Над бездной по лезвию клинка

Размер шрифта:   13
Над бездной по лезвию клинка

От автора:

Все что изложено, в данном повествовании является авторским вымыслом, а любое сходство с реальными событиями и людьми – совпадением.

«Тот, кто не ожидает найти нечто неожиданное, не найдет его, потому что это будет для него непосильным»

Гераклит1

Глава 1

Год был первый от нового тысячелетия, а пиво было холодным, день жарким, кафе уютным, книга интересной. После проведения зачета у студентов, я поджидал своего коллегу, который преподавал в том же университете читая лекции по криминалистке и оперативно – розыскной деятельности.

Чтобы скоротать время до встречи я взял в университетской библиотеке произведение классика советской фантастики. С детства, со времён веры в «светлое будущее», я не перечитывал этого автора. И неожиданно, также как в счастливом вчера, увлекся жизнью героев идущих по лезвию клинка. Язык автора был великолепен, сюжет романа захватывающим.

Страницы шелестели, время летело незаметно, пиво уже стало теплым, а я все шел с героями романа по России, Индии, Африке и не заметил как:

– Романы почитываем? – спросил меня подошедший коллега и бесцеремонно взяв у меня книгу посмотрел на обложку,

– О! Знакомый автор. Ну и как тебе советская фантастика?

– Замечательно! – буркнул я и забрав назад потрепанную и зачитанную книгу бережно положил ее на край столика.

– Жизнь автора намного фантастичнее и интереснее, чем любой из его романов,– ухмыльнулся коллега присаживаясь за белый пластиковый столик и разглядывая мое недовольное его бесцеремонностью лицо, негромко заметил:

– Вот уж точно, не в сказке сказать, не пером описать.

– Верно, – добродушно согласился я, – красноармеец, геолог, ученый – палеонтолог, писатель. Такой интересной судьбе только позавидовать можно,

И тут же без паузы предложил:

– Пиво будешь?

– Пока нет, – отказался он, и тут же глядя на книгу заметил:

– А вот завидовать его судьбе? Вот уж не знаю, есть ли тут чему завидовать, – со странной и довольно неопределенной интонацией сказал мой помрачневший коллега. Достал из кармана и стал мятым носовым платком вытирать вспотевшее морщинистое немолодое лицо.

– Что ты имеешь ввиду? – чуть удивился я.

А ты ничего не заметил, когда этот роман читал? – ответил он вопросом на вопрос, – Вот, например, – он раскрыл книгу пролистал и стал выборочно читать абзацы,

– Что скажешь о содержании?

Обычная сюжетная линия, рассказывается о научных исследованиях, ничего особенного, – выпив глоток пива и подождав пока оно скользнет в желудок ответил я, – только написано талантливо.

– Ничего особенного! – насмешливо передразнил мой тон, приятель, – А если и на самом деле в СССР такие исследования велись, с поиском и применением неизвестных науке органических минералов оказывающих воздействие на психику человека и с использованием наркотика ЛСД?

– Такие эксперименты если и велись, то их проведение и результаты составляют государственную тайну, – сухо заметил я, – об этом в романах не пишут.

Вот именно, государственная тайна, – сразу подтвердил мой коллега, – а откуда автор мог знать о проведении исследований, а если знал, то почему об этом написал?

– Совпадение, предвидение, обычное для научной фантастики дело, – чуть улыбаясь сказал я.

Раз совпадение, два совпадение, помилуй Бог, а где же разглашение и передача секретных данных? – перефразировал известное изречение Суворова2 , коллега, тоже мне генералиссимус от КГБ.

– Оставь свои глупые шуточки и домыслы, – я не шутя рассердился и обиделся за автора, – у тебя просто застарелая паранойя и профессиональная деформация. Всё свою службу в КГБ забыть не можешь. Чтобы такой человек, да еще и прижизненный классик советской фантастики был предателем? Быть такого не может!

– А, я и не говорю, что он был предателем, – спокойно ответил коллега, – он был профессиональным разведчиком и работал против СССР.

– Что теперь ты государственную тайну выдаешь? – не поверил я, и ехидно добавил, – меру даже во вранье знать надо.

Какая тут тайна?! И у нас и у них об этой тайне давно знают, а чтобы скандала и ненужной шумихи избежать, дело огласке и не предавали.

– Ты еще скажи, что сам это дело вел! – уставился я на него.

Немолодой полноватый мужчина в светленьких чуть помятых джинсах в белой плохо проглаженной рубашке с короткими рукавами, иронически мне улыбнулся.

– Я был в составе оперативной группы, которая занималась расследованием этого случая, – все еще усмехаясь пояснил он, и лениво:

– Пойду себе пивка закажу.

И шаркая подошвами сандалий ушел к стойке бара заказать себе разливного пойла.

Мы познакомились, когда я преподавал гражданское право в университете, а он там же читал курс лекций по криминалистке и оперативно – розыскной деятельности. Представляя его преподавателям, ректор коротко сказал, что он имеет большой опыт работы в следственных органах и до выхода на пенсию служил в КГБ СССР3

Мы работали на разных кафедрах. Общих интересов не было. К общению с ним я не стремился. При встречах здоровались, вот собственно говоря и всё.

Наш коллега – преподаватель, отмечал юбилей. Как водится в кафе был накрыт стол с большим количеством спиртных напитков, собрались все работники факультетов. После юбилейных тостов, хорошо выпили, закусили, еще раз выпили, и все присутствующие преисполнились любви и дружбы ко всему сущему.

Веселый, хорошо поддатый я вышел из кафе на улицу освежиться и покурить, бывший чекист вышел за мной.

– Вы служили в …? – назвав воинскую часть и закуривая, спросил он.

– Допустим, – настороженно ответил я.

Я никогда не любил афишировать место своей службы. На работе о ней не рассказывал, а подробных анкет в то время при трудоустройстве, уже не требовали.

– Что тут допускать, – негромко рассмеялся подвыпивший отставной «козы барабанщик» и чекист, называя воинскую часть, в которой я служил и место ее дислокации.

– А твоё, собственно говоря, какое дело, где я служил и что делал? – начал грубить я.

Вот за это показное «всезнайство» я сотрудников из Контор Глубокого Бурения4 и не люблю. Вечно они лезут, туда, куда их не просят.

– Могу успокоить твою чекистскую душу, Родину я не предавал, – раздраженным вызывающе пьяным тоном брякнул я и отвернувшись хотел вернуться в кафе.

– А разве я такое сказал? – заметно удивился он, – Я был там в составе оперативной группы КГБ и по линии контрразведки по вашей части контролировал реализацию оперативной информации, там в рапортах твоя фамилия и позывной несколько раз мелькнули, ты же в разведке служил, вот и я поинтересовался, ты это, или твой однофамилец.

– Какое еще дело? – резко повернувшись в его сторону начал трезветь я.

Он назвал несколько боевых операций в которых я участвовал в составе десантной роты.

Я хрипловато засмеялся. В разведке я не служил, а был самым обычным рядовым солдатом срочной службы. Так что извиняйте гражданин чекист, но вам в рапортах предоставили недостоверную информацию.

– Ну как же, – развел руками отставной чекист, – разведку местности –  рекогносцировку проводил, языков брал, авиационным наводчиком был, а все это войсковая разведка.

Ответить я не успел, женщины звали нас обратно, они хотели танцевать и мы вернулись в помещение.

За столами коллеги – преподаватели выпивают и закусывают, в зале танцуют, болтают о работе, о семьях, о деньгах. Радостным фоном к общим разговорам звучит легкая танцевальная мелодия. Жизнь. Нормальная человеческая жизнь. Хоть и не такая, о которой мечтал на войне, но тоже ничего, жить можно. Слава Богу, что нет в ней крови раненых и убитых в скоротечных схватках людей.

Чекист поднял стакан до краев налитый водкой и предложил мне:

– Давай за ребят и за «дела давно минувших дней».

Выпили, до дна.

Вот так мы и подружились. Товарищ мой кроме общего для нас воспоминания, про службу особенно не рассказывал, только заметил, что был оперативным работником и служил в контрразведке.

– Уф! Какая жарища! Попей пивка холодненького, – предложил мне коллега, вернувшись из бара и поставив на столик емкие пивные бокалы с холодным, запотевшим, пивом.

– Лучший напиток в жару, это горячий чай, желательно зеленый, – машинально заметил я, и без перерыва продолжил прерванный разговор:

Я не верю, что он, – я похлопал по обложке книги, – был иностранцем и нелегалом разведчиком. Можно прекрасно изучить язык, свободно на нем говорить, но так великолепно писать повести и рассказы на русском языке, иностранец не в состоянии.

– Ты почти дословно повторяешь слова моего первого

начальника, -засмеялся коллега, отхлебывая из высокого бокала пиво, – он тоже не поверил, что твой подзащитный иностранец. Только наши эксперты установили , что тексты написаны не уроженцем России, а иностранцем. Что же касается: может не может. Английский писатель Джозеф Конрад5, был поляком, в детстве жил в Российской империи, а книжки сочинял на английском языке и очень неплохо у него получалось. Пушкин, Лермонтов, Толстой свободно писали стихи и прозу на французском языке. Экспертная группа, составленная из филологов и психологов, дала однозначное заключение. Стиль мышления, метод и логика изложения принадлежит человеку англосаксонской культуры.

– И вы, основываясь на этой спорной экспертизе, туфте, проще говоря, установили, что он шпион? Это же ерунда! – насмешливо рассматривая пьющего пиво товарища хохотнул я.

– Вовсе нет, – поставив бокал на стол и скупо коротко как на семинарах по оперативно – розыскной деятельности стал разъяснять:

– Эта экспертиза была только одним из доказательств, там ещё много других фактов было. И все они неопровержимо доказывали, что Антон Иванович Ефимов, был профессиональным разведчиком и работал против СССР.

– Это ложь! Я тебе не верю, – я с возмущением смотрел на отставного чекиста, – Он чем – то власти не угодил, вот вы его память и порочите. У вас в КГБ специальный отдел был по распространению слухов, вот ты мне эти басни и повторяешь.

– А какой смысл, мне это делать? Особенно сейчас, – чуть пожав плечами, совершенно спокойно отреагировал на мое возмущение коллега:

– Я давно в отставке. СССР больше нет, КГБ тоже. Что же до памяти, так этот человек не один десяток лет эффективно работал против одной из лучших контрразведок мира в условиях почти тотальной слежки. До последнего дня, пока все факты не собрали, никто не верил, что такое вообще возможно. И можешь мне поверить к таким разведчикам, каждый профессионал кроме уважения ничего не испытывает. Если тебе интересно, как это было, то могу рассказать эту историю.

– А если я ее другим перескажу? – подначил его, я.

Пересказывай, если желание такое есть, – коллега опять неспешно отхлебнул пива из высокого стакана, и все же предупредил:

Но лучше не надо, тебе все равно никто не поверит.

Глава 2

– Это прачечная? – спросил по телефону голос с характерным акцентом.

– Нет, вы ошиблись номером, это квартира, – раздраженно мужским голосом ответил на другом конце линии невидимый собеседник.

– Оу! Прошу прощения, – извинился голос с англоязычным акцентом, и в трубке послышались короткие гудки.

Дежурный офицер на станции прослушивания КГБ, сделал отметку в журнале.

«11. 04. 1972 г. 12 час. 45 мин. Из квартиры второго секретаря посольства Великобритании осуществлен телефонный звонок по городскому номеру 12-34-79. Время разговора 12 сек. Запись разговора прилагается».

Снова сигнал вызова по телефону, автоматически включилось записывающее устройство и офицер с привычной скукой слушает новый диалог.

– Это прачечная? – снова спрашивает знакомый голос.

– Да, – отвечает телефонный собеседник англичанина.

– Вас беспокоит мистер Макинтош. Когда можно забрать сданное белье?

– Ваше белье постирано, забрать можно в любое удобное для вас время. Время работы прачечной с девяти утра до восемнадцати часов и пожалуйста, не забудьте квитанцию.

– Не забуду. Спасибо, – дипломат положил трубку.

Офицер делает новую запись: «11.04.1972г. 12 час. 49 мин. Из квартиры второго секретаря посольства Великобритании осуществлен телефонный звонок по городскому номеру 12-34-78. Время разговора 43 сек. Запись разговора прилагается».

Вот так до пенсии и придется сидеть, грустил офицер, слушать переговоры посольских чиновников, членов их семей, делать записи в журнале прослушивания и точно знать, что никому это не надо, ну не будет не один шпион, передавать и получать информацию по городскому телефону, они же не дураки и прекрасно знают, что их номера на круглосуточном прослушивание.

Офицер уже второй год сидел на станции прослушивания, его сектором были номера домашних телефонов, сотрудников посольства Ее Величества.

Он уже знал их голоса, был в курсе всех событий, которые составляют бытовую жизнь дипломата в чужой стране. Но даже анализ бытовых разговоров с целью получения сведений о характере дипломата, о круге его интересов, осуществляли аналитики из управления. Их целью было просеивание бытовой шелухи и получение крох золотого песка информации, из которых они сложат психологический портрет человека, а потом передадут эти данные дальше в другие отделы, где будут решать, представляет этот человек интерес для КГБ СССР или нет. А он будет только фиксировать разговоры, делать записи в журнал, составлять первичные рапорты и так до увольнения по выслуге лет. Служебный потолок, начальник смены и звание «майор». И всё. Вся служба и вся жизнь.

Разве я об этом мечтал, когда шел сюда работать, продолжал грустить офицер, листая телефонный справочник и осуществляя рутинную проверку телефонных номеров, по которым звонил дипломат.

Телефонный номер 12-34-79 зарегистрирован на имя Ефимова Антона Ивановича, проживает: г. Москва, проспект Мира д. 25 кв. 80.

Телефонный номер 12-34-78 зарегистрирован за городским управлением коммунального хозяйства, прачечная № 17, местонахождение: г. Москва, ул. Новослободская, д. 71.

Смена закончилась, пора составлять рапорт. Новый дежурный принял аппаратуру, расписался в журнале.

– Ну, как новый Лоуренс[1]не объявился, – привычно пошутил он.

– Нет, – равнодушно ответил сдавший смену офицер.

– А ты жди, когда он появится, ты его раз и разоблачишь, – расхохотался новый дежурный и уныло добавил, – я вот уже десять лет жду.

– Пойду, рапорт нацарапаю, и домой, – закончил разговор офицер.

«Начальнику *** отдела *** управления КГБ по Московской области, полковнику ***.

От дежурного по *** отделу *** управления КГБ по Московской области.

Рапорт

За время дежурства происшествий не случилось. Объектом*** были осуществлены два звонка по городской телефонной линии, абоненты: тел. 12-34-79 – Ефимов Антон Иванович, проживает: г. Москва, проспект Мира д. 25 кв. 80; тел. 12-34-78 – прачечная № 17. Запись разговоров будет передана, по специальной связи. Считаю необходимым осуществить оперативную проверку лиц, осуществляющих переговоры с объектом, в порядке определяемом инструкцией № *** от *** 1956г.

лейтенант Торшин А.В. 11.04.1972г. 18час. 30 мин.

«Начальнику управления *** КГБ СССР по Московской области, генерал – майору ***.

От начальника *** отдела *** управления КГБ СССР по Московской области, полковника ***

Рапорт

11.04.1972г. объектом *** были осуществлены два звонка по городской телефонной линии, абоненты: тел. 12-34-79 – Ефимов Антон Иванович, проживает: г. Москва, проспект Мира д. 25 кв. 80; тел. 12-34-78 – прачечная № 17. Указанные звонки были зафиксированы, службой прослушивания. В соответствии с инструкцией № *** от *** 1956г., была осуществлена оперативная проверка указанных абонентов. Установлено следующее:

1. Абонент 12-34-79. Ефимов Антон Иванович, член – корреспондент Академии наук СССР, член Союза писателей СССР. Связей с посольством Великобритании не имеет, по оперативным данным с объектом *** никогда не встречался. Доступа к информации составляющей государственную тайну не имеет.

2. Абонент 12-34-78 – прачечная № 17. С объектом *** разговаривала приемщица Вера Петровна Семенцова. С ее слов установлено, что объект, как и все сотрудники посольства, регулярно сдает в прачечную белье для осуществления стирки. Дата сдачи белья 10. 04. 1972г. Дата получения 17 час. 00 мин. 11. 04. 1972г. квитанция № ***. Семенцова В.П. доступ к информации составляющей государственную тайну не имеет. Семья Семенцовой: муж – слесарь ЖЭК № 8 г. Москвы, доступ к информации составляющей государственную тайну не имеет, сын 10 лет, ученик школы № 75. Круг знакомых Семенцовой В.П. установлен, лица имеющие доступ к информации, составляющей государственную тайну, в нем отсутствуют. По информации внештатного сотрудника псевдоним «Дрозд», все сотрудники посольства и (или) члены их семей, регулярно сдают белье в указанную прачечную и довольны качеством обслуживания. Так как указанное предприятие является местом, где иностранные дипломаты имеют постоянные контакты с советскими работниками, на предприятии ведется постоянный оперативный учет указанных контактов, который осуществляют внештатные сотрудники. Ответственный за ведение учета и работы с внештатными сотрудниками старший лейтенант ***.

3. Считаю, что разговор объекта *** с абонентом тел. 12-34-79 – Ефимовым Антоном Ивановичем, вызван ошибкой при наборе номера и оперативный интерес не представляет.

полковник *** 15.04. 1972 г.

Резолюция

Оперативные мероприятия по проверке прекратить, данные проверки передать в архив. Генерал – майор ***. 16.04.1972г.

[1] Томас Эдвард Лоуренс (16 августа 1888 – 19 мая 1935) – британский археолог, путешественник, военный, шпион, писатель и дипломат.

Глава 3

-Леша, ты уже с работы пришел? – молодая женщина, подошла к мужу и поцеловала его, – сейчас поесть разогрею, а ты пока умойся.

Пока мужчина плескался в ванной, жена, разогревая ужин, продолжала весело болтать:

– Представляешь, мне удалось достать последнее издание сочинений Ефимова, ты ведь любишь фантастику. Вот поужинаешь, а потом я тебе покажу. Правда он замечательно пишет!

– Замечательно, – согласился муж, выходя из ванной, – умница ты моя! – и потянулся к жене.

– Не сейчас, – засмеялась женщина, уклоняясь от супружеских объятий, – сначала покушай, а то снова разогревать придется. Боже мой! Какое счастье, что ты в техническом отделе служишь, – продолжила разговор она, – а не оперативный работник. Представляешь, Зоя с мужем разводится!

– Это еще почему? – удивился муж, по-хозяйски усаживаясь за стол, – Такая красивая пара. Он перспективный работник, капитана досрочно получил, она в аспирантуре учится, квартира, машина, деньги, все есть. О, ты мои любимые котлетки приготовила. Молодец! От лица службы объявляю благодарность.

– Ты свою благодарность не от лица службы, а от своего лица покажи. Нет не сейчас, – радостно засмеялась стоявшая рядом с мужем женщина, – не здесь, – она отвела его руки и оправила халатик, – поешь сначала, потом в спальне, мы все-таки муж и жена, а не подростки – любовники.

– Так почему разводятся? – снова спросил муж, – Чего этой Зойке не хватает?

– А вот этого и не хватает, – лукаво заулыбалась жена, – мужчины не хватает. Она последнее время бесится уже начала. А муж, то на оперативном задании, то у него усиление, а когда дома появится, то «отстань, я на службе устал». Женщине кроме мужниных служебных перспектив, еще кое-что надо.

– У него служба такая, – вступился за коллегу муж, – понимать оперативную работу надо.

– Вот я и молю бога, что у тебя работа другая! – счастливо засмеялась жена, – приходишь как по расписанию, никаких командировок, мне внимание уделяешь. Вот я жизнью и всем остальным полностью удовлетворенная. А у Зои, знаешь, что последней каплей послужило?

– Что? – прожевав кусок котлеты спросил муж.

– Сообщает ей муженек, что едет в командировку на три дня. Она как дура, чемодан ему собирает, все белье чистенькое, рубашки и костюмы отутюжены. Целует он в щечку боевую подругу и отбывает, со шпионами бороться, секреты Родины защищать. А Зою научный руководитель в дом отдыха подмосковный приглашает, над диссертацией поработать. Она подумала, подумала и решила: Если мужу не надо, то другие мужчины найдутся, оценят по достоинству. А что?! Чего зря добру и молодости пропадать. Поехала в пансионат с руководителем, научную работу, ну и … все остальное, кончать. Вечером заходит она вся принаряженная, в вечернем платье, в ресторан при пансионате, столик свой высматривает и видит, что муж ее законный, в костюме ею отглаженном, сидит за столиком с молодой красивой бабой, в глазки ей засматривает и голубком воркует нежно, нежно. Ну и заговорило сердце ретивое у женщины. Вот у тебя значит командировка какая! Ах ты такой сякой! Зоя баба боевая, спортивной гимнастикой занималась, силенка имеется. Соколицей подлетает она к столику и бац, муженьку пощечину от души влепила, у того только голова блудливая и мотнулась. Девица, что с ним сидела вскакивает, по иноземному, что-то лопочет. Зоинька не долго думая, ей в волосы и вцепилась. Знай наших! Оттаскала девку от души, та в слезы. А Зоя кричит: «Не лезь сука заморская к чужим мужьям!». Муж ее вскакивает и от бабы той оттаскивать, ну она его на матюгах и прокатала, все сказала, по-русски, по-нашему, по-бабьи: и про блядки; и про службу; про задания; и про борьбу со шпионажем. Муж взбесился и ей орет: «Дура! Я здесь на службе, а не на блядках, ты всю оперативную комбинацию разрушила!». Как только, Зоинька услышала от благоверного про службу и оперативные комбинации. Так ногой, а носки у туфелек острые, ему в причинное место и саданула, он и загнулся. Муженек за пах ручками схватился и стонет, девица в три ручья ревет, Зоя вся красная от злости кричит, публика аплодирует и хохочет. Тут и Зоин научный руководитель, нарисовался, важно так подходит и удивляется. «Солнышко мое! – это он Зое говорит, – что здесь происходит? Успокойтесь милая …» – тоже видать тот еще кобель. Муженек Зоин как про «солнышко» и милую услышал, так сразу разогнулся и руководителю как бы научному, как даст по морде, слева, потом справа, еще раз справа, хорошо кулаками поработал, потом ногой в печень добавил. Кобель – ученый сначала прилег на пол, а потом пошел по ресторану, пятый угол искать. Весь муженек загорелся, распалился и кричит Зое: «Сама ты шлюха! А еще меня упрекаешь!» Зоя ему: «Ты, когда последний раз со мной был?! Тут не только шлюхой, распоследней прости господи станешь! Свой мужской долг надо не с иностранными сучками выполнять, а дома с женой! Тогда и мы таскаться не будем!» Вот как дело было, а теперь развод.

Женщина со смехом закончила печальную балладу, о провале оперативного мероприятия, по вине жены сотрудника советской контрразведки, о сложностях и опасностях которые подстерегают бойцов невидимого фронта даже в семейном кругу, и гордо выпятив бюст, назидательно добавила:

– Вот что бывает, если мужик своим долгом пренебрегает.

Ее муж не смеялся и прожевывая гарнир к котлетам, меланхолично заметил:

– Все! Карьере парня конец, теперь его уволят или в тьмутаракань отправят, пенсии дожидаться. Ох уж эти бабы! Все беды от них.

– Беды! От нас?! – взвилась жена, вскочила со стула, тарелки на столе жалобно звякнули, и как возмущенно закричит:

– Если вам карьера дороже нас! Если ты так своему товарищу сочувствуешь! То после ужина, иди-ка дорогой, почитай устав на сон грядущий, а силы не со мной растрачивай, а береги их для подвигов во славу Родины! То-то шлюхи иноземные рады будут!

Хлобыстнула дверь комнаты, посыпалась штукатурка, убежала разозленная жена, пропал аппетит. Вот и пойми их, баб этих. Еще и извинятся придется, прощения просить. А за что, спрашивается? Муж покачал головой и решил: «Попозже пойду пардонну просить. Пусть хоть немного остынет. Нет ну, правда, и чего этим бабам надо?»

Книги в твердом переплете и с красочными иллюстрациями. Они зовут, манят в чудесный мир фантастики. Он раскрыл первый том, поудобнее уселся за обеденным столом и прихлебывая чай, прочитал первые строки и почти сразу ушел в прекрасный мир наполненный тайнами, приключениями, научными открытиями, ушел туда, где нет скучной, занудной, бесперспективной работы, непонятной ссоры с женой. Листаются страницы, идут по ним люди по неизведанным далям. Хорошо то как!

Хорошо то, хорошо, но с женой тоже мирится надо. Он с сожалением закрыл книгу и пошел в спальню. Примирение было сначала нежным, потом бурным и снова умиротворяюще нежным. Жена его простила, да и то сказать: заслужил!

– За разглашение военной и государственной тайны, рядового Торшина А.В. расстрелять! – чеканил слова приговора, начальник особого отдела[1] дивизии РВСН[2], затем поднял пистолет и направил ствол ему в грудь.

– Не надо! Это ошибка!– исходя потным ужасом закричал он, – я не выдавал, это все он!

– Он не мог ничего выдать, это все ты, – хрипло засмеялся особист.

Вот только почему, почему этот подполковник говорит с таким странным акцентом. Он вспомнил голос и похолодел. Это был голос второго секретаря посольства Ее Величества.

– Догадался? Узнал! – с ненавистью прошипел подполковник, – не успеешь, не расскажешь!

Выстрел, бьет пуля в грудь, замирает сердце.

От удара он проснулся, открыл глаза, бешено колотилось сердце, а жена толкала его в грудь.

– Леша ты так кричал!

– Кошмар приснился, – ответил он, радуясь, что лежит в постели с красивой женщиной, а не валяется трупом на плацу воинской части. Приснится же такое, тьфу, тьфу.

– А, – успокоилась жена, и сонно ласково пробормотала, – перевернись на другой бочок маленький и пусть тебе снятся только счастливые сны.

Бессонница, как странно, после близости с желанной женщиной, короткий кошмарный сон и бессонница, а ведь он молодой здоровый мужик. Очень странно в первый раз с ним такое случилось. Наверно вот так старость и подкрадывается, с короткими кошмарами и долгой бессонной ночью впереди, когда с тоской смотришь в потолок с открытыми глазами. Он тихонько, чтобы не разбудить жену, рассмеялся. Ну, какая старость! Ему только двадцать шесть лет! И тут же вспомнил фразу из прочитанной книги: «Старость это не возраст, это состояние души».

А что ждет его душа, что она хочет? Да пожалуй, ничего. Все есть. Квартира, работа, деньги, желанная женщина. Завтра он поедет на службу, подслушивать чужие разговоры. Потом домой. Опять на службу. В выходной день, в театр с женой или в кино, в отпуск на море, вот и всё. А если ты душа просишь, необыкновенного, неожиданного, так это ничего, поболит, поболит и пройдет, у всех проходит. А приключения? Так они только в книжках хороши. А на деле, за каждым приключением, стоит хороший кусок, исковерканной жизни. Нет уж, спаси и сохрани нас Господь от приключений!

Он осторожно стараясь не потревожить спящую и мирно сопящую жену, встал с постели и прошел на кухню. Открыл холодильник, достал бутылку с коньяком. Покачал головой. Вот так всё и начинается. Сначала не о чем мечтать и всю свою жизнь наперед знаешь, а потом по ночам начинаешь коньяк пить. И врать себе, и утешать, что это только одна рюмочка, чтобы спать хорошо. Много он таких «рюмочников» видел среди коллег и среди соседей. Много! Вот и сам не заметил, как таким же стал. Значит, все-таки старость души может и в двадцать шесть лет наступить.

Он решительно убрал бутылку назад в холодильник. Поставил на плиту чайник. На кухонном столе, раскрытая манила к себе книга. Хоть про чужие приключения почитать, решил он и сел за стол, выдумка конечно, но захватывает.

Он перечитывал рассказ, машинально отметил координаты и привязку к местности, остановился, еще раз прочитал абзац. Не может быть. Этого просто не может быть! В рассказе в завуалированной форме указывались точные координаты воинской части, где он проходил срочную службу. Место расположение пусковых установок и пункта управления дивизии Ракетных войск стратегического назначения! Он отлично знал где находится это место. Знал в отличие от большинства сослуживцев, знал потому что, еще в школе занимался спортивным ориентированием и умел по расположению созвездий, делать точную привязку к местности. В этой дивизии он служил писарем в особом отделе и именно оттуда, по направлению, поехал поступать в Высшую школу КГБ СССР. Знал, какие меры принимаются, чтобы никто не узнал, где расположены пусковые установки ракет несущих ядерные боеголовки. Ядерный шит СССР.

Этого не может быть, это совпадение, это просто совпадение, растерянно думал он, и знал, что для совпадения слишком точные указаны данные в рассказе, хотя повествовалось совсем о другом времени и даже о другом континенте.

Неожиданное, вошло в его жизнь. Вошло навсегда. И он знал, догадывался об этом.

Он достал лист бумаги и стал читать другие рассказы, читать их как шифрованные документы, стал выявлять и отмечать, указанные координаты, данные о научных экспериментах в физике, химии, генетике, ракетостроении. Данные о местонахождении залежей и разработок полезных ископаемых, так необходимых для военной промышленности. Один заполненный лист, второй, третий, уже незаметно подкрался рассвет, а он все читал, делал выписки и уже не сомневался, почти не сомневался.

– Да ты никак, литературные приемы изучаешь, – весело спросила румяная после умывания жена, войдя на кухню, – писателем хочешь стать?

– Пожалуй, стоит попробовать, – чуть улыбнулся он.

– Напрасный труд, – она подошла, теплая свежая желанная и чмокнула его щеку, – чтобы быть писателем, недостаточно, знания литературных приемов, нужно иметь Божью искру. Вот как у него, – она кивнула в сторону книги.

– Думаю, у него эта искра не только в литературе проявилась.

– Конечно! Талантливый человек, талантлив во всем, – согласилась она с его утверждением и посоветовала:

– Прекращай читать, у тебя уже глаза красные, на работе могут подумать, что ты всю ночь не читал, а водку пил.

Привычная скука дежурной смены, обычный рапорт по ее окончании. Вот только, томило неизведанное. Начал писать рапорт о вероятной возможности утечки секретных данных. Бросил, разорвал бумагу, клочки сжег в туалете. Рано, еще недостаточно фактов.

После работы поехал в научную библиотеку и до закрытия, читал и делал выписки из научных трудов ученого, писателя, человека которого многие называли «певцом коммунизма».

– Ты где был? – недовольно спросила жена, когда он вернулся, – У тебя дежурство давно закончилось!

– В библиотеке, – честно признался он.

– Очень смешно, – с сарказмом заметила она, – Так это теперь так, называется?

– Да я честно в библиотеке был! – растерялся от недоверия он, – вот смотри, я даже выписки домой принес.

– Ты на мне оперативные легенды не отрабатывай! – рассердилась жена, – мог бы, что и поумнее придумать. Библиотека! – язвительно рассмеялась она, – за все время нашего знакомства, ты не разу там не был! Что наукой решил заняться или научными сотрудницами?

Очень, очень трудно доказать, что ты не верблюд, особенно ревнивой женщине. Нет ну что за народ этот, бабы! Он промолчал. Молчать в ответ на обвинение глупо. Не просто глупо, это стратегическая ошибка в семейной жизни.

Жена заявила, что уходит к маме. Он пожал плечами, да ради бога, проведай, если соскучилась. Она пошла, собирать вещи и ждать его извинений. Но он не поужинав, уселся за стол разбирать записи.

Научные работы ученого, были ясными, логичными и понятными даже для человека далекого от палеонтологии. Гипотеза, исследование, полученные факты, выстроенная на основании фактических данных теория. И перечисление конкретных географических пунктов, где проводились исследования. Все, как и в любой талантливой научной работе. Логично, обоснованно, достоверно. Вот только как бы узнать, что в этих географических пунктах сейчас находится?

Он начал составлять таблицу: дата исследования; дата и место публикации, географические координаты. Это по опубликованным в открытых источниках научным работам. Такую же таблицу начал выстраивать по изданным художественным произведениям. Картина получалась впечатляющая!

– Не ужинал? – жена, не дождавшись извинений, сама пришла к нему.

Томит «несчастную» женщину желание устроить скандал. И сил больше терпеть нет:

– Занятно! Кто, где и чем тебя так накормил?

Допрос. Квартира превращается в застенок. Средство для пыток, слезы, истерика, и иной известный со времен Евы, пыточный инструмент. Вот интересно, кто этих женщин учит, как проводить расследования? Или им это умение в наследство от прародительницы досталось? Без всякой специальной подготовки, всего мужика наизнанку вывернуть готовы. И ведь получается у них! И что поразительно, логика как у следователей НКВД, времен правления «отца народов» И. В. Сталина: «Докажи, что не виновен! Каждое сомнение, в представленных в защиту доказательствах, толкуется в пользу обвинения!».

Но он не зря учился в Высшей школе КГБ и достойно выдержал допрос с пристрастием. Следствие, оно же скандал, по несвоевременному приходу с работы зашло в тупик. Жена за недосказанностью преступления решила его оправдать, ну конечно временно, до нового преступления.

– Ты так много работал, наверно устал дорогой? – нежным голосом приласкала она, его.

В конце концов, вина не доказана, а умная женщина должна соблюдать равновесие:

– Ложись отдохни, «утро, вечера мудренее».

Такая вот царевна – лягушка. Когда ласкает царевна, когда скандалит жаба. Молодая, красивая, желанная женщина и женаты они недавно, а любовь в самом разгаре. И средство, она предлагает то самое, что в спальне у молодоженов бывает, самое универсальное, для установление мира во всем мире. Да разве, что бывает, важнее этого во всей Вселенной?!

– Ты ложись, а я поработаю еще немного, – спокойно без эмоций, ответил он, собираясь окончить составление таблиц.

Жена прищурившись, посмотрела на него. Вот и пойми их, мужиков этих, что для них главнее всего в жизни? То просят, так что, аж с ума сходят, на все готовы! Уговорили, добились своего, получили что хотели. А потом? Женщина тает, сама предлагает, а он? Он за бумажки свои снова уселся. Дороже они ему. Важнее значит, чем она! Вот так у них рога и начинают расти. Задолго до того как … «Кто на нас с … не пойдет! Тогда мы другой … искать будем!» – перефразировала жена известную поговорку и ушла в спальню, одна ворочаться на двуспальной кровати.

Он до утра анализировал таблицы. Стал составлять рапорт, составил, посмотрел, порвал. Глупо. Глупее не придумаешь. Походил по квартире, подумал и снова написал. Ну и пусть смеются, решил он, пусть считают идиотом.

[1] Особые отделы – это военная контрразведка. Особые отделы были в каждом воинском подразделении от полка, экипажа военного корабля, отдельно дислоцированной воинской части и до военного округа и (или) группы войск, флотов, флотилий. Особистов в армии и флоте традиционно не любили и опасались.

[2] РВСН – Ракетные войска стратегического назначения

Глава 4

– Вы здоровы? – спросил его, начальник отдела.

– Да. – Он стоял в кабинете и смотрел на своего руководителя, который вальяжно расселся в кресле за казенным столом.

– И голова не болит? Рычать, кусаться, пока не тянет? – продолжал спрашивать полковник, лицемерно – участливым голосом.

– Нет, не болит и не тянет.

– Значит, еще есть надежда на ваше возвращение к нормальной жизни, – прежним лицемерно участливым тоном продолжил разговор полковник, тоже мне добрый доктор Айболит в погонах,

– Вот только мне кажется, что вас пора отправить к психиатру на обследование. Только человек с нездоровой психикой может сочинить такую ерунду, – начальник потряс листами с его рапортом.

– Это не ерунда, – он попытался сжать зубы, не получилось, – это не ерунда, – повторил он, стараясь, чтобы голос звучал уверенно, – это реальный анализ, возможности утечки секретных данных. Версия. Возможна ошибка, возможно роковое стечение обстоятельств, но не ерунда.

– Первый признак психического заболевания, это полная уверенность больного в достоверности своей выдуманной теории, потом под нее подгоняются факты, плюс маниакальный страх, по принципу везде враги. Вы хоть понимаете на кого замахнулись?! – резко повысил полковник голос, – Вы что думаете, что сейчас тридцать седьмой год? Когда по первому подозрению людей хватали, а потом они под пытками в чем угодно могли признаться! Нет, лейтенант, сейчас не то время и наша контрразведка паранойей не страдает. А вы или действительно нездоровы, или вы просто дурак – карьерист. В любом случае вам не место в моем отделе, этот рапорт заберите и порвите и подайте новый о вашем переводе в другое управление, мотивировка на ваше усмотрение.

– Я прошу передать мой рапорт дальше по команде, пусть даже с вашей резолюцией, – он побледнел.

– Нет, вы действительно дурак! – рассердился полковник, – ваш рапорт с моей резолюцией пойдет, от генерала в медицинское управление, в лучшем случае к врачам – невропатологам.

– Хорошо. Возможно, я ошибаюсь, но разве оперативным путем, нельзя осуществить проверку, – он продолжая настаивать на своем, пытался сохранять спокойствие.

– Из вас контрразведчик, как из … – полковник удержал рвавшееся с губ матерное сравнение и продолжил:

– Вы даже не понимаете, за чьей подписью должны пойти запросы в Генеральный штаб, Академию наук, в Совет Министров, чтобы проверить вашу ахинею. Заместитель председателя комитета, член коллеги, это минимум. А что я ему скажу? Что у меня подчиненный шизофреник, начитался романов, а я такой дурак, что ему поверил и с фантастической версией пришел к руководству. Сразу! Тут – же! Вас отправят продолжать службу в собачий питомник, а меня под зад коленом в отставку! Все! Вы свободны! И в течение пятнадцати минут примите решение, или отзыв рапорта с последующим переводом, или врачебная комиссия.

Он сделал уставной поворот кругом и вышел из кабинета. Все конец службе. А может оно и к лучшему? Как там полковник сказал? Собачий питомник? А что, попрошу туда перевода, все говорят, что собаки намного лучше людей. Забавно, вот тебе и приключение, вот тебе и неожиданное, а всё закончится уборкой собачьего дерьма.

Впрочем, еще есть надежда, попытка не пытка, а дальше уборки собачьих вольеров все равно не пошлют, пытался он себя утешить и решил зайти к своему бывшему преподавателю, к человеку который на их курсе читал лекции и проводил практические занятия по оперативной работе.

А его преподавателем был генерал –лейтенант Григошин, живая легенда советской контрразведки. Начал работу в 1914 году, в отделе контрразведки Генерального штаба Русской императорской армии, работал там до 1918г., вплоть до подписания Брестского мира[1]. В 1920г. после нападения Польши на Россию, решил пойти на службу РККА[2]. По рекомендации Бонч-Бруевича[3]был принят на работу в Особый отдел ВЧК, военная контрразведка. Григошин был среди тех специалистов, которые фактические заново создали организацию по борьбе со шпионажем. Арестован в 1937 г. Добровольно на первом же допросе, признал себя виновным в шпионаже в пользу кашемирской разведки. Потом он с грустной усмешкой рассказывал, что такого «государства Кашемир» в мире не существует. За шпионаж в пользу «государства Кашемир», получил срок: двадцать пять лет лишения свободы. Если бы не признался в шпионаже, – делился он впоследствии своими впечатлениями с курсантами Высшей школы КГБ, – то припаяли бы мне, участие в военном заговоре Тухачевского и тогда точно бы расстреляли. А так надежда была, что хоть потом, после истерии, хоть кто-то на политическую карту посмотрит, увидит, что нет такого «государства Кашемир. В 1939 году реабилитирован, освобожден, восстановлен на работе. Приговор об измене в пользу «государства Кашемир», хранил у себя дома в качестве сувенира-курьеза. Дальше война, поражение, победа и работа, работа, и еще раз работа. В последнее время уже только преподавателем, все-таки уже хорошо за семьдесят.

– С чем хорошим пожаловали? – без удивления спросил, сухонький, тщедушный старичок, одетый в легкий спортивный костюм.

– Вы товарищ генерал меня наверно не помните? – Торшин волновался, переминался с ноги на ногу, стоя на пороге загородного дома в котором проживал Григошин.

– Ну, как же вы – Торшин Алексей Викторович выпуск 1970 года, распределен в управление по Московской области. Склероз отсутствует, учеников помню. Проходите в дом, – предложил старичок.

Устроились за старым дубовым столом на остекленной веранде.

– Петр Васильевич, – Торшин разложил бумаги, после того как по приглашению хозяина устроился за столом, – у меня к вам большая просьба, ознакомьтесь с моим рапортом и выскажите свое мнение.

Старичок взял листы бумаги, надел очки, стал читать. За полчаса, что он знакомился с документами, Торшин весь извертелся сидя на жестком стуле.

– Контрразведчик должен уметь ждать, не буравя ягодицами сиденье, – ворчливым учительским тоном заметил старичок, – Что касается приведенных вами данных, то они бездоказательны и спорны, но один несомненный факт налицо, расположение военного объекта приведено точно. Но это не о чем пока не говорит, объект был создан, в шестьдесят первом году, а Антон Иванович, по вашим же данным вел изыскания в данном районе, в тридцатых годах. Возможно и совпадение.

– А зачем в литературном произведении, указывать точные координаты объекта и при этом их маскировать? – Торшин пытался защитить свою версию.

– Ну, батенька! – старичок глянул на молодого цветущего «батеньку», и засмеялся, – пути автора неисповедимы, может он свою юность вспоминал, когда рассказ сочинял.

– Вы тоже считаете мой рапорт ерундой? – Торшин встал, – Извините, что отнял у вас время. Мне пора.

Старичок бумаги ему не отдал, а самого Торшина не удерживал.

Выписка из приказа №*** от *** 1972г.: «Лейтенанта Торшин Алексея Викторовича направить для дальнейшего прохождения службы в в/ч 88561»

– А что это такое в/ч 88561, – поинтересовался Торшин у кадровика.

– Это питомник служебного собаководства Пограничных войск, – молодой майор – кадровик, равнодушно осмотрел этого бестолкового офицера, и с легкой иронией пожелал:

– Собачьей вам службы, товарищ лейтенант.

[1] Сепаратный мирный договор, подписанный 3 марта 1918 года в городе Брест-Литовск представителями Советской России и Центральных держав, обеспечивший выход РСФСР из Первой мировой войны.

[2] Рабоче-Крестьянская Красная армия (РККА, Красная Армия) – название основной части Советских Вооружённых Сил в 1918–1946 годах.

[3] Михаил Дмитриевич Бонч-Бруевич. Родился: 24 февраля 1870 года, Москва, Российская империя. Умер: 3 августа 1956 года (86 лет), Москва, РСФСР, СССР. Генерал майор РИА, один их создателей РККА.

Глава 5

– Вас откомандировывают на курсы по повышению квалификации, – с раздражением заявил начальник питомника, недоброжелательно посмотрев на Торшина и ворчливо заметил:

– И слава богу, что отправляют, может вы хоть там получите знания необходимые для работы со служебными собаками. Сегодня в 15.00. явитесь в отдел кадров за командировочным удостоверением. Вы свободны.

Вот уже два месяца, Торшин работал в питомнике. На новой службе его встретили с плохо скрытым недоумением, раньше выпускников Высшей школы КГБ там не водилось. Но недоумение быстро рассеялось, когда он предложил новым сослуживцам, в полном соответствие с бытовавшей традицией, выпить за знакомство и дальнейшую службу. Во время застолья Торшин намекнул, что причина перевода, это его слабость к алкоголю. Пусть уж лучше считают алкоголиком, чем шизофреником или стукачом. Ну вот теперь все ясно и понятно, новые коллеги кинологи с пониманием и облегчением вздохнули. Во всех организациях СССР, в том числе и в КГБ, беззаветную любовь к русскому национальному напитку считали простительной слабостью, а возлюбивших бутылку больше чем карьеру, сначала воспитывали, а потом переводили туда, где они заведомо не смогут причинить вред.

Он не разнюнился, собрался и решил дальше играть по правилам. И роль себе выбрал, идейно выдержанную, хорошо знакомую по кинофильмам, спектаклям, и по художественной макулатуре. Да человек оступился, но благодаря помощи партийной организации, чуткой заботе товарищей, твердо встал на путь исправления[1]. Не «Чайка» Чехова, но для питомника и такой спектакль сойдет. На все последующие предложения выпить со страдальческой гримасой отворачивался и шептал: «В завязке я ребята, выпью сорвусь». Дальше к нему и не приставали.

А начальник политотдела, сам выпить не дурак, даже в пример стал его приводить: Вот сами смотрите товарищи, как может помочь здоровый коллектив человеку, если он твердо, решил расстаться с пагубной привычкой. Правда чуял Торшин, что начальник питомника ему «ни на грош не верит», но с этим смирится надо. Смирится, так же как с провалом версии об Антоне Ивановиче Ефимове. А вот собачек он полюбил. Славные они. Врать им не надо, а за любовь и внимание они сторицей воздают.

В 15.00. Торшин доложил в отделе кадров хмурому полковнику – пограничнику о прибытии. Тот достал командировочное удостоверение, сам отметил дату убытия в командировку и сухо сообщил: «Вас ждет машина».

Машина была так себе, старый обшарпанный «Москвич». Вот только водитель, средних лет, потрепанный мужичок, был не в форме и номерные знаки у машины – гражданские. Хотя это могло ровным счетом ничего не значить, вот только волнение у Торшина так нарастало, что даже в пальцах рук стало покалывать и они чуть заметно стали подрагивать, а он закрыв глаза как увидел красивого немолодого человека писавшего книгу.

От непонятного волнения сильно кольнуло под сердцем у мужчины сидевшего за письменным столом в своей квартире на Проспекте Мира. Он вышел из-за стола и ладонью помассировал свою грудную клетку. Волнение у него было смутным и тяжелым. «Может и обойдется» – подумал писатель глядя в окно своей квартиры. Окно выходило во двор дома и он видел как там беззаботно играют дети. «Обойдется, – успокаивал себя мужчина, – раньше же обходилось».

Машина в которой на заднем сиденье ехал Торшин остановилась у нового многоэтажного панельного дома, что как грибы выросли на окраинах столицы.

– Приехали, – сообщил водитель Торшину, – вас ждут в квартире тридцать пять, подъезд второй, этаж третий.

Пока Торшин пренебрегая лифтом поднимался по лестнице на третий этаж, он узнал, что: «Ерошин –козел. Маня – стерва. А Сережа + Наташа равняется любовь». Надписи и рисунки стенах подъезда, были сделаны, красной краской, вероятно оставшейся после ремонта.

А вот интересно, – думал Торшин быстро поднимаясь по лестнице и знакомясь с подъездными росписями, – жители пещер, первобытные художники, тем же инстинктом руководствовались, что и их недостойные потомки, разрисовывая стены своих пещер, или все-таки чувством прекрасного, и желанием отобразить окружающий их мир. Впрочем, достойны или недостойны их потомки, вопрос спорный, какой мир нас окружает, такого и его отражение. Торшин подходя к входной двери, квартиры тридцать пять, продолжал мысленно рассуждать о наскальной живописи, ее современных тенденциях, а потом ухмыльнулся, припомнив, как его коллег называют в творческих кругах: «Искусствоведы в штатском».

Задребезжал звонок. Входную снаружи обитую дерматином дверь открыл щуплый старичок – пенсионер, одетый в трикотажный линялый спортивный костюм. Торшин посмотрел на своего бывшего преподавателя, и не удержавшись рассмеялся: «Дедушка, просто одуванчик – филателист, а не генерал – контрразведчик».

– Здравствуй Алексей, – старичок, гостеприимным жестом предложил пройти в квартиру, – Смех без причины признак дурачины, – обиженно заметил он.

– Здравствуйте Петр Васильевич, только вы сами учили, что без причины, даже птичка не гадит, – войдя в коридор Торшин несильно пожал протянутую генералом руку.

– Все над бедным старичком смеются и каждый обидеть норовит, – генерал прошел в комнату, уселся на потертый, продавленный диванчик, и намеренно дребезжа голосом жалобно продолжил:

– Вечером шествую в эту квартиру, на улице подростки пристали, здоровенные такие. Дед дай закурить! Не курящий я внучки, отвечаю парням, здоровье берегу. А тебе здоровье больше не нужно, это самый борзый говорит и замахивается ручкой, будущий член коммунистического общества, под такую его мать. Ручку я ему ломаю. Он визжать, дружки его орать, что прям тут меня на атомы разделят. Образованные мальчуганы даже про атомы слыхали. Так я им и дался! Еще двоих с переломами конечностей отправляю землю понюхать, остальные врассыпную. Через два часа участковый приходит и грозит, что по факту причинения тяжкого вреда несовершеннолетним, будет возбуждено уголовное дело. Я ему подробненько объясняю, как дело было, а он мне, вот если бы они вас избили, судили бы их, а так как избили их вы, судить будут вас и тянет меня в отделение. Квартира эта конспиративная, расшифровывать ее не могу, удостоверением не машу. Вежливо так прошу разрешения внучку позвонить, предупредить, что к ужину меня не будет и чтобы передачу в СИЗО готовил. Поломался участковый для порядка, но разрешил. Звоню внучку, а «внучок»-это дежурный офицер связи в центральном управлении. Мы еще до отделения не дошли, а там уже сидят, полковник милицейский и районный прокурор. Через день участковый уехал, продолжать службу в славном городе Мухосранск. Вот как советская власть ветеранов – пенсионеров защищает, если конечно пенсионер генерал КГБ.

– А хулиганы, с ними что? – улыбнулся Торшин.

– С молодыми людьми, Артист, профилактическую работу провел, – объяснил вышедший из кухни крупный средних лет мужчина и дальше:

– Артист это капитан Ивлев, он любой типаж сыграть может. Вот он и обернулся, так сказать творчески перекинулся и стал «вор – рецидивист». Он молодым людям все понятно на доступном для них языке, объяснил, что с ними будет, здесь, а потом на зоне, если они в вендетту надумают поиграть.

– Все на старческие жалобы послушали, пора и к делу, – меняя старческий жалобный тон на сухой служебный обратился к Торшину генерал Григорьев и уведомил:

–Приказом начальника второго главного управления[2]создана оперативно – следственная группа. Вы Алексей, включены в ее состав. Руководитель группы полковник Всеволодов Дмитрий Сергеевич, – мужчина рассказывавший про Артиста подал Торшину руку. Генерал продолжил:

– Я буду выступать в качестве консультанта. Куратор группы, заместитель начальника второго главка генерал – майор Афанасьев. А теперь ознакомьтесь с документами, – передал Торшину тисненную кожаную папку и пояснил, – это копии.

ГЕНЕРАЛЬНЫЙ ШТАБ ВООРУЖЕННЫХ СИЛ СССР

Исх. № *** от *** 1972г.

Гриф: Совершенно секретно.

Только для лиц категории «А»

Начальнику второго главного управления КГБ СССР

Генерал – лейтенанту***

На Ваш запрос № *** от *** 1972 г. сообщаю:

1. В указанных Вами координатах расположены пусковые установки баллистических ракет.

2. В указанных Вами координатах расположен пункт управления Ракетных войск стратегического назначения.

3. В указанных Вами координатах расположены станция раннего оповещения системы противоракетной обороны.

4. В указанных Вами координатах расположены хранилища радиоактивных отходов.

5. В указанных Вами координатах расположен пункт категории «Л».

Заместитель

начальника генерального штаба

Генерал армии ***

СОВЕТ МИНИСТРОВ СССР

Исх. № *** от *** 1972г.

Гриф: Совершенно секретно.

Только для лиц категории «А»

Начальнику второго главного управления КГБ СССР

Генерал – лейтенанту***

На Ваш запрос № *** от *** 1972 г. сообщаю:

В вашем запросе указаны точное местонахождение: предприятий добывающих урановую руду; предприятий по обогащения урана.

Управляющий делами СОВМИНА СССР

тов. ***

АКАДЕМИЯ НАУК СССР

Исх. № *** от *** 1972г.

Гриф: Совершенно секретно.

Только для лиц категории «А»

Начальнику второго главного управления КГБ СССР

Генерал – лейтенанту***

На Ваш запрос № *** от *** 1972 г. сообщаю:

1. Указанные в п. п. 7,6, 8 вашего запроса исследования проводятся:

НИИ № *** п/я ***

НИИ № *** п/я ***

НИИ № *** п/я ***

2. Состав и количество известных в настоящее время, полезных природных ископаемых находящихся на территории СССР, соответствует данным, указанным в вашем запросе, на девяносто целых и восемь десятых процента.

3. Исследования указанных в п. 12 вашего запроса, относятся к категории «Д»

4. Указанные в п. 14 вашего запроса исследования, научным планом Академии наук СССР не предусмотрены, что не исключает возможности того, что данные исследования проводятся заинтересованными лицами, в порядке личной инициативы.

Президент Академии наук СССР

Академик ***

КОМИТЕТ ГОСУДАРСТВЕННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ

ГЛАВНОЕ УПРАВЛЕНИЕ №***

Исх. № *** от *** 1972г.

Гриф: Совершенно секретно.

Начальнику второго главного управления КГБ СССР

Генерал – лейтенанту ***

На Ваш запрос № *** от *** 1972 г. сообщаю:

На указанных вами объектах управлением № *** КГБ СССР осуществляется постоянный режимный и оперативный контроль:

На объектах Министерства обороны:

В/ч № *** начальник отдела полковник ***;

В/ч № *** начальник отдела полковник ***;

В/ч № *** начальник отдела майор ***;

В/ч № *** начальник отдела подполковник ***;

На объектах, горно-обогатительных комбинатах:

П/я № *** начальник отдела подполковник ***

П/я № *** начальник отдела подполковник ***

П/я № *** и.о. начальника отдела майор ***

На объектах Академии наук СССР

НИИ № *** п/я *** начальник отдела майор ***

НИИ № *** п/я *** и.о. начальника отдела капитан ***

НИИ № *** п/я *** начальник отдела подполковник ***

Указанное Вами лицо упомянутые в запросе воинские части, предприятия, и учреждения не посещало, на оперативном учете не состоит. В соответствии с указанными Вами требованиями, проводится оперативная проверка, на предмет выявления личных контактов, указанного лица с сотрудниками вышеупомянутых организаций.

Начальник управления

Генерал – лейтенант ***

– Значит, подтвердилось, – Торшин отложил бумаги и вопросительно посмотрел на аккуратного старичка.

– Я с вашим рапортом к начальнику второго главка ходил, – пояснил генерал, – он его посмотрел, чуток подумал и уважил старика, запросы от своего имени в инстанции отправил. Как только ответы пришли, было решено сформировать отдельную оперативную группу.

– Пока это только рабочая версия и ничего более, – предупредил полковник Всеволодов и занялся сервировкой стола.

Выставил: электрический самовар; заварочный чайник под ватной куклой; розетки с домашним малиновым вареньем; большую коробку с темным шоколадом; бутылку французского коньяка. Ловко и быстро расставил рюмки, чашки. Гостеприимно предложил:

– Товарищ генерал, чайку с коньячком попейте, коньяк ваш любимый, мне ребята из отдела настоящий индийский листовой чай, принесли. А коньяк специально для вас Петька из Парижа прислал, вместе с дипломатической почтой.

Торшину, начальственно:

– Вы лейтенант тоже угощайтесь и пока мы это дело ведем, в группе объявлен сухой закон. Алкоголь употреблять только при наличии оперативной необходимости. Печень, – Всеволодов, улыбнулся и подмигнул Торшину, – настоящий контрразведчик бережет только для работы. Сейчас мы на работе, необходимость есть, выпей рюмку, закуси шоколадкой и задавай вопросы.

Коньяк не обжигая нёбо, прокатился по пищеводу, надежно устроился в желудке, алкоголь побежал по крови, снимая напряжение.

– Как вам коньяк? – светским тоном, поинтересовался генерал у Леши, а Всеволодову:

– А Петенька то молодец, помнит науку, балует старика.

– В деревне, где моя бабка живет, грушевый самогон лучше варят, – прожевывая шоколадную дольку, ответил Торшин, – я науку тоже помню, после отпуска привезу, попробовать.

– А вы Алексей патриот – уголовник, – по старчески захихикал генерал и не дожидаясь вопроса, пояснил:

– Патриот потому, что отдаете предпочтение отечественному продукту, а уголовник, потому что рекламируете и собираетесь распространять, препарат полученный заведомо преступным путем. Самогоноварение является уголовным преступлением,

После короткой паузы спросил:

– И что же из наук, что я вам преподавал, вы больше всего запомнили?

– Железную скрепку,

– Ну, с этой истории я всегда лекции начинаю, – генерал отпил из фарфоровой чашки глоток душистого чая, – очень интересная операция, и главное заставляет обращать внимание будущего специалиста на мелкие казалось бы незначительные детали. Всего один прокол, допущенный хозяйственной службой абвера, и все, большая часть активно действующих диверсантов в первые месяцы война была уничтожена. Дело о железной скрепке, это классика советской военной контрразведки.

Торшин снова вспомнил все обстоятельства того стародавнего дела.

В июне 1941 года, в преддверии нападения на СССР, и сразу после вторжения, военная разведка вермахта – абвер, забросила в приграничные районы СССР, диверсионно-разведывательные группы. Группы были экипированы в военную форму, в форму работников НКВД, в гражданскую одежду, снабжены безупречными по фактуре документами. У каждой группы была своя оперативная легенда, в составе каждой группы были люди, безупречно владеющие русским языком. Но к августу 1941 года две трети этих диверсантов были уничтожены, заградительными отрядами войск НКВД и особыми отделами-военной контрразведкой. Не было сложных разведывательных комбинаций, с засылкой в разведшколы своих агентов, не было своих разведчиков, в центральном аппарате немецкой разведки, не было головоломных контрразведывательных операций, а была обычная железная скрепка, которой соединяют документы.

Скрепка на подлинных документах была железной и по истечению времени оставляла ржавые пятнышки на листах, а на подготовленной немецкой разведкой «липе», никелированной, чтобы бумагу не портить.

Первой обратила на несоответствие скрепок, безвестная паспортистка из паспортного стола районного отделения НКВД БССР, когда в составе оперативной группы проверяла документы у беженцев. Подала условный сигнал оперативникам, документы фальшивые, агент при попытке задержания оказал активное сопротивление и был уничтожен. Оперативники успели доложить по команде. Из центрального аппарата, спустили по всем службам и отделам, соответствующий циркуляр. И все, для любого заградительного отряда, для любого сотрудника военной контрразведки или НКВД, наличие никелированной скрепки на документах, сигнал: «Это противник!», а дальше по обстоятельствам или уничтожение, или захват с последующим допросом и возможной вербовкой. Только первые месяцы войны, при отступлении войск и паники в тылах, основной упор именно на уничтожение делали. В сентябре немцы спохватились, изменения в документы внесли, но большая часть кадровых диверсантов была уже уничтожена.

– Хорошо Леша, что вы это дело запомнили и научились обращать внимание на незначительные детали. Ваш анализ изложенный в рапорте, тому подтверждение. Только не загордитесь молодой человек, одно удачное дело еще не говорит, о том, что вы стали опытным специалистом, – генерал и похвалил и предостерег и, покачав головой, смущенно улыбнувшись, продолжил:

– Все брюзжу, от старости. Ох уж эти старики, хлебом их не корми, водкой не пои, а дай возможность молодых поучить.

– А что такое литеры «А», «Д», «Л» о которых в документах упомянуто, – Торшин, решил повернуть разговор, к делу.

– Литера «А», – пояснил Всеволодов, – это круг лиц, в отношении которых, такого понятия, как военная и государственная тайна не существует, они сами эта самая тайна и есть. Литера «Л» – это ложный объект. Противнику подсовывается информация, что там строится или активно используется стратегический объект, они начинают искать к нему подходы, изучать, и попадают в поле зрения контрразведки. Агентура обезвреживается, а противник пребывает в счастливой уверенности, что раз такой сильный контрразведывательный режим, значит объект, представляет огромную ценность и реально действует. Литера «Д» – дезинформация. Распространяется информация о научных исследованиях, которые ведутся в СССР. Направления исследований заведомо бесперспективные, противник тратит время и деньги, на научную экспертизу исследований, а получив данные о том, что научные разработки ведут в тупик, противник уверен, что ученые СССР работающие в ВПК, идут в ложном направлении. А наша контрразведка устанавливает, круг лиц, через которых идет утечка данных. Вот так по литерам «Д» и «Л» противник сам свою агентуру подставляет.

– Значит, часть сведений, которые передавал Ефимов, носит дезинформационный характер? – уточнил Торшин.

– Именно, – подтвердил Всеволодов, – это означает, что прямого источника информации в этих структурах у него нет и он работает на основе анализа второстепенных фактов. И то, что на этих основаниях, он частично, с точностью до девяносто процентов, сделал правильные выводы, говорит о его исключительно высокой квалификации. Руководство поставило перед нами три задачи: предотвратить утечку секретных данных; выявить источники их получения; пресечь действия агента и разоблачить его. Обязанности между участниками группы, уже распределены, каждому намечен его сектор работы. Вы будете работать в паре с капитаном Ивлевым. Ваша задача проверить всю биографию Ефимова. Устанавливать круг его знакомых, в первую очередь тех, кто имеет доступ к закрытой информации, будет группа подполковника Коршина. Они же будут работать с агентурой, из числа нештатных сотрудников, которая имеется в окружении Ефимова. Новых людей в окружение пока водить не будем. Он может почуять неладное. Криптографы будут продолжать дешифровку, текстов всех опубликованных работ, как научных, так и художественных.

– А …, – протянул Торшин.

– А наружное наблюдение с использованием технических средств, – ответил на невысказанный вопрос Всеволодов, – ведется с даты отправки запросов, но пока результатов не дало. Наблюдение осуществляет группа майора Саржина.

– Наружное наблюдение ничего не даст, – уверенно заметил генерал, – не того полета птица. От наружного наблюдения в данном случае больше вреда, чем пользы. Он его почует и сразу ляжет на дно.

– Если наблюдение будут осуществлять опытные работники, как он его определит? – недоумевал Торшин.

– У вас Алексей, оперативного опыта нет, вот вы и не знаете, что между объектом и наблюдателями, образуется психологическая связь, – пояснил генерал, – эту истину любой разведчик и контрразведчик знает. Объект, за которым ведется наблюдение почти всегда чует слежку, как бы не ухитрялись маскироваться наблюдатели. Как и почему это происходит, пока объяснить никто не может. Но связь существует. Умение почуять, не определить, не заметить, а именно почуять наблюдение, признак высочайшего профессионального мастерства. Причем это знание двухстороннее. Хороший специалист ведущий наблюдение тоже чует, что объект о нем знает. С опытом работы к вам придет понимание, что эта связь реальный факт.

– Петр Васильевич! – страдальчески поморщился Всеволодов, – Вы же знаете, как у нас руководство к мистике относится. Не верят. Есть приказ начальника главка установить наружное наблюдение, и я его отменить не могу.

– А почему всё это не нельзя объяснить? – удивился Торшин, – если такая связь реальный факт, то почему руководство это не принимает во внимание. В чем причина?

– По той же причине, по которой вас лейтенант Торшин, отправили служить в питомник, и если вы туда не хотите вернуться, прошу больше таких вопросов не задавать, – резкой репликой ответил Всеволодов и легонько постучал ладонью по столу, – на этом обсуждение мистики давайте прекратим.

– Вы знаете, Леша, как назвали эти рассуждения в руководстве Комитета?

– Как? – мешая ложкой чай в фарфоровой чашке невесело спросил Торшин.

– Сказки дедушки Григошина, – спокойно сказал генерал, – у нас в руководстве Комитета, больше партийных функционеров, чем профессионалов.

– Не волнуйтесь лейтенант, у наших коллег – противников, почти тоже самое. Дилетанты – политики руководят разведывательными и контрразведывательными службами, или дают им «ценные» обязательные для исполнения указания, – улыбаясь успокоил Торшина, Всеволодов и властно заявил:

– Наша задача действовать в предложенных обстоятельствах, а не заниматься рассуждениями о кадровой политике руководства страны. Вот, что ещё лейтенант, у вас какие отношения с женой?

– А причем тут моя личная жизнь? – Торшин, почувствовал, как волна раздражения накрывает его.

Вот как раз с супругой, после его неожиданного перевода в питомник, отношения пошли наперекосяк, она не понимала, а он не мог объяснить причину перевода. Да еще у нее оказалась аллергия на собачью шерсть.

– При том! Вы будете пользоваться конспиративной квартирой, часто выезжать в командировки, встречаться с агентурой, а среди негласных сотрудников, есть и привлекательные женщины, при этом до конца операции числится в командировке. Вы уже решили, как вы это объясните своей супруге?

– Нет!

– Подумайте, что вы ей скажите, и насколько она вам поверит. У нас не раз бывало так, что контрразведывательные мероприятия проваливались, по вине ревнивых жен. И учтите, если такое случится, виноваты, будете вы, а не ваша жена.

– Учту,

– Вот и отлично, в управление вам ходить не придется, встречаться со мной, и представлять отчеты о проделанной работе, будете здесь. Через полчаса подойдет капитан Ивлев, генерал вас представит, вы познакомитесь, и дальше будете выполнять его поручения. А мне пора, – вышел из-за стола полковник, – до встречи Петр Васильевич, а вам, удачи лейтенант!

Попрощавшись, ушел полковник, хлопнула входная дверь, Торшин и Григорьев вернулись за стол.

– Вам Леша повезло, – генерал налил себе в чашку свежего чая, – с таким мастером контрразведки, многие мечтают работать, если он это дело удачно закончит, то быть ему генералом. А о вас он высокого мнения, если не разочаруете его, то он вас к себе работать возьмет, а это верное начало успешной карьеры. Вы думаете о карьере Леша?

– Думаю, – признался Торшин и поспешно уточнил, – Всегда хотел серьезными делами заниматься, а не на станции прослушивания казенные штаны протирать. А вот этот полковник он что карьерист?

– Конечно, только он свой успех на реальных делах строит. Раз вам с ним работать, то расскажу вам об одной операции, она его прекрасно характеризует.

Стало известно нашей службе, от зарубежного источника, что наши заокеанские «друзья», завербовали одного служащего, человечек так себе, доступа к серьезной информации не имеет и ничего из себя не представляет. Дают ему кличку «Дешевка», устанавливают оперативное наблюдение. Человечек этот, знакомится с одним ученым, причем не просто знакомится, а просто навязывается ему в друзья. Ученый по своему воспитанию, просто послать его не может, присутствие его терпит, тем более что у них и общие интересы имеются. Ученый известный коллекционер, он часики собирает, а человечек, ему редкие часики достает, в том числе и с корпусами из драгоценных металлов. Ученый работает в закрытом НИИ которое занимается системами комической навигации, цель исследования точное наведение на цели баллистических ракет. Естественно, Ученый находится под контролем нашей службы. Вот Всеволодов, тогда еще майор, этот оперативный контроль и осуществлял.

Заокеанский дипломат, которого наша служба тоже хорошо знала как, разведчика работающего под прикрытием дипломатического иммунитета, вызывает, посредством условного сигнала агента «Дешевку» на конспиративную встречу. И там передает ему часики. Встреча была зафиксирована визуально, снята на пленку, сделана запись разговора дипломата с агентом. Когда запись встречи прослушали, то услышали, что дипломат поручает человечку передать Ученому фотоаппарат вмонтированный в старинные часы, а затем принять от Ученого отснятые микрофильмы. «Внешне и в ходе беседы, – дает инструктаж дипломат агенту, – вы должны вести себя так, что понятия не имеете о сотрудничестве ученого с нами». Далее агент должен оповестить условным сигналом дипломата, а затем при встрече передать ему материалы. «Дешевка» навещает ученого и передает ему часы. Контрразведчики и эту встречу фиксируют и делают запись. Ученый часы берет, благодарит, утверждает, что скоро расплатится. Начальство Всеволодова ликует, разоблачили предателя и шпиона. Руководитель управления принимает решение об аресте предателей и проведении обыска. Всеволодов убеждает, своего генерала не торопится, проверить, будет Ученый эту технику использовать или нет. Ученый берет часики на работу. Полдень, перерыв на обед. Ученый собирается домой, но ему прямо на проходной предлагают зайти к директору института. В кабинете его уже контрразведчики ждут, проводят обыск, как положено в присутствии понятых, а один из понятых наш нештатный сотрудник. При обыске изымают часики с вмонтированным фотоаппаратом, обнаруживают в нем отснятую пленку. Предатель Родины взят с поличным и разоблачен, утечка секретных данных предотвращена, можно получать награды. «Дешевку» в этот же день тоже берут, у того сопли текут от страха и он тут же на допросе во всем признается и утверждает, что Ученый, был завербован дипломатом, а связь осуществлял он. Чистое дело, как в учебнике, или в кино про шпионов. Все материалы можно передавать следствию, а потом в суд, никого гэбэшного произвола, все доказано в полном соответствии с процессуальными нормами.

На первом допросе, Ученый наших славных чекистов матом кроет, от улик открещивается, говорит о провокации, тридцать седьмой год матерно поминает, одним словом убежденный враг и ярый антисоветчик.

Потом Всеволодов мне рассказывал, что он самого начала был уверен, что это дело тухлятиной попахивало. Ученого он, осуществляя оперативный контроль, хорошо узнал. Отец Ученого работал часовым мастером, погиб на фронте в сорок втором. Ученый, тогда шестнадцатилетний мальчишка, добровольцем на фронт ушел, года себе прибавил и ушел, войну офицером закончил, командир роты. После войны учился, в своей области ведущим специалистом стал, новую систему навигации разработал, и самое главное сейчас работал над программой, которая может ломать навигационные схемы противника. Человек умный, талантливый, с большим жизненным опытом, он прекрасно знал и о постоянном контроле со стороны КГБ. И чтобы такой человек мог попасться с вульгарным шпионским аппаратом? Да на хрен ему вообще, что-то надо было снимать в институте, когда он все принципиальные схемы, будучи разработчиком, мог по памяти воспроизвести. Да и причина для предательства, где она? Деньги? Отпадает, материально вполне обеспечен. Уход за кордон? Так он, не выездной и прекрасно об этом знает, а просто через границы бежать, находясь под постоянным контролем, почти невозможно. Ненависть к существующему режиму? Отпадает, Всеволодов сам слышал, когда беседу месяц назад прослушивал, как Ученый в компании своих коллег хорошо выпив, и рассказав собеседникам и сотрапезникам, парочку похабно политических анекдотов, добавил: «Идеология это проститутка, пришла отработала, деньги взяла и ушла, а Родина, она тебе сначала как мать, а потом как дети. И споришь, бывает и ссоришься, и все недостатки видишь, а все равно любишь!» Ну не мог такой человек по моральным качествам стать предателем, не мог и все. Такой тип, на хутор пошлет, морду набьет, но предавать не будет.

Был у Всеволодова в институте, негласный сотрудник псевдоним «Кострома», он как раз под началом Ученого работал, так сказать изнутри контроль осуществлял. Он же в качестве понятого при обыске Ученого присутствовал. Надежный товарищ, проверенный, с большим стажем сотрудничества с органами. Начал он свою работу еще когда за воровство в зону попал. Был он тогда еще малолеткой, но быстро понял, что к чему. Своим помощникам – стукачам, оперативники помогали, и подкармливали, и на досрочное освобождение представляли, все, что могли то и делали. Только негласно помогай с нарушителями бороться, делом докажи, что встал на путь исправления. «Кострома» не раз доказал, что встал на этот самый путь. Его досрочно освободили, а оперативники, по эстафете, как ценного кадра, передали его территориальным органам. Те понятливого юношу оценили, помогли снять судимость и отправили совмещать учебу в институте со стуком на студентов и преподавателей. Институт был особый, он кадры для оборонных предприятий и учреждений готовил и там осуществлялся так сказать профилактический оперативный режим, что бы заранее идейно нестойких, от обороны и науки отсеять. «Кострома» и там себя отлично показал, правда не в учебе. Многим идейно незрелым товарищам по его отчетам, сразу научную карьеру зарубили. После окончания института «Кострому» к Ученому в научный отдел пристроили, дальше совмещать работу с активным сотрудничеством с органами.

Всеволодов мужик основательный, а контрразведчик вдумчивый. Он когда оперативный состав принимал, то личным делом «Костромы» знакомство не ограничил, а запросил и получил из архива МВД, уголовное дело по которому «Кострома» был привлечен к уголовной ответственности. Так и выяснил, что «Кострома» когда подростком был, карманником работал.

В день задержания Ученого, докладывает Всеволодов начальнику своему, о сомнениях по поводу Ученого, и о версии с «Костромой». Начальник, указывает Всеволодову на буйную фантазию и намекает на несоответствие занимаемой должности. Все ясно.

Время уходит, рабочий день заканчивается. «Кострома» вот-вот из института домой уйдет. Просит Всеволодов, Ивлева, тогда еще лейтенанта, помочь ему версию проверить.

Работают вдвоем, под грабителей. Всеволодов загримировался, а Ивлева, «Кострома» не знал. Останавливают они его, рядом с подъездом дома, в котором «Кострома» живет. Под видом грабежа проводят личный обыск. Находят часики, точь в точь такие же, как у Ученого изъяли. «Костроме» ручки, очень больно, заламывают и проводят шоковый допрос. Тот сразу раскололся как гнилой орех.

Был «Кострома» агентом «инициатором», это тот который сам ищет, связь с иностранной разведкой. «Кострома» будучи нештатным сотрудником, основные принципы работы КГБ знал, и сумел так выйти на заокеанских «друзей», что наши контрразведчики, даже и не догадывались, что «Кострома», решил по совместительству и на их коллег, поработать.

Ребятишки за океаном, хорошо подумали и решили необходимые данные получить, ведущих ученых выбить, а от своего ценного агента, подозрения отвести. Там тоже не дураки сидят и знали, что об утечке информации рано или поздно русские узнают. «Кострома» на эту роль подходил идеально. Ну а дальше дело техники, агента «Дешевку» светят, дипломата – разведчика светят, Ученого подставляют, нашу контрразведку пускают на ложный след. «Кострома» часики подменяет обычные от ученого к себе, а со шпионской аппаратурой и отснятыми пленками ученому в карман, для карманника это пара пустяков. И все. Ученый будет осужден, проводимые им исследования, приостановят, его коллеги начнут шептаться о произволе и провокациях КГБ, а вся секретная информация через систему тайников уйдет. А когда до русских дойдут сведения об утечке данных, то их утешит, то обстоятельство, что источник, уже обезврежен. Просто прелесть, а не операция.

Докладывает Всеволодов своему начальнику, о новых обстоятельствах, тот «Кострому» еще раз лично допрашивает и анусом чует, что дойди эта информация дальше наверх, то погон ему не сносить. Всеволодов ему рапорт подает, а там написано, что по поручению своего руководителя, он провел оперативные мероприятия по агенту «Кострома». Генерал внимательно на Всеволодова смотрит и соглашается: да все верно это он Генерал такой умный, потому и отдал такой приказ. А опытные оперативники его отлично исполнили, что привело к срыву грязной провокации против известного Ученого и разоблачению настоящего предателя. Всеволодов ему предлагает воспользоваться возможностью и закинуть через «Кострому» за океан дезу, о наших разработках, Генерал обещает доложить об этом, лично начальнику второго главка.

Вызывают из камеры Ученого. Строгий, убеленный сединами, с утомленным, но добрым лицом генерал – чекист, встает ему навстречу и крайне вежливо поясняет, что из-за оперативной целесообразности был произведен ложный арест Ученого, чтобы полностью разоблачить и обезвредить настоящего изменника. Генерал просит Ученого с пониманием отнестись к сложной и опасной работе органов государственной безопасности и глядя на портрет Дзержинского, клянется восстановить доброе имя настоящего советского человека и патриота. Всеволодов скромненько молчит и жмется за приставным столиком. Ученый, человек к анализу различных фактов привычный, спрашивает: «А кого извините …, вы тогда на меня в своем кабинете матом орали и требовали признаний в измене?» Генерал багровеет и лицо у него становится недоброе. Всеволодов – Ученому: «Вы поймите, это операция была настолько сложная, что мы не были уверенны даже в своих сотрудниках, вот Генералу и пришлось, играть»

1 Гераклит Эфесский – древнегреческий философ, создатель первой исторической или первоначальной формы диалектики. Жил около 544–483 годов до н. э.
2 «Сегодня – везение, завтра – везение. Помилуй Бог, когда-то надобно и умение» А.В. Суворов.
3 Комитет государственной безопасности СССР (КГБ СССР) – центральный союзно-республиканский орган государственного управления СССР в сфере обеспечения государственной безопасности. Создан 13 марта 1954 года на правах союзно-республиканского министерства в результате выделения из состава МВД СССР органов государственной безопасности. Основные функции КГБ СССР: внешняя разведка; контрразведка; оперативно-розыскная деятельность; охрана государственной границы СССР; охрана руководителей КПСС и Правительства СССР; организация и обеспечение правительственной связи; борьба с национализмом, инакомыслием, преступностью и антисоветской деятельностью.
4 Контора Глубокого Бурения – КГБ, там в шутку в СССР называли эту организацию.
5 Джозеф Конрад (настоящее имя – Юзеф Теодор Конрад Коженёвский) – английский писатель польского происхождения. Родился 3 декабря 1857 года в селе Терехово Бердичевского уезда Киевской губернии Российской империи (ныне Бердичевского района Житомирской области Украины) Умер 3 августа 1924 года от сердечного приступа в Великобритании. Учился в Кракове и Львове. В 1874 году эмигрировал во Францию, служил во французском и английском торговом флоте, прошёл путь от матроса до капитана.
Продолжить чтение