Замок на Скале слёз. Книга седьмая
Пролог
После множества приключений на долгом пути из Ориента на остров Терра-Нова в Гведской Ост-Индии, с Терра-Новы на Гведелупу в Гведской Вест-Индии и с Гведелупы в Портобелло, столицу Оранжевой страны1, нотариус из Квакенбурга доктор Мартиниус, его секретарь Мельхиор и племянница Барбара по прозвищу Барабара, остановились в недорогой портобельской гостинице «Пристанище путников» на окраинной улочке, носящей гордое название «проспект Больших арбузов».
Гостиница представляла собой трёхэтажное здание, сложенное из розового камня. По стенам карабкались виноградные лозы. Вокруг гостиницы раскинулся засаженный фруктовыми деревьями сад, окружённый хозяйственными постройками, конюшней и сараем для экипажей. Всю эту территорию огораживал высокий забор из чугунных прутьев, закреплённых в каменном основании. Ворота в сад украшала мраморная арка с названием гостиницы, а перед входом в саму гостиницу плескался маленький, окаймлённый базальтом фонтан: дева, наклонившая кувшин, из которого струилась вода.
Комнаты, как и следовало ожидать, оказались очень скромными. У окна стол с парой стульев, у стены кровать под балдахином, а в углу за ширмой металлический умывальник и фарфоровая ночная ваза. Но выбирать не приходилось. На что-то более приличное у доктора Мартиниуса не было средств. Наскоро перекусив в номерах тем, что у них осталось от обеда на пакетботе «Пегас», доставившего их в Портобелло, квакенбуржцы улеглись спать, надеясь, что следующий день будет лучше настоящего.
Утром в Портобелло светило яркое солнце. Несмотря на зиму, было тепло – сказывалось южное расположение города – впрочем, и жарко тоже не было. Цепь высоких Атласных гор на западе защищала Оранжевую страну от знойного дыхания Великой Жёлтой пустыни.
Барабара зашла за Мельхиором, и они вместе постучали к Мартиниусу. Однако на их стук никто не отозвался. Очевидно, нотариус уже куда-то убежал. Что ж, молодые люди решили пойти на завтрак без него.
Гостиничная столовая находилась в довольно просторном подвальчике, в котором помещалась дюжина массивных дубовых столов. Над дверью висела большая бронзовая пивная кружка. Стены были отделаны панелями из морёного дуба с прибитыми к ним геральдическими щитами. На огромном очаге что-то булькало в котлах и шипело на сковородах, распространяя вокруг аппетитные запахи. За столами сидели постояльцы гостиницы – по виду мелкие торговцы – и занимались едой и питьём.
Барабара и Мельхиор пересекли подвальчик, где суетились подавальщицы, разносившие жареную картошку, рыбу во фритюре, салаты и кувшины с вином и пивом, и, отыскав свободный стол, устроились за ним лицом друг к другу. Мельхиор заказал мясо, тушёное с овощами, Барабара выбрала куриный бульон. Долго ждать не пришлось. Вскоре раскрасневшаяся от жара очага подавальщица принесла заказ, и они принялись неторопливо насыщаться.
– Ну, как вы себя чувствуете, Мельхиор? Вы готовы ехать домой? – возбуждённо спросил своим пронзительным голоском доктор Мартиниус, влетая в подвальчик.
Заканчивавшие завтрак Барабара и Мельхиор вздрогнули и уставились на нотариуса. Их нервы ещё не совсем восстановились после опасных приключений в Гведских Индиях.
– Он ещё слаб, дядюшка, – ответила Барабара за Мельхиора. – Хорошо бы сделать здесь небольшую остановку. Мы все очень устали.
– Тем не менее нам пора возвращаться в Квакенбург, моя милая Барб – возразил Мартиниус. – Безделье меня состарит, тебя расслабит, а вас, Мельхиор, вообще убьёт. Но не бойтесь, я не допущу, чтобы дело дошло до кладбища. Я купил билеты на ближайший почтовый дилижанс до Квакенбурга. Он отправляется завтра утром, а сегодня мы можем поближе познакомиться с Портобелло. Вперёд, друзья мои!
Подчиняясь нотариусу, Мельхиор и Барабара встали из-за стола. Через минуту все трое покинули столовую. Рыжий верзила с грубой, тёмно-красной рожей, одетый в неброскую охотничью куртку с откинутым на плечи капюшоном, сидевший за соседним столом, поднял голову от кружки с пивом, вскочил и торопливо вышел вслед за ними.
Глава I. Блистательный Портобелло
Портобелло был известен в Гведском королевстве своими пышными эпитетами: южная столица, город-красавец, жемчужина юга, блистательный Портобелло и ещё многими тому подобными. Кроме того, Портобелло всегда славился своим вольнодумством и винами. В его Свободном университете «Атенеум» бойкие на язык студенты отпускали шуточки по поводу не только губернатора Оранжевой страны, но и, страшно вымолвить, даже осмеливались смеяться над самим его величеством королём Флорианом Миролюбивым! А главная портобельская газета «Южногведские куранты» постоянно публиковала непристойные карикатуры, памфлеты и не только памфлеты, но и настоящие пасквили, на власть предержащих. Не отставал от неё и солидный «Гведский коммерсант», несмотря на свою коммерческую направленность. Даже рабочие портобельских предприятий стали настолько своевольны, что неоднократно осмеливались устраивать забастовки и требовать повышения зарплаты и снижения цен на спиртные напитки. До такой степени это был либеральный, если не сказать, распущенный город.
В лучах яркого южного солнца Портобелло предстал перед доктором Мартиниусом, Барабарой и Мельхиором во всей красе. По проспекту Больших арбузов они дошли до Ананасового проспекта, на котором сели в двухэтажный омнибус, отправляющийся к морю. Заплатив кучеру за проезд три квадранта2, путешественники уселись на верхнем этаже и принялись разглядывать проплывающие мимо них улицы огромного города. Многоэтажные дома, облицованные белым мрамором, с крышами, крытыми красной черепицей, с высокими дымоходами и остроугольными флюгерами карабкались от гранитных набережных вверх по склону невысокой горы к главной площади Портобелло – площади Мелуина. В центре площади Мелуина сверкал на солнце мраморными гранями Парламент княжества Оранжевая страна, украшенный королевским штандартом и разноцветными вымпелами. Перед парламентом стоял бронзовый памятник князю Мелуину – основателю города. От площади Мелуина во все стороны разбегалась целая сеть широких проспектов, переплетённых кривыми, узкими улочками и переулочками, где теснились харчевни, лавки, мастерские, склады, странноприимные дворы, бани. Наверное, птицам, свившим гнёзда на голове Ангела города, Парламент казался драгоценным камнем, угодившим в густую паутину. Кстати, об Ангеле города. Говорят, что на его гигантскую фигуру с раскинутыми, словно для объятия, руками ушло столько же мрамора, сколько на отделку всех городских церквей, храмов и соборов.
Омнибус не спеша миновал Ананасовый проспект, Аллею цветущих деревьев, засаженную магнолиями, Манговый проспект и завернул на площадь Кактусов – финансовое сердце Портобелло. Путешественники полюбовались красивыми зданиями Портобельского кредитного банка и Южногведского финансового института, но отвернулись от двух похожих на тюрьмы корпусов с решётками на окнах, которые занимали меняльная лавка Савулона Щедрика Младшего и ломбард Савулона Щедрика Старшего. На площади Кактусов омнибус заполнили новые пассажиры. Кучер громко щёлкнул кнутом, и три пары лошадей потащили тяжёлый фургон дальше.
Городская жизнь уже кипела вовсю. По шумным проспектам катили грохочущие экипажи, под резкий стук копыт скакали всадники и сновали толпы людей. На площадях на высоких помостах, окружённых кольцом зевак, мельтешили цирковые артисты, одетые в пёстрое платье: жонглёры, акробаты, клоуны, канатные плясуны, глотатели огня. На перекрёстках стояли наряды городской стражи. Рослые стражники в чёрных мундирах зорко следили, чтобы законопослушные жители и гости города спокойно трудились и отдыхали. Портобелло также славился на всю Гвецию и своими ловкими жуликами, мошенниками, плутами, аферистами, пройдохами и всевозможными проходимцами. Хватало здесь и искусных карманных воришек. Впрочем, и вешали лихих молодцов в Портобелло быстро и высоко.
Проехав Лимонный проспект, омнибус оказался на Апельсиновом, а с него выехал на Малые бульвары – главную улицу Портобелло. Удивительным образом в Портобелло не было Больших бульваров, только Малые, но портобельцам хватало и их. На Малых бульварах можно было полюбоваться церквями: Святой Пейрепертузы, Гарды-заступницы, Святого Иосуба и главной церковью Портобелло – собором Трёх Близнецов, чьи врата украшала прихотливая вязь старинных букв: «Всякий, кто торгует ложью, расплачивается правдой». Доктор Мартиниус не преминул сверить свои часы с курантами собора.
По Малым бульварам чинно прогуливались барышни в своих лучших нарядах, бросая притворно скромные взгляды на офицеров королевской Южноокеанской эскадры в белоснежной форме. Заметив эти взгляды, офицеры выпячивали грудь, звеня наградами, и лихо подкручивали усы. Разодетые в пух и прах щёголи фланировали в поисках любовных интрижек. При виде стольких нарядных кавалеров Барабара инстинктивно приосанилась, а её хорошенькое личико приняло равнодушный вид, хотя голубые глаза так и стреляли по сторонам.
Следуя Малыми бульварами омнибус проехал всю центральную часть Портобелло и остановился на Банановой набережной перед помпезным зданием Общества морского страхования «Гведский Ллойд».
– Конечная остановка, уважаемые, – обернувшись, объявил кучер в жестяной рупор. – В обратный путь омнибус тронется через час.
Сделав объявление, кучер спустился с козел и взялся кормить лошадей.
– Давайте пока погуляем по набережной и посмотрим на корабли, – предложил доктор Мартиниус своим спутникам. Они медленно пошли по набережной, вдоль ряда пальм, шелестящих на ветру длинными листьями. К разочарованию Барабары, порт находился слишком далеко от Банановой набережной. С неё был виден лишь лес качающихся мачт, казалось, поднимающихся из-под земли. Впрочем, ветер катил к Портобелло какой-то военный корабль. Приспустив флаг, корабль салютовал городу выстрелами из всех пушек одного борта. Батареи Морского форта, защищающего Портобелло со стороны Южного океана, поприветствовали его громовым залпом. Плотные облака порохового дыма на фоне синей полосы океана казались кусочками ваты. Барабара визжала от восторга. Мельхиор вымученно улыбался, глядя на счастливую девушку. Доктор Мартиниус блаженно жмурился.
Пройдя с гведскую милю, трое квакенбуржцев неожиданно для себя очутились на рыбном рынке. Пришлось им под оглушительную разноголосицу пробираться между длинных прилавков, заваленных горами свежей рыбы на любой вкус, от кильки и мойвы до палтуса и акулы. В ушатах шевелили усами раки, омары и лангусты. Запахи стояли умопомрачительные. Продавцы в белых колпаках и фартуках совали покупателям в руки мокрых, скользких рыбин. Разносчики с корзинами на голове с трудом прокладывали в толпе себе дорогу от скопища телег рыбных торговцев к прилавкам, поднося новые порции товара. Испачканные в саже коптильшики раскладывали в коптильнях дрова, готовясь приготовить желающим копчёного угря. Рыбный рынок сменили торговые ряды с фруктами, овощами, творогом, яйцами, колбасами, мёдом и свежим хлебом. Тут же можно было полакомиться мясом, жареным на вертеле, и луковой похлёбкой, приправленной специями. Рядом продавцы газет выкрикивали:
– Покупайте и читайте «Южногведские куранты»! Разбой на Мандариновом тракте! Жуткие подробности! Покупайте и читайте «Южногведские куранты»!
Доктор Мартиниус, Барабара и Мельхиор дошли до Большого Крепостного моста, соединяющего город с Морским фортом, и повернули обратно. Они не заметили, что всюду, как тень, их сопровождал рыжий верзила в неброской охотничьей куртке с накинутым на голову капюшоном.
Глава II. Засада на Мандариновом тракте
На следующее утро доктор Мартиниус, Барабара и Мельхиор сидели в почтовом дилижансе с ромбом из четырёх оранжевых апельсинов на дверцах, который, скрипя и качаясь, полз по Мандариновому тракту на север от Портобелло. Шесть могучих вороных вольдемарской породы, запряжённых цугом, неторопливо тянули почтовый дилижанс по щебёнке. Аккуратные чёрно-белые столбики с бронзовым орлом и номером отмечали каждую пройденную гведскую милю. Мандариновый тракт, бывшая Виа Гведика, появился в незапамятные времена. Он шёл от Портобелло вдоль берега Аквамаринового залива до Аквариума – старинного городка на реке Акве. А за рекой начиналась уже Зелёная страна со столичным Квакенбургом.
Вместе с тремя квакенбуржцами в дилижансе ехали два солдата в видавших виды мундирах со скрещенными топориками на погонах и три молодых парня в домотканых рубахах и с кинжалами у пояса, как это принято у сельского сословия. Солдаты, выслужившие свой срок во Втором королевском линейном сапёрном батальоне, направлялись в Легионерию, где Военный департамент предоставлял армейским ветеранам участок земли с домом. Парни хотели в Сан-Питере наняться лесорубами, ну или, на худой конец, пастухами. Так или иначе, все попутчики не собирались покидать Оранжевую страну.
Поездка протекала однообразно и скучно. Доктор Мартиниус читал «Собрание гведских вельмож». Мельхиор дремал, надвинув на нос панаму. Барабара чему-то улыбалась, посматривая на Мельхиора. Солдаты пили вино, лениво перебрасываясь фразами. Парни играли в кости на щелбаны.
За окнами дилижанса проплывали густонаселённые окрестности Портобелло, сплошь занятые садами, виноградниками и рощами фруктовых деревьев, среди которых стояли многочисленные селения. Тут и там виднелись каменные стены и черепичные крыши крестьянских домиков, коровников, птичников, конюшен и сараев с давильными прессами и дубовыми бочками – Оранжевая страна славилась своими винами. На возвышенностях вертели крыльями ветряные мельницы. Иногда попадалась усадьба знатного вельможи с гербом над воротами или караульный пост сельской стражи – невысокая квадратная башня с загончиком для коней.
Обжитые места постепенно сменила открытая равнина без признаков жизни. С одной стороны тракта высились песчаные дюны, с другой – плоские холмы, покрытые редким, чахлым кустарником. Даже самые закалённые и упрямые земледельцы давно оставили попытки населить такую скудную землю. Хорошо хоть, что лошади были выносливы и неприхотливы. Кучер лишь изредка то покрикивал на них, то щёлкал кнутом, и они исправно выполняли свою работу, не обращая внимания на слепней, оводов и жару. Но, видимо, жара вынуждала кучера время от времени прикладываться к оплетённой соломой бутыли с вином. Форейтор, сидевший на первой лошади, сонно клевал носом, но не падал: сказывался опыт.
Всё случилось совершенно внезапно. В месте, где кустарник, подступающий к самому тракту, казался погуще, на дорогу выскочила компания странных личностей, чей вид заставил лошадей испугано шарахнуться в сторону, едва не опрокинув дилижанс. Фигуры странных личностей почти не имели чётких очертаний, так как были облачены в тёмные просторные плащи до пят, лица скрывали жутковатые фарфоровые маски с длинными кожаными клювами, наподобие тех, что носили врачи во время страшного мора в Порт-Сальваторе, что в Синей стране, унёсшего жизни тысяч людей. В руках странные личности держали целый арсенал оружия: пистолеты, ружья, копья, алебарды, мечи, шпаги и дубинки.
– Стойте! – крикнул один. Из-за маски его голос звучал глухо и гундосо, словно он говорил в пустую стеклянную банку. – Ваше дело гайка! Мы разбойники, а это ограбление!
Другой разбойник – высокий здоровяк – выпалил вверх из ружья, внушающего уважение своими размерами. Лошади зафыркали, запрядали ушами и заперебирали ногами. Кучер и форейтор послушно подняли руки.
– Пассажиры, выходите по одному, – продолжал командовать первый разбойник, очевидно, главарь шайки.
Солдаты молча покинули дилижанс и присоединились к кучеру и форейтору, которых разбойники поставили в нескольких шагах от обочины. Парни сначала схватились за кинжалы, но, переглянувшись, решили не сопротивляться. Их было бы трое против почти десятка головорезов. Отобрав кинжалы, парней разбойники тоже отвели за обочину. Пришлось и доктору Мартиниусу, Мельхиору и Барабаре выйти из дилижанса. При виде их главарь оживился.
– А вот это хорошая добыча, клянусь бородавкой на носу Гведикуса! – прогундосил он обрадованно. – С тех голодранцев взять нечего, а у этих месьеров точно найдётся немало золотых флорианов3 или чего получше. Я ведь прав, ваша учёность? Ну, открывайте поскорее свои кошельки!
– Вы ошибаетесь самым трагическим образом, месьер разбойник, – возразил Мартиниус, стараясь приятно улыбаться. – Я, нотариус из Квакенбурга доктор Мартиниус, моя племянница и мой секретарь после долгого путешествия возвращаемся к себе в Квакенбург. Мы очень поиздержались в пути, поэтому могу предложить вам лишь несколько серебряных монет.
– Ну что же, – пожал плечами главарь, – тогда мы забираем вас троих с собой. Посидите у нас в плену, пока за вас не пришлют выкуп. О размерах и условиях выкупа поговорим позже. В данный момент у меня времени в обрез.
– А что делать с остальными? – спросил здоровяк. Рыжие волосы выбивались у него из-под шляпы, рыжая борода – из-под маски. Разбойники, вооружённые ружьями и пистолетами, нацелили их на стоящих за обочиной пленников. У кучера и форейтора ноги заходили ходуном. Три парня постарались понадёжнее спрятаться за спинами двух солдат. Солдаты побледнели и стали как будто меньше ростом.
– Оставим их здесь, – решил главарь. – Пусть до конца жизни благодарят Создателя, что удержал мою руку. А дилижанс мы конфискуем. Всё, трогаемся!
Злодеи наскоро обшарили скромный багаж солдат и парней и бросили его при дороге. Троих квакенбуржцев втолкнули в фургон. Главарь в чудовищной маске влез за ними. Разбойники вскочили на своих низкорослых лошадок, спрятанных в кустах. Здоровяк сел на облучок, хлестнул вороных, и те поволокли дилижанс вперёд, кося лиловым глазом на кучера, который, глядя им вслед, вытирал вдруг покатившиеся по морщинистым щекам слёзы.
Разбойничья шайка недолго скакала со своей живой добычей по Мандариновому тракту. Вскоре злодеи свернули на узкую просёлочную дорогу, остро нуждающуюся в ремонте. Она изобиловала глубокими ямами, колдобинами и кочками. Разбитая дорога уходила в густой лес. По ней ехали много часов. Дважды пассажирам приходилось покидать дилижанс и переправлять его вброд через мелкие, но широкие ручьи с усыпанным камешками дном. Лес тянулся на много гведских миль, то густой и почти непроходимый, то открытый и солнечный. Наконец, когда уже начало темнеть, дилижанс остановился посреди дороги. Разбойники спешились. Место было пустынным и диким. Каркали вороны. Шелестели деревья на ветру. В сумрачном небе мутно светила луна.
– Дальше придётся пешком, уважаемые, – объявил главарь. – Эй, висельники, дилижанс бросаем здесь, а почтовых лошадей забираем с собой. И багаж наших гостей не забудьте! Прогуляем-ка их до Яна Дурачка.
Троим пленникам связали руки, а концы верёвок привязали к поясам трёх разбойников. Злодеи распрягли вороных и, ведя коней в поводу, углубились в чащу по едва заметной тропке. Наконец-то можно было пересчитать разбойников. Шайка состояла из семи человек: главаря, здоровяка и пятерых их подручных.
Тропка привела на лесную опушку. К краю леса жалась бревенчатая избушка, точно обломанный пень высохшего дерева, а за избушкой начинался мрачный, безбрежный пустырь. Дверь в избушку освещал факел. Завидев разбойников, облезлая собака, сидевшая на цепи у конуры, залилась истеричным лаем. Дверь избушки с душераздирающим скрипом отворилась, и из неё выглянул невысокий, щуплый человечек. Спутанные седые волосы до плеч, борода до пояса, суковатый посох в руке.
– Добро пожаловать к Яну Дурачку, добры молодцы! – проговорил человечек высоким фальцетом, неподобающим такому старику. – Козьего молока хотите?
Глава III. Гиблое место
Ян Дурачок оказался гостеприимным хозяином. Он пригласил всех в избушку, напоил козьим молоком и накормил хлебом. Несмотря на то, что хлеб был чёрствым, пленники были рады и такому простецкому угощению. У них весь день маковой росинки во рту не было. Ужинали пленники в тесном чулане, где нашлось всего лишь три ветхих стула: один без спинки, другой на трех ножках, третий – с продавленным сиденьем.
Ужинали молча. Даже доктор Мартиниус, обычно такой болтли… словоохотливый, словно язык проглотил. Они всё ещё не могли прийти в себя. Да и то правда. Перемена в их положении произошла слишком неожиданно и быстро. Всего лишь несколько часов назад они спокойно ехали домой, а теперь сидели в лесной лачуге, запертые разбойниками в тёмном, пыльном чулане какого-то Яна Дурачка! Было отчего приуныть.
После скудного ужина Мартиниуса, Барабару и Мельхиора вывели во двор. Там собрались разбойники, опять нацепившие свои жуткие клювастые маски, которые придавали им вид чудовищных созданий – полулюдей, полуптиц. Они разобрали между собой дорожные сумки и саквояжи пленников. Кроме того, каждый из них надел на спину большой кожаный бурдюк с водой, которые им наполнил Ян Дурачок из колодца возле избушки.
– Стало быть, оставляйте коников у меня, ваше сиятельство, ага, – сказал Ян Дурачок, кланяясь главарю шайки. – Я о них позабочусь. Плата обычная. Пришлёте денежки с Урсулой, ага.
– По рукам, убогий, а теперь веди нас к замку, – высокомерно приказал главарь.
Следуя за Яном Дурачком, все двинулись пешком к пустырю. На этот раз руки пленникам связывать не стали. Вблизи стало понятно, что пустырь – это огромное болото. От него несло тухлой водой. В темноте громко квакали лягушки. На берегу болота Ян Дурачок зажёг факел. Его примеру последовали и разбойники.
– Будьте осторожны, как канатоходцы, уважаемые, – предупредил проводник пленников. – Добры молодцы уже знают, а вам я должен объяснить всё по порядку, ага. С Мёртвым болотом шутить не стоит – гиблое это место. Местные считают его непроходимым. Один Гведикус знает, сколько людей тут сгинуло. Наверно, огроменные тыщи, ага. Поэтому ступайте точно по моим следам. Ежели кто-то оступится, не паникуйте. Расставьте руки пошире и зовите меня. Я протяну посох и вытащу вас из трясины. И да поможет нам Создатель, ага!
Сделав охраняющий знак рукой с факелом, Ян Дурачок потыкал посохом перед собой и первым ступил на зыбкую поверхность болота. Один за другим за ним шагнули разбойники, старательно освещая чёрную грязную воду под своими ногами.
Ян Дурачок принялся ловко переходить с кочки на кочку, тут и там выступающие из трясины, выбирая их по одному ему ведомым признакам. С виду все кочки выглядели совершенно одинаково, но, когда один из разбойников ошибся и вскочил на не ту, он провалился по грудь в липкую жижу. Оказалось, это была не кочка, а плотный пучок болотной травы, плавающий на поверхности. Заодно разбойник утопил в болоте дорожную сумку доктора Мартиниус. Увидев, что его багаж навсегда исчез в бездонной трясине, нотариус издал жалобный вопль. Вторя Мартиниусу, перепуганный насмерть злодей оглушительно завыл, запричитал и заплакал. Яну Дурачку пришлось срочно возвращаться и вытягивать его из цепкой бездны с помощью своего посоха. Отругав дрожащего, покрытого грязью неуклюжего разбойника, главарь приказал идти дальше.
Путь через Мёртвое болото оказался неблизким. Его не зря прозвали мёртвым. Здесь, вдали от берега, царила зловещая тишина. Ветер стих. Даже лягушки замолчали. Лишь временами громко лопались пузыри болотного газа, наполняя воздух отвратительной вонью. Много лет назад доктору Мартиниусу, Мельхиору и Барабаре уже доводилось пересекать болото, страшную топь Семи сестёр, но там хотя бы была гать4. А здесь только предательские кочки.
Неожиданно в тёмном небе раздался грозный раскат грома. Чёрная туча заслонила луну и на мир опустился кромешный мрак. Разбойники остановились. Новый раскат грома, ещё громче и мощнее, прокатился над болотом. Поднялся ветер, теребя полы одежды. Крупные капли начинающегося дождя забарабанили по плечам. После резкого, как выстрел, грома ударила ослепительная молния, заставившая всех вздрогнуть. Ветер пронзительно засвистел. Его порывы загасили факелы. В ту же самую минуту на Мёртвое болото обрушился безжалостный ливень, изо всех сил хлеща разбойников и их пленников. Казалось, что наступает конец света.
– Возьмитесь за руки и не отставайте от меня! – крикнул Ян Дурачок, сложив ладони рупором. – Кто отстанет, умрёт, ага!
Вцепившись друг в друга и согнувшись под ветром почти пополам, промокшие до нитки разбойники и их пленники медленно двинулись дальше, с трудом находя, куда поставить ногу. Вода заливала глаза, стекая по лицу, и только ослепляющий свет молний время от времени помогал разглядеть дорогу.
– Послушай, убогий, а мы не заблудились? – прокричал главарь шайки, обращаясь к Яну Дурачку.
– Ну что вы, ваше сиятельство, – обернувшись, ответил проводник. – Как моему псу не разучиться лаять, так мне не разучиться находить дорогу к замку, ага. Осталось совсем чуть-чуть.
Тем временем ливень сменился дождём. Гроза постепенно успокаивалась. В небе снова показалась луна и стало немного светлее. Успокоившийся ветер превратился в воздух, такой же неподвижный, как и болотная жижа. Ян Дурачок внезапно остановился. Проводник без слов показал пальцем на темнеющую впереди гору. Но это была не гора. Там из болота торчал гигантский каменный столб, почти отвесно уходящий прямо в трясину. Вершину столба венчала угрюмая громада замка с зубчатой башней. В окошке у входа горел свет, а над одной из труб поднималась струйка дыма.
– А вот и ваш замок на Скале слёз, добры молодцы, – проговорил Ян Дурачок своим фальцетом и ощерил в странной улыбке редкие, гнилые зубы.
Глава IV. Скала слёз
Когда шайка разбойников, конвоируя своих пленников, подошла ближе к замку, древнее сооружение открылось перед поражёнными квакенбуржцами во всём своём мрачном величии. Замок, похожий в темноте на горный утёс, возвышался над болотом, точно вырастая из его недр. Он был обнесён высокой стеной, утыканной по верху острыми железными шипами, и, очевидно, когда-то считался неприступным. Однако вблизи стало заметно, что замок находился в плачевном состоянии: поднятая решётка в стрельчатой арке ворот проржавела и больше не двигалась, одна сторона зубчатой башни частично обвалилась, и сквозь пролом была видна лестница, кладка стен, на которых змеями вились ползучие растения, была выщерблена, стёкла в узких щелях окон отсутствовали. От замка исходило тоскливое предчувствие беды, как от замшелого надгробного памятника.
У подножия каменного столба, заросшего колючим кустарником, тростником и осокой, Ян Дурачок с заметным облегчением распрощался с разбойниками и отправился в обратный путь. От ворот к болоту спускались стёртые от времени узкие ступени, выбитые в скале. Понукаемые злодеями, пленники поднялись по скальным ступеням наверх и вошли в холл замка. Там их встретила невысокая, быстроглазая девица с бледным кукольным личиком, казавшемся слегка испуганным. Её когда-то нарядное платье было запущено, тёмные с рыжинкой волосы нечисты, тонкая шея болталась в широком, сером от грязи воротничке. Поверх платья – передничек с оборванными кружевами, на голове – потерявший форму чепец. Это явно была прислуга. При виде Барабары девица попыталась дружелюбно улыбнуться, но её улыбка угасла скорее, чем успела родиться.
Главарь приказал, не снимая клювастой маски:
– Урсула, проводи наших дорогих (главарь издал глухой смешок) гостей в малую столовую. Пусть Тильда их накормит. – Он повернулся к разбойникам: – Брат Кракус и брат Кобус, покараульте у малой столовой, пока гости ужинают. Остальные, отнесите добычу на склад, а бурдюки с водой на кухню.
– Нам бы сначала обсушиться, – слабо пискнул доктор Мартиниус. – На нас сухой нитки не осталось.
Сердце Мельхиора сжалось. На старика было жалко смотреть. Он осунулся, согнулся ещё больше и выглядел сейчас, как горбун без горба. Впрочем, Мельхиор тоже чувствовал, как по телу разливается страшная усталость. Да и Барабара едва держалась на ногах.
– Урсула, будь добра, разожги в малой столовой камин и принеси им одежду из наших запасов, – неожиданно вмешался другой разбойник, неотличимый от остальных в своём просторном тёмном плаще и фарфоровой маске с кожаным клювом. Главарь на это лишь иронически хмыкнул, но ничего не сказал.
Малая столовая располагалась на втором этаже. В просторном помещении, скупо освещённом парой свечей, никого не было, но стоящие на старом, выщербленном столе три прибора, свидетельствовали, что ужин для пленников вот-вот начнётся.
По знаку сопровождавших их разбойников доктор Мартиниус, Барабара и Мельхиор заняли места за столом. Брат Кракус и брат Кобус, как назвал их главарь, вышли из столовой и встали на караул за дверями. Урсула скрылась в кухне, но ненадолго. Через минуту она вернулась в столовую в сопровождении пожилой женщины с кислым и измождённым лицом, словно она провела ночь ещё хуже, чем пленники на Мёртвом болоте. Её седые волосы были скручены под сеткой в замысловатые локоны.
– Я Тильда, кухарка, – проворчала женщина. – Час уже поздний, поэтому могу предложить только тушёные тыквы и травяной чай: липа, мята, ромашка.
– Надеюсь, чай у вас горячий? – спросил доктор Мартиниус, поёживаясь в мокром сюртучке.
– Не беспокойтесь, месьер, у меня чай всегда горячий. Другой не подаю.
Гордо вскинув подбородок с тремя торчащими из него чёрными волосинами, Тильда отправилась на кухню, а Урсула занялась камином. В столовой находился огромных размеров камин, облицованный потемневшей от времени и копоти кафельной плиткой с замысловатым орнаментом. Когда в камине затрещало жаркое пламя, Урсула куда-то сбегала и принесла целый ворох всевозможной одежды и несколько пар обуви.
– Это награбленное? – недоверчиво посмотрела на ворох Барабара.
– А чего вы ожидали, барышня? – пожала плечами Урсула. – Выбирайте, где нет дырок и пятен крови. Вот это розовое платье вам подойдёт. – Урсула вытянула из вороха строгое форменное платье учительницы женской гимназии.
– Нет уж, спасибо, – содрогнулась Барабара. – Лучше мы высушим свою одежду.
– Может быть, вы принесёте нам наш багаж? – попросил Мельхиор. – Тогда мы нашли бы во что переодеться.
– И не просите, молодой человек. Она не может, – заявила Тильда, входя в столовую с подносом. – Месьер Аларик не разрешит. Вдруг у вас там спрятано оружие?
– А кто такой месьер Аларик? – поинтересовался доктор Мартиниус, придвигая свой стул ближе к камину.
– Он-то? Наш хозяин. Его сиятельство маркиз Аларик Фабиан Примус Квак де Гранд-Пьерр.
Тильда расставила на столе тарелки с тыквами, фаршированными рисовой кашей с грибами, чайник, из которого шёл пар, и чайные чашки. Волей-неволей трое пленников приступили к позднему ужину.
– Скажите, уважаемая Тильда, как называется это место? – спросил Мартиниус, когда кухарка наливала ему чай.
Тильда скосила на нотариуса один глаз:
– А так и называется: замок на Скале слёз. Кто и когда его построил – неизвестно. Люди разное болтали. Одно время в замке располагался монастырь Братства Святого Хенрикуса. Хенрицианцы проповедовали отказ от мирских соблазнов и безбрачие. Со временем они все ушли в Тёмную Долину, и монастырь долгое время пустовал, пока в него не вселился старый маркиз, отец их сиятельств.
– Что за старый маркиз?
– Батюшка месьера Аларика и месьера Эрика – его сиятельство маркиз Фабиан Бертрам Корнель Энох Деобальд Квак де Гранд-Пьерр, – без запинки перечислила все имена Тильда. – Старый маркиз был сущий демон, наводил страх на всю округу. Правда, во всей округе была всего пара нищих деревенек. Откуда тут взяться богатству, на Мёртвом-то болоте? Ни плодородной земли, ни чистой воды на целые гведские мили вокруг. Когда правитель нашей Оранжевой страны, князь Оливьер Гордый, освободил селян от зависимости от вельмож, спасибо ему за это великое, обе деревеньки отправились в Красную страну на свободные земли. На болоте остался один Ян Ослик. Вот его и прозвали дурачком за то, что не уехал отсюда. Спервоначалу-то Ян Дурачок бедовал, но скоро приспособился снабжать замок чистой водой из своего колодца. Тем и кормится. Болотную-то воду пить нельзя. Будешь животом вечно маяться, а то и помрёшь. Будьте осторожны. Я предупредила.
– А как монахи добирались до замка? Так же, как мы сегодня, по кочкам? – Мартиниус хитренько подмигнул Мельхиору и Барабаре. – Или есть и другой путь?
– Когда-то был. Наверное, это строители замка проложили гать из брёвен, но со временем гать сгнила, и трясина её засосала. Теперь сюда только по кочкам. Мало кто знает эту тропинку. Она очень путанная. Один Ян Дурачок да ещё наша Урсула. Вот, пожалуй, и все знатоки.
– Почему же вы не уехали вместе со всеми, уважаемая Тильда?
– Как же я могла оставить месьера Аларика и месьера Эрика? Они были совсем крошки, когда их матушка, её сиятельство маркиза Мимоза Крессида Изабелла, пропала.
– Как пропала?
– А вот так. Однажды утром её спальня оказалась пустой. Пропал и управляющий его сиятельства, Левиан Факс. Смазливый был месьер, но слишком заносчивый, чтобы быть хорошим слугой. Старый маркиз приказал обыскать весь замок, но никаких следов не нашли. Эта парочка исчезла, как туман над болотом. Ну старый маркиз и назначил меня кормилицей своих сыночков. Моя-то дочурка умерла от плохой воды. – Тильда смахнула слезу. – Я выкормила обоих братцев, а когда они выросли, стала кухаркой. Так и кормлю их до сих пор. Их и их ораву. Ну, этих грабителей и убийц, что вас поймали. Есть-то все хотят.
– А почему такое странное название – Скала слёз? – не унимался Мартиниус.
– Тут повсюду смерть, – понизила голос до драматического шёпота Тильда. – Вы разве не чувствуете её отвратительный запах? В старину, ещё до замка, эту одинокую скалу посреди Мёртвого болота называли Большой Камень. На Большой Камень приводили неверных жён и оставляли тут умирать. Обратной дороги они найти не могли. Или тонули в трясине, или, обливаясь слезами, испускали последний вздох на скале. Вот тогда и прозвали Большой Камень Скалой слёз. Этот замок в прямом смысле стоит на человеческих костях. Поговаривают, что в нём до сих пор живут призраки этих несчастных женщин, которые мстят всем живым за свою страшную смерть. Сотни неупокоенных душ. По ночам они бродят по замку. Стоит после полуночи выйти из спальни, и можешь увидеть бледную фигуру, бесшумно скользящую по коридору, клянусь святой Пейрепертузой! Будьте осторожны. Я предупредила.
В столовую вошло несколько разбойников. При виде их Тильда замолчала и, поджав губы, величаво удалилась на кухню.
– Вот что, уважаемые, – прогундосил в маску главарь. Впрочем, пленники теперь знали, что его зовут Аларик. – Я определился с выкупом. Каждый из вас выкупит свою свободу за десять тысяч гведских крон. Итого тридцать тысяч. Принимаются также ост-индские дукаты и вест-индские пиастры. Золото – оно даже на Мёртвом болоте золото, клянусь бородавкой на носу Гведикуса!
– Я прошу освободить от оплаты моего секретаря, месьера Лукаса, – попросил доктор Мартиниус. – У него нет таких денег.
– Нет денег? – Аларик нацелил свой кожаный клюв на Мельхиора и произнёс ласковым голосом: – Тогда нам придётся вашего месьера Лукаса прикончить. Урс, кинь голодранца в болото!
Здоровяк двинулся к вскочившему с места Мельхиору, но на пути злодея отважно встала Барабара, сжимая в руке кружку с кипятком. Её щёки пылали, глаза метали молнии, а грудь вздымалась, словно морские волны.
– Не смейте, негодяи! – выкрикнула девушка. – Мельх… месьер Лукас из очень богатой семьи! Его дедушка – генерал, а отец – полковник! Вы на своём вонючем болоте ничего о них не слышали, а их знает весь Квакенбург, даже королевский двор, вот!
– Подожди-ка, Урс, – приказал Аларик. – Если девица говорит правду, то тем лучше для нас. – Он достал из-под плаща три листа бумаги, три гусиных пера и чернильницу, заткнутую бутылочной пробкой. – Сейчас вы напишите домой, чтобы подателю сего письма вручили десять тысяч гведских крон. Думаю, мой посыльный обернётся за месяц, а вы пока поживёте здесь.
Делать было нечего. Трое пленников опять уселись за стол и принялись скрипеть перьями.
– Представляю, что скажут родители, когда прочитают это послание, – с тревогой сказала Барабара, подписывая письмо.
– А что родители? – глухо рассмеялся Аларик. – Дело-то житейское. – Он собрал письма, спрятал их под плащ и распорядился: – Итак, уважаемые! Каждому из вас будет предоставлена отдельная комната. Урсула покажет вам ваши апартаменты. Вы можете свободно передвигаться в пределах замка, но не советую спускаться со скалы. Скала слёз окружена бездонной топью. Это забытое Создателем место служит источником многих жутких историй, которые местные селяне передавали из уст в уста в течение многих поколений. Вы сами видели, что Мёртвое болото покрыто обманчивыми островками травы. Наступите на такой островок и уйдёте с головой в трясину. А оттуда даже лошадь не вытащит. Да и откуда на болоте лошадь? В общем, как говорит наша Тильда, я предупредил.
Аларик хихикнул и так стремительно ринулся к дверям, будто его догоняла толпа призраков мёртвых женщин. С ним покинули столовую и остальные разбойники. Проходя мимо Барабары, последний злодей вдруг шепнул ей едва слышно: «Не бойтесь, прекрасная незнакомка. Я помогу вам!»
Глава V. Барабаре не спалось
После ужина Урсула проводила доктора Мартиниуса, Барабару и Мельхиора в их комнаты. Все три комнаты находились на втором этаже. Их двери выходили в короткий, мрачный коридор, слабо освещённый едва горевшей масляной лампой, висевшей у лестницы, уходившей в самом конце коридора полукругом вверх и вниз. Противоположный конец коридора упирался в глухую каменную стену. Кроме этих трёх комнат, других помещений здесь не было.
Комнаты, в которых пленникам предстояло провести по крайней мере месяц, представляли собой бедно меблированные клетушки с ржавой решёткой причудливого рисунка на высоком и узком, с остроконечной аркой наверху окне. Воздух в них был затхлый, пахло плесенью и сырым камнем, как в тюремных камерах. Единственное отличие от тюремных камер было в том, что на тяжёлых железных дверях клетушек напрочь отсутствовали засовы.
Несмотря на усталость, Барабара не смогла уснуть. Промучившись в постели с час, она встала, надела своё почти высохшее платье, висевшее на спинке стула, и вышла в коридор, погруженный во тьму, которую слегка рассеивало лишь мерцание масляной лампы у лестницы. Барабара поднялась по крутым ступеням на следующий этаж, утопавший во мраке. Там она оказалась перед полуоткрытой дверью, за которой брезжил свет и слышался странный скрип, сливающийся с монотонным голосом, словно читающим молитву. Стараясь не шуметь, Барабара вошла в дверь. Это была высокая, большая комната, ярко освещённая массивными медными шандалами на несколько свечей, и уставленная стеллажами и старинными книжными шкафами из почерневшего дуба, скорее библиотека, чем кабинет. Собрание сотен, даже тысяч книг. Кроме стеллажей и шкафов в комнате стояли лишь письменный стол, ободранные кресла и деревянное кресло-качалка. Стол и кресла также были завалены книгами: в потрескавшихся от времени кожаных переплётах с медными пряжками, с пожелтевшими страницами, разного размера – от миниатюрных до огромных фолиантов. Даже на черно-белом, как шахматная доска, полу высились стопки книг.
В кресле-качалке, спиной к входу, сидел молодой человек. Он ритмично качался, издавая громкое скрипение, и вслух читал какую-то заплесневелую книжку. Молодой человек был, что называется, разодет в пух и прах: оранжевый сюртук с белыми шёлковыми отворотами, белый жилет и широкий чёрный шейный платок. На полу, возле молодого человека, лежала такая же демоническая маска, как у всех разбойников этой странной шайки.
Барабара попятилась было к двери, но неосторожно зацепила стопку книг, которая с шумом рассыпалась по полу. Молодой человек обернулся, поражённо уставился на девушку, но, опомнившись, быстро схватил маску и закрыл ею лицо.
– Простите меня, – смущённо сказала Барабара. – Я не хотела вам мешать.
Молодой человек порывисто вскочил с места и отшвырнул маску в сторону. Это был высокий, стройный брюнет, с бледным, нервическим лицом и большими, тёмными, печальными глазами.
– К демонам Аларика с его нелепыми масками! Мой брат никогда не вёл себя конгруэнтно! Позвольте представиться, Эрик Фабиан Секундус Квак де Гранд-Пьерр к вашим услугам. А как вас зовут, прекрасная незнакомка?
– Барбара Мартиниус, – просто ответила Барабара. – Вы, наверное, брат месьера Аларика?
– Вы угадали, мадемуазель Мартиниус. Аларик – мой старший брат. Проходите, садитесь. Я сейчас освобожу для вас кресло.
Эрик сбросил на пол книги с соседнего кресла и галантно подвинул его Барабаре. Та осторожно села, стараясь не испачкать платье в пыли. Эрик занял своё прежнее место. Глядя ему прямо в глаза, Барабара строго спросила:
– Вы тоже разбойник, месьер де Гранд-Пьерр?
Эрик замотал головой:
– Ну что вы, мадемуазель. Эта дефиниция мне совсем не подходит. Я просто живу здесь и совсем не интересуюсь, чем занимается Аларик и его люди. В тоскливой бескрайности Мёртвого болота нет ни пения птиц, ни рёва животных, ни звуков человеческих голосов. Всё здесь дышит запустением, одиночеством и смертью. Только тёмная стоячая вода, зелёная тина да серые валуны, едва выступающие из трясины. Слава Гведикусу, у меня есть книги. Тем и спасаюсь от скуки. Брат называет меня «буквоед». Забавно, не правда ли?
– Признайтесь, месьер де Гранд-Пьерр, это ведь вы сказали мне: не бойтесь, прекрасная незнакомка. Я помогу вам?
Эрик прижал палец к губам:
– Тсс… молчите! Здесь даже у стен есть уши. Давайте поговорим о чём-нибудь другом.
– О чём? – Барабара поморщилась. – По-моему, к такому кошмарному месту хорошо подходят разговоры о призраках, лунатиках, самоубийцах и психопатах.
– Увы, вы правы, но мы можем говорить о книгах, – улыбнулся Эрик. Улыбка у него была приятная, но немного глуповатая. – У меня есть предложение, мадемуазель Мартиниус. Зовите меня «Эрик», я вас буду звать «Барби» или «Барб», и мы станем друзьями. Согласны?
– «Барби» мне не нравится, звучит, как имя какой-нибудь куклы, а «Барб» зовёт меня мой дядя. Лучше уж «Барабара». Так зовут меня друзья.
– Барабара? Замечательно и вполне конгруэнтно, – бурно обрадовался Эрик. – А что вы любите читать, Барабара? Поэзию, прозу, летописи или, извините, любовные романы?
– В последнее время мне было не до чтения, – сказала Барабара. Она никак не могла сообразить, как ей следует вести себя с этим странным молодым человеком. Сидит, понимаешь, в разбойничьем гнезде и ничем не интересуется, кроме книг! – Лучше расскажите о себе.
– Я открою вам, Барабара, нашу с Алариком тайну, – проговорил Эрик вполголоса. – Вы, наверное, думаете, что мы просто шайка разбойников, каких полным-полно на любой дороге?
– А разве нет?
– Конечно, нет! – запротестовал Эрик. На его бледных щеках выступил румянец. – Мы с братом создали первую в Гведском королевстве ячейку свободных индивидуумов!
– И что за это ячейка?
– Наша ячейка – фундамент будущего общества, основанного на новых принципах. Её девиз: «Нет эгоизму и стяжательству! Только братская любовь и взаимовыручка, чтобы достичь равенства и всеобщего счастья!»
– И в чём же выражается ваша братская любовь? Что-то я её не заметила, когда нас грабили на Мандариновом тракте! – сварливо заметила Барабара.
– Вы отчасти правы, но где-то же нужно брать пропитание? – немного смутился Эрик.
– Ну, допустим. А как вы боритесь с эгоизмом и стяжательством?
– Например, мы не признаём деньги.
– Значит, Тильда и Урсула работают на вас бесплатно?
– Я не сказал «бесплатно». Труд должен вознаграждаться, поэтому Тильде разрешается взять себе еду, которую мы не доели, а Урсуле – любые платья, которые ей понравятся, из добычи.
– Ну не знаю. Мне кажется, что они бы предпочли деньги.
– Просто вы пока думаете по-старому, – снисходительно улыбаясь, произнёс Эрик. – На самом деле деньги не нужны. Они теряют свой смысл. Вы знаете, что за последние сто пятьдесят лет содержание серебра в гведской кроне уменьшилось в три раза? Если так пойдёт дальше, то скоро деньги вообще начнут изготовлять из бумаги. Представляете? Просто напишут на кусочке бумаги «сто гведских крон», нарисуют герб королевства и всё. Но кто же в здравом уме обменяет вам на раскрашенную бумажку краюху хлеба или круг колбасы, рубаху, штаны или пару сапог, даже если эта раскрашенная бумажка будет размером с лодочный парус? Вот к чему мы придём. А это, в свою очередь, приведёт к хаосу и революции.
– А что делать с теми, кто не захочет вашего равенства и всеобщего счастья?
– Я добрый, интеллигентный человек и против насилия, но думаю, таких мракобесов и консерваторов лучше утопить в Мёртвом болоте.
– Может быть, попробовать их перевоспитать?
– Вздор! Перевоспитывать долго и скучно. Всё-таки лучше утопить.
– И кто же состоит в вашей первой в Гведском королевстве ячейке свободных индивидуумов?
– Как кто? Я, Аларик, его люди, Тильда и Урсула. Вы трое тоже можете вступить.
Голос Эрика был жизнерадостен, речь – исполнена доброты и серьёзности, тёмные глаза смотрели бесхитростно. Он сочетал учтивость с откровенностью. Барабара оценила его любезность, пусть даже временами ему случалось забыть, что она не сильна в литературе.
– Спасибо за лестное предложение. Я передам его дяде и Мельхиору, – пообещала Барабара с серьёзным лицом, точно зная, что доктор Мартиниус и Мельхиор поднимут её на смех. – Тильда говорила, что в замке полно привидений. Это правда?
– Старая карга слишком много болтает! – сердито ответил Эрик. – Вот наябедничаю Аларику, он быстро укоротит ей язык!
Была глухая ночь, когда Барабара возвращалась в свою комнату. Она медленно ковыляла вниз. Глаза слипались. Ноги были тяжёлыми, словно налитыми чугуном. Внезапно девушку окатила волна ледяного пота. Впереди неё бесшумно спускалась фигура в белом одеянии, похожем на саван. Миг, и странная фигура скрылась за поворотом лестницы. В испуге Барабара прижалась спиной к холодной, шероховатой стене и зажала себе рот обеими руками.
Глава VI. Покойник с утра – плохая примета
На следующее утро пленников разбудило карканье кружащихся над замком ворон. Несмотря на ранний час, уже припекало. Мёртвое болото, покрытое зелёной ряской, казалось непроницаемой грязевой кашей. Безветрие и тишина делали Скалу слёз ещё сиротливее и сумрачнее. Она стояла посреди болота, как безмолвный каменный страж. А из болотной тины на неё смотрела смерть и держала её мертвой хваткой.