Седьмая Луна 7: Зеленая Зона

Глава 1

День седьмой, полночь

Шатун ошибаться не мог.

Пришёл ровно в то время и в то место, которое было упомянуто в записке. Её он обнаружил случайно, у себя в кармане за обедом.

На клочке бумаги выразились подробно:

«Второй этаж. Картина «Падение Цима». Полночь».

Только последний дурак не разберётся. Даром что написали на языке кайзера.

Равно как и предыдущее.

Словом, все сходилось. Да, скорвен был далёк от изобразительного искусства. Но вживую Вечный Город он повидал. Так что узнал цимские руины, объятые пламенем на радость варварам, что пришли с Севера.

Он стоял, дожидаясь и размышляя.

Кто подсунул записку – и так ловко, что безбожник его даже не заметил – оставалось тайной за семью печатями. Стало даже немного неловко.

Легионер явился сюда, чтобы пролить свет на истину. А заодно – посмотреть ловкачу в лицо. Жест был воспринят, как предупреждение. Угроза.

Часики тикали, действуя Вилогору на нервы. Олег ходил из стороны в сторону, как ошпаренный, и безнадёжно перерывал ворох мыслей.

Себя в безопасности не чувствовал.

Корпус Инквизиции – его первоочередный враг. Если узнают, чем он тут занимается, не сносить ему головы. На той стороне всем хватит места, независимо от религиозной конфессии или отсутствия таковой.

Бугаю ещё предстоит найти оправдание, почему бродит после отбоя без дела.

За последний месяц Шатун уже не раз пожалел, что вообще подписался на это задание. Как дешевка, он купился на баснословные богатства, обещанные заказчиком.

Его чересчур окрылила удачная разборка на севере материка. Одно дело – кровная вражда тамошних племён, где князья молвян и норманнов давно перемешались. И совсем другое, когда в дверь их кондотты стучат представители могущественнейшего государства на материке.

Леший тоже не почуял подвоха. Впрочем, как и вся их шайка. Забыли, дураки, что все деньги мира в могилу не утащишь.

Двум закадычным друзьям пришлось тяжелее всех. Со смертью товарища барыш банды легионеров резко умножился. Но от этого не легче.

Грязную работу теперь придётся проделывать в одиночку. Бойцы же придут на всё готовенькое. При одном условии…

Умрёт Олег, или потерпит фиаско, – и все с носом останутся. Если бы только хозяева кондотты знали, куда втягивают лучших солдат накануне конца света…

– Исполнительный. Похвально.

Буквально из ниоткуда ушей скорвена коснулся голос. Уверенный, чуть утробный, дерзкий и молодой. С ним заговорил настоящий мерзавец. По-лурски.

Его легионер слышал от силы пару раз. Да и то, сегодня – впервые. Через тело Вилогора будто бы прокатился мощный заряд тока. Перепугавшись, амбал потянулся за цвайхандером и обернулся на голос.

Застыл, так и не вооружившись. Из тьмы на него бесшумно выплыл силуэт.

Не человек это был, а нечисть. По крайней мере, так Шатуну показалось на мгновение. Кислотно-жёлтые глаза незнакомца блеснули в свете показавшихся Семи Лун.

Такой цвет – редкость. И людей, которых им одарила природа, обычно сторонились. По крайней мере, в его племени. Считали колдовским отребьем – или волхвами, или ворожеями – и гнали взашей.

Однако внутренний голос подсказывал скорвену, этот человек приобрёл его, а не получил при рождении. Вероятно, на то имелись определённые, потусторонние причины. И сквозь толщу страха проклёвывалось любопытство.

Между тем ловкач прошел мимо окна, вновь растворившись во тьме. Так повторилось ещё пару раз, прежде чем тот не встал прямо перед Олегом.У Вилогора, словом, было много времени, чтобы поразмыслить о том, что будет говорить.

Лур, хоть и был долговяз, на скорвена смотрел снизу-вверх. Тяжелый взгляд. Эти глаза видели сотни, тысячи смертей. Части из них поспособствовал он сам. Впервые в жизни у Олега задрожали колени от какого-то человечишки. Безбожник шумно выдохнул, пытаясь взять себя в руки.

«У сволочи нет оружия. Так почему же я боюсь? Почему? Почему?..» – сокрушался Вилогор, всё храбрясь и не сдаваясь в дуэли взглядов.

Казалось, его кровь твердела и протыкала шипами жилы. Становилось неуютно в собственной шкуре. Первобытное чувство. Животный страх дикаря перед хищником.

Головорез носил оливковую бандану. Он опустил её, являя взору Шатуна своё гладковыбритое лицо, обезображенное шрамами. Такие оставляют лишь когти. Создавалось впечатление, будто до инквизитора добрался медведь. Или кто-то побольше.

Он не скрывал, что смотрит на кондотьера, как на неотёсанного, немытого варвара.

Улыбнулся, оттянув уголок рта вверх и продемонстрировал без застенчивости белоснежные, ровные зубы. Нагло козырнул статусом, ибо далеко не каждый в Равновесном Мире мог похвастаться такими. Персекутор чувствовал страх безбожника и наслаждался им, купаясь, как в речке.

– П-почему так долго? – еле процедил сквозь зубы скорвен, сам себя не узнавая.

– Заждался, значит? – заключил Йенс.

Выставил руки в боки деловито и опустил голову, шурша ботинком по плитке на полу. Затем поднял глаза и взглянул на Шатуна с некоторой долей брезгливости.

– Мы разминулись по часам дозора, – объяснил Крёгер, не стирая ухмылочки с безобразной физиономии. – Но вот мы оба здесь – и хорошо.

Скорвен ему не ответил. Ушёл в себя, пытаясь свыкнуться с чувством необоснованной паники. Возникло ощущение, будто сам дух безбожника истекал кровью. По крайней мере, самообладание к нему возвращалось.

– Ближе к делу, здоровяк, – ожесточив голос, продолжал Йенс. – Цель свою видел?

– Да, – буркнул Шатун.

– Хороший мальчик, – всё издевался сержант, красуясь. – Запомни, как выглядит. Второго шанса у нас не будет. Берём завтра. Край – послезавтра.

– Не слишком быстро? – осёкся Вилогор.

Он только вырвался из преисподней на улицах Мёртвого Города. Теперь ему говорят с двух ног влетать обратно. С места в карьер.

– Ты тупой? – усмехнулся желтоглазый.

Кондотьер проглотил это. Расставил приоритеты правильно.

– План тот же, – разжёвывал Крёгер. – Я все сделал, свою цель ты знаешь. Твои братки где засели?

– Они там же, где и были. Ждут нас, – ответил Шатун.

Ему достался не самый дружелюбный информатор. Что хуже, с ним приходится считаться. Особенно сейчас.

– Ампула там? – осведомился Йенс тоном, будто ему были должны. Так и есть: уговор есть уговор. – Ассигнации? Снаряга для меня?

– Как договаривались, – кивал Олег, терпя все плевки.

Судьба-злодейка сделала всё, чтобы Крёгер и Вилогор зависели друг от друга.

– Если чего-то будет не хватать, с тебя спрошу, – сразу предупредил егерь.

Шатун издал еле слышно рык. Благо, он потонул в его густой бороде.

Увы…

– Тебе что-то не нравится? – Сержант вскинул бровь, глядя на него испытующе.

Услышал. Как умудрился только?

Безбожник не ответил.

– Свою часть работы я выполнил на «отлично». Как всегда. А вот вы с бигосом облажались. Он сдох, и ты пришёл один, – рассуждал Крёгер с позиции силы. – Я тебе помогу, так и быть. Нам в одну сторону. Только с девчонкой вы дальше сами, усёк?

Легионер уже не испытывал страх. Наоборот, закипал от злости. Всё-таки после того, что ему пришлось пережить, он едва ли терпел откровенно наплевательское отношение. К себе. И тем более, к покойному Лешему.

И как только они вернутся в посольство, их ждёт новый круг ада. И им бы не помешал кто-то вроде егеря. Человек, способный провести их через Ларданы.

Всё должно было быть иначе. Неприметный корабль, который бы доставил кондотьеров прямиком в Священную империю Луров. Только вот Чёрная Смерть без разбору крушила судьбы десятков тысяч в Саргузах.

День ото дня становилось только хуже.

– Что?! – задыхался от злобы Шатун и потянулся к цвайхандеру.

Не тут-то было. Йенс ожидал подобного фокуса.

Произошло то, о чём скорвен и помыслить не мог.

Сержант вцепился мёртвой хваткой в его шею. Буквально одной левой. Поднял над землёй, нисколько не напрягаясь. Хотя Шатун был тяжелее, чем большинство людей.

Головорез ему шею сдавил так сильно, что у амбала попросту опустились руки. В глазах потемнело. Дышать стало трудно.

Крёгер одним резким движением придавил безбожника к стене – аж вибрация пошла. Ему не понравилось, что Олег суетится. Всё произошло в мгновение ока.

Недюжинная сила. Поистине звериная.

– Зря ты так, дружище, – осудил его Йенс. Голос отдавал железом, переходя местами в бесконтрольный утробный рык. – Думал, сильнее медведя-шатуна в лесу нет зверя? Поверь, есть хищники гораздо, гораздо страшнее…

– Так ты… – цедил сквозь зубы Олег, вцепившись в его руку. Не расцепить. – Ты и правда… волколак?

– А тебе показалось, это просто кличка? – умилился Крёгер.

Если бы его просто прозвали так за красивые глаза! Увы.

– Не повезло, да? Не повезло…

– Отпусти… меня, – взмолился Вилогор, дрыгая ногами. Сопротивление было бесполезно. Хрипел: – Отпусти… Задушишь!..

– С чего бы?.. – буркнул Йенс, искоса глядя на него. – Ты разве готов общаться по-человечески? Мы не на Севере…

– Да… Да… – задыхаясь, повторял Шатун, красный, как рак. Жилы на его висках вздулись. В глазах полопались капилляры. Сердце молило о пощаде.

– Ну-ка. – Головорез дал ему шанс и разжал пальцы.

Вилогор тут же сполз по стенке со скрипом, закашлялся, судорожно ловил ртом воздух в попытке прийти в себя.

Собственный же информатор его чуть не убил. Да, вот так просто.

– Будь паинькой.

Крёгер отстранился, доставая сигариллу из портсигара. Повозился немного с трутом, чтобы зажечь. В темноте вспыхнул язычок пламени. Закурив, Йенс погасил лучину и выпустил дым из лёгких.

Он присел на корточки рядом с Олегом, продолжая курить со вкусом и опытом. В перерывах между затяжками рассуждал.

– Запомни одну простую вещь, говнюк. Мы в Равновесном Мире. Это цивилизованное общество. Люди на Юге не бегают с цветочными венками у костра при луне голышом. И не трахаются потом по кустам.

Шутка ли, у луров и молвян языческие традиции были общими. Просто одни после этого мылись в ближайшей речке, а другие вполне чинно ходили в баню. Разумеется, Йенс про столь тонкие нюансы ничего не знал. Иначе бы подумал дважды, что несёт.

Егерь затянулся крепко и выдохнул дым в лицо скорвена. Тот поморщился.

– Уяснил? Тем более, полезешь кого-то зарубить – получишь вдвойне. От меня – так точно. Понятно выражаюсь?

– Ясно, – пробурчал Вилогор.

– Так-то лучше, – выдыхая табачный дым, заключил Йенс. – Я всё устроил. Будешь в моей группе. Какое бы задание ни поступило, мы встречаемся ближе к вечеру. Завтра или послезавтра. Но не позже. Время дорого, и время на исходе. Твоё, кстати, тоже.

– Да-а, – не стал спорить Шатун.

Сейчас-то он точно знал, что вляпался по уши. Если раньше они с Лешим тешили себя иллюзиями, что смогут запросто прихлопнуть лишнего свидетеля, то сейчас ему открылась горькая правда.

Крёгер стоил их всех. А кондотьеры – просто мясо и доставщики живого груза бескомпромиссному заказчику.

Своего егерь не упустит. Если даже план их накроется медным тазом, он заберёт, что причитается. Парней его не пожалеет. Наниматель же будет спрашивать с легионеров. Даже с мёртвых!

Западня.

– От меня ни на шаг не отходишь. Выждем подходящий момент – и начнём. Чем меньше инквизиторов зарубить придётся, тем лучше. Обрисую тебе план действий потом.

– Буду ждать, – буркнул скорвен с вызовом.

– Не быкуй лучше, мразь, – предупредил Крёгер.

Потушил сигариллу об пол и отправил щелбаном из окошка на улицу. Дым остался клубиться в коридоре.

– Если ты забыл, я за красоткой уже несколько лет по всему Западу бегаю. И поверь, конца задания жду, как второго пришествия Света и Тьмы. Никому не позволю вставлять мне палки в колёса. Шаг влево, шаг вправо – найду на тебя управу, или твой труп. Лучше имей ввиду.

– Да понял я!.. – простонал Олег, потирая шею.

Годами он не чувствовал себя так жалко.

– Мешок с дерьмом, – хмыкнул Йенс, открыто презирая скорвена. Размял шею до хруста. Затем сказал. – Поднимайся. Чтоб завтра на плац явился свежим и бодрым.

Шатун, кряхтя, принялся вставать. Его ещё мутило после случившегося. В сторону сержанта даже не смотрел. Он за одну встречу разуверился, что имеет какой-либо вес в Несметном Легионе. Пожалел, что вообще взялся за этот контракт. Как мало кто в Равновесном Мире, нынешний заказчик вообще не прощал ошибок.

Сказочное богатство – эфемерная награда, соразмерная вполне реальной, жестокой расплате за провал.

Разговор можно было считать оконченным.

Крёгер пошёл по коридору к лестнице, чувствуя приближение припадка. Взглянул на часы, когда добрался до источника света. И действительно, вот-вот пробьют полночь.

Он ускорился и тихо, будто призрак, вошёл в помещение, отданное под казарму «Церберу». Ещё этим утром тут располагался лазарет.

Внутрь Йенс прошёл, будто невесомый фантом.

Большинство бойцов уже спало. Пустовали койки тех, кого отправили на смену в дозор. Он присел на спальный мешок. Тихонько открыл рундучок, в котором оставил походную суму. Из неё вытащил тёмный пузырёк.

Антидота оставалось мало. Крёгер наклонил сосуд и высыпал на ладонь скрученный, высушенный и оттого бурый лепесток – таёжный кровоцвет. Во всём Равновесном Мире не нашлось иного лекарства, способного подавлять мутацию.

Наступил новый, седьмой день эпохи Семи Лун.

Так что пришла пора принять очередную дозу.

Йенс разжевал лепесток, вымоченный в меду, и проглотил. И сладость, и гадость. Снадобье подействует в течение минут пяти. А до тех пор сержант чувствовал, как зверь бушевал внутри его тела, отчаянно пытаясь вырваться наружу.

Головорез прилёг в попытке расслабиться. Этой ночью приступ дал о себе знать раньше, обманывая приливом звериных сил. Всё в прок, что служит аргументом.

Сердцебиение учащалось. Кровь будто кипятили в чане на огне. Пот начал стекать градом. Откуда ни возьмись, его охватил голод определенного толка: жажда человеческого мяса.

Вместе с тем Йенс почувствовал себя живым, как никогда. Это временно. Пару раз он уже обращался в чудовище, охотился, рвал на куски селян. И всё помнил, что хуже.

Ночные вылазки всегда претворяет мутация. Сама конституция тела меняется. Кости удлиняются и преобразуют свою форму. Мышцы разрастаются, как на дрожжах. Из-под кожи так и прёт шерсть. Зубы выпадают, а на их месте нарастают волчьи. Ногти осыпаются, уступая место когтям.

Процесс не быстрый. Сопряжён с невообразимой, нескончаемой болью, по-настоящему сводящей с ума. И никак иначе.

Да. Оборотни поголовно теряют рассудок со временем. И Крёгер до конца не понимал, что страшнее: уподобляться зверю каждую ночь, или потерять себя однажды.

От нескончаемых мук и бремени монстра его берёг только кровоцвет. Зелье, додуманное алхимиками исключительно для нужд Священной Инквизиции. Разумеется, оно попадало и на чёрные рынки империи.

Антидот стоил почти также дорого, как чистый белый эфир. На уровне перемешанного с псевдо. Примерно.

И егерь был готов платить, раз уж его-то жизнь золотишком не обделила. Как-никак, после войны ему нашлось местечко в верхних эшелонах Военного Министерства.

Коли уж по зову службы оказывался в Янтарных Башнях, всё становилось и куда проще. Выкрасть один такой пузырёк не составляет особого труда. Зато доз там на целый год. И всё равно напролет жизнь так не проживёшь.

Рано или поздно где-то оступишься.

И снова боль. Своя, чужая – не суть. Чья-то кровь на руках. А в брюхе – мясо тех, кто мог бы жить, не ведая кошмаров, не зная, что есть на свете проклятые вроде него.

Как бы хорошо Йенс Крёгер ни скрывал свой недуг, агентура кайзера знала о нём всё. Оно и немудрено: егерь ведь один из них. Им доподлинно было известно об инциденте, что произошёл в Альдах, под Оссиахом. На его малой родине.

Естественно, ветерану войны хватило смелости со сноровкой отправить вервольфа на ту сторону. Только вот его отчий дом терзала тварь матёрая. Умирать не спешила. Оставила подарочек на память. Шутка ли, проклятие дало о себе знать не сразу.

В момент, когда это произошло, в столице горожане ещё неделю боялись выйти на улицу. Долго отмывали мостовые от кровищи. Крёгеру повезло. Сообразил быстро, куда идти, раз уж обрабатывал торгашей с местного чёрного рынка. Знал, что брать. И сколько.

Прецедент навсегда изменил жизнь героя войны. Агентам Шаттенхоф известно всё обо всех. Они увидели в сослуживце козла отпущения. Погнали, будто осла, в самое пекло, поманив морковкой. И Йенс, боясь рухнуть с достигнутых высот, повёлся, как мальчишка. Ведь награда оказалась уж больно соблазнительна.

Золото не так важно, как призрачный шанс вырваться на свет из царства кошмаров.

Ликантропия – болезнь далеко не от мира сего. Она проистекает прямиком из Серости, равно как и целый ряд других.

Ведьм в народе ненавидят подчас больше, чем простых чернокнижников. Колдуньи сеяли ужас в сердца селян, отбирая у них любимых раз за разом.

Превращали одних в зверей, наводняя дремучие леса и непролазные горы оборотнями. Вервольфы возвращались в деревни, жаждая крови и плоти родичей.

Это потустороннее проклятие давало многое, но и отбирало немало.

Вечная жизнь. Нескончаемая балансировка между человеком и чудовищем. Каждая день – мутация из состояния в состояние, и обратно. Пожизненная итерация.

Уж как посмотреть, дар или проклятие.

Поскольку волколаки – плод Серости, ведущие умы империи догадались его лечить сообразно. Йенс был наслышан о таинственной взвеси, раз ошивался в кругах сведущих.

Волшебная ампула из экстракта некого редкого растения. Семя его попало из Абстракции в Материю и проросло. Узнали о его сторонних свойствах совсем недавно.

Запредельные риски. Выживает один из трёх. Абы кому такое зелье не дадут на пробу. По крайней мере те, кому повезло впитать в себя дозу, навсегда избавлялись от личины монстра. Теория теорией, но звериная сила, ускоренные метаболизм и регенерация тканей закреплялись за ними. Быть может, их ждала и вечная жизнь – или около того. Увы, только время покажет.

Шаттенхоф делает предложение только один раз – тем более, столь щедрое. Крёгер знал, если не согласится, его попросту пустят в расход. Найти девчонку ради шанса на избавление. Казалось бы, что может быть проще? Впрочем, всегда и везде есть нюанс.

Егерь не знал, что поиски затянутся на годы. Что даже имя и внешность искомой неизвестно. Пустяки. Ради своей цели он готов был хоть землю рыть. Собирал по крупицам сведения. Зацепки привели его в Саргузский корпус Инквизиции.

Кто она? Зачем понадобилась кайзеру? Ничего из этого Йенс не знал. Впрочем, Крёгер вообще не стал бы об этом печься. Просто знал, к решению давней проблемы он ближе, чем когда-либо. И потому слабины не даст, не поступится ни перед чем.

Не было у него принципов – нечего их и выдумывать.

Лишь бы сыграть со смертью в кости на свою жизнь. Новую жизнь – долгую, счастливую, человеческую.

Снадобье подействовало. Йенс лежал на спальном мешке, глядя на Семь Лун, что выглянули из-за туч в который раз. Будто бы сама радуга сменила смысл и форму.

Подвижки имели место быть. Сегодня. Это не могло не радовать.

Головорез, утомлённый долгим днём, прикрыл глаза и уснул, не раздеваясь. Он проваливался в Серость, где в который раз выслеживал оборотня. Бил его снова и снова. Когти опять и опять проходились по его лицу, пуская кровь.

Он побеждал, но в краткосрочной перспективе. А зверь – в долгосрочной.

И так – каждую ночь…

Глава 2

День седьмой, раннее утро

Миротворцы, что стояли на дежурстве, отворили южные ворота резиденции. Протяжный унылый скрип оцарапал больно уши. Будто по самой душе прошлись когтями. Утренняя прохлада вкупе с омерзительным звуком наслали на кожу ренегата мурашки.

– Начало дня просто замечательное, – бубнил он себе под нос, построившись на плацу среди прочих подчинённых Вальдеса. После вчерашнего до сих пор знобило.

И Альдред, и Ингрид, и Марго делали вид, будто ничего не было. Также и Шатун с Крёгером даже не смотрели в сторону друг друга.

«Феникс» ждал, когда наконец капитан Рауш зачитает своим бойцам спецзадание на день, и «Цербер» уберётся восвояси.

Тем временем с территории Норманнского Дворца выезжали возы. Их битком набили инквизиторским обмундированием. Двигались экипажи в сторону замка Герцога.

Уговор с феодалом равноценным не является. Это понимал каждый. Разумеется, в случае успеха Барбины могли бы спасти корпус. Дать немало. И всё равно они уже брали гораздо больше. Альдред начинал догадываться, что ларданский владыка не верит в дело Священной Инквизиции. Просто использует их.

Верховные, впрочем, тоже хороши. Сегодня они первым делом подсуетились, чтобы задобрить герцогскую семейку. Плевать начальство хотело, как их же корпус относится к столь опрометчивому ходу.

С другой стороны, с чего бы Мечам Церкви возникать? Бойцы обновили свой арсенал. Получили всё необходимое снаряжение.

Доспехи с оружием инквизиторы должны были беречь, как зеницу ока. Ведь именно от вооружения и брони зависели их жизни.

Оно и понятно: близилась полномасштабная военная операция. В нынешних реалиях о снабжении отрядов не велось и речи. Миротворцам с персекуторами банально некогда будет сменить броню. Тут уж кому повезёт выжить, а кому – нет.

– Значит, нас просто кидают на смерть. С подачи Верховных. На потеху Барбинам, – догадывался Флэй.

Капрал провожал телеги взглядом. Те исчезали за каменным забором одна за другой, удаляясь в сторону Кипарисовой Аллеи.

– Откуда в тебе столько пессимизма? – озадачился Драго, скрестив руки на груди. – Маги, заражённые – их всех можно убить. И мы их вальнём. А после спросим с Герцога.

Ренегат на него покосился, ухмыляясь. Хорошо бы, если так. Только внутренний голос подсказывал ему, что нынче корпус в Саргузах существует лишь на птичьих правах.

– А в тебе-то откуда столько оптимизма? – шутил Флэй.

Узелац улыбнулся ему, на удивление добродушный сегодня, и пояснил:

– Горькое море непредсказуемо. Воды его учат решать проблемы по мере поступления. Сейчас наша цель – истребление Культа. Барбины остаются на десерт.

Охотник понял позицию сокольника. Добавить ему было нечего. Пожал плечами.

Инквизиторы покидали временную базу мелкими группами по десять человек. Далее – расходились по зелёной зоне.

Миротворцам приказали поддерживать порядок среди населения. Если будет надо, они присоединятся к формированиям персекуторов, что остаются в Северных Саргузах.

Ещё на рассвете в путь отправились мутанты из «Медузы». Кьяра Малатеста повела альбиносов на другой конец Города. В самый отдалённый уголок Восточного Муниципалитета – к Янтарной Башне.

Задания опаснее вообразить было нельзя. Пройти огонь, воду и медные трубы, чтобы выгрузить из Круга весь инквизиторский арсенал и отправить в замок Вальперга.

Вдобавок мутанты должны будут разрушить Янтарную Башню до основания. Провести необходимые ритуалы и процедуры для очистки на уровне Абстракции и Материи. Благо, все необходимое имелось на месте.

Бойня, произошедшая из-за восстания магов, оставила губительный след в Серости на этом участке суши. Его необходимо было стереть как можно скорее. Тогда территорию снова введут в эксплуатацию – уже через несколько лет. И плевать, сколько костей будет лежать под землей. В противном случае, участок останется непригодным на ближайшие несколько веков.

Это будет вотчина призраков. Колыбель кошмаров.

Идея вытекала из пресловутого параграфа о ликвидации Круга. Замысел звучал вполне здраво. Бы. Вот только в самом Городе резня имела место быть не меньшая.

Никто и словом не обмолвился об окончательном уничтожении Саргуз. Хотя в последнее время такая мера выглядела более, чем логичной.

Жемчужина Ларданского Герцогства утопала в крови своих жителей. Катастрофы такого масштаба не приключалось уже сотни лет кряду. Очевидно, Саргузы ожидало полное отчуждение, как ни крути. Феодал – и тот понимал это.

Естественно, демонтаж Янтарной Башни в согласии с предписаниями кодекса – всего лишь предлог. Основа миссии. Священной Инквизиции было, что скрывать.

За примерами далеко ходить не надо. Прознай о чёрном нектаре понтифик, у него возникло бы немало вопросов к отцу Дьюле.

Верховный Куратор явно хотел очистить своё доброе имя. Утаить сам факт существования чёрного нектара. Свою причастность к эпидемии, разразившейся в Саргузах. Если Петефи сойдёт с рук его просчёт, удивляться будет нечему.

Давно стало ясно, что справедливость в Равновесном Мире – не общечеловеческое право, а привилегия ограниченного круга лиц.

«Чем больше я об этом думаю, тем сильнее симпатизирую Ламбезису, – размышлял Флэй. – Чёрная Смерть вскрывает все гнойники на теле Герцогства. Западный Аштум нуждается в очищении. Но такая цена чересчур высока».

Он покачал головой, отбрасывая крамольные мысли. Зло правило балом всегда. Просто меньшее выдавливало большее и занимало его место. Ничто не ново под Семью Лунами. Что бы ни задумывал тандем архонта и Прародителя, мир лучше не станет.

Рауш долго и упорно работал со своим отрядом. Объяснил капитан спецзадание уже давно. Большую часть времени – просто поднимал боевой дух, шутил и наставлял своих бойцов. Когда Карл окончательно уверился, что его люди готовы приняться за дело, он скомандовал зычно:

– Марш!

«Цербер» посылали в самое пекло. Их вновь ожидал Мёртвый Город. Бойцы Рауша брали на себя условный центр Саргуз. Предстояло выявить возможные опорные пункты Культа Скорпиона – и зачистить их.

Кроме того, отыскать точку сосредоточения основных сил противника. За неделю корпус окончательно убедился: у мятежников есть своя штаб-квартира, откуда поступают приказы на места. Ядро ереси, уничтожив которое, Священная Инквизиция искоренит чародейскую скверну, поразившую Город. Уложится в сроки. А значит – спасётся.

«Будет жарко, – понимал Альдред, глядя отряду «Цербер» вслед. – Сегодня без боевых столкновений они точно не останутся. Не повезло моей троице. Ладно, братство Рауша. Идут на верную смерть – и только этому рады. Но мои… Они могут не вернуться».

Гараволья планомерно шёл к своему возмездию. Сосредоточенно подгадывал момент, чтобы нанести удар. Фатум слукавит, если не позволит смыслу всей его жизни случиться. Хотя такая участь ожидала сотни тысяч людей во все времена.

Шатун как был, так и остался тёмной лошадкой. Ни о чём хорошем капралу это не говорило. Уж от кого-кого, а от скорвена Флэй точно ждал подставы. Понять бы ещё, какой! Счастье порой в неведении. Знай Альдред правду уже сейчас, вряд ли бы он сумел хоть что-то поделать. Всё уж слишком плотно переплетено.

Умри Марго Мезар, Киаф бы лишился единственного шанса убраться из Города по морю. Пускай в мыслях он уже отказался от былых планов с застрельщицей, сам факт исключения такого варианта его не радовал. Чем больше гарантий, тем спокойнее.

Хотя в среднем Альдред особо не переживал ни за кого из троицы.

Вестанец выпрямился и заложил руки за спину. Как только «Цербер» исчез из виду «Феникса», он вышел из шеренги, затем – встал перед отрядом. Усач оглядел своих людей, пытаясь примерно прикинуть, боевой ли настрой у них.

Если бы. Всем уже опостылела священная война с апостатами на фоне Черной Смерти, цветшей бурным цветом. Не будь эпидемии, хотя бы полчищ упырей, Священная Инквизиция бы уже подавила восстание. Кто скажет наверняка, впрочем?

– «Феникс»!.. – воззвал к бойцам Вальдес. – Смир-р-но!

Персекуторы вытянули спины по струнке, топнув синхронно каблуками о плац. Выдержке Мечей Церкви позавидовала бы всякая регулярная армия на континенте. Любой король пожелал бы, чтоб инквизиторы воевали под его знаменами: штурмовиков лучше попросту не найти. Увы, грёзы монархов разбивались о строгие законы Церкви.

– Слушаем спецзадание! – строго призывал брат Рамон.

Ренегат напрягся, гадая, куда их занесёт по воле начальства.

– До Верховного Персекутора дошли сведения о том, что в зелёной зоне могут скрываться отступники. Как одиночки, затерявшиеся в толпе, так и целые скопления апостатов, представляющие непосредственную угрозу для мирных жителей. Наша задача – обнаружить неприятеля и ликвидировать её…

Капрал ухмыльнулся украдкой, подозревая, что ему повезло. Дескать, нырять с головой не придётся. Остальные персекуторы восприняли задачу в том же ключе и зашептались между собой. Кто-то – с облегчением. Другие – с досадой.

– Это ещё не всё, – предупреждал Вальдес, хмуря кустистые брови. – Корпус до сих пор ищет запасы нектара, украденные мятежниками. Отец Энрико поручил нам выяснить, где Культ Скорпиона их складировал, и вернуть их обратно…

Едва капитан сказал это, весь отряд «Феникс» тут же напрягся. Куда проще отыскать и нейтрализовать живую силу противника, чем установить место, где тот схоронил свои ресурсы.

Погода обещала быть прескверной, так что за день бойцы легко могли и не управиться. Следовало принять некоторые меры, чтоб облегчить отряду жизнь.

Максанс де Вильнёв, стоявший неподалёку, проворчал себе под нос:

– Я скорее отыщу иголку в стоге сена!

Усач его услышал и рявкнул:

– Разговорчики в строю, капрал де Вильнёв!

Тот лишь развёл руками, признавая свою вину. Джада Верде фыркнула: искренне была рада, что назойливому воздыхателю щёлкнул по носу командир.

Вальдес цокнул языком и увёл глаза в сторону раздражённо, понимая: то, что он должен был поведать, никому в «Фениксе» не придётся по душе. Оно и понятно, ведь:

– Затем, когда мы очистим зелёную зону от магов и отыщем нектар, отряд в полном составе воссоединяется в Институте. Как только группы выполняют поставленные задачи, мы встречаемся там. Дожидаемся следующих указаний – и идём дальше.

Альдред осёкся, одномоментно ощутив, куда вляпался, и прошипел:

– Свезло так свезло, мать же ж вашу…

Персекуторы недовольно зашептались между собой, в спорах пытаясь докопаться до истины и решить, кому из трёх отрядов досталось наиболее паршивое спецзадание. Что было ясно уже сейчас, наибольшую головную боль испытает именно «Феникс».

Вальдес даже не стал на них кричать. Уж лучше бойцы выпустят пар сейчас и смирятся с ситуацией, чем будут недовольно пыхтеть себе под нос до победного конца.

– Капитан! – крикнула сержант Верде, поднимая руку, чтоб её заметили из-за спин рослых сослуживцев.

Глава отряда вскинул подбородок, приглашая Джаду высказаться, едва они установили между собой зрительный контакт.

– Институт находится в Мёртвом Городе. Погодные условия сегодня непредсказуемы, – расписывала брюнетка всю патовость положения вещей. – Ради чего нам рисковать и идти туда?

Этот вопрос мучил весь отряд, поэтому персекуторы все утихли разом, дабы послушать. Усач не заставил себя ждать, предоставив «Фениксу» весомый резон. Правда, не отказал себе для начала нагнать интриги.

– Должно быть, все вы помните инцидент в Рунном Зале, который приключился примерно полмесяца тому назад? – начал он издалека.

Инквизиторы переглядывались. Казалось бы, вопиющий случай, но с тех пор произошло столько бед, что та чрезвычайная ситуация попросту затёрлась на общем фоне.

– К нашему отряду примкнул тот самый куратор, который выдавил из сновидицы заклинание и после остановил её, когда она стала одержима, – с гордостью расписывал вестанец. – Его зовут Альдред Флэй. И он мне соврать не даст: заклинание получилось чрезвычайно мощное. Нам оно пригодится.

Группа Вальдеса чуть ли не в полном составе обернулась и уставилась на ренегата. Он почувствовал себя неуютно. Даже смутился – и буркнул:

– Чего вы на меня так пялитесь? Я в чём-то виноват?

– С нами знаменитость Круга, кто бы мог подумать! – ехидничала Джада, повернувшись к нему. – Для нас это большая честь, между прочим!

– Это правда был ты? – удивился Драго. Тон его оставался сдержан. – Хорош. Недаром тебя в персекуторы перевели.

– Ты даже не представляешь, как я счастлив! – съязвил Альдред. Его смущало повышенное внимание к своей персоне.

Как ни крути, едва ли он выжил бы, если бы его не взяли в другой отдел.

Ловчая прыснула смехом и ткнула капрала кулачком в плечо.

– Дыши глубже! Наоборот, молодец! Просто… – Дора вдруг осеклась, но высказаться так и не успела.

– Странно, что ты об этом вчера не упомянул, – заметила Ингрид, невинно улыбаясь. Её восхитило бесстрашие телохранителя.

Казадеи слишком глубоко ушла в себя, иначе бы возмутилась, желая знать, о чём шептались новенькие намедни.

– Я человек не хвастливый, – заявил Альдред на полном серьёзе.

Бенеке больше ничего не сказала, но строго про себя зауважала Флэя ещё больше.

Персекуторы из групп Ревердена и Коллеоне продолжали шептаться, переглядываться, посматривать на капрала с толикой осуждения в глазах. Казалось, они ненавидели его просто за то, что добавил им сегодня проблем выше крыши.

«Можно подумать, полоумная должна была подохнуть просто так. И я – вместе с ней заодно. Чудилы!..» – ворчал про себя капрал, скрестив руки на груди.

– Раз уж волею Света и Тьмы с нами шифтер, – выдохнув устало, продолжил Рамон, – мы просто обязаны закрепить эту руну в её репертуаре ради нужд Священной Инквизиции. Как вы знаете, оборудование в Янтарной Башне пришло в негодность. Всему виной стихийность чародейского мятежа.

Бойцы не спорили. Всё познаётся в сравнении. Под таким углом их более-менее устраивало сложившееся положение вещей.

– Кажется, я попала, – заключила Дора, потупив взгляд. Её не прельщала мысль о ещё одной руне, вытатуированной на теле. Как понял Альдред, процедура не из приятных.

– Да и идти до Круга всяко дальше, чем в Институт. Благо, их кафедра естественных наук поможет нам добиться желаемого. Есть инструменты и ресурсы. Кроме того, на территории находится и медицинская академия – кладезь лекарств и снадобий, которые однозначно пригодятся Священной Инквизиции. Словом, лучшего маршрута для «Феникса» отец Энрико не мог и составить, – подытожил вестанец, пытаясь всячески подбодрить свой отряд.

Не сказать, что у него получилось. По части пламенных речей всё же был Вальдес отнюдь не мастер.

Как бы там ни было, персекуторы перестали роптать. Взяли себя в руки. Солидарность лишь чудом сама сложилась внутри голов. Деваться всё одно некуда.

Они видели намеченные цели – оставалось только выполнить спецзадание во что бы то ни стало. И после – собрать пену дней, забыть параграф сто семь, как страшный сон.

И если таинственное заклинание онейромантии приблизит момент, когда они смогут вздохнуть с облегчением и вырваться из саргузской спирали кошмаров, тем лучше. За скорейшее освобождение они готовы потягаться с судьбой. С превеликой радостью.

Всё бы ничего, да только никто из них и не догадывался, какие испытания готовило «Фениксу» туманное будущее. Беда, надвигавшаяся на их отряд, сгущалась, будто тучи над головой, но раскрыла бы свой омерзительный лик далеко не сразу.

Капитан Вальдес, видя уныние, пленившее бойцов, решил высказаться откровенно, от чистого сердца:

– Поверьте, братья и сёстры. Я знаю, как несладко пришлось вам в эту неделю. Ведь этот нелёгкий путь мы прошли с вами бок о бок. Увы, ещё не всё. Не меньше вашего мне хочется поскорее покончить с поганым Культом и просто… расслабиться. Хоть немного. И я уверяю, так и будет. Остался последний рывок. Мы справимся. Всегда справлялись. «Феникс» и не из таких передряг выбирался!

– Так точно! – чуть ли не в унисон отзывались персекуторы. Им было важно единение с капитаном. Благо, тот знал, как найти к ним подход.

Молчали немногие: Альдред и Ингрид, люди здесь новые, Приам, ко всему безразличный и нелюдимый, да Доротея Казадеи, задней мыслью уже претерпевавшая пытку в лабораториях Института.

– Это я и хотел услышать, – довольный бойцами, отметил усач. Затем перешёл к делу: – Реверден, Коллеоне. Метки у вас на запястьях. Действия хватит на двадцать четыре часа. Оставайтесь на связи. Когда будет, что сказать, обязательно сообщите. Алмазные маятники тоже у вас остались. Раздадите бойцам по своему разумению.

– Есть! – отвечали ему лейтенанты.

– Моя группа будет вести поиски в северной трети зелёной зоны, – продолжал капитан, раздавая указания: – Реверден, ты с бойцами займёшься центром.

– Сделаем, – решительно заявил тот.

– Коллеоне, на вас с ребятами остаётся юг.

– Юг так юг, – не стал спорить второй офицер.

Вальдес кивнул им.

– Пошла жаришка, – пробубнил он себе под нос, а после громко объявил: – Работаем, «Феникс»!

Все три группы стали маршировать на выход. Миротворцы, пряча лица за топфхельмами, провожали их взглядом. Дежурные латники не могли нарадоваться, что оставались в Норманнском Дворце. Посреди зелёной зоны. В безопасности.

«Феникс» расходился по Северным Саргузам.

Рассвет сегодня так никто и не видел: ещё ночью небо до самого горизонта заволокли тучи, обещая ожесточённый ливень. Впрочем, он всё никак не мог собраться.

Со стороны Мёртвого Города то и дело долетали пугающие вопли и клёкот гулей: будто заколдованные, они собирались у Стены – целая орда. Им не давал покоя манящий запах горожан, трясшихся от страха и забившихся от Чёрной Смерти в дальний угол…

Глава 3

День седьмой, позднее утро

Люди Вальдеса прибыли в северную треть зелёной зоны. У фонтана ди Сперанца пути их разошлись. Но прежде они разбились на три подгруппы, как и велел капитан.

Рамон подозвал к себе Приама и Богдана. Втроём они отправились в район монастыря Сан-Секондо. Усач объяснил так:

– Место на редкость рыбное. Горожане, бежавшие из центра Саргуз и Восточного Муниципалитета, набивались туда в первую очередь. Чародеев, которые в гробу видали дело Культа, не так уж и мало. И уж наверняка им бы хотелось примешаться к самой большой толпе, чтоб потом убраться из Города незамеченными.

– Охота обещает быть увлекательной! – отмечал кровожадный арбалетчик.

И действительно, побегать придётся.

– Втроём справитесь? – побеспокоился Альдред, внимательно слушая командира.

– А как же! – усмехнулся вестанец. – Юстициар нам ой как пригодится. Может, операцию он и не прошёл окончательно, зато уже сейчас различает в Серости ауры чародеев. Переживать не о чем. Уж мирян-то мы точно не зацепим.

Громила и не думал встревать со своими комментариями. Просто ждал, когда дадут команду выступать. Капитан увёл амбала и бывшего разбойника за собой, изложив указания двум оставшимся подгруппам.

Усач так и не отказался от своего решения. Имре повёл за собой Джаду с Максансом. Те даже просто смотреть в сторону друг друга не хотели. Как бы там ни было, им достался восточный участок зоны поиска. Сержант поморщилась и пожаловалась:

– Куда угодно, только не Аранчио…

– Чем тебе это озеро не понравилось? – озадачился ренегат.

Его он никогда вживую не видел, довольствуясь картинами местных художников. Канцеляры постоянно раскупали их, развешивая у себя в кабинетах под землей. Аргументировали выбор тем, что пейзажи действовали на них умиротворяюще.

– Там красиво, – признавала Джада, но тут же отмечала: – А всё, что вокруг озера, – отвратительно. Там самые настоящие трущобы. Рядом с ними никакая Барахолка не валялась. Уж поверь мне на слово. Мы уже однажды заплутали там, когда искали демонопоклонника. Ещё сколько носились за ним. Сейчас там и вовсе не продохнуть…

– Разве всё так плохо? – Флэй вскинул бровь от удивления.

– На самом деле, в пределах Скальдвика – вполне себе, – встрял в разговор де Вильнёв. – Там довольно мило, да и есть, где разгуляться. У самого озера деревушка. Ну, ты знаешь, все эти норманнские теремки с дерновыми крышами. Рыбаки, что в них проживают, – потомки тех самых язычников, которые приплыли с Синебрадом. Но самых обделенных из его дружины. Говорят, с правления первого Герцога стоят как раз. А вот вокруг – тьма…

Дворянских титулов при воцарении Кнуда хватило далеко не на всех. Однако вождю норманнов было, что предложить своим воинам: бесхозную землю на окраинах Саргуз. Озеро, полное пресноводной рыбы, и луга, где раньше обрабатывали поля и пасли скотину. Теперь там сплошной жилой массив.

– Лачуги, если выразиться точнее, – проворчал Имре Галаш. Похоже, от зоны поиска он тоже оказался не в восторге. – Они облепляют всё озеро Аранчио от самих шахт, где раньше добывали железо. Прииски давно заброшены, ходы завалены, а поселения старателей здравствуют и по сей день. Там и раньше царило беззаконие, стражники даже не совались, а уж теперь, с наплывом беженцев…

– Там народ сидит на голове друг у друга, – фыркнула Джада, резюмируя. – Если начнётся серьёзная заварушка, горожане обязательно пострадают. И с кого спрос будет?..

– И правда, не свезло, – вздыхал Флэй, искренне сочувствуя.

– Будем надеяться, что там просто не будет апостатов, – подытожил лейтенант. – В любом случае, вернёмся – поможем вам, чуть что.

– Да, без проблем, – отвечал Альдред, выпятив пятерню на прощание. – Бывайте.

Галаш кивнул и пошёл прочь, выуживая из подсумка алмазный маятник.

Максанс брёл следом, взвалив на плечо древко полэкса. Чудовищное оружие альдских наёмников, совмещавшее в себе боевой молот, копьё и секиру. Как такой субтильный юноша управлялся с тяжелющей железякой, оставалось загадкой.

Шеренгу замыкала Джада Верде, скрестив руки на груди недовольно. Было видно, в поисках принимать активного участия она не собиралась. Просто хотела, чтоб этот день поскорее закончился. Хотела забыть его, как страшный сон.

«Общие трудности сближают людей, – размышлял Альдред, смотря им вслед. – Может, Вальдес и поступает мудро. Главное, чтоб из-за разногласий этой сладкой парочки вся наша спецоперация не накрылась медным тазом…»

Флэй повернулся к своей подгруппе. Жаждал уточнить все детали.

– Получается, мы остаёмся здесь? – осведомился он.

– Вроде того, – лениво отвечал Драго, вешая на плечо карабин.

Достал из подсумка причудливую маску.

Стал вкладывать кассеты на место фильтров.

– Нас интересует не только пятачок земли вокруг фонтана ди Сперанца, но и весь район Маленькой Бештии. Непосредственно.

Закончив калибровать увеличительные линзы, сокольник надел маску на себя и задрал на затылок. Волосы его при этом встопорщились ненароком.

– Какое сомнительное название, – заметил Флэй, осклабившись. – Тут что, тоже проживают беженцы? Бештины, бежавшие от войны с Ниренией? Дома вроде дорого-богато выглядят…

– Это потому что сюда всякий плебс не пускали. Барбинам и своих нищих за глаза хватает, – объясняла Дора надменно. Всякий раз, когда речь заходила о богатых, жизнерадостная девчушка менялась в лице. Она и впрямь ненавидела их всей душой.

Бывшая контрабандистка знала всё обо всех. Так что с охотой поведала:

– В Саргузы Герцог допустил только жирных котиков с Бирюзового Берега. Купцы, дворяне убрались от войны заблаговременно, чтобы уберечь капиталы. Они буквально купили здесь подданство. А заодно – участок земли под район для своей диаспоры. Для жизни, для торговли, для промысла. Но власти отжали их, как тряпку. И вашим, и нашим.

Хотя оно того стоило. Свежая брусчатка, ещё целехонькие бордюры, некогда чистые тротуары, крепкие дома в три этажа, теснившиеся на широких улочках.

И всё это добро – строго из серого камня.

Мало где в Саргузах было так же ухоженно.

Пейзаж наталкивал на идеалистические фантазии о славном городе Мирже, которым болели дворяне по всему Западу. Многие мечтатели желали только одного: увидеть бештинскую столицу и умереть. Выглядело и правда роскошно, представительно, даже уютно. Только Альдред не разделял восторга впечатлительных сверстников.

Теперь уж точно. Саргузы Флэй считал своим самым злейшим врагом. Город, как известно, – злая сила. Сила, которая все никак не давала убраться восвояси.

Бездушный, обезображенный Город его душил, желая перемолоть в труху, как и тысячи других несчастных, что оказались в нём заперты по воле боязливого феодала.

– Здесь абы кто никогда не ходил, – вспоминал Узелац, вкладывая капсулу с жидким эфиром в магазин, расположившийся в прикладе карабина. – До этой недели. Теперь, куда ни плюнь, – общественная земля. Где упал, там и спишь.

Альдред вскинул бровь, удивляясь полету инженерной мысли. Конструкторы на службе Священной Инквизиции не оставляли попыток создать оружие, способное раз и навсегда нивелировать угрозу со стороны магов, чудовищ и одержимых.

Капрал не имел и малейшего понятия, что за огнестрел достался сокольнику. Но точно знал: ему хочется вживую увидеть потенциал этой «гром-палки».

– Страшно представить рожи буржуев, когда на заднем дворе беженцы расставили свои палатки, – рассмеялась Казадеи, открыто глумясь. – То ли ещё будет!..

– Ладно уж с этим, – робко подала голосок Ингрид. Выглядела так, будто котенок вот-вот отважился мяукнуть перед людьми. – Как будем действовать?

Дора и Драго сделали вид, будто не слышали её глупого вопроса. Они не спешили считать её своей. Альдред понимал, его ждало бы то же самое, если бы не его подвиги.

Инициативу взял на себя её телохранитель:

– Площадь поиска большая. Народ уже потихоньку выползает на улицы, как я видел. Это одновременно и упрощает, и усложняет задачу. Ищем чародеев. Действуем аккуратно. И на рожон не лезем.

Бенеке кивнула, уяснив, либо же просто сделав вид. Всё одно, будет держаться близ Флэя, как они между собой условились. Между тем капрал осведомился у более опытных коллег:

– С алмазным маятником кто готов походить?

Минерал тянуло к людям, в чьих жилах плавал эфир, будто магнитом. И так уж вышло, что от каждого из четвёрки персекуторов по-своему фонило – то ли из-за оружия, то ли потому что Киаф или шифтер. Однако меньше всего магию источал именно Драго.

Узелац это и сам прекрасно знал. Сдаваясь без боя, он вздохнул и пробубнил:

– Хорошо. Давайте я. Как же с вами трудно. – Он хмыкнул. – Только учтите: не зевать. Смотрите по сторонам. Прикрывайте меня. Ещё не хватало откиснуть здесь…

– Запросто, – подбодрил его Альдред.

– Драго, ты не собираешься призывать своего грифона? – поинтересовалась Дора.

– У тебя есть химера?! – изумилась Ингрид.

– Я бы мог, да только народ почём зря напугаю, – оправдывался герват. – Они и так настрадались. Увидят мою пташку – и вовсе с ума сойдут. К тому же, не только грифон видит чародеев, но и они его. Это опасно.

– Об этом и речь. Лучше пусть маги не знают, что их вообще кто-то ищет, – заключил Флэй, всё больше склоняясь к роли лидера в четвёрке. Шутка ли, сам того даже не замечал. – А теперь пойдём.

Подгруппа стала сновать по улицам, отчаянно пытаясь зацепить хоть какой-то магический след. Выходило не очень. Алмаз, повисая в воздухе, то и дело рвался за Драго. Судя по всему, в совокупности Альдред, Ингрид и Дора создавали маятнику устойчивые помехи. Троица лишь только тихо посмеивалась, пока Узелац шипел себе под нос герватские ругательства, не справляясь с возложенной на него задачей.

– Тише же, ну! Вы никак не помогаете!..

– Прости-прости, – хихикала шифтер, думая, что дело только в ней.

К счастью или нет, лишь Альдред знал правду. Потребовалось время, прежде чем он понял ещё кое-что: архонт оборвал их связь как раз на такой случай. Не хотел подставлять своего так называемого друга.

Может, сам для себя сокольник звучал вполне угрожающе. Но персекуторы за ним не понимали ни слова и потому воспринимали чужой язык, будто набор случайных, забавных звуков. Особенно с той злобной интонацией, которая заела у Драго.

Во всяком случае, герват не сдавался и отчаянно пытался найти в толпе хоть какого-нибудь апостата. Но столпотворение народа будто само по себе служило непрошибаемой стеной для алмаза. Тот не дёргался ни вперёд, ни влево, ни вправо.

Лишь назад. Раз за разом.

– О-о-ох! Jebi se! – в отчаянии цедил сквозь зубы Узелац.

«Задали же тебе задачку. А, Драго?»

Альдред всё больше начинал относиться к поискам в Малой Бештии спустя рукава. Он будто находился на оздоровительной прогулке. Конечно, если о бездумных скитаниях в немытой толпе вообще можно так выразиться.

И от нечего делать просто всматривался в лица прохожих.

Ничего хорошего в них Флэй не видел. Выглядели беженцы потеряно. Чумазые, в провонявших вещах, понурые и чуть горбатые под гнётом эпохи перемен. Как бы раньше ни жили все эти люди, лучшие дни для них подошли к концу.

Единственное, что мог предложить им Герцог, – сравнительно безопасное место. Что они собирались тут делать, уже сугубо их заботы.

Саргузцы сновали без дела, потеряв последнюю надежду на светлое завтра.

Праздно шатались, отдалённо напоминая ожившие трупы.

Темы, какие только приходили на ум, они уже обсудили. Молчали о важном. Просто переговаривались между собой о насущном, жалуясь на судьбу. Даже появление инквизиторов не вызвало у них ничего, кроме глухой стены равнодушия.

Мол, не по их души – и ладно.

Кто-то спал на замызганных шерстяных пледах прямо на тротуаре, будто бродяга. Другие мочились под окнами бештинских богачей, там же рыгали, там же испражнялись.

Всюду, куда ни плюнь, валялись пищевые отходы: объедки от яблок, шелуха от орехов, недоеденный, плесневелый хлеб, кости от копчёностей и всё прочее.

«Я помню, Город во все времена выглядел гораздо чище. Даже в самые забористые празднества такого бардака на улицах не наблюдалось…»

Было сложно сказать, сколько человек разместили в районе вокруг фонтана ди Сперанца. Однако Альдред раз за разом наталкивался на ассоциации с оживлёнными кварталами городов Сулакты, где от жителей попросту не продохнуть. И везде, куда ни ступи, амбре гниения.

Уже распогодилось немного. Тучи ещё висели, делая реальность вокруг безнадёжно серой. И всё же, стало до одури жарко.

Духота нагнетала смрад, и без того плотно стоявший во всех районах Северного Города. От его концентрации у Флэя начались рези в носу. Хотелось одновременно чихать, плеваться и кашлять. Всему виной вездесущие едкие миазмы от нечистот.

Местами зловоние усиливалось, местами ослабевало. Однако среди кучи народа от него попросту некуда было деваться.

Тут и там сновали крысы. Больше, чем обычно. Немало среди них валялось и попросту дохлых, дожираемых мясными мухами. Это не могло не бросаться в глаза.

Как правило, если эти мелкие вредители околачиваются тут полчищами, значит, в Северных Саргузах дела совсем плохи стали. Раз столько мёртвых грызунов, их ряды чистит некая зараза. Пусть не Чёрная Смерть, выживших будут косить вспышки прочих болезней – от бешенства до геморрагической лихорадки.

– Вот дерьмо… – прошептал Флэй, придя к осознанию того.

Горожан согнали сюда, будто скот, и оставили на произвол судьбы. Пока что выжившие вели себя более-менее тихо. Сколько так уже дней миновало, кто бы знал. Но здесь ренегат уже чувствовал себя, как на пороховой бочке. Через день или два в зелёной зоне полыхнет ещё одно восстание, что несомненно повлечёт за собой хаос и разруху.

Лучше всего, думал Альдред, убраться отсюда подобру-поздорову как можно скорее. Вопрос лишь в том, как. Не было смысла гадать на кофейной гуще: то, что имело место быть в Мёртвом Городе, перекинется и на Северные Саргузы. Драки за еду, поножовщина, воровство, если не чего похуже. Человеку всегда есть, куда падать.

Феодала наверняка известили о возможных рисках. И Барбин шёл на них осознанно, подозревал капрал. По-другому он просто не мог объяснить безумия, которое наблюдал в зелёной зоне. Казалось, Герцог тянет время, как может, попросту не желая, чтобы Чёрная Смерть проникла в Вальпергу или в ларданскую провинцию.

«Не думает ли он, что проблема рассосется сама собой? Освальдо Барбин ведь не может быть настолько… тупым? С другой стороны, что с эпидемией поделаешь, когда не знаешь даже, как лечить? Ему страшно. За себя, за семью, за свои владения. Но Город его уже точно не интересует», – размышлял Флэй.

– Цивилизация! – съязвил он, сохраняя угрюмый тон голоса. – Пока я продирался к Акрополю, прямо-таки мечтал снова оказаться в обществе людей. Но не в таком ведь!..

– Разве могло быть по-другому?.. – неуверенно пробубнила Ингрид. Казалось, она боялась и слова против сказать своему телохранителю. – Никто не был готов к катастрофе. На минувшей неделе более-менее стало понятно, к чему всё идёт. А до того…

– Только представь, Ингрид, целая неделя! – запротестовал Альдред, помирая от скуки и смрада. – У Герцога была целая неделя, чтобы сообразить, как облегчить жизнь людям, которым удалось выбраться из Мёртвого Города. И это самый крайний срок! Наверняка ему уже доложили обо всём в первый день, когда зараза только-только начала распространяться. Сделал ли он хоть что-нибудь?

– Создал зеленую зону… – силилась перечислить Киаф Крови.

– Горожанам просто повезло, что Северная Стена ещё не обвалилась, – парировал Флэй. – Так что не довод. Не будь её, не было бы и всех этих людей. И уже давно.

Блондинка принимала вызов и отчаянно пыталась переубедить Флэя.

– Выслал городскую стражу для поддержания порядка? – наконец, заявила она.

– Я видел, чем всё это кончилось. Толпу расстреливали. Народ злился. В конце концов, от гарнизона ничего не осталось. А по душу Мадонии пришли бандиты. Очередная нелепая ошибка, – жестоко и хладнокровно рассуждал капрал, умалчивая о своём непосредственном участии местами.

– Но ведь Герцог обеспечил поставки провизии в зеленую зону?

– Хорошо. Сколько раз в день и как много дают пищи выжившим? – осведомился капрал, почуяв подвох.

– Взрослым по трети буханки хлеба. Детям – четвертинку. Ровно два раза в день, – вздыхая, поведала Ингрид. Вдумавшись в цифры, она и сама ощутила: кормят выживших хуже некуда.

– Насытишься ли такими объемами? Да ещё и одним хлебом? Что-то я сомневаюсь, – возмущался Альдред. – Не знаю, каким чудом здесь люди находят ещё пропитание, но это явно редкий улов. Подачек от Герцога хватит на то, чтобы просто не сдохнуть…

– Ларданы и Теаполь во все времена поставляла зерно в те уголки Запада, где хлеба почти не всходят, – соглашалась Дора. – Таких мест немало на континенте. И на всех хватало. Тем более, подданным Герцога.

Шифтер усмехнулась недобро и выдвинула предположение:

– У меня складывается такое ощущение, будто Барбины внаглую экономят на горожанах. Не считают нужным их кормить. И если давать еду, то для вида.

– Врата в геенну огненную уже отворили, – поддерживал её Флэй. – Эпидемия пожирает Город целыми тысячами жителей. Но на это уходит время.

– Саргуз больше нет. И уже давно, – резюмировала Дора.

– Меня больше волнует, сколько ещё нужно дней в запасе Барбинам? И для чего?

– К чему вы оба ведёте? – осознав свою беспомощность и неправоту, Бенеке могла лишь спросить напрямую.

– Ситуация складывается нехитрая, – заключал Альдред. – Герцог держит всех этих людей в заложниках. Иначе и быть не может. Если бы они представляли хоть какую-то ценность для него, Его Высочество соизволил бы их выпустить.

– Однозначно, – кивнула Дора.

Флэй и Казадеи переглянулись, улыбаясь друг другу.

«Приятно всё-таки, когда тебя понимают».

– Н-но зачем? – озадачилась девчушка.

– Зелёная зона для него что-то вроде живого щита, – подозревала шифтер. – Пока полчища заражённых пробуют прорваться сюда, замок Вальперга им не интересен.

– Эпидемия просочится и в Северные Саргузы, помяните моё слово, – предупреждал Альдред. – Мор, так или иначе, придёт. Антисанитария тут жуткая. Люди недоедают. Гадят рядом с местом, где спят. И кругом эти поганые крысы!

Лишь в Клоаке Альдред понял, что на дух их не переносит. По крайней мере, в неисчислимом количестве.

– Миазмы? – догадалась наконец блондинка.

– Совершенно верно! – поощрительно кивнул ей телохранитель. – Этот гадюшник – рассадник зловония. Значит, и болезней тоже.

– Поветрие на то и поветрие, что по воздуху распространяется – добавила от себя капрал Дора. – Народ слабеет, и зараза будет к ним липнуть на раз-два.

– И в этом виноват, как никто другой, человек в высоком замке. – Для наглядности Альдред показал в сторону твердыни Вальперга. Подчеркнул: – Сознательно виноват!

– Что ж, вероятно, вы правы, – не стала спорить Ингрид. Как вдруг ударилась в сантименты: – Только Альдред, пожалуйста, когда мы прибудем в замок, не заводи с Герцогом такие разговоры! Это плохо кончится…

Капрал фыркнул в пренебрежении.

– Да плевать я на него хотел. Все знают, что Освальдо Барбин – сукин сын. Корпус, народ, он и сам догадывается, готов поспорить! Знает, что следующий. Вот и оттягивает без конца неизбежное. Увы, перед смертью не надышишься.

Ловчая захохотала, следя за ходом мыслей Альдреда. Ей понравилась небрежность, с которой простой инквизитор отзывался о помазаннике Света и Тьмы. Вселяло уважение, показывало истинное лицо Флэя. Хотя по-другому не могло и быть.

Главы Зусканской республики капрал никогда в глаза не видал – что он есть, что его нет. Барбины также не выходили показаться в народ, лишь отдавая свои указания с высоты башен Вальперги, которые уже доносили публике глашатаи.

Альдред всегда находился в тени для высших эшелонов власти. Никому не мешал, никого не интересовал. Так что если владыки и представлялись для него злом, то скорее уж абстрактным, лишенным человеческого лица. Разумеется, это не так. И за каждым законом, каждым приказом стояли вполне реальные, живые люди.

Но всё же, впечатление капрал на капрала произвёл.

– Заявление сильное, этого не отнять, – мямлила Ингрид, выбирая слова тщательно.

Телохранитель уже смирился, что она такая застенчивая. Больше всего охотника волновало, чем обернётся гибель Бенеке для него как инквизитора и Киафа, если блондинка всё-таки попадёт под чью-то горячую руку.

– И тем не менее… – хотела было продолжить она, но её перебил сокольник.

– Удача! Ну наконец-то! – ликовал Узелац. – Чародей совсем рядом.

Для подгруппы Флэя пространство и время вновь заимели значение. Капрал подошёл к Драго, мановением руки подзывая за собой девушек. Он встал за спиной гервата, заглянул за плечо на алмазный маятник. Минерал тянуло по диагонали налево.

– Кто? Где? – наседал Альдред.

Персекуторы оказались на одной из узких улочек Маленькой Бештии. Беженцы тут расположили палатки прямо на проезжей части. Стало понятно: в одной из них скрывается чародей. Один-единственный, судя по ровному ходу алмаза.

«Хм. Уже неплохо. Для начала», – думал про себя ренегат. Он украдкой выхватил Костолом и держал за спиной на всякий случай. Не хотел пугать цель.

– Сейчас и узнаем, – с будничной отстранённостью отозвался Драго. Сокольник полностью включился в охоту, став серьёзнее некуда. – Все готовы?

– Да, – решительно откликнулась Дора.

Ингрид Бенеке не ответила. Лишь крепче прижала к себе древко вверенной гвизармы. На убийство идти она была не готова. Впрочем, никто и не требовал. Особенно – её телохранитель. Ему не хотелось, чтобы девушка проходила через ту же насильственную науку, что и он. Место и время, увы, не те. Да и человек тоже.

– Пошли искать, – призывал Альдред. – Я прикрою.

– Надеюсь на тебя, – отозвался Драго, делая шаг вперёд.

Беженцы заметили, как напряглись инквизиторы. Они всей толпой чувствовали: должно произойти что-то вопиющее. Так что, сами того за собой не замечая, подходили всё ближе, образовывали полукруг около места, где, согласно маятнику, скрывался маг.

Алмаз указывал прямиком на один из тентов. И действительно, внутри кто-то сидел, только-только проснувшись. Драго подошёл вплотную, глянул мельком на Альдреда. Тот кивнул.

Шифтер держалась поодаль, готовая спалить чародея заживо. Но это крайняя мера. Ингрид, не ведая, куда себя деть, просто стояла рядом.

Узелац вздохнул полной грудью, не чувствуя себя в безопасности. Собрался с мыслями и громко, чётко позвал мага:

– Выйдите из палатки! Немедленно.

Дважды упрашивать не пришлось даже. Беглому чародею даже стало интересно, кто к нему так обратился. Он выполз недовольно, высовывая голову. Когда увидел пару рослых, вооруженных до зубов персекуторов, у него отвисла челюсть.

Апостат заблеял:

– Йа-а… я что-то сделал, г-господа оф-оф-офицеры?..

Вытянул несчастливый билет.

– Живо из палатки, – властным тоном призывал Драго.

Ингрид замялась, подозревая: вот-вот произойдёт страшное. Флэй не винил её. Ему и самому стало неловко. Перед ними в полный рост вытягивался его одногодка.

Обыкновенный горожанин, в жизни не державший ничего тяжелее кухонной утвари. Сухой, болезненный на вид, напуганный чуть ли не до смерти.

Его потерянный взгляд блуждал от Альдреда к Драго – и обратно.

Маятник указывал прямо на него, слепо и неуклонно, даром что Флэй стоял плечом к плечу с сокольником.

– Наш клиент, – подытожил Узелац еле слышно. Сомнений быть не могло.

Капрал хотел было уже расколоть ему грудную клетку одним махом. Но тут их уши оцарапал женский визг некой дородной женщины:

– Что вы делаете? Вьери! Вьери! Отойдите от него!..

Дамочка вклинилась между персекуторами и своим ребёнком, укрывая его за собой. Будто взбешенная кошка, она встала на защиту детёныша. Толстушка, свирепея, бросила инквизиторам с вызовом:

– Мой сын ничего не сделал! Чего вам от него надо?!

– Вот сука… – прошипел Драго еле слышно и добавил уже громко, настойчиво: – Отойдите от него немедленно, синьора! Он – чародей!

– Параграф сто семь предписывает… – начал Флэй, пытаясь вразумить даму.

Естественно, это было невозможно. Ни при каких обстоятельствах.

– Грязные душегубы! Народ, все сюда! Инквизиция хочет забрать моё дитя! – верещала взбешённая горожанка.

От раздражения вены на висках у Альдреда всдулись. Капрал проклинал каждую долю секунды, пока дамочка исторгала из себя столь болезненные, едва различимые звуки. У него из-за толстушки попросту пухла голова.

Сынишка сам встал, как вкопанный. Понятия не имел, что и делать. Едва ли он вообще осознавал, что является магом. Оно и понятно: инквизиторы не обходят каждый дом и не заковывают целенаправленно в кандалы всякого встреченного мага.

Казалось бы, сущая глупость. Инквизиция сама потворствует преступлениям чародеев. Шутка ли, в этом и смысл. Если бы репрессивный потенциал Мечей Церкви зацвел пышным цветом, злодеями выступали бы они. А так, ценой малой крови миряне раз за разом убеждались: чародеи должны находиться под замком.

И все счастливы! Разумеется, окромя магов и их семей, а также случайных жертв.

Здесь и сейчас персекуторы шли наперекор давно выработанной, хитрой стратегии. Нынешнее положение вещей, близкое к полному краху, обязывало.

«Цирк с конями…» – презрительно оценивал ситуацию Альдред.

Публика сужала полукруг, подбиралась всё ближе. Честной люд легко купился на несправедливость Инквизиции, ведь Герцог, представитель власти уже светской, поступил с ними гнусно, бросая тень и на Мечей Инквизиции.

У Драго лопалось терпение. Толстушка всё бесновалась. Беженцы шептались, выставляя их демонами во плоти. Сокольник ненавидел скудоумие толпы. Зная, как спровоцировать подозреваемого, он пошёл на отчаянный шаг.

Жаль, что при стольких свидетелях. Инквизиторы в зелёной зоне любви не сыщут. Однако иначе попросту было нельзя.

Подавшись вперёд, Узелац грубо оттолкнул синьору. Буквально швырнул её на ребристую мостовую. На глазах у её же сына. Глаза Вьери широко раскрылись. Вены его зажглись, уподобляясь чуть золотистым узорам на смуглой коже. Маг он – в том нет сомнения. Да ещё какой! Хрономант. Потенциальный повелитель времени.

– Мама! – в отчаянии крикнул мальчишка.

В следующий миг могло произойти что угодно. С хрономантами – с самыми проблемными после сновидцев из тех, что содержались в Круге – никогда не угадаешь.

Альдред был должен успеть. Во что бы то ни стало!..

Рука его дёрнулась на инстинктах. Он пустил в ход Костолом. Клюв его вогнало под подбородок Вьери. Тот гаркнул. Публика в ужасе отпрянула, наблюдая смертоубийство. Флэй безжалостно потянул айсбайль на себя.

Химерит расплавил и плоть, и кости хрономанта. Тот не мог издать ни звука. В следующий миг, едва капрал вытянул оружие из лица чародея с хрустом, тот вспыхнул факелом. Заплясал, надрывно вопя, бездарно пытаясь хоть как-то сбить с себя огонь.

Без толку.

Эфирное пламя ничего, в сущности, не имело с естественным. Оно окисляло тело спавшего мага, и то распадалось на куски, обращаясь в пепел. До полного уничтожения. Чародей так и не раскрыл свой потенциал, а уже отправился на ту сторону. И это благо.

– Вьери!.. – взвыла синьора, только-только подняв голову. Она рыдала, глядя на то, как сын её превращается в пепел.

Драго не отводил взгляд, спокойно наблюдая наравне с завороженной толпой, как горелый труп апостата крошится на мостовую. Огонь погас.

Флэй вздохнул, прогоняя из лёгких кислый смрад обуглившейся плоти. В тот момент он по-настоящему себя ненавидел. Это уже второй день, когда ему приходилось отнимать жизнь у беззащитного человека. И плевать, что от мирянина до террориста был всего один шаг.

Ему предлагали в самом начале пути попробовать себя в качестве миротворца. Этим они и занимаются. Покарание, казнь на месте в случае неповиновения – от греха подальше. Альдред как в воду глядел – и отказался. Никакие деньги не стоили личностного падения, проклятий родных в его адрес, банальных угрызений совести.

Капрал переступил через себя. От гадкого привкуса во рту хотелось очиститься. Но увы, после таких убийств не отмыться. А ушедшие раньше срока возвращаются во снах, чтобы напомнить о себе и хотя бы так урвать немного справедливости для себя.

Явь беспощадно топталась на принципах Альдреда Флэя. Он должен был решить для себя, отбросит ли их, мирясь с нынешним положением вещей, или вцепится в них, как в то, что делало его собой, ставя под угрозу собственную жизнь. Ведь если бы капрал не убил Вьери, жернова времени могли расплющить и их, и всю толпу в миг на месте.

Как вариант. Пускай и звучало, как дешёвое оправдание.

Ни капли жалости что Драго, что Дора не питали к Вьери. Просто очередной потенциально опасный маг встретил свою судьбу. Ингрид же чуть не упала в обморок. Она ещё не перешла черту. И каждая увиденная смерть для неё была, как первая. Блондинка плакала, тоньше остальных прочувствовав боль синьоры.

С её глаз тихо срывались горькие слёзы сочувствия.

Толпа застыла, потеряв дар речи. Узелац вызвался привести её в чувство:

– Жители Саргуз! Вы сами всё видели! Не врите себе, что не видели! Этот человек был магом. Из-за таких, как он, вы там, где вы есть сейчас!

Сам того не ведая, сокольник приковал к себе все взгляды. Он продолжал:

– Наша задача очистить город от чародейской скверны. Вам ничего не угрожает! Помните, Священная Инквизиция стоит на страже мирян! Значения не имеет, поддерживаете вы нас или нет. Любая мера оправдана!

Люди зашептались между собой. Многие из них и подумать не могли, что увидят нечто подобное воочию. Они понимали, когда на них охотились гули. За людей их не считали. Но инквизиторы – точно такие же гармонисты, как они! – это другое. У них в голове не укладывалось, как персекуторы могли без колебаний умертвить мальчишку.

– Разойтись! – призвал Альдред, только-только выгибая спину. – Не на что тут смотреть! Живее, мать вашу!

Его грубый голос возымел эффект. Зеваки стали растворяться, предпочтя не вставать на пути у карателей из Инквизиции. Вздохнув, капрал тихо выругался. Подошёл к убитой горем матери, что так и не решилась встать.

Флэю не следовало говорить что-либо. Но совесть не давала ему промолчать. Он чуть склонился над женщиной и сказал искренне:

– Мне очень жаль, сеньора. Приказ есть приказ. Развейте прах Вьери над холмами. Это всё, что вы можете для него сделать.

Она осеклась, глядя на убийцу своего сына ошалело. Искренность его никому не была нужна. Горожанке от всей души хотелось плюнуть в лицо персекутора, но инстинкт самосохранения оказался сильнее материнского самозабвения. Всё, на что ей хватило духу, это цедить сквозь зубы:

– Гори синем пламенем, церковная собака! И гори синем пламенем вся ваша Священная Инквизиция! Будьте все вы прокляты, мерзкие людоеды! Вы недостойны отстаивать Равновесие! Вы убийцы. Убийцы!

Капрал не спускал с неё глаз. Вздохнул, задаваясь вопросом:

«И на что я вообще рассчитывал?..»

Альдред покачал головой, вставая. Сеньора подниматься на ноги не спешила. Что-то выла себе под нос нечленораздельное, катаясь по брусчатке рядом с пеплом, оставшимся от её единственного ребенка.

Флэй повернулся к девушкам, желая прочесть на их лицах настрой.

Доре эта сценка пришлась, как с гуся вода. Она знала, что иначе и быть не могло: либо летят головы магов, либо их собственные. Это война. И развязку конфликта шифтер хотела встретить живой.

Ингрид Бенеке взяла гвизарму под мышку. Благо, лезвие оружия смотрело ей за спину. Она обхватила пальцами локоть другой руки, опустила к груди подбородок. Тихо плакала. Флэй задумчиво погонял воздух во рту и ненавидел Верховных за то, что те ему столько проблем подкинули с ней.

Раз уж он был ответственен за неё, должен был растолковать ситуацию правильно. Только не сейчас явно. Перво-наперво они должны были зачистить от чародеев Маленькую Бештию. Молва расходится быстро – особенно при такой концентрации народа. Само время играло против них.

К ним подошёл Узелац, взвалив на плечо карабин. Он, как и всегда, выглядел по-будничному отстранённо. Да только взгляд метался, давая понять: случившееся не доставило ему ни капли удовольствия. Просто Драго уже смирился с клеймом убийцы, ещё до вступления в Инквизицию.

Бывший пират принял свою суть и слепо выполнял приказ за неимением выбора.

Правда ли его не было?..

У него тоже сердце обливалось кровью, не без этого. Но все стенания души сокольник подавлял на корню. Война требовала хладнокровия, и ради выживания он без лишних вопросов принимал правила.

Ренегату было, чему поучиться у гервата.

– Нас ждёт предельно паршивый денёк, ребятушки, – подытожил Драго, сплёвывая от омерзения на мостовую.

Он как в воду глядел…

Глава 4

День седьмой, ближе к полудню

Ближайшие три часа напоминали Ночь Грязных Слёз. Причём – самую первую, хаотичную, безжалостную. По всей зелёной зоне инквизиторы находили чародеев и казнили на месте.

Вой, поднимавшийся над толпой очевидцев, их интересовал мало. Тут и там они оставляли после себя трупы магов: «спавших», действующих и бежавших.

Так Саргузы очищались от колдовской скверны. Особенно лакомой добычей становились давешние сектанты Культа Скорпиона. Вот только допросить их не представлялось возможным: как правило, бились они до конца. И это печально.

Подгруппа, куда попал Флэй, принимала в действе непосредственное участие. Им попадались чародеи самые разные. От старо до млада. Мужчины и женщины. Нищие, ремесленники, купцы, временщики, мелкие дворяне, банкиры.

Кто-то сопротивлялся. Тогда ими занималась Дора, отправляя на тот свет по щелчку пальца: или устраивала светопреставление на глазах у публики, либо тихо подкрадывалась к магам сзади, выдирая саму душу из груди.

Что удивительно, другие, наоборот, принимали свою судьбу спокойно. Некоторые маги добровольно подставляли шеи под Нилас.

Клеймор проходил сквозь плоть, будто нож через сливочное масло. Трупы распадались на десятки ледяных осколков, детонируя под гнётом всеразрушающего эфира. Вот, как работал подарок Малатесты.

Ингрид Бенеке не принимала особого участия в преследованиях. Когда как Узелац искал среди беженцев апостатов, она просто брела рядом. Поначалу плакала над каждым вновь убиенным, однако со временем попросту замкнулась в себе. Девушка предельно абстрагировалась от ужаса, происходившего прямо на её глазах.

Мало-помалу четвёрка очистила Малую Бештию от чародейского присутствия. Беженцы им нисколько не препятствовали. Слух о карательной операции распространялся быстро. Апостаты начинали нервничать, ошибаться – и чуть ли не сами попадали в лапы персекуторов. Толпа быстро смирилась, впредь не возникая в большинстве своём: им хотелось верить, что это приблизит их к спасению.

Горькие слёзы тех, чьих родных не стало в седьмой день новой эпохи, мало кого интересовали. Силуэты плакальщиков растворялись в толпе зевак, у которых имелась одна весомая причина порадоваться: не по их души пришли – и ладно.

Закончив с зачисткой указанного района, команда Флэя вернулась на исходную точку – к фонтану ди Сперанца. Там они приняли решение отдохнуть и дождаться бойцов из остальных подгрупп. Их передышка обещала быть продолжительной. Ведь и со стороны монастыря, и в трущобах у Скальдвика то и дело слышались шумы боя.

Стало быть, Альдреду и прочим повезло освободиться пораньше. Настоящей заварушки персекуторам удалось избежать по воле случая.

Ввиду того каждый воспользовался передышкой по-своему. Толпа покинула площадь у фонтана, не желая попадаться на глаза инквизиторам. Как ни крути, до раздачи хлеба ещё далеко было.

Узелац уселся под платаном, решив прикорнуть. Шифтер сняла химеритовые перчатки, насобирала камешков и пристроилась на краю фонтана, бросая снаряды в воду. Ингрид устроилась на лавочке, поставив у неё гвизарму, и как будто закрылась в себе. Альдред остался не у дел, поэтому решил убить время с пользой: он чувствовал, что просто обязан поговорить с Бенеке по душам.

Собрав мысли воедино, Альдред выдохнул и направился к подопечной. Заметив его приближение, блондинка подняла скуксившуюся мордашку и жалобно поглядела на телохранителя. Тот почесал затылок, осведомляясь:

– Здравствуй, я присяду?

– К-конечно, – выдавила из себя Ингрид, не возражая. Она подвинулась, чтобы выделить больше места ангелу-хранителю.

Альдред присел, уже определившись, что скажет Бенеке. Но начал издалека, дабы их общение не наталкивало девушку на мысли, будто он на неё пытается надавить.

Хрупкие создания требуют к себе такого же трепетного обращения, как и стекло.

– Ты в порядке? – осведомился Флэй, глядя на блондинку.

– Более-менее, спасибо, – вздыхая, отвечала та. – Сейчас полегче.

– Почему ты заплакала тогда? – продолжал копать капрал. – Ну, когда мы брали того парня из палатки.

– Я… я не должна была давать волю чувствам. Это не в духе Инквизиции. Мне жаль, – бубнила Бенеке, подбирая колени.

Её закрытая поза говорила о том, что девчушка испытывала боль от заведённой темы. Обсуждать былое Ингрид не хотела. Но Альдред считал это чрезвычайно важным.

– Нет-нет, – возразил охотник. – Я тебя не осуждаю, ты не подумай. Просто хочу разобраться, в чём дело.

– Вероятно, я… просто не готова к тому, что пришлось увидеть. Я ведь просто куратор. С детками занималась. У меня с ними никогда проблем не было. А тут – такое…

Слова полились, будто вода из кувшина. Ей всё-таки хотелось открыться. По крайней мере, человеку, умеющему слушать. Альдред мог и был готов для неё выступить в таком амплуа. Дру́гом, способным на сочувствие.

– Да, я слышала, у миротворцев и персекуторов жестокая служба. Но чтоб настолько… Меня это потрясло. Я ведь всё время в Янтарной Башне служила, ни с кем не общалась. Вас описывают, как героев, что борются со злом. Только со стороны кажется, будто Инквизиция – тоже зло. Точно такое же, как маги-отступники…

– Именно так, – согласился капрал. – Мы и есть зло. Ни мы, ни они не имеем ничего общего с добром. О таких плоскостях, когда рассуждаешь об Инквизиции и апостатах, заводить речь – это моветон. Приказ есть приказ. И либо ты убьёшь врага, либо враг убьёт тебя. Если бы я остался в стороне, хрономант мог всех нас погубить.

– Разве это правильно? Разве это… человечно?

Блондинку преследовали фундаментальные вопросы бытия. Но инквизитор, если хотел выжить и преуспеть, был должен отбросить их, как мусор. Вопросы, где легко может пустить корни демагогия, следовало опускать во что бы то ни стало. Поэтому Альдред склонил Ингрид сосредоточиться на реальности.

– Можешь мне поверить, я не оправдываю Инквизицию. Не оправдываю кого бы то ни было, включая себя. Такова данность нашего бытия. Хотим мы того или нет, с ним приходится считаться. Ради нашего же блага.

– Если бы мне пришлось поднять оружие на мага, не знаю… не знаю, смогла бы я, – опечаленно призадумалась Бенеке. – Убить кого-то и просто усмирить с применением силы – не одно и то же. Есть четкая грань…

– Так ты никогда никого не убивала? – перебил её Альдред, взглянув со значением.

Она поджала губы смущенно и залилась краской. Покачала головой.

«Этого следовало ожидать. Я ведь знал, где-то в подсознании я это знал! И видел её насквозь!» – размышлял Флэй. Всё тут же вставало на свои места.

– Черту я так и не перешла. Не успела, – объясняла блондинка. – Отец Дьюла часто водил меня в Казематы. Заставлял смотреть, как он пытает провинившихся магов. Получал разрешение на выход в Город и показывал публичные светские казни. Хотел, чтобы я постепенно приобщалась к убийству. Он говорил, для меня это должно быть естественно – точно также, как факт хождения солнца по небосводу. Всё бесполезно. Я видела много раз, как кто-то умирал. Но привыкнуть не смогла. Не смогла пробудить в себе равнодушие к боли, спокойно смотреть, как жизнь человека угасает…

– Действительно, далеко не каждому дано решиться на первый шаг, – признавал Альдред. – Однако через это проходит каждый инквизитор, так или иначе. Это обязательно. Меня такое испытание тоже коснулось, в общем-то…

– Как же ты справился? – озадачилась Ингрид.

У неё в голове не укладывалось, как из обыкновенного человека мог получиться хладнокровный убийца вроде Флэя. Она считала его таковым, инквизитором-профессионалом с холодным рассудком и притихшим сердцем. Просто плохо знала Альдреда. Во всяком случае, он готов был говорить откровенно.

– Тогда я ещё был куратором. И со мной работали точно также, как с тобой. Но часики тикали. Мой ментор привела меня в Казематы. Несколько лет назад это было, – вспоминал капрал. – К позорному столбу в одной комнате дознания приковали чародея-отступника. Сектанта. Я до сих пор помню его имя. Его лицо. Сестра Кайя изрядно постаралась, чтобы расчеловечить его. Он был из Культа Скорпиона. Подстрекал магов к бунту. Наставница дала мне стилет и приказала заколоть еретика.

– И ты убил его? Без колебаний? – Ингрид нахмурилась.

Флэй усмехнулся недобро.

– Если бы, – буркнул он. – Я мешкал, да ещё как! Меня совсем не восхитило то, что он враг Церкви, Священной Инквизиции и всего Равновесного Мира. Он был легкой добычей, ведь канцеляры переломали ему столько костей. Казалось, если снять его с позорного столба, он просто рассыплется и помрёт. А мне было плевать. Я до последнего боялся совершить убийство. Несмотря на то, что сестра Кайя описывала удар как «акт милосердия». И вправду, если бы он умер от моей руки, перестал бы мучиться.

– Что ты сделал тогда?

– Ничего, в сущности. Просто позволил ментору убить его моими руками. Сколько бы она ни билась надо мной, я тоже не мог перейти черту. Тогда она силой толкнула меня на ту сторону. Вела руку. Стилет воткнуло в глаз отступнику. Он верещал от боли, как резаный. Эти крики сводили меня с ума. Не оставляли выбора. Я был вынужден протолкнуть клинок ещё глубже, в мозг. Только тогда он затих. Как-то так. Вот я и убил своего первого чародея. Не без огрехов, но продвинулся дальше по службе.

Бенеке ответила не сразу. Ей становилось понятно, что и она, и её телохранитель – просто-напросто жертвы обстоятельств.

Убийство являет собой не больше, чем цену выживания. И всё же, до сих пор она не могла ответить себе же на вопрос о том, сумеет ли, когда придёт время, отнять жизнь другого человека.

Наконец, она заговорила:

– Это… многое объясняет. И всё же, что мне делать, брат Альдред? Сегодня я никого не убила, пускай. Но ведь не может это продолжаться вечно! Я точно знаю. Что же мне тогда делать? Как быть?..

– Я прекрасно понимал, что с зачисткой ты не справишься. Поэтому не давил на тебя, не призывал к участию. Так ведь получилось бы только хуже, верно? Однако впереди нас ждут испытания куда страшнее. Настанет момент, когда на кону будет стоять ребром вопрос жизни и смерти, твоей и чужой. И ты либо убьёшь, либо будешь убита.

– Ожидаемо, – вздохнула от безысходности Ингрид.

– Только не переживай, пожалуйста. И не давай слабины, – заклинал её капрал. – Кто-то действует без колебаний. Кто-то – замешкается и погибнет. Я же хочу, чтобы ты просто была готова. И когда у тебя не останется выбора, чтобы ты постояла за себя. Это важно, поверь мне на слово.

– Я… я попробую, брат Альдред, – отвечала блондинка устало. – Спасибо тебе.

– Пустяки, – уверял Флэй. – Такой уж мой долг. Я обязан тебя защищать. И я буду тебя защищать. Любыми доступными методами. От всякой угрозы, что встанет на пути.

Девушка посмотрела на него украдкой и улыбнулась. Ибо чувствовала: капрал говорит правду. Причём в разы искреннее, чем Верховный Куратор. Тот увещевал её, словно непослушное, капризное дитя. Флэй же действительно выступал ангелом-хранителем. Если бы она только знала, почему…

– Очень мило с твоей стороны, брат Альдред, – отметила Ингрид, слегка поежившись от радости, её переполнявшей. Признательность приятно щипала каждую клеточку её тела. – Можно сказать, я счастлива, что у меня такой телохранитель. Я чувствую себя… гораздо свободнее. А с отцом Дьюлой годы напоминали прозябание птички в клетке. Надеюсь, мне не придётся в неё возвращаться.

– Как бы ты ни относилась к Верховному Куратору, ты должна знать, Петефи – далеко не святой человек, – заявил капрал. Его старая рана открылась. – Наоборот, самый обыкновенный грешник. Алчный до денег, не ставящий чужие жизни и судьбы ни во что.

– Зачем ты такое говоришь? – обиделась девчушка.

Хотя отец Дьюла носился везде с воспитанницей, будто бабка с писаной торбой, сама Ингрид понятия не имела о его делах. Альдреду не нравилось, что девушка питает иллюзии о своём охранителе, поэтому поспешил их развеять. Выложил всю подноготную.

– Выходит, отец Дьюла прогнал сестру Кайю из Священной Инквизиции? Из-за чёрного нектара, который и породил весь этот ужас? – Девушка заимела бледный вид.

– Да, так и было, – вздохнул капрал. – Ты многого не знаешь, Ингрид. По крайней мере, видишь теперь, в Саргузах всё тесно переплелось. Безобразная реальность.

– Почему? – сокрушалась Бенеке, словно дитя. Её охватило животрепещущее разочарование. – Почему не может быть по-другому?..

– Ты задаёшь вопросы, ответы на которые теряются глубоко в прошлом, – заметил Альдред. Он задумчиво погонял воздух во рту. – Только решить их вряд ли сможет кто-то в настоящем или будущем. Просто так сложилось. Я бы хотел, чтоб всё было по-другому.

– У тебя ещё осталась надежда на лучшее? – поинтересовалась неуверенно Ингрид.

После всего, что ей довелось услышать, она окончательно разочаровалась в избранном пути. Даром что выбора у неё, как и у капрала, не было. Либо прозябание, либо шанс прыгнуть выше головы – только ради чего, и какой ценой?

– Я стараюсь не обманывать себя излишним оптимизмом. Не стану обманывать и тебя. В обозримом будущем ничего не изменится. Будет хуже, гораздо хуже. Даже Верховные это видят, но не стоит ждать, будто они выскажутся открыто. Нам всем придётся это перенести на себе. И желательно при этом выжить. Кто знает, возможно, в конце пути всё изменится. Станет лучше, чем есть…

– И как ты себе это представляешь? – осторожно выпытывала Бенеке.

– Человечество должно будет признать, что Равновесный Мир – просто красивая сказка. Миф. Его не существует. В лучшем Аштуме уже не будет ни Инквизиции, ни конфликтов с чародеями, ни мракобесия. Религии перестанут сталкивать лбами целые народы. Они отойдут на второй план, дадут человеческому гению прорваться вперёд.

– Сложно вообразить, – заметила девушка, смутившись.

Альдред выдвинул вопиюще крамольные умозаключения. Ингрид задумывалась порой о том же, но боялась идти против Петефи, Инквизиции, Противоположностей. Боялась остаться одна против неласкового Равновесия.

– Просто сравнивать не с чем. Тем более тяжело мыслить о глобальном, когда прикован к Саргузам. Ясно одно: всё, что сейчас происходит, неправильно. Я не там, где должен быть. И ты тоже. Если бы мы могли, нам бы следовало покинуть Священную Инквизицию. Сломать цепь насилия, начав с себя, – дерзнул открыто заявить капрал.

– Брат Альдред, что за смутьянские речи… – осеклась Ингрид. Но не осуждая, просто поражаясь той смелости, которой обладал Флэй.

– Чем больше мы будем увязать в этом кровавом болоте, тем выше вероятность, что мы просто встанем на место Петефи, Буассара, Модрича, Торквемады и им подобных. Пока мы ещё способны отделить чёрное от белого, надо бороться за чувство разницы. Иначе прямо как их, нас ждёт лишь омерзительная, безвкусная, жестокая Серость.

– Мы… сможем ли мы побороться? – сомневалась блондинка. – Удастся ли нам вообще сбежать из этого кошмара?..

– При желании возможно всё, – рассмеялся Альдред. – Всему свое время и место. Меня интересует отнюдь не это. Ты и я, мы знаем, что прошлого не вернуть. Скажи вот, что: если бы у тебя появился шанс бросить службу в Инквизиции, ты бы им воспользовалась? Ради собственного блага…

Девушка буквально вздрогнула, посчитав этот вопрос чрезвычайно опасным. Она, увлечённая своей же чувствительностью, не поняла, что замышлял Альдред.

Капрал хотел обломать её инквизиторские крылышки, раз подозревал: Церковь держит при себе Киафа со злым умыслом, Ингрид угрожает опасность. Может, сам Пантеон и не дружен, но его избранники должны были держаться вместе.

По возможности.

Он готов был рискнуть всем, лишь бы обрести союзника в лице Бенеке. И использовал ради достижения цели все доступные методы, нисколько этого не стесняясь.

Телохранитель открыл Ингрид глаза на червоточины, поразившие тело Священной Инквизиции. У гнили, от которой чахла Церковь, имелись вполне строго очерченные лица. И как человеку светлому, не зашоренному риторикой Верховных, ей была противна сама мысль о причастности к злу, будь оно меньшим или большим в сравнении.

Ингрид оттягивала до последнего момент истины. Наконец, вздохнула и сказала:

– Я бы сбежала из корпуса при первой возможности. Если бы точно знала, что за побег мне ничего не будет…

– Вижу, ты боишься боли. Боишься смерти, – понимал Флэй, часто кивая.

– Конечно. Боюсь, – заявляла Бенеке. – Кто не боится?

«Справедливо».

Голос её стал печальным. Взгляд упёрся в грязную мостовую.

– Но ещё больше я боюсь одиночества. В монастыре против меня все строили козни. Это невыносимо… Когда я поступила в Инквизицию, мало что изменилось…

«Риск оказался оправданным. Уже неплохо», – отмечал про себя капрал.

– Училась, но в отрыве от прочих новициев. Единственный, с кем я могла поговорить, – это отец Дьюла. Только вот наше общение, как ни крути, отдавало официозом. Взаимоотношения по ролям, как в театре. А я… ненавижу играть роли. Мне хочется простой человеческой жизни. Настоящей безвозмездной дружбы хотя бы…

«Жаль, что этому не бывать, Ингрид. Киафам, похоже, вообще не дано жить, как все. Это ответственность, не имеющая ничего общего с лёгкими путями. Однако дружба… Её я могу тебе обещать», – размышлял охотник.

А вслух сказал:

– Предоставь это мне, Ингрид, – настаивал Флэй уверенно. Лицо его расплылось в улыбке. – Я защищу тебя. И сделаю всё, чтобы мы выбрались отсюда. Обещаю. Главное, верь мне. Держись поближе, что бы ни случилось. Больше ни о чём не прошу.

Бенеке заметно оживилась. В тот момент она, поведя себя так наивно, попросту восторгалась капралом. Обожала его. Уже давно отчаяние одержало над ней верх, склоняя к смирению. Появление человека, способного освободить её от оков безнадёги, подарило второе дыхание. Для борьбы.

Девушка была готова рискнуть, лишь бы выбраться из кошмара.

Флэй бился об заклад: если бы она догадывалась, что Священная Инквизиция уготовила ей, Ингрид бы с большим рвением бросалась наутёк из Церкви. Альдред и сам гадал, как Верховные собирались использовать её. Но понимал, уж лучше не вдаваться в подробности. Просто бежать.

– Разумеется, – вдохновенная, отвечала Ингрид. – Я сделаю всё, что в моих силах. Буду стараться, брат Альдред.

«Во всяком случае, всё прошло хорошо. Я поступил правильно. И даже отвадил Ингрид от проклятого инквизиторского долга. Кто знает, что было бы, оставь я её на произвол судьбы. Порой искренность может сломать стены. Так чем не победа? Однако игра, которую я затеваю, становится всё опаснее. Нужно быть готовым ко всему».

Капрал кивнул ей, довольный исходом разговора.

– Только на будущее, перестань говорить «брат». Нам ни к чему такие формальности, – смеясь, просил Флэй.

Ингрид была только рада. Она улыбнулась и попробовала ещё раз:

– Хорошо… Альдред. И спасибо ещё раз…

Глава 5

Бенеке хотела было дотронуться до телохранителя. Шутка ли, ей был необходим физический контакт с человеком. От языка тела её отучили ещё в стенах монастыря, но врождённая потребность никуда не делась. Ангел-хранитель не был бы против, если бы не рогатая, жестокая Богиня, купавшаяся в крови тех, кого она загубила.

Только девушка дёрнулась, охотник поднялся на ноги. Улыбнулся неловко, кивнул ей и сказал сдержанно:

– Что ж, мне пора идти. Отдыхай, пока есть возможность. Тебе это сейчас нужно.

С этими словами он удалился, оставив девушку в полном недоумении…

От подопечной Альдред направился прямиком к фонтану ди Сперанца. Дора уже израсходовала все камушки. Просто сидела и смотрела, как стоячая вода отражала её облик, дома и деревья вокруг. Флэя она услышала заблаговременно и повернулась к нему, улыбаясь. Она лучилась от жизнерадостности, но, капрал чувствовал, в глубине души ей что-то не давало покоя.

– Ингрид уже лучше? – осведомилась шифтер. Лишь из вежливости.

– Да. Я поговорил с ней. Привёл в чувства. – Альдред кивнул и сел рядом. – У неё совсем нет боевого опыта. С нами её все равно, что кинули в авангарде под стрелы.

– Значит, мы влипли? – рассмеялась ловчая.

– Не беспокойся. Ингрид не так проста, как кажется, – уверял капрал. – Захочет выкарабкаться – из любой передряги выберется.

– Порой этого недостаточно, – вздыхала Дора.

– И всё же, для начала сгодится, – хмыкнул Флэй, постепенно умиротворяясь.

Однако шифтеру ещё было, что сказать.

– У нас в «Фениксе» не принято нянчиться с новобранцами. Всё-таки к нам неумёхи не попадают. Обычно. Почему же её к тебе приставили, Альдред?

– Таков приказ Верховных. – Он развёл руками. – Петефи до последнего упирался рогом, чтоб воспитанницу оставили с ним. Но слово первого среди персекуторов решает всё. Малатеста не собирался её щадить. В должность вступил только-только, а уже отыгрывает из себя чересчур справедливого начальника…

– Что ж, бывает, – соглашалась Дора. – И как, не сложно с ней? Или ещё не ясно?

– Справляюсь пока, вроде находим общий язык, – отвечал Флэй. – Меня она слушается – уже неплохо. Для начала – так точно, а что будет дальше, время покажет.

– Вижу, – фыркнула Дора, будто бы злясь. – Она тебе прям в рот заглядывает.

Альдред посмотрел на неё удивлённо. Вскинул бровь и переспросил:

– О чём ты сейчас?

Казадеи закусила нижнюю губу, стушевавшись. Пряча глаза от неловкости, ломала руки. Осведомилась:

– В каких вы отношениях с этой блондиночкой?

Лишь чудом Флэй умудрился подавить смешок. Он спросил, ухмыляясь:

– Ревнуешь?

Та цокнула языком. Её поймали с поличным. Впрочем, она и не скрывала: всё равно не умела хитрить в таких плоскостях.

– Допустим, да! – с вызовом бросила ему Дора. Стала на миг серьёзнее некуда. Потом захихикала и спросила: – Ну так что?

«Очаровательная преступница…»

Альдред немало удивился её откровенности. Даже чуть приосанился, чувствуя себя увереннее в обществе капрала. Заверил, говоря правду и только правду:

– Беспокоиться не о чем. Я всего лишь её телохранитель. Она – всего лишь моя протеже. Даже если в наших взаимоотношениях присутствует капелька человечности, ничего такого в этом нет.

– Хорошо. Звучит правдоподобно. Я в это верю, – ответила Дора отстранённо, будто сделала одолжение. Альдред покачал головой.

Она осклабилась, одарив охотника заговорщическим взглядом. В момент, когда показалось, будто опасность миновала, девушка спросила:

– Что насчёт той рыжеволосой синьориты?

Флэй застыл на месте, приложив титаническое усилие, чтобы не выдать замешательство. Казадеи застала его врасплох. Он спешно пытался сообразить, как ему избавить себя от всех подозрений. Давалось это нелегко, ведь капрал согрешил буквально вчера вечером. Бывший куратор лгал, чувствуя себя, как рыба в воде.

Всегда. Но не сейчас.

– Из всей «Гидры» только с ней у меня сложились более-мене гладкие отношения. Шатун держится особняком. Алхимик помешан на своём тёмном прошлом, за что и получил от меня по лицу.

– Жёстко… – Дора поморщилась.

– А Марго из всей троицы самая адекватная. Трезво смотрит на вещи. Вот и общаемся, за неимением лучшего. Я помогал ей, она – мне. Мы через многое прошли там, на островах. Крепкое товарищество – не больше, не меньше.

– Марго… Вот, как её зовут, – Шифтер призадумалась.

Сам себе Альдред казался гнусным лжецом. Удивительная разница. Его трепет, завязанный на Доре, склонял к совести, толкал к самобичеваниям. Капралу было так стыдно. Что хуже, он не мог дать волю своим внутренним противоречиям. До самого конца отчаянно пытался казаться убедительным.

Ренегат не мог знать наверняка, поверила ли ему Дора. Шифтер испытующе, безотрывно глядела на него. Каменная маска, что капрал на себя нацепил, будто бы раскалывалась. Благо, зрительная пытка закончилась раньше, чем он сдался. Девушка выдохнула и посетовала:

– Неужели это всё? Так неинтересно!

– А почему для тебя это так важно? Ты не похожа на сплетницу. Я сомневаюсь, что тебе просто нравится зарываться носом в грязное белье, – контратаковал Флэй незлобиво.

– Предположим, ты мне импонируешь, – намекнула Дора, приставив указательный палец к губам. Её глаза горели, чаруя своим жаром. Девушка требовала ответа здесь и сейчас. – Стало быть, я хочу держаться к тебе поближе.

Девушка показала пальцем на него.

– И раз так, я не потерплю конкуренток. Ну? Как на это смотришь?

Она улыбнулась нагло, будто пыталась обезоружить, смутить Альдреда.

Увы, не на того напала. Опасался он лишь одного – что, если погонится за всеми зайцами в раз, ни одного не поймает. Боялся, что придется жертвовать кем-то или чем-то: попросту не был готов.

Капрал оставался человеком со слабостями, присущими простым смертным. Соответственно, исходил сугубо из своих желаний и чаяний. Флэй повышал ставки, не думая о том, с каким треском проиграет в перспективе. Простодушно надеялся на авось.

На её откровенность он ответил сообразно:

– Тогда мы мыслим в одном ключе, Дора. Я только «за», так и знай.

Девушка округлила глаза. Похоже, Казадеи копнула гораздо глубже, чем того хотела изначально. Ловчая поджала губы, силясь не улыбаться во всю ширь своего рта. Немного помолчала, после чего пробубнила, удовлетворённая:

– Вот как. Это… обнадёживает.

Капрал Флэй рассмеялся добродушно и предупредил её:

– Давай не будем торопить события, всё же. Не знаю, сколько ещё продлится эта священная война. И всё же, у нас будет предостаточно времени разобраться в своих симпатиях, согласна? Там уж и решим, что нам с ними делать. Всё-таки мы инквизиторы, и догмы никто не отменял…

– Скажешь тоже! – хмыкнула Дора, скрестив руки на груди. – Ты-то наверняка их все безукоризненно соблюдаешь!

– Поймала-поймала, – усмехнулся Альдред, грозя пальцем.

Он не скрывал, но точно и не называл свои преступления перед Священной Инквизицией. Впрочем, Казадеи было вполне достаточно знать, что Флэй – не зануда, ратующий за безукоризненную приверженность порядкам в корпусе.

Шифтер покопалась в подсумке и выудила из него пузырёк из матового стекла, содержавший весьма сомнительную жижу. Будучи когда-то куратором, капрал вдоволь насмотрелся на тошнотворные магические эликсиры.

– Это то, что я думаю? – с опаской поинтересовался он.

– Я совсем выбилась из сил за погонями по душу чародеев, – посетовала Дора, глядя на него опечаленно. – Заклинания отнимают очень много энергии. До безобразия. Столько эфира потратила, так ещё и пойманных душ не хватило, чтоб восполнить внутренние запасы. Раз на раз не приходится: то густо, то пусто. По крайней мере, есть псевдо. Пару дней назад сняла с трупа какого-то апельсина.

– Как ты можешь пить эту дрянь, Дора? – Флэй поморщился брезгливо.

– Мне на задания обычно давали бутылёк нектара. Вообще, одного хватало на всё про всё. Но, раз уж Круг демонтируют, а все запасы подрезали мятежники, то перебиваюсь или душами, или псевдо, когда нахожу. Этого мало, но хоть что-то.

– Ты ведь знаешь, из чего эту бурду варят? – сокрушался Альдред.

– Разумеется, – кивнула Дора и взглянула со значением на бывшего куратора. – Напоминать уж точно не нужно.

Флэй вздохнул, мирясь, и пробормотал:

– Хорошо, я понял тебя.

– Душ апельсинов нынче не напасёшься, – вздыхая, пожаловалась она.

Ловчая откупорила бутылёк. Задержала дыхание и залпом вылакала мерзкую жижу. Стиснула зубы, морщась от жгучего привкуса на языке. Выдохнула, претерпевая бурную алхимическую реакцию в животе. Кровь забежала по её жилам быстрее. Руны, вытатуированные на коже, вновь загорелись, являя взгляду Флэя пестроту Ветвей.

Дора закрыла бутылёк и поставила под фонтан. Когда кругом валялся мусор, и весь район утопал в миазмах от беженцев, пустая тара не сильно усугубляла общий упадок. Шифтера передёрнуло. Она затрясла головой влево-вправо, смежив свои веки.

Стало полегче. Задышала ровнее, распыляя токсичный смрад псевдо.

– Всё тело будто протыкает тысячью иголок. И сердце бешено колотится. Но я уже просто не могу не пить эти зелья. Похоже, это зависимость, – жаловалась Дора.

– Они на тебя действуют иначе, чем на чародеев, – заметил Альдред. – Их накрывает не сразу. Да и не так сильно. Что они пьют, что не пьют, без них могут обойтись. Если, конечно, обильный эфир им не нужен здесь и сейчас.

– Так я и не маг, – усмехнулась Дора угрюмо. – Моё тело жадно впитывает весь эфир чуть ли не сразу. Но и тратит по-конски.

Альдред был поражен. И всё же, он подозревал: за это Казадеи платила свою цену.

– Всё, через что мне пришлось пройти в Священной Инквизиции, противоестественно. Так не должно быть. Шифтерам дано столько эфира для отражения чар. И только. Они в первую очередь «антимаги», если позволишь. Но Модрич решил зайти дальше. Из меня он хотел сделать персекутора, который убивал бы чародеев их же оружием. Как видишь, у него получилось…

– Полагаю, у всего есть последствия? – беспокоился капрал.

– Именно. Учёные Церкви молчат в тряпочку, но я же чувствую: каждый приём нектара или псевдо меня попросту убивает. Заклинания даются тяжким трудом и доставляют боль. То и дело у меня ломит в груди. Очень сильно. Будто бы сердце ломит. Я бы поняла, если была бы глубокой старухой. Но мне всего лишь двадцать. Рановато для приступов, тебе так не кажется? – рассуждала Дора.

– Мне не кажется. Я в этом уверен, – подчёркивал охотник. – А что с твоими татуировками? Сколько их вообще у тебя?

– Двадцать три, – стушевавшись, заявила шифтер. – Самых разных Ветвей. Каждый раз, когда их наносили, я будто попадала под нож в пыточной канцеляров. Нечеловеческая боль. Ты слышал, должно быть, мне собираются набить ещё одну руну. Онейромантия. На каждую Школу я реагирую по-разному. Страшно представить, что меня ждёт…

– Приказ есть приказ, да? – пробормотал угрюмо Альдред, сочувствуя ей.

– Остаётся молиться, чтоб я справилась, – хмыкнула девушка, пряча глаза. – Если вообще удастся пережить грядущий сеанс, это будет большая удача…

Её откровения произвели на капрала немалое впечатление. История Доры Казадеи пополнила список преступлений Церкви Равновесия против человечества. Альдред не одобрял опыты над людьми ни под каким предлогом.

Размышляя о злодеяниях священнослужителей, он лишний раз уверялся в том, что вера в Противоположности должна стать пережитком прошлого.

Во имя всеобщего блага. Во имя будущего.

Это вовсе не значит, что Флэй бы стал больше симпатизировать язычникам за Экватором или тандему Ламбезиса с Неназываемым. Нет. Все они, так или иначе, видели род людской разменной монетой. Ступенью на пути к своим корыстным целям.

Следовало найти другой путь. Обе половины Аштума должны освободиться от гнёта Противоположностей и Пантеона. Власти Людей не существует в том виде, в котором предлагают адепты Света и Тьмы. Но если концепция со временем изменится и станет полноценной, без всяких господ и богов, это лучший исход.

Нельзя, чтобы в войне победила какая-либо из трёх противоборствующих сторон. Если четвёртая сила до сих пор не показала себя миру, ей следовало бы заявить о себе уже сейчас. Без правильного ориентира в грядущем противостоянии мир ждёт лишь медленное, планомерное увядание. Само понятие цивилизации канет в небытие.

Шифтер хотела поделиться ещё какими-то переживаниями, но время поджимало. Девушка увидела, как кто-то из отряда «Феникс» приближался к фонтану ди Сперанца. Она встала в полный рост, приняв отстранённый вид. Альдред поднялся тоже и поглядел туда, откуда к ним шли другие персекуторы.

Из трущоб вокруг озера Аранчио возвращалась подгруппа Имре Галаша. Узелац и Бенеке тоже их заметили. Покинув насиженные места, они шли к Альдреду с Дорой.

Мягко говоря, троица выглядела измотанной. Как того и боялась Джада Верде, им пришлось побегать по нищим кварталам у Скальдвика. Похоже, иначе и быть не могло.

Впереди всех шёл Имре Галаш, выпятив грудь вперёд. Руки его сжались в кулаках. Он бодро шевелил плечами, неустанно идя к подгруппе Флэя. Тагра перепачкало с ног до головы кровью, будто его облили из полного чана. Красные капли усеяли его щит и меч по самое навершие. Что бы ни случилось в их зоне поиска, лейтенант рубился знатно.

При виде него Флэй даже присвистнул. Всё ещё не отошедший от бойни с магами, тагр выглядел, как ощерившийся медведь, что опьянел от обилия крови. Чем-то отдалённо боец напоминал Альдреду кондотьера из Несметного Легиона.

Сразу за ним семенил Максанс де Вильнёв. Чуть сгорбившись, он поднял клювастое забрало бацинета и взвалил полэкс на плечо. На инквизиторском сплаве запеклась коркой кровь. Лицо его блестело от пота. И через каждые десять шагов бештин сплёвывал вязкую слюну, бормотал всевозможные ругательства на родном языке.

За боевыми товарищами в отдалении брела сержант Верде. У Джады растрепало волосы. Брюнетка напоминала обезумевшую ведьму с иллюстраций из детских сказок. Ошалелый взгляд её изумрудных глаз пугал не на шутку. Гончая в мыслях всё также боролась в трущобах с чародеями. Придерживаясь за навершие верхнего ятагана, она нехотя нагоняла Галаша и де Вильнёва.

– Где ж вас так потрепало, ребята? – осведомился Драго, скрестив руки на груди.

Имре осклабился и прогудел басовито:

– Попали в засаду на выходе из Скальдвика. Треклятые апельсины нас ждали. Еле отмахались. Вот же ж сукины дети…