Ветер за дверью

Часть 1. Встреча

Шестилетний Миша, сердито нахмурившись, разглядывал стоящий в углу большой старый шкаф. Вдруг дверца, усеянная множеством мелких царапин, противно скрипнула и немного приоткрылась. Из темной щели внезапно потянуло прохладным свежим ветерком, какой обычно бывает в преддверии скорой весенней грозы. Миша поднял игрушечный автомат, подаренный ему два месяца назад на день рождения, и решительно наставил дуло на шкаф. Он сосредоточенно смотрел на него, прищурив глаза и сжав губы. Миша давно подозревал, что в шкафу скрывается что-то нехорошее.

– Выходи! – прошептал он.

Дверца шкафа покачнулась и гулко захлопнулась, а вслед за этим пропало и движение свежего воздуха. Полуденный июльский зной вновь наполнил комнату до краев.

Миша опустил автомат и с колотящимся сердцем побежал на кухню. Папа сидел на своем обычном месте возле окна, читал толстый цветной журнал с блестящей обложкой и аккуратно отхлебывал ароматный чай из большой зеленой кружки. Мама защипывала края пирога, готовясь поставить его в духовку. С улицы в открытое окно доносились детские крики – мальчишки играли в футбол. Миша тоже очень хотел поиграть в футбол, но его не брали, говорили, что он еще маленький. При этом Федю из соседнего дома, которому недавно исполнилось пять лет, постоянно ставили на ворота.

Миша подошел к маме, дернул ее за фартук и показал в сторону своей комнаты.

– Там! – произнес он с настойчивостью в голосе.

– Подожди, Мишутка, я сейчас, – ласково ответила мама, открыла дверцу духовки и осторожно поставила пирог внутрь, стараясь не обжечь руки. Вдруг от внезапного порыва ветра оконная рама дернулась и резко захлопнулась с громким стуком. – Ой! – вскрикнула она, выпрямилась и машинально оперлась рукой о стол. Тот покачнулся, и стоявшая на самом краю папина кружка полетела вниз. Мягкий кухонный линолеум не помог – кружка моментально разлетелась на несколько осколков, не до конца остывший чай пролился папе на ступни, несколько капель попали на Мишу.

– Черт, что такое?! – вскричал от неожиданности папа, отбрасывая журнал.

– Пашенька, прости меня, я такая неловкая… Это же твоя любимая кружка. Подарок…

Папа некоторое время безмолвно смотрел на осколки, поджав губы. Мама глядела на него, широко открыв глаза и прижав руку к груди. Миша в нетерпении топнул ногой. Подумаешь, кружка разбилась, что с того, ведь есть дела поважнее.

– Там! – он опять показал в сторону своей комнаты.

– Ладно, – медленно сказал папа. – Анечка, иди с ним, глянь, чего хочет, а я пока тут приберусь. Надо собрать осколки, чтобы Миша не порезался. Ну и носки сменю заодно.

– Паш, ты не сердишься?

Папа широко улыбнулся, но в его глазах мелькали, утихая, холодные искорки.

– Анют, это же всего лишь кружка. Даже не думай об этом.

Он встал, подошел к маме, крепко обнял и нежно поцеловал в щеку.

– Ладно, – вздохнула мама, – Мишутка, пойдем, покажешь, что у тебя там случилось.

Они вошли в комнату. Мальчик подбежал к шкафу и показал на дверцу.

– Вот!

– Ну и что? Это же твой шкаф. Ты думаешь, там внутри кто-то прячется?

Миша кивнул. Мама рассмеялась.

– Что ж, давай вместе посмотрим.

Она подмигнула сыну, подошла к шкафу и уверенно распахнула дверцы. Внутри на вешалках смирно висели Мишины рубашки, футболки и джинсы.

– Видишь? Тут никого нет, – для пущей убедительности мама принялась раздвигать висящую одежду. – Надо, кстати, тебе пару футболок докупить, что-то эти совсем поизносились.

Мальчик задумчиво почесал нос. Значит, незнакомое существо еще и очень хитрое. Оно прячется, когда с Мишей кто-то есть, и пробирается в шкаф, когда Миша остается один.

– А это откуда? – удивилась мама, разглядывая боковую сторону шкафа. – Свежая царапина, раньше ее не было.

Миша посмотрел туда, куда показывала мама. Действительно, на полированной поверхности виднелась хорошо заметная внушительная царапина необычной формы.

– Пальма! – звонко сказал мальчик.

– Действительно, похоже, – улыбнулась мама. – Надо папе сказать, может, получится ее как-то заделать или замазать. Хм, шкаф-то совсем дряхлый стал. Дверца скрипит… Да еще и царапина эта. Может, разориться на новый?

– Новый! – без колебаний произнес Миша.

– Ну, посмотрим. Зарплата у нас еще не скоро, да и на одежду придется много потратить. Ладно, Мишутка, я пошла, гляну, как там пирог.

Через час мама позвала всех обедать. Стоящий в духовке пирог с картошкой и курицей давно распространял дразнящие ароматы по всей квартире. Миша почувствовал, что проголодался, и, услышав мамин призыв, немедленно потопал на кухню. Там мама аккуратно нарезала румяный пирог, а папа разливал по кружкам свежезаваренный чай.

– М-м-м, вкусно, – сказал Миша, дожевывая свою порцию.

– Да, Анюта, – подтвердил папа, – пирог сегодня особенно прекрасен.

– Кушайте на здоровье! – сказала мама с довольной улыбкой и нежно пригладила непослушный вихор сына.

Вечером Миша сидел в своей комнате и читал сказки народов мира. Папа часто говорил, что ему кажется, будто Мишутка для своего возраста чересчур увлекается книжками и лучше бы он пошел во дворе с пацанами погулял. На что мама неизменно отвечала, что с пацанами Мишутка погулять всегда успеет, а знаний лишних не бывает, глядишь, и в университет поступит, в люди выбьется. Мальчик смутно догадывался, что университет – это такое серьезное место, где учат всяким важным вещам. Он был убежден, что мама плохого не посоветует, и поэтому твердо решил попасть в этот самый университет, когда вырастет.

Вскоре в комнату зашла мама и сказала, что Мише пора спать.

– Спокойной ночи, – добавила она и поцеловала сына.

– Спокойной ночи! – ответил он, забираясь в постель.

В летнем вечернем сумраке стоящий в углу шкаф приобретал очертания угрюмого массивного строения, от которого не приходилось ждать ничего хорошего. Миша осторожно выскользнул из-под одеяла и на всякий случай взял в кровать свой надежный автомат. Рассматривая шкаф сквозь полуприкрытые ресницы, он вдруг заметил, что на его боковой стороне что-то светится. Мальчик широко открыл глаза и долго всматривался в сгущающуюся темноту, но с расстояния невозможно было разобрать источник загадочного свечения. Он опять вылез из-под одеяла, взял в руки автомат, выставил перед собой и начал медленно двигаться к шкафу. Сердце бешено колотилось, в голове мелькали обрывки сказок про злобных ифритов и дивов, но Миша твердо решил быть отважным и обязательно достичь своей цели, ведь именно так поступали герои его любимых книг.

Добравшись до шкафа, он с изумлением обнаружил, что необычный свет издает та самая новая царапина в форме пальмы. Миша опустил автомат, дотянулся до повреждения и осторожно коснулся его, боясь обжечь пальцы. К его удивлению, царапина на ощупь оказалась не горячей, а как раз наоборот, обжигающе холодной, будто Миша прикоснулся к куску льда из морозилки. Он отдернул руку и задумчиво почесал нос.

Дверца шкафа тихо приоткрылась. По комнате опять пронесся свежий ветерок, запахло грозой. Миша вскинул автомат и навел его на дверцу.

– Выходи! – прошептал он.

Та распахнулась еще шире. Мальчик придвинулся поближе и дулом автомата открыл шкаф полностью. Внутри ничего не было видно, но свежесть и прохлада стали ощущаться еще сильнее. Миша открыл вторую дверцу, протянул руку и нащупал свои рубашки и джинсы. Ничего необычного. Однако исходящий из шкафа приятный холодок манил его, обещая избавление от невыносимой июльской жары. Миша забрался внутрь шкафа, убедившись, что ему ничего не угрожает, прижал к груди автомат и незаметно для себя уснул.

Ему снилось, что он медленно летит над густым лесом, раскинув руки в стороны, будто крылья. Деревья были очень близко, он мог рассмотреть каждый листик, каждую иголочку, казалось, протяни руку – и удастся погладить елки по их непокорным макушкам. На горизонте вставало алое солнце, постепенно озаряя нежным утренним светом темно-зеленый лесной ковер. Миша на мгновение зажмурился, а когда открыл глаза, то заметил, что деревья растут намного реже, кое-где виднелись небольшие опушки, вместо сосен и елей все чаще попадались стройные березы с пестрыми стволами. Вскоре впереди блеснула небольшая речушка, и вот уже Миша летел над ней, с замиранием сердца наблюдая за плещущимися в водной ряби небольшими серебристыми рыбками. Сразу за речкой раскинулось широкое поле, упирающееся в подножие массивных гор. Мальчик довольно быстро пронесся над полем и неожиданно взмыл выше, его толкала к небесам неведомая сила, чуточку страшная, но очень волнующая. Миша облетел одну вершину, вторую, третью, от вида гор захватывало дух, их мощь и величие производили на него огромное впечатление. Он никогда до этого не видел горы вживую и сейчас был поражен тем, насколько они могущественны и прекрасны. Однако чем выше он поднимался, тем холоднее становилось вокруг. Вот уже показались первые снежные шапки, воздух стал кристально прозрачным, подул сильный ветер. Миша поежился и подумал о том, что ему пора возвращаться обратно, иначе мама будет волноваться.

Внезапно раздался громкий, полный ужаса и отчаяния пронзительный крик. Миша от неожиданности вздрогнул и тут же проснулся.

Он дрожал всем телом, ему было очень холодно. Миша выбрался из шкафа, забыв внутри автомат, быстро забрался под теплое одеяло и мгновенно уснул.

Наутро вся семья собралась на кухне пить чай. Папа приоткрыл окно, по обыкновению, взял толстый журнал и погрузился в чтение. Мама дала Мише две шоколадные конфетки и с теплотой в голосе спросила:

– Что снилось, Мишутка?

– Горы! – без колебания ответил сын, разворачивая конфету. Ему нравились именно эти конфеты, шоколад в них был мягкий и вкусный, с нежной сливочной начинкой.

Мама посмотрела на папу. Тот оторвался от чтения, поднял глаза и тоже посмотрел на жену. Потом они оба перевели взгляд на Мишу.

– Горы? – мамин голос неуловимо изменился, в нем появились тревожные нотки. – Какие горы?

– Красивые! – уверенно сказал Миша, откусывая конфету. Честно говоря, ему не очень хотелось отвечать на вопросы, когда в распоряжении имеются две такие чудесные конфеты. А с набитым ртом разговаривать некрасиво.

– Кхм, – кашлянул папа. – И как давно тебе снятся горы, сынок?

Миша тщательно прожевал конфету, запил ее чаем, вытер рот и ответил:

– Первый раз.

– Ну хорошо, горы так горы, – спокойно сказала мама. – Давай допивай чай, и начнем собираться. Мы сегодня пойдем к врачу. А потом папа отвезет нас на аттракционы.

– Ура-а!!! – закричал довольный Миша.

Он совсем не боялся врачей, не то что некоторые его знакомые ребята, которые всегда рассказывали, что врачи вечно делают уколы и заставляют пить горькие лекарства. Врачи, к которым ходили они с мамой, всегда вежливо разговаривали с Мишей, никогда не ставили никаких уколов, разве что просили высунуть язык. Они показывали всякие интересные картинки и спрашивали, что на них нарисовано. Иногда даже задавали любопытные задачки, например, в последний раз надо было показать, какой из нарисованных предметов лишний. Мама говорила, что Миша со всеми заданиями справляется на отлично и в школе у него проблем не будет. Мальчику нравились мамины слова, он гордился собой и точно знал, что преодолеет любые трудности.

В этот раз визит к доктору почти ничем не отличался, разве что картинок не было, а врач очень долго разговаривал с Мишей, спрашивал про семью, про детство, про друзей, при этом постоянно просил рассказать поподробнее. Миша не понимал, что значит «поподробнее», ведь он отвечал на все вопросы и, кажется, правильно. Доктор тем не менее время от времени хмыкал и делал пометки у себя в бумагах. В какой-то момент Мише стало скучно, и он начал рассматривать стоящие на полках гипсовые фигуры необычной формы. Потом врач попросил Мишу подождать в коридоре и стал разговаривать с мамой наедине. Вскоре мама вышла из кабинета, осторожно вытирая глаза платком.

– Ты плакала? – удивился Миша. Неужели он чем-то расстроил маму? Может быть, ошибся, когда отвечал на вопросы?

– Нет, нет, что ты, Мишутка, – мама попыталась улыбнуться, но ее губы дрожали. – Ты молодец, все хорошо рассказал.

Она взяла сына за руку, и они направились к выходу.

После обеда вся семья села в большую черную машину, которую папа шутливо называл «фокус-покус», и отправилась в путь. Парк аттракционов находился в другом городе, дорога до которого занимала ощутимое время. Миша нетерпеливо ерзал на заднем сиденье, рассматривая мелькающие за окном густые деревья, и время от времени спрашивал:

– Скоро?

На что мама, сохраняя спокойствие, неизменно отвечала:

– Уже вот-вот приедем.

Наконец, они добрались до цели. Миша, вне себя от счастья, побежал по дорожке, выложенной плиткой, к кассам – занимать очередь. Перво-наперво он хотел прокатиться на колесе обозрения, потом на «Ромашке», затем на машинках, ну а дальше – как получится. В перерыве между каруселями папа купил Мише несколько рвущихся в небо разноцветных воздушных шариков и предупредил, чтобы тот держал их крепко, а то улетят. Потом они сели перекусить в кафе, мама заказала каждому по большому вкусному хот-догу с прохладной колой, а на десерт Мише досталось еще и покрытое темным шоколадом эскимо. После перекуса они пошли на пруд – кататься на катамаранах. Папа крутил педали, мама что-то шептала ему на ухо, они смеялись и легко подталкивали друг друга локтями. Миша погрузил руку в прохладную воду, быстрые струи приятно скользили между пальцами.

День клонился к вечеру. Наконец, папа сказал, что на сегодня уже хватит, потому что им еще добираться до дома и хотелось бы вернуться засветло. Миша не возражал, он чувствовал во всем теле приятную усталость, а в голове – некоторый сумбур от массы впечатлений. Завалившись на заднее сиденье автомобиля, он прислонился щекой к дверце и довольно быстро уснул.

Проснувшись через некоторое время, мальчик с удивлением обнаружил, что машина стоит на месте.

– Мы попали в пробку, – сообщила мама. – Говорят, что впереди большая авария.

– Когда приедем, будет уже поздно, – добавил папа.

Так как в машине делать было совершенно нечего, даже пейзаж за окном не менялся, Миша опять провалился в сон.

Когда он проснулся, за окном было уже темно. Мама с папой тихо разговаривали, стараясь не разбудить ребенка.

– Доктор считает, что у него в детстве случилась психологическая травма, – сказала мама. – Предположительно, в возрасте год-полтора.

– Год-полтора… – задумчиво повторил папа. – Это же как раз тогда, когда мы…

– Тише! – испуганно перебила его мама. – Вдруг он не спит!

– Ты что-нибудь рассказывала врачу? – помолчав, спросил папа.

– Ты что, Пашенька! Такое бы началось.

– Ну да, точно. Началось бы.

Мама всхлипнула.

– Ну Анечка, чего ты. Все будет хорошо. У Миши ведь нет отставаний?

– Отставаний нет, – тихо ответила мама. – Но кто знает, как это все скажется в будущем. Да еще эти горы…

– Какие горы?

– Он сегодня говорил, что ему снились горы. Мне страшно, Паша…

– Это просто совпадение, – уверенно сказал папа. – Не волнуйся. Я точно знаю, что все будет хорошо.

Он помолчал еще немного, а потом осторожно спросил:

– А ты-то сама? Не думала про врачей?

– Думала, – ответила мама, и Мише показалось, что она вот-вот расплачется. – Но это так дорого, Пашенька… Разве мы можем себе это позволить?

Папа ничего не ответил. Мальчик зевнул и попытался посмотреть в окно. Из-за наступившей темноты ничего не было видно, только сплошная мрачная стена леса угадывалась вдоль дороги. Неожиданно легкий ветерок аккуратно погладил Мишины волосы. Ему это показалось странным, ведь все окна в машине были плотно закрыты. Запахло грозой. Где-то вдалеке послышался нарастающий шум, и Миша догадался, что навстречу им движется еще один автомобиль. Вдруг свет фар приближающегося авто на мгновение выхватил из тьмы одинокую женскую фигуру, всю в рваной одежде. Она стояла на обочине, правая часть лица представляла из себя сплошную кровавую маску, запекшаяся кровь обширными пятнами проступала на остатках одежды, а там, где одежда отсутствовала, на теле были отчетливо заметны огромные рваные раны. Толстая веревка опутывала правое предплечье женщины, спускаясь вдоль ее туловища к ногам, другой конец веревки женщина крепко сжимала в руке. Ее взгляд был устремлен прямо на Мишу, а глаза излучали неестественно тусклый белый свет. Через секунду по дороге промчался встречный автомобиль, и пейзаж за окном опять погрузился во тьму, скрыв жуткое видение.

Миша непроизвольно вскрикнул.

– Что случилось, Мишутка? – мама быстро повернулась к нему. – Плохой сон приснился?

– Д-да, – заикнувшись, ответил мальчик. – Сон.

Он с опаской посмотрел в окно, но ничего, кроме привычной темноты, рассмотреть там не удалось.

– Потерпи, сынок, уже почти приехали, – спокойно сказал папа.

Когда они добрались до дома, мама сказала, что уже очень поздно, а им с папой завтра на работу, поэтому все быстренько умываются и ложатся спать, никаких мультиков и книжек. Миша послушно выполнил мамины указания, прошел в свою комнату, забрался под одеяло и уснул.

Следующие несколько дней почти ничем не отличались друг от друга. С утра мама с папой уходили на работу, а пока их не было, Миша читал книжки и смотрел мультфильмы. Иногда он вспоминал свой необычный сон про величественные, покрытые сверкающими снежными шапками горы, и от этого у него внутри появлялось незнакомое щемящее чувство, ему хотелось вернуться туда, еще хотя бы раз, хоть на чуть-чуть. В эти моменты Миша откладывал книжку и долго смотрел на старый шкаф. Он подходил к нему, ощупывал похожую на пальму царапину, заглядывал внутрь и тихо шептал:

– Эй!

И однажды вечером живущее в шкафу незнакомое существо отозвалось. После того, как мама пожелала Мише спокойной ночи, выключила свет и вышла из комнаты, мальчик почувствовал необычное волнение. Он приподнялся на кровати, посмотрел на шкаф – и точно! Там на боковой стенке приветливо светилась знакомая пальма. Миша тут же вскочил и распахнул дверцы. Приятный ветерок вырвался на свободу, взъерошил ему волосы и даже, кажется, тихо шепнул на ухо что-то нежное и доброе. По комнате разлился привычный запах свежести. Мальчик забрался в шкаф, аккуратно закрыл за собой дверцы и долго-долго смотрел перед собой в темноту. Ветерок продолжал играть с его волосами, когда наконец Миша собрался с духом и спросил:

– Кто ты?

Но вопрос остался без ответа. Он чувствовал, что незнакомое существо приглашает его поиграть, но не понимал, в чем заключается эта игра, разве можно играть с бесплотным ветром? Раздумывая над этой загадкой, Миша незаметно для себя уснул.

В этот раз ему приснилось, что он стоит на вершине самой высокой скалы из череды простирающихся вокруг гор. Его тело покрывала теплая мягкая одежда, руки согревали меховые перчатки, а ботинки с толстой ребристой подошвой оставляли на ослепительно белом снегу глубокие следы. Дышалось легко и приятно, несмотря на то, что здесь, на вершине, дул сильный ветер, совсем не похожий на тот ласковый ветерок, с которым Миша познакомился в своей комнате. Однако этот порывистый упругий ветер совсем не доставлял неудобств, как раз наоборот, он был похож на живое существо, огромное, мощное, но совсем не опасное.

Мальчик огляделся вокруг. Далеко внизу виднелся пейзаж из его прошлого сна. Лес отсюда выглядел сплошным зеленым пятном, которое обрамляла тонкая синяя ниточка – в ней он узнал быструю речку и только сейчас понял, как же высоко забрался.

Внезапно ветер стих, и на вершине воцарилась звенящая тишина. У Миши возникло нехорошее чувство, что он тут уже не один и на место ушедшего ветра пришло еще что-то. Он медленно повернул голову. Неподалеку от него стояла та самая женщина, которую он видел в лесу, в день, когда они с семьей возвращались из парка аттракционов. В ее внешнем виде ничего не поменялось – та же рваная одежда, те же кровоподтеки, та же опутывающая тело толстая веревка. Липкий страх медленно заворочался где-то в районе живота, постепенно поднимаясь все выше и выше. Женщина смотрела прямо на мальчика, она подняла палец и показала на себя, потом обвела рукой вокруг. Миша сделал шаг назад. Женщина открыла рот, ее губы шевелились, она что-то говорила, похоже, даже кричала, постоянно при этом тыча пальцем себе в грудь, но он не слышал ни звука, вокруг была полная тишина. Он покачал головой. Женщина шагнула к ему раз, потом другой. Миша попятился. Лицо женщины исказила гримаса отчаяния. Она протянула обе руки к мальчику и сделала еще шаг. Дикий ужас захлестнул его с головой, он непроизвольно отпрыгнул назад и сорвался с вершины.

Он стремительно падал вниз, его способности летать из прошлого сна больше не работали, и отчаянное осознание того, что он вот-вот разобьется в лепешку, наполнило каждую клеточку его тела. Миша закричал что есть силы. Яркое солнце в безоблачном синем небе вдруг вспыхнуло горячим огненным шаром, нестерпимый ослепляющий свет заполнил пространство, и мальчик почувствовал, что растворяется в этом безбрежном сиянии.

– Мишутка, проснись!

Миша открыл глаза. Мама трясла его за плечо. Рядом стоял папа с озабоченным лицом. В комнате горел свет.

– Ты зачем забрался в шкаф, Мишутка?! Мы услышали, как ты кричал. Опять плохой сон?

– Сон… – Миша чувствовал усталость и разбитость во всем теле. Папа подал ему руку, он уцепился за нее и выбрался из шкафа. – Она…

– Она? Кто она, Мишутка? – в голосе мамы слышалась обеспокоенность.

– Горы… – пробормотал Миша, забираясь к себе в кровать. Он слишком вымотался для долгих объяснений. Его глаза непроизвольно закрылись, а сознание начало плавно скользить в мир грез.

– Выключи свет, Паша, – прошептала мама.

– Ерунда какая-то, – сказал папа. – Зачем он забрался в шкаф?

– И опять горы, – голос мамы задрожал. – А теперь еще и «она». Мне не нравится этот шкаф, Паша. С ним что-то не так. Давно пора его заменить, может, купим новый, а?

– Можно попробовать, – уклончиво ответил папа. – Поздно уже, давай завтра обсудим?

Миша хотел было сказать, что нет, не надо новый, он передумал, ему хорошо и с этим шкафом, в нем живет ласковый ветерок и там есть прекрасные горы, а то, что иногда появляется страшная тетя, – ну и ладно, Миша ее ни капельки не боится, зато он умеет летать. Но сон одолел его, и мальчик лишь тихо пробурчал что-то неразборчивое, сопроводив свое бормотание глубоким вздохом.

Прошло еще два дня. Миша безуспешно пытался встретиться с ветерком, он трогал царапину в форме пальмы, стараясь испытать то самое ощущение холода, поминутно открывал и закрывал дверцы шкафа, даже гладил себе волосы, вспоминая их игру. Но все было тщетно. Шкаф молчаливо горбатился в углу комнаты, исправно сохраняя внутри себя Мишины футболки, джинсы, спальные принадлежности и ничего более. В какой-то момент, когда мальчик предпринимал очередную попытку вызвать к жизни живущее в шкафу существо, в комнату зашла мама.

– Что ты делаешь, Мишутка? – нахмурившись, спросила она.

– Ничего, – быстро ответил Миша, делая шаг прочь от шкафа.

– Вот как? А мне показалось, что ты разговаривал со шкафом.

– Нет, – упрямо сказал Миша, забрался на кровать и схватил книжку со сказками.

– Ладно, – пожевав губами, сказала мама и вышла из комнаты, оставив дверь широко открытой.

На следующий день за завтраком мама сообщила, что скоро к ним приезжает бабушка.

– Давно уже у нас не была, по тебе, Мишутка, соскучилась. Погостит у нас недельку-другую. Позанимается с тобой задачками, пока мы с папой на работе.

– Да, сынок, – кашлянув, подтвердил папа. – Ты же давно хотел ее увидеть?

– Здорово! – улыбнулся Миша.

Бабушка всегда разговаривала с ним как со взрослым, привозила с собой кучу разных интересных книжек, рассказывала множество занимательных историй. Она жила в другом городе и по приезде всегда сетовала на то, что к Мише нет прямой дороги и приходится добираться на двух электричках через Центр, на что уходит огромное количество времени. Миша уже знал, что Центр – это большой город, куда они ездили в парк аттракционов, но чего он не понимал, так это того, почему они сами не приезжают к бабушке в гости, ведь у папы есть замечательный «фокус-покус», который домчит куда угодно, и бабушке не придется мучиться в этих странных электричках. Миша как-то пытался расспросить об этом маму, на что мама, улыбнувшись, ответила, что бабушке в ее возрасте полезна любая активность, к тому же она любит бывать в гостях.

Бабушка приехала утром следующего дня. Миша услышал трель дверного звонка, шум в прихожей, голоса и, отбросив книжку, побежал встречать бабушку. Она уже стояла в дверях в ослепительно-белом костюме, ее голову украшала такая же идеально белая широкополая шляпа.

– Бабушка! – радостно закричал Миша и бросился вперед.

Сдержанная улыбка едва тронула ее тонкие губы. Она аккуратно поставила чемодан на колесиках на пол, сняла шляпу, положила на полку и обняла Мишу.

– Ну здравствуй, Михаил. Как твои успехи?

– Хорошо! – звонко ответил Миша.

– Здравствуйте, Ольга Петровна, – сказала мама.

– Привет, мама, – сказал папа.

– Здравствуй, Анна, здравствуй, Павел. Вот, Михаил, держи. Это тебе шоколадка, это банка клубничного варенья, но мы пока передадим ее на сохранение маме, а вот это очень хорошая книжка, по ней мы будем учиться логике.

– Ло-ги-ка! – повторил Миша.

– Именно. Конечно, тут не все гостинцы, но ты пока иди в свою комнату, попробуй понять, о чем эта книжка. Я скоро приду к тебе, поговорим, разберем сложные места.

Взрослые прошли на кухню, а Миша сгреб подарки в кучу и, довольный, пошел изучать новую книжку.

Вскоре к нему в комнату зашла бабушка.

– Нам надо поговорить, Михаил, – спокойно сказала она, присаживаясь на стул.

– Логика! – воскликнул мальчик, поднимая книжку.

– Несомненно, про логику мы поговорим тоже. Но сейчас я хотела обсудить другое. Мама сказала мне, что у тебя появился новый невидимый друг? Он живет в шкафу?

– Горы… – мечтательно прошептал Миша и улыбнулся.

Он рассказал бабушке про свои сны, про холодные заснеженные вершины, про упругий сильный ветер, живущий на невиданных высотах, про полеты над лесом, который, когда на него смотришь сверху, кажется одним сплошным зеленым ковром. Рассказал про то, что в горы можно попасть только тогда, когда тебя приглашает туда ветерок, живущий в шкафу, вот только ветерок, к сожалению, приходит в гости совсем не часто. Рассказал про необычную, светящуюся в темноте царапину. Они говорили больше часа, бабушка терпеливо и подробно расспрашивала его обо всем, а Миша старался как можно понятнее ответить на все вопросы. С бабушкой говорить ему было легко и приятно, с ним никто так долго и заинтересованно не общался, даже разговоры с мамой не длились обычно дольше нескольких минут. Единственное, о чем Миша умолчал, так это о жуткой незнакомке в лохмотьях. Но ведь бабушка про нее и не спрашивала, так зачем лишний раз ее пугать.

– Спасибо, Миша, – улыбнулась она и встала со стула. – Я все поняла. Мне надо кое-что обсудить с твоими родителями.

А через несколько дней в комнату к Мише неожиданно зашли папа, мама и бабушка. Папа захватил с собой небольшой синий ящичек, в нем он держал разные инструменты. Мама не раз говорила, что у папы золотые руки и он, если потребуется, сможет починить что угодно.

– Привет, Мишутка! – радостно воскликнула мама. – Сегодня хороший день! Мы с папой заказали тебе новый шкаф. Ты заметно подрос, и твои вещи в старый уже не помещаются.

– Да и дверцы у него изрядно покосились, – сказал папа, открывая ящичек.

– Новый шкаф приедет сегодня вечером, – произнесла бабушка. – Папа его соберет. Но нам надо освободить для него место. Поможешь нам, Михаил?

Миша смотрел на происходящее широко открытыми глазами. У него перехватило дух, ему казалось, что вот-вот случится нечто страшное и непоправимое. Папа достал отвертку и плоскогубцы и направился к шкафу.

– Вот с дверок и начнем, – уверенно сказал он.

– Что с тобой, Мишутка? – спросила мама, обеспокоенно глядя на сына.

– Не надо, – прошептал Миша и схватил маму за руку. – Пожалуйста!

Мама с бабушкой переглянулись. Папа открыл дверцу шкафа и начал бойко орудовать внутри отверткой. Дверца неожиданно издала резкий хруст и с грохотом отвалилась.

– Вот ведь рухлядь! – неодобрительно сказал папа, пнув упавшую дверцу ногой.

В голове у Миши раздался пронзительный женский крик. Он звучал все громче и громче, и в конце концов терпеть его стало невыносимо больно.

– А-а-а!!! – закричал Миша и обхватил голову руками. Мама кинулась к нему, раскрыв объятья. Ноги у Миши подкосились, и он рухнул на пол, потеряв сознание.

Часть 2. Противостояние

От неловкого удара гитарные струны неприятно задребезжали и издали раздражающий диссонансный звук. Миша, закусив губу, в который раз пытался взять сложный аккорд. Большой палец покраснел от натуги, изо всех сил упираясь в выпуклость блестящего грифа, указательный палец, исполосованный струнами, ощутимо болел от бесконечных попыток поставить удачное барре, а упрямый аккорд все никак не хотел звучать как положено. Миша упорно занимался музыкой вот уже два месяца и на текущий момент оценивал свои достижения весьма критически, но упражнения тем не менее не бросал.

В комнату зашла мама и аккуратно присела на краешек стула. Миша, шумно выдохнув, предпринял еще одну попытку взять аккорд, но результат опять оказался плачевным. Мысленно выругавшись, он раздраженно бросил гитару на кровать и уставился в окно.

– Миша, как дела с уроками? – тихо спросила мама.

– Я же несколько раз просил стучать, прежде чем заходить в мою комнату, – как можно более ровным голосом ответил Миша. – Ты же видишь – я на гитаре играю.

– Я сегодня была у твоего классного руководителя. У тебя почти по всем предметам выходят тройки, а по математике так вообще неаттестация. Ты пропустил несколько контрольных работ.

– Я все пересдам.

– Миша, ну о чем ты думаешь? Тебе же через год идти в десятый класс, а с такими оценками…

– Мама, я же сказал, я все пересдам!

– Что-то я не вижу, чтобы ты уделял время пересдачам! – мама заметно повысила тон. – Целыми днями только и делаешь, что гуляешь или сидишь за своей гитарой! И вот результат – оценки от четверти к четверти все хуже и хуже. А в институт…

– А с чего ты взяла, что я пойду в институт? – глухо спросил Миша.

– Что?!

– Окончу девятый класс и пойду в ПТУ, а потом на завод. Как говорится, по стопам отца.

Мама встала со стула и, не мигая, посмотрела на сына. Тот ответил ей злым прищуренным взглядом.

– Я думаю, мне надо поговорить с твоим папой. Это уже слишком. Дело кончится тем, что ты сольешь свою жизнь в унитаз!

– Ну вы-то свою не слили, – буркнул Миша.

Мама резко повернулась и вышла из комнаты, громко хлопнув дверью.

Парень вздохнул и опять посмотрел в окно. На улице светило манящее весеннее солнце, небо украшали парочка легких, будто ватные комочки, облачков, а сквозь приоткрытую форточку доносился дразнящий, одурманивающий аромат майской свежести. Сидеть дома в такую погоду решительно не хотелось, да и чем тут заниматься? Пальцы уже ныли от постоянных гитарных упражнений, им явно требовался отдых. А предстоящий разговор с папой, наверняка наполненный тысячу раз выслушанными утверждениями, заранее удручал предсказуемым однообразием. Миша решил прогуляться, так, без особой цели, и направился к шкафу, чтобы переодеть футболку. Его взгляд упал на собственное отражение в зеркале, и парень на мгновение замер от пришедшей в голову крамольной идеи. Кривая улыбка тронула его тонкие губы. Если уж неприятного диалога не избежать, то пусть тогда он случится на всю катушку. Миша залез в тайник, где хранил карманные деньги, и пересчитал имеющуюся наличность. Средств вполне хватало для воплощения давнего запретного желания. Ему все запрещают, кроме этой проклятой учебы. Он положил деньги в карман, переодел футболку и вышел из квартиры, традиционно не сообщив маме, куда он направился и когда планирует быть дома.

Миша вернулся домой под вечер. Квартиру наполняли доносящиеся с кухни аппетитные ароматы тушеного мяса и душистых специй. Мама с папой громко разговаривали о чем-то, но, услышав шум в прихожей, тут же затихли. В воздухе осталось лишь негромкое позвякивание от раскладываемых тарелок и вилок. Миша разулся и прошел на кухню.

– Боже мой! – вскрикнула мама, увидев сына. Вилка выпала у нее из рук и глухо плюхнулась на толстый линолеум. Папа долго смотрел на него пристальным недоуменным взглядом и наконец произнес:

– Ты чего с собой сделал?

– Видно же. Покрасился. Давно хотел. А что у нас сегодня на ужин? – Миша отодвинул табурет и сел за стол.

– В фиолетовый? Ты будешь ходить по нашему городку с фиолетовой головой? Ты понимаешь, что у нас тут не Москва?

– Да сейчас времена другие, ну что вы. Вот у нас в школе в параллельном классе…

– Видишь, Паша! – мама, тяжело и часто дыша, опустилась на табурет. – Вот на что уходят карманные деньги, которые мы ему даем. То гитара, то струны какие-то особые к ней, то теперь это… – она закрыла лицо руками и всхлипнула.

– Анют, ну перестань, ну не конец света же. Сынок, а ты… У нас же был разговор насчет этого. Ведь был же?

– Пап, я есть очень хочу. Давай потом, а?

– Еда в кастрюле, – всхлипнув еще раз, сказала мама и утерла глаза подолом фартука. – Берите сколько надо, ешьте. А я что-то не голодна.

Она встала и прошла в спальню.

– Ну вот опять, – расстроился папа. – Эх, Мишка, вот всегда так. Ты кашу заваришь, а мне расхлебывать.

Парень молча встал, взял белую с голубыми цветочками тарелку и стал накладывать себе тушеную картошку. Потом взял папину тарелку и положил ему чуть больше.

Ужинали в полнейшей тишине. Обычно после основного блюда следовало чаепитие, но в этот раз никто не включил чайник, да и чаю Мише особо не хотелось. Он поставил тарелку в мойку и пошел в свою комнату, угрюмо размышляя о том, какие последствия могут быть у его поступка.

На следующий день Миша пришел со школы раньше обычного, прогуляв урок математики. Он недолюбливал математичку, в глубине души считая ее выжившей из ума старухой. Она отвечала ему полной взаимностью, намеренно занижая, по мнению Миши, оценки за его домашние и контрольные работы. Мама с папой еще не вернулись с работы, и у Миши возникла отличная возможность позаниматься гитарой. Однако, взяв пару простых аккордов, он почувствовал боль в пальцах и решил пока отложить занятия музыкой. Он подошел к зеркалу и критически осмотрел себя, пытаясь при дневном свете оценить успешность вчерашнего эксперимента. Не сказать, что увиденное сильно ему понравилось. Новый цвет волос смотрелся неестественно и чересчур вызывающе, но отступать было поздно. К тому же сегодня в классе Миша был в центре внимания как учеников, так и учителей, что несколько сглаживало неприятные ощущения. Одни критиковали его внешний вид, другие восхищались, третьи хвалили за смелость, но никто не остался равнодушным.

Миша продолжал всматриваться в свое отражение, невольно прикидывая, а как бы он выглядел, если бы покрасился раньше. Например, в двенадцать лет. Или в десять. Воображение тут же начало рисовать юмористические картинки, и вот он уже представлял себя новорожденного с густой копной фиолетовых волос. Миша непроизвольно улыбнулся. А ведь можно взять свои старые фото, отсканировать и приделать нужные волосы в любом графическом редакторе. А потом распечатать и невзначай подсунуть родителям: глядите, мол, да я с детства такой был, чего вы возмущаетесь-то? Идея Мише понравилась, и он тут же пошел в гостиную. Там, в книжном шкафу, на верхней полке, за плотными рядами запыленных томов Пушкина и Тургенева, скрывался от посторонних глаз семейный альбом. Миша уже даже и не помнил, когда в последний раз открывал его, почему-то папа с мамой не очень-то любили рассматривать старые фотографии. Он достал альбом, сдул с него пыль, открыл и принялся аккуратно перелистывать. На первых фото Мише было около года, может быть, чуть больше. Он стоял возле мамы, осмысленный взгляд, непослушный вихор, и внимательно смотрел в камеру. Дальше – общие семейные фото, на каждой последующей Миша чуть старше, чем на предыдущей. И вот уже детский сад, затем выпуск из него, и на этом все. Когда Миша учился в первом классе, у всех появились смартфоны и надобность в печатных фотографиях исчезла.

Парень задумался, продолжая перелистывать альбом, теперь уже в обратную сторону – от детского сада к рождению. А почему нет ни одной фотографии, где он новорожденный? Как будто его жизнь началась сразу с годовалого возраста. Он опять вернулся к началу альбома и начал доставать каждую фотографию, внимательно рассматривая маленького себя и молодых папу и маму. Иногда на фото присутствовала бабушка. Вдруг, пытаясь достать очередное фото, он нащупал еще одну фотографию, спрятанную позади первой. Миша аккуратно вытащил ее и поднес к глазам.

Изображение оказалось довольно любопытным. Мама держала его на руках, вид у нее был усталый, даже немного замученный. Она будто через силу улыбалась в камеру, стараясь не испортить кадр. На руках у нее был маленький Миша, он сосал соску-пустышку, крепко держал маму за шею и удивленно смотрел в объектив широко распахнутыми глазами. Рядом с ними, на расстоянии примерно метра, с веселой улыбкой стояла молодая белокурая девушка в спортивном костюме. В отличие от мамы она выглядела бодро, в подтверждение чему девушка показывала в камеру поднятый вверх большой палец.

«Лайк!» – подумал Миша. Лицо белокурой девушки было ему смутно знакомо, кажется, он видел ее в детстве… Он наморщил лоб, разглядывая фото. Нет, в гости к семье она точно не приходила, да они почти никогда не принимали гостей, так что этот вариант исключался. Школа? Вроде нет. Ни в какие кружки, тем более спортивные, Миша никогда не ходил. Детский сад? О нем у Миши остались крайне смутные воспоминания, из которых нельзя было извлечь ничего осмысленного.

Внезапный порыв свежего майского ветра еще сильнее распахнул и так открытое окно, да так, что оконная рамка гулко ударилась об косяк. Миша вздрогнул и выронил фото. Поток прохладного воздуха подхватил фотографию, подбросил ее вверх, игриво покружил под потолком и аккуратно приземлил возле дверцы комнатного шкафа.

Миша посмотрел на шкаф округлившимися глазами. Он вспомнил.

– Это… ты? Ты вернулась?! – произнес он прерывистым шепотом, не сводя глаз со шкафа.

Шкаф безмолвствовал.

Миша дрожащими руками поднял фотографию и положил на стол. Безмолвно кричащая изуродованная девушка из его детских снов, в кровоподтеках и разорванной одежде, не очень-то напоминала жизнерадостную спортсменку на фото, и все же это она. У Миши с детства была отличная память на лица. Он почувствовал, как внутри него тяжело перекатывается смесь страха и любопытства. Далекие позабытые сны, чудесные полеты над густым лесом, холодные вершины, от которых захватывало дух, и таинственная незнакомка. Миша решил при случае непременно расспросить родителей про нее, ведь они ее знали, раз мама запечатлена вместе с ней на фото.

Щелкнул замок входной двери, в прихожей тяжело затоптались. Папа вернулся с работы. Он прошел в спальню, какое-то время провозился там, видимо, переодеваясь, после чего Миша услышал шаги по направлению к своей комнате. В дверь постучали.

– Да-да, – сказал Миша.

Вошел папа. На его лице как будто стало в два раза больше морщин, а круги под глазами выдавали накопившуюся усталость.

– Привет, сынок, – тихо сказал он и грузно опустился на стул.

– Привет, пап, – отозвался Миша. – Тяжелый день?

– Обычный день, – махнул рукой мужчина и попытался улыбнуться, но вместо этого губы изобразили нелепую дергающуюся гримасу. – Слушай, нам надо поговорить.