Помощница Темного

ГЛАВА 1

– Глянь, бродяжка, но чистенькая, – услышала я над собой мерзкий, с сальными нотками голос.

– Ну что, отведем к дознавателю или сначала позабавимся? – ответил ему второй, хриплый, но с той же похотливой интонацией.

Не открывая глаз, я пыталась сообразить, что бы это значило. Я точно не бродяжка, но близость опасных озабоченных самцов откровенно пугала. Вряд ли рядом со мной еще кто-то есть, а то, что это имеет отношение ко мне, подтверждалось несильными тычками в бок. От ужаса у меня, кажется, зашевелились волосы. И я решила до последнего изображать из себя дохлого тушканчика. Уж пусть лучше доставят меня к какому-то дознавателю, чем вон то все, на что эти мерзавцы намекают.

Но они не желали ждать, пока я соизволю отреагировать и решили ускорить процесс. Я услышала звук отвинчиваемой крышки, и тут же мне в лицо плеснули холодной водой. Дохлый тушканчик от неожиданности позорно сбежал, и я, вздрогнув, открыла глаза, со страхом оглядываясь по сторонам.

Все, что я увидела, намекнуло, что я не вполне здорова. Или же нахожусь во власти липкого кошмара, который не хочет меня выпускать из своих удушающих объятий. То, что происходило, леденило сердце.

Я, сидя на пятой точке, подпирала спиной стену настоящей крепости, с грубой кладкой. И она тянулась влево и вправо так далеко, что конца не было видно. Длинновато для декораций. Совсем рядом по дороге, вымощенной булыжниками, отполированными сотнями ног и копыт, торопливо переставляли свои конечности странно одетые люди, грохотали повозки, и никто не обращал внимания ни на меня, ни на тех, кто угрожающе навис надо мной. Да и они выглядели не менее странно. Как средневековые вояки. В кожаных штанах, грубых коричневых рубахах и кольчугах – сетках, закрывающих весь торс. Ну и в довершение образа – на головах моих притеснителей надеты были легкие, будто жестяные, грубо выкованные шлемы.

Абсурд. Горячка. Сумасшествие. Или одно из трех, или все три объяснения сразу. Я ошалело таращилась на мужчин, не скрывающих своих низменных желаний и не могла выдавить из себя ни слова. Хотя срочно нужно было что-то сказать такое, чтоб они от меня отстали. Типа «Не трогайте меня, иначе…».

Но дальше «Иначе» ничего не придумывалось. Ни «Я папе расскажу…», ни «Я брату пожалуюсь…», ни даже «Да вы знаете, кто я?» однозначно не подходили. Я не знала, есть ли у меня брат, отец и кто я сама такая. В голове звенела болезненная тревожащая пустота. И единственное, что в ней было – гулко бьющийся под черепушкой, как под куполом храма, панический страх.

– Да чего церемониться, давай дотащим ее к себе, а там разберемся.

Они подхватили меня под мышки, и я поняла, что надо бежать. И тут же сообразила, что понимать нужно было раньше. Сейчас меня волокли к дороге, и я, как могла, упиралась ногами и пыталась лягаться. Но силы были неравны, и тогда я принялась орать не своим голосом.

– Помогите!

Тут же память издевательски подкинула знакомый с детства пример крика о помощи: «Несет меня лиса, за синие леса! Кот и дрозд, спасите меня!»

Но ни кота, ни дрозда рядом не было. Все старательно делали вид, что ничего не происходит, отводили глаза и торопились быстрей скрыться отсюда, уговаривая совесть не вмешиваться.

– Стоять! – раздался негромкий, но властный голос. – Отпустили девушку и марш отсюда!

Особо не рассчитывая, что в этом кошмаре мне кто-то поможет, я решила воспользоваться заминкой, которую однозначно вызовет обращение. Изо всех сил двинула ногой тому, кто был справа и в то место, где голень соединяется со стопой. Надеялась, что попадание в пучок нервов будет болезненным. Он и, правда, взвыл, но второй только крепче ухватил меня.

– Отпустите! – строже произнес голос, и я скосила глаза. В процессе борьбы мои волосы разлетелись облаком, закрывая лицо. Но все же я смогла рассмотреть того, кому этот голос принадлежал. По тому, как заходили желваки на скулах, было видно, что он зол. Нетерпеливым жестом смахнул назад смоляную прядь, выпроставшуюся из хвоста, перевязанного темной лентой.  Похоже, он торопился, но благородная натура не позволила оставить девицу в беде.

То, что натура благородная, заметно было не вооруженным глазом.

Вступился за меня настоящий принц, правда не на белом, а на вороном коне. И принц не по виду, а по сути. Одет он был очень просто, так же, как и эти похотливые гоблины. Только без кольчуги и шлема. Непритязательная коричневая рубаха, такие же штаны и запыленный дорожный плащ. Очевидно, наемник – к поясу прикреплен был меч в незатейливых ножнах. И упряжь на скакуне не отличалась богатством. И без головного убора. Но гордая посадка и холодный подчиняющий взгляд лично меня сразу убедили, что с этим господином шутки плохи.

А вот мои обидчики, кажется, не отличались ни умом, ни инстинктом самосохранения, потому что оценили соперника только по дешевому прикиду.

– Езжай своей дорогой! Пока в темницу не угодил! За сопротивление представителям власти знаешь, что с тобой сделают?! – выпятив грудь колесом, чуть не лопаясь от осознания собственной важности, начал грозить тот, что удерживал меня за заломленные руки.

Однако мой защитник и ухом не повел.  Он обернулся и улыбнулся одним уголком рта, увидев что-то интересное. С нами поравнялась крестьянская телега с возницей и хрупкой, почти прозрачной девушкой в странном, похожем на одеяние монахини наряде. Но с изображением кристалла на груди.

– Сестра Святой Кассии! – обратился благородный незнакомец к ней. И с нажимом добавил: – Это же из вашего монастыря блаженная?

Девушка растерялась. Вид разозленных, как потревоженные осы, стражников внушал страх. Да и всадник не был похож смиренного монаха. Но врать и автоматически навлекать на себя гнев блюстителей закона, кажется, ей не хотелось. По испуганному лицу было понятно, что ей самой до чертиков страшно, но она решила помочь совершенно незнакомой девушке. И дрогнувшим голосом подтвердила слова мужчины.

– Ехали бы вы по своим делам, юная леди! – недружелюбно ответил один из бугаев. – У нее нет документов и она валялась здесь, под стеной. Значит, бродяжка, и ей место в тюрьме.

– Это наша помощница на кухне. Она блаженная, иногда уходит и не может найти дорогу обратно! – срывающимся голосом девушка.

– Еще вопросы есть? – сдерживая коня, норовящего встать на дыбы, спросил мой защитник.

Стражники нерешительно переглянулись, помедлили и, наконец, выпустили добычу, то бишь меня, из своих лап. А незнакомец еще раз окинул их угрожающим взглядом.

– Садись, милая, – ласково позвала меня девушка. Она и вправду была монахиней. Полностью скрытые головным убором волосы говорили о том, что это не маскарад.

Не веря своему счастью, на ватных ногах я побрела к повозке и неловко в нее забралась. Вернее, плюхнулась, оцарапав коленки о грубую солому, но даже не почувствовала боли. Меня колотила крупная дрожь. Казалось, зубы стучали так, что слышно на всю округу. А голова была похожа на чугунный котел, по которому только что барабанили палкой, и он теперь по инерции продолжает натужно гудеть.

– На, попей, – спасительница заботливо протянула мне флягу, выдолбленную из какого-то дерева или же готового плода. Я попыталась вытащить пробку, но руки не слушались. От бессилия слезы навернулись на глаза. Видя мою беспомощность, девушка пришла на помощь – освободила горлышко от затычки. И я с жадностью принялась глотать воду. Она отдавала какой-то прелью, но мне казалось, что вкусней ничего в жизни я не пила. Даже гул в голове немного поутих.

– Меня зовут Агнес, – представилась незнакомка. – А тебя?

– Я Симона, – на автомате ответила я и засомневалась. – Если я ничего не путаю.

– Ты не местная? Откуда ты? У тебя такой странный выговор…, – Агнес озвучила ту странность, которую и я заметила. Мозги все еще походили на кисель, но я поняла, что разговариваю на английском. Причем на современном, в который я вгрызалась со всем старанием, а у них какой-то устаревший вариант.

С языком выяснили, а вот как я очутилась фактически под забором… А, сорри, под величественными стенами…

– Я себя чувствую так, будто меня откуда-то сбросили. Все болит, и голова раскалывается, – я жалобно посмотрела на Агнес, леденея от страха, что она меня сейчас высадит за первым поворотом. Сделала доброе дело, хотя, может, и не по своей воле, подыграла незнакомцу, и хватит. А я определенно не знаю, как я здесь очутилась и где мой дом.

– Есть хочешь? – спросила участливо Агнес.

Я помотала головой. Сейчас мне и кусок в горло бы не полез.

– И мне, кажется, некуда идти…

– Сейчас у меня аудиенция с канцлером его величества, – по тому, как дрогнули ее губы, я поняла, что Агнес панически боится этой встречи, но хорохорится. – Ты подождешь меня с Густавом, а потом мы поедем обратно.

– Обратно – это куда? – постепенно голова прояснялась, и в ней появились здравые мысли.

– В монастырь Хрустальной Кассии. Если ты не лентяйка, найдется место и для тебя. Но сначала тайком поживешь в моей комнате, придешь в себя. А потом сделаешь вид, что сама пришла просить помощи. Если все удачно сложится, мы вернемся вечером. Я проведу тебя через черный вход, и никто не заметит.

– Почему ты мне помогаешь? – еще одна здравая мысль появилась в голове. Нет, я не подозревала Агнес в злом умысле относительно меня. Но какой-то внутренний голос подсказывал, что число людей, искренне желающих проявлять заботу о моей особе, очень и очень невелико. – А вдруг я окажусь плохим человеком и захочу навредить тебе?!

Агнес горько улыбнулась.

– Скорей всего, мне уже никто не сможет навредить. По сравнению с тем, что мне предстоит, любые козни будут сущим пустяком. А так, может, ты единственный человек, который будет меня добром вспоминать.

В моей голове окончательно просветлело, будто я хлебнула какого-нибудь турецкого султан- чая, от которого слезы наворачиваются и мозги прошибает. Я поняла, что столько информации мне не осилить за один раз. Пришлось насущные вопросы выстроить в порядке значимости. Первое, что надо было выяснить – что происходит. Почему я здесь и что было раньше, до сегодняшнего дня. Или ночи? Ведь неизвестно, сколько я почивала под забором, пока в меня не вцепились блюстители порядка. Второе – что грозит этой сердобольной девушке с лицом ангела. Третье – что за монастырь Хрустальной Кассии, кто она сама такая. И самое главное, более важное, чем все три вопроса – как мне быть и что делать.

Мы проехали широкую площадь, вымощенную отполированным булыжником и остановились перед торговыми рядами, где были «припаркованы» такие же транспортные средства.

Агнес спрыгнула с телеги.

– Если все же проголодаешься – вот тут лепешки, – она ткнула тоненьким пальчиком на лежавший сверток.

– Удачи тебе! – не зная в чем конкретно, пожелала я.

Ответив знакомой печальной улыбкой, Агнес зашагала по направлению к зданию, расположенному за торговыми рядами.

Немного придя в себя, я принялась оглядываться по сторонам, чтоб сообразить, что происходит. Спрашивать у Густава – не вариант. Я только спросила, далеко ли до казначейства, чтоб понимать, когда примерно ждать Агнес. Но возница что-то нечленораздельно промычал и неопределенно махнул рукой. Надо понимать, он немой. Должно быть, это разумно. Не пускать же козла, т.е мужчину, способного речами обольстить неискушенных девиц, в огород!

Оставалось надеяться на собственную память, которая сейчас нагло взяла выходной, и на сообразительность.

 ГЛАВА 2

Я, определенно, в этой действительности и этой местности инородное тело, потому что знаю точно – на телеге я ни разу в жизни не каталась. Мой мир совершенно другой. Другие дома, люди, транспортные средства. А почему тогда мой наряд не особо выделяется?

Вспомнилась прикольная фраза: «Не знаешь, что делать – ешь!» А почему бы и нет?! Я потянулась к свертку с лепешками и вынула оттуда не первой свежести хлебец. Зубы не сломаешь и ладно.

Меланхолично разжевывая продукт местных пекарей, я, и правда, успокоилась. Всему на свете есть объяснение. А то, что мы не можем объяснить, все равно имеет свое обоснование, только мы его еще не нашли. Значит, и с вопросом, что за фигня со мной приключилась, разберемся. Потом.

Что-то Агнес задерживалась… Сколько времени прошло? Рука принялась шарить по карманам в поисках телефона.

Что?! Телефон?! Серьезно?! В голове словно пронеслась стая перепуганных лемуров, разметав остатки здравых мыслей. Я зависла…

Кажется, это точно не из этого мира. Ладно. Раз опасность прямо сейчас не грозит, значит, можно переждать, пока не соображу, как я здесь очутилась.

Минуты тянулись, как резиновые. Поток людей, спешивших на рынок, потихоньку редел. Многие уже возвращались обратно, а Агнес все не возвращалась. Беспокойство колючим ежиком зашевелилось в душе. Что с ней случилось? Стыдно признаться, но за нее я тревожилась во вторую очередь. А в первую – за себя. Ведь она моя единственная на данный момент возможность получить крышу над головой и не умереть от голода.

И тут даже у Густава не спросишь, насколько затягиваются такие аудиенции.

Наконец черный балахон Агнес мелькнул в толпе, и я готова была подскочить и бежать к ней, чтоб она не потерялась.

– Ты чего так долго? Все удачно? – накинулась я с вопросами.

– Господин казначей любит держать под дверью, изображая крайнюю занятость. Вот я и сидела…

– Но вопрос хоть разрешился?

Агнес утвердительно кивнула, но выглядела она уставшей и какой-то потерянной. Хотя в моем представлении монахини – это люди, которым присущи невозмутимость и некая созерцательность по отношению к жизни.

– Он тебе ничего не сделал? – противная мысль закралась в голову.

– Нет, – Агнес улыбнулась одними губами. И я поняла, что ее гложет какая-то другая проблема. Совсем юная, трогательная – и запертая в стенах монастыря. Как она туда попала и что ей угрожает? Хотелось побольше узнать о ней, ну и, конечно, обо всем, что окружает. Потому что чувствовать себя суточным цыпленком, не понимающим, куда делась уютная защищающая скорлупа, мне вообще не нравится.

– А ты как? Отошла? Представляю, как ты перепугалась, – Агнес решила перевести разговор на меня. Наверно, чтоб отвлечься от своих нерадостных мыслей.

– Не знаю, отошла или нет. Но честное слово, все, что было до того, как меня пинками растолкали эти блюстители порядка, вообще не помню. Как черная стена. Надеюсь, это пройдет.

– Ты вспоминай быстрей. Мне хочется помочь тебе.., – Агнес опять замялась, и по этой недосказанности я поняла, что она хотела сказать – «пока не случилось…» Только вот что?!

У меня сердце защемило от жалости. Моя новая знакомая не зря носила такое древнее имя – Агнес – значит «ягненок». А еще чистая, непорочная. Мне удалось вырвать клочок воспоминаний из прошлого – уверена, что много читала на эту тему. И Агнес, действительно походила на ягненка – большие карие глаза, смотревшие кротко и грустно из-под пушистых ресниц. Нежный овал лица, аккуратные черты лица. От нее веяло добротой и душевностью.

Но сейчас это ангельское личико было словно подернуто зыбкой пеленой печали.

Я пожала плечами, выражая глубокое сожаление.

– Не вспоминается. Только кусочки какие-то.

Говорить, что я вспомнила слово «телефон» и даже знала, как его использовать, значило автоматом навесить на себя клеймо сумасшедшей.

– Тогда помолчим? – с извиняющейся улыбкой спросила – предложила Агнес. Видно было, что ее все мысли крутятся далеко от меня, Густава, телеги и дороги. И она никак не может найти какое- то решение.

– Согласна, – охотно откликнулась я. Тем более, мне тоже было над чем подумать.

В таком ненапряжном молчании мы приблизились к воротам монастыря, который на деле оказался огромным мрачным замком, окруженным высоченными стенами. Интересно, это монашек оберегают от чужого вторжения или их лишают возможности сбежать? Хотя Агнес говорила про потайную калитку.

– Иди вправо вдоль забора, пока не увидишь заросли шиповника. Осторожно проберешься сквозь них к стене и подождешь меня. Я сейчас к настоятельнице, отчитаюсь и проведу тебя к себе.

Все еще в состоянии свеже перекрученного фарша я побрела в указанном направлении. На первый взгляд нужное мне место выглядело практически неприступным. Колючие ветки с зарождающимися плодами переплелись, образовав надежный щит. Если мне удастся пробраться сквозь него, то превращусь в освежеванную тушку. Я приуныла.

Неожиданно в голове мелькнул отголосок прошлой жизни. «Не бросай меня в терновый куст!» Эта фраза принадлежала братцу Кролику, для которого терновый куст был спасением. Воодушевившись, принялась искать место, где бы эта живая стена была более редкой. И таки нашла. Согнувшись в три погибели, можно проползти через нее. Что я и сделала.

Но это еще не все. Расстояния между колючками и стеной практически не было, поэтому все время, пока я ждала Агнес, пришлось стоять по стойке смирно. Я уже с сожалением подумала, что не осталась ждать за шиповником и ползти сюда только тогда, когда за мной пришла бы Агнес. Но назад я сейчас точно не полезла бы. Да и так безопасней, раз уж приходится таиться. Мало ли кто заметит странную девицу, которая непонятно зачем топчется возле монастыря. Тяжко вздохнув, принялась считать баранов, чтобы как-то отвлечься и выработать в себе силу воли.

Наконец, я услышала ржавый скрип открываемой дверцы, и он показался мне самым – самым мелодичным звуком, какой только приходилось слышать.

Я юркнула в образовавшийся проем и облегченно выдохнула.

– Пойдем быстрее! Сейчас все на ежедневном наставлении, так что никто не заметит.

Спасибо моим небесным покровителям! Мы пробрались незамеченными в комнату Агнес. Так я себе примерно и представляла монашескую келью. Простенько, чистенько, но без всяких изысков.

– Пока нам придется спать вместе, потому что лишнего матраса мне не раздобыть. А потом я скажу, чтоб ты осталась здесь. Комната проплачена до конца года. – И видя, как у меня округлились глаза, пояснила: – Не у всех такая роскошь, как отдельные апартаменты.

На лице ее мелькнула та особая улыбка, которая подкупала и располагала к себе так, что хотелось оберегать девушку и защищать от всех невзгод. Светлая, добрая, ангельская. И с грустинкой, от которой душа переворачивалась.

– Девушки живут по трое в комнате. И только у немногих, включая меня, есть особые привилегии, как для детей из знатных семей. Их сюда отдают для образования. Ведь иного способа получить его в нашей стране нет. Одной мне приходится скрывать свое происхождение. И мой покровитель тоже не заявляет о себе. Иначе через него выяснят, кто я, и тогда не знаю, что будет. Настоятельница решила, что я дитя какой-нибудь блудливой матери и всем своим видом показывает, что презирает греховодников. Лишить меня привилегий не может, но проявить пристрастную «любовь» – очень даже. Так что я на особом положении. Как и все привилегированные дети, я изучала  языки, историю, экономику, дипломатию и отдельно травы и рецепты.

Но тайна моего происхождения не давала никому покоя, – медленно, словно сама с собой начала Агнес. – Знатные смотрели свысока на бастардку, а остальные просто завидовали и тоже не принимали к себе, несмотря на то, что по уставу всем положено сочиться благостью и чистотой. И вот меня избрали жертвенной овцой.

– Агнес, ты так говоришь, будто с жизнью прощаешься, – я попыталась придать шутливости голосу, но осеклась. Взгляд Агнес потемнел от душевной боли.

– Прощаюсь. У меня иного выхода нет.

Каменные стены не холодили, но от ее слов меня мороз продрал по коже. Во рту пересохло, и я уставилась на нее круглыми от страха глазами. Потом вспомнила, что я не паникерша, и выдохнув, почти ровным голосом сказала.

– Стоп! Из любого положения есть выход. И нужно его только найти. Рассказывай!

Агнес помолчала, собираясь с силами.

– Я так понимаю, что ты не представляешь, какие порядки царят в нашей стране. Мы проиграли войну с драконами, и теперь короля и королевский совет контролирует наместник – дракон. Он воплощение всего мирового зла. И ему понадобилась очередная помощница, способная разбирать бумаги. Жалобы, доносы. Куда девались остальные, никому неведомо. Наверно, бедняжки, думали, что смогут смириться и вытерпеть все, что вздумается устроить Темному, Властелину снов, но погибли. Потому что никто их уже не видел.

– Почему Темному? – пересохшими губами еле выговорила я.

– Потому что тьма окутывает его. Он носит все черное, на лице черная маска. Очевидно, он так страшен, что подданные его величества, увидев мерзкую личину, падают замертво.

– Ну, может, не все так страшно? Подумаешь, уродство!

– Так это не все! – воскликнула Агнес. – Самое страшное – его приспешники хватают прямо на улице приглянувшихся девушек и молодых женщин, даже замужних и волокут во владения Темного. И там их подвергают таким унижениям, что они сходят с ума потом. Некоторые возвращаются, даже с вознаграждением. Но жизнь их кончена. Они становятся хуже прокаженных. Причем, Темный потешается в компании своих приближенных. Самое невинное развлечение у них называется «Вишенка». Они заставляют девушку раздеваться полностью и рассыпают по полу вишни. И бедняжка должна собрать их все, ползая на четвереньках! А они улюлюкают и подсказывают, как нужно собирать…

Мне показалось, что волосы на голове зашевелились.

– Не может быть! – выдохнула я.

– Поэтому я решила, что сброшусь с обрыва, – глаза Агнес, всегда кроткие и грустные, вдруг сверкнули мрачным огнем решимости.

– Э нет. Так не пойдет. Можно же сбежать? Выроем в лесу землянку. Питаться будем ягодами и грибами…, – начала я бодро, но дальше моя фантазия выдохлась.  Вернее, нарисовала реальную картину. Руками много не нароешь. Без спичек огонь не разожжешь. А в ручейке, если таковой найдется, много не намоешься. И будем ходить грязные, лохматые и от ветра шататься на ягодной диете. А потом нас обессиленных съедят дикие звери. Получается так себе альтернатива.

– И когда надо будет ехать к этому монстру? – я все еще надеялась найти какой-нибудь приемлемый вариант.

– Через три дня.

Агнес снова кинула на меня обреченный взгляд, от которого захотелось взять в руки автомат Калашникова и пойти войной на цитадель зла и порока. Бедняжку было жалко до ужаса. Она спасла меня, а я должна спасти ее.

ГЛАВА 3

– Я пойду на ужин, а ты не скучай. Прости, много тебе не смогу принести, но нас здесь изысками не балуют.

– А как ты сможешь что-то прихватить? Тебя ж заругают! – поосторожничала я. Хотя, если честно, кишочки уже начали бунтовать, требуя еды. Утренняя лепешка провалилась, не оставив воспоминаний. Но и не хотелось, чтоб неприятности были у Агнес.

– Не волнуйся. Ко мне добра наша повариха, сестра Килия. Она называет меня Нежным цветочком, – Агнес тепло улыбнулась. И я поняла, что это единственный человек, которому есть до нее дело.

Нежный цветочек… Это прозвище так подходило к ней, несмотря на суровые условия жизни. Снова вопросы захлестнули мое сознание. Как она сюда попала? Кто ее родители?

 Хотя, по-хорошему, мне надо с собой разобраться. Но голова была пустая, как мой желудок. И они вдвоем объявили мне забастовку. Правда, когда пришла Агнес с гостинцами от Килии и начала рассказывать о себе, есть мне перехотелось.

– Я дочь нашего короля, проклятая и изгнанная. Вернее, сбежавшая. И я даже не Агнес. На самом деле мое имя Лилиан. Но я так давно живу здесь, что уже совершенно не вспоминаю о нем. Первое время мне даже пришлось изображать, что я потеряла память.

У меня есть тетушка Зельда. Мамина сводная сестра. Я хоть и была маленькой, но умела отличать хороших людей от плохих. И она мне никогда не нравилась. Особенно тем, что изо всех сил старалась стать моей подружкой. Вернее, не то, что не нравилась. Она очаровывала многих, но я ее боялась. Статная, высокая, с черными, как вороново крыло, волосами, она была очень привлекательной, притягивающей взгляд, хотя черты лица не соответствовали канонам живописи. Но об этом никто не задумывался, смело занося ее в число первых красавиц королевства. Большой рот придавал ей непередаваемый шарм, потому что она все время или улыбалась, или смеялась. И это было невероятно заразительно. Невольно хотелось улыбнуться ей в ответ. А еще и улыбка, и смех – это прекрасный повод показать великолепные зубы. Ее черные глаза были опущены такими густыми ресницами, что казались бархатными. Ее не портил даже слегка крупноватый нос. Но никто, наверно, кроме меня, не замечал, что в ее глазах таилась бездна.

Ведь она со всеми была мила и обходительна. Даже со служанками. Всегда в хорошем расположении духа – чем не предмет для обожания? Но я никогда не оставалась с ней наедине. Что-то внутри не позволяло проникнуть ее обаянию в мое сердце и, как мифический пожиратель душ, запустить в нее свои нежные и смертельные щупальца.

Я была с ней вежлива, даже улыбалась, но общения избегала. И, как оказалось, не зря.

Когда случилась беда, мне было одиннадцать лет. Мы занимались с профессором Остинсом изучением языка эринейцев – народа, живущего за морем. И хотя, кроме вялой торговли, нас с ними ничего не связывало – слишком большое расстояние разделяло наши государства, отец считал, что его дочь должна знать больше, чем весь профессорский состав королевской академии.

– Лилиан, бросай свои книжки и бегом в кабинет к отцу, – без стука войдя в мою классную комнату, приказала Зельда. Это был единственный раз, когда я увидела неприкрытый коварный блеск в ее глазах. Всего лишь какой-то миг, но я его поймала и запомнила. Наверно, потому, что дальше моя жизнь разрушилась, как хрустальная пирамида из тонких бокалов с игристым вином на празднике от одного грубого движения. Со звоном и хрустом жалких осколков под ногами придворных.

Отец меня любил, я в этом была уверена, но всегда обходился со мною строго. Он меня не баловал – для этого была мама. Сам же в конце дня требовал строгий отчет о том, чем я занималась сегодня. Потом выслушивал учителей, и, если оставался доволен, разрешал поиграть в королевской оранжерее – в одном из моих любимых мест во дворце, посидеть в библиотеке среди драгоценных книг или побыть в зале оружия.

И то, что он вызвал меня в середине дня, откровенно настораживало. Я извинилась перед Остинсом и засеменила за Зельдой, лихорадочно соображая, в чем провинилась. Может, из-за того, что сбежала от общества сына короля Содейна, прибывшего к нам для заключения каких-то договоренностей.

А принцесса крови должна быть вежливой, уметь улыбаться, даже когда хочется плакать, знать языки, историю, разбираться в хозяйстве – чтоб никто не мог обмануть, уметь вести светскую беседу и красиво ходить. А главное – не перечить мужчинам. Как воспитанная ливретка, которая машет хвостиком, всегда рада хозяину, но знает свое место.

Ну еще сорвала в оранжерее полураскрывшийся цветок практически черной лилии. Знаю точно, что его здесь не было. Мне он почему-то внушил страх. С корнем не стала выдирать, потому что останутся следы «преступления», а от цветка я решила избавиться. Сунула его под накидку, утром сбегала к речке и выкинула туда. Тщательно вымыла руки, но осадок неприятный все равно остался.

Больше за мной никаких грехов не водилось, поэтому, пока я плелась за шуршащими юбками Зельды, недоумение переросло в тревогу.

Войдя в знакомый кабинет, я просто оторопела. Отец был не один, как обычно. Здесь собралось  целое заседание. Вернее, не совсем заседание. На диванах, приютившихся вдоль двух стен сидели члены Королевского совета. Причем, не все, насколько я знаю. Только те, с которыми он ездит на охоту. Ближний круг.

А мой папа не сидел за своим столом, а лишь опирался на него, словно кресло жгло его. Таким мрачным я не видела его никогда. А рядом стояла мама, бледная, как тень самой себя. Впервые в жизни я поняла, что значит страх. Я почувствовала, как холодеют кончики пальцев, а еще через несколько мгновений они стали совсем ледяными, несмотря на широко распахнутые окна, сквозь которые солнце вливало потоки тепла.

– Дорин, прости, но я не смогла бы утаить твою тайну, – Зельда с виноватым видом обратилась к маме.

– Уважаемые лорды…, – глухо произнес отец. Казалось, что каждое слово в его горле превратилось в ежа, и поэтому ему невыносимо больно говорить. – Я собрал вас здесь, чтоб засвидетельствовать факт измены моей жены, королевы Дорин.

– Я клянусь, Эльрик, у меня даже в помыслах не было изменять тебе! Ты мой единственный мужчина и любимый супруг! – вскрикнула мама и опустилась на колени перед отцом.

Забыв о правилах, обязательных для принцессы, я кинулась к ней.

– Мама, что ты делаешь! Это же унизительно! Ты же ни в чем не виновата! – принялась я ее тормошить и пытаться поднять.

– Лилиан, – отец рыкнул так грозно, что я моментально заткнулась. – Подойди к тете.

На негнущихся ногах я подошла к Зельде, пытаясь найти на лицах собравшихся ответ – что здесь происходит. Однако все сидели с одинаковыми каменными выражениями, отчего мне хотелось завизжать и убежать отсюда. Но властный голос отца тревожным колоколом отдавался в ушах и не давал шанса не подчиниться.

И тут произошло самое ужасное. Тетка развернула меня спиной к себе, как куклу и ловко распустила шнуровку. Не успела я опомниться, как она стянула лиф платья вниз, и я чудом успела ухватить ускользающую ткань, чтоб прикрыть грудь. Меня снова развернули, теперь спиной к лордам.

– Вот, смотрите. Метка дракона. Я не знаю, когда она проявилась, и как долго сестра собиралась скрывать это… Служанка Лилиан заболела, и в купальне ее мыла другая. Вот она –то и увидела метку.

– Это неправда! Я не знаю, как это могло случиться, но Лилиан не может быть не твоей дочерью! – отчаянно выкрикнула мама.

– Дорин, смирись. Это же было шило в мешке.

– В нашем роду были маги, ты же знаешь! Возможно, и драконы где-то по древней линии. Именно поэтому Эльрик женился на мне! – не имея сил сопротивляться, мама ответила еле слышно.

– Это поправимо, – буркнула себе под нос Зельда. Но я расслышала.

– Зельда, запри Лилиан в комнате, пока мы будем решать вопрос, – приказал отец.

Я не могла поверить в происходящее. Казалось, это дурной сон. В этом меня убеждало непривычно озабоченное выражение лица тетки. Она хоть и хитрая бестия, повадками напоминающая лисицу, но сладкая улыбка всегда была при ней. И сейчас она обвинила маму в измене отцу. При дворе взрослеют рано, и многие вещи уже были доступны моему уму. Ты же знаешь, с драконами у нас вечная вражда…

Ага-ага, знаю, как же. Агнес не заметила моей неоднозначной реакции и продолжила.

– Я знаю, что мама не могла плохо поступить, и я была в такой панике, что удивляюсь, как не грохнулась в обморок. Все происходящее казалось кошмаром, который устроил Властелин снов.

Агнес схватилась за виски и прикрыла глаза. Очевидно, годы не сгладили причиненную близкими боль. Она замолкла, а я получила еще одну загадку этого мира. Теперь к Хрустальной Кассии добавился таинственный и, похоже, весьма опасный Властитель снов. Но надо сначала дать выговориться бедняжке. Думаю, что я первая, с кем она решила поделиться, судя по отношению к ней «коллег».

– Ты в порядке? Может, воды?

Агнес покачала головой.

– И что дальше? – я боялась услышать что-то страшное, но жгучий интерес, который вызывала новая подруга, был выше меня.

– А дальше маму тоже заперли в ее покоях, как почетную пленницу. А коварная Зельда сделала вид, что беспокоится о нас Она лицемерно попросила у мамы прощения и заверила, что по-другому поступить не могла. Ведь Эльрик был так добр к ней, и, если бы он узнал, что та, которую он пригрел, отплатила неблагодарностью, судил бы так же, как свою жену. Или еще строже. Она даже всплакнула. Это мне Ласса, моя служанка рассказала. Так вот. Зельда предложила маме забрать меня и бежать. Потому что якобы услышала, что разгневанный муж решил казнить и неверную жену, и чужую дочь. Смыть кровью позор. Мама испугалась, запаниковала и согласилась. Переодевшись служанкой, выскользнула за ворота. Там ждала карета. И Зельда сказала, что приведет и меня туда же. Но она обманула. В карете сидели преданные ей люди, которые увезли маму неизвестно куда.

Хотя я сейчас понимаю, мама могла настоять на своей невиновности. Потребовать, чтобы нашли сильного мага- артефактора, который подтвердил бы ее правоту.

Но Зельда воспользовалась ситуацией. Она бы и от меня избавилась, но мой наставник ее опередил. Ласса рассказала ему, что происходит, и он поспешил защитить любимую ученицу, рискуя свободой, а то и жизнью. Насколько хватило его возможностей.  Его сестра в то время была настоятельницей этого монастыря и без лишних вопросов укрыла меня. Никто не знал, кто я и откуда. Все думали, что я внебрачная дочь какого-нибудь знатного господина. Потом добрая настоятельница неожиданно умерла, и на меня свалили все, на что требовался ум и образованность. Подсчитывать все расходы, составлять сметы, писать письма высокопоставленным чиновникам с просьбами выделить денег, проводить занятия с младшими воспитанницами. Но я не жалуюсь. Самое плохое – я не знаю, что случилось с мамой… Надеюсь, что хитрая лисица Зельда не распорядилась убить ту, кому за доброту и заботу, отплатила вероломством. Если б не мама, тетушка разводила б гусей и сама их бы ощипывала где-то в глухой провинции.

Но она захотела стать королевой и стала! Устранив законную жену, она утешила отца, и я уверена, не без помощи приворотных зелий. А отец будто свихнулся. Ему везде стали видеться заговорщики. Преданные и честные приближенные отвернулись от него, не смирившись с самозванкой на троне. Зато всякие проходимцы и доносчики получили шанс возвыситься. И этого мало. Отец рассорился не только с союзниками, но и с теми, с кем нельзя было ссориться – с драконами. А те только и ждали! Подмяли под себя все, обложили данью и прислали наместника, наделив его безграничной властью.  И теперь он держит в страхе всю страну.

Мне хотелось плакать от жалости к этой хрупкой, будто хрустальной девушке. Сравнение «хрустальная» сразу пришло в голову. Ведь хрусталь – это кристальная чистота, прозрачность и уязвимость. Даже беззащитность. Из королевского дворца – в монастырскую келью. От жизни в комфорте и обеспеченности – в аскетичность и необходимость подчиняться, не иметь свободного времени, своего мнения и вообще каких-либо мирских радостей.  Но самое страшное – потерять любящих родителей. Маму, при мысли о которой начинает кровоточить сердце, и отца, который отказался и готов был казнить ни в чем не повинное дитя.

А теперь еще эту трепетную лань бросают на растерзание кровожадному монстру…

ГЛАВА 4

Но мы должны найти какой-то выход.... Что-то мысли опять побежали по кругу, несмотря на то, что я получила новые вводные об этом мире …

– Агнес, а почему Темный еще и Властелин снов? – не удержалась я, хотя и понимала, что упоминание о нем вызовет у подруги панику. Но я чувствовала, что должна узнать как можно больше обо всем, ведь сидеть сложа руки нельзя.

– Потому что он может завладеть снами любого человека. Вытащить из него самые дурные поступки и навязать сон, в котором он бесконечно подвергается тому, что сам совершил в отношении другого. И этот грех во сне стократно усиливается, превращаясь в чудовище. В итоге человек боится засыпать. От бессонницы сходит с ума или умирает, не силах справиться с ночным кошмаром.

Ничего себе! Прямо супер-опция у этого наместника! А кто без греха?! Я представила, как маленькая невинная ложь или ложь во спасение во сне принимает облик огнедышащей химеры или ядовитого василиска, и дрожь пробежала по позвоночнику мелкими колючими иголками ужаса.

– И как он выбирает жертв? – испуганным шепотом спросила я.

– Никто не знает.

Да уж. Извращенно издевается и еще неизвестно что делает с девицами, наводит страх и ужас на всех, да к тому же уродлив до омерзения…

В голову неожиданно пришла очень логичная мысль, и я тут же озвучила ее.

– А почему тогда твой отец и тетушка до сих пор живы? Ведь за тот грех, который они совершили, он уже должен был давно их распылить на атомы!

– Куда распылить? – настал черед Агнес удивляться.

– Это у нас так говорят. Короче, уничтожить.

«У нас так говорят…» Хорошо бы вспомнить, где это у нас… Ну да ладно.

– Я не знаю. Может, этот монстр и не считает грехом то, что они совершили…Сам, наверно, такой же.

Странненько, конечно. Я, как губка, впитывала информацию об окружающей действительности, а вопросы только множились. Прямо как в той загадке про яму – «Чем больше из нее берут, тем больше она становится». Но не останавливаться же? Без представления о том, что здесь происходит, мне не выжить. А я еще убеждена, что должна спасти Агнес. Или Лилиану? Но пока в голове мысли только громоздятся одна на другую, как расколотые льдины на реке.

– А почему монастырь назван именем Хрустальной Кассии? Кто она? – озвучила я еще один вопрос, который с самого начала вился зудящей мухой.

– Кассия была племянницей Верховного жреца и тоже обладала даром предвидения. Она была красива, и многие сильные мира сего хотели бы заполучить ее в жены. Но Кассия была неприступна и одинока. Даже воздыхателей не подпускала близко. Наверно, она предвидела, какая судьба ее ждет и не хотела, чтобы кто-то пострадал, защищая ее.

Однажды сын правителя, который давно сходил с ума от ее красоты и недоступности, ворвался к ней в дом, перебив стражу, и насильно увез к себе во дворец. Она вырывалась, кричала, но молодой человек словно обезумел.

И тогда Кассия взмолилась Великому Ара-мо и попросила защитить ее честь. И Ара-мо не нашел ничего лучше, как превратить ее в хрустальную статую, к которой нельзя даже прикасаться.

Ее похититель ужаснулся содеянному и глубоко раскаялся. Он отказался от права на престол, передав его младшему брату, а сам пожертвовал все свои средства на строительство и поддержание монастырей. Эти монастыри стали носить имя Хрустальной Кассии и давали приют девочкам и девушкам, оставшихся без попечения и защиты. Им давали еду, обучали грамоте, шитью, вязанию и прочим полезным навыкам. Так же при монастырях были открыты школы для девочек из богатых семей – им преподавали арифметику, историю, литературу, основы искусств, учили хорошим манерам. Ну дальше ты знаешь.

Красивая легенда. Хотя после того, что может сотворить Властитель снов, я уже ничему не должна удивляться. Так что, возможно, это и не легенда вовсе.

– А где теперь Хрустальная Кассия? – я снова превратилась в почемучку.

– В главном храме столицы в специальной комнате, защищенная сильнейшими магическими заклинаниями. Чтобы никто не смог больше навредить ей. Ведь и сейчас находятся безумцы, которые влюбляются в статую, потому что не находят в реальной жизни таких же чистых и решительных дев. Они просиживают сутками на пороге храма, чтоб только взглянуть на нее и снова занимают очередь.

– Ёжиков хвост! Да их же лечить надо! – выдохнула я, чувствуя, что надо делать ноги отсюда. Кажется, чудесатости, с которыми столкнулась Алиса, сунувшись в кроличью нору, это страшилки для дошкольников. А где та, кроличья нора, в которую провалилась я? Выпустите меня обратно! Пожалуйста! Или разбудите!

Я не смогу жить в заточении! Я хочу как-то влиять на свою жизнь! Помогать кому-то! Быть полезной! Агнес тут хоть малышей обучала. А я понятия не имею, что в моей голове есть.

Мы проговорили до глубокой ночи, пока Агнес не провалилась в сон. А я нет. Очевидно, мы не только разделили кровать. Но и сон оказался один на двоих. И достался он не мне.

Я пересчитала баранов, затем в обратной последовательности числа от тысячи к единице. Но все без толку. От нечего делать я начала крутить свое колечко, поглаживать его, раз уж другого собеседника не было.

И вдруг яркой вспышкой ворвался в мой мозг кусок прошлого….

Первое слово, бегущей огненной строкой пронесшееся в голове – «Невезучая». Так я себя хотела назвать каждый раз, когда кто-нибудь спрашивал, как меня зовут. Мое имя – плод фанатичной маминой любви… к Владимиру Кузьмину. Кто б мог подумать, чтоб строгая, буквально застегнутая на все пуговицы дама, в очках и с гулькой на голове, делопроизводитель в городской больнице, может, как девчонка, быть влюблена в певца и музыканта. Ее мама и, соответственно, моя бабушка ей внушила, что замуж с ее замкнутостью и откровенно не выдающейся внешностью никто не возьмет. Вот она и перенесла желание любить на харизматичного и недоступного мужчину, олицетворявшем для нее образ романтического героя. Это там, где есть любовь, но они не могут быть вместе.

Она бы так и состарилась с клеймом старой девы, если бы случайно не оказалась в Москве на курсах повышения. Вторая случайность – она встретила моего папеньку. Чистокровного англичанина, приехавшего по коммерческим делам.

Он бы на маму и не обратил внимания, но она так пялилась на него, что у иностранного гостя столицы не было шансов избежать знакомства. Бедный Патрик решил, что дело в его неотразимом обаянии и шикарной улыбке, но нет. Он просто был похож на Кузьмина. Отдаленно. Главное – у него были почти такие же, как у кумира, пепельные кудри.

Мама знала английский на уровне пятерки по английскому в школе, а Патрику нравилось все в России. И отсутствие медведей с балалайками на улицах, и женщин в ушанках и телогрейках, и наличие нежных и скромных дев, способных смотреть восхищенными глазами.

Курсы закончились. И на память о них осталась я. Нежеланное последствие, за которое бабушка очень сильно гневалась, грозя выгнать маму из дому с приплодом.

И чтобы как-то примириться с моим существованием, мама назвала меня Симоной, как лирическую героиню любимой песни. Занавес.

Хотя нет. В спектакле абсурда моей жизни это только антракт. Основное действие еще впереди.

Папа еще в процессе маминой беременности получил известие обо мне. Как истинный джентльмен, обитавший на Туманном Альбионе, он признал меня и дал свою звучную фамилию. Очевидно, взлетая до потолка от гордости за свое благородство. Еще бы! Его предки получили дворянский титул за то, что отлавливали зябликов для какого-то там их короля. А Финч и переводится как зяблик.

Можно представить, как пришлось несладко в школе заморышу из неполной, с очень ограниченным достатком семьи с фамилией Финчер и именем Симона. Благо, никто не знал моего отчества – Патриковна. Однозначно, меня называли б не иначе как Патрикеевна. Да и травля, не представляю насколько, усилилась бы. А я и так была изгоем. Мне не давали денег на кино, на карманные расходы, на подарки учителям. Никто не хотел дружить с парией.

И когда я говорила, что мой папа живет в Англии, надо мной только смеялись. Даже не так. Откровенно ржали…Но я фанатично учила английский язык, в надежде, что когда-нибудь он, этот мифический Патрик, приедет и заберет меня к себе.

Я не думала, что нужна ему еще меньше, чем маме. Детям свойственно надеяться на лучшее, мечтать о нем. И я мечтала.

ГЛАВА 5

 И однажды моя мечта сбылась. Отец приехал за мной, чтоб показать своим родственникам почти взрослую дочь. (Я тогда училась в восьмом классе).

Для меня, не покидавшей пределов нашего городка, эта поездка была путешествием в волшебную Нарнию. Только дверь находилась не в шкафу, за шубами, а в аэропорту.

Я из всех сил старалась не вести себя, как дикарка. Рассматривать огромные залы старалась незаметно, чинно следовала за высоким светловолосым мужчиной, которого не решалась назвать папой.

Тряслась от страха, представляя, каким скептичным взглядом меня встретит дворецкий у ворот замка. Как придирчиво будет рассматривать бабушка. И вдруг у папы уже есть другие дети, которые будут открыто насмехаться над моим несовершенным английским с ужасным акцентом.

Но страхи мои оказались напрасны. Величественный замок, поражающий своей строгой красотой, принадлежал не Патрику Финчеру. Он находился, как принято говорить, в шаговой доступности от его небольшого дома в городке Арундел. Так же назывался и сам замок.

Так что ни дворецких, ни других признаков аристократизма я не увидела. Классическая овсянка по утрам не сопровождалась знаменитым «Овсянка, сэр!» Потому что приносил ее не дворецкий, а бабушка Беатрис, чередуя с не менее знаменитыми тостами с джемом и пудингом. Ну и яичница с беконом, белой фасолью или помидорами.

В меня все влезало с трудом, но отказаться я не могла, чтоб никого не обидеть. Да и живности, которой можно было бы скормить несъеденное, не наблюдалось.

И сама бабушка была той самой классической английской дамой, со строгими буклями и в приличном платье, а не простой одежке, как у нас принято ходить дома.

Она не закатывала картинно глаза, слыша, как я коверкаю язык Байрона и Шекспира, а лишь слегка поджимала губы. Но поправлять не собиралась.

Как и показывать мне Англию. После завтрака и до обеда я была предоставлена сама себе, потому что госпожа Беатрис уходила по общественным делам. Отцу тем более некогда было со мной возиться – он работал в логистической компании и постоянно был в разъездах. И я так бы и уехала, ничего не узнав об Англии, если бы не восхитилась замком за семейным ужином. Даже без всякой задней мысли. Просить денег вообще мне претило. Да я и понимала, во сколько обошлось отцу привезти меня сюда.

Но в этот вечер у нас была в гостях моя двоюродная бабушка, сестра Беатрис, Эмилия. Она удивилась тому, что я еще не побывала внутри. И отец выдал мне немного денег на карманные расходы.

И в этот же день, совершенно случайно узнала, зачем на самом деле меня пригласили в гости. Да-да. Подслушивать нехорошо. Очень нехорошо, зато полезно для общего развития и для полной ампутации ненужных фантазий насчет того, что я кому-то нужна.

Беатрис поделись с сестрой, что хочет познакомить меня с папиной невестой и проверить ее на меркантильность, дав понять, что дочь Патрика будет единственной наследницей всего его имущества. И на минуточку, это совсем не тот дом, в котором мы живем. Оказалось, что папа довольно богатый Буратино. Логистическая компания его собственная, плюс несколько гостиниц.

Нет, я не претендовала не то что на наследство, но и на материальную помощь. Просто надеялась, что в этом мире кому-то нужна. Оказалось, нет.

Мама в свое время не сделала аборт, рассчитывая, что благородный англичанин заберет ее с собой. И потом начала винить меня в своей поломанной жизни. Можно подумать, что до меня она жила, как принцесса. Бабушке вообще я была сплошной досадой, пока не стала помогать по хозяйству.

И теперь, поняв, что и здесь меня используют, как подсадную утку, окончательно разуверилась в том, что могу представлять интерес сама по себе.

Я уже разучилась плакать, потому что поняла – мои слезы – это чуть ли не эликсир жизни для моих неприятелей. Маму они тоже раздражают. Поэтому пришлось расти стойким оловянным солдатиком. Принимать жизнь такой, какая она есть и не ждать чудес.

Но они, как известно, появляются тогда, когда их не ждешь. Пусть даже маленькое чудо, но радость от этого меньше не становится.

Получив деньги, на следующее утро я гордо зашагала к замку, чтоб как все туристы посмотреть замок изнутри. До того я лишь бродила вокруг, с восторгом разглядывая мощные зубчатые стены, башенки, огромные ворота.

Я даже прихватила с собой бутерброд, потому как рассчитывала по полной использовать полученную возможность.

 Пристроившись к группе, я с открытым ртом слушала рассказ экскурсовода, впитывала, как губка, интересные факты, имена, истории. То, что я видела в интернете и в подметки не годилось живым эмоциям, которые я испытывала.

Щекочущее нервы благоговение перед могущественными владельцами замка, восторженный трепет от соприкосновения с историей, полной интриг, тайн и опасностей.

Нет, не то что меня тянуло бы окунуться в эти опасности. Я трусиха. Просто посмотреть, как кино, в случае чего нырнув под одеяло.

После того, как экскурсия закончилась, я решила самостоятельно пройтись по замку, там, где мы лишь пробежались. Начала с библиотеки.

Естественно, там отсутствовали всякие формуляры и книги никому не выдавались – они были, как и весь замок, частной собственностью нынешних владельцев. А сухонькая благообразная старушка с удивительно молодыми глазами скорей работала смотрительницей, а не библиотекарем.

Надо сказать, нужная должность. Если туристы из Колизея камни утаскивают, то что говорить о книжных раритетах?! Засунул за пазуху и был таков.

– Здравствуйте, – я осторожно улыбнулась старушке, опасаясь, что она меня выставит.  – Можно я книги посмотрю?

– Смотри, пожалуйста. Ты читать любишь? – в голосе хранительницы послышалась смесь уважения с доброжелательностью.

Я восхищенно кивнула, одарив старушку благодарным взглядом. В моей семье чтение считалось неразумным времяпровождением, отлыниванием от учебы и домашних обязанностей. Особенно исторических романов. Среди одноклассников это занятие тоже не пользовалось уважением. Лидером девчачьей группировки и законодательницей стиля поведения была Лариса, предпочитающая, чтоб ее называли Лора. Махровая троечница, дочка состоятельных родителей. И сфера ее интересов находилась в диаметрально противоположном углу от книг. Мода. Тряпки. Вечеринки. Мальчики. И собственно еще и поэтому я носила «почетное» звание – заучка и получала соответствующие бонусы. Насмешки, унижения и обязанность делать контрольные для «королевы».

Так что мне приходилось зависать с книгами в читальном зале библиотеки, при хорошей погоде на заднем дворе школы, а дома только поздно вечером, когда мама и бабушка засыпали. Из-за этого я часто не высыпалась и походила на сонную муху.

Поэтому библиотека мне была родней родного дома. Сейчас же, окунувшись в атмосферу настоящих раритетов, я чуть не впала в фанатичный экстаз. Хотелось поздороваться с каждой книгой персонально, погладить твердый кожаный переплет, прикоснуться к страницам, хранящим историю. Глаза буквально разбегались от вида корешков с различным тиснением. А от одного названия я едва успела удержать свою поехавшую от изумления крышу. «Заклинания и амулеты».

Я нерешительно посмотрела на хранительницу и, получив одобрительный кивок, потянулась за сокровищем к верхней полке.

Конечно, это всего лишь книга, и никакой магией она не обладает. Но я всю свою сознательную жизнь мечтала заполучить амулет, способный защитить меня от нападок.

Моя трикотажная майка задралась, и я стыдливо ее одернула. Но старушка успела разглядеть мою некрасивую родинку, уродливым бугорком примостившуюся справа под ребрами.

– Достань-ка мне еще соседнюю книгу, – попросила хранительница. – Проверю, не пора ли починить.

Я выполнила просьбу и, передавая «Историю великих целителей» невольно коснулась ее руки.

– Ты замерзла? – удивленно спросила она. – Руки такие холодные…

– Да они у меня почти всегда такие.  Температура тела пониженная. Но я себя хорошо чувствую, – поспешила я пояснить свою особенность.

Старушка смотрела на меня во все глаза.

– А ты случайно не родственница Финчеров?

Настала моя очередь удивляться.

– Да. А как вы догадались? – в моей голове понеслись галопом всякие мысли, но ни одна из них и близко не походила на правду.

– Хочешь, побеседуем? Я чай вкусный заварю, на травах?

Оттого, что мне уделяют внимание, я готова была растаять и тут же согласно закивала. Вопрос насчет родства с Финчерами меня зацепил буквально под ребра.

– Пойдем в мою каморку.

Оказалось, старушка здесь и жила, при библиотеке. Впрочем, почти все сотрудники тоже никуда не уезжали после работы. Садовники и уборщики оставались в своем флигеле. Охранники, понятное дело, тоже имели свой угол. Приезжали только экскурсоводы, которым после закрытия, делать в замке было нечего.

– Ты не думай ничего плохого, – усаживая меня за небольшой стол, покрытый зеленой, вязанной из простых ниток, скатертью, сказала хозяйка книжного рая.

– Патрик – мой внук. Но невестка распорядилась так, чтоб он забыл о моем существовании. Мой сын, его отец, женился по расчету на богатой бездетной вдовушке. Родился Патрик. Но мне места в их семье не нашлось. Беатрис заявила, что с ведьмой знаться не желает.

Видя мои округлившиеся от испуга глаза, она поспешила успокоить.

– Детка, ведьмы – это не те, кем пугают и малышей, и взрослых. Это женщины с особенностями. Не такие как все. Есть темные, колдуньи. Их, действительно, стоит опасаться. Они и порчу наведут, и со света сживут. А ведьмы – это ведуньи. Им многое дано, главное –  найти свой путь и поверить в себя. Иначе их заклюют, как гадкого утенка.

Она пристально посмотрела мне в глаза и, найдя в них отклик на свои слова, понимающе покачала головой.

– Тебе это знакомо…, – произнесла она скорей утвердительно, нежели вопросительно. – Таким, как ты, туго приходится, пока они не окрепнут и не начнут ценить себя. И тогда им многое открывается. В свое время я испугалась дара и не стала его развивать, не стала искать нужные книги. Боялась, что от меня откажутся и я останусь в одиночестве. Но время от времени я пугала своих родных неожиданными предсказаниями, которые вырывались у меня. Предсказания сбывались, а они говорили, что я накликала. Вот и получилось, что в одиночестве я все равно осталась. И ты для меня как чудо, на которое уже и не надеялась.

– А почему вы думаете, что я …, – я замялась. В моем неокрепшем уме слово «ведьма» взорвалось, как бомба. – Особенная?

Я еле выдавила это слово и почувствовала, как холодок пробежал по спине. Я даже боялась дышать, чувствуя себя на пороге новой жизни.

– Особенную, или ведьму, можно узнать по ряду признаков. Во-первых, наследственность. Во-вторых, признаки на теле – необычные родинки, родимые пятна. В –третьих, пониженная температура тела.

Потрясенная, оглушенная этим открытием, я смотрела на свою прабабушку и не могла вымолвить ни слова. Мне казалось, что огромный камень, который придавливал мою душу, раскололся на мелкие куски, потом на песок и сейчас просто осыпается, даря мне легкость и понимание.

Теперь все становилось на свои места, и я могла объяснить, почему никому до меня не было дела, почему меня преследовали и унижали, хотя я никого и никогда не обижала. В итоге я замыкалась и вызывала еще большее неприятие. То, чего не понимаешь, угнетает, лишает сил и энергии.

Наконец я опомнилась.

– А как вас зовут?

– Маргарет. А ты Симона? Мне приснилось это имя, и я не знала, к чему. А оказалось, к моему чуду.

 ГЛАВА 6

На глазах старушки выступили слезы, она враз сделалась какой-то трогательно – беззащитной, и острая жалость стилетом кольнула мое сердце.  Почему мои английские родственники так жестоки?! Хотя ответ напрашивался сам собой. Жестоки не только они. Мои мама и бабушка тоже не очень-то добры ко мне. Спасибо, из дома не выгоняют. А бедная Маргарет совсем одна –одинешенька. Ее друзья – это книги и редкие любопытные туристы, отбившиеся от группы.

Я почувствовала горячий горький комок в горле и шмыгнула носом, чтоб не расплакаться. Не спрашивая разрешения и повинуясь душевному порыву, я осторожно обняла ее.

Проплакавшись, мы-таки попили чай, наговорились всласть и расстались с таким теплом в душе, что, казалось, зимнюю улицу обогреть можно.

Провожая меня, Маргарет предупредила охранников, чтоб пропускали меня в любое время.

Оставшееся до возвращения домой время я проводила в замке.  Проверяла вместе с Маргарет книги, определяя, какая нуждается в реставрации. Даже перенесла каталог в компьютер, который выделил владелец, узнав, что у хранительницы объявилась помощница.

На прощание Маргарет подарила мне кольцо.

– Вот детка. Храни его. Когда твой дар будет готов раскрыться, оно поможет тебе.

Возвращалась я с тяжелым сердцем, будто оторвала от души целый кусок. Я понимала, что больше никогда ее не увижу. Немного утешало то, что я научила Маргарет пользоваться интернетом, и мы какое-то время переписывались, даря друг другу радость. Потом она перестала отвечать.

И единственный светлый лучик погас. Кольцо я припрятала на всякий случай. Хоть оно и не золотое, но очень интересное. С витиеватым узором из крохотных птичек по кругу и блестящим, отполированным до зеркального блеска, кругляшком в центре. И его ради забавы мои добрые одноклассники могли отобрать. Не помню, когда я его надела, но теперь оно точно на мне!

Если верить Маргарет, я ведьма?! Тогда мне прямая дорога в лес, и одиночество – мой удел. Трусливо подумала я и вспомнила Агнес. Она, как Хрустальная Кассия, не выдержит издевательств.

А что я как ведьма могу? Эх, бабушка- бабушка! Хоть бы намекнула, на что я теоретически способна! Понятно, что наводить порчу и превращаться в черную кошку может темная ведьма. А светлая? С лесными зверями разговаривать да травки собирать? Стоп! Маргарет упоминала, как ее в детстве ругали за то, что она предвидела будущее.

От волнения я подскочила и села на кровати, чуть не разбудив Агнес. Уставившись в одну точку, я пыталась представить свое будущее, но картинка не складывалась. Я даже не могла себе представить свою жизнь в монастыре. Воображение отказывалось помогать.

Вспомнила, что гадалки используют амулеты и всякие мистические штуки, типа шаров, черепов и сушеных лягушек. За неимением этого, я принялась крутить свое колечко, гладить, даже дышать на него.

Не сработало. Попыталась примерить на себя различные виды магии, о которых приходилось читать в романах- фентези и сказках. Ничего не отозвалось. Я не могу, как Эльза из «Холодного сердца» создавать ледяные потоки.

Кольцо поможет, когда дар будет готов раскрыться… А мне нужно вотпрямщас, чтоб спасти невинную овечку.

Я встала и, подойдя к окну, уставилась на пустой, без всякого намека на желание обитателей как-то его украсить, двор. Яркая луна еще больше подсвечивала непривлекательную аскетичную пустоту. Угораздило ж меня вляпаться в такую тоскливую реальность!

Я смотрела и смотрела, будто надеясь, что ночное светило, во всех мирах наделенное мистическими свойствами, возьмет и подскажет, как быть.

Бывают же знаки всякие?! Не знаю, сколько я так простояла, но, очевидно, усталость, стресс сегодняшнего дня и бессонница сделали свое дело. У меня помутнело в голове, и перед моим расплывающимся взглядом возникла темная фигура. И хотя она была в глубине двора, я поняла, что это не кто иной, как Темный наместник или Властитель снов. Мне показалось, что я превращаюсь от ужаса если не в Хрустальную Кассию, то снежную бабу точно. Руки и ноги заледенели, а горло перехватил спазм, так что я ни крикнуть, ни вдохнуть поглубже не могла.

Сознание уже покидало меня, но глаза все еще прикованы были к мрачной тени. И вдруг она шевельнулась и поманила меня пальцем.

Я не трус, если нужно прибить таракана или комара, но сейчас моя психика не выдержала. Тело, лишенное контроля мозга, безвольно сползло вниз. При этом больно стукнулось головой.

Очнувшись, я тут же потянулась к окну. Никого! Я схожу с ума? Так рано еще. Не особо я тут напереживалась. Если только не этот загадочный силуэт, манивший меня, то в общем –то, ничто не должно было мою психику сломать.

Сейчас надо выяснить – это мне привиделось или на самом деле Темный приходил по мою душу. Увидел, что я не сплю, огорчился, что не сможет вытащить из меня дурной поступок, и смылся терзать других.

Второе объяснение, конечно, так себе. на троечку. Но о том, чтобы заснуть, теперь и вовсе речь не идет. Я живо представила, как мучаются его жертвы, умоляя истощенный мозг отключиться хоть на какое-то время.

Я непроизвольно вздрогнула. Читала, что пытки лишением сна относятся к самым жестоким и опасным для человека. И практикуются с древнейших времен, потому что так можно сломить волю человека, подавить его морально и физически и заставить его признаться даже в том, чего не совершал. Вот я влипла!

Этот Темный – настоящий изощренный инквизитор.

Снова примостившись под бок Агнес, я попыталась уснуть. Но Властитель снов стоял перед глазами, как живой. Что же я такого натворила, что он бросил всех грешников королевства и взялся за меня, только – только попавшую на подвластную ему территорию? Или я совершила что-то ужасное в прошлом, из которого я помню только небольшой кусок?

Но я не могла!

Когда не спится, человек обычно ворочается. Но у меня такой возможности нет – иначе разбужу Агнес. Я снова встала. Неведомая сила тянула меня к окну. Я даже была уверена, что опять увижу Темного.

На этот раз я не впала в ступор. Он там был и снова поманил пальцем. Так. Говорят, если видишь привидение, нужно спросить: «К худу или к добру?» Правда, не слышала, чтоб кому-нибудь бестелесный дух отвечал. Но я не удержалась.

– Чего ты хочешь? – тихо спросила, полагая, что, если Темный – настоящее привидение, то услышит и через закрытое окно.

Батюшки святы!!! Он сделал жест, имитируя, что крутит кольцо на пальце. Я снова чуть не лишилась чувств. Привидение мне ответило!

Темный манит к себе и показывает, что это связано с моим кольцом, а значит, с раскрытием дара!

Как завороженная, я смотрела в пустой двор. Конец котенку? Или это возможность?

Я прокрутила это слово в голове чуть ли не сотню раз, пытаясь выжать из него пользу. И наверно, все- таки сработало! Не знаю, во что это выльется мне, но я могу спасти Агнес.

Спасибо, в этой реальности еще не придумали биометрические паспорта. А раз так, значит, я могу легко ее заменить. Телосложение у нас обеих не богатырское, волосы светлые. Риск того, что я пропаду, как и предыдущие помощницы, конечно, был велик. Но вряд ли у них была бабка ведьма! Когда-то же должен мой дар раскрыться?! Может, он, как и многие таланты у людей, ждет какой-то экстремальной ситуации?  Так это как раз мой случай.

Попасть в лапы Темному наместнику – это даже не экстрим. Это в клетку с тигром, которого неизвестно, когда кормили!

Но у Агнес вообще никакого шанса не будет. Нежный цветочек, который твердо решил погибнуть, но не позволить никому издеваться над ней.

Как с этим справлюсь я, пока не придумала. Были же в истории примеры? «Красавица и чудовище». Хотя, это не тот случай. Там, кажется, ходили абстрактные слухи об ужасном монстре. А тут конкретно все знают, чем он дышит. Тогда Шахеризада! Да и видение… Если уж оно два раза явилось, значит, точно не отстанет.

Я снова села на край кровати и принялась гипнотизировать спящую Агнес. И надо же! Не прошло и минуты, как она проснулась и ошарашенно уставилась на меня.

– Ты чего?! – испуганно прошептала она.

– Я решила нашу проблему, – так же тихо, будто боясь, что стены донесут куда не надо о моем замысле. – Что бы ты сделала, если бы появилась возможность не идти в замок Темного? Вот просто выходи за ворота и иди, куда хочешь?

– И ради этого ты меня разбудила?

В других условиях этот вопрос прозвучал бы возмущенно. Но по сравнению с тем, что ей предстоит, странное поведение подруги вызвало только усталый вздох.

– Представь, да! Просто сбежать тебе нельзя. Темный, не получив свою жертву, обрушит свой гнев на невинных монахинь. А если вместо тебя кто-то явится, назовется твоим именем и попытается выжить? Тебе есть куда спрятаться? В лес, в землянку, это не вариант. Твой покровитель? Сможет хоть как-то помочь? Дать денег, чтоб ты уехала и устроилась там, где никто тебя не знает?

– Симона, к тебе что, Темный приходил?! – Агнес не на шутку перепугалась, думая, что я сошла с ума – это у них аналог наших фразеологизмов «ты белены объелся» или «крыша поехала». И даже не подозревала, что попала в самую точку.