Щерба

Пустышка

В деревне после дождя пахло железом. Колхозный инвентарь, брошенный ещё в 1986-м, доживал свои последние дни под влиянием природы. Облезшие комбайны стояли позади деревенских изб, небольшим рядком один к одному, напоминая готовящуюся к атаке танковую бригаду. Детектор жизненных форм от обилия металла чудил, поэтому по моему решению мы ушли внутрь дворов. Лучше оказаться под жгучим пухом, думал я, чем быть кем-нибудь раскусанным пополам от внезапной засады.

Вепрь, мой напарник, за опеку над которым Бармен отстегнул аж десять тысяч сразу, после нахождения артефактов потерял элементарную сталкерскую чуткость. Он много говорил, делал ненужных движений, азартничал, как послед победы в президентской гонке. Следовало осадить мелкого, пока не наделал чего плохого.

– Гайз, всем привет, это снова я. Представьте, нашли две “Золотые рыбки”! – напарник вдруг заговорил с невидимой аудиторией. – Это артефакты. Настоящие, бело-красные, как фарфоровые игрушки. Ну только фонят они по-страшному, поэтому в контейнерах лежат…

Мне почудилось, или он правда снимает репортаж?

– Ставьте лайки, делитесь комментариями, всех прочту, всем отвечу. Здесь слишком опасно, чтобы с вами вести прямой эфир…

– Завязывай, – увидев в его руке айфон, я ужаснулся от человеческого легкомыслия. – Тут не сафари, салага. Под ноги лучше смотри.

Вепрь недовольно вздохнул. Его сталкерский комбез, сильно выпирающий в области живота, заметно колыхнулся.

– Душный ты, Добряк, весь кайф обламываешь. Сколько мы уже вместе охотимся за артефактами? Двое суток? Ничего не случилось. С тобой как за каменной стеной.

По левую сторону от нас спали одноэтажные деревянные домишки, с перекошенным забором, облупленной краской и заросшим садом. Одна изба стояла не внутри двора, а у самого края деревни, уперевшись стеной в улицу. В момент, когда напарник убирал мобильник в разгрузку бронежилета, дверь в доме приоткрылась.

Тень. Человеческая фигура. Сталкер. Винтовка глядит вниз. Вепрь, не то от переизбытка адреналина, не то от природной дерганности, проявил молниеносную реакцию – дробовик выстрелил дробью, уложив чужака на землю.

– Твою мать… – я побежал к застреленному. – Идиот!

Сталкер, получив дробь, выронил из рук автомат, пытался глотнуть воздуха и потрагивал правый реберный бок. Броник на его груди покорежило донельзя. Новичок от страха не заметил, как скинул свой айфон в жирную глинистую лужу.

– Я подстрелил случайно. Честно. Ну кто же знал, что дверь откроет человек? – Вепрь смотрел на меня маленькими черными глазками, раскрытыми от ужаса. – В деревне ни души, а он вылез из ниоткуда.

– Помоги мне, придурок, – подцепив руками раненого, я втащил его обратно в избу. Каблуки у Веприной жертвы стучали по деревяному полу: стук-стук-стук… Сталкер хрипел от полученных ран. Мой взгляд словно нарочно опасался посмотреть на рану.

Как же не к месту эта стрельба! Ведь всё так прекрасно шло: ни мутанты не нападали всерьез, ни бандиты не подстерегали, ни долговцы со свободовцами рядом не проходили. Аномалии вели себя по-спокойному, все поля мы прошли аккуратно, повезло артефакты собрать. Уже всё, на горизонте маячил выход для меня, накоплены деньги, можно уходить, и тут такое!

“Вот говорил же малому, ну веди ты себя по-умному, на старших оглядывайся, – мысли кипели в моей голове. – Но нет. Нет же, малой у нас – звездюк! Торопыга, глупое создание, натуральный вепрь, только дай повод разогнаться и клыками вспороть. И что мне теперь делать?”

Раненый потянулся за подсумком, но Вепрь подпрыгнул к нему: “Братик, погоди, та я сам достану, ты отдохни…”

– Вытащи бинт, хватит ковыряться в шмоте! – я рявкнул так громко, что у напарника дрогнули руки. Из подсумка выпала синенькая аптечка, складной ножик и что-то ещё небольшого размера.

Броник удалось снять достаточно оперативно, благодаря моей сноровке. При осмотре стало ясно, что всё плохо или очень плохо. Но я и так считал себя виновным в неосмотрительности и плохом воспитании новичка, поэтому сразу приступил к остановке кровотечения..

– Ба, ты взгляни-ка, Добряк.

В лицо ткнули удостоверением. Ксива, настоящая, с приятной обложкой, покрытая печатью и подписью, разрешала её владельцу ношение огнестрельного оружия и применение в отношении незаконных бандформирований Зоны. Принадлежала старлею.

И только сейчас я пригляделся к раненому, хрипящему мужику, с виду тридцатилетнему, одетому в подозрительно схожий с армейским комбез.

Приехали.

– Так этот тут как оказался? – спросил Вепрь. – Ты же говорил, что вояк внутри Зоны не бывает.

– Военстал, – ответил я. – Видимо, на разведзадании. Твою ж мать, Вепрь, в какую задницу ты нас загнал!

Делать было нечего. От злости и бессилия перед трагичностью своей судьбы, а может и от надежды, что смогу помочь и выиграть второй шанс, я принялся за раны военного сталкера.

Прошел час, не меньше, прежде чем удалось остановить кровь, наложить простые и грубые швы и обколоть беднягу обезболивающим. Парень боялся, но аккуратно подшучивал и терпеливо сносил всю боль. Его простое лицо, мужиковатое и с грубой щетиной, почему-то импонировало мне.

Мой низкорослый товарищ встал на входе, держа оборону. Больше он ни на что не способен. Хотя бы оправдал себя в скоростной стрельбе. Изба стояла на отшибе, на небольшой возвышенности, поэтому обзор имелся выигрышный. Всё оружие у военстала Вепрь отобрал – хоть в этом не затупил.

– Так и что мы будем с тобой делать, братец? – я спросил у раненого, пока опаивал водой. – Как звать хоть?

– Гриша. Григорий.

– Меня тут кличут Добряком. В каком звании, Гриш?

– Это зачем?

– Ну так, интересно, офицера сшибли или рядового.

– А если и офицера? – насупился военстал.

– То всё ещё хуже. Кирдык мне и моему напарнику, – я ожидал ответа от Гриши. Повисла неудобная тишина. – Ты ж лучше меня понимаешь, чем заканчивается история отношений с военными. В Зоне вам отпор ещё дашь, но уже на границе… Так прав, значит? Офицер?

– Лейтёха я. Старлей.

Что ж, хотя бы не врёт.

– О, это многое меняет.

– В смысле?

– Ну будь ты майором или полковником…

Сквозь кашель военстал, просмеявшись, заметил, что шишки офицерского уровня в Зону никогда не полезут. Для полевых операций существуют такие, как он.

– Ясно. Гриши-лейтёхи месят дерьмо в Зоне-матушке, а штабным туфли только и мажут гуталином, ага?

– Ага.

– Гриш, ты один на операции?

Военстал замолчал. Несложно догадаться о его мыслях.

“Если он считает меня врагом, то будет помалкивать про состав разведгруппы, – подумав немного, я отпил воды и омыл левую руку. Покрутил головой, впервые осмотрел помещение. Глухой дом, старый и давно заброшенный, с провалившейся печкой и загнившим полом, битая посуда, надорванный календарь. Сколько сталкеров умирает в таком окружении захолустья? А ведь большинство новичков потом находятся в избах, квартирах и гаражах – зажатые в углу, держа винтовку на ногах или сбоку, чтобы сразу выхватить и сделать последний выстрел в жизни. – Сейчас самой разумной идеей будет бегство из зоны проведения операции”

– Второй ушел утром, не вернулся. Пошел искать, а тут твой дерганый братан…

– Да уж. Ты прости нас. Убивать тебя не собирались, не по твою душу тут.

– Ай, не распинайся. Я бы вас всё равно застрелил, – спокойно заявил военстал.

Сказанное им заставило меня проверить КПК. Ничего на карте нет. Только я и Вепрь, который почему-то отошел от избы. Отправил ему сообщение: “Живо вернись!!”

Естественно, что военсталы вырубают свои наладонники. Конспирация наше всё. Второй может сидеть в кустах и накручивать глушитель на ствол, в предвкушении скорой охоты. Или он уже снял Вепря, а я, лошпед зелёный, сижу с воякой в полном неведении. Но метка напарника на карте всё-таки сдвинулась – правда, в сторону от избы, куда-то в лес.

– Да чтоб тебя, придурка, раскуралесило! – устное проклятье шипело от гнева.

– Чего? – охнул раненый.

– Ты сиди, отдыхай, никуда не выходи, – сказал я, выходя наружу. Поняв, что сморозил глупость, добавил ещё: “Мы тебя не тронем, клянусь”

Кому нужны мои клятвы? Кто в них поверит? Военный? Это просто смешно. Мы покойники. Особенно я. Как теперь выбираться из Зоны? Весь план на смарку. Впрочем, и вояке выбирать не приходится, лежит с пробитой грудью. Какая разница-то – через пять минут сдохнуть или через пару часов?

Вепрь оказался недалеко от соседнего дома. Стоял за углом, словно боясь получить пулю, если высунется.

– Ну? – спросил я. – Кого увидел?

– Добряк, честное слово, видел движение в конце деревни.

– Какое ещё движение?

– Так силуэт человеческим показался, – похоже, приняв свое оправдание идиотским, пухлое лицо Вепря принялось сжиматься вовнутрь, в гримасу жалости и взывания к пощаде.

–– А почему пост оставил, дебила кусок?

– Так я же с дробовиком, – Вепрь обижено заговорил. – Как попасть во врага с такого расстояния?

–– Слушай внимательно, Рэмбо, – тут меня понесло, конечно, злость за двое суток накипела и принялась выплескиваться. – То, что Бармен за тебя заплатил, ничего не значит. Твоя жизнь ничего не значит. Ты – пустышка. Я из-за тебя сдохнуть не хочу, и не смей меня тащить в могилу, понял?

– Та понял, понял… Остынь.

– Приказано охранять избу – охраняешь. Приказано стоять – стоишь. Не надо заниматься отсебятиной. В Зоне всё по-другому.

На КПК снова ничего нет. Детектор жизненных форм показывал троих: меня, Вепря и раненого. На миг появилась одна метка, мгновенно потухшая, но для детекции в условиях аномальных полей вблизи центра Зоны погрешность считается значительной. Совсем рядом Радар, от Мозговыжигателя постоянное расстройство аппаратуры, в общем, отбой тревоги.

Я чуть расслабился. Всё, что могло уже произойти из плохого, произошло в самом худшем виде. Если бы второй военстал захотел нас убить, то давно снял с дистанции не колеблясь. Мы и так раскрыли свое расположение ходьбой по деревне.

Метка на ДЖФ снова вспыхнула и тут же потухла. Черт бы его побрал, этот дурной прибор.

– Как он там? – спросил Вепрь, кивнув в сторону избы-лазарета.

– Ну так. Сойдет. Ты его “Винчестером” сильно пришиб, – поманив его пальцем, взял подержать дробовик. С виду обычный, но в подствольной части что-то непрерывно и чуть заметно гудело.

Грави, догадался я. Ускорение пули. Вот почему военсталу всю грудь изворотило от простого выстрела дробью. Хоть и стрелял он с близкого расстояния, но чтоб такие повреждени получить – это почти нереально сделать из обычного ствола.

– Жить будет?

Я промолчал.

– Добряк, а у нас после сходки бирюльки появились. Может, помогут?

– Пошли к нему.

Удалось сделать ровно десять шагов, как мой глаз заприметил тонкое движение.

– Стой! – шикнул я.

Силуэт торопливо двигался, нет, буквально летел в сторону избы, где находился военстал. Эта фигура явно человеческая, но слишком уж грубоходящая. Силуэт замерцал перед самым входом в избу, а после проник внутрь.

“Какой кошмар”, пришло в мою голову.

Донесся вой. Военстал закричал как облитый кипятком.

– Добряк, что происходит?! Идем же!

Я стоял. Вепрь колебался, боялся получить очередную взбучку, но порывался пойти вперёд. В моих мозгах мысли пролетали молнией, звенели, накатывало омерзение.

– Уходим, – приказ, отданный новичку, вызвал в нём шок.

– Ты что? Его же там режут, как свинью! Ты разве не слышишь?

– Уходим, – повторил я приказ, направившись трусцой в еловник.

Нужно было забрать с собой Вепря, пока на шум не сбежал кто-нибудь ещё. Свидетели сейчас самое худшее, что может произойти. Крики Гриши-лейтехи к этому моменту перешли в дикий вопль. Увидев, что Вепрь не сдвинулся с места, я с разбегу влепил ему прикладом АК по плечу.

– Уходим, живо!

Круглое лицо тихо помолилось, побежало за мной. Чувство отвращения к себе я глушил всеми возможными способами. Позади беспрерывно молился пыхтящий Вепрь.

Бетонная дорога вела вдоль леса, в сторону Бара, где можно будет прийти в себя и оглушить вину водкой. Во время ходки я никогда не пью, чтобы не затупить концентрацию внимания. В Зоне каждый шорох – знак, поэтому лучше не расслабляться.

Один раз, одиноко сидя в кустах по нужде, вдали от глаз Вепря я попытался заплакать. Не получилось. Слишком напряжен организм. Сначала нужно выжить. Нытье оставим на потом.

После случившегося Вепрь мрачно молчал, не смотрел в мою сторону и четко исполнял приказы. Ну, хрен с ним, с его обидами – не в детский сад попал, знать должен азы местной природы. Убеждать новичка в моральных устоях я не собирался. Объяснюсь попозже, когда эмоции сойдут.

“Ему-то что, салаге? – подумалось мне. – За него всё заплатили. Бармен и мне отстегнул денег, премию обещал за невредимость и сохранность, разрешил только мозоли и ссадины заиметь. Я тут два года торчу, едва деньги собрал на выход, экономил на всём, снаряга – самая средняя из среднего класса. А что у Вепря? Всё иностранное, качественное, нитка не выпячивается и не рвётся, ткань в комбезе крепкая, оружие под заказ и с апгрейдом от местных мастеров, всё ему разрешено, гуляет беспечно, ходит себе по Зоне с айфоном, репортажи снимает. Я с “Абаканом” не разлучаюсь с первых месяцев нахождения тут, все засечки и царапины наизусть помню, в подвал с кровососом падал…”

Вдали показался забор и автобусная стоянка. Мы почти вышли с Милитари, ещё немного – и обуза будет сброшена.

– Давай остановимся? – внезапно предложил Вепрь.

– Сейчас не лучшее время. Рядом свободовцы, их недавно атаковали. Нервными будут ребята.

– Но я хочу отдохнуть, – в голосе Вепря прочитался каприз. – Что плохого в том, чтобы поесть и отдохнуть у костра?

Ну началось.

– Плоха не идея отдыха, Вепрь, а желание реализовать её на месте, где недавно шли бои и в каждом видят противника. Свободовцы сейчас каждого сталкера-одиночку берут на карандаш и записывают в агенты “Долга”.

Тогда Вепрь совершенно неожиданно перешел на меня в лобовую атаку, изрядно нахамив: “Ну так найди безопасное место рядом. Ты проводник или шляпа? За такие бабки работать надо”

Кажется, все радиоактивные облезлые белки леса услышали, как заскрипели мои зубы.

– Надо идти вперёд. К ночи доберемся до Бара.

– Ты вперёд гонишь для чего? – спросил Вепрь. – Чтобы побыстрее сдать меня Бармену, что ли? Или ты так бежишь от страха? От трупа военстала, который погиб хреновой смертью?

Услышав напоминание о случившемся, почувствовалось странное, пугающее расслабление. Наконец-то не у меня одного в голове прокручивается дурная история.

Ладно. Черт с ним и его желанием. В лесу можно тихо залечь. От меня воняет кровью Гришки, так что риск заполучить кровососа, с его изумительным обонянием на всё подтекающее из тела человека, будет значительным. Придется собрать дождевой воды, омыться и дать высохнуть одежде.

– Ладно, – повторил я, но уже вслух. – Давай разводить костер.

Ночь оказалась тихой, но дождливой. Из-за туч не видно августовских звёзд. Изморось сталкивалась с еловыми ветками-лапищами, так что мы более-менее оказалась укрытыми от непогоды.

Костёр был сделан по-своему, сибирским способом: восемь бревен-лучей расходились от огня, по чуть-чуть поленья сдвигались в центр. Как смог одежду прочистил от пятен, сидел у костра в одном нательном – считай, что раздетым. Вепрь медленно доедал паек, почти добрался до шоколадного батончика. Мне пришлось, как всегда, есть дорожную кашу из армейского сухпайка.

Раньше новичок всегда делился со мной чем-нибудь из своих богатых запасов. Я не налегал, но и не отказывался, взамен даря ему пару баек из Зоны. Сегодня он ничего не предложил. Обидно.

Вепрь чихнул, я пожелал ему здоровья. Он сухо поблагодарил. Его молчание стало напрягать. Странное дело – ведь раньше новичок докучал трескучей болтовней и невероятным оптимизмом, а теперь сидит холодный, как бетон.

Это молчание, видимо дипломатически выраженная обида или неприязнь, побуждала во мне злость. Ведь, получается, что он и прав, и не прав одновременно. Прав потому, что выглядело произошедшее как кидок, бросание человека в беде; не прав по той причине, что не знает всех тонкостей жизни в Зоне, не понимает, сколько бед принесла эта встреча и как испортила мои планы смерть военстала. Гибель от лап кровососа – жуткая и болезненная, и в ушах до сих пор стоит вопль бедного Гриши, из которого живьем выпивали кровь. Но лучше такая смерть, лучше смерть от мутанта, чудовищного порождения Зоны, чем от наших рук, моих или Вепря. Надеюсь, он поймет.

– Завтра утром отправимся в Бар, – завел я разговор. – Артефакты можешь продать прямо там же. К Петренко тебя не пустят, но Бармен охотно купит. Ты у него в любимчиках.

– Кто такой Петренко? – безучастно спросил Вепрь.

– Торгаш у долговцев. Ты видел их на базе. Тёмная экипировка с красными нашивками.

– А почему не пустят? – на этот раз голос собеседника звучал искренним от интереса. Для Вепря, по-видимому, сам факт того, что за деньги нет допуска к чему-то на свете, ставил его в смущение.

– У долговцев пропуск нужно заслужить. Нет, попробовать купить можно, с тем же Бромом бутылку опрокинуть, но… Лучше Бармену продай бирюльки.

– Я не хочу ничего продавать.

– Лады.

И снова зловещая тишина. Шкворчало смолистое полено. Капали минуты с еловых ветвей, скатывались за шиворот часы тревоги. Я смущался всё сильнее. Вот зараза, этот парень умеет пристыдить. Вепрь, в свете ночного огня ставший ещё больше походить на здорового кабанчика, сидел на пеньке и ногами катал чертиков. Ему было плохо, как мне, но разговорить его на душевную беседу не получалось.

– Давай обсудим случившееся… – сдался я в беспомощности.

– Ну давай, – черные глазки Вепря, впервые с утреннего бегства из деревни, посмотрели на меня с интересом.

– Ты осуждаешь себя за смерть Гриши, думаешь, как бы могли поступить иначе. Но кому-то суждено умереть в Зоне. Метка на нём.

– Какая ещё метка? – лицо Вепря скривилось.

– Метка Черного сталкера. Легенда Зоны. Я попытался спасти человека, но почти сразу пришла новая напасть. Судьба.

– Нет.

– Что нет? Гришке не суждено было умереть?

– Нет, я не виню себя в смерти бедолаги, – заявил Вепрь. Спустя секунду, прожевав колбаску, он добавил обескураживающее:

– Это ты виноват.

Меня поразила эта фраза. “Это ты виноват” В смысле я? В смысле виноват? С минуту я находился в оцепенении. Не зная, что ответить на это обвинение, принялся делать что-нибудь. Первое попавшееся – это одежда. Комбез уже высох, а броник пусть лежит. Плечи отдохнут, да и новичок вдруг неправильно поймет сделанный жест…

– Почему ты так решил? Только потому, что мы не побежали его спасать?

– Слушай, Добряк, уж не знаю, откуда у тебя такая кличка, но за дни знакомства ты показался обиженным на всех. Посуди сам. Меня ты подпинывал с самого начала, переходя на личности. Указывал на мою зеленость. Типа я сам не знаю, что не имею большого опыта, ага. И то, как поступил с военсталом, тоже о многом говорит.

– Ни о чем это не говорит! – возмутился я.

– Ну так объясни, какой сталкерский обычай требовал бросить парня в беде? – брови Вепря вызывающе сгустились в переносице. – Ну, давай, скажи. Что, нечего говорить? Самое главное, так зачем ты его перевязывал, бинтовал в мумию, спасал, если хотел убить изначально?

Глаза мои заметались от стыда. Совесть добивала последние остатки гордости. Вепрь не прав, если считает меня трусом.

– Если ты думаешь, что я трус…

– Ну да, ты трус, – кивнул головой Вепрь. – А кто ж ещё? Бармен судачил, какой крутой проводник этот Добряк. Ну да, по аномальным полям ты гуляешь так, будто это не минная территория, а так-сяк, танцпол в клубе. И вот что я всё понять не могу, – новичок наклонился в мою сторону. – Кого так испугался больше всего – военстала или кровососину?

– Я не трус. У меня есть обстоятельства.

– Назови их! Назови причину, почему нужно было так поступить. Ты же салагой меня называл, новичком зелёным, так поделись опытом мудрости, чтобы встать на путь истинный. Да, я в Зоне как на сафари. Но это не значит, что…

– Такая смерть была предпочтительнее, чем если б его пришлось убить, – перебил я. – В экипировку военсталов вшит маячок. Определить, кто рядом находился с убитым военным, не так сложно, как ты думаешь. Те же КПК, например, – показал ему наладонник, – передают дислокацию с погрешностью в пять метров. Возможно, нас уже заметили, посчитали, что мы убили военстала, тогда будет много проблем, очень много проблем…

– Каких проблем? Не в Зоне же, – Вепрь сложил руки на животе. – Да ты и так вне закона. Военные нормально держат только границу по периметру. Внутри Зоны вы хозяева.

– Ну да, на границе будут проблемы.

И тут Вепрь, кажется, догадался сам.

– Так ты… ты уйти хочешь?

– Ну да.

Молчание. Ногой подвинул полено в центр костра.

– И поэтому решил отдать человека на растерзание кровососу, чтобы появилось алиби? – продолжил Вепрь. Его взгляд становился всё более осуждающим. – Военные клюнут на мутанта, а ты как бы ни при чем? Ох блин, какой же ты “добрый”, Добряк! Ну просто душа компании, ё-моё.

– Знаешь, как мне Зона осточертела? – крикнул я и ужаснулся от сказанного. Нельзя к Зоне так обращаться. – Ты что, думаешь, что в Зоне все паиньки и по-доброму решают вопросы? Очнись, буржуй, мы в реальном мире, где каждому приходится делать дерьмовый выбор, выполнять дерьмовое задание и ещё потом с месяц-другой ходить с дерьмовым душком по лагерю. Да, я хотел уйти из Зоны. В отличие от тебя, мне пришлось конечностями половину территории пропахать, чтобы заиметь капитал. Взятка, пропуск, легализация, снятие розыска, квартирка, стабильная жизнь на несколько лет, а главное – никаких мутантов, никаких аномалий и поехавших уродов! И взялся я за задание только потому, что Бармен за тебя заплатил много, эти деньги очень пригодятся, ты понимаешь меня хотя бы? Ты когда-нибудь был в нужде?

Вепрь в ответ сказал: “Человеческого в тебе мало. Ты меня пустышкой назвал, но знай, что это не я пуст, наоборот, по головам пошел ты ради своей мечты. Не быть пустышкой – это быть человечным”

Развернувшись от меня, он закрылся полевым одеяльцем и тихо засопел.

Утро было в тумане. Я не выспался, ноги шли почти на автомате. Наверное, не спал и мой напарник. Медленным шагом проходили остановку, под щелчок дозиметра.

Вепрь ничего не говорил, шел позади и изредка, будто понарошку, расстегивал кобуру и снова закрывал.

В уме не было ни денег, ни планов, ни идей, что делать в будущем. Пропал страх перед военными, которые могут повязать меня на границе Кордона. Зачем бояться того, что не случится?

Шаг за шагом. Мокрый асфальт ещё не высох, лужицы виделись повсюду. В моей груди – пусто, дырки от дроби. Всепоглощающая тоска.

Душный сказочник

Двое у костра молча жевали колбасу. Огонь играл на дровах, было тепло и сухо, но радости Сабурик не ощущал. Насупившимся сидел и Кремень.

На Янтаре всегда темно. Всегда темно, грязно, неуютно, пахнет болотной гнилью, тиной и нечистотами; среди кучи строительного хлама попадаются остовы ржавой техники и кабельные коммуникации из неясного источника, тянущиеся вдоль всей территории завода. И монотонный писк в ушах, совсем тихий, но всё же заметный, чтобы в моменты усталости слушать его. Случалось, что зрение накрывало глюком, и всюду виднелась противная желтизна.

Чудовищные крики исходили из болота. Туда Сабурик с Кремнем и не мыслили подойти – слишком опасно. К научному лагерю тоже идти желания не было, хотя поторговать артефактами всё же имело смысл.

Будь только у них артефакты, разумеется.

Только костер спасал от здешнего безумия. Костер и возможность поговорить с напарником, на которого Сабурик сейчас крайне зол.

– Будешь? – Кремень подал раскрытый энергетик. Сабурик неохотно взял, глотнул трижды и вернул обратно.

С минуту молчавший Кремень всё-таки заметил:

– Даже спасибо не сказал.

– Спасибо тебе большое! – вскипевший Сабурик словно ждал момента, чтобы поругаться. – Спасибо тебе, Толя, спасибо, и ещё раз спасибо.

– Нет, а чего ты завёлся? – насупленный Кремень ещё больше насупился.

– А то ещё не понял? Ты же сказал, что шаришь в теме! Куда завел? Где артефактное поле?

– Антон, ошибаться может каждый. Мне говорили…

– Мне говорили! – передразнил Сабурик.

– Мне говорили, – настоятельно продолжил Кремень, – что на Янтаре артефактные тропы нехоженные.

Сабурик злобно отбросил в костер огрызок колбасы. Он сильно переживал, что попал в смертельную беду со своим непутевым другом: “Так и сдохну тут, в болоте, без денег”

Их не очень потрепала сегодняшняя ходка, но измотала донельзя. Это первый раз, когда напарникам не повезло. Хотя Кремень и утверждал, что “живы-целы – уже удача”, Сабурик больше оперировал математическими расчетами.

С холма, укрепленного квадратными бетонными плитами, показалась стая слепых псов. Они осторожно, но уверенно двигались к сталкерам.

– Кремень, гляди, – сталкер быстро занял позицию за стальной трубой. Автомат Калашникова пустил первую очередь по собаке.

Залегший пёс не остановил стаю. Тогда Кремень из ОЦ-14 принялся бить точными одиночными выстрелами. Он истратил все патроны на зомби, а просить у расстроенного Сабурика стеснялся. Пришлось изгаляться. В отличие от Кремня, его напарник изначально старался экономнее тратить амуницию, поэтому позволил себе бить тремя пулями по мишени.

Когда на землю упала десятая собака, посеченная стая резко повернула назад, жалобно поскуливая.

– Отбой, – Сабурик повесил винтовку на плечо.

– Мда. Вот беда, – Кремень повернулся к другу. – У меня осталась последняя обойма.

– Да ты шутишь?

– Антон, разве этим шутят?

Сабурик громко вздохнул. Из кармана бронежилета он сдернул две обоймы и кинул Кремню.

– На, сам патроны извлечешь.

Это большое преимущество в компании-двойке, если оружие у напарников питается одним и тем же патроном. У Кремня пусть и “Гроза”, но местным оружейником доведенная до использования самого распространенного 5х45.

Сталкеры вернулись к костру. Хорошее настроение к Сабурику не вернулось. Он боялся. Это был не сковывающий страх, а постоянное ожидание, что “вот, пришел твой конец, пора погибать”. Кремень же, постреляв и с удовлетворением отметив прекрасную армейскую привычку делать дырку во лбу врага, заметно подобрел.

– Кончай дуться, дружище.

– Ай! – Сабурик пролил на бронник немного энергетика. – В следующий раз отправимся искать артефакты в Тёмной долине. Есть там одно местечко у пригорка, рядом с тропой на Свалку. Кажись, видел Мамины бусы там.

– Заметано. В следующий раз пойдем куда ты решишь.

Сабурика эта товарищеская доброта заставила неловко улыбнуться. Пошел второй год его сталкерской жизни, а привыкнуть смог он только к Кремню. Толя минимально бесил поведением. Всех прочих Сабурик гнал подальше. В каком-то смысле Тоша и Толя – два взаимодополняющих элемента, кооперация, предоставляющая наибольшую эффективность в коммерческом деле. Вместе они успешно добывали хорошие артефакты и отбивались от местных вурдалаков.

Сегодня просто не повезло.

Антон уже расслабился и громко зевнул, как ему на плечо положили руку. Глаза сталкера округлились. Кремень сидел к нему боком и аккуратно выбивал патроны из рожка.

– Господи боже, помилуй меня, – произнес сталкер дрожащим голосом. Попрощавшись с миром, он медленно повернул голову.

– Бу! Испугался? – на него с улыбкой до ушей смотрел необычный человек. – Не бойся, я друг!

– Ты кто такой? – обернувшийся на голоса Кремень выставил винтовку вперед.

– Я вас не обижу.

Сабурик, стряхнув руку с плеча, ретируется подальше от незваного гостя. Его появление было более чем странным. На вид он выглядел как заурядный человек, да и одет в сталкерский комбинезон, только кислородные баллоны на спине отсутствовали. Что-то в лице чужака показалось Сабурику опасным: то ли квадратные зубы, то ли абсолютно черные глаза, то ли невероятная бычья шея, которая держала здоровых размеров голову.

– Ты как подкрался так незаметно? – спросил Сабурик. В отличие от Кремня, винтовку в него он не направил.

– А я вышел из южной части завода. Бродил вдоль забора, чтобы под излучение не попасть.

– Зачем ты там бродил?

Чужак необычно посмотрел на сталкера.

– Можно присесть? У костра погреться хочу.

Сабурик взглянул на Кремня, но тот лишь недоуменно пожал плечами. Отказывать в священном праве на костер никто не смел.

Присели у огня. Они смотрели друг на друга, как представители двух племён – кропотливо изучая внешний вид. Сабурик не нашел нашивку на комбинезоне незванца. Получается, что сталкер вольный, как и они. Но весь бронекостюм в деталях отличался от стандартной экипировки.

– Я искал полезные и вкусные вещи.

– В смысле вкусные? – удивился Кремень.

– А вот так. Я использую местный артефакт как настойку. Благодаря нему Зона внутри меня.

– Чего? – Кремень засмеялся, а Сабурик в отвращении приподнял губу к носу. – Парень, ты вообще нормальный?

– Конечно нормальный! А кто тут ненормальный? Покажите мне ненормального в Зоне. Да, в Зоне, где каждый день кто-то умирает или идёт на пищу к другим. Вот так.

– И что это за артефакт? – недоуменно спросил Сабурик.

– А он как твои уши, большой и широкий.

Сабурик впервые после школы застыдился своей лопоухости. Кремень же смеялся как не в себя.

– Давайте всё-таки познакомимся? – предложил чужак и помахал рукой. – Что мы, животные на охоте, чтобы не здороваться с охотником?

– Кстати да. Как тебя звать?

– Я Грибок.

Кремень прыснул в кулак.

– Специфично.

– Как есть! Прозвали местные, за толстую шею и огромную башку.

– А, ну тогда это многое объясняет, – заметил Кремень и снова засмеялся. – Ты прости, что-то меня развело.

– Да ничего-ничего. Много смеешься – здоровый, получается, ничем плохим не болеешь.

– Не жалуюсь.

– Я про себя немножко слов дал. Не хотите ли вы рассказать, почему пришли в это место?

Веселье у Кремня тут же упало. Сабурик, дабы не возвращаться к вечерней ссоре, кратко поведал Грибку историю их похода.

– Ради артефактов? Тю. Всего-то. Какая скука.

– Ну да. А ради чего ещё ходить в медвежий угол, как не за мешком бирюлек? Ты же сам заявил, что артефакты тут искал!

– Так-то оно да, но не это главное в Зоне. За историями, – заявил Грибок, – нужно гоняться. А Янтарь просто кладезь восхитительных историй.

– Брат, ты правда настоящий? Может, фантом или галлюн? Дай, я тебя пощупаю, – с этими словами Кремень потрогал за штанину сталкера. Грибок не шевелился, замер в ожидании. – Надо же, какая ткань необычная.

На миг Сабурику показалось, что в местах прикосновения она меняла цвет на мутный синеватый. Либо завезли новую снарягу, либо сталкер покрыл костюм каким-то необычным веществом.

– Так а что удивительного в моих словах? – спросил Грибок.

– Ну как сказать… – Кремень почесал короткостриженный ежик на голове. Его вытянутое лицо сморщилось в задумчивости. Синие глаза уставились на Грибка. Левый глаз у Кремня совсем чуть-чуть косил, но ведущим глазом всё равно был правый, так что Зона ему простила такую особенность. – Размышляешь иначе. Вроде в адеквате, а вроде и нет.

– Я смотрю, ты долго думал, – улыбнулся гость. В ответ сталкер засмеялся: “Не обижайся, ну правда же странное мышление!”

Но Грибок уверенно помахал головой, к тому же хлопнул ладонью по колени. Сталкер убежден, что истории куда важнее каких-то там артефактов, будь они Мамиными бусами или Лунным светом.

– Ну давай, расскажи нам чего-нибудь, раз собираешь истории, – Кремень похлопал по рюкзаку. – Жаль, что ничего горячительного к посиделке нет.

– Оно и не нужно, – остерегающе заметил Сабурик.

– Как нет? Всё есть! – весёлый Грибок извлек из ниоткуда флягу. – Вот же, моя настойка.

Сталкеры поморщились.

– Чего это песьи морды скривились?

– Сам ты пес. Давай сюда бурду, – Кремень дернул флягу и сделал осмотрительный разовый глоток. Он вытащил язык наружу и закрыл глаза. – Братишка, тебя кто учил варить пойло? Бабка-самогонщица в селе?

Отпив ещё несколько глотков, сталкер передал Кремню. Тот крайне неохотно сделал два маленьких глотка и ужаснулся – феерический всплеск чувств от переизбытка кислоты, остроты и травяной горечи.

– Ну и бадяга, – Сабурикова рука возвратила флягу гостю, однако он из неё не стал пить, отложив её рядом. – Я вот хотел спросить, а почему мой КПК тебя не запеленговал?

Грибок снова посмотрел неестественно на сталкера. Словно другая личность переместилась в сознание этого коренастого тела.

– Я опасаюсь местной дичи, – признался он. – Здешние не очень умные, особенно те, что у дверей завода торчат. Зачем им лишний раз показывать свое местонахождение?

Сабурик задумался. Видимо, Грибок подразумевает под дичью зомбированных сталкеров. Но когда они стали читать свои КПК? Многие из зомби теряют свои наладонники в бездумном путешествии по Зоне.

– Хочу истории! – закричал Кремень.

– Тише ты. Сейчас сбегутся уроды.

– А вы достаточно приготовились, чтобы слушать историю? – вежливо спросил Грибок.

– Братишка, нет, перестань тянуть резину.

– Значит, слушайте, – начал гость. – История первая. Как псевдогигант сталкера в “холодце” лечил.

– Чего?.. – возмутился Сабурик.

– Тоша, помолчи! Дай рассказать.

– Жил да был псевдогигант. Обитал он в тоннеле под заводом, который здесь находится, и никого не трогал. Однажды к нему с потолка рухнул сталкер. Весь такой несчастный – лапки сломаны, спинка сломана, кровь рекой, в общем, уже приготовившийся. А псевдогигант его пожалел, аккуратно отнес к зелёной газированной лужице и окунул три раза. И чудо, кости сталкера восстановились. Кровь больше не текла. Сталкер поблагодарил псевдогиганта и ушел. Вот так.

Тишина.

– Парень, тебе бы поучиться… – протяжно сказал Кремень. Он извлек сигареты, закурил и пустил дымок в звёздное небо.

– Не понравилось? – удивленный Грибок оскалился.

– Нет! Что это за бред? Какой ещё врачующий псевдогигант, какое излечение в кислотной луже? Если это была шутка, то обычно говорят: “Внимание, анекдот!”

– Команды не последовало, – Сабурик улыбнулся.

– Это всё потому, что ты недостаточно приготовился, – обиженно заявил Грибок.

– Есть ещё истории? – спросил Кремень.

– Конечно! А сейчас вы достаточно приготовились?

– Нет, Грибок, я приготовился только вздремнуть, – зевнул Сабурик.

– Хорошо-хорошо. История номер два. Как сталкер в “жарку” попал и выздоровел от всех недугов.

“Какая поразительная чушь, – подумал про себя Сабурик. Он ощупал свои ноги. Двадцать тысяч шагов с полной нагрузкой, а ступни даже не болят. Ни мозолей не чувствуется, ни мышечных спазмов. – Не накидал ли парень таблеток во флягу?”

Грибок поведал, как одним вечером сталкер попал в перестрелку, Было дело у лагеря ученых. Его гнали подобно дичь в ловушку, от одного бочажка к другому, всё пытаясь утопить в болотном жиже. Добрался сталкер, весь израненный, к заводским технологическим каналам, откуда сбрасывали теплую воду, прилег, весь светится голубеньким, да горестно подумал: “Ну всё, настало время приготовиться. Сейчас закрою глаза, станет сразу легко и безболезненно…”

Гость помолчал несколько секунд. Сталкеры, озадаченные слушанием истории, смотрели на него не сомкнув глаз. Тогда Грибок продолжил:

– И тут человеку пришла в голову мысль. Рядом горячий воздух висел струей. Он в эту струю – раз! – и прыгнул. Пламя охватило его целиком, но вместо боли сталкер получил облегчение. Все раны затянулись! И даже нога к прежнему месту прикрепилась!

– Ну и кринжатина, – Кремень помассировал плечо. Секунду ухмыляясь, он внезапно разразился смехом. – Грибок, у тебя не всё в порядке с головой.

– Это ещё почему? – смущенный сталкер прижал колени к себе, как обиженный ребенок.

– Какой же ты душный сказочник, – решил вдобавок заметить Сабурик. – Истории от поехавшего чувака. Мутанты лечат человека, аномалии затягивают раны, хэппи энд на хэппи энде. Мы в Зоне, чел. Так не бывает.

– Бывает, – воспротивившийся Грибок снова оскалил зубы.

Установилась нервная тишина. Кремень, посмеиваясь всё чаще невпопад, кинул три полена в костер. Удивительное место этот Янтарь. Когда сталкеры пришли сюда, их морозило тревогой, изредка переходящей в панику. Теперь же, стоило явиться сюда незнакомцу, стало так спокойно и хорошо.

А ещё стало тихо. Совсем тихо. Сова не ухала, тушкан не пробегал, зомбированный не помычал. И едва уловимый звон в ушах исчез.

Сабурик почуял неладное. Сталкерское чутье – это маленький хитрый механизм в сознании. Люди к Зоне адаптируются по-разному: кто-то хочет её поменять, кто-то желает к ней приобщиться, кому-то на всё фиолетово и он просто мечтает выжить. Но победителями становятся те, кто быстро проходит адаптацию и вырабатывает полезные привычки в поведении. Это самое важное. Важнее всех идей, коих в сталкерской братии порой больше, чем баек у костра.

Необычный знак? Тревога.

Нестандартное поведение? Тревога.

Подозрительное искажение в пространстве? Тревога.

И сейчас, сидя напротив Грибка, сталкер всё больше начинал сомневаться в адекватности происходящего. Картина ещё не оформилась до конца, не хватает всех мазков, но многие штрихи уже превратились в контурный образ. “Кто этот Грибок? – ковыряя палкой в углях, Сабурик перечислял в сознании все обнаруженные подозрения. – Возник из ниоткуда, напугав меня до чертиков. КПК не сработал, а есть ли он у него? Странное поведение. Артефакт, название которого мы так и не услышали. Дурацкие истории, в которых сталкеры лечатся, хотя на самом деле, случись такое в нашей реальности, они превратились бы в готовое блюдо для мутантов-падальщиков”

– У меня есть ещё одна история, – заявил Грибок. – Отличающаяся от остальных. Честное слово. Вы уже достаточно приготовились?

– Что? Забудь про эту фразу, братец! – смеющийся Кремень, чтобы не уснуть, попросил ещё глотнуть из фляги. – Но учти, даю последний шанс.