Сокровище колдуна

Глава 1

Один из плюсов прошлого, что оно в прошлом.

Оскар Уайльд.

Портрет Дориана Грея.

Прошлое. Дорога близ Московии

1779 год. Начало Ноября

Карета остановилась возле лесной окраины – еще пару верст и начнутся деревни Великой Московии, а пока лишь утопающий в осенней грязи тракт и однообразный пейзаж озябших лесов. Трудный путь в несколько месяцев лежал через Митаву, столицу герцогства Курляндского. Вначале граф наслаждался путешествием, но как только каменные города сменились деревнями, заскучал. Поселения становились все беднее, а люди, попадавшиеся на пути, в основном хмурились, практически не улыбаясь.

Кашлянув в кулак, граф ловко спрыгнул в грязь, поправил плащ и, сняв дорожные перчатки, стал спускаться вниз, к небольшому, но приметному источнику, над которым возвышалась деревянная крыша.

–– Да куда же вас, барин, несет! Стойте! – засуетился проводник.

Но иноземец его не послушал. Осторожно подошел к роднику, присел на одно колено и испил холодной водицы.

–– Эка, короша, – с заметным акцентом произнес мужчина.

–– Да что ж ты, барин, делаешь, чай не у себя в теплых странах! Ведь так и застудиться можа. У нас, знаешь, осени какие, не то что сопли, кашель подхватить – раз плюнуть. – Бородатый мужичок накинул иноземцу на плечи шерстяной платок.

–– Мне кажется, это лишнее, Петья, – заверил его пассажир. – Я все-тайки не кисейная барышня.

–– Да так-то оно так, барин, – не стал спорить бородач. – Но и вы поймите: если шо случится, мне же за вас голову оторвут!

Пассажир удивленно уставился на сопровождающего.

–– Твой гошподин так высоко ценит мой визит?

–– А как же, – часто закивал Петр. – Шутка ли, из таких далеких краев путь держите.

–– Это верно, – согласился иноземец.

Но как его не тянул к карете сердобольный провожатый, с места так и не сдвинулся.

Тем временем на пригорке остановились двое всадников – статные, в огромных шапках, шубейках и с длинными, свисающими до шеи усищами.

–– Эй, Петро, кого это ты к нам опять притащил? – поинтересовался один. –Очередную немчуру, не иначе?

–– А то нам здесь своих убогих не хватает! – подхватил второй.

Послышался зычный хохот.

–– Ух, хохлы треклятые. Все-то им знать треба, – пробубнил под нос Петр и, отмахнувшись, крикнул им в ответ: – Да не немчура это, а фрязин! Али не различаете пшано от гороха?!

––А че нам их различать, чай не девка на сносях, чтобы на глаз масть мерить! – заржал второй всадник.

Бородач состроил грозную мину. Не знал, как объяснить вольным, что иноземец хоть и дремуч, а на ихнем балакает весьма сносно и прекрасно понимает, что они говорят. Потом провожатый пригрозил всадникам кулаком и принялся помогать гостю взбираться вверх по склону.

Когда они оказались возле кареты, тракт уже опустел. Петр, оправдываясь, зло сплюнул им вслед и добавил:

–– Вот же, ездят тута все кому не лень!

–– Не ругайся, Петья. Дороги – они не нами проложены, и не нам их переиначивать, – произнес иноземец совершенно непонятную для бородача тираду.

–– Эх, господин Феникс, как-то вы уж слишком сложно изъясняетесь. Вроде как по-нашему, а все одно непонятно. Растолковали бы попроще, я, может быть, и согласился бы.

Иноземец улыбнулся:

–– Что ж, любезнейший, извольте. Дорога эта была, есть и через лет двести будет пролегать именно в этом месте. И ничего-то с ней не сделается. И люд будет на ней попадаться разный, таково ее предназначение.

Бородач присвистнул:

–– Эва вы куды заглянули, барин. А я думал, что объезд пустят. Места тут не для случайного путника, дикие! Едешь и просишь мучеников, чтоб помогли добраться.

––Неужели все так серьезно? – удивился граф.

Сопровождающий его мужичок обернулся и, убедившись, что кроме возницы их больше никто не слышит, тихо произнес:

–– Да с тех пор, как старых хозяев того, в ссылку угнали, Гнилуши или Водянки совсем распоясались. Ночью вой уж близ реки слышан, а в чаще опять нечистого видеть стали. Так что не к добру нам здесь задерживаться. Источник-то ладно, место светлое, а дальше в лесу разное лихо случиться может. Тем более что закат скоро.

–– Интерестно. Очень интерестно. А сможешь место сие показать? – мгновенно откликнулся иноземец.

–– Да вы что?! – перекрестился Петр и испуганно замотал головой. – Не в жизнь не сунусь, даже не уговаривайте. К тому же и матушка Александра Григорьевна не велит. Она если прознает, что я высокого гостя в запретный круг отвез, враз плетьми отходит.

Граф улыбнулся:

–– Не бойся, Петро, не отходит! Я, граф Феникс, даю тебе слово!

Заржав, кони бодро взяли с места. Карета, изрядно покачиваясь на ослабших рессорах, устремилась меж густых ольховых посадок, по кривому пути Тарбеевского тракта к месту, которое в простонародье прозвали Чертовым Темечком.

ГЛАВА 1. Смерть М-11

Старбеево, Химки, Московская область

Начало апреля. Пятница

Виктор Степанович Говорунов ушел на пенсию лет пять назад. Сначала мучился, никак не мог найти себе применения. Новая жизнь после плотного заводского графика казалась пресной, а главное – бессмысленной. Свободного времени много, но тратить его абсолютно не на что. Оттого и родились у пенсионера неприятные угрызения совести. Наверное, надо было цепляться зубами, но задержаться на производстве лишний годик. Однако время берет свое: токарь в шестьдесят и тридцать – это совсем не одно и то же. Вот и ушел сам, пока еще на его огрехи не обратило внимание руководство.

В общем, не прошло и месяца заслуженного отдыха, а Степаныч, как его звали все заводские, запил! Сначала несильно, просто чтобы расслабиться под футбол да с мужиками во дворике. Но совсем скоро пагубное пристрастие обрело вселенский масштаб. Степаныч, словно глубоководный ныряльщик, периодически вырывался на поверхность трезвости, с тоской взирал на серую реальность и вновь погружался в опасное небытие. Так продолжалось полгода, пока ему не позвонил приятель Герасим Иванович. Оказывается, он тоже не так давно пополнил многочисленные ряды пенсионеров. А побеспокоил он бывшего коллегу по цеху с безобидным предложением: сыграть партеечку в шахматы – благо, жили они по соседству.

Степаныч легкомысленно согласился и на следующий день благополучно забыл про данное обещание, а когда Герасим позвонил снова, старик уже ушел в очередное алкогольное погружение. Но новоявленный приятель, неугомонная душа, все-таки добился своего. Он в буквальном смысле достал Степаныча звонками и вытащил-таки его на свет божий.

Сидели они долго, до полуночи, под пиво с воблой – благодать. Правда, играли немного, больше говорили, вспоминая былое. Герасим смело строил планы на будущее, а Степаныч лишь уныло кивал, скромно соглашаясь дежурной фразой: «это ты правильно подметил, неплохо было бы, я тоже не против»…

Приятель сразу понял, в чем тут дело. У бывшего мастера ведь ни семьи, ни детей, а самому себя за волосы из такой трясины не вытащишь. Вот и взял он над Степанычем шефство.

А начали они с наведения чистоты!

Бывший коллега помог старику убраться в доме, ввел запрет на алкоголь и приобщил подопечного к интересным делам.

–– Без хобби тебе никак! На пенсии увлечений должно быть много, чтобы занять все свободное время, – наставительно произнес Герасим и протянул Степанычу глянцевый журнал «Наука и жизнь».

Ломать голову не пришлось: в самом начале поисков наткнулся пенсионер на компактный металлоискатель. По характеристикам обычный, грунтовой, ничего особенного, – но внутри тогда приятно потеплело. Вспомнилось Степанычу, как в детстве с пацанами лазили они по старой церкви в поисках несметных сокровищ.

Старик слегка взгрустнул и принял для себя единственно верное решение – быть ему кладоискателем! Герасим отговаривать не стал, даже денег одолжил на покупку и напомнил, что в случае находки серьезного сокровища пенсионер обязан поделиться. Степаныч улыбнулся, но возражать не стал.

Возвращение к нормальной жизни шло тяжело, с натугами, словно старый механизм, который долго стоял без смазки. А первым делом пенсионер засел за матчасть: посмотрел сотню роликов в интернете, потренировался во дворе и даже обнаружил серебряную цепочку да парочку пивных крышек. И только спустя месяц решил перейти от теории к практике.

Новичкам, как говорится, везет! Но в случае со Степанычем поговорка почему-то не сработала. Облазил он всю опушку и ближайший лес – до самой трассы, а так ничего и не нашел. Другой бы на его месте закинул металлоискатель куда подальше и утопил бы горе в стакане, но Степаныч поступил иначе: в нем взыграл самый настоящий спортивный интерес. Обратившись к своим более удачливым коллегам, пенсионер понял, что все сделал неправильно. И нужно начинать сначала. Впрочем, что тут такого, времени-то у него все равно предостаточно.

Вооружившись золотым правилом кладоискателей «Знай, где копать!», Степаныч принялся читать историю родного края, углубившись в расположение ближайшей от него деревни Старбеево. Оказалось, что там, где он пытался что-то найти, отродясь ничего и не было.

«Когда с головой к делу подходишь, то и удача не нужна», – подумал тогда новоявленный кладоискатель. С той поры все и началось выстраиваться наилучшим образом! Всего за несколько месяцев Степанычу посчастливилось найти десяток копеек позапрошлого столетия, чернильницу, крохотную лампадку да удивительный нательный крестик, переплетенный огромными черными розами.

На этом сезон был закончен.

Всю зиму пенсионер просидел, как ученик, за учебниками. Восстановил расположение нескольких деревень, наметил цели и принялся с нетерпением ждать весны.

В апреле, с появлением первых проталин, когда температура поползла в плюс, старик засобирался на коп. Подготовил металлоискатель, упаковал саперную лопату, снарядил рюкзак и, воодушевленный предстоящей работой, направился к пешеходному туннелю под Питерской трассой М-11.

Вышел из дома рано, еще засветло. По пути зашел на родник, набрал немного воды в дорогу и, приблизившись к асфальтированной дорожке, остановился. Неприятно защемило сердце, а валидол, как назло, в коридоре на тумбочке забыл. И ведь специально приготовил и положил на видное место, чтобы не забыть.

Немного потоптавшись на месте, Степаныч скинул рюкзак, снял очки, хорошенько протер их и внимательно вгляделся в полумрак туннеля. Он до последнего надеялся, что померещилось.

Тело лежало в нижней части водного стока. Часть тела скрыта в тени, рука неестественно изогнута назад, на животе и колене кровавые раны. Из одежды – белые кроссовки, джинсы и черная куртка бомбер. Судя по хрупкому телосложению, девушка.

Подойдя ближе и присев на землю, Степаныч растерянно потянулся за носовым платком, стер со лба обильно выступивший пот и снова покосился на туннель. Вокруг тела расплывалась густая багровая лужа, очень похожая на ртуть. Пенсионер заставил себя еще раз взглянуть на жертву. Но взгляд машинально скользнул на пятно крови – гладкая поверхность стала пузыриться, словно ее подогрели на сковороде. На самом деле это был дождь, который паутиной опутал мрачное весеннее небо.

Глаза несчастной все еще были открыты, а голова откинута назад, отчего создавалось впечатление, что на старика взирает деревянная игрушка-щелкунчик со свернутой набок челюстью. Но было еще нечто ужасное: там, в темноте, где мрак скрывал дорогу на противоположную сторону, виднелась некая странная масса, которая, словно гильотина, разрубала пространство, отделяя дозволенное от запретного.

Степаныч дрожащей рукой перекрестился, когда заметил, как дернулась ладонь жертвы: кисть приподнялась над землей, а ее перст указал на него. Это напоминало немое обвинение. Как приговор судьи! Рука медленно опустилась на асфальт.

Зажмурившись, старик несколько минут сидел в полной тишине, пытаясь справиться с потрясением. Шум проносившихся по трассе машин поглощал странное жужжание, исходившее прямо из головы. Наконец пенсионер совладал с эмоциями и, достав мобильник, дрожащим пальцем набрал 112.

2

Зябко поежившись от пронизывающего весеннего ветра, капитан полиции Кирилл Агафонов медленно отошел в сторону – сколько не пытался, а относиться равнодушно к убийству человека он так и не научился. Возле трупа суетились сотрудники экспертно-криминалистической группы, мрачно взирали на происходящее прокурорские.

Кирилл вытащил из кармана пачку сигарет, пожевал губами и, смяв ее, бросил на землю. Если уж дал зарок больше не курить, так надо держать слово. Иначе толку от этого ноль!

На проселочной дорожке возник местный участковый. Поднял красно-белую ленту и вступил на огороженную территорию. К начальству соваться не стал: объяснять, почему опоздал, – себе дороже. Подошел к стоящему поодаль Кириллу и тихо представился:

–– Майор Прозоров Виктор Андреевич.

–– Кирилл.

–– А по батюшке?

–– Викторович.

Участковый кивнул:

–– Значит, вы займетесь расследованием?

–– Ну оперативную группу уже сформировали, – не стал скрывать Кирилл. – Возглавит ее, как обычно, ферзь с управления, а я так, на поддавках буду.

Майор грустно вздохнул:

–– Понятно, стало быть, дело серьезное. И за что это на мою седую голову?! Ведь всего полгода до пенсии осталось. Двадцать пять лет от звонка до звонка и совсем чуть-чуть не дотянул. Ну как тут за всем уследишь? У меня пятнадцать домов в подчинении и лес величиной как две Франции. Как выходные, так от шашлычников одни неприятности. В начале недели телефонограммы с увечьями так и сыплются, как из рога изобилия. А теперь вот еще и убийство!

Кирилл кивнул в знак солидарности и тут же перебил майора, указав на видневшуюся между голых кустов низину:

–– А что там?

–– Родник действующий, – растерянно произнес участковый. – Власти все хотят облагородить да все откладывают.

–– Это хорошо, значит, место людное, – сказал Кирилл и направился вверх по дороге. Но вскоре остановился и, обернувшись, напомнил: – Не забудьте свидетелей опросить. С объяснениями потом ознакомлюсь.

Участковый растерянно огляделся – за красной лентой, на другом конце туннеля, толпилась немногочисленная группа зевак. Тяжело вздохнув, майор подхватил кожаную папку и направился на противоположную сторону выполнять приказ старшего оперативника.

Убийства в Подмосковье не редкость. Чаще, конечно, это бытовые случаи: собутыльник укокошил собутыльника или в семье муж не сдержался да ударил жену, хорошенько так, до смерти. Но если рассматривать лесополосу, то окажется, что девяносто процентов жертв – именно девушки возрастом до двадцати трех лет. Почему такой возраст? А кто его знает: статистика обладает лишь сухими фактами, а не криминалистической оценкой преступника. Хорошо, если преступления, совершенные убийцей, не являются массовыми. Познакомился с девушкой, выпил, потащил ее к себе домой, а она отказала! – ну и не сдержался. Тут все ясно и понятно: событие преступления, мотив и психологическая форма преступника. Такие дела раскрываются в течение пары месяцев: провел розыскные мероприятия, подготовил доказательную базу, задержал преступника, а дальше уже следователь предъявил обвинение и направил дело в суд. А что, если убийство не одно, а несколько? И у всех похожий почерк, косвенные улики, идентичность жертв – тут история серьезнее! Такое расследование растягивается на годы. Поэтому, когда существуют признаки схожести, оперативники и следователи начинают нервно курить и материться. Очередного маньяка им только не хватало!

Кирилл покосился на скрытый полумраком рисунок на бетонной поверхности туннеля – глаз, вписанный в треугольник, а треугольник в круг. Но это было не самое странное: рядом с убитой девушкой лежала карта Таро – три колонны на шахматном поле и уходящая в облака золотая лестница, по которой взбирались люди.

–– Прямо как в фильме «Зеленый Фургон». Ее убил Червень! – нахмурившись, произнес Виктор Павлович, эксперт ЭКЦ.

–– Сплюнь, – ответил Кирилл. – Картами Таро сейчас многие пользуются. А глаз – так это масонский символ, тоже вещь довольно популярная. Молодежь сейчас чем только не увлекается.

Эксперт поднялся с корточек, тяжело вздохнул, потому как был весьма тучен и невысок. И скривился – видимо, от движения закружилась голова.

–– Складно это у вас получается, Кирилл Викторович, – послышался глухой голос подполковника Власенко, начальника управления уголовного розыска. – Раскрываете преступления по щелчку пальцев.

–– Пока только пытаюсь сформировать версии, товарищ подполковник, – ответил Агафонов.

–– Масоны, говоришь? – уточнил начальник. – А ну-ка дай глянуть.

Начальник отстранил оперативника в сторону и, прищурившись, посмотрел на рисунок, посветив на него фонариком телефона. Белый мел, линии четкие, свежие. С одной стороны, нарисовать это мог кто угодно и до убийства, и после. А с другой, карта Таро. Как говорят в таких случаях: одно не исключает, а подтверждает второе.

–– А почему это треугольник в круге? – поинтересовался Власенко.

–– Да кто его знает, – пожал плечами оперативник.

Подполковник наградил его строгим взглядом.

–– Сейчас загуглим! – тут же откликнулся Агафонов.

Достав телефон, Кирилл углубился в поиски.

Ответ нашелся довольно быстро – Википедия тут же выдала информацию о Египетском масонстве, которому принадлежал этот знак.

–– Ну что там? – нетерпеливо спросил Власенко.

–– Я оказался прав, товарищ подполковник. Это те же масоны, только Египетские. Очередное тайное общество, просто чуть-чуть поменьше.

–– Те же яйца, но вид с боку. И что же там про них пишут?

–– Да ничего особенного. Данная ветвь масонства берет свое начало на берегах Нила, забытый культ Диониса и мистерии Митры. Он особо не пользовался популярностью, пока его не возглавил Басальмо Калиостро. Именно он и возродил этот всеми забытый культ.

–– А про ритуальные убийства там ничего не пишут? – уточнил начальник.

–– Ничего.

–– Тогда это все чушь собачья! И не имеет к нашему случаю никакого отношения. Мало ли кто здесь нарисовал этот глаз и треугольник, а еще и круг в придачу. Увидели на долларе этот символ и начертили здесь. Подростки – они и в Африке подростки.

Агафонов недоверчиво посмотрел на начальника. Слишком у него все просто получалось. Это случайно, то случайно. А вдруг этот знак и есть ниточка, за которую можно потянуть и раскрыть преступление?

–– А с чего бы им масонский символ здесь рисовать? – задал неудобный вопрос Агафонов.

Власенко скривился, немного помедлил, а затем в приказном порядке заявил:

–– Вот ты мне на этот вопрос и ответь. Короче, хватит болтологии, начинай работать! Опрашивай, выясняй, крутись-вертись, сивка-бурка, – не мне тебя учить, как это делать, целый капитан все-таки. А если помощь экспертов или консультантов понадобится, пиши рапорт, подмахну. Короче, оставляю тебя здесь за старшего. Трудись! А я в управление, у меня через пару часов совещание в Префектуре. И еще, жду к пятнице промежуточный результат работы!

С таким нехитрым напутствием подполковник Власенко поспешил к служебному «Форду», что был припаркован у самой кромки лесопарковой зоны.

–– Крутись как хочешь, а результат добудь, – усмехнулся Агафонов, провожая начальника равнодушным взглядом.

Палыч, что сидел неподалеку и прекрасно слышал весь разговор, хихикнул.

–– Ну что скажешь? – поинтересовался у специалиста Агафонов.

–– А чего сказать? Очень все плохо, Кирюх. Все очень плохо.

–– Это еще почему? – не понял оперативник.

–– Когда что-то непонятно, оно всегда плохо. Потому что непонятно, как и почему. А когда понятно, хорошо, меньше мороки и головных болей.

Агафонов нахмурился и приблизился к Виктору Павловичу, который фотографировал стены рядом с местом происшествия.

Щелчок, яркая вспышка – и темный туннель словно вздрагивает от постороннего вмешательства.

–– И что же тебе тут непонятно? – уточнил оперативник.

–– А все!

–– Но так ведь не бывает.

–– Не бывает, а здесь, представь себе, есть.

Кирилл открыл рот и хотел спросить еще что-то, но этого не потребовалось, поскольку Палыч начал говорить:

–– Понимаешь, в преступлении все подчиняется простой логике. Труп, следы, оставленные преступником, предмет преступления и дальше по списку. А когда из этого списка что-то выпадает, появляется Х, то есть неизвестное. Но, как говорится: и с этим можно работать. А теперь представь, что таких неизвестных два или три. Тогда и приходится поломать голову.

–– И сколько, по-твоему, здесь неизвестных?

–– Все.

–– Как это все?

–– Так это все!

Палыч подошел к выходу из туннеля, где еще недавно лежала мертвая девушка, и указал на кровавое пятно. Тело, наверное, уже доставили в судебный морг, но неприятный привкус смерти все еще витал в темноте, отражаясь от стен мрачными пятнами.

–– Смотри сюда. – Палыч указал на металлический поручень. – Жертва сидела тут – я нашел на металле частички с ее одежды. Пила энергетик. Банку мы уже изъяли, но там и так понятно, что именно ее.

–– След от помады? – догадался Агафонов.

–– Да, идентичный цвет. Сидела она, судя по всему, долго. Можно предположить, что кого-то ждала. Друзей, тайного воздыхателя, подругу, короче, хрен знает кого.

–– Ждала-ждала и дождалась, – предположил оперативник.

Эксперт хмыкнул и, издав странный крякающий звук, заявил:

–– Ответ неверный! Ваше очко уходит в зрительный зал.

–– Кончай прикалываться.

–– Никого она не дождалась. Сидела здесь, а потом оказалась там. – Указательный палец уткнулся в кровавый след.

–– Что значит «никого»?

– А то и значит. Ни одного свежего следа тут нет, сколько мы с Вадимом не лазили, ничего не нашли. А хочу заметить: поверхность здесь очень хорошая, асфальт и тонкий слой земли. Поверь, здесь все как на белой бумаге – любой, даже самый крохотный след виден. А тут нет, сколько не ищи.

–– Может быть, затоптали? – предположил Агафонов.

–– Нет, исключено. Я тут раньше прокуратуры был, меня патрульные привезли первым.

Кирилл кивнул:

–– Хорошо, с первым Х-ом разобрались. Что-то еще?

Палыч только хмыкнул:

–– Да сколько угодно. Например, рисунок ваш загадочный. Даю руку на отсечение: девчонка сама его нарисовала.

–– С чего ты взял?

–– По линии и почерку. Ты что, не заметил чуть ниже приписку «Сегодня»? Тут вот, чуть ниже, за перилами. Уже давно установлено, что почерк у мужчин более угловатый, наклон вправо, размер небольшой. А у женщин, смотри, более витиеватый, широкий как гирлянда или узор.

Кирилл кивнул, но тут же парировал:

–– Но на пальцах убитой следов мела не обнаружено. Что скажешь?

–– А ничего. Вытерла она пальцы, и всех делов-то. Мы в сумочке у нее салфетки влажные нашли. Пачка открыта, и одна смята, использована. Не стала она ее выкидывать, а к себе убрала. Видать, аккуратистка или родители хорошо воспитали.

–– Получается, жертва пришла, нарисовала символ, выпила энергетик, положила себе на грудь карту и благополучно умерла? – хмыкнул оперативник.

–– Получается, – подтвердил эксперт. – А если тебе Х-ов мало, то вот тебе еще один: орудие преступления не найдено. А даже если искать будем, то вряд ли найдем! Эксперты там, конечно, выводы сделают, но у меня складывается впечатление, что раны имеют рваный характер не от внешнего, а от внутреннего воздействия.

–– Это еще что значит? – не понял Агафонов.

После недолгой паузы послышался ответ:

–– Кода вроде как разорвалась изнутри…

Глава 2

ГЛАВА 2. Чертов круг

1779 год, Тарбеевский лес

В балагане было хорошо протоплено и сухо. Здесь Петр с иноземцем и стали ждать проводника. Впрочем, прибыл тот достаточно скоро.

Граф Калиостро недоверчиво уставился на низенького старичка с огромной седой бородой в пожухлом тулупе с многочисленными заплатами. Мужичок поправил ремешок мушкета, что висел за спиной, фыркнул и ткнул пальцем в заморского гостя:

–– Этот шо ли платит?

–– Господин Феникс приехал к нам издалека, – начал Петр.

Но старик лишь высморкался в кулак и упрямо повторил:

–– Этот шо ли платит?

Граф кивнул. И уточнил:

–– Простите, а с кем имею честь?

–– Федор Валерьянович. Местный фестер, то бишь лесной времянник.

–– Рад знакомству, уважаемый. Мой сопровождающий Петер сказал, что вы сможете меня проводить в особое место. Чиортово Тьемечко, кажется.

Лесник, выпучив глаза, покосился на Петра Архиповича, что стоял справа от заморского гостя.

–– Куды?

–– Ну чего вылупился-то?! – внезапно взвился сопровождающий. – Тебе же сказано, в Чертов круг надобно. И заплатить тебе за это готовы, дурья твоя башка!

Фестер перевел взгляд на иноземца, еще раз осмотрел того с ног до головы и недоверчиво скривил бородатую физиономию.

–– Темечко, говорите. И какова плата?

–– Пьять рублей, – торжественно объявил Калиостро.

–– Ого! – присвистнул сопровождающий.

А вот фестер присвистнул и покачал головой.

–– Мало? – удивился граф.

–– Много! – тут же ответствовал лесной времянник. – Не, так дело не пойдет. Плати меньше, а то не пойду.

Калиостро закусил губу и растерянно уставился на Петра. Ему говорили, что московиты странный и по многим цивилизованным мерками неправильный народ. Но чтобы требовать за работу меньше, чем дают, с таким граф сталкивался впервые.

–– Почему просиешь меньше?

–– Так все просто, господин хороший. За рубь готов я провести вас хоть к Темечку, а хоть к черту на Кулишки. И делайте вы там шо хотите. А коли больше дадите, стало быть, ответственен я за вас стану. Чего случись, с меня спрос будет. А мене оно зачем? Вот доведу вас до места и вспоминай как звали.

Кивнув, Калиостро отметил, что истории про строгий, но справедливый нрав московитов тоже оказались правдой.

–– Корошо, будь по-вашему, – согласился граф. – По рукам?

Но совершить рукопожатие они так и не успели. Снаружи сторожки, в которой они находились, послышался протяжный вой. Причем достаточно близко.

Московиты переглянулись, на их лицах возникло волнение. Ни страх, а скорее, удивление. Фестер открыл дверь, снял с плеча мушкет и вышел во двор. Остановился в паре шагов от порога и подслеповато оглядел свои владения.

–– Волки? – поинтересовался Калиостро.

–– А шут их знает, – фыркнул фестер. – Могут и бродячие собаки глотки драть. Они у нас дикие, ишо и не так могут!

Граф посмотрел на небо. Луны не видать. Сплошная темнота, хоть глаз выколи.

–– Видьемо, вы правы, это все-таки собаки. Волки обычно на луну войют, – согласился граф.

За спиной крякнул Петр и, оказавшись возле иноземца, сказал:

–– Не, господин Феникс, волки – они в любую погоду голос подают. Им для этого луны не нать. А вот волколаки, тем да – без ночного светила никак.

Граф нахмурился:

–– Волколаки?

–– Ага, – кивнул фестер. – Али в вашей заморщине оборотни не водятся?

–– А, поньял. Вы, верно, говорите про ликантропию, – догадался Калиостро. И заметив на бородатых лицах непонимание, пояснил: – Это давно известный научьный фактум. Психологиеческое расстройство собственного сознания, когда пациент воспринимает себя как волка. И поступки у него соответствующие.

Фестер хохотнул, а Петр перекрестился.

–– Уж не знаю, как там в вашей Пруссии, а у нас с этим все проще. Ежели ты зверь, то ты зверь. А если днема человек, а ночью зверь, стало быть, оборотень, – объяснил лесничий.

–– И где же обитает этот ваш оборойтень? – поинтересовался Калиостро.

Сплюнув себе под ноги, фестер со всей уверенностью заявил:

–– Так, знамо где, в этом вашем Темечке.

–– Тогда чьего же мы ждем? Поспешим, господа, пока неведомое подает нам голос, – воодушевился граф.

Но в отличие от него московиты не проявили никакого рвения. Вздохнув, фестер отошел в сторонку и, достав трубку, забил табак. Вскоре в темноте появился крохотный огонек.

–– Может, все-таки не поедете, ваше сиятельство? – предпринял последнюю попытку вразумить иноземца Петр.

–– Отчего ты так не хочьешь меня отпускать?

–– Так боязно, – честно признался сопровождающий. – А коли с вами что случится? Тама ведь всяка чертовщина бывать!

Не успел граф ответить, а вкрадчивый голос фестера медленно опутал присутствующих, словно паутина:

–– Помню, был у нас недалече такой случай. Приняли в деревне Гнилуши одну селянку. Молодая девка, дородная. Сказала, что сама она карелка. Мол, везли с родичами табак в столицу, да лиходеи на них напали, одна она живехонька и осталась. В общем, приютили бедолажку. А спустя какое-то время стал кто-то у соседей потихоньку кур таскать. Местные, недолго думая, дежурство назначили. Так и поймали в одну из ночей пришлую, да не в людском обличии, а в волчьем. Повинилась девка перед общиной и поклялась, что больше промышлять злом не будет. Поверили ей люди и порешили ее оставить, но следить до первого проступка. И что вы думаете? Сдержала карелка обещанное. Даже больше скажу: покрестилась родимая да замуж вышла. Нарожала детишек, и никто больше ее особенность в укор не ставил. И по сей день живет она тама и горя не знает.

–– Интересная история, – не стал спорить граф. – Но зачем ты нам ее рассказал?

–– Да все это к тому, что оборотни – они ведь тожа разные бывают, – пояснил Петр. – Ладно там малец некрященный, кого земля не приняла, и он к родне своей волчонком вернулся. Или бедовый какой мужичок, что оборотнем укушен был. А то ведь и хорошие оборотники попадаются.

На лице Калиостро возникла улыбка:

–– Ты менья неправильно понял, Петр. Я ведь ни охоту на них учинять собираюсь, а поньять их природу хочу. А если силы плохие докучать мне будут, так могу и лес ваш от темной хвори излечить.

Достав длинную тонкую трубку, Калиостро понюхал душистый табак и, щелкнув пальцами, зажег огонь. На кончике, у ногтя, возник крохотный огонек, который стал быстро увеличиваться.

Петр в изумлении погладил бороду и нервно улыбнулся. А вот фестер отреагировал более сдержанно.

–– И впрямь диво. А мы, видешь ли, по старинке: кремень да кресало.

–– Это лишь малая толика моих умений, – сказал Калиостро.

–– Верю, – согласился лесничий. – Я ведь человек служивый, повидал всякое. Правда, у нас, служивых, огонь-то обычно из других мест извергать можно, на то природная дырень имеется. А палец, он, вроде как, совсем для другого предназначен.

–– И долго ли вы живете на этом свете? – уточнил Калиостро.

–– Так, почитай, уж сорок шесть годков.

–– И впрямь, немало. А я, открою вас секрет, родился в год извержения Везувия –более двух тысяч лет назад. И пока не повстречьял ни одного человека, который мог бы потьягаться со мной в способностях.

–– Получается, вы, батюшка, чародей?! – прошептал Петр.

–– Именно, Петья. Так что седлай коней и вези меня в ваше Тьемечко. Есть у меня там одно очень важное дело. Безотлагательное!

2

Лес сузился, осел, ощетинившись голыми ветками, словно дикобраз. Не хотел он раскрывать свои сокровенные тайны непрошеному гостю. Граф смотрел сквозь стекло кареты на темное беззвездное небо. Он ждал, когда ночные ориентиры порадуют его своим присутствием.

Тучи разошлись, и на всеобщее обозрение выкатила огромная с червоточинами луна. «Добрый знак», – подумал про себя Калиостро. Он и помыслить не мог, что его визит в дремучую Московию сможет обернуться подобной удачей.

Граф достал из дорожного чемодана небольшой ларец. Крохотный ключ не сразу вошел в замочную скважину – карету сильно трясло на дорожных ухабах. Наконец Калиостро удалось открыть расписной ларец и достать старую потрепанную карту. Развернув ее, он посмотрел на обозначенное красным крестом место, где хранились сокровища знаменитой Марины Мнишек.

Улыбка на лице графа стала шире: он вспомнил, с чего начался его долгий и тернистый путь.

Джузеппе, а точнее Алессандро, с детства грезил особой славой. Несметные сокровища, титулы и дворцовые интриги были ему ни к чему. Алессандро искал иное признание. Он планировал подчинить себе весь белый свет, чтобы им восхищались, как великим мистификатором. Тогда юноша еще не знал, что всемирное признание и богатство – это две стороны одной медали.

Путь от шкодливого подростка до главного чародея был не таким простым. В тринадцать лет юный Калиостро за свои проделки оказался в монастыре Святого Бенедикта, но даже там, под пристальным взором служителей святого ордена, он продолжал двигаться к своей цели. Заведя дружбу с местным аптекарем, Алессандро стал учиться у того медицине, алхимии и прочим наукам. Беда была лишь в том, что его проделки, за которые он и попал в монастырь, с возрастом только множились. Так что в святых стенах он долго не задержался.

Позже, когда из юного сорванца Алессандро из Палермо он превратился в графа Калиостро, в голове итальянского проказника родилась первая крупная афера.

Заведя дружбу с ювелиром Марано, Джузеппе – совершенно случайно – поведал тому один секрет. Он сказал, что ему известно местонахождение знаменитого на всю округу клада. Но чтобы его заполучить, необходимо отдать дань горным троллям. Марано вначале не поверил, но после убедительной речи графа согласился предоставить тому необходимую сумму.

Договорившись с подельниками, Калиостро решил разыграть перед ювелиром настоящее представление. В намеченный день он привел Марано в тайное место. Остановившись перед большой пещерой, граф начертал на земле странные символы и провел особый ритуал. Из недр каменной тверди раздался таинственный голос, который сообщил, что Марано необходимо пройти несколько сложнейших испытаний. Как только ювелир зашел внутрь пещеры, на него накинулись помощники графа. Они хорошенько отделали бедолагу. А голос молвил: «Испытание пройдено!». И теперь необходимо ждать разрешения пройти дальше. Пока Марано находился в пещере, Джузеппе и его подельники успели скрыться с полученными от ювелира деньгами.

После этой аферы Джузеппе пришлось покинуть Палермо. Но удачная афера с кладом запомнилась на всю жизнь. Позже Калиостро упростил схему и стал продавать карты с указанием кладов. Для этого он специально старил бумагу, высветлял чернила, а места указывал далекие, труднодоступные. Пока кладоискатель отправлялся в путь за несметными сокровищами, Джузеппе сбегал, выбирая новое временное пристанище.

Но карта сокровищ Марины Мнишек была особенной. Ее граф нарисовал в страшном бреду, когда пытался справиться с чахоткой. Ему казалось, что дочь польского воеводы лично управляет его рукой, указывая тайное место.

Мнишек снилась графу трижды. И каждый раз она брала Калиостро за руку и вела в таинственный лес, где она зарыла свои сокровища. Одна беда – Мария так и не заговорила. Поэтому место длительное время оставалось для графа загадкой.

Графу удалось довольно подробно воссоздать путь бегства коронованной особы. Сначала в Рязанские земли, потом в Астрахань, а в конце – Яик, до самого Медвежьего острова. Но все это было неважно, потому как в очередном сне Мнишек поведала графу, что она пыталась покинуть дремучие земли уже нищей. Сокровища остались близ Московии, неподалеку от Тушинских лагерей. Немного севернее столицы московитов.

Так что как ни крути, а карта, что находилась сейчас в руках Калиостро, была особенной. Потускневший крестик пульсировал на пожелтевшей бумаге словно жила. Справа речушка, слева опушка, а посередине приметный перелесок, – там-то первая коронованная особа и зарыла свои сокровища. Да не просто зарыла, но и проклятием окутала. Куда без этого. Чтобы нечестный люд мимо прошел и к сокровенному кладу не притронулся.

Закрыв ларец, граф убирать карту не стал, а сунул ее в потайной карман камзола. Дорожный чемодан задвинул под сидение и успокоился.

Снаружи послышался залихватский свист Петра.

«По всей видимости, приехали», – решил Калиостро и открыл дверцу.

Лес вокруг был самый обычный. Никакой зловещности или иных признаков гиблого места, в основном сосны. Деревья высокие, почва упругая, сухая – и это при постоянных-то дождях. Ни овражка, ни лощинки. Граф вышел и устало потянулся. Надо было хорошенько размять кости да разогнать в жилах кровь. Ритуал потребует от него немалого усердия. Главное, чтобы московиты не подумали чего худого. Все-таки страна особая, и нравы здесь соответствующие, не подчиняющиеся привычным цивилизованным законам. Таких бородатых удальцов монетой не подкупишь, уговорами молчать не заставишь. Впрочем, было у графа одно снадобье, которое он для того случая использовать и собирался.

–– Тута, прибыли мы, – сказал Петр, слезая с козел.

–– Оченья хорошо.

Привязав коня к дереву, к ним уже спешил фестер. Но делал он это как-то странно, вроде как по-звериному, переваливаясь сбоку-набок да оглядываясь по сторонам, неестественно выгнув шею.

–– Ну все, я свое дело сделал. А долг, как говорится, платежом красен, – заявил лесничий.

Но Калиостро не спешил отдавать обещанный рубль.

–– А гдье же ваше Чиортово Тьемечко?

–– Эх, мил друг. Его так просто не найти. Для этого хорошенько поплутать надо.

–– И где же мнье прикажите плутать? – уточнил граф.

–– А где изволите. Но ежели лес вас в тайное место пустит, так увидишь ты поляну небольшую, як проплешена. Заходить на нее не торопись, оглядись. Черепами там земля усыпана: бычьи, бараньи, но, сказывают, попадаются и человечьи. Избушка там будет стоять гнилая, а возле нее бабка сляпая. Ей-то свои вопросы и задавай.

Граф кивнул, мол, все понял, и протянул фестеру обещанную награду.

–– Спасибо. Заслужил.

Лесничий недоверчиво покрутил яркую монету с матушкой Екатериной, попробовал на зуб и удовлетворенно кивнул.

–– Но скажи мне тольйко одну вещь: ты ли сам эту старуху видел?

–– Ягу-то? – уточнил фестер. И усмехнулся, покачав головой. – Не, не видал. И, признаться честно, не хочу. Но люди сказывают, тама она сидит. Но коварная она бабка, лишнего при ней болтать-то не стоит.

–– Не буду, – пообещал Калиостро.

Повернувшись к провожатому, он наставительно выставил указательный палец и сказал:

–– Жди менья здесь, на этом самом месте. И никуда не сходи. И за мной не ходьи тоже. Чтобы не услышал и не увидьел.

–– Да как же так?! – всполошился Петр. – Не было у нас такого уговору!

–– А я и не должен с простым мужьиком договариваться. – Граф внезапно помрачнел и стал требовательным. – Сказал ждать! Значит, жди. Есть у менья одно дельце до вашей Яги.

Мужик только рот открыл и перекрестился. И впрямь мужики болтали, что приезжий граф колдун. Как есть колдун, коли с нечистой силой на одном языке болтать собирается. Да дьявольский огонь из пальца извлекает.

Развернувшись, Калиостро уверенным шагом направился вглубь леса. А пуховый платок, что на плечах был, на ветку повесил, оставшись в тонком темном камзоле.

–– Не сносить мне головы. Ведь простудится и заболеет! – участливо сказал Петр.

Фестер только отмахнулся:

–– Не боись. Сгинет, и шут с ним! А хозяину скажешь, что сам того повелел. Немчура неразумная, чего с него, убогого, взять!

Лес затаился, замолчал, завидев непрошеного гостя. Оставшаяся листва зашептала в кустах, старые деревья откликнулись скрипучим недовольством. Калиостро внимательно присмотрелся к немигающему взгляду. Сыч ухнул и отвернулся.

–– Presto, molto presto[1] .

Мысленно граф продолжал отсчитывать шаги и примечать направление. Вроде бы прямо идет, никуда не сворачивает. Но это лишь так кажется. На самом деле он слегка смещался влево. Шаг у правой ноги чуточку длиннее, а в лесу, где нет четких ориентиров, как в городе, оно и незаметно. Так что, если пройти слишком большое расстояние, можно вполне описать круг.

Выбравшись на опушку, Калиостро остановился, зябко поежился. Бравада, с которой он отказался от лишней одёжи, была рассчитана на московитов. Сами-то вон как тепло одеты, а тут щеголь в камзоле. Удивились, не иначе. Будут пускать сплетни потом, ну а коли приврут, так еще лучше. Про графа много небылиц сочиняли, отчего его образ становился еще более загадочным. Для далекой страны, где о нем мало кто слыхивал, хорошая протекция.

Предрассветные сумерки прогнали темную ночь, оставив лишь серую вуаль таинственности. Граф достал карту, щелкнул пальцами – механизм сработал безукоризненно. Огонек осветил старую бумагу. Сверившись с компасом и линейкой, он поцокал языком. А до нужного места еще шагов пятьсот, не меньше. С другой стороны, оно и к лучшему. То мало ли что эти бородатые сычи услышат? Лишние глаза в таком деле ему ни к чему.

Спустившись вниз, Калиостро стал держать путь к невысокому кряжистому дереву, которое выделялось среди ровной кромки леса. Подойдя ближе, граф остановился, недоверчиво посмотрел по сторонам. Кто-то словно дышал ему в спину, осторожно выглядывая из укрытия.

«Неужели мужики сподобились в соглядатаи? – предположил Калиостро и тут же успокоил себя: – Нет, страх суеверия слишком велик у этого народа. Предания, присказки и слухи у московитов играют главенствующую роль. Наука для них – что темный лес, а вот сплетни и разговоры дело привычное, как говорится, – это и есть основной источник информации».

Добравшись до дуба, Калиостро огляделся. Вроде бы никого, а неприятное ощущение на душе только возросло. Неспешно граф обошел широкое дерево по кругу. В обхвате оно было просто огромным. С обратной стороны, что ближе к лесу, он обнаружил цепь, которая в буквальном смысле вросла в кору. Странная диковина – зачем она здесь? Металл был ржавый, с рытвинами. «Для чего цепью оплетать дуб?» – задался очередным вопросом Калиостро. Но его отвлек странный птичий крик из глубины леса. Граф извлек карту и вновь сверился с ориентирами. Но оказалось, что те деревья, которые он наблюдал с холма, теперь исчезли.

–– Что за чертовщина? – поинтересовался граф.

В ответ заскрипели деревья – но не протяжно, а как-то ласково, певуче, словно русалки. Калиостро улыбнулся. Всю жизнь он примечал знаки, которые вели его на встречу к потустороннему. И вот оно, где-то рядом.

–– Цепь, русалки, мрачные тени, – произнес иноземец.

Прав оказался фестер: странный лес, много в нем чудного. А вдруг это все обман? Образы, сравнения – это всего лишь богатое воображение графа, который всю жизнь трудился над созданием мистификаций. Но Калиостро хотелось верить, что его разум тут не при чем.

И он двинулся дальше в лесную темноту.

Он отчитал ровно триста шагов, когда ветер усилился. Дул он с севера, клоня верхушки высоких деревьев. Граф нахмурился, посмотрел на рисунок. В карте не было никакого смысла. Калиостро окончательно заблудился!

Время шло, а рассвет все не наступал. Еще одна диковина или совпадение? Граф достал часы и с удивлением уставился на циферблат, который напоминал сейчас компас. Стрелки вращались в поисках нужной части света. Если так пойдет и дальше, то Калиостро придется обратиться к часовщику.

И тут Джузеппе осенило: так вот как ему необходимо искать путь?..

Использовать не компас, а часы. Стало быть, прав он оказался, не при чем тут воображение.

Покрутившись на месте, граф нашел направление, в котором стрелка перестает танцевать и, дрожа, указывает нужный путь.

–– Значит, туда! – уверенно заявил Калиостро.

Шел он долго, сворачивая то влево, то вправо, – ровно туда, куда показывала большая стрелка часов. Граф был уверен, что в ближайшее время выйдет на ту самую поляну, о которой говорил лесничий.

[1] Итал. скоро, совсем скоро.