Лучший подарок охотнику
Фото автора
ЛУЧШИЙ ПОДАРОК ОХОТНИКУ
1
Первые шаги
Было это в далёком, беззаботном детстве. Жили мы в южной республике, в частном доме, в деревне Теплоключенка. Дом стоял на острове, который огибала с двух сторон, могучая горная река, белая от порогов и перекатов. Вдоль берега росли густые заросли облепихи, оберегающей, своими острыми шипами, бесчисленные выводки фазанов.
Каждый день, просыпаясь и засыпая, я слышал резкие звуки, издаваемые этими птицами, которые проходили через мои детские уши, как тисками сжимали сердечко и где то в груди начинали, бешено крутиться, перехватывая дыхание. Много раз я видел, как несколько фазанов с шумом взлетали, и с характерным только для них звуком, тяжело перелетали с одного места на другое. У меня даже был свой наблюдательный пункт, на небольшой возвышенности, в невысоком шалашике из полыни. Часами я просиживал, наблюдая, как из кустов, по своим натоптанным тропам, выходят эти красивые и осторожные птицы. Самцы, не много поковырявшись в земле, резко поднимали голову и оглядывали местность, охраняя самок с выводками, которые, не отвлекаясь, клевали семена трав и насекомых. Набив зобы, они исчезали в густых зарослях до следующей кормёжки.
Наблюдая за ними, у меня в голове постоянно крутилась мысль, как их добыть? Дать первые уроки в охоте было не кому, отца уже два года не было, а мать больше волновало, как нас с сестрой одеть и накормить. В то время были очень популярны фильмы про индейцев, после которых мы изображали из себя краснокожих, воюющих с бледнолицыми. Для игр у меня был сделан лук из загнутой тонкой палочки и резинки, который стрелял не дальше пяти метров и стрелы из тонкого тальника высыхали и изгибались, в результате летели куда угодно, но только не в цель. Решил я сделать такой лук, с которым можно было бы охотиться. После многих не удачных экспериментов у меня стало постепенно получаться. Для самого лука я использовал заранее высушенную и ошкуренную, прямую палку черёмухи. Для тетивы взял капроновый шнур короче палки на треть, на котором по концам сделал две петельки. Для стрелы использовал штапик без сучков, тщательно обработанный наждачкой. Для стабилизации использовал гусиное перо, разрезанное пополам и вставленное в расщеп стрелы, после чего, стянутое медной проволокой с обеих сторон, чтобы трещина не пошла дальше с одной стороны и тетива не врезалась с другой. Наконечник был сделан из крышки консервной банки, скрученной в конус и по краям пробитый молотком до достаточно острого состояния. Получилось довольно не плохо, на расстоянии в 10 метров стрела насквозь пробивала картонную коробку. Сделав таких три стрелы, я был готов к охоте.
Для охоты мой наблюдательный пункт не подходил, пришлось сделать другой, поближе и без крыши. Получился скрадок высотой мне по пояс, с тремя стенками из уложенных длинных стеблей полыни между воткнутыми в землю палочками, что то похожее на плетень. Сквозь щели было достаточно хорошо видно место, на которое выходят птицы, а для стрельбы нужно было резко встать и выстрелить.
В преддверии утра долгожданной охоты мне не спалось. Фантазия рисовала огромных петухов, похожих на Жар-птицу, пронзенных прямо в сердце моей стрелой… Утро. Дождавшись, когда мать уйдёт на работу, я быстро соскочил с постели, оделся, взял своё оружие и помчался к речке, минут через десять я уже натянул тетиву, приготовил стрелы и залёг, стараясь не шевелиться и сдерживая разгоряченное дыхание. Уже несколько раз прозвучал крик фазана, где то совсем рядом, но ни кто не хотел выходить на эту полянку. Просидев пару часов, я поплёлся домой, настроение было испорчено. То же самое произошло и на второй и на третий день. Почему они не выходят? Переносить скрадок в другое место мне не хотелось, я просто решил несколько дней не ходить на охоту. Прошла неделя, каникулы подходили к концу, на горизонте замаячил третий класс…
Утром я встал вместе с матерью, позавтракал, оделся и потихоньку, скрываясь за высокой травой, пошёл к скрадку. Только я устроился, как по своей тропе вышли, сначала самец, потом две самочки с выводками на полянку и начали активно и деловито перекапывать землю, постоянно склевывая, что-то съедобное. Встав на одно колено и натянув лук, я медленно приподнял голову над изгородью, стараясь «удержать» самца кончиком стрелы. Когда он в очередной раз вытянулся вверх для осмотра, я выстрелил. Захлопали шумно крылья, поднялось облако пыли, закудахтали самочки, началась суматоха. Лёгким ветерком сдуло пыль и панику, всё стихло. На полянке лежал пробитый насквозь стрелой красивый, крупный петух…
Это был мой самый дорогой и не забываемый охотничий трофей, принесший столько счастья и радости, а главное огромное количество энергии, которую невозможно исчерпать за всю короткую человеческую жизнь.
Много было в детстве познавательных походов, наблюдений за животными и всевозможных экспериментов по рыбалке на горных реках. Хочется сказать огромное спасибо моей маме, которая очень любила туристические походы. Ребёнок постепенно взрослел, приобретал знания и навыки для дальнейшей жизни. В седьмой класс я уже пошёл на далёкой северной Колыме, которая дала мне огромный опыт в охоте и рыбалке, столкнула меня с медведями, комарами и лютыми морозами.
2
Север
Самолёт, после долгих часов полёта, стал медленно заходить на посадку. В иллюминаторе замелькали почти голые, заснеженные сопки. Сделав круг над аэродромом, выпустил шасси и коснулся земли, от чего по всему салону побежала вибрация. Загудели турбины, останавливая уставшую машину.
Мы с мамой с интересом смотрели на бегущие огоньки, торчащие из снега, вдоль взлётно-посадочной полосы. Столько снега ни когда не видели. В южном Пржевальске, где мы жили, снег тоже выпадал и температура, иногда, опускалась до -15 градусов. Когда собрались на север, на заработки, то хорошенько подготовились. Подкопили денег на тёплую одежду и обувь. Зашли в хороший магазин и купили шапки, самые тёплые ботинки и драповые пальто с воротниками из искусственного меха, теплее этих вещей там ни чего не было. Решили так, что если мы переживали небольшие «минусы» в осенних куртках, то в такой одежде нам не страшны любые морозы.
В остановившийся самолёт зашли пограничники и стали у всех по порядку проверять документы. Мама тоже показала свой паспорт и моё свидетельство, а так же вызов на работу. Раньше Магадан был закрытым городом, и попасть туда, просто так, было не возможно. Наконец-то нам разрешили покинуть самолёт.
Сделав шаг из самолёта на трап, мне в лицо ударил морозный воздух. Покалывая иголками, он прошёл через нос в самую грудь, неся с собой неповторимый запах аэропорта. За пять минут, пока мы ждали автобус у трапа, щёки стали неметь, кончики ушей так защипало, что пришлось опустить «уши» у кроличьей шапки. Так вот ты, какой север? А ведь только начало ноября и зима ещё даже не начиналась.
Дождавшись на вокзале нужного автобуса, мы поехали дальше. Дорога. Дорога. Десять часов однообразной дороги. Пару раз останавливались, чтобы подкрепиться в уютных столовых, немного размяться и опять в путь. Проехав четыреста километров по Колымской трассе, автобус свернул направо, переехал мост через речку, поднялся на бугор и остановился у автовокзала. Люди, покинув автобус, быстро расходились по домам, которые манили их огоньками из окон в тёплые, уютные квартиры. Узнав у диспетчера, на автовокзале, где гостиница, мы поплелись с вещами по улице. Два больших чемодана тянули мне руки и не давали потереть, горевшие от мороза, щёки и нос. В тот раз я позавидовал сестре, которая отказалась ехать с нами на север и с «зазывалами» уехала поступать в текстильное училище в Подмосковье.
В гостинице было хорошо, тепло и чисто. Кроме нас, из посетителей, больше ни кого не было. После душа и горячего ужина мы, уставшие от дороги и смены часовых поясов, провалились в глубокий сон. Утром меня разбудила музыка, играющая на улице. Подошёл к окну и тёплой ладошкой разморозил круг на заиндевевшем стекле. По улице шли, плотным потоком, люди в лохматых шапках, тулупах и шубах, пуская густые облака пара, они кричали «ура!» и размахивали красными флагами и транспарантами. Сегодня же праздник «красный день календаря», шестьдесят шесть лет Великой Октябрьской Революции. Сколько, народа здесь живёт? Колонны людей шли около получаса, а стоящие вокруг пятиэтажные дома, вселяли надежду на цивилизацию.
Вскоре в комнату вошла мама с полными авоськами: «Представляешь? Здесь в магазинах нет очередей, и прилавки ломятся от всяких деликатесов». Она стала выкладывать на стол продукты. Чего только там не было: и дефицитная сгущёнка, шоколадные конфеты, лимон, апельсины и даже бананы и ещё какие-то баночки и коробки. Два дня мы прожили в гостинице, пока не закончились праздники. В первый же рабочий день нам дали однокомнатную квартиру с кухонным гарнитуром, диваном и телевизором. Маму взяли главным бухгалтером в отделение госбанка. Надо сказать, что эту должность она ни как не могла получить на юге, потому, что, не смотря на образование и практические знания, она не состояла в Коммунистической партии. А на севере всем всё равно, главное, что бы человек добросовестно выполнял свои обязанности и был хорошим специалистом. После осенних каникул я пошёл в седьмой класс. Школа была огромная, в ней обучались около двух тысяч учеников. Вот так, постепенно осваиваясь на новых местах, мы начинали новую, северную жизнь.
За первый учебный год я нашёл друзей, научился стоять на лыжах, узнал много интересного и познавательного о жизни северян. На летних каникулах научился ловить хариуса, спасаться от комаров, собирать бруснику и бегать от медведей.
Следующий учебный год стал для меня знаменательным в области охоты. А вышло всё случайно. Отец моего друга занимался охотой, держал участок, сдавал пушнину и мясо. Но что- то у него с сердцем случилось, врачи категорически запретили физические нагрузки. Просто так охоту бросить, совершенно не возможно, поэтому он предложил нам поохотиться на его участке. Постепенно, всё объясняя и показывая, он вводил нас в это интересное и увлекательное занятие. Для пятнадцатилетних пацанов, любое экстремальное занятие только в радость. Участок начинался в пяти километрах от посёлка и тянулся на двадцать километров, охватывая несколько сопок с большими распадками. Зимовья у него не было, поэтому приходилось делить участок на две части. Уходил рано утром, и проверив одну половину, к вечеру возвращался домой, на следующий день проверял вторую. Сначала мы тоже так ходили, потом, когда снега навалило выше пояса, решили оставаться на ночь на участке. Ночевать в снегу нас научили опытные охотники. Для того, чтобы провести ночь на морозе ниже сорока градусов, вырезается в насте окно, потом через него утрамбовывается по бокам рыхлый снег, углубляясь до самого низа. Достигнув земли нужно убрать снег диаметром полтора-два метра. Получится что-то вроде берлоги, после чего развести посередине костёр, дать ему прогореть. Когда оплавленные костром стены замёрзнут, можно залезать вовнутрь, закрывать входное отверстие и ложиться спать. В таком жилище температура держится где-то между нулём и минус десяти, в зависимости от высоты снега, чем его больше, тем теплее. Полноценного сна, конечно, не получится, но переночевать можно. Мы даже умудрялись на небольшом огне вскипятить воду для чая в армейском котелке.
Капканы ставили не только на соболя, но и на все виды пушных зверей. Ловили соболей, горностаев, песцов, зайцев, даже росомаха один раз попалась. Было у нас и оружие. Другу отец разрешал брать с собой своё ружьё ИЖ-27, с которого, в основном, стреляли полярных куропаток. У меня ружьё появилось только на следующий сезон. Встретил меня в подъезде, сосед по площадке и позвал к себе. Он видел, что я каждые выходные бегаю в лес и поэтому, собираясь уезжать с севера, решил отдать мне ружьё и всё что к нему прилагается. Оно ему тоже досталось от уезжавшего охотника, так как было без регистрации, вывезти его было не возможно. Достал старый чемодан, доверху набитый гильзами, пыжами, порохом, дробью и всеми необходимыми приспособлениями для заряжания патронов и чистки ружья. Глаза у меня разгорелись. Я такого ни когда не видел. Выслушав подробную инструкцию по пользованию этим богатством, я принёс его домой. Много раз разбирал и собирал ружьё, прикладывался, метясь в вазу, представляя медвежий лоб. От этого старого, куркового ружья исходила не объяснимая энергетика. Стреляло оно с большими поправками, от выстрелов откручивались курки и падали, заставляя долго искать их в рыхлом снегу. Но всё, же это было оружие, и моя охота выходила совсем на другой уровень. Вскоре я к нему привык и стал добывать уток, куропаток и зайцев.
В то время были пункты приёма пушнины и мяса, где можно было сдавать всё, что добыл в лесу, за деньги, или обменять на импортную одежду и обувь, которую в обычных магазинах не продавали. Сдав план за участок, все излишки мы меняли на кроссовки, куртки и американские джинсы, чем сильно волновали комсомольских активистов и учителей. За то на дискотеке и на школьных вечерах, такие как мы, были на первом месте у девчонок. В старших классах я стал подрабатывать на местном заводе, токарем. Договорившись с директором, мы с другом приходили в свободное от школы время и работали на «сдельщине». Вот тогда и появились у меня хороший магнитофон, фотоаппарат, а потом и мотоцикл, с помощью которого радиус моих похождений сильно увеличился, а фотографии позволили оставить память не только о друзьях, одноклассниках, но и о своеобразной, дикой природе Колымы.