Дирк Лайер. Мое темнейшество

Глава 1

Дурное дыхание изо рта у человека – в сущности не такая и неприятность. Проблема, когда собеседник уже не дышит вовсе. А тебе его при этом нужно допросить…

Впрочем, для опытного некроманта не бывает окончательно умерших, как и совершенно молчаливых. А запах… К нему со временем привыкаешь и перестаешь реагировать на тлен со смрадом. Зловоние не настораживает. Его принимаешь как должное.

Куда подозрительнее, если свежеподнятое умертвие не пахнет вовсе. А уж если от него исходит аромат фиалок, то это повод насторожиться…

Так что когда ноздрей коснулся едва уловимый многослойный аромат, я оскалился, печенкой чуя неприятности. А запах между тем щекотал ноздри и вызывал желание вдыхать его полной грудью. Восхитительный аромат…

Правда, источало его уже начавшее разлагаться тело. Это была женщина. Хотя скорее старуха. Морщины на покрытом трупными пятнами лице, седые волосы… Впрочем, последние были уложены в кокетливую прическу и украшены явно девичьей заколкой. Карга, которой было не меньше семидесяти, до самой смерти явно пыталась молодиться. Да и после того, как сыграла в ящик, осталась кокеткой. Вон, в гроб даже духи прихватила: фиал, что висел на цепочке на дряблой шее, источал приятный запах, заглушая вонь мертвечины.

– Это и есть твоя женушка? – скептически уточнил я у клиента.

– Она, зраза старая! Сколько крови из меня выпила, пока не сдохла… И даже сдохнув не дает пожить нормально. Спрятала свои бирюльки – и довольная, лежит в гробу, лыбиться, – сплюнув, произнес щеголь.

От аристократа у этого смазливого прыща была только оболочка. Зато какая выдающаяся… Правильные черты лица, светлая кожа, за гладкость которой наверняка отвечал брадобрейный амулет. Густые, темные волосы уложены в идеальную прическу, с легкими кудрями, приглаженными и зафиксированными помадой.

Видимо, за морду и то, что пониже ремня богатая карга и взяла этого пижона в свою постель, а потом и в супруги. Одела в темный фрак с длинными фалдами и белоснежную рубашку с жабо и начала выгуливать по столице. Как породистую левретку. А он возьми – и войди во вкус. Загуляй, как подзаборный кобель, и проиграйся в карты… И дело наверняка бы закончилось скандальным разводом, но малой подсуетился и успокоил взревновавшую бабульку так, что упокоил. Но и она отомстила, хоть и из могилы.

Об этом сам щеголь мне, конечно, не сказал, но я привык проверять, с кем имею дело, так что был в курсе предыстории. Этот же расфуфыренный вообще был не сильно разговорчивым, зато уж больно нервным. Суетился, как неопытная шлюха под клиентом. Глазенками стрелял, обливался холодным потом, когда договаривались… И все блеял про то, что нужно узнать, где покойница спрятала свои деньги…

Интересно, он когда свою благоверную травил, так же трясся? Впрочем, это не мое дело, поскольку за него мне не заплатили. А вот за что дали аванс – это достать покойницу из-под земли, пока щеголя самого не достали те, кому он задолжал…

Впрочем, мне плевать было и на то, прирежут ли этого напомаженного. Главное, чтобы смазливый рассчитался сполна. О чем я и напомнил:

– Оставшиеся деньги вперед.

– С чего бы?! – возмутился пижон. – Ты еще свою часть сделки не выполнил. Она ничего не сказала.

– Могу отпустить плетение, будешь сам допрашивать, пока она тебя – жрать, – добродушно предложил я. Сегодня я вообще был на удивление тихим и скромным: мог тихо прикопать. Скромно взять себе у трупа причитающееся. Если бы клиент решил возражать и угрожать.

Но щеголь хоть и был гадом последним, но трусом-то – первым. Потому проворчал сквозь стиснутые зубы что-то про наглых некромантов и отдал мне кошель.

Взвесил тот на руке.

– Трех монет не хватает.

Щека сопляка, слегка порозовевшая от уличного холода, дернулась, и тип нехотя отдал мне все.

– Инквизиции на тебя нет, – зло проворчал вдовец. – Теперь спрашивай давай у старухи, где цацки и поживее. А то я замерз уже ждать.

Я лишь хмыкнул. Осенняя полночь на старом кладбище, где вольготно меж могил гуляют туман и мрак – это не тенистая аллея центрального парка в середине лета. Да и запретные чернокнижные ритуалы – не веселая забава.

А вырядился пижон именно как для променада в столичный полдень. И теперь, видишь ли, зябко ему среди мрачных надгробий.

Щеголь передернул плечами и поежился под луной, которая едва пробивалась сквозь густые облака, отбрасывая зловещие тени. Видно было, что щеголю тут неуютно настолько, что жутко. Но жажда наживы оказалась сильнее страха. Правда, ненамного, судя по тому как этот наглец, вдовец, жеребец и прочий… – ец топтался рядом с кругом из свечей.

Тех было ровно двенадцать. И напротив каждой из них, зажженных и оплывавших воском, я начертил на земле руны, полив те собственной кровью – малая плата, которую просила тьма за запретный ритуал. Инквизиторы требовали куда больше – тюремный срок, а то и участие на зажигательной вечеринке под названием аутодафе. На такой некромант – главный гвоздь программы, вбитый, точнее привязанный к столбу.

Мне же сгореть на работе не хотелось. Поэтому я предпочитал жечь сам. Пульсарами. Но пока жареным не пахло. Наоборот, воняло фиалками. И это насыщенное амбре из фиала покойницы начинало уже подбешивать. Тлен и смрад были хотя бы привычны. Надо поскорее заканчивать и закопать уже эту старуху. Снова. Потому я буднично, без балаганных фокусов с искрами магии и темными клубами чар приказал умертвию:

– Говори, где лежат драгоценности, – и пустил по плетению силу, заставляя старуху подчиниться моей воле.

Тело краги дернулось. Она сопротивлялась изо всех сил, противясь моей воле. Но я был сильнее. Гораздо сильнее. И душа, которая ненадолго вселилась в тело нежити, сдалась, заговорив.

Можно было бы, конечно, обойтись простым вызовом духа, но без телесной оболочки тот менее сговорчив. Да и сил на призыв уйдет больше, как и времени. К тому же мне хотелось посмотреть, как щеголь будет махать лопатой. Один вид этого надменного прыща, пыхтящего с заступом в руках, стоил многого!

– Деньги лежат в тайнике, за шкафом, – начала покойница. Ее голос был булькающим, но вполне четким: умерла она не так давно и голосовые связки еще были относительно целыми, не разложившимися. Правда, говорила она медленно, все же для звуков нужно было набирать воздух в легкие. А для мертвяка это дело непривычное.

– За каким шкафом, грымза?! В поместье их полно! – взбеленился клиент и едва не переступил круг из свечей, но я отбросил его от границы волной силы.

Пижон отлетел, плюхнулся на кучу свежей земли. Переступи он незримую черту и сам бы сдох – круг отлично умел высасывать души из живых и утягивать в мертвомир. Но клиент, кажется, этого даже не понял.

– Какого демона! – выкрикнул он уже мне и вскочил с земли, набычившись.

– У меня из много, выбирай любого… – охотно предложил я. – но если хочешь отправиться к ней, то в следующий раз мешать тебе шагнуть в круг не буду.

Мои слова дошли до щегла не сразу, но когда он все осознал, то стал белее, чем его жена-покойница. И «Спасибо» вырвалось у него не иначе как от испуга.

Хотя я бы и не думал спасать этого идиота, если бы его смерть в круге не спровоцировала выброс силы. На такой инквизиция точно бы среагировала. Так что спасал я свои нервы, время, а не этого прид…

Впрочем, стоило только вспомнить о карателях, как они явились. И без всяких выбросов магии.

Приближение этих ребят я почуял, как акула каплю крови – издалека. Так что пассом разорвал путы, что связывали призрак покойницы с ее телом. Душа старухи тут же улетела в мертвомир. А труп безвольной куклой упал обратно в гроб на дне могилы.

Я же подхватил сумку с инструментами, перекинул ремень через плечо и перемахнул через могильную ограду.

Это произошло так быстро, что клиент даже ничего не понял, продолжая таращить на меня свои зенки.

– Э-э-э! – запоздало возмутился он. – Ты не закончил!

– Я как раз закончил. А насчет тебя – не знаю. Она сказала где деньги – за шкафом. Моя часть работы и клятва исполнены, – усмехнулся я.

Мироздание тоже посчитало, что мы с пижоном в расчете и метка, что появилась на моей руке после того, как мы с клиентом условились и ударили по рукам, исчезла. Я оголил запястье, убедился, что кожа чиста…

– Что вообще происходит? – меж тем завертел напомаженной башкой клиент.

– Ты сетовал, что инквизиции на меня нет. Ну вот она и появилась, – оскалился я, поправил перекинутый через грудь ремень сумки, убеждаясь, что та не будет мешать при беге, подхватил шляпу, нацепив ее на рыжую макушку и сделал то, что делает каждый уважающий себя некромант, если хочет остаться в живых на неспокойном кладбище, когда силы не равны: дал деру.

– Эй! – понеслось мне вслед, и только. Этот идиот даже не подумал линять…

Я же перемахнул через могильный холм, еще через один. Стрелой пролетел кусты сирени, как со стороны разрытой могилы донеслось:

– Ни с места! Сдавайтесь! Вы обвиняетесь в использовании темной магии…

Кажется, этот придурок все же поменял суму на тюрьму… правда, по не сильно выгодному курсу. А мне же, чтобы не оказаться за решеткой, стоило поднажать…

Каратели, взявшие мой след, в лучших традициях ищеек и не думали отставать. Началась погоня по узким мощеным улочкам старого города. Я знал эти места как свои пять пальцев, но инквизиторы не отставали.

Какие же долбанутые, в смысле, целеустремленные и на всю голову ребята!

Про долбанутость, кстати, это не образно. Это буквально. Молодчики в черных мундирах долбили меня пульсарами от души. Чаще, правда, мимо. Но пару раз едва не зацепило.

Вот и резко сворачивая в один из переулков, пришлось пригнуться. Заряд магии просвистел рядом с лицом и врезался в кладку, высекая искры и каменную крошку. Та чикнула мне по скуле, оцарапав.

Хорошо, что не в глаз… Плохо, что вообще задело… А просто отвратительно то, что инквизиция и не думала отставать!

Я пробежал по узкому переулку, в котором разминуться не то что двум всадникам, пешим – то и то с трудом удалось бы. Не оглядываясь, кинул за собой черный мрак, чтобы стереть все следы и оторваться.

Туман заклубился, потек по брусчатке, на которой выбоин было больше, чем булыжников, заскользил над поверхностью луж, сточной канавы и начал подниматься к черепичным крышам, чьи козырьки были, прогнулись, точно кошачьи спины…

Но топот за спиной не отставал.

Спасаясь, выбежал на перекресток. Сердце билось уже где-то в глотке, воздуха не хватало, так что глотал его уже ртом, как рыба, когда увидел, что впереди, как спасение, забрезжила освещенная улица.

Спальный район. Ухоженные домики, жители которых привыкли к безопасности, впрочем, не забывая об охране: вокруг домов мерцали охранные контуры, предупреждая, что непрошенным гостям заходить не стоит. Вот только рядом с одним из зданий периметр оказался разомкнут: на уровне второго этажа было настежь открыто окно…

Кто-то захотел подышать свежим воздухом и забыл запереть… Зря. Дважды зря. Потому как рядом рос раскидистый дуб. И его ветки как раз тянулись к распахнутым створкам. Удобно слезать, когда сбегаешь от родителей, чтобы погулять с дружком или подружкой.

И удобно забираться в дом таким, как я…

Не медля ни секунды, устремился к дубу, взлетев на нижние ветки с ловкостью кошки. Я поднимался все выше, листва скрыла меня от взглядов инквизиторов, выскочивших следом. Замер.

Каратели пробежали подо мной. Они хоть и потеряли след, но не свою упертость. Так что скоро вернутся и начнут прочесывать заново, потому стоило поторопиться.

Осторожно шагнул по ветке. Та не была особо толстой. Прогнулась, но мой вес выдержала. Шаг. Сторой, как по особо скрипучему старому паркету. А дальше – прыжок. И я уже оказался на подоконнике. Охранный контур смолчал.

Еще миг – и окно уже было закрыто, а я стоял в комнате. Здесь витал аромат лаванды и еще чего-то исключительно девичьего.

Сразу вспомнилась страха с кладбища. И я скривился. Вот гадство…

– Вот гадство! – словно прочитав мои мысли, пискнули из дальнего угла.

Среагировал мгновенно.

Больше проснувшаяся не издала ни звука: я успел подскочить к ней и заткнуть рот. Банально. Ладонью. На заклинания времени не было.

И тут с улицы раздался командный голос:

– Обыскать каждый куст! Он не мог далекой уйти!