Измена. Цена доверия

Глава 1

– То есть ты хочешь сказать, что это всё было напрасно? Все эти годы, всё, что мы строили, вся наша жизнь – просто выкинуто на ветер?! – закричала я, не выдержав напряжения, охватившего меня. Каждое слово обжигало, словно раскалённый металл.

Андрей, мой муж, тот, кому я доверяла больше, чем себе, спокойно сидел на фиолетовом диване в гостиной его родителей, смотря на картину над камином, как будто я и не существовала. Это пренебрежение было невыносимо. Почему? Почему именно он, тот, кому я отдала всю себя, обрушил на меня этот удар? Где я ошиблась? В какой момент семейной жизни я допустила этот провал?

– Ну и чего ты молчишь?! – срываясь на крик, продолжила я. – Зачем ты это сделал?!

Слёзы катились по моим щекам, обжигая кожу. Я чувствовала себя парализованной от боли и разочарования, словно меня вбили в этот пол навечно.

– Настя, пожалуйста, перестань. Родителей разбудишь. Может, поговорим спокойно? – сказал он, по-прежнему отводя взгляд, будто боясь встретиться с моими глазами.

– Спокойно? Спокойно?! Ты изменил мне с Алёной! А ты мне говорил, что она всего лишь старая университетская подруга! Я такая дура, что поверила тебе!– Ну и чего ты молчишь?! – срываясь на крик, продолжила я. – Зачем ты это сделал?!

– Да, она моя близкая подруга! – неожиданно резко выкрикнул он, впервые за весь вечер проявив хоть какую-то эмоцию.

– Настолько близкая, что ты решил переспать с ней?! – моя злость превратилась в ледяную сталь, каждое слово – словно осколок разбитого сердца.

Но Андрей… он даже не повернул головы. Его безразличие разрывало меня на части. Муж никак не отреагировал на мои слова, даже не посмотрел в на меня. Он продолжил изучать проклятую картину с сеновалом. Огонь в камине мерно горел, потрескивая. Мой кофе остался на журнальном столике. Совершенно остыл, как и мой муж ко мне.

– Да, переспал! И что с того?! – внезапно рявкнул он, повернувшись ко мне и пронзая ледяным взглядом. – Может, хватит уже прикидываться жертвой? Ты сама прекрасно знаешь, что всё это не просто так.

– Что ты хочешь этим сказать? – пробормотала я, чувствуя, как в груди сжимается боль. Гнев угас на мгновение, сменившись страхом. В его взгляде было что-то чужое, что-то, чего я никогда раньше не видела.

– Ты правда не понимаешь? – Андрей горько усмехнулся, и в его глазах блеснул холод. – Ты давно перестала быть той девушкой, которой я когда-то восхищался. Ты когда в последний раз смотрела на себя в зеркало?

Я невольно отшатнулась, словно от удара.

– Ты не смеешь так говорить! – мой голос сорвался, он дрожал, как и мои руки, крепко сжимающие край кофейного столика. – Я… я всегда старалась для нас, для семьи!

– Для нас? – переспросил он с насмешкой. – Нет, Настя, ты перестала стараться для себя. Ты превратилась в тень. Где та звонкая, яркая девушка, в которую я влюбился? Ты помнишь её? Потому что я – уже нет.

Слова ударили меня словно ножом. Я хотела сказать что-то, оправдаться, но не смогла. В голове крутились обрывки фраз, но ни одна не складывалась во что-то целое.

– Ты никогда не была такой, Настя, – продолжал он, его голос набирал силу, словно он наконец позволил себе высказаться. – Раньше ты была живой, смеющейся, всегда готовой на любой риск, на любое приключение. А сейчас? Посмотри на себя. Постоянные жалобы на жизнь, отсутствие интересов, вечно занятая работой или домом. Когда ты в последний раз выходила куда-то не ради семьи, а ради себя?

– Это несправедливо, – прошептала я, чувствуя, как слёзы вновь подступают к глазам. – Ты знал, на что я шла ради нас. Ради тебя. Ради этой семьи. Я старалась…

– Ты старалась, но не для меня. А для чего-то, чего ты сама не понимала, – перебил он холодно. – Я не изменил, потому что меня вдруг что-то «переклинило». Я сделал это, потому что с той, с Алёной, я чувствовал себя живым. Она не смотрела на меня, как на обязанность или надежду на лучшую жизнь. Она не напоминала мне, сколько я должен, как много вложил, и чего от меня ждут. Она видела во мне мужчину, Настя. А ты уже давно видишь во мне только кого-то, кому ты обязана быть верной.

– Это неправда, – голос мой прозвучал еле слышно. – Это всё неправда…

Но внутри я знала, что он сказал то, что давно затаилось у нас обоих в душе. Боль его слов была невыносимой, и с каждой минутой я чувствовала, как что-то внутри меня умирает. Это были не просто слова измены, это был конец всего, что я считала правдой, что строила и любила.

Огонь в камине продолжал потрескивать, а Андрей вернулся к созерцанию картины. Я осталась стоять, чувствуя, как медленно погружаюсь в темноту безысходности, где когда-то было наше общее счастье.

– Настя, дорогая, всё ли у тебя в порядке? – неожиданно раздался тихий, но уверенный голос свекрови.

Я вздрогнула, словно пробуждаясь от тяжелого сна, и резко повернулась к ней. Она стояла на пороге гостиной, одетая в ночной халат, и внимательно смотрела на меня. Её взгляд был полон заботы, но она обратила его не на сына, а только на меня.

– Ты такая бледная… – сказала она, подходя ближе и мягко коснувшись моей руки. – Тебе нехорошо?

Я попыталась улыбнуться, но губы не слушались, и получилось что-то, больше похожее на болезненную гримасу. Андрей тут же отвернулся, снова устремив взгляд на свою ненавистную картину, будто его совсем это не касалось.

– Я… я в порядке, просто немного… – начала я, не зная, как подобрать слова.

Грудь сдавило так, что даже дышать было трудно.

– Не нужно ничего объяснять, милая, – перебила она нежно. – Пойдём-ка на кухню, я тебе чай сделаю, – и, не дожидаясь моего ответа, аккуратно обняла меня за плечи и повела к двери.

Мы вышли из гостиной, и я лишь на мгновение оглянулась на Андрея, который даже не пошевелился. За его безразличием скрывалось нечто ледяное, окончательное, что-то, что я уже не могла вернуть. В груди пустота стала невыносимой.

На кухне свекровь усадила меня за стол, её руки были тёплыми и заботливыми, а выражение лица – тревожным. Она быстро налила горячий чёрный чай в чашку, добавила ложку сахара и села рядом.

– Выпей, солнышко, – сказала она мягко, передавая мне чашку. – Тебе станет легче. И… тебе стоит проверить гемоглобин, потому что ты совсем побледнела. Я серьёзно, так не пойдёт.

– Спасибо, – прошептала я, обхватывая руками чашку, пытаясь впитать её тепло, чтобы хоть немного согреться. Глоток чая обжёг язык, но я продолжала пить, чувствуя, как что-то тёплое разливается внутри, хотя боль в душе никуда не исчезала.

– Ты правда очень белая, как полотно, – продолжала она, гладя меня по руке, словно утешая ребёнка. – Говорила я Андрею, что ты слишком много на себя берёшь, что всё время работаешь.

Я кивнула, не в силах подобрать слова. Почему она была такой доброй ко мне? Почему именно она, а не он, сидела здесь, пытаясь вернуть мне хоть частичку тепла? Казалось, её доброта только сильнее подчеркивала ту ледяную пустоту, что оставил в моей душе Андрей.

– Всё будет хорошо, – шепнула она. – Но, пожалуйста, пообещай мне, что обратишься к врачу. Хорошо?

Я кивнула, ощущая, как глаза вновь наполняются слезами.

Свекровь посмотрела на меня, нахмурив брови, и осторожно спросила:

– А с Андреем-то что происходит? Он выглядит таким… отстранённым в последнее время. Может, вы поссорились? Или на работе что-то случилось? – в её голосе чувствовалась настоящая тревога, а глаза пытливо вглядывались в моё лицо, ожидая хоть какого-то объяснения.

Сжала чашку сильнее, чувствуя, как внутри всё снова переворачивается. Как бы мне хотелось сейчас всё рассказать, высказать всю боль, что копилась, но я не могла. Это была не моя история для рассказа.

– Я не могу говорить за него, – прошептала я, избегая её взгляда. – Если он захочет, он сам всё объяснит.

Свекровь тяжело вздохнула, опустила глаза и, на мгновение замолчав, будто решалась, стоит ли продолжать, наконец произнесла:

– Знаешь, он совсем перестал нормально общаться, – сказала она тихо, словно боялась, что её сын вдруг услышит. – Словно я больше не его мать. Всё время молчит, ничего не рассказывает. Раньше мы были так близки, а теперь… ничего. Ни о работе, ни о своих мыслях, ни о том, что у него на душе. Я не понимаю, что с ним происходит.

Её слова резанули меня, как ножом. Значит, он не только со мной был таким? Отстранённым, холодным, чужим. Я сглотнула, пытаясь справиться с накатывающей волной эмоций.

– Я тоже не понимаю, – прошептала я наконец, чувствуя, как горечь подступает к горлу. – Я тоже.

Свекровь, на мгновение задумавшись, вдруг осторожно, но всё же решительно спросила:

– А почему вы до сих пор не завели детей, Настя? Может, у вас какие-то проблемы? Чего-то не хватает? – в её голосе слышалась неосознанная надежда, будто ребёнок мог бы решить все эти молчаливые, тягостные недомолвки, которые давно уже поселились в доме.

Я едва удержалась от того, чтобы не горько рассмеяться. Казалось, все вокруг только и спрашивали об этом, будто ребёнок был каким-то обязательным пунктом в браке, который я должна была выполнить.

– Андрей не хочет становиться отцом, – ответила я, стараясь, чтобы голос не задрожал. – Я пыталась поговорить с ним об этом, но он каждый раз отмахивается, меняет тему. Даже просто проверить здоровье, выяснить, всё ли у нас в порядке, он отказывается. Считает, что ещё не время.

– Не время? – удивлённо переспросила она, словно не могла поверить своим ушам. – Да ему уже тридцать два, какой ещё «не время»?

– Я не знаю, – ответила я устало, глядя в чашку с чёрным чаем, будто в её глубине мог скрываться ответ на все мои вопросы. – Но каждый раз, когда я поднимаю эту тему, он просто уходит или молчит. Как будто это неважно. Как будто я прошу о чём-то, чего он никогда не хотел.

Свекровь тяжело вздохнула и покачала головой.

– Никогда не думала, что он станет таким… таким закрытым, – она грустно посмотрела на меня, и в её взгляде мелькнула тень сочувствия. – Но ты, пожалуйста, не сдавайся, Настенька. Может, он ещё одумается. Мужчины иногда просто теряются.

Но в глубине души я знала, что Андрей не просто потерялся. Он ушёл куда-то очень далеко, туда, где меня больше не было.

Свекровь задумчиво посмотрела на меня, и на её лице отразилась печальная улыбка.

– Знаешь, Настенька, – начала она, тщательно подбирая слова. – Иногда ребёнок помогает возродить отношения. Когда появляется маленький человечек, он объединяет, наполняет жизнь новым смыслом. Может быть, это помогло бы вам с Андреем снова найти друг друга?

Я глубоко вздохнула, чувствуя, как внутри вновь закипает гнев. Но на этот раз не от обиды, а от того, что меня не понимали.

– Ребёнок – это не инструмент, – сказала я, стараясь говорить мягко, но голос всё равно прозвучал твёрдо. – Нельзя заводить ребёнка только ради того, чтобы наладить отношения. Это не решит наших проблем. Дети заслуживают рождаться в семьях, где родители любят друг друга, где есть счастье и тепло. А не там, где они становятся способом «починить» что-то сломанное.

Свекровь замолчала, раздумывая над моими словами, и наконец, кивнула.

– Ты права, милая, – тихо сказала она. – Абсолютно права. Прости, если я сказала что-то не то. Просто мне хочется верить, что всё ещё можно исправить.

Она осторожно коснулась моей руки, и её взгляд был полон искреннего сожаления и тепла.

– Я поддержу любое твоё решение, Настенька, – сказала она. – Что бы ты ни решила. Ты должна быть счастлива, и я хочу, чтобы ты знала, что ты не одна.

Мне так не хотелось обидеть эту женщину, ведь мы с ней уже десять лет бок о бок. Она была мне не просто свекровью, а словно второй матерью, особенно в те моменты, когда я только входила в эту семью. Я вспомнила, как мы вместе с ней и свёкром делали ремонт в нашем с Андреем доме. Это было первое лето после свадьбы, и мы решили, что нужно всё переделать под себя.

Свёкор красил стены, я возилась с обоями, а свекровь готовила нам чай и угощала бутербродами, чтобы поддержать силы. Мы вместе смеялись, обсуждали цвет мебели, спорили, куда лучше поставить диван. Тогда казалось, что именно здесь я нашла свой дом, свою вторую семью.

И я никогда не забуду тот день, когда мы втроём тащили тяжёлый шкаф на второй этаж. Андрей, как обычно, отсутствовал, ссылаясь на «завал на работе». Он звонил и уверял, что очень занят, что без него всё непременно развалится. Но в глубине души я знала, что это просто его способ избежать всего этого хаоса. Ему никогда не нравились эти бытовые хлопоты. Свекровь тогда пожала плечами и тихо сказала мне: «Не волнуйся, дорогая, у мужчин всегда свои отговорки. Мы справимся и без него».

И мы действительно справились, расставили мебель, прикрутили все полки и собрали всё по своим местам, пока он, вероятно, сидел в своём офисе, делая вид, что его работа – самое важное дело на свете.

Свекровь задумчиво помешала чай в своей чашке и, взглянув на меня, тихо спросила:

– Настенька, а если всё действительно настолько плохо… может, вам стоит на время разъехаться? Дать Андрею возможность подумать, разобраться в себе. Может, это поможет ему понять, чего он действительно хочет.

Я подняла глаза, удивлённая её словами. Она не выглядела сердитой или осуждающей – наоборот, её взгляд был полон понимания и какой-то тихой решимости.

– Понимаю, это непростое решение, – продолжила она, потянувшись и осторожно накрыв мою руку своей. – Но, может быть, сейчас лучшее, что ты можешь сделать, – это уйти на время. Мы с отцом будем только рады, если ты поедешь с нами в Питер. Знаю, что это всё сложно, но, может, перемена обстановки поможет тебе разобраться в своих чувствах. А Андрей пусть побудет один и, наконец, поймёт, что теряет.

Её слова были одновременно неожиданными и тёплыми. Я не ожидала, что она так быстро предложит мне свою поддержку. Внутри всё смешалось: обида, благодарность, страх, но больше всего – ощущение, что кто-то наконец-то понял, насколько мне сейчас больно.

– Я… – голос дрогнул, и я вздохнула, пытаясь найти в себе силы. – Спасибо вам. Правда, спасибо. Я не думала об этом раньше. Может быть, это и правда единственный способ…

– Подумай об этом, дорогая, – мягко сказала она. – Мы будем ждать в любом случае.

Глава 2

На следующий день всё прошло словно в тумане. Утром я проснулась раньше всех и сидела на кухне, обхватив ладонями чашку с чаем, когда в комнату зашла свекровь. Мы обменялись короткими взглядами – в её глазах была забота и скрытая печаль.