Сон о пустыне

Пролог

Египет, октябрь 1964-го года

– Я помру раньше, чем привыкну к таким переменам между днём и ночью, – усмехнулся герр Клаус и поёжился, застёгивая лёгкую куртку песочного цвета. – Догоняйте, юнцы, а то нас выгонят раньше, чем мы что-то найдём.

Анкель кивнул, облокотившись о кусок развалины из известняка, и когда Клаус скрылся внутри храма, начал поглядывать в сторону раскинувшихся в обширном дворе палаток. Они устроили лагерь как можно ближе к постройке, хотя недалеко и располагалась деревня. Местные отчего-то были не любителями приглашать в гости иностранцев, а уж тем более предоставлять им ночлег. Но и в этом имелось своё преимущество. Их крайне редко можно было встретить поблизости от храма, а значит, археологам от них меньше беспокойства.

Анкель не слишком рассчитывал на то, что они сумеют обнаружить здесь что-то новое. Впервые храм расчистили и реконструировали около сотни лет назад, и после не одна группа учёных успела в нём побывать. И никто не отправил бы их в полностью изученное место, если бы не одна маленькая деталь – прошедший слушок о пророчестве на стенах храма.

Археологическое сообщество – такая же болтливая горстка людей, как и в других сферах, и сто́ит им прознать о чём-то необычном, как новости разлетаются по всему свету, несмотря на, казалось бы, скрытность таких заявлений. Но даже учёные – те ещё выдумщики, когда им это выгодно.

Слушок или нет, а рисковать немцы не собирались. Если здесь действительно есть что-то интересное, что не сумели обнаружить ранее, значит, нельзя позволить археологам из других стран их опередить.

Понимая, что его спутница не торопится, Анкель уже думал было идти за ней, но заставить её сделать что-то – дело не из лёгких. Скажи ей, что храм вот-вот рухнет, и она наперекор пойдёт туда, лишь бы доказать обратное. Анкель частенько уступал ей, да и вообще спорить не любил. Вкинуть пару шуток – это пожалуйста. Но и тут надо быть очень осторожным, иначе от криков потом звон будет стоять в ушах. Ведь он даже не обижался, принимал свою избранницу такой, какая она есть. А всё потому, что не мог иначе. Странная штука – любовь.

Обернувшись на храм позади, Анкель мысленно сравнивал его с фотографиями из отчёта, предоставленного его руководителем с института. Храм представлял собой широко раскинувшееся сооружение, крыша которого спереди поддерживалась огромными колоннами, а перед входом внутрь располагался обширный двор, где они и устроили свой лагерь. Работать, конечно, вернее было бы при свете дня, но тогда им мешались бы туристы. Местные проводники не хотели оставаться без дохода, а власти были тесно связаны с недоброжелательной к ФРГ страной, поэтому отказывались потакать западноберлинским археологам. Хоть пропуска выдали, и то ладно.

Полная луна сегодня создавала неплохое освещение, так что больших проблем не возникнет, к тому же фонарики имелись. Только холод совсем не помогал в работе. При дневной жаре заниматься даже раскопками на солнцепёке они привыкли, но ночью пустыня быстро остывала, из-за чего Анкель решил, что не обойдётся без захваченной куртки-сафари поверх льняной рубашки, которая ещё днём прилипала к его подтянутому телу. Хотя бы набитый желудок немного согревал, а в воздухе до сих пор витал запах пожаренных на ужин сосисок.

– Заждался, знаток лабиринтов? – улыбнулась русоволосая девушка, потрепав его по копне золотистых кудрей, из-за чего его очки слегка съехали к кончику носа.

– И не я один, Беатрис, – поправляя очки, ответил он. – Все уже внутри, кроме нас.

– Ставлю всё своё имущество, что мы зря тратим время на это, кхе-кхе, сооружение, – закатила глаза она.

– Не всё ж по пирамидам сокровища искать, – подмигнул он и, поднявшись в полный рост, возвышаясь над своей супругой на голову, начал отряхивать пяль известняка со светлых брюк.

Она лишь махнула на него рукой и двинулась по ступенькам своей, как всегда, грациозной походной, несмотря на рюкзак за спиной. Анкель нагнал её на входе в храм и выхватил рюкзак, доставая оттуда фонарики.

Внутри, сквозь проломы и провалы, пробивались лунные лучи, падающие на узкое личико Беатрис, из-за чего оно казалось белее обычного и почти сливалось со светлым хлопковым комбинезоном. Встревоженные пауки разбежались по щелям и укромным местечкам от обилия людей в эту ночь. Повсюду виднелись всё те же рисунки, древние символы, и коллеги археологов, записывающие информацию в свои экспедиционные журналы.

– На нас сегодня пятая молельная комната и коридор за ней, – произнёс Анкель, включая фонарик и передавая второй Беатрис.

Когда они дошли до места назначения, начали осматривать стены, подсвечивая всё те же изображения, символы и древние иероглифы, подобные тем, что были обнаружены в других комнатах. Известняковые плиты пола давно потеряли свою ровность, провалившись во многих местах, и в наполненном сумраком пространстве приходилось постоянно смотреть под ноги, прежде чем продолжать осмотр.

– Коридор-то едва держится. Стены вот-вот рухнут, – пожаловалась Беатрис, выглянув в проход за комнатой.

– Тише. Ты слышала? – шёпотом спросил Анкель, когда до него донёсся странный глухой протяжный звук.

Беатрис, замерев на месте, спустя пару мгновений ответила:

– По-моему, похоже на детский плач.

– Откуда здесь взяться ребёнку?

– А мне почём знать! – повысила голос она, но под шипение мужа смолкла.

Анкель осмотрел коридор, прислушиваясь. Плач не умолкал, слышимый из-за единственной полностью целой стены, исписанной известными им символами одного из египетских богов, которая казалась тупиком.

– Либо за этой стеной улица, – тихо начал он, – либо… потайная комната?

– Здесь тебе не пирамиды, – ответила так же тихо Беатрис, закатывая глаза. – В храме-то кто станет такую сооружать?

– Он же древний, почему нет? Проверить-то можно. Давай, поищи рычаг что ли какой, а я ощупаю эту стенку.

Анкель занялся делом, а Беатрис начала выискивать хоть что-то, отдалённо напоминающее рычаг. Уж где-где, а в работе его всегда было не переспорить. Он был готов затеряться в лабиринтах, лишь бы выглядеть уверенным, будто действительно знает, что делает.

Ни один из выступов не действовал, как рычаг, и Беатрис громко выругалась, возвращаясь к стене, обдумывая что предпринять, и в этот момент часть известняка отъехала в сторону, что обычная выдвижная дверь. В проёме показалась маленькая девочка с мокрым от слёз, но скривившимся в злобе, лицом. Она бросила на археологов удивлённый взгляд и сразу же указала рукой куда-то за свою спину.

Беатрис вскрикнула от увиденного и сползла по стенке, прикрывая рот ладонью. Анкель, замерший на пару секунд, спохватился и взял девочку на руки.

– Меренуннефер, – всхлипнув, прошептало дитя.

Анкель, несмотря на знание перевода, расширил глаза от непонимания, но у него не было времени на раздумья, и он протянул руку сидевшей на пыльном полу жене.

– Пойдём, Бет, позовём остальных. Нужно отнести девочку в безопасное место.

Взяв его ладонь своими дрожащими пальцами, Беатрис поднялась, и они кинулись к выходу из храма.

Глава 1. Слова могут быть оружием

12 лет спустя

Берлин, октябрь 1976 года

Уши заложило. Она посмотрела на свои руки, которые совсем не походили на человеческие. Лишь смутные чёрные очертания, что набросок карандаша. Но неправильности происходящего не возникало. Она – тень, и так должно быть. А вокруг – простирающаяся далеко вперёд пустыня, и это тоже казалось нормальным.

Тишину прорезал странный звук, отдалённо напоминающий плач. Она вскинула глаза к небу и увидела, как пространство осветила молния, когда полную до этого луну закрыли тёмные облака, а следом услышала гром. Но в данный момент её ничего не волновало, кроме этого глухого, очень похожего на детский, плача, который призывал заглянуть за возвышающуюся прямо перед ней песчаную дюну.

Карабкаться наверх не пришлось. Она едва касалась песка, почти что пролетая над ним, что призрак. Но стоило ей оказаться на вершине, перед глазами пронёсся вихрь образов, который за мгновенье поглотила тьма.

Эффи дёрнулась в постели, открывая глаза. Резкая боль в левой руке заставила приподняться. Кольнул её блеклый шрам, и дрожь пробежала по всему телу. За стеклом слышались звуки бьющихся капель, и она мысленно усмехнулась, зная, что бабушка сказала бы, что это у неё на погоду старые раны ноют.

За окном всё ещё стояла ночь, а значит, стоило попробовать снова лечь спать. Хотелось узнать продолжение сна – отчего-то возникло ощущение, что он очень важен. Конечно, ей и раньше снилась пустыня, ведь она знала, где родилась, но никогда до этого она не чувствовала себя тенью. И никакого плача уж точно не было в прошлые разы.

Проворочалась она в итоге до самого рассвета, но едва задремала, как режущий по ушам звук разбудил её.

– Твой чёртов будильник меня в могилу сведёт! – крикнула Эффи, вздрогнувшая от резкого пробуждения. – Сегодня же субботааа, – протянула она, утыкаясь лицом в подушку.

– И тебе доброе утро, сестричка, – донёсся до неё голос Лиссы с ноткой самодовольства. – Не знаю как у вас, бездельников, а у меня сегодня куча дел.

В такие моменты Эффи жалела, что они делят с сестрой одну комнату. В доме семьи Вальтер их было предостаточно, но ни одна из девушек не хотела покидать единственную с выходом на террасу. Лисса была любительницей встать пораньше, чтобы на свежем воздухе встретить рассвет да почитать очередной любовный роман, на который у неё не будет времени в остальную часть дня. Часы у неё были расписаны, причём буквально, и учёба занимала первое место в её графике ежедневных дел.

Эффи же не могла отказаться от такого привлекательного выхода наружу. Прямо у террасы рос большой старый дуб, ветка которого подбиралась к баллюстраде. Она частенько посиживала там, несмотря на упрекающие взгляды остальных членов семьи, а Лисса, конечно же, не один раз называла её поведение легкомысленным. Но Эффи ничего не могла поделать со своей детской привычкой.

Она приподнялась на локтях, устремляя взгляд исподлобья на старшую сестру, накидывающую халат поверх своей новенькой бордовой пижамы, которую она ей подарила на шестнадцатилетие.

– Я – умываться, и тебе советую, – бросила Лисса, направляясь к двери из светлого дерева, но, перед тем как скрыться, с ехидным шепотком добавила: – Уборка-то сегодня на тебе.

Выругавшись под нос, Эффи вновь опрокинулась на подушку, прикрывая глаза. Ворох мыслей снова не позволит уснуть, в этом она не сомневалась. Уж больно странным показался этот сон. Родители нашли её где-то там, в пустыне, но имелась ли здесь какая-то связь? Сны – всего лишь сны, однако тайны, которые от неё скрывали, уже давно не давали ей покоя.

Анкель и Беатрис Вальтер каждый раз с увеличивающейся настойчивостью отказывались отвечать на вопросы о том, где конкретно они её нашли, и как это произошло. Их скрытность только усугубляла её рвение узнать правду. Но как добиться её от них, она не знала. Испробывала все возможные способы от заискивания до угроз сбежать, но ничего на них не действовало. А потому оставался единственный вариант – раздобыть их археологические отчёты.

Она и раньше об этом подумывала, но побаивалась рисковать. Знала – если поймают, то непременно запрут, и домашнего ареста ей не избежать. Эффи пусть и не была любительницей просиживать в больших компаниях, и уж точно не стала бы скучать по школе, но сидеть в четырёх стенах – довольно неприятная штука.

Шрам зачесался, и Эффи растёрла его до красноты. «Что за сверхъестественные манёвры?» – мысленно усмехнулась она. Но тяга в груди согнала улыбку с её лица. Казалось, кто-то нашёптывает ей о том, что пора бы уже предпринять хоть что-то действеннное, иначе она так и просидит в невединии всю жизнь, не узнав о своём происхождении.

Поднявшись с одиночной кровати из светлого дерева с резным узором, она проследовала в освободившуюся ванную, накинув поверх майки тёплый белый халат. Стоило ей запихнуть щётку в рот, как на пороге возникла Беатрис со скрученными в низкий пучок волосами с выбивающимися впереди русыми прядями.

– Собирайся поскорее. Сегодня едем к старикам Вальтер.

Та не слишком-то любила их посещать, о чём вскользь обязательно упоминала при супруге, но хотя бы не называла их при нём стариками, и то ладно.

– Я не поеду, – сплюнув, ответила Эффи. – Уверена, по мне они не соскучились.

В её голове тут же созрел план, ведь бабушка с дедушкой жили в Потсдаме, что в двадцати километрах от её дома в Берлине, а значит, пока родители катаются, она вполне успеет залезть в их рабочий кабинет и пошариться в записях.

– Не говори глупостей. Они любят тебя не меньше твоей сестры.

В этом Эффи сомневалась. Элеонор и Фридрих Вальтер её явно недолюбливали. Они не обрадовались известию о том, что их сын подобрал какую-то сиротку, находясь на исследовании в Египте, при учёте того, что у него уже была маленькая дочь. На время экспедиций родители часто увозили девочек в Потсдам к бабушке с дедушкой, и Эффи замечала, что к её старшей сестре относятся иначе. Чаще хвалят, меньше ругают. А в прошлое день рождение Лиссы они подарили той золотое кольцо с красивым зелёным камнем, в то время как Эффи от них на пятнадцатилетие достался толстый том по истории Германии. И всё потому, что дедушка решил побеседовать с ней про франко-прусскую войну, вследствие которой была провозглашена Германская империя, а она не особо помнила все эти факты. Лисса же, услышав их беседу, тут же влезла в разговор и начала раскидываться своими глубокими познаниями в данной сфере.

Понятно, что, занимаясь частичным воспитанием внучек, они привыкли к Эффи и, возможно, даже полюбили её как-то по-своему. Но в них ещё жили старые убеждения, что родная кровь превыше всего.

– Мам, ну можно я не поеду? – протянула Эффи, умыв лицо. – У меня же уборка!

Упустить такой шанс остаться дома и заглянуть в отчёты родителей она не могла, поэтому ухватилась за то, за что было можно ухватиться. Если она поедет, то сможет заглянуть в рабочий кабинет не раньше понедельника, и то, при условии возвращения из школы не позже сестры и родителей.

– Пыль никуда не денется! И никаких возражений! – сверкнула глазами Беатрис, и тут же захлопнула за собой дверь.

Эффи рыкнула в пустоту, с таким же хлопком покидая ванную, и, вернувшись в комнату, начала нарочито медленно одеваться.

– Все планы в пропасть! – воскликнула Лисса, заправляя белую водолазку в хлопковую зелёную юбку ниже колена. – Но что поделать, расстраивать мне их совсем не хочется. Тебе-то терять нечего. Какая разница, где бездельничать.

– Засунь свои нравоучения куда подальше, – скинув халат, ответила Эффи, натягивая бордовый свитер толстой вязки, подходящий её угрюмому настроению. – Дела имеются не только у таких всезнаек, как ты.

– Ну да, ну да. Пропустишь уборку, – хмыкнула Лисса, хватая свою сумку. – Пошли уже, вечно тебя ждать приходится.

Эффи показала жест по локоть, когда та закрыла за собой дверь, и мысленно выругалась из-за того, что упускает идеальную возможность выяснить хоть что-то о своём прошлом.

***

Пристроившись в углу дивана, Эффи откинула свою темноволосую голову на спинку, погружённая в далёкие от происходящего вокруг мысли, пока Лисса увлечённо рассказывала бабушке с дедушкой о своей учёбе, о том, как заняла первое место на олимпиаде по литературе, и, конечно, как усердно она занимается.

– О, твой отец в твоём возрасте был таким же неусидчивым и постоянно искал, что бы нового почитать, – с улыбкой потрепала бабушка Элеонор золотистые кудри Лиссы, сидя, как всегда, с прямой осанкой, на зелёном бархатном диване, находящимся напротив того, который заняли Эффи с Беатрис. Эта статная женщина с волевым подбородком в один момент могла превратиться из мягкой и чувствительной в строгую, с камнем вместо сердца.

– Эффи, а у тебя как с учёбой? – обратился к ней дедушка Фридрих, но она прослушала его реплику, думая о том, как в понедельник попадет в кабинет родителей и узнает все тайны, что они скрывают от неё. – Эффи?

– А? Что? – опомнившись, спросила она, поднимая голову.

– Что за рассеянность? На уроках ты себя так же ведёшь? – возмутилась Элеонор, нахмурив свои светлые брови.

Наигранно улыбнувшись, Эффи произнесла:

– Что ты, бабушка. Я теперь лучшая в классе по истории. Ещё раз спасибо вам за чудесный подарок.

– Так может, напомнишь мне, что послужило поводом к франко-прусской войне? – хитро прищурившись, спросил дедушка.

Разговаривая с этим крупным, но всегда бодрым мужчиной, Эффи понимала в кого на самом деле Лисса такая заучка.

– «Эммская депеша» – намеренно искажённая, – выпрямилась она, вздёргивая подбородок. Если ей нужно было утереть нос таким зазнайкам, пусть он и её родственник, то она была готова даже учиться.

– И какой урок можно вынести из этого?

– Я думаю…, – начала Лисса, но Эффи протестующе подняла руку.

– Слова могут быть оружием.

***

Почти до самого вечера они просидели у стариков Вальтер, чем знатно попортили себе выходной, как считала Эффи. Но главное – весь её план к чёрту! По пути домой она напряжённо думала о своём сне, о месте, где она родилась. В голове всплывали лишь очертания песчаных холмов, пирамид с картинок книг и верблюдов, ассоциировавшихся у неё с пустыней, ведь она так мало знала о своей родине.

Сейчас, кладя голову на подушку, Эффи почёсывала зудящий шрам. Она понятия не имела, как его получила, а родители лишь кратко отвечали, что уже нашли её такой. Странный бугристый знак на внутренней стороне локтя был похож на какой-то сужающийся в середине прямоугольник, хотя она отчётливо помнила, что в детстве тот выглядел иначе. Однако ранее ей дела не было до какого-то там шрама на руке, у неё их и без него было хоть отбавляй. Когда лазаешь по деревьям, и не такое случается.

Проблема была лишь в том, что, когда она вдруг начала задавать о нём вопросы, родители подозрительно отмахивались, но Эффи видела страх в глазах Беатрис. Ещё одна тайна, до которой ей предстояло докопаться. Кто знает, возможно, если в экспедиционном журнале Анкеля или Беатрис есть хоть какая-то информация о найденном во время исследований ребёнке, то и о том, как она выглядела тоже может что-то быть. Учёные, когда занимаются делом, запросто отбрасывают человеческие чувства, и найденное дитя вполне могло стать неким объектом для изучения.

Засыпала она долго, а проснулась быстро, будто и вовсе не спала. Оттого утро воскресенья выдалось мрачным. Эффи разочарованно вздохнула, затыкая уши, вновь заслышав будильник сестры. Она рассчитывала, что в эту-то ночь заглянет за песчаную дюну и сумеет разглядеть, что там происходит внизу, и что за плач она слышала, но, проснувшись, вообще не помнила, что ей снилось.

– Доброе утро, сестричка, – тронула её за плечо Лисса, и Эффи подняла голову от подушки, посматривая на сестру с полуприкрытыми веками. – Какие планы на вечер?

– А есть предложения?

– У Лео вечеринка в честь Хэллоуина. Его родители сегодня уезжают в командировку, и он позвал весь наш класс. Прошёл слушок, что не только наш, потому я и спрашиваю.

– Лео? – зевнула Эффи, садясь на кровати и прикрывая рот ладонью. – Ричард говорил что-то такое, но мне это не особо интересно.

– Не строй из себя тихоню, – упёрла локти в бока Лисса. – Я, между прочим, вчера целый день пропустила, но всё равно пойду. Мои девочки от меня не отстанут. А тебе уж тем более заняться будет нечем.

– Без тебя разберусь, укротительница книг. И никого я из себя не строю. Не люблю я людские сборища.

– Как знаешь. К экзаменам ещё нужно готовиться, – протянула Лисса, взглянув на гору учебников на своём письменном столе из светлого дерева, подходящем под общий настрой комнаты. – Не посплю часок-другой, что ж теперь вечеринки пропускать?

– Серьёзно, Лис? – фыркнула Эффи, закатив глаза. – Экзамены только через полтора месяца.

– Уже, – выделила та, – через полтора месяца. И тебе советую взяться наконец за ум.

Лисса нравоучительно помахала пальцем, отчего на лице Эффи сама собой появилась усмешка. Она покачала головой, помахивая рукой, отгоняя от себя старшую сестру, что надоедливую муху.

Вздёрнув подбородок, Лисса прихватила пару книг со стола и покинула комнату. А Эффи потащилась в ванную, перед тем как заняться уборкой. Придумали же люди дурацкое правило, что пыль не может полежать дольше недели! Лисса и вовсе жить спокойно не могла, если её книжки не расставлены ровно.

Пол дня ушло у Эффи на то, чтобы обойти с тряпкой весь дом, возвышающийся в два этажа и раскинувшийся недалеко от юго-западной окраины Берлина. Вернувшись в комнату, она вышла на террасу, чтобы охладиться свежим ветерком, и тут же приметила внизу каштановую макушку Ричарда, идущего по гравийной дорожке к её дому и насвистывающего какую-то мелодию.

Июнь 1972 года

Эффи, болтая ногами, сидела на ветке старого дуба, укрывшись в его тени от зноя, когда увидела, как у соседнего дома остановилась красная и вычурная, по её мнению, машина. Первым выскочил мальчишка примерно её возраста на вид, и пока его, по всей видимости, отец выходил из машины, после ещё и открыв дверь перед женщиной, он уже поднял крышку багажника, хватаясь за сумки.

Эффи же перед этим ужасно поссорилась с Лиссой. Та назвала её эгоисткой из-за глупых шуток, мешающих другим спокойно жить, поэтому Эффи очень уж хотела доказать обратное. Она, не слезая с дерева, крикнула погромче, поздоровавшись и предлагая мужчине с женщиной свою помощь в переносе вещей. Решила, что они – новые соседи. Но те вежливо отказались как раз тогда, когда мальчишка уже с пустыми руками вышел из дома и разглядел её.

– Ты как там очутилась? Свалиться не боишься? – крикнул он, нахмурившись.

– Ещё чего! – усмехнулась Эффи. – Я отпетый древолаз, каких ты ещё в своей жизни не видывал! И, в отличие от других, ничего не боюсь!

– На что это ты намекаешь? Да знаешь сколько я деревьев на своём веку повидал? Для меня это лёгкая задачка!

– А доказать-то сумеешь? Давай, – похлопала она по ветке, – попробуй.

Прищурившись, он закатал рукава рубашки и, обойдя ограду, подошёл к дереву, на что его родители только головой покачали. Он начал карабкаться наверх, и почти добрался до Эффи, но нога соскользнула, он бросил взгляд вниз и дёрнулся. Ещё немного и свалился бы, но Эффи удержала его за руку и помогла устроиться рядом.

– Я просто отвлёкся, – втянув голову в плечи, сказал он, потирая ушибленное колено.

– Знаю, – улыбнулась Эффи, пусть была уверена, что он от испуга едва не упал. Но Анкель всегда говорил, что иногда нужно держать язык за зубами, особенно, когда с кем-то знакомишься. Лучше показать свой истинный характер, когда человек уже не сможет от тебя отвязаться. А мальчишка её заинтересовал. Всё же подружки Лиссы были ничем не лучше неё, а девчонки в классе косо посматривали на Эффи из-за того, что внешне она от них слишком отличалась. Они обзывали её пустынной сироткой, потому что Лисса как раз-таки не умела держать язык за зубами, да и один только бронзовый цвет кожи выделял Эффи среди них. – Со всеми может случиться подобное. Но мало кто вообще решится. А ты смелый. Дружба, а? – протянула руку она.

– Дружба, – пожимая её ладонь, расплылся в улыбке он.

Октябрь 1976 года

– Эй, Рич! – помахала ему Эффи с террасы.

– Привет, принцесса, – широко улыбнулся он, одёргивая своё серое пальто. – А я к тебе.

– Куда ж ещё. Забирайся, я за курткой.

Порывшись в шкафу, она вытащила лёгкую зелёную олимпийку и, накинув её на плечи, прямо с террасы забралась на свою излюбленную ветку, усаживаясь рядом с посвистывающим Ричардом.

– Не знал, куда идёшь? – закатила глаза она, хватаясь за его рукав. – Пальто нацепил – какая важная персона.

– Брось, я всегда так хожу. Да и рассчитывал на твою комнату, вообще-то.

– С чего бы? Надоел мой дуб?

– Зима на носу, – улыбнулся он, тыкнув пальцем в кончик её носа, – а дуб твой почти все листья сбросил. Нас теперь отсюда прекрасно видно.

– О, так ты переживаешь за свою репутацию? – усмехнулась она, прежде отстранившись. – Скоро станешь такой же занудой, как Лисса.

– Боже, сплюнь! – рассмеялся он. – Ладно, тут у тебя действительно какая-то особая атмосфера.

– Если тебя что-то стукнет по голове, то это не я, а атмосфера падающих желудей.

– Полегче! Держи себя в руках, а то всех друзей отпугнёшь.

– Ой, как больно! – закатила глаза она, толкая его локтем. – И без тебя знаю, что ты тут единственный, кто меня терпит. Если что-то не нравится…

– Всё мне нравится, – перебил он, снова улыбаясь. – Но нам сегодня на вечеринку идти, вот я и даю тебе напутствие.

– Я согласия не давала. Да и что за дурацкая идея устраивать её в воскресенье?

– Ну, другого варианта нет, но тут соглашусь. Лео не слишком-то умён, главное – в глаза ему этого не говори, а то ты можешь, я знаю.

– По-моему, ты торопишься, голубоглазка, – похлопала она его по плечу. – Я на этом пьяном сборище присутствовать не собираюсь.

– А, по-моему, никто тебя не спрашивал. Обойдёмся без костюмов, но мы идём. И точка.

– Забываешься, Ричард Штайнхерц!

– Смотри-ка, солнце уже заходит, – кивнул он в сторону ярко-оранжевой полоски на чистом небе. – Ступай, переодевайся. Народ как раз должен начать собираться. А тебе даю десять минут. Жду внизу, Эффи Вальтер, – закончил он и полез вниз.

– Рич! – раздражённо стукнула она кулаком ствол и полезла за ним вниз. – Ты думаешь, меня можно заставить?!

– Ты…, – он устало прикрыл глаза, очутившись на пожухлой траве, и когда она оказалась напротив, продолжил: – Просто пойдём, а. – Эффи продолжала стоять на месте, смотря на него со вскинутыми в мольбе бровями. – Мне это нужно.

– Только на пол часа, Ричард! – раздражённо топнула она ногой, и развернулась, направляясь в сторону входа с застеклённой дверью с деревянной белой рамой.

Громко протопав по лестнице, Эффи столкнулась с Лиссой на пороге комнаты. Короткое красное платье сестры и помада с разводами, вероятно, подразумевали образ Кровавой Мэри. Та бросила на неё взгляд со вскинутой бровью, но ничего не сказала и прошла мимо.

Причесав и без того ровные волосы, Эффи надела тёмно-зелёный свитер в цвет глаз, заправив его в джинсовую юбку чуть ниже колена, и подвязала её кожаным поясом. Накинула сверху всё ту же куртку и спустилась вниз, сообщив родителям о своём уходе. Анкель, читая какаю-то книгу в тёмном переплёте, лишь кивнул, а Беатрис махнула рукой, занятая готовкой ужина.

Перед Ричардом Эффи появилась уже со скрещёнными в недовольстве руками на груди. Он же, не обратив внимания, схватил её ладонь, подмигнув, и повёл в сторону дома Леонарда. Кажется, такое у того было полное имя. Леонард Шмидт – одноклассник Лиссы, – всё, что Эффи о нём знала.

Его особняк с голубой штукатуркой находился на соседней улице, и когда они приблизились, из него уже доносилась музыка, а фасад был украшен гирляндами. Они спокойно прошли внутрь, и первым делом Ричард поспешил от неё избавиться. По крайней мере, так она ему сказала, когда он решил оставить её с группкой подружек Лиссы.

– Хочешь, можешь пойти со мной, – с ухмылкой ответил он. – Я поздороваюсь с парнями…

– О, и с Гилбертом? – перебила она, нахмурившись. – Нет уж, увольте!

Этот парень был одним из хороших приятелей Ричарда, но ужасно раздражал Эффи. Ещё до приезда Ричарда четыре года назад Гилберт был единственным, кто из класса общался с ней. Он знал, что её нашли где-то в Египте, но не усмехался, как другие, из-за её происхождения. Однако стоило девчонкам нашептать ему о том, что кровь её грязная, и с ним никто не будет общаться, ведь он тоже станет заморышем, Гилберт быстро поменял сторону.

Эффи осталась у стола с напитками рядом с подружками Лиссы, но как только Ричард скрылся, она отвернулась от них. Лучше сразу расставить всё по местам, чем потом зажиматься от того, что разговор не клеится. Подхватив пластмассовый стаканчик с соком, она принюхалась, но от него слишком несло спиртом. Вернув его обратно, она осмотрелась, и, не найдя в передвигающейся туда-сюда толпе Ричарда, двинулась к кожаному пустому диванчику в углу гостиной.

Усевшись, она откинула голову на спинку, прикрыла веки, и тут же ощутила, как кто-то опустился рядом, проминая под собой место. Эффи не открыла глаза, надеясь, что как сели, так и встанут. Но её плеча коснулись, и пришлось поднять голову.

– Привет, – произнёс смутно знакомый парень со светлыми короткими кудрями и достал пачку сигарет из кармана.

– Ну привет, – ответила Эффи, с интересом посматривая на него. С интересом и настороженностью. Редко кто проявлял к ней внимание открыто. Если она кому-то и нравилась, они пытались подойти к ней не в присутствии толпы, чтобы никто не знал, что они водят дружбу с пустынной сироткой. А если уж вот так прямо заговаривали, значит, вполне могли придумать какую-то новую шутку и наговорить гадостей. Только Ричард никого не боялся и не стеснялся общаться с ней прилюдно.

– Ты же Эффи, да? – затянувшись сигаретой, спросил он. – Лисса говорила, что ты не придёшь.

– А что, кто-то интересовался?

– В общем-то, нет. Я просто слышал, как она о тебе говорила.

Эффи мысленно выругалась, сжав подлокотник дивана. И почему у этой девчонки рот не закрывается?

– И что же она говорила?

– Да ничего особенного. Ты не беспокойся. Она о тебе всегда хорошо отзывается.

– Если это правда, тогда завтра снег пойдёт, – хмыкнула она, и, не зная, что ещё сказать, пригляделась к выпускающему колечки дыма парню. – Так значит, это ты Леонард? – Его полные губы растянулись в улыбке, когда он кивнул. – Классная вечеринка.

– Не похоже, что тебе весело, – рассмеялся он, туша сигарету о пепельницу на рядом стоящем стеклянном столике. – Но я старался. Жаль только, что родители отправились в командировку сегодня, а не вчера. На учёбе будет голова трещать.

– Пей поменьше, Леонард, и жизнь наладится, – усмехнулась Эффи, но улыбка быстро сошла с лица, когда она заметила Ричарда недалеко от входа, болтающего с Кларой, девчонкой из их класса. – Знаешь, я сюда с другом пришла. Думаю, он меня потерял.

– Во-первых, просто Лео. А во-вторых, я вижу, куда ты смотришь, – он взял её за руку, – и если Ричард Штайнхерц тот самый друг, то сомневаюсь, что тебе стоит мешать ему.

Эффи выдернула ладонь, взглянув на него исподлобья, и поднялась с места, решив, что полчаса наверняка прошло, а Ричард справится тут и без неё. Но Леонард поднялся следом, хватая её за плечи, и, нагнувшись к её уху, прошептал:

– Хочешь, отомстим ему?

Эффи задумалась, но лишь на мгновенье. Когда Леонард потянулся к её губам, от него знатно несло алкоголем, и она вздёрнула руку, собираясь дать пощёчину, однако он ловко перехватил её ладонь, и успел коснуться своими губами. Эффи толкнула его в грудь свободной рукой, а следом кто-то потянул его назад. Отшатнувшись, она увидела, как Ричард ударил Леонарда кулаком в лицо. Казалось, должен был возникнуть страх за себя или за друга, но Эффи испытала лишь удовлетворение. Наглец заслужил, но ещё хотелось, чтобы тот ударил Ричарда в ответ. Он тоже заслужил за то, что бросил её здесь одну.

Не понимая, что на неё нашло, она помотала головой и, продравшись сквозь толпу, выскочила из дома. Прикусив губу от злости на себя и на друга, она едва ли не бежала к калитке. Ричард имел право общаться с кем хочет, ведь они просто друзья. У него своя личная жизнь, которая её не касается. И всё же это не повод оставлять её на растерзание волкам, зная, что мало кто пожелает с ней там общаться, а большинство вообще её презирает. Он должен был подумать о своих подружках заранее и не пытаться тащить её сюда, если собирался так поступить.

Оказавшись на тротуаре, подсвеченном фонарями, она уже собиралась перейти на бег, когда её плеча коснулась чья-то рука.

– Всё в порядке? – раздался голос Ричарда.

– Лучше не бывает, – повернувшись, сдерживая недовольство в сжатых кулаках, ответила она.

– Прости, не думал, что так выйдет. Вроде на пару минут-то отошёл.

– На пару минут? Серьёзно? – повысила голос она, всё же не сумев совладать с собой. Ей всегда это тяжело давалось. – Я тебе прямо говорила, что идти не хочу! Зачем было тащить меня, если собирался бросить?!

– Не собирался я! Случайно вышло! Не могу же я постоянно с тобой под ручку ходить!

– Ты прав, – неожиданно даже для самой себя холодно ответила она. – Со мной вообще лучше на людях не появляться. Можешь возвращаться, я сама дойду.

Развернуться не вышло. Ричард, заметив, тут же ухватил её за плечи.

– Эффи, не говори так, – нахмурился он. – Ты делаешь вид, что тебе плевать на их мнение, но я знаю, что это не так. Глупо было тащиться сюда, но… Мне-то действительно всё равно, что они о тебе говорят, но я надеялся, что они изменятся. Тебе нужны новые друзья. Моя мама… – Он опустил взгляд, теребя ткань её куртки пальцами. – Ты же знаешь, что с ней происходит. Если ей не станет лучше, нам придётся переехать в Швейцарию. Я не хотел, чтобы ты осталась одна, если я буду вынужден покинуть тебя.

Эффи подёргала горло свитера, ощутив себя виноватой.

– Извини, что накричала на тебя. Ты не обязан опекать меня. Мне не нужны друзья, правда.

– Совсем-совсем не нужны? – улыбнулся он краем губ, вернув на неё прямой взгляд голубых, что морская гладь воды, глаз.

– Если только один, – улыбнулась она в ответ. – Да, одного вполне можно оставить. Придётся сказать остальным, что выбор пал не в их пользу.

– Ты выбираешь меня, а я всегда буду выбирать тебя, принцесса. Хорошенько запомни, – отпустив её плечи, постучал он по её лбу.

Эффи только и успела, что закатить глаза, когда очутилась в его объятиях.

Глава 2. Египетскому тамариску не пустить корней в берлинском бетоне

Едва заслышав будильник сестры, Эффи с улыбкой соскочила с кровати. На этот понедельник у неё были особые планы. Лисса вздрогнула от неожиданности, стоя с книгой в руке, уже готовая выйти на террасу, чтобы почитать перед школой.

– Рановато ты. Обычно спишь до последнего.

– И тебе доброе утро, – потянувшись, ответила Эффи. – Прекрасный сегодня день, вон как солнце светит, – кивнула она в сторону террасы. – А какой мужчина мне приснился, ммм…

– Ричард, что ли? – хмыкнула Лисса. – Хорошо вчера провели время?

Эффи рассмеялась, вспоминая последние события. Да уж, хорошо, ничего не скажешь. Она давно перестала рассчитывать на то, что среди толпы людей удастся хоть немного насладиться жизнью.

– Отлично, я бы сказала, – откидывая одеяло, взглянула она на сестру с презрительной усмешкой. – Столько новостей. Вот, к примеру, говорят, что ты меня расхваливаешь. А я, знаешь ли, в тебе не сомневалась. Так и ответила, что сестрица моя всегда обо мне заботится.

– Так и есть, – вздёрнула подбородок Лисса. – Не дело – оскорблять своих родственников при чужаках.

– Ну да, поучать людей лучше прямо в глаза.

Та не ответила, отвернувшись, и открыла дверь на террасу. В комнату ворвался прохладный ветерок, и Эффи поёжилась, поднимаясь с кровати. Проводив Лиссу взглядом, она проследила, как та усаживается в кресло, стоявшее спинкой к комнате, и осторожно двинулась к её половине.

Выход на террасу располагался посередине, разделяя комнату на две части. Со стороны Лиссы, не считая кровати в углу, находился длинный книжный шкаф из светлого дерева почти во всю стену и приставленный к нему стол. Эффи покопалась в её ящичках, как можно тише выдвигая их и посматривая за застеклённую деревянную дверь, ища расписание сестры. Обнаружив, она пробежалась по нему, и едва сдержалась, чтобы не подпрыгнуть, когда поняла, что у Лиссы сегодня на один урок больше, чем у неё. Ещё бы родители вернулись с работы позднее, и тогда экспедиционный журнал у неё в кармане.

Умывшись и облачившись в белую рубашку и чёрную плиссированную юбку, Эффи первая оказалась за обеденным столом. Любимые сосиски на завтрак только подкрепили убеждённость в том, что всё сегодня пройдёт как надо. Судьба к ней явно благоволила.

Родители вызвались подвезти дочерей до школы. Они частенько делали это, так как им было по пути. Лишь иногда Эффи взбредало в голову, что неплохо бы прогуляться, и обычно такое случалось после особо неприятных насмешек, когда пустынная сиротка становилась египетской грязью под ногтями белых господ. На следующий день она всегда пропускала первый урок, идя в школу нарочито медленно, но не одна. Ричард на деле был такой же заучкой, как Лисса, но ради неё поступался своими принципами.

Сидя на последнем уроке по истории, Эффи от волнения сжимала край короткой, до колен, юбки, потому что не могла дождаться, когда окажется дома.

– Что на счёт парного задания? – тихо спросил Ричард за десять минут до окончания урока. Он всегда садился рядом с Эффи, ограждая её от косых взглядов. – Займёмся им сегодня?

– О, мне обязательно тебе помогать? Ты такой умный, образованный, – хлопая ресницами и поглаживая его по плечу начала она, – начитанный…

– Даже не думай, Эффи, – покачал головой он. – Пора бы тебе начать серьёзнее относиться к учёбе.

– Лисса, ты ли это? Что-то с моими глазами, не понимаю, – улыбнулась она, с иронией потирая веки. – Ах, Ричард. Показалось, что моя сестрица добралась до тебя и записала в свой клуб любителей нравоучений. – Ричард продолжал серьёзно глядеть на неё, не реагируя, и она нехотя продолжила: – Ладно, ладно, займёмся мы твоим заданием…

– Нашим, – перебил он. – Его задали нам двоим. Оттого оно и парное.

– Да поняла я. Его ж к четвергу задали? Пусть подождёт до завтра, а то и до среды. На сегодня у меня другие планы.

– Интересно, какие это? – прищурился он. Эффи повернула голову к фрау Мюллер, но после такого прямого игнорирования Ричард продолжил громче, чем следовало бы: – Давай выкладывай, что за секреты?

– Ричард Щтайнхерц, что ты…, – начала фрау Мюллер, поглядывая на них и грозно хмурясь. – Ах, Эффи Вальтер. Как обычно. Перестань его отвлекать, иначе рассажу вас по разным углам. Лучше ответь-ка мне, о чём мы сегодня говорили?

– О Вилле Бранде, фрау Мюллер, – едва не скривившись, ответила Эффи. Ричард будто не знал, что всех собак обязательно спустят на неё. Умный немецкий мальчик может прервать урок только из-за недостойного поведения дикой соседки, над которой непонятно зачем смилостивились достойные люди.

– И что ты можешь о нём рассказать?

– Он был четвёртым федеральным канцлером ФРГ.

– Что-то ещё?

– Она недавно говорила про дисфемизм, – шепнул Ричард, задев её ладонь.

– Вилли Брандт ввёл дисфемизм «Позорная стена», который официально употреблялся до конца 1960-ых годов, – спокойно ответила Эффи. Не слишком-то её заботили оценки, но перед остальными не хотелось выглядеть совсем уж глупой. – Это понятие было применено относительно Берлинской стены, а точнее двух стен, разделяющих нашу страну с тем куском непризнанной земли. Полоса смерти…

– Достаточно, – подняла руку фрау Мюллер, и продолжила что-то рассказывать про парное задание.

Эффи перестала слушать, погружаясь в свои мысли. Но Ричард снова тронул её ладонь, и она нехотя бросила:

– Это личное. Расскажу, когда всё сделаю.

– Что сделаешь-то? – Он сжал её ладонь под столом, настаивая на ответе, но Эффи не горела желанием опять отвечать на вопросы фрау Мюллер. – Значит, даже мне не доверяешь?

– Доверяю я, доверяю, – прошептала она, прикусив губу и поглядывая в сторону доски. – Ладно, только обещай, что никому не расскажешь, особенно моим родителям.

На деле она в Ричарде не сомневалась, но не хотела его втягивать. Он всегда хранил её секреты и никогда не подводил. Но раз уж ему это настолько важно…

– Торжественно клянусь своей правой рукой. Сама понимаешь, она у меня рабочая.

Эффи дёрнулась, сдерживая смех, потому что была уверена, что и сам он сейчас сидит с ехидной улыбкой.

– Не думай, что я шучу, Рич, – толкнула она его в плечо, не поворачивая головы. – Отберу твоё единственное в жизни удовольствие, посмотрим, как ты посмеёшься.

– О, я найду какую-нибудь замену, – рассмеялся он, и Эффи пришлось повернуться, чтобы взглянуть на него с укором, а он вдруг начал поигрывать бровями в своей привычной манере. Фрау Мюллер обратила на них внимание, однако не успела ничего сказать. Звонок прозвенел, и Эффи, быстро собрав свои принадлежности, вместе с Ричардом поспешила покинуть класс, сдерживая рвущийся наружу смех.

Бредя по тротуару, Ричард отчего-то поник, словно позабыв о их разговоре, а Эффи помалкивала, едва ли не молясь, чтобы родителей не оказалось дома. Когда они завернули на свою улицу, машин поубавилось, и шум вокруг поутих. Ричард наконец подал голос:

– Знаешь, за что я люблю твой дуб?

– За то, что я до сих пор тебя с него не скинула?

– И за это тоже, – покачал головой он, убрав руки в карманы серых брюк. – Там мы словно вдалеке от остального мира, но при этом видим его таким, какой он есть. И я могу быть там самим собой, забывая о проблемах. Дуб – как островок, на котором есть всё, что мне нужно для счастья.

– Иногда я не понимаю, говоришь ли ты всерьёз или оттачиваешь своё актёрское мастерство, – взглянув на небо, ответила она. Его заполонили грозовые облака. – Потому что твоё высказывание вышло очень красивым.

– Я говорил серьёзно. И хочу знать, что ты об этом думаешь.

– Думаю, что согласна, но лишь отчасти. Я тоже чувствую, что могу там быть собой. Никто не упрекнёт и не посмотрит косо. Только семейство Вальтер, – усмехнулась она, пнув лежавший на тротуаре камень, – неодобрительно покачает головой, но больше никому там до меня нет дела. Но главная проблема – там нет всего, что мне нужно для счастья. Я хочу большего, Ричард.

– Чего ты хочешь, Эффи? – остановился он, дёргая её за локоть.

– Для начала? – выдавила она усмешку, не желая делиться своими мыслями. – Много чего, знаешь ли. Например, чтобы мы сейчас поторопились.

Ричард покачал головой, двинувшись дальше, и Эффи засеменила следом, чувствуя, как горят щёки. То ли от вины за сокрытие, то ли от стыда за желания.

– Так что у тебя за секрет?

– Секрет не у меня, а от меня. Родители что-то скрывают. Не хотят рассказывать, как я к ним попала, – оглянувшись по сторонам, ответила Эффи, будто Анкель с Беатрис могли притаиться где-то за углом.

– Всё же понятно. Ты – пустынная принцесса из Египта, – подмигнув, улыбнулся он.

– И тебе этого достаточно? Мне – нет! – повысила голос она, но, когда с его лица сошла улыбка, взяла себя в руки. – Можешь считать меня ненормальной, но пару дней назад мне приснился необычный сон и, думаю, он как-то связан с этой тайной.

– Знаешь, я давно считаю тебя ненормальной, – ответил он, снова останавливая её и сжимая её ладонь своей. Эффи хотела по привычке закатить глаза, но замерла, когда он нагнулся так близко, что она ощутила его дыхание. – Не переживай, мы со всем разберёмся. – Он уставился в её глаза, и она не посмела отвести взгляд. – Зелёные, что тёмный лес без выхода, – прошептал он еле слышно.

– Что? – захлопала ресницами она.

– Я это вслух сказал? – Он отпустил её руку, поправил воротник своей белой рубашки и продолжил идти. – Не обращай внимания.

Эффи пришлось вновь нагонять его, постукивая каблучками осенних ботинок, и остаток пути, на котором она собиралась думать о предстоящем раскрытие тайны, заполнили мысли о промелькнувшей не в первый раз между ними искре.

***

– Нашей машины нет, значит, они ещё на работе. А Лис должна быть в школе, – сказала Эффи на подходе к дому, осматривая территорию.

Редкие машины проезжали мимо, людей в послеобеденное время практически не было, а из знакомых встретилась лишь ворчливая старушка – фрау Майерс, жившая в конце улицы. Медленно ступая и заложив руки за спину, она не обратила внимания ни на Эффи, ни на Ричарда, глядя прямо перед с собой и что-то бормоча.

Ворчливой она была лишь при взрослых, высказывая им своё недовольство, но детей словно намеренно отказывалась видеть. Беатрис говорила, что у фрау Майерс было четверо детей, но все они погибли на войне. Старший сын – на фронте, а дочери – при бомбёжках. И сама фрау попала под такую, из-за чего своими глазами видела, как по очереди раздавило всех её троих дочерей, младшей из которых было не больше пяти лет. После такой травмы понятно, почему чужих детей для неё больше не существовало.

– Так как ты вообще собираешься узнать нужную информацию? Я думал, мы будем пытать твоих родителей, – усмехнулся Ричард, когда они открыли калитку и ступили на гравийную дорожку.

В небе тут же сверкнула молния, прямо над серой черепицей дома, а следом прогремел гром, будто кто-то в рог протрубил, вызывая дождь. Эффи замерла, подставляя лицо под холодные капли. Такая погода всегда вызывала умиротворение, и она не понимала, отчего Лисса обычно кривится, даже слегка намокнув. Ничего гадкого в дожде нет. Грязь, конечно, не самая приятная штука, но солнце не вызывало у Эффи ощущение спокойствия. При ярком свете тяжело скрыться, а иногда этого очень хочется.

– Извини, мой немецкий друг, но сейчас не время для пыток и веселья, – ответила Эффи, опомнившись. Не время сейчас было и для промедлений. Кто знает, когда прибудет семейка Вальтер. – Поспешим, – добавила она и схватила его за рукав пальто, быстро поднимаясь по ступенькам крыльца. – Сегодня нас ждёт проникновение на территорию врага для похищения разведывательных данных.

– Собираешься обшарить их комнату? – спросил Ричард, пока Эффи разбиралась с замко́м на двери.

– Рабочий кабинет. Я рассчитываю на то, что там осталась документация с той самой экспедиции, в ходе которой подобрали бедную сиротку.

Приподняв брови, он проигнорировал её иронию, и когда она затянула его в прихожую, учуял запах лака для ботинок. Анкель Вальтер, впрочем, как и сам Ричард, в обществе всегда старался выглядеть идеально. По рассказам Эффи её отец лишь дома да в экспедициях мог позволить себе ходить в том, в чём ему действительно удобно, чего она, конечно же, понять не могла. К чему казаться быть лучше, чем ты есть?

– Неужто кабинет не закрыт на замо́к? – бросая ботинки около подставки для обуви, на которой валялась вчерашняя газета о недавних парламентских выборах в Народную палату ГДР, спросил Ричард. – Если так, то ты могла и раньше попытать удачу.

На лице Эффи расплылась ухмылка, пока она вешала на крючок свою куртку рядом с овальным в золотистой пластиковой раме зеркалом.

– Не знаю, как так совпало, но пару недель назад замо́к сломался. – Она взяла Ричарда под локоть и повела за собой наверх по зигзагообразной деревянной лестнице, на второй этаж. – Я как-то не обращала внимание на ворчание Анкеля по этому поводу, но… после своего сна, не знаю, почему-то вспомнила об этом. Сам он починить не смог, поэтому, думаю, скоро вызовет мастера. Так что сегодняшняя попытка может стать нашим единственным шансом.

– Звучит, как вызов.

– Но вызов этот для меня. А ты, Рич, пожалуй, сыграешь в нём роль сторожа. Ну, или кто там обычно следит за территорией? – толкнула она его локтем, и, не дав ему ответить, продолжила: – План такой: я иду в кабинет, а ты ступай в мою комнату. Выйдешь на террасу и будешь поглядывать, что там происходит во дворе. Если увидишь машину моих родителей, мигом ко мне, а лучше вопи во всё горло: ПОЖАР! – продемонстрировала она, громко закончив, и рассмеялась.

– Как на счёт свистка? – улыбнулся он, останавливаясь напротив двери из светлого дерева, отличавшейся от других лишь наличием тяжёлого замка́. Но стоило Эффи толкнуть дверь, замо́к свалился сам собой.

– Свистеть у себя дома будешь. Просто сразу беги ко мне, вернёмся в комнату, и сделаем вид, что заняты этим твоим парным заданием.

– Договор, но потом его придётся сделать по-настоящему.

– Да, да, – толкнула она его в спину, закатив глаза. – Иди уже, я захожу в кабинет.

Прикрыв за собой дверь, Эффи обвела взглядом комнату, смутно вспоминая, как тут всё было устроено раньше. Сейчас Анкель не допускал туда их с Лиссой, впрочем, как и в детстве, но был разок, когда Эффи удалось проскользнуть. Однако тогда она сделала это не затем, чтобы что-то найти, а чтобы спрятаться от сестры во время игры.

Прямо у стены стояла пара удобных стульев, перед которыми раскинулся дубовый письменный стол, заваленный карандашами, ластиками и какими-то набросками. Зелёная настольная лампа походила на ту, что была на учебном столе Лиссы. Над ним же, на стене, висела карта Ливийской пустыни с красными отметками. Посреди комнаты лежал тонкий узорчатый ковёр, привезённый с экспедиции в Лалибелу, а у двери на полу стояли свёрнутые в трубки чертежи. Не обращая внимания на перекошенные под весом пыльных книг полки, заставленные вдобавок гипсовыми статуэтками, Эффи прикусила нижнюю губу, зацепившись взглядом за большой угловой шкаф с закрытыми дверцами из тёмного дерева, на который удачно падал свет из окна напротив. Вероятно, именно там-то и хранилось всё самое важное.

Подойдя к нему, Эффи распахнула дверцы и тут же ощутила, как пыль забирается в нос. Сдержав порыв чихнуть, она начала рассматривать датированные папки. Насколько она помнила, Анкель и Беатрис нашли её, когда ей было три года, а значит, это должен быть 1964-ый. На самой нижней полке виднелись две подходящие папки, и одна из них была с записной от руки пометкой: «Храм». Вытащив её, Эффи прочитала: «Экспедиция в Эль-Араба-эль-Мадфуна, октябрь 1964: Полевые заметки, чертежи и фотографии». Она понятия не имела, то ли это, что ей нужно, поэтому взяла и вторую папку. На ней имелась похожая надпись, только вместо непонятного названия был обозначен широко известный город – Каир, а месяц – март. Её день рождение праздновали в октябре, поэтому Эффи решила, что первая папка подходит ей больше, хотя, если честно, лучше уж родиться в столице, а не в какой-то неизвестной глуши.

– Эффи! – крикнул Ричард, резко открыв дверь кабинета.

– Родители приехали? – испуганно спросила она, мечась меж двумя папками.

– Нет, твоя сестра возвращается.

– Почему так рано? Чёрт! – гневно выругалась она и более спокойно продолжила: – Порядок, не страшно. Разберусь с ней потом.

Выдохнув, она всё же открыла первую папку с неизвестным названием и вытащила на свет журнал с полевыми заметками. Начала читать вслух то, что было написано почерком Анкеля на первой странице, пропустив дату:

– Наконец получили доступ к храму. Клаус занимается фотографиями. Символы на стенах на данный момент не отличаются от тех, что уже имеются в старых отчётах. Пророчество…

– Что здесь происходит?! – ворвалась в кабинет Лисса, оттолкнув Ричарда с порога.

– Не твоё дело, – бросила Эффи, лишь на миг отвлёкшись, но сестра тут же подошла и захлопнула папку у неё перед носом. – Мне нужна информация о той самой экспедиции! Неужто не понимаешь?!

– Верни всё на место, – скривилась Лисса, отпустив папку, – иначе я сама это сделаю. Родители подъехали следом за мной, и, если ты меня ослушаешься, нам всем не поздоровится.

– Лис, пожалуйста, дай мне минуту, – сменив тон, умоляюще сдвинула брови Эффи, делая шаг назад с папкой в руках. Жалобный взгляд частенько спасал её от ссор с родителями, но на Лиссу не действовал. – Я должна узнать.

Она вновь открыла заметки, в этот раз на где-то на середине, и успела лишь прочитать: «…труп мужчины, около тридцати лет…», когда Лисса выхватила документы у неё из рук и принялась запихивать в шкаф вместе со второй папкой, оставшейся на столе. Послышался скрипящий звук открываемой входной двери, и Эффи, бросив на сестру гневный взгляд, двинулась прочь, волоча за собой Ричарда.

Когда они зашли в комнату, она захлопнула дверь прямо перед Лиссой, но та не собиралась так просто отступать и тут же открыла её, заходя следом.

– Выкладывай, сестричка, если хочешь, чтобы я молчала, – уперев руки в бока, сказала Лисса тоном, не терпящим возражений. Точь-в-точь Беатрис, когда злится, подумала Эффи.

– Нечего выкладывать. Спасибо нашей любительнице нравоучений, – выдавила презрительную усмешку она, копируя позу сестры, становясь напротив неё.

– Врёшь. Я слышала, как ты читала вслух.

– Ничего там обо мне не было. Знаю только про какой-то храм да про пророчество, о котором прочитать я не успела.

Про труп она решила умолчать. Необязательно заботливой Лиссе знать обо всём. Потому что забота её очень смахивает на контроль.

– Действительно ничего, – усмехнулся Ричард, хватая Эффи за плечо и отводя от сестры. – Заглянем туда снова завтра, если повезёт.

– Не заглянете, – сказала Лисса и, тяжело вздохнув, свела брови в беспокойстве. – Не сто́ит вам туда лезть. Не просто так родители всё скрывают, уж в этом я уверена.

– Значит, пусть хотя бы объяснят, почему скрывают! – вырвалась из хватки Ричарда Эффи, повысив голос. – Или ты тоже что-то от меня скрываешь?!

Лисса, отшатнувшись, скривила рот от возмущения. Ричард взглянул на ту, покачав головой, а затем посмотрел на Эффи с улыбкой.

– Спокойно, принцесса. Разберёмся. Лисса, – снова перевёл он взгляд, – если ты что-то знаешь, поделись с сестрой. Ты же видишь, что для неё это важно.

Та молча бросила свою сумку на кровать, открыла рот, однако через секунду сжала губы и вышла из комнаты, хлопнув дверью.

***

На следующее утро Эффи проснулась не от звенящего будильника сестры, а от жужжащего, что пчела над ухом, звука. Разлепив веки, она приподнялась на локтях, замечая напротив пустую заправленную белым покрывалом кровать Лиссы. С полуприкрытыми после пробуждения глазами она поднялась и накинула на плечи тёплый белый халат, а затем вышла на террасу. Лиссы там уже не было, оно и понятно, та вставала с рассветом, хотя было странно, что Эффи в этот раз не услышала её будильника. Выглянув во двор, она заметила припаркованную у тротуара перед домом неизвестную чёрную машину.

Жужжащий шум прекратился, когда Эффи вернулась в комнату. Она приоткрыла дверь в коридор и разглядела в дальнем его конце пухловатого незнакомца, которому Анкель пожал руку, а затем повёл его вниз.

Прищуренным взглядом проводив их, Эффи двинулась в ванную, и снова, стоило ей запихать щётку в рот, на пороге возникла Беатрис, слегка взъерошенная, пристально глядя на неё ярко-зелёными, что весенние листья, как говорил Анкель, глазами, такими же, как у Лиссы.

– Спускайся поживее. Есть разговор, – всё, что Беатрис сказала, прежде чем споткнуться при развороте и, выругавшись, громко захлопнуть дверь.

Эффи орудовала щёткой, беспокойно размышляя о том, чего той от неё нужно. И мастер вдруг пришёл именно сегодня. Не спроста всё это. Но как они догадались? Папки на месте, а вот замо́к… Лисса выходила последней. Оставалось надеяться, что сестра закрыла дверь, как полагается.

Вернувшись в комнату, она быстро нацепила зелёный свитер поверх светлой рубашки, заправленной в чёрную юбку, и, подхватив сумку, спустилась в обеденную залу. Семейство Вальтер уже было там в полном составе. Анкель попивал кофе, читая газету на кресле, но, завидев её, двинулся к столу. Беатрис хмуро скребла ножиком по тарелке с блинчиками. А Лисса, обмакнув блинчик в мёд, бросила быстрый взгляд на Эффи и, запихнув его в рот почти что целиком, опустила голову так, что её уложенные до плеч кудри скрыли лицо.

– Ты была в кабинете, – поправив очки, сказал Анкель, стоило Эффи усесться на стул рядом с ним, напротив сестры.

– Ты у меня спрашиваешь? – выгнула бровь она.

– Не устраивай представление, – прошипела Беатрис, громко отставив свою тарелку в сторону. – Никто не спрашивает. Мы это точно знаем. Кто тебе разрешал копаться в наших вещах?

– Я не копалась в ваших вещах.

Лисса, поднявшись, тут же начала поспешно обуваться.

– Но копалась в документах. Твоя сестра всё нам рассказала, – спокойно ответил Анкель, глядя как та уже хватает своё светлое пальто и открывает входную дверь.

Вчера

Лисса

Как только она с хлопком покинула комнату, в которой остались Эффи с Ричардом, Лисса побрела вниз, ругаясь себе под нос. Она знала, что встретит там родителей, и пыталась вести себя как обычно. Она всегда болтала с ними после учёбы, так что было бы странно, если бы не сделала этого сегодня.

Поинтересовавшись, как прошёл их день, Лисса пропускала их слова мимо ушей, думая, что предпринять, и ни разу не обмолвившись о своих успехах, что со стороны на неё было совершенно не похоже.

– Как ты себя чувствуешь? – заметив странности в поведении дочери, спросил Анкель, но тут же отвлёкся на свежую газету, вытаскивая её из кармана своего пальто. – Вы только посмотрите на это! Какой-то глупец пытался пронести Гессе в ГДР!

– Нам бы кто что пронёс, – покачала головой Беатрис. – В магазине у Херрмана опять нет кофе. У нас осталось на пару дней. И как прикажешь выживать?

– Что-нибудь придумаем, поищем, – устало вздохнул Анкель, разминая шею. – Ладно, кофе, но цены на бензин… Бензин дороже коньяка!

Лисса, стараясь не привлекать внимания, быстро вбежала по ступенькам и заперлась в ванной комнате. Такие разговоры велись каждый день, и каждый день им было по поводу чего возмутиться.

Она подошла к зеркалу над раковиной и посмотрела на отражавшуюся в нём бледную девушку с подкрашенными блеском губами и идеально уложенной причёской. Руки чесались от раздражения, и она схватилась за голову, едва не вырывая волосы. Ведь она должна была что-то предпринять. Но родителям проблем и без того хватало.

Однако Лисса не могла позволить Эффи и дальше лезть в это дело. Если родители что-то скрывают, значит, делают это из добрых побуждений. Иначе они бы не опасались так сильно и давно всё рассказали. Нет сомнений, они хотят уберечь Эффи. Если проблема в её биологических родителях, то, видно, информация может её разочаровать, причём серьёзно. А если что-то плохое случилось в той экспедиции? Что-то страшное или противозаконное. Времена были неспокойными столько, сколько Лисса себя помнила. А Эффи слишком импульсивная. Раз уж родители считают, что раскрытие тайны причинит вред её сестре, то нельзя допустить, чтобы та влезла в то, во что не следует. Ради её же безопасности.

Кто-то дёрнул ручку снаружи. Лисса вздрогнула, тут же опуская руки.

– Лисса, у тебя всё хорошо? – раздался голос Беатрис.

– Всё отлично, – ответила она, поспешно поправляя причёску.

Она открыла дверь, смотря себе под ноги и спеша покинуть комнату, но Беатрис взяла её за запястье.

– Если ты переживаешь из-за наших разговоров, то беспокоиться не из-за чего. У нас-то всё вполне неплохо, по сравнению с…

– Не в этом дело. Я… Ответь мне на один вопрос, и я всё тебе расскажу. – Лисса подняла взгляд и, дождавшись кивка матери, продолжила: – Вы скрываете от Эффи подробности того, как нашли её. – Она подняла свободную руку, как бы прося не перебивать побледневшую Беатрис. – Я просто хочу знать. Вы делаете это ради её безопасности? Там произошло что-то плохое? Это связано…

– Не важно, с чем это связано, – сухо ответила та. – Но знать правду опасно для неё, это так.

Лисса кивнула, прикрывая дверь ванной, прежде выглянув в коридор. Этого ответа ей было достаточно, чтобы сделать то, что она считала необходимым.

Сейчас

Эффи

Она замерла с приоткрытым от удивления ртом и сдвинутыми к переносице от возмущения бровями, провожая сестру взглядом. Эффи, конечно, знала, что правильная девочка Лисса всё рассказывает о своей жизни родителям, но она никак не ожидала, что та сдаст её. Порыв вскочить с места и броситься за сестрой был очень сильным. Та должна была объясниться в своём предательстве. Никак иначе это не назовёшь. И Эффи хотела выслушать Лиссу, понять, почему та так поступила, пусть знала, что отвергнет любое оправдание. Ей было важно услышать хоть что-то похожее на извинение.

Старшая сестра для Эффи всегда была недосягаемой, что вершина ледника. Прекрасного, но скользкого и усеянного опасностями. Так и должно быть, ведь старшие подают пример младшим, даже если разница между ними не больше года. Лисса – умная, красивая, ответственная – практически справлялась с задачей. Проблема была в самой Эффи, которая не хотела перенимать стороны сестры, страшась стать такой же. Боялась застрять в учебниках, с людьми, под которых нужно подстраиваться, и с ответственностью, которая неизменно следует за теми, кто во всём преуспевает.

Как бы ни было велико желание вытрясти из Лиссы ответы, Эффи не сдвинулась с места под пристальными с ноткой угрозы взглядами родителей. Разочарование в голубых глазах Анкеля, и гнев в зелёных глазах Беатрис, приводили саму Эффи в ярость. А чего они, собственно, хотели? Чтобы она всю жизнь оставалась в неведении? Чтобы была такой же послушной дочерью, как их родная? Надо было думать, прежде чем подбирать чужого ребёнка, и не надеяться, что можно подстроить его под себя. Она им не го́лем, которого они слепили бы из глины, как им угодно. Из песка ничего не слепить без воды. Вот они и пытаются залить ей уши своими глупыми оправданиями, что правда не имеет значения.

– Я узнаю правду, хотите вы того или нет! – прошипела Эффи, поднимаясь из-за стола. – Потому что устала от ваших чёртовых секретов!

– Нечего узнавать! – крикнула Беатрис, вставая следом, и упёрла ладони в деревянную столешницу. – И не смей раскидываться здесь своими грязными словами, иначе прополощу тебе рот с мылом! Что ты успела прочитать?

– О, не устраивай представление, – усмехнулась Эффи, подражая голосу Беатрис. – Уверена, Лисса вам всё выложила.

– А большего тебе знать и не требуется, – спокойно сказал Анкель. Во время домашних ссор он всегда делал вид, что ничего страшного тут не происходит. – Мастер починил замо́к, так что в кабинет ты больше не попадёшь. Более того, после школы возьмёшь щётку в зубы и будешь отмывать кухню. И ни шага из дома, не считая учёбы, пока я не решу, что с тебя достаточно.

Эффи последовала примеру Беатрис, сжимая столешницу до побеления костяшек, и сквозь зубы произнесла:

– Соглашусь, только если буду видеться с Ричардом во дворе.

– Согласится она! – фыркнула Беатрис. – Никто твоего мнения не спрашивал. Мальчишка участвовал в твоей глупой затее, так что радуйся, если я позволю общаться тебе с ним хотя бы в школе. Не сомневайся, что фрау Мюллер легко за этим проследит.

Гневно топнув ногой, Эффи бросила на ту взгляд исподлобья и быстрым шагом поспешила наверх, к себе в комнату, не слушая, что там ещё кричит ей Беатрис. Плевать ей было на опоздание в школу.

Скинув сумку на кровать, она уже открыла двери террасы, как послышался стук. Захлопнув их, Эффи выпрямилась, но промолчала, ожидая, что Беатрис сейчас ворвётся и веселье начнётся по новой. Однако дверь приоткрыл Анкель.

– Я войду?

– Твой дом, твои правила, – отчуждённо произнесла Эффи, садясь на кое-как застеленную серым покрывалом кровать.

Анкель прошёл внутрь, тихо прикрыв за собой дверь, и устроился рядом с ней.

– Хочу, чтобы ты знала, что несмотря на всё, что происходит и произойдёт, мы с твоей матерью всегда будем любить тебя. И твоя сестра тоже. Все мы хотим тебя защитить.

– От чего? Неужто так сложно сказать?

– Сложно, Эффи. Но кое-что я тебе расскажу. Это не ответ на твой вопрос, однако это касается твоего прошлого. Обещай не требовать от меня большего. – Эффи подняла на него прищуренный взгляд, но кивнула, и он, поправив очки, продолжил: – Знаешь, мы нашли тебя только потому, что ты сама этого захотела. Ревела так громко, будто у тебя игрушку отобрали. – Уголки его губ дёрнулись, но мгновенье – и он нахмурился. – И всё же, стоило тебе нас увидеть, ты успокоилась, и оказавшись на…. В общем, часа не прошло, как ты предстала перед нами собранной, словно понимала, что происходит и пыталась вести себя как взрослая. И тот шрам на твоей руке, – Анкель взял её запястье и, отодвинув свитер, задрал рукав рубашки, – он был ужасно горячим, но ты не выказывала признаков боли. Может, терпела, что очень странно для трёхлетки, – усмехнулся он, – а может, действительно ничего не чувствовала. Первое время ты молчала. Мы спрашивали о твоей семье, но всё без толку. Через пару дней, видимо, поборов упрямство, назвала имя: Эфино́я. Твоё имя.

– Так может, это имя моей матери? Почему вы решили, что моё?

– Потому что я это знаю, и всё тут. – Он бросил тревожный взгляд на дверь и продолжил притихшим голосом: – Привезя тебя в Германию, мы с Беатрис решили указать в документах имя Эффи, в честь моей бабушки. Оно больше подходило ребёнку из Европы. И постепенно новое имя прижилось, а о старом ты позабыла. Я понимаю, тебе хотелось бы узнать о своей настоящей семье, но всё что я могу – назвать тебе твоё имя, данное при рождении.

– Вы – моя настоящая семья, – сдвинув брови, она взяла его за руку. – Я благодарна за всё, что вы для меня сделали. Но это не отменяет того факта, что египетскому тамариску не пустить корней в берлинском бетоне.

– Ты уже давно не тамариск, – покачал головой он и поднялся с улыбкой. – Цветёшь ядовито-белыми гроздьями, что завезённая в Берлин робиния, приживаясь здесь лучше местных видов. Твоё прошлое не имеет значения.

– У меня другое мнение.

Анкель лишь снова покачал головой и вышел из комнаты, бросив напоследок:

– Я подвезу тебя до школы. Поторопись, Эфиноя.

Глава 3. Слёзы Исиды

Три года спустя

Берлин, сентябрь 1979 года

Эффи ковырялась в тарелке, погружённая в свои мысли, пока Анкель за обе щеки уплетал чечевицу с тмином.

– В Каире вкус отличался, – пожаловалась Беатрис, сев за стол и попробовав.

– Думаешь? – практически покончив со своей порцией, сказал Анкель. – Так или иначе, сомневаюсь, что в ближайшее время нам удастся сравнить. Всё финансирование теперь идёт на европейские проекты. Клаус сказал, египтология теряет приоритет, так что попадём мы туда не скоро.

– Если вообще когда-нибудь попадём. Я лично не горю желанием быть подозреваемой в том, что вместо раскопок мы якобы занимается разведдеятельностью. А Клаусу лучше вообще пока уйти в отпуск, он же еле отделался!

– Эффи, не пришлось по вкусу? – обратил на неё взор Анкель, заметив её задумчивость.

– Аппетита нет, – выдавив улыбку, ответила она.

Ей не особо нравились их разговоры о Египте. Напоминали о том, что она так ничего и не добилась. Ведь тогда, три года назад, после месяца домашнего ареста, пришлось поубавить свой пыл. Экзамены приближались, а Анкель вообще показательно увёз экспедиционную папку (именно ту самую, в которую она залезла, чем подтвердил правильность выбора) в институт, и вернулся без неё.

Несмотря на это, о скверном поступке старшей сестры, которая где-то гуляла со своими подружками в эту субботу, Эффи не забыла. Лисса всё же попыталась оправдаться, твердя о том, что так о ней позаботилась, ведь если родители считают это опасным, значит, Эффи не должна лезть в это дело. Та всегда была уверена, что в своей правоте, что в родительской, поэтому считала долговременную обиду младшей сестры необоснованной. Лисса всю свою сознательную жизнь была послушным ребёнком и мнение родителей ставила превыше всего. Она усердно училась и хотела пойти по их стопам, чтобы они гордились ею.

Эффи никогда не могла её понять. Быть покорным ребёнком было не в её характере. Иногда она могла уступить, если считала, что сможет извлечь из этого выгоду. Но чаще всего шла наперекор родным, мнение которых всегда ставила под сомнение из-за вечных секретов. В конце концов она перестала злиться на Лиссу и уходить от разговора, однако предательство не простила. Их отношения стали натянутыми.

– Если ты беспокоишься по поводу беженцев из ГДР, Эффи, то не сто́ит, – сказала Беатрис, краем уха прислушиваясь к сообщению о взрыве по радио. – Как только я узнала, что их расселяют по школам, то сразу же поговорила с фрау Мюллер, и та заверила меня, что нашей это не коснётся.

– О, прекрасно, – ответила Эффи, словно это действительно могло её волновать. – Спасибо за обед, – поднялась она и с улыбкой добавила: – Вполне неплохо вышло, пусть это и не Каир.

Усмехнулся только Анкель, но Эффи уже развернулась и проследовала в прихожую, чтобы нацепить свои зелёные кеды. Они были слегка потрёпанными, но всё ещё выглядели как новые, хоть и купили их три года назад. Беатрис тогда решила, что покупка одежды сведёт тоску Эффи по Ричарду.

Он уехал сразу после тех экзаменов и их, как они думали на тот момент, возможно последнего совместного Рождества. Его мама серьёзно болела, и её направили в Швейцарию для лечения. Учитывая ситуацию в стране, им пришлось собрать немало документов, и ещё повезло, что отменилась продажа дома в Берлине. Нашлись родственники в Цюрихе, проспонсировавшие переезд.

Эффи вышла во двор и принялась карабкаться наверх, на толстую ветку старого дуба. Из-за ветра тёмные волосы лезли в глаза, да ещё и листья кружились, едва пожелтевшие к концу сентября. Она царапнула левую руку о ствол, и на месте шрама выступила маленькая капля крови. Того самого шрама, с которым её когда-то нашли в Египте. Родители не знали, когда именно она родилась, так как не нашли никаких документов. По крайней мере, так они говорили, однако Эффи им уже не верила. Откуда тогда Анкель так уверен в том, что Эфиноя – именно её имя?

Так или иначе, её день рождения праздновался в начале октября – тогда, когда они её нашли. Кое-что вызнать у них всё-таки удалось. Точнее, у Анкеля, пусть он делился с ней этим крайне неохотно. Ведь ему пришлось давать взятку какому-то местному чиновнику, чтобы Вальтер смогли оформить документы по её вывозу из Египта, как гуманитарную эвакуацию через Красный Крест. А ещё повезло с тем, что у отца имелись связи с Министерством иностранных дел ФРГ через Немецкий институт археологии в Каире. Вот и вышло, что её представили как «сироту войны», которых было полным-полно после Суэцкого кризиса в 56-ом году, а немецкие археологи стали «спасителями».

– Восемнадцать скоро, а ты всё по деревьям лазаешь, – донёсся до неё голос Лиссы снизу.

Она, даже не взглянув на старшую сестру, промолчала.

– Эффи, слышишь меня? Спускайся, покажу кое-что! – крикнула та, но она снова проигнорировала её. Только забралась! Но Лисса сегодня была настойчива, и добавила: – Давай, тебе понравится, обещаю!

Закатив глаза, Эффи всё же полезла вниз. Стоило ей ощутить твёрдую почву под тонкой подошвой кед, настроение вконец испортилось. И по большей части дело тут было в том, что она не хотела расставаться с сестрой так надолго, пусть с трудом это признавала. Слишком много обид между ними, слишком много взаимного раздражения, и всё же они были сёстрами, и любовь никуда не делась, что бы ни происходило вокруг.

– Показывай, что хотела, – отстранённо сказала Эффи, которой пришлось вздёрнуть подбородок, но даже так её глаза оказывались на уровне губ сестры. Та была не только выше, но и худощавее – точно с обложки журнала!

Лисса скривила лицо, видно, заметив незаинтересованность в глазах сестры, но спокойно заговорила:

– Завтра утром мне уже уезжать. Сомневаюсь, что смогу приехать на твой праздник. Всё-таки университет в Мюнхене и мне удобнее будет жить в кампусе.

– Что ж, отлично заживёшь. Свобода, никаких стен…

– Эффи…

– Но я бы на твоём месте поостереглась. Мюнхен, конечно, менее радикальный, и всё же, говорят, что даже там в университеты внедряются агенты ГДР. Держись подальше от левых и…

– Эффи! – повысила голос Лисса, доставая из-за спины чёрную бархатную коробочку. – Мне приятно твоё беспокойство, – Эффи фыркнула, будто говорила всё это просто так, а вовсе не из-за волнения за безопасность сестры, – но я пришла не за этим. Хочу сделать тебе подарок. Заранее не принято, но…, – она протянула коробочку с улыбкой, – через родителей будет не то. Знаю, последние несколько лет мы не особо ладим, но я надеюсь, что ты знаешь, что я всегда готова помочь тебе, пусть и буду далеко.

– Готова помочь всегда, но не всём? – пробурчала Эффи, всё же принимая коробочку, когда порыв ветра всколыхнул длинную юбку сестры, едва ли не задирая её.

– Давай не будем возвращаться к этой теме. Открывай.

Эффи приподняла маленькую крышку, и внутри оказалась серебряная цепочка с кулоном в форме креста, только вместо верхнего луча была петля, а посередине, у основания петли, вставлен чёрный камень.

– Анкх Осириса с обсидианом, – пояснила Лисса, вернув улыбку на лицо, явно довольная открытым от удивления ртом Эффи. – Он же древнеегипетский бог, поэтому, я подумала, что тебе должно такое понравиться. Старушка из сувенирной лавки сказала, что обсидиан в центре символизирует слёзы Исиды, – ну, богиня такая, супруга и сестра Осириса, – и даже прогоняет демонов.

Эффи мысленно усмехнулась от порыва сказать, почему же он тогда не прогнал Лиссу, но подарок ей действительно понравился. Да ещё и был не из дешёвых, с тонко выгравированными символами.

– Спасибо, Лис. Правда. Не сто́ило так тратиться, – улыбнулась Эффи, подняв кулон так, чтобы на него попадали лучи солнца.

– Ради твоей улыбки я и не на такое готова, – серьёзно сказала Лисса, а затем рассмеялась и распахнула объятия.

– Моя сестрица умеет шутить, – обняла её в ответ Эффи. – Ох, родители с ума сойдут, когда его увидят!

– А можно им не показывать.

– Эй, кто ты такая и что сделала с моей сестрой? – усмехнулась Эффи, отстраняясь.

Лисса закусила щёку изнутри, задумавшись, и ответила:

– Ты права, придётся показать. Они наверняка спросят о подарке.

– Скажу, что ты ничего не подарила, – подала она кулон Лиссе, и повернулась спиной, чтобы та помогла его надеть.

– Это уже будет обман.

– Да, теперь я вижу, что ты точно моя сестра.

***

Месяц назад

Август 1979 года

Эффи спускалась с лестницы под мерное тиканье часов, показывающих без пятнадцати двенадцать, когда в дверь раздался звонок. Было воскресенье, и Лисса уже убежала в городскую библиотеку, а родителей срочно вызвали в институт. Причину они, конечно же, не объяснили, но она слышала, как за день до этого они шептались о том, что герра Клауса подозревают в связях со Штази ГДР. А где один учёный, там и другие. К тому же, её отец очень хорошо с ним общался, поэтому Эффи ужасно тревожилась, до дрожи в руках. Что, если за дверью полиция с ордером на обыск? Или вообще люди из западногерманской разведки?

Но когда она спустилась и на выдохе распахнула дверь, там стоял Ричард. Ричард, с которым они не виделись два с половиной года. Который принёс опустошение своим уездом, и никакие новые кеды не помогли. Он являлся одной из самых важных составляющих её жизни и, оставшись одна, она словно потеряла часть себя. Конечно, у неё была Лисса, однако той она больше не доверяла, оттого проводила с ней меньше времени.

На самом деле, сразу, как только Ричард появился в жизни Эффи, старшая сестра отошла на второй план. Во-первых, их интересы начали расходиться. Во-вторых, Лисса никогда не поддерживала казавшихся ей странными затей младшей сестры по типу лазания по деревьям, прогулок под дождём и тому подобного. И, в-третьих, в Ричарде Эффи видела свою родственную душу, будто они были связаны с самого рождения и знали друг о друге всё, что только можно знать.

Поэтому, увидев его спустя столько времени, она без раздумий бросилась ему на шею. Руки продолжали подрагивать, а сердце – гулко стучать. Она зажмурила глаза от страха, что это очередной сон, пока он гладил её по голове. Не знала, сколько времени прошло, прежде чем дрожь начала проходить, и Эффи открыла глаза. Она тут же отстранилась, заметив позади этого увеличившегося в росте, но всё такого же худощавого, парня его невысокую мать.

– Ох, фрау Штайнхерц! – воскликнула Эффи, обходя Ричарда, и обняла её. Анна была тоненькой, что веточка, поэтому девушка быстро отпустила женщину – спокойную, что озёрная гладь – полную противоположность своего сына. – Простите, я ужасно рада вас видеть! Этот наглец даже не сказал мне, что вы приедете!

– О, мы не просто приехали, – улыбнулась та. – Мы возвращаемся насовсем. Ричард хотел устроить сюрприз.

– Что ж, сюрприз удался. Заходите в дом, выпьем чаю. Расскажете, как ваше здоровье.

– В другой раз, милая, – устало ответила Анна. – Мне уже намного лучше, но после перелёта требуется отдых. Мы ведь только с самолёта.

– Конечно, понимаю. Заходите вечером, родители как раз вернутся, – улыбка сошла с её лица, и чуть тише она добавила: – Наверное.

– Что-то случилось? – видно, услышала её Анна. – На вид-то город почти не изменился, но… В аэропорту обыскивали наши сумки!

– Проклятые таможенники докопались до таблеток! – возмущённо добавил Ричард.

– Новшество с 1978-го года, – пожала плечами Эффи. – На улицах тоже развелось полицейских, да ещё и с автоматами. Даже не знаю, хорошая ли идея то, что вы вообще вернулись. Лучше тут не стало.

– Ладно, обсудим это вечером с твоими родителями. До встречи, Эффи, – помахала рукой Анна, и ушла.

– Я, пожалуй, остался бы. Не против, принцесса? – вернув улыбку на лицо, поиграл бровями Ричард.

Эффи толкнула его в плечо, тоже расплывшись в улыбке. Не думать же об одних проблемах.

– Заходи, мой немецкий друг.

– А как же твой старый дуб? Стала взрослой и забыла про своё любимое деревце?

– Я скорее про тебя забуду! – Она хотела, как прежде, взять его за руку и потащить за собой, но почувствовала странную неловкость. Однако Ричард сам протянул ей ладонь, и, когда она ухватилась, повёл к дереву. – Значит, последний год будешь доучиваться со мной?

– Надеюсь, но отец говорит, могут возникнуть проблемы. Скорее всего, потребуется сдавать дополнительный экзамен. – Они подошли к дубу, но Эффи покачала головой, решив остаться внизу из-за короткой джинсовой юбки. Может, раньше бы её это и не смутило, но не сейчас. Она села у ствола, прислонившись к нему спиной, и Ричард уселся рядом. – В Швейцарии 12-летняя учебная программа, так что, по сути, школу я закончил. Но мой диплом вряд ли примут хоть в какой-то немецкий университет. Я бы мог остаться в Цюрихе, конечно, однако за мамой необходим уход ещё какое-то время, а отец будет занят на работе. В любом случае, школа-то у нас с тобой частная, так что, думаю, он как-нибудь договорится, чтобы мне засчитали те два с половиной года.

– Если что, обращайся, – положила она ладонь на его плечо, и усмехнулась, прежде добавив: – Но только не ко мне. Что это на тебе надето? – ухватила она его за рукав белой рубашки. – Ты до сих пор мнишь себя аристократом?

– А что, никто так не ходит? – начал он беспокойно оглядываться по сторонам, но в августовское воскресенье людей на улице практически не было.

– Только взрослые дяденьки. Советую прикупить побольше джинс, желательно рваных. О, и на тебе отлично бы смотрелась косуха! Потом покажу свою, упадёшь!

– Не сомневаюсь, – рассмеялся он и потянулся к её щиколотке. – Я уже в шоке от одних только твоих армейских ботинок!

– Это панк, детка! – толкнула она его локтем.

– А ты изменилась, Эффи, – серьёзно сказал он, посмотрев ей прямо в глаза.

– Стала ещё прекрасней, румяней и… думаю, белее я точно не стала!

– Тебя это всё ещё беспокоит? – Эффи выгнула бровь, будто не поняла вопроса. – Ты же знаешь, о чём я. Фрау Мюллер, наши одноклассники…

– Прекращай, Рич, – махнула она рукой. – Может, город и изменился внешне, но люди остались теми же. Не хочу это обсуждать.

– Раньше ты ничего от меня не скрывала.

– Нечего скрывать. Сходи, навести своего дружка Гилберта. Он всё тебе выложит, если не побоится, что я снова разобью стакан о его голову, – ухмыльнулась она, вспоминая, как на вечеринке в день рождения Лиссы, на которую та созвала пол школы, запустила стекляшку прямо в голову своего одноклассника. Изрядно напившись, он вдруг намекнул ей на то, что когда-то они хорошо общались, и он не против продолжить это общение в её спальне. Эффи дала ему пощёчину, после чего он назвал её арабской шлюхой, за что и поплатился.

– Когда мы с тобой созванивались, ты не говорила, что всё настолько плохо, – сказал Ричард, потянувшись к её ладони.

Эффи вырвала руку, взглянув на него исподлобья.

– А чего ты хотел?! Думал, вернёшься, а у нас тут всё распрекрасно?! Так пойдём, пройдёмся! Первый полицейский тут же меня остановит для проверки документов! Не знаю, как там у вас в Швейцарии, но здесь людям достаточно того, что у меня кожа темнее, чем у них.

Ричард резко схватил её за плечи, а когда она попыталась вырваться, прижал к себе. Пах он, как прежде, чем-то ореховым, и Эффи перестала дёргаться, пусть была уверена, что из его щуплой хватки вырваться не так уж тяжело. Однако прошипела ему прямо в ухо:

– Не смей меня жалеть! – и обняла его в ответ.

***

Три месяца спустя

Ноябрь 1979 года

Устало завалившись на кровать, Эффи с тоской посмотрела на заправленную постель сестры, которая обещала приехать на Рождество. Сейчас у неё ни на что не было сил после дополнительных занятий по подготовке к экзаменам. Поэтому, засыпая, она отключила голову, отгоняя все мысли.

Ночь прошла в беспокойстве. Около четырёх утра Эффи проснулась в лихорадочном состоянии от жжения в левой руке. Тело покрылось по́том. В голове всплыли образы из сна. Вернувшегося сна о пустыне, который снился ей когда-то, около трёх лет назад. И снова всё оборвалось на моменте, когда она забралась на возвышающуюся перед ней песчаную дюну.

Эффи прикрыла глаза, стараясь погрузиться в сновидение и продолжить его. Отчего-то ей было важно узнать, что произойдёт дальше. Но сколько бы она ни старалась, сон не возвращался. Она сжала простынь от растущего раздражения. Что-то внутри рвалось вновь увидеть пустыню, словно там она почувствует себя иначе. Может быть, как дома? Было бы странно, если так. Дом – не место, где родился, а люди, которые любят тебя. Но кто ждёт её в Египте? Что случилось с её биологическими родителями? Почему она оказалась брошенной на произвол судьбы?

Эти вопросы мучали её так давно, что она отчаялась когда-то найти ответы. Потому что никто не пустит её в Египет. Возможно, однажды, когда она станет самостоятельной и съедет от родителей. Но изменит ли что-то возвращение на историческую родину? Да, там она не будет выделяться, как здесь. Там люди не будут смотреть на неё косо. Но существует ли вероятность того, что в этой далёкой стране у неё кто-то остался? И если так, то как их найти?

Понимая, что уснуть не получится, Эффи в одной шёлковой пижаме вышла на террасу, освежиться. Едва она распахнула двери, её пронзил дикий холод. Чистое вечером небо сейчас заволокли тучи. Последние ночи были довольно тёмными из-за недавно начавшего расти лунного месяца, а сегодня и этот источник света скрылся.

Спустя несколько секунд молния заискрилась в небе, прямо над её старым дубом. И в этот короткий миг Эффи показалось, что за ним мелькнула чья-то тень. Прогремел гром, и ветер завыл так, что деревья сильно закачало. Дождь начал хлестать по крыше, и капли попадали на пол открытой террасы.

Она снова присмотрелась к своему дубу, но из-за темноты ничего не видела. Мог ли там быть кто-то? Эффи поёжилась и быстро зашла внутрь, закрыв двери террасы на засов, после чего её веки вмиг потяжелели. Она легла на кровать и заснула, отпустив тревожные мысли.

Перед её взором снова возникла пустыня. В этот раз никакой тишины в начале. Она отчётливо слышала тихий вой ветра. Было ли дело в том, что она осознавала нахождение во сне, в отличие от прошлого раза, или ощущения отчего-то изменились, она не знала. Главное, что теперь Эффи не собиралась следовать вслепую на ту же дюну, понимая, что именно на её вершине всегда просыпается. Свернув налево, она начала обходить её. Точнее, как бы стелиться над песком, потому что вместо рук, как и вместо остального тела, она видела лишь тёмную дымку. Тень вместо человека.

Пространство вокруг хорошо освещалось полной луной, несмотря на то что в реальности на небе устроился лишь небольшой месяц. Куда ни глянь, сплошной песок. Где-то повыше, где-то пониже, но та песчаная дюна никуда не исчезала, находясь справа от движущейся тени, протягиваясь далеко, на километры вперёд, так, что конца ей не было видно. И сквозь ветер начал прорываться тот же плач, что она уже когда-то слышала.

Эффи ощутила укол в левой, пусть и бестелесной, руке. Она бросила взгляд на зарябившую дымку, а затем увидела внизу, под тем местом, куда указывала левая рука, что-то поблёскивающее в песке. Несмотря на собственную неосязаемость, ей удалось подцепить находку, оказавшуюся цепочкой с кулоном, которую ей около месяца назад подарила Лисса. В реальности Эффи носила её постоянно, не снимая ни при мытье, ни перед сном. Наверное, она слишком часто думала о сестре, оттого кулон и попал в её сон. Или же он был как-то связан со шрамом и тем плачущим за дюной ребёнком? Анкх Осириса, так сказала Лисса. Но с чего бы эта случайно оказавшаяся у неё вещица имела какое-то отношение к её прошлому? Потому что шрам точно имел, а вот ребёнок…

Яркая вспышка молнии прочертила небо где-то справа, над тянувшейся песчаной дюной. Лишь тогда Эффи заметила тучи, но они будто окружили луну, не в силах затмить её свет. А следом раздался раскат грома, предвещающий грозу. Но была ли та возможна в пустыне? Эффи всегда считала пустыню сухим безжизненным местом, и дальше принятого шаблона её мысли не заходили.

А после наступила тишина. Ветер затих, а плач прекратился. В голову проник неразборчивый шёпот. Она чувствовала, что он исходит с той стороны песчаной дюны, чувствовала, что должна делать. И она покорилась, последовав зову, стелясь тенью над уходящим ввысь песочным холмом. Вершина приближалась стремительно, и когда Эффи оказалась наверху, увидела, как над маленькой девочкой склонилась тёмная фигура. Мгновенье, и перед глазами мелькнула белая вспышка, оставляя за собой лишь одно слово, сказанное грозным мужским голосом: «Эфиноя».

– Просыпайся, Эффи, – раздался голос Беатрис во мраке сознания. – Ты просила разбудить тебя пораньше.

Эффи разлепила веки, кривясь от жёлтого света включенной под потолком люстры.

– Спасибо, – промямлила она, неуверенная в том, изменилось бы что-то, даже если бы Беатрис её не разбудила.

Когда та покинула комнату, Эффи вновь прикрыла глаза, вспоминая свой сон. Новое-старое имя эхом раздавалось в голове. Откуда этой тёмной фигуре его знать? Вероятно, дело тут в том же, в чём было с кулоном. Ведь это её сон. Она часто думала об этом имени, вот оно и всплыло.

Шрам вновь кольнуло, а следом она ощутила жар на груди. Эффи коснулась кулона, он был горячим, но не настолько, чтобы стало больно. Это уже точно было странно. Может, она поняла всё неправильно? Может, дело не только в её сознании? Но не бывает ведь такого, чтобы кто-то взял и проник в сон другого человека. И этот влекущий зов… Он притягивал её, а она была не в силах сопротивляться. А тот голос, назвавший её имя, казался таким властным…

За три прошедших года она никому не рассказывала о своём настоящем имени. При родителях поднимать этот вопрос не имело смысла. Беатрис, возможно, даже не знала, что Анкель его разболтал. Говорить Лиссе Эффи не желала. Старшая сестра показала своё истинное лицо, поэтому доверять она ей не могла, впрочем, она и раньше-то опасалась посвящать ту в свои тайны. Достоин такой чести был лишь Ричард. Но тогда он уехал, и сообщать настолько важную для неё новость по телефону она не хотела. А сейчас, когда он вернулся, она почему-то оттягивала момент. Ждала подходящий случай, который никак не подворачивался. И дело было не в том, что имя ей не нравилось. Просто, если кто-то подслушает их разговор, если до кого-то чужого дойдёт эта информация, в ней только больше станут видеть иностранку. Она не стеснялась того, кем была, однако ради безопасности порой приходилось делать то, что не нравится. Это не значило, что она промолчит, если её оскорбят в открытую, но нарываться на дополнительную порцию унижений не было никакого желания.

Поднявшись, Эффи наконец двинулась в ванную. Слишком долго она пролежала в своих мыслях и собиралась поспешно, однако на завтрак всё равно не успевала. Одно дело – если бы просто прогуляла первый урок, но она договорилась встретиться с Ричардом, чтобы вместе пойти в школу. После горы учебников, что заставляли читать, и дополнительных занятий хотелось проветрить голову, а ещё она надеялась, что за ночь лужи замёрзнут, и она сможет похрустеть льдинками, давя их своими армейскими ботинками с разноцветными шнурками.

Сбежав вниз и обувшись под работающее с утра радио, она бросила пару слов родителям, накинула тёплый чёрный бомбер и вышла на улицу.

Ричард уже стоял на тротуаре у её дома под оранжевым светом фонаря, посвистывая и держа руки в карманах коричневого, почти под цвет его каштановых кудрей, пальто.

– Принцесса, – поднял он руку, помахав ей, и тут же прикрыл зевок. – Похоже, не зря мы вышли в такую рань. Лужи действительно замёрзли, да ещё и в размерах увеличились.

– Ночью была гроза, – поёжившись то ли от воспоминаний о мелькнувшем за дубом силуэте, то ли от холода, сказала она, приблизившись. Бросив прищуренный взгляд на его тонкий зелёный шарф, с усмешкой продолжила: – Что это ты на себя нацепил? Даже я, человек, не разбирающийся в замашках аристократов, вижу, что под твои голубые глазки он не подходит.

– Подожди-ка, а ты чего не спала ночью? – нахмурился он, когда она двинулась вперёд в сумерках, и побрёл следом.

– Плохо спалось. Выходила на террасу проветриться. – Она прикусила губу, и тот силуэт за деревом, вспомнившийся ей, сменился тёмной фигурой из сна. Шрам снова кольнуло, и ветер заколыхал её юбку. – Когда мне всё-таки удалось уснуть… В общем, помнишь тот сон о пустыне, о котором я тебе рассказывала ещё до твоего уезда? Он снова мне приснился.

– Тот самый сон, после которого мы полезли в кабинет твоих родителей? – спросил Ричард, разматывая шарф.

– Именно. Понимаешь, что тогда, что сейчас, у меня будто всё тело зудит при мысли о том, что я ничего не знаю. Есть в этом сне что-то странное, притягивающее меня, как магнит. Поэтому… да, я должна попробовать снова. Иначе чёртов червячок в моей голове не успокоится. – Она взглянула на парня, уже снявшего шарф, и с усмешкой добавила: – Ты слишком переживаешь по поводу своего внешнего вида. Учителя только рады, что ты не смотришь на других и продолжаешь ходить, как прилежный мальчик. А девчонки и без того на тебя заглядываются, никому нет дела до твоей одежды. Чувствуешь? – с улыбкой принюхалась она. – Запах свободы.

– Скорее, запах борьбы, – покачал головой он. – А шарф я взял для тебя. Ты же вечно мёрзнешь, но не хочешь нормально одеваться. Поэтому мне пришлось позаботиться о твоём тепле. – Он ухватил её за рукав, останавливая, и начал обматывать шарф вокруг её шеи. – И я всегда буду о тебе заботиться, Эффи. Поэтому мы попробуем вместе узнать то, что ты хочешь. Если, конечно, ты уверена, что оно того сто́ит.

– Уверена, – пробормотала она, поднеся шарф к носу и вдохнув терпкий ореховый запах, когда Ричард двинулся дальше. – Только тебе бы сначала услышать, что я собираюсь сделать, – догнала она его. – Не хочу тебя подставлять в случае чего. Всё же теперь моя цель находится не в кабинете родителей, а в институте, и проникнуть туда – задача не из простых.

– Не ожидал, – присвистнул он, переведя на неё взгляд с приподнятыми бровями. – Но от своих слов я не отказываюсь. Я помогу тебе, какая бы опасность мне не грозила.

– Ричард Штайнхерц, – покачала она головой с улыбкой. – Чёртов рыцарь, а! – и ухватила его под локоть, оставив лёгкий поцелуй на тёплой щеке.

Глава 4. Ловушка для опоздавших

– Пять марок! Да он нас обдирает! – тихо возмутилась Эффи, покидая Мерседес цвета слоновой кости.

– С нефтяного кризиса цены не те, – пожал плечами щуплый водитель, видно, услышав её, и как только Ричард захлопнул дверь, уехал.

Поправив старую юбку-карандаш Лиссы и подкрасив губы бледно-розовой помадой Беатрис, Эффи посчитала, что вполне похожа на студентку. Но, так или иначе, а без пропуска в Немецкий археологический институт её могли пропустить только в случае, если она скажет, что пришла к родителям. Однако так поступать было нельзя, ведь тогда им станет известно о её посещении. Да и заходить стоило, когда сами они покинут здание.

– Выглядишь, как настоящая заучка, – усмехнулась Эффи, когда Ричард достал из кармана очки его отца в роговой оправе. А чтобы быть похожим на сына археолога, он выменял у Гилберта коричневую замшевую куртку, почти такую же, какую носил Анкель.

– Давай сюда, – протянул он руку, выхватывая у неё кожаный портфель Анкеля с потёртостями, который тот уже пару месяцев, как забывал выбросить. – Весь пропах табаком после этого такси!

– Так даже надёжнее, – двинулась она на задний двор института, где находилась парковка. – Клаус не отлипает от сигарет.

Её основной план состоял в том, чтобы Ричард прикинулся сыном Клауса. Эффи разузнала, что тот так и не покинул рабочее место, несмотря на прошлые подозрения. Их сняли, и он был готов рискнуть продолжать своё дело. Все учёные – немного двинутые, как говорил Анкель. А сын Клауса – Майкл, очень походил на Ричарда, хотя и был покрупнее и на пару лет старше. Эффи встречалась с ним пару раз, когда тот с отцом приходил к ним на ужин. Оставалось надеяться, что здешние охранники Майкла никогда в глаза не видели.

Сама она собиралась притвориться подружкой Майкла, интересующейся археологией. Очень сомневалась, что это может сработать, но у неё не было времени на то, чтобы продумать план детальнее. Две ночи подряд ей снился один и тот же сон о пустыне, не подкреплённый новыми фактами, что только подстёгивало её к наискорейшему раскрытию тайны, несмотря на плохо продуманные шаги. Оставалось надеяться, что всё пройдёт гладко, а если нет, то Ричард будет спасать положение своими актёрскими навыками.

Он хорошо выступал на школьных представлениях, и пару раз ему даже удалось сыграть в одном местном театре. Роли были незначительны, однако он не опускал руки и собирался поступать на актёрское.

– Машина всё ещё здесь, – прошептала Эффи, тут же дёргая Ричарда за рукав и прячась за большим грузовиком, видимо, для перевозки артефактов, потому что в нём было много пустых деревянных ящиков.

Минуты не прошло, как она увидела Анкеля с Беатрис, выходящими с чёрного хода. Там тоже стоял охранник, поэтому им с Ричардом для сохранения легенды стоило войти с основного входа.

Анкель завозился с ключом, и Эффи раздражённо рыкнула, выглядывая. Наконец, когда он разобрался, родители уселись в свой чёрный Опель и выехали с парковки.

– Ты говорила, на герре Клаусе были какие-то подозрения. А не навлечём ли мы на него беду? – спросил Ричард, когда они принялись снова обходить здание, направляясь к главного входу.

– Если никто не поймёт, зачем мы пришли, всё будет в порядке. А если нас заметят шарящимися в архиве… Тогда придётся думать о себе. Похожа я на восточную шпионку, а? – усмехнулась она, но улыбка спала, когда она споткнулась о выщерблину. – Чёртова ловушка для опоздавших! – Ричард в недоумении вскинул брови. – Анкель так говорил. Она осталась от бомбы, и все спешащие тут спотыкаются, роняя бумаги.

Ричард прошёл вперёд и открыл перед Эффи тёмно-зелёную дверь с бронзовой табличкой с названием института, а затем вошёл следом за ней. За дубовым столом с тремя проводными телефонами сидел полноватый охранник, читая газету.

– Пропуска, – сказал он, не отрываясь от чтения.

– Герр Клаус Шульц нас ожидает. Я его сын – Майкл, – уверенно ответил Ричард.

– А, Майкл, да, да, – закивал тот, выглянув из-за газеты. – А ты здорово исхудал! Давненько я тебя не видал!

– Учёба, сами понимаете, – пожал плечами Ричард, пока Эффи осматривала вестибюль в поисках плана здания, но от волнения постоянно опускала взгляд в шахматный пол, белые плитки которого пожелтели, видно, от сигаретного дыма. – А у вас что нового?

– Да чего здесь может быть нового, – кладя газету поверх журнала посещений в кожаном переплёте, махнул рукой охранник. – Только проблем с каждым днём больше. Лифт вон сломан с октября! Таскаю эти ящики с глиняными черепками по лестнице аж на третий этаж! А зарплата-то! Задерживают, – он понизил голос, нагнувшись, – как при Гитлере!

– Понимаю, везде сейчас творится непойми что.

– Вот-вот, – закивал охранник, вновь беря в руки газету. – Отец твой у себя в кабинете должен быть. Помнишь ещё куда идти-то? А то два года ж не появлялся.

– Помню, что где-то на третьем, – улыбнулся Ричард. – Не подскажите, где лестница?

– А вон там, в коридоре свернёшь направо, – указал охранник. – Как поднимешься, триста десятый кабинет.

Ричард кивнул, взял Эффи за руку и направился в коридор, проходя мимо портрета широкоплечего президента института, смотрящего, как привиделось ей, осуждающе. Они свернули направо и оказались перед лестницей наверх, столкнувшись с уборщицей, но та на них и не взглянула.

– Теперь надо найти архив. Как думаешь, он на первом этаже? А если документы вообще не в архиве? Я даже не подумала об этом, – затараторила Эффи, округлив глаза. Ладони вспотели от волнения.

– Знаешь, дело наверняка уже в архиве. Потому что срок довольно большой. Сколько прошло? Лет пятнадцать? – Он остановил взгляд на лифте рядом с лестницей, около которого висела схема здания под стеклом. – Архив должен быть где-то внизу. Во всех историях из книг он обычно находится в подвальных помещениях.

– Что бы мы делали без твоего просвещённого ума, – усмехнулась она, оглядываясь по сторонам, пока Ричард просматривал схему.

– О, похоже, в книгах одни выдумки. Архив на втором этаже, за двести пятнадцатым кабинетом.

– Так я и думала, что книжки ваши – трата времени, – быстро поменяла мнение она, закатив глаза.

Поднимаясь по лестнице, они успели повстречать пару группок студентов, но те, как и уборщица ранее, не обращали на них внимания.

– Стой! – прошептала Эффи, останавливая Ричарда. – Герр Клаус! Он меня узнает!

Темноволосый с седыми прядками мужчина спускался с третьего этажа, но свернул в коридор на втором, и Эффи выдохнула. Они осторожно направились туда же, выглядывая из-за угла. Клаус остановился в центре плохо освещённого коридора у металлической двери, поднял руку, что-то нажимая, и открыл дверь, заходя внутрь. Как только тот скрылся, Ричард повёл Эффи вперёд, но остановиться им пришлось у той же двери с кодовым замко́м.

– Повезло, так повезло! – прошипела она.

– Вообще-то, действительно повезло, – прошептал Ричард, слегка потянув дверь на себя. – Она не заперта, а без него мы бы тут ничего поделать не смогли.

Кивнув, Эффи заглянула в образовавшуюся цель. Помещение освещалось белым, и лампочки удачно гудели. Клаус, одетый в серый костюм-тройку, направился куда-то меж зелёных металлических стеллажей с папками в жёлтых конвертах. Когда он пропал из виду, Эффи приоткрыла дверь побольше и зашла внутрь, таща за собой Ричарда. Они свернули в ближайший ряд, и из другого, четвёртого по счёту, в этот момент вышел Клаус с конвертом в руке. Цокнув, он прошёл к широкому столу недалеко от входа и сел там, с помощью скрепки распечатывая конверт.