Непостижимая сила

Глава 1. Кот, которого… не было?

Глаза у кота были разные: один жёлтый, другой – зелёный, а взгляд у кота был по-человечески проницательным и недобрым.

Кузя – мужик вздорный, задиристый. Кошек он не любил, проходя мимо кошки на улице, непременно норовил её пнуть. Заметив разноглазого кота, Кузя удивился:

«Откуда в нашей деревне взялась эта тварь разноглазая?»

Перехватив взгляд этого кота, Кузя зло шикнул на него и вытаращился на него устрашающим взглядом. Кот презрительно фыркнул и, не торопясь, пошёл прочь, как бы не желая связываться с дураком.

Именно так Кузя и понял его реакцию.

«Да эта тварь за дурака меня держит!» – взбесился Кузя, поднял с земли камушек и метнул его вдогонку коту. Камень, не долетев до кота, остановился, повисел в воздухе, будто бы прицеливаясь, и просвистев в обратном направлении, угодил Кузе в лоб. От этого удара Кузя пошатнулся и рухнул навзничь.

Очухался Кузя от того, что Колян тряс его за грудки и кричал, брызгая слюной:

– Что, в одиночку напился? А то, что другу нужна опохмелка, тебе плевать?!

– Уймись, дурак! У меня ни в одном глазу! Я тоже пострадавший.

И Кузя поведал другу о том, как жестоко и подло обидел его разноглазый кот.

– Да, приятель, видно сильно ты башкой ударился, когда упал. Сначала лбом вот к этому камушку припечатался и шишмарь размером со сливу на лоб заработал, – поднял Колян с земли камень, который угодил Кузе в лоб, и отшвырнул его в сторону. – Потом ты на спину перевернулся и начал бредить:

«…кот разноглазый,.. …кот камнями кидается…»

Нет у нас в деревне таких котов!

И слава Богу, что нет!

– А ведь прав Колян. Не было никакого кота.

И слава Богу, что не было! – облегчённо подумал Кузя.

Глава 2. Разноглазый мужик, который… тот самый кот?

В райцентр Кузя приехал за очень нужной покупкой: башмаки его вконец уже износились, а здесь, в военторговском магазине, он в прошлый свой приезд присмотрел добротную обувку, такую, что до конца жизни не сносить. Накопил нужную сумму денег и вот приехал.

С покупкой Кузе не повезло. Магазин оказался закрытым на переучёт.

Ноги сами привели Кузю в гастроном. Оттуда Кузя вышел счастливый, с «чекушкой» в кармане. При мысли о том, как он будет ею «освежаться», Кузя понял, что до дома он с этим делом не дотерпит. На площади автовокзала Кузя зашёл в столовую. Спиртного там не продавали и распивать его там запрещали. Но Кузя хитёр и опытен. Он купил два стакана компота и расположился за свободным столиком спиной к кассе и к окошку для раздачи блюд. Один стакан компота Кузя выпил в качестве «затравки» и ради освобождения тары под водку. В него Кузя торопливо набулькал первую порцию «капель датского короля», как они с Коляном именовали всю крепкую спиртуху.

В голове у Кузи радостными аккордами зазвучали музыка и слова великого чародея бардовских песен Булата Окуджавы:

Первая порция этих «капель» благодатным теплом стала растекаться по протокам артериальных сосудов.

Кузя пригубил стакан с компотом и блаженно прикрыл глаза:

«Жизнь удалась!»

«Дурак», услышал вдруг Кузя противный голос, напоминающий вой мартовского кота, призывающего самок.

Кузя открыл глаза и увидел, что за его столиком расположился незнакомец с весьма неприятной физиономией.

«Да он за дурака меня держит!» – взорвалось в голове у Кузи, и он полыхнул на незнакомца раскалённым от гнева взглядом.

– Да я те… – начал Кузя на злобно шипящей ноте, но осёкся.

«Что за наваждение?!»

Глаза у незнакомца были разные: один жёлтый, другой – зелёный. Взгляд у него был пристальный, твёрдый и недобрый.

– Правильно. Лучше молчи. А то видишь, какой у меня кулак. – Незнакомец продемонстрировал Кузе свой увесистый кулачище. – Он будет потяжелее камушка, которым мы с тобой недавно перекинулись.

Кузя выпал в осадок:

«Значит, кот всё же был?!

И, значит, этот мужик и есть… тот самый кот??!»

Глава 3. Типичная симптоматика

Кузя, шатаясь, встал из-за столика, медленно, на ватных ногах вышел из столовой и осмотрелся вокруг замутнённым, неузнавающим взглядом.

Он напрасно силился понять, где он находится, кто он…

Известно, куда попадают рано или поздно те люди, которые утратили своё «Я».

Лечащий врач не пытался разубедить своего нового пациента в том, что его обидел нехороший разноглазый кот, кидающийся камнями, что ему угрожал кулаком нехороший разноглазый мужик, который на самом деле был вовсе не мужиком, а тем самым разноглазым котом.

Типичная симптоматика.

Изо всех девушек и женщин, которых мне случилось увидеть, одну я назвал бы самой красивой.

Из них же я бы назвал одну самой желанной, при том, что по красоте я не назвал бы её не первой, не второй и не третьей.

Каждая клеточка её тела, каждое её движение вызывали во мне бурное желание обладать ею, дышать ею, слиться с нею воедино.

Я никогда не сообщал ей об этом ни на словесном, ни на вербальном уровне, но она, каким-то неведомым мне чутьём, догадывалась о моих чувствах к ней (знала об этом наверняка!) и так же бессловесно, неявно сочувствовала этим моим страданиям.

Её звали Жанной. У неё был хороший муж и чудесные дети, а у меня не было ничего, кроме моей безнадёжной любви к ней.

Я растерялся, когда она вдруг подошла ко мне:

– Я не Жанна, я – Виолетта.

Чем я должен был ответить на такие неожиданные слова?

Мне вспомнилось, как один «провидец» сказал Петру Первому: «Ты думаешь, что я Кондрат, а я его брат Калистрат».

Но мне было не до шуток.

– Мы с Жанной двойняшки, не имеющие между собою никакого родства. – продолжала Жанна (Виолетта?).

«Хорошая игра воображения у моей желанной женщины», – подумал я.

Тема о том, что, по неподтверждённым данным, у каждого человека есть шесть двойников, не имеющих с ним никакого родства, но с очень высоким уровнем общих генетических вариаций в их ДНК, называемых однонуклеотидными полиморфизмами, с месяц назад обсуждалась на нашей тусовке. Меня тогда заставили декламировать стихи из моего старенького сборника «Где мне найти любви слова?»

Я отнекивался, ссылаясь на то, что, во-первых, «чтец» из меня никакой, а, во-вторых, я никогда не запоминаю то, что мною написано. Сочинил – и тут же забыл. Если успел зафиксировать на клочке бумаги, то сохранил для следующего сборника, если нет – потерял безо всякого сожаления. Но мне всунули в руки потрёпанный сборник и «поставили на стульчик».

Пришлось находить по оглавлению то, что заказывали «из зала» и озвучивать под дружеские аплодисменты. Жанна ни в этой комедии, ни в обсуждении темы о двойниках участия не принимала, но когда я читал свои стихи, аплодировала вместе со всеми. Её аплодисменты окрыляли меня. Я знал, что она почти не подвержена конформизму, поэтому именно её аплодисменты были для меня сладким мёдом.

Хотя…

Подумаешь, понравились стихи. Вот если бы…

А Жанна (Виолетта?) тем временем продолжала:

– Жанна разыскала меня по сервису поиска двойников Twin Strangers и по его алгоритму, с помощью искусственного интеллекта, связалась со мною и пригласила меня к себе в гости.

«Теоретически, такое возможно», – подумал я, продолжая доверять не логике ума, а только чувствам: передо мною – моя единственная, вызывающая во вне бурное желание обладать ею, обнимать и целовать её в безумии, разрывающем меня в наноклочья.

Такие чувства невозможно обмануть никакими умными теориями!

– Тот же искусственный интеллект установил, что у меня и у Жанны более 97 процентов схожести. – продолжала полоскать мне мозги Жанна (Вилоетта?).

– Оказалось, что мы имеем не только внешнее сходство, но и схожий образ жизни, схожие привычки и вкусовые предпочтения во всём. Мы даже вышли замуж в один и тот же день, в одни и те же дни рожали своих детей. Но Жанна до сих пор счастлива в своём браке, а я год назад овдовела.

– Сочувствую, – вставил я словечко в этот поток «небывальщины».

– Напрасно Вы мне не верите. Кстати…

Жанна (Виолетта?) слегка замялась, а потом…

– Это Жанна указала мне на Вас, как на человека, которого она хотела бы иметь своим мужем, если бы она была свободна.

А мы с нею схожи во всём-во всём.

«Неожиданный поворот разговора!» – полыхнул во мне гнев.

Я не заслужил такого розыгрыша. Я считал, что Жанна сочувствует моим любовным страданиям, а она…

Мне вспомнился рассказ Максима Горького о том, как наёмный работник влюбился в молоденькую кокетку, а та, заметив его любовь стала над этим подтрунивать, чем довела беднягу до самоубийства.

Образ Жанны неожиданно раздвоился, и я подумал:

«Одна из них – это та, которая осталась в моих прошлых, восторженных представлениях о её чуткой и деликатной душе, а другая – злая, бесчувственная насмешница».

Но «раздвоение» произошло не в моей голове, исказившей зрительные восприятия, а в реальности.

Рядом с Жанной появилась… вторая Жанна:

– Добрый день, Иван Васильевич! Я Жанна, а она – Виолетта, моя точная копия во всём.

И всё, о чём она рассказала, правда.

Как реагирует в животном мире самец, наделённый отменным здоровьем и избытком тестостерона, на привлекательную самку?

Всякий адекватный мужчина и всякая адекватная женщина знают ответ на этот не очень сложный вопрос.

А как реагирует эта привлекательная самка на возжелавшего её самца, если она ещё «не вошла в охоту»?

Ответ столь же очевиден.

В человеческой природе всё то же, но всё так сковано, заблокировано, придавлено, запечатано… словами.

За словами стоят понятия, за понятиями – условности, нормы и правила, а, в определённых случаях, и законы, начиная от ударно-отрезвляющих и кончая наистрожайшими (вплоть до так называемых «исключительных»).

«Любовь и голод правят миром».

Автор этого афоризма – немецкий поэт, драматург и философ-эстетик XVIII века Шиллер Иоган Кристоф Фридрих сумел проникнуть в самую глубинную суть тех зёрен, из которых произрастают разного рода амбиции, далеко уводящие понимание от их изначальных (зоологических) истоков хоть к вершинам поэзии, хоть к путешествиям в неведомых странах или космических мирах, а равно во всех прочих умностях и заумностях.