да поедем уже, – ответила Кейт.

– Расскажи, что произошло? После того как мы сюда приехали, ты как-то изменилась. Что у тебя случилось?

– Нет!.. То есть рассказывать нечего, просто все нормально.

Мне не давали покоя ее глаза. Они были красные и возбужденные. Бегающий взгляд. И это ее резкое «нет». Что-то точно случилось, а эта коза не хотела рассказывать. Как я раньше не замечал!

– Что у тебя с глазами?

– Я… я… плакала. Просто в голову лезли мысли о том, что тебя не станет. Я бы этого не пережила.

– С чего вдруг такие мысли?

– Я часто об этом думаю после той ночи в больнице и…

– Все, ребятки, такси уже приехало, кидайте посуду в раковину и на выход, – сказал Маркус, стоя в дверном проеме.

Мы сделали то, что от нас требовалось, и направились к выходу. Сара привязала пса к крыльцу, один их знакомый должен был забрать днем собаку к себе, чтобы кормить ее все наше отсутствие и выгуливать.

Когда Кейт увидела такси, она начала нервничать. Перед завтраком вещи были уже у порога. Таксист нервно сложил их в багажник. У меня складывалось такое чувство, что этот таксист, которого звали Расти, никуда не хочет ехать, как будто ему вся эта работа в тягость. Да и вообще, у него было очень знакомое лицо. Машину я вроде бы тоже где-то видел, это было не привычно желтое такси, а скорее частный автомобиль. Такое нелегальное такси все же пользовалось большим спросом из-за стоимости. Все было подозрительно знакомым в тот день. Почти все погрузились в машину. Вдруг послышался собачий рык. Все обернулись в сторону звука. Кейт стояла около пса. Маркус начал кричать:

– Ты опять его дразнишь там?

– Нет! Я хотела с ним попрощаться, а он, козел, не хочет, – ответила Кейт.

– Это ты козел, давай в машину. – После этих слов Кейт села и мы тронулись.

– Включить музыку? – спросил Расти.

– Давай, только пусть дети выберут радиостанцию, – предложил Маркус. – Кейт, какую ты хочешь музыку послушать?

– Мне плевать, – резко и грубо ответила Кейт.

– Ну ты чего развонялась, – тихо произнес я. – Давайте послушаем что-нибудь спокойное, – добавил уже погромче.

Таксист дрожащей рукой выбрал подходящую станцию. По дороге в аэропорт Сара пыталась отвлечь нас, рассказывая про город. Но эти рассказы были не очень классными, и слушать ее не хотелось.

Когда мы уже почти подъехали к месту назначения, я заметил фотографию, прикрепленную к зеркалу заднего вида. Удивление не сходило с моего лица. Теперь-то все встало на свои места, и самое главное – я понял, почему тут все такое знакомое. На этой фотке были Саймон и Расти, а под фото подписано: «Яблоко от яблони». Развернулся к Кейт и сказал:

– Ты знаешь, чья это машина?

В это время послышался удар в бок с водительской стороны. В нас врезался какой-то джип. Мы перевернулись пару раз, но в конечном итоге остались на колесах. Я, как и все пассажиры, испугался и пытался прийти в себя.

Страшная картина начала разворачиваться перед моими глазами. Из джипа вышли трое здоровых латиноамериканца, открыли дверь, где сидел Расти, и вышвырнули его на асфальт. У одного из них была в руке бита. Расти лежал на боку и пытался отползти, но точный удар в колено предотвратил всякие попытки бегства. Один из громил спросил:

– Где то, что ты нам обещал?

– Простите, я с утра залез в бардачок, но там ничего не было, меня ограбили, ребята, я вам все верну, правда, – оправдывался Расти.

В этот момент Кейт побледнела, и ее руки мелко затряслись.

– Чего ты с ним возишься? Он себе все забрал, а нас кинуть хочет, – предположил второй из нападавших.

– А действительно, хер ли мы теряем время, есть дела и поважнее, – сказал третий, после чего он подошел к Расти и выстрелил ему в голову.

Полиция была близко, и, чтобы заявить о своем присутствии, она включила сирену.

– Черт, копы, давай быстро в тачку, – сказал кто-то из этих троих, и они уехали, оставив стариков с детьми совсем одних.

Мы были в паре шагов от аэропорта. Все сидели в шоке. На Кейт просто лица не было. Она что-то знала. Про пропажу из бардачка, и, мне кажется, даже знала, кто мог ограбить Расти.

Полицейские помогли нам выбраться из машины и прийти в чувство. Маркус понимал, что нас ждет долгий разговор. Он сказал полицейским, что у нас рейс, что мы с таксистом знакомы всего пару минут, и вкратце рассказал, что произошло. Это не помогло. Полиция была обязана задержать нас до выяснения обстоятельств, несмотря на то, что номера джипа они записали.

Один из полицейских был мне знаком. Этот тот же парень, что вез нас из приюта. Мы переглянулись. Он меня узнал и подмигнул. Затем он обратился к коллегам:

– Ребят, ладно. Давайте их отпустим. Я этого парня знаю. Он недавно из приюта, где… ну… странности были.

Все его приятели поняли, о чем идет речь, и начали кивать.

– Пусть отдохнут немножко, – продолжил он. – А отпустим их под мою ответственность. Хорошо?

– Ладно. Уговорил. Но если начнется какая-то задница, то будешь сам разгребать, – ответил человек, видимо, старше его по званию.

Знакомый полицейский улыбнулся, опустился на одно колено и начал писать что-то в своем блокноте.

– Так-с, ребятки. Меня зовут Букер. Мы с вами встречались. Надолго едете?

– Два дня, – ответил Маркус.

– У меня с детьми беседа, – сказал Букер.

– Ой, лять, ну и иди нахер, – обиженный Маркус развернулся и пошел прочь к багажу.

– Гражданин, фильтруйте речь, – возразил Букер, но его оставили без ответа. – Короче, дети. Вот мой номер телефона, – он протянул бумажку, на которой писал, – если встретите их еще раз, бегом мне звонить. Поняли?

Мы кивнули.

– Отлично, а теперь летите отдыхать. Счастливо.

Он поднялся с колен и ушел к своей машине. Его бумажка осталась у меня в руках, ее я положил в карман.

Регистрация. Сдача багажа. Ожидание. И наконец мы в самолете. Опять немного ждем. Все плохие мысли должны остаться позади, и нужно было настраиваться на хорошее настроение.

Самолет выехал на взлетную полосу, пару раз повернул и начал разгоняться. Мне показалось, что я в гробу, который летит в пропасть. Но самолет начал подниматься вверх. Меня придавило к сиденью. В ушах звенело. Когда мы набрали нужную высоту, я захотел вздремнуть. Но никак не получалось. Глаза просто не хотели закрываться.

Самолет начал снижаться. При соприкосновении с землей немного тряхнуло, а в остальном все нормально. Сели в такси и двинулись к отелю. По прибытии в отель Маркус и Сара расплатились за два дня проживания. Им дали отдельные номера.

Я не мог налюбоваться тем, что видел из окна, эти потрясающие виды и красоты. Мостовые, выложенные шлифованными булыжниками. Цветущие деревья. Неспешная жизнь раскинулась по этим улочкам Парижа. Мне тут нравилось.

День прошел очень быстро. Мы с Кейт отдыхали отдельно от родителей, они сами изучали меню, расписание столовой, просматривали экскурсии, а мы представляли, как же было бы хорошо, если бы наши настоящие родители были рядом. Сидя в номере и клацая по пульту, переключая каналы, мы заскучали. Вдруг открылась дверь нашего номера. Заглянул Брюс и спросил, при этом оставаясь в дверном проеме:

– Ну что, вы готовы? Давайте пройдемся по городу, посмотрим достопримечательности…

В глазах будто что-то сверкнуло. В дверном проеме стоял Маркус. У меня невольно потекла слеза. Кейт сказала, что хочет полежать в номере, якобы у нее разболелась голова, и не пошла с нами.

Гуляли мы, наверное, часа два. Вблизи этот город был намного хуже, чем из окна. Это объясняет то, почему на улицах мало людей. Прогулявшись мы вернулись в отель. Было уже поздно, и мы опоздали на ужин. Кейт не было в номере. Я очень вымотался от прогулки, поэтому Маркус и Сара пошли вместе искать Кейт. Я лег спать.

Приснилось мне, как мы с папой на рыбалке весело проводили время, а по возвращении домой мама уже успела наготовить блинчиков. Вся семья ела и была счастлива, слышался смех. Вдруг Молли, не мама, сказала, чтобы я обратил на нее внимание. Повернув голову, увидел, как она стоит у плиты и с дурацкой улыбкой начинает медленно зажигать огонь. Все вспыхнуло ярким огнем. Я сидел за столом и не мог пошевелиться. Она начала идти ко мне. Стук. Еще стук. Кто-то стучал. Молли остановилась. Она искала что-то взглядом, потом резко посмотрела на меня и закричала:

– НЕТ, ТЫ НЕ УЙДЕШЬ ОТ МЕНЯ ТАК ПРОСТО!

После этого она резко побежала в мою сторону. Стук. Я открыл глаза. Это Маркус. Он стучал в мою дверь.

– Можно войти? – произнес он с некоторой тревогой в голосе, будто что-то случилось.

– Да, можно, – ответил я, пытаясь оправиться от кошмара.

Маркус подошел к кровати, сел на край и начал рассказывать:

– Вчера, когда мы отправились искать Кейт… мы увидели ее с каким-то парнем. Я сразу понял, кто он такой, таких типов трудно не узнать. Он продавал ей наркотики. Я схватил ее за руку и хотел оттащить от этого козла. На руках я увидел уколы, еще свежие. Она сильно возмущалась, но мы с Сарой хотели дотащить ее до ближайшего нарколога, нужно было выгнать из нее всю дрянь и посадить на лечение. Она еще в приюте этим занималась?

– Я ничего не понимаю, она никогда ничем таким не занималась. Это шутка?

– Нет, не шутка. Я говорю правду. В общем, оставалась пара шагов, но она вырвалась из наших рук и начала убегать. Она была так неосторожна, словно не в себе. Не заметила, как вышла на проезжую часть, и… на полном ходу ее сбил грузовик… она мертва. Ее больше нет.

Глава 5

Похороны. Грабеж. Старые знакомые

Маркус и Сара решили похоронить Кейт там, где она родилась. Транспортировка тела и сами похороны стоили очень дорого, им пришлось продать дом, на который они копили почти всю молодость. На те деньги, что остались, они смогли купить маленькую квартирку почти на окраине Лондона. Ее похоронили рядом с родителями. Я впервые увидел их могилы. Эмоции переполняли меня, было очень трудно сдержаться. Стоя перед могилами всех своих родных, я не мог поверить, что остался навсегда один. Совсем один. Последний из Кингов.

Маркус и Сара люди, конечно, хорошие, но для меня они значили не особо много. Они просто давали мне крышу над головой и еду. Мы втроем пошли посмотреть на их дом в последний раз. Маркус горевал по псу. Друг, который должен был приглядеть за Элвисом, сказал, что, когда он пришел, собаки не было и он подумал, что они его взяли с собой. Пес пропал. Маркус собирался писать заявление в полицию, но руки все не доходили.

Постояли в тишине у нашего бывшего дома и двинулись в сторону квартиры. Но перед этим Маркус вызвал эвакуатор. Оказалось, в его гараже была машина, которой он очень давно не пользовался. Она была в херовом состоянии, но он все твердил, что как только ее починит, то она моя. Мило.

На полпути я решил, что хочу еще раз взглянуть на свой старый дом. Старикам сказал, что недолго прогуляюсь.

Сел на автобус. С парой пересадок мне удалось добраться до Грейса. Я бродил по знакомым улочкам. Пара минут – и я был на месте. Все грязное и вонючее. Никто даже не убрал тут ничего. И даже не начали строить здесь новое жилье. Сейчас будет небольшой спойлер: так как хозяева дома мертвы, то владения переходят их старшему ребенку. Но этого я тогда еще не знал.

Мне взбрело в голову пошататься по этому месту. Во время прогулки я нечаянно ударился о прикроватную тумбу. Она чудом уцелела при пожаре, хоть и выглядела очень плохо. Может, там внутри что-то сохранилось?

Я открыл первый ящик и обнаружил там кольт М1911. Это папин. Положил его во внутренний карман куртки. Конечно, не о такой памятной вещи я мечтал, но это лучше, чем ничего.

Побродив по пеплу еще пару минут, побрел в сторону нового дома.

Новая квартира находилась в центре самого отвратного района, это объясняло ее низкую цену. Ну, тут без сюрпризов. Зато у меня была своя собственная комната. Она была не отремонтирована и ужасна во всех смыслах, а другого ожидать и не стоило, говорю же, без сюрпризов. Потолки в желтых пятнах, на стенах и кусочка обоев нет, полы скрипели, если на них даже пылинка упадет. Если войти в мою комнату, то справа будет кровать, тоже «великолепного» качества, слева – шкаф и стол, а прямо напротив входа – окно.

Я повесил куртку в шкаф и повернулся к кровати. На ней сидел мальчик. Тот самый мальчик, который кричал, что я лишил его детства. А ведь он был прав. Действительно же лишил.

– Не-ет, только не это, – пробормотал я.

Мальчик на кровати поднял голову. Своими ярко светящимися глазами взглянул на меня. По комнате понесся туман. Это туман медленно перешел в густой дым, который начал закручиваться. Через пару мгновений у меня было ощущение, что я находился посреди торнадо. Ветер был бешеный. Куски дома начали улетать в небо. Я еле стоял на ногах. Мальчик наклонил голову вбок.

– Ты не догадываешься, почему я прихожу к тебе? – спросил он.

– Что тебе нужно от меня? Я уже все понял. Я лишил тебя… то есть себя, детства, я это понял. Исправить этого никто не может. Чего тебе еще от меня надо?

– Мне нужно, чтобы ты все исправил. Я не хочу, чтобы ты был следующим.

– Ты о чем? Почему я следующий и кто был передо мной?

– Перед тобой была твоя сестра.

– Это что, список какой-то? Что все это значит?

Меня подняло в воздух, я начал улетать вслед за мебелью и стенами. Я был посередине мощного циклона. В меня что-то ударилось и схватило за волосы мертвой хваткой. Это был он.

– Я знаю не больше твоего, – сказал мальчик.

– Как мне все исправить? – орал я, потому что из-за ветра я ни черта не слышал.

– Все так же хочешь сидеть в углу плаката об издевательствах? Тебя все так же окружает осуждающая толпа? Бери свою судьбу в руки и покажи всем, что тебя нельзя обижать, что все в этом мире тебе еще и должны. В ином случае хоронить тебя будут на том острове. Покажи всем, что ты можешь забрать все, что захочешь. Не прогибайся!

– Я… я все исправлю…

– И купи пива своему старику.

– Что?

Циклон рассеялся, и я начал падать вниз. Скорость была за пределами моего понимания. Земля неслась на меня нереально быстро. Коснувшись земли, я проснулся в своей кровати. Я уснул, но не помню, как ложился. В комнате был один. Весь в поту. И напуганный до чертиков. Видимо, это был сон. Только когда просыпаешься, начинаешь понимать, что реально, а что нет.

Началась школа. Не так я ее себе представлял. Спокойное место. Учителя и ученики не напрягали. Вечерами гулял с приятелями. В свои темные делишки они меня не посвящали. Говорили, что я еще слишком молод и неопытен. Поначалу можно было только тренироваться с ними. Бег, турники и все в этом духе. Так проходил год за годом.

Когда мне уже исполнилось шестнадцать, раздался звонок. Поднимаю трубку. Это был Нейтан.

– Здорово, мужик, ты там как?

– Да нормально, че хотел и откуда у тебя мой новый номер? Я же не давал.

– Телефонную книгу никто не отменял. Я тут звоню сказать, что мы тоже наконец переехали подальше от центра. Вот… А! Точно, еще мы взяли одного парнишку к нам. В связи с пополнением, получается, у нас двое ребят, кто не прошел боевое крещение, – он сделал паузу.

– И что ты предлагаешь?

– Есть одна авантюрка на примете. Рисковая, конечно, но после этого можно будет полгода шиковать.

– Да говори уже.

– Банк. Мы возьмем сраный банк.

– А как же…

– Приходи в переулок у главной площади. Там все и решим.

Положил трубку. Видимо, об этом говорил мелкий. Выбора у меня особо не было. Помирать в скукотище не хотелось. Хотя банк – довольно-таки опасная затея и риск, что я помру сразу там, был велик.

Мне сказали, где будет сбор. Нам нужно было согласовать план, разобрать снаряжение и продумать детали. Откуда у них снаряжение? Неважно, решим на месте. Главное, не попасть в тюрьму. Остальное меня не сильно волновало.

Мы встретились в одном из гаражей недалеко от моей квартиры. Находился он на улочке, где были только одни гаражи. Меня познакомили с новым членом банды. Сюрприз. Это был Мэтт. Вот тут меня жизнь приятно удивила, даже шокировала чуть-чуть.

Мы поговорили, вспомнили былое. Мэтт сказал, что его отдали какому-то алкашу, который из-за своего образа жизни не может постоянно контролировать своего приемного сына. В чем-то ему повезло, как он считал. Мол, делать может что вздумается, не появляться дома долго и все в таком духе. Но я-то мог делать то же самое. Меня никогда не ругали, может, боялись, а может, считали достаточно взрослым, чтобы я думал сам.

В нашем укрытии было много инструментов, посередине стоял стол, прижатый к стене напротив входа. Рядом с ним находился небольшой шкаф, на котором стояла микроволновка. Над столом висели инструменты – не автомобильные, а для взлома и проникновения на частную собственность. В нашем случае – в банк. На правой стене висели часы. На левой – всякие штуки для того же взлома. Все это было украдено Нейтом и Аланом у их отцов; они работали в органах, и такого добра у них было навалом.

Выбрали банк почти на краю города. Полицейские участки далеко, значит, будет больше времени на отход. Банк был не очень большим, охраны мало, а денег достаточно, так что он больше всего подходил для нас, непосвященных новичков.

План был таков. За пару кварталов натягиваем шарфы на нос и ускоряем шаг. Все оружие прячем под плащами. Там же скрываются бронежилеты. Резко заходим в банк. Быстро достаем оружие и кладем всех на пол. Я и Алан должны были пойти в комнату охраны и стереть все видеозаписи с нашим преступлением и заодно удерживать там охранников. Затем я ухожу и привожу в эту комнатку всех посетителей, после чего принимаюсь за деньги. До того как мы приведем всех в комнату охраны, Нейт и Мэтт идут к сейфу и наполняют сумки деньгами. Саймон сидит в машине через пару домов и проверяет местность на наличие полиции, а потом забирает нас. Везти он должен будет очень извилистым путем, чтобы как можно скорее оторваться от преследования, если таковое будет.

Обсудив все детали, мы приступили к выбору оружия. Я взял себе обычный дробовик и кольт, который принес с собой. Остальные, не имея большого выбора, взяли себе по дробовику, кроме Саймона. Он решил взять штурмовую винтовку. Разделив «игрушки», мы отправились по домам, предварительно засунув оружие в сумки, где в дальнейшем должны появиться деньги. Завтра у нас будет тяжелый день.

Мне просто чудом удалось пронести оружие мимо Маркуса. Как только я вошел в квартиру, он сразу же выбежал и решил за мной поухаживать. Накинулся на меня с фразой:

– Давай я у тебя сумку твою тяжелую возьму.

– Да не надо, я сам справлюсь, – ответил я и поставил сумку на пол.

– Давай я хоть помогу тебе пальто снять?

– Не нужно. – Я начал волноваться, у меня там вообще-то пистолет. – Я не такой беспомощный.

– А что у тебя там такого?

– Ничего, – ответил я без всяких эмоций, хотя мой задний проход стал с воробьиное очко.

– Выпивка, да? Алкашом решил заделаться?

– Боже, нет, Маркус, хорош по мозгам ездить!

– Или ты решил деда старого порадовать баночкой пива?

– Нет у меня там пива!

– Наркотики? Травка? Психотропные вещества?

– Нет, спасибо, я сегодня не буду.

– Ха-ха, че ты там так активно прячешь? – он начал поднимать мое пальто. – Резиновый пенис купил себе, что ли?

– Ля, ну это уже не забавно даже, – я начал убирать его руки от пальто.

– Вагину резиновую?

– Все, пока.

Я уже стащил с себя ботинки, взял сумку и побрел в комнату. Как только я повернул ручку двери, Маркус заговорил:

– Нет, все-таки пенис.

– Ладно, держи свое пиво, – я протягиваю ему бутылочку.

Он с сияющими от счастья щами медленно берет бутылочку и, как маленький ребенок, убегает на кухню.

– Я завтра у Нейтана переночую?

– Да-да, без проблем.

Свою уличную одежду я кладу обычно в шкаф в комнате. Зайдя в комнату, я закрыл дверь на ключ и вздохнул с облегчением.

Утром мы собрались в гараже. Все шло по плану. За пару кварталов до банка натянули шарфы на лицо. Оружие висело на ремнях под одеждой. Мы решили не мудрить и засунули все сумки в одну: а почему бы и нет? Эту сумку с сумками нес Мэтт. Саймон сидел в машине. Проходя мимо, мы пнули ее. Он уснул. После удара он вскочил и стал следить за обстановкой.

Мы прошли немного вперед и повернули за угол. Банк как раз находился в угловом здании.

Я открыл дверь. Ногой. И мы все разом залетели в банк. Шоу началось. Я и Ал побежали в комнату охраны. Ал прихватил с собой одного охранника, находившегося у входа. С разбега я выбил дверь плечом – она была чуть ли не картонная. Я сразу взял на мушку сидящих у мониторов двух охранников, которые следили за записями с камер. Из зала слышались ругательства и приказы лечь на пол. Ребята у мониторов успели нажать на тревожную кнопку еще до того, как я успел вломиться. Дело дрянь. Время ограничено. Я ударил ближнего ко мне парня прикладом по голове, он упал. Второй сам упал на пол, чтобы не получить от меня чего хорошего. Ал начал заводить посетителей по одному. Я пошел навстречу, расталкивая их.

– Эти мудаки нажали на кнопку, – сказал я Алану.

– Твою мать. Сука! Вот хер ли нам малину портят.

После этих слов он застрелил обоих охранников, в ушах начало дико звенеть. Алан начал целиться в того, что изначально стоял у входа.

Я положил руку на его дробовик и опустил его вниз.

– Хватит. Двух достаточно.

Он вроде успокоился. Как только я вышел из комнаты, он застрелил третьего. Я остановился. Вздохнул. И побежал к Мэтту и Нейту. Они были в хранилище. На полу у входа в хранилище лежал застреленный дедушка. Видимо, он открывал им дверь. Я зашел внутрь. Ребята очень быстро расфасовали по сумкам деньги. Доллары? Почему не фунты стерлингов? Ладно, сейчас не время это выяснять. Я подошел к ним и сказал:

– Полиция едет. Кнопку нажали, как только мы зашли в банк.

– Лять, – выругался Нейтан.

– Завалите свои ебла, складываем деньги резче! – заорал грозно Мэтт.

Мы начали заниматься деньгами. Не потому, что нам так Мэтт приказал, а потому, что это единственное правильное решение в данный момент, он его просто озвучил. Буквально пара минут, и мы закончили. Нейтан встал и написал эсэмэс Саймону, чтоб тот подъезжал. Мы взяли сумку и направились на выход.

Поднимаясь, мы услышали выстрелы. Ал не мог начать стрелять в посетителей. Когда мы оказались в зале, там уже была полиция. Мы сразу бросили сумки и прижались к колоннам, чтобы нас не подстрелили. Кто-то приближался ко мне. Я перехватил дробовик, как биту, и вслепую ударил, целясь при этом в голову. Попал. Хотя на сопернике был шлем, мне удалось его вырубить. Сбоку раздался выстрел. Нейт застрелил одного. Мы побежали в комнату охраны. Алана прижал к стене еще один полицейский. Я схватил его и начал душить. Ал достал из кобуры полицейского пистолет, приставил к его виску и спустил курок. Мониторы окропились мозгами. Я расслабил руки и дал бездыханному телу упасть на пол.

– Я уже стер записи. Валим, – выкрикнул Ал.

Мы развернулись и побежали за сумками. Затем на выход. Двери были уже открыты. Мы с сумками залетели в машину. Я сел на переднее сиденье. Только мы успели закрыть двери, как Саймон начал давить на газ. Стекло со стороны водителя разлетелось вдребезги. Кто-то начал вытаскивать Саймона из машины. Я достал свой кольт и выстрелил. Педаль снова в пол.

Мы ехали по намеченному маршруту. Старались держать среднюю скорость, чтобы не вызывать подозрений. Мы были уже на полпути к дому. Но на одном из светофоров моя дверь открылась и меня выкинули из машины на асфальт. Я приземлился на спину. Не растерявшись, я выстрелил в ноги тому, кто меня выкинул. После того как он упал на колени, я встал и запрыгнул в машину, которая уже начала движение.

– Вы че, меня кинуть хотели? – начал я орать.

– Нет. Ты бы успел запрыгнуть. Скорость же маленькая, но время терять нельзя, – оправдывался Саймон.

– Больше так не делай!

– Блять, Кейн, завали, эти уроды у нас на хвосте.

Посмотрев назад, я увидел, что за нами едет машина.

– Ал, ну-ка, подстрахуй меня, – сказал Нейтан.

Он открыл свою дверь и высунулся из машины, держа винтовку Саймона; Алан держал его, чтоб тот не свалился под колеса. Засвистели выстрелы, в ушах звенело. Я открыл окно и тоже вылез. Машина, игнорируя выстрелы Нейтана, почти поравнялась с нами. Я выстрелил в водителя дробью. Салон машины окрасился в красный. Их машину повело в сторону, и они протаранили здание. Нейт вернулся в салон.

– Ну все, меня это заебало, – сказал он. – Переходим к плану Б.

– Не-ет. Тачку я не брошу, – возмутился Саймон.

– Пешком мы быстрее от них удерем. Новую купишь.

– Сукин сын, я тебя ненавижу.

Мы начали ехать по маршруту Б. Он пролегал через парковку. Большое здание, отведенное только для машин. Мы были в паре кварталов от нашего гаража. Мы заехали на самый последний этаж. Вышли из машины. Оружие оставили. Кольт я взял с собой, даже не думал его бросать. Саймон пошел к багажнику. Зажег что-то, после чего побежал к нам.

Мы прыгнули на крышу рядом стоящего здания, предварительно перебросив все сумки. Когда мы были уже с сумками, машина взорвалась. Сирены приближались. Мы перепрыгнули на следующую крышу. Она была последней. Дальше нужно было прыгнуть вниз – и мы у нашего гаража. Но проблема в том, что лететь четыре этажа, плюс этаж с гаражами. Нейтан заранее постелил большой слой матрасов к стене противоположного здания. Нейтан даже не останавливался, на всей скорости он прыгнул вниз. Так как до следующего здания было далеко, то нужен был разгон. Нам пришлось кинуть сумки и отбежать назад. По одному мы начали прыгать вниз. Я был последний. Когда я приземлился, то не видел ни сумок, ни ребят. Сирена приближалась. Только я встал с матрасов, дверь гаража слегка приоткрылась, и я нырнул внутрь. Нейтан запретил всем разговаривать и включать свет. Мы легли спать, дожидаясь утра и надеясь, что именно этот гараж не будут вскрывать, чтобы найти преступников. Как только мы легли, звуки сирен были вплотную к нам. Ну все. Попались. Придется давать бой до последнего. Сирена стала отдаляться. Пронесло. И матрасы наши не заметили.

Утром мы высыпали деньги на стол и поделили все между собой, без ругани, без драк. Затем мы разошлись по домам.

Когда я вернулся домой, родителей не было. Спрятал деньги в шкафу. У меня на руках было примерно 500 тысяч долларов, этого надолго хватит. Мелкий был прав, во всем прав.

Прошел еще год. Мне уже семнадцать лет. Я устроился на простенькую работу в магазин спортивных товаров. Те деньги, что мы украли из банка, дополнялись теми, что я заработал. Я хотел купить себе квартиру или дом. Еще годик – и мне на все хватит. У меня появилась цель в жизни, а это главное. Я оставил все, что было, позади.

Однажды, когда мы с сообщниками сидели в баре за барной стойкой и никого не трогали, к нам пристало какое-то пьяное быдло. Просто с ходу к нам полетел вопрос:

– Эй, сосунки, вам спать не пора?

Я решил попробовать миром уладить конфликт:

– Ребят, давайте не будем устраивать тут сценок. Мы вас не трогаем, вы нас, – я повернулся к тому, от кого исходили оскорбления, и посмотрел на его лицо. – Стоп-стоп-стоп. Я тебя знаю. Это ты был на том джипе, что врезался в машину… Машину Расти… – я развернулся к Саймону. – Саймон, тише, успокойся. Давай без поножовщины.

Саймон все слышал и уже достал нож. Как только громила повернулся в его сторону, нож оказался у него в глазнице. Он заорал. Второй бандит обхватил Саймона и швырнул его в стол.

Я так прикинул, а почему бы и не поучаствовать. Подбежал к тому, кто швырнул моего друга, и разбил ему о голову бутылку. «Розочку» я воткнул ему в горло. Кровь полилась через горлышко «розочки», и латиноамериканец упал на колени. Саймон ударил его ногой в голову. Одноглазый и тот, которого еще не тронули, побежали на улицу. Саймон накинулся на латиноамериканца и принялся резать ему лицо, оставляя глубокие раны. А затем стал бить, ломая кости черепа. Мэтт еле оттащил его.