Русь моя милая!

Размер шрифта: 13

«Посмотрю: всё так красиво…»

Посмотрю: всё так красиво –
Лес, и пруд, и зеленя.
Но не любо, но не мило –
Не родное для меня.

Мне б раздольное, степное,
Где душа моя поёт.
Задушевное, родное,
Пусть не краше, но моё.

1988 год

«Ширь степная, синь лесная…»

Ширь степная, синь лесная
Да лазурь над головой.
Эх, сторонушка родная –
Край российский мой!

Шепчет трепетно берёзка:
«Встреча долгожданная!»
Радость светится в серёжках,
Обними, желанная!

Протяни мне ветви-руки,
Выполняй желания!
О тебе мечтал в разлуке,
Гордость россиянина!

1989 год

Шарманщик

В городах ли больших или сёлах,
Днём ненастным, а может, погожим,
Эй, шарманщик! Ты что ж невесёлую
Крутишь музыку хмурым прохожим.

Что же твой попугай, нахохлившись,
Раздаёт без надежды записки.
То ли бес, на Россию спустившись,
Предрекает несчастья нам близкие.

То ли мы посходили с ума,
Русь святую отдав басурману…
А душа, как пустая сума,
У шарманщика за плечами.

1989 год

«Ах, мама! Ты совсем седая…»

Ах, мама! Ты совсем седая,
Хотя и я, конечно, не юнец.
А помнишь, как была ты молодая,
И шла, красой сияя, под венец.

Сиреневыми майскими ночами
Ты точно так же, как сегодня я,
Влюблёнными счастливыми очами
Ласкала звезды с песней соловья.

И с тихой радостью меня носила –
Святыни материнской нет святей.
И той же грустью осенью грустила,
Как я грущу под жёлтую метель.

Но, словно бабьим летом паутинки,
Дни пролетали с листьями берёз.
И каждый заплетал свои снежинки
В кольцо твоих подобранных волос.

А сколько их, считать – не сосчитать,
Вплетал и я, то словом, то делами.
И за умение всегда прощать
Твои виски завьюжило снегами…

Ах, мама! Не грусти, что ты седая,
И не жалей, что стал и я седым.
На склоне лет про юность вспоминая,
Душою мы, как прежде, молоды.

1989 год

Зарисовка

Вся в слезах уходит опустевшим садом
Осень в жёлто-сером грязном шушуне.
Пастушок-мальчонка, побродив за стадом,
Задремал, сердечный, прямо на коне.

Тишина такая, словно на погосте,
Нет в природе места для пустых речей.
Лишь трудяга-дятел приглашает в гости
Да журчит тихонько в зарослях ручей.

1990 год

«Зеленеют травы…»

Зеленеют травы
На лугу заречном.
Три берёзы справа,
Посреди цветов,
В платье подвенечном
Ждут своих сватов.
И струится речка,
Как бубенчик нежный,
Заманив сердечко
Трелью соловья.
Русь моя безбрежная!
Родина моя!

1990 год

Тост

Поскитавшись по земле немало,
Я мечту святую берегу:
Окунуться в молоко тумана
На родном российском берегу.

Ощутить берёзовую нежность
В трепете спадающих ветвей…
О моя российская безбрежность!
Океан бушующих страстей!

О моих друзей великолепье!
Благородство, статность, седина…
Разменять желаю всем столетье!
И за это пью бокал вина.

1990 год

Метель

Ах, метель! Белоснежным крылом
Обними ты меня, закружи!
Грустно мне вспоминать о былом,
И не знаю, как дальше жить.

На российском лихом бездорожье,
Опустив некрещёные лбы,
Разбрелись между правдой и ложью,
Люди в поисках лучшей судьбы.

Выбирая свою дорогу
В нашей многострадальной стране,
Кто-то шепчет молитву Богу,
Кто-то продал себя сатане.

Только я на обочине грязной
Затерялся в российской глуши…
Ах, метель! Сотвори же мне праздник!
Обними ты меня, закружи!

Пронеси над российской землёю,
Дай покой для усталой души.
Ах, метель! Не прощайся со мною!
Обними ты меня, закружи!

1990 год

«Картины трепетной…»

Картины трепетной
Весны
Так редки стали,
Словно сны.
Среди бездушной маеты,
Очарования полны,
Вы так прекрасны,
Но грустны,
Как поздней осени
Цветы.
Залогом вечной
Красоты
Далёкой юности
Черты
В воспоминаниях
Сильны.
Мы прошлым живы
И больны.

1990 год

Романс

Ушедших дней цветы давно завяли,
Дожди осенние назойливо идут.
Но не грусти, к чему теперь печали.
Где раньше розы пышно расцветали,
Там незабудки скромно зацветут.

Ах, милый мой любимый друг!
В душе струной звенят воспоминанья.
Берёза у ручья, весенний луг,
И только мы, и никого вокруг,
Да трели соловья в честь нашего свиданья…

За дальним лесом солнца луч угас,
По небу разливалась золотом заря.
В наполненный блаженством чудный час
На целом свете не было счастливей нас,
А значит, юность прожита не зря!

1990 год

«В семнадцать лет к поэтам всего света…»

В семнадцать лет к поэтам всего света,
Немым вопросом вскинутая бровь.
Девчонка с нетерпеньем ждёт ответа:
Что значит настоящая любовь?

По горизонту скачущие кони
И лебеди в прибрежных камышах,
Хлебами пахнущие мамины ладони
И первая улыбка малыша,

Пьянящий душу цвет сирени
И на пригорке грустные берёзы,
Бессонницы блуждающие тени
И тихие непрошеные слезы,

Тепло сквозь тьму прорвавшихся лучей
И холод предрассветного тумана,
Звенящий счастьем по душе ручей
И чёрное крыло обмана.

К тебе в надежде вскинутые руки
И в сердце закипающая кровь,
И пламя встреч, и лёд разлуки –
Всё это, девочка, и есть любовь!

1990 год

Афганцам

О вы, превратности судьбы!
Никто о вас тогда не знал.
В пылу атаки, злой борьбы,
Планета взмыла на дыбы
И задрожала. Ты упал.

Отяжелевшим своим телом
Обнявшись с неродной землёй,
Ты все шептал: «Ребята… Смело…
Вперёд… За праведное дело…
Мы выиграем этот бой».

Во время тягостного бреда,
В беспамятстве куда-то мчась,
Никто из вас тогда не ведал,
Что настоящим вашим бедам
Ещё не пробил подлый час.

На выжженном гератском поле
Осталась кровь его, твоя…
Сыграв трагические роли,
То ли убийцы, то ль герои,
Вернулись вы в свои края.

Ах, знал бы кто ваше смятенье,
Когда не верилось глазам:
В сердцах людей опустошенье,
К разврату, подлости стремленье
И равнодушие к слезам.

О вы, превратности судьбы!
Никто тогда не знал из вас.
Здесь без атаки, без борьбы
Земля вдруг встала на дыбы
И задрожала. Пробил час!

1990 год

У памятника А. С. Пушкину

Мой пастырь поэтический
На улице Тверской,
Со взглядом ироническим
Над серою толпой.
Стихи твои про вольность
Я помню наизусть.
Скажи, тебе не больно
За нынешнюю Русь?
Ответь, певец свободы,
За что и почему
Моральные уроды
Измызгали страну?
Забравшись в кресло власти,
Ликует жалкий сброд.
Поэт! У нас ненастье!
Тебя зовёт народ!

1991 год

«Противники ли мы или сторонники…»

Противники ли мы или сторонники,
Подумаем, другим не делая помех.
Мы в этом мире все паломники,
Но только Мекка разная у всех.

А потому и разными путями
Бредём в обетованную страну,
Чтобы Всевышний божьими устами
Открыл нам истину – на всех одну.

1991 год

«О тебе вспоминая, тоскую…»

О тебе вспоминая, тоскую,
В палисаднике отчем сирень.
Променять бы красу городскую
На убогость родных деревень.

Позабыть эти улицы узкие,
Полной грудью вдохнуть глубоко.
Распахнув свою душу по-русски,
Русским стать, наконец, мужиком.

Несмотря на нелёгкую долю,
Умиляться рысцой жеребёнка
И натруженной грубой ладонью
Свою землю ласкать, как ребёнка.

За себя и за всё поколенье
Я хочу, не теряя минут,
Попросить у России прощенья
За свою и за чью-то вину…

Тем, кто корни свои не забыл,
Память будет всю жизнь кричать:
«У развалин отцовской избы
Надо строить сыновний очаг!»

1991 год

Ветер

Как будто в небесной карете
Мчится на землю Всевышний.
Скачет в упряжке ветер
По прохудившимся крышам.
Ветер!
Ветер!
Ветер!
Смута на белом свете.
В души захлопнута дверь.
Воет за окнами ветер,
Будто подраненный зверь.
Ветер!
Ветер!
Ветер!
Словно гигантской плетью,
Из душ выбивая грусть,
Хлещет наотмашь ветер
Многострадальную Русь.
Ветер!
Ветер!
Ветер!
На русском унылом бесцветье
Трясут сединой ковыли.
Чистит неистово ветер
Шестую частицу земли.
Ветер!
Ветер!
Ветер!
Я верю, заря на рассвете
Ночь над землёю осилит.
Спасибо тебе, мой ветер,
За очищенье России!

1991 год

Музыка

Плавным движением девочка в белом
Тронула струны рукой лебединой.
Сердце моё встрепенулось, запело,
Дань отдавая мелодии дивной.

Тоненькой струйкой из детства далёкого
В юность пробился звоночек-ручей.
Вспомнились дали и небо высокое,
Запах полыни российских степей.

Вспомнились лица друзей шаловливые,
Память хранит дорогие черты.
Вспомнились дни невозвратно счастливые,
В буйстве лугов полевые цветы.

Словно бальзамом, на сердце уставшее
Звуки легли, теплотой теребя…
Милое дальнее, в душу запавшее,
Мне не прожить без тебя!

1991 год

«Земляника спелая…»

Земляника спелая
В луговом краю.
Раньше не воспел я,
Нынче воспою!
Где ковыль серебряный
Кучерявит Русь,
Под слова хвалебные
Я к тебе стремлюсь.
Расчешу седины
Нежною рукой.
Край ты мой любимый!
Край ты мой родной!
Припаду щекою –
Сердце застучит.
А в душе рекою
Нежность забурлит.
Обниму я сирого,
Горемыку старого,
Одарю я силою
Путника усталого.
А придёт нежданная,
Покорюсь судьбе.
Жизнь моя бесславная
Не нужна тебе.

1991 год

«Давно не тревожит напев ямщика…»

Давно не тревожит напев ямщика
Российских ковыльных степей.
А там, где бурлила когда-то река,
Уныло бормочет ручей.

Не скачет гусар на лихом скакуне,
Взирая вокруг горделиво,
И только журавль в голубой вышине
Курлычет о чем-то тоскливо.

Осенней порою за тем журавлём
Стремлюсь в поднебесье послушно.
И кажется мне, вдалеке косяком
Не птицы летят – наши души.

1991 год

«Родина – Русь!..»

Родина – Русь!
Моя радость и боль!
Прошлого с будущим вещую нить
Только любовь,
Только любовь,
Только любовь
Помогает хранить.

Родина – Русь!
Животворным ручьём
Жаждущих всех ты смогла напоить.
Только добром,
Только добром,
Только добром
Можно зло победить.

Родина – Русь!
Бесконечной гурьбой
Ясные дни чередует ненастье.
Только с тобой,
Только с тобой,
Только с тобой
Россиянину счастье.

1991 год

Осень

Повисло небо бахромою туч.
Над пожелтевшею усталою землёй
Уныло сеет с поднебесных круч
Осенний дождь, повенчанный с тоской.

На косогоре с непокрытой головой
Дрожат от холода поникшие берёзы.
И в знак прощанья с улетающей листвой
Текут по белым лицам слёзы.

А стая птиц, заботами полна,
Спешит за южным горизонтом скрыться…
А мне несбыточной мечтой весна
Осенней ночью часто снится.

1991 год

«Стою на полувековой меже…»

Стою на полувековой меже
И думаю, рассудка не лишён.
Мой поезд в вечность тронулся уже,
Хотя от станции ещё не отошёл.

Стою и думаю: во что когда-то верил,
Сейчас любой стремится отвергать.
Так, может, я не тем аршином мерил,
Всё то, что был обязан измерять.

А может, относился я предвзято
К событиям, и к людям, и к себе.
Или неправедно от жизни что-то взято,
Из-за чего терзаюсь я теперь…

Как просто нынче, прошлое кляня,
О правом и неправом рассуждать.
Но разве можно ночью без огня
Дорогу безошибочно искать.

Как просто все подвергнуть осужденью,
Плохое выпятить, хорошее забыть.
Но ведь за этим наше поколенье.
Оно живёт и дальше хочет жить.

За этим всем и труд, и героизм,
И ужасы военного ненастья,
И вера не в какой-то «изм»,
А в настоящее земное счастье!

Так можно ли, мне хочется спросить,
Огульно мазать чёрным по былому?
Историю страны ни осудить,
Ни переделать невозможно по-другому.

1991 год

«Заиграй, заиграй тальянка!..»

Заиграй, заиграй тальянка!
Разбуди на душе веселье!
Стала жизнь, как загульная пьянка
С неизбежным и горьким похмельем.

Только, слышишь, не надо навзрыд,
Лучше бисером, не спеша.
Наплевать на убогий быт,
Не была бы убогой душа.

Нищета ведь для нас не нова,
Но другое стучит в висок:
Не погибло б Великое Слово
В ежедневной борьбе за кусок.

Не умолкли б Великие Музы,
Затерявшись в блошиных рядах…
Давит душу тяжёлым грузом
Захлестнувший Россию бардак.

Так сыграй же ты мне удалую!
Голь российская, крепче держись!
Не хочу возвращаться в былую,
Но и это, простите, не жизнь!

Истерзали людей, измучили.
Вместо радости слёзы и стон.
Господа демократы, не лучше ли
Из России убраться вам вон!

Эй, тальянка! Для них отходну́ю
По заявке народа сыграй!
К аду нас подвели вплотную,
Пусть же катятся в западный рай!

1991 год

«Гей ты, Родина! Пресвятая мать!..»

Гей ты, Родина! Пресвятая мать!
Лик божественный – доброта.
Под сермягою нежной девы стать,
В блеске золота – нищета.

Гей ты, Родина! Мать-красавица!
Изумруд полей, ожерелье рек.
Красотой твоей не нахвалится
Русский истинно человек.

Гей ты, Родина! Мать-страдалица!
Журавлиный плач, грусть берёз.
Твоё мужество в мире славится.
А терпение – выше слёз.

Продолжить чтение