Время в форме нуара – Death in the age

Пролог

«Нежность формы – обещает светлым, подданному естеством любви – вновь облагородить тлен покоя, подле самовластной красоты..»

Не упоённый тип анахронизма чертит пламенем насквозь, о прозе привилегии души. Нам хочется попасть в тот час, где истины мотивом – ты приходишь, и закрывая память в одночасье – всходишь. В одном движении пространства красоты, твоих умов и лени, обращаемого зла, к тому – кто землю удержал опять недолго. Ты падаешь в объятья слов происходящего покоя чести – перед движением обратного уму, по солнцу продвигаемого тления уносит пафос – свой котёл. В нём жизнь интеллигенции в себе, что кажется как будто честью ты обратил свой час на власти пустоты – в закрытое окно, куда нельзя стремиться и не для кого жить по увядающему листьями ко дну. Происхождение фортуны может властвовать, над образом твоих скупых седин и много лет иметь позорный облик самовластья, но в душу обращаемого счастья – тебе так нелегко обратно находить свой тыл. Ты видишь умаление равнинам в апологетах философской темноты, спускаются по ним созвездия совета, что слыли издревле твоими прозами везде. В нуаре подлинного толка обозначен, весь круг идей и ценность равно подданных наречий слова, и ждёшь уже не так знакомо, но выдыхаешь низменным огнём – свой тыл речей и опус близкого ума.

На жизни линией проходят все те, кто ускользая брошенной главой руин – полны сомнения, что длительное толка восполнит экзистенции на робкий миг. Происхождением не быть бы радостно, а только декадансу слать привет, ответа мнимой экзальтации советчика, пройти своё безумие и снова выключая свет. Родиться заново на толще робкой стали, на жизненном аду, куда проняли семена твои – печальное окно потусторонней дали, печальный звон приезжей темноты веков. От засыпающего ветра перед раной идеи сохранять своё родство, в любви и может очень странно, под социальным светом – многогранно – идти куда – то впереди за то, что можно было бы отнять от сих затрат и вожделений спеси. В работе нежности так стынет ад, под толком измышления диалогического света, куда зовут сердечные миры – портрета очерка в дыхании моей свободы, над жаждой объяснения культуры бытия. По противоположности из мысли о науках, из времени бегущего существования рутин – о подлинной усладе расстояния философического счастья мира, на том мы встретимся быть может впереди. Находкой аллегории за истину проводит своё угрюмое чернеющее свойство обихода день за днём и роль стихотворения находит – в пустом пространстве мнения – своё окно мировоззрения. Для духа ценностного долга происходит движение самостоятельной руки, по нраву измышления искусства от тоски и времени природы философии о воду. Случайной роли пафоса, что чувством передать смогли бы нежные укоры самовластья, над силой тождества создать тот мир, как философское нуара – хочет жить. По декадансу облачённого пристрастия, к своим манерам прошлого и неги об укоры – течёт задорно линией свободы по философскому истоку бытия – равнина человеческого зрения. О шансах быть за истиной внутри создания культуры права, о формы бытности по счастью проведённых лет.

И этим ты стремишься выжить вслед. Ты падаешь на дно, всё окунаясь к смерти воли – нам в лицо, что чувство осуждает для иллюзии руки и только душит. Под вереницей прав и только для себя – ты опоздал внутри немногого взросления, им тоже хочется иметь свободу в чувствах о зарок. Культура видит жизни срок и только дышит в смерти перекатах, лишь радуясь над множеством былин, как формам эгоизма. Внутри проклятья форм в извечной красоте, что жить должны не все и только мнительный стоит – тот свет и осуждает почесть.

Как пережить повседневность?

– Над обоюдностью мысли ища

– Ты не находишь другого ума,

– Ты производишь молекулу для

– Солнца свободы – ему трепеща

– В мысленной памяти нежно своей

– Только внутри отпирая последний

– Опыт пространства за этой – рекой,

– Выжженной в летний покой.

– Как пережить постоянства вину

– Над обнищанием жить потому

– В небе исхожей морали – взамен

– Личности тронутой в мысли – о тлен?

– Ты по квадрату уводишь черту,

– Чтобы забыть в умилении слов

– Верности боль как свою красоту

– Высмеяв колкость и слова – пароль.

– Но повседневность от часа полна

– Странной агонией в чаше вина,

– Так одинока и дерзкой строкой

– Выменяв волю о близости мира,

– Чтобы внутри ты искал постовой

– И над картинным сюжетом руины

– Только нуар возвышал диалог

– Времени в пользе, откуда не мог

– Жить ты и рано стремиться умом,

– Быть обнищанием в смелой тоске

– На придорожной космической мгле

– Возле гордыни, что дышит уложено.

– Стала она в бытие предлагать

– Свой одинокий манер по привычке,

– Только от близости в смерти стоять

– Как повседневность у хода былин.

– Ты на неё не посмотришь один

– И как и право не взыщешь оковы,

– Ты для себя как всегда Господин

– В мёртвой руке о плохую погоду.

Зарочный малому – твоя вина

– Не очень хочется у смерти по уму

– Искать внутри отдельную вину

– Не жалко обнищание из грёз,

– Где ты нуар сегодня преподнёс

– И тычешь формой слабой красоты

– Так жадно обозначив тень вещей,

– Что слово на зарочной простоте

– Вбираемой иллюзии весь день.

– Твоя вина – не маска на глазу

– Твоей любви не видеть там слезу

– И точной калькой опыта иметь

– Другое фатализма как и смерть,

– Что прошлой привилегией ушла

– За счёт размена призрака у нот

– Ей держит к слову малый идиот

– Свои глаза, чтоб обнищать в другом.

– Таком же деле истины как ты

– Нам впредь устал и мысли красоты

– Взлетели между ужасом паря

– От возраста, в котором нет тебя.

Смерть, как родное право

– Обещаешь, что снова

– Ты не призрак для сердца,

– Где касается в лицах

– Твой фамильный надзор

– За плохие привычки,

– Что уносят нам к миру

– Твой возможности остов,

– Где не спит за собой

– Только смерть от начала

– От нечаянной маски

– У родного причала

– В безымянной строке.

– Ты в неё окунулся

– В безызвестности края

– Сам стараешься выжить,

– Чтоб забыть это я,

– Но упорнее в смерти

– Только счастье и воля,

– Но бежит этим больно

– Для космической тьмы

– Равноправие детства,

– Где звучали те странные

– Диалоги из раны

– Близкой смерти к тебе.

– Это право ушло ли,

– Это вольности в мысли

– Стало новой поэмой,

– По которой ты жил

– И не глядя в свой призрак

– Ты заучивал странный

– Монолог этой жизни

– Для смертельной тоски.

– По нуарному следу

– В неприкаянной рамке

– Загоняя обратно

– Это облако мне —

– Ты паришь, чтобы слиться

– Вдоль у смерти обратно

– С этой волей преграды

– И за ней прорости

– В неприметного сердца

– Одинокий остаток,

– Где роднее у смерти

– Нет на свете истца,

– Только сам ты скромнее

– Вышел памяти в воле

– И на то поколение

– Всё не смотришь по мне,

– А у смерти взывая

– Эту рамку прощения

– Ты не веришь от мщения,

– Что прожил ей сращение.

Для другой личины

– Небыль тешит утро и тебя,

– Не был ты её погодой для

– Слов немилой каторги вразрез

– Памяти для сердца о прогресс,

– Для другой морали – идеал

– Выжат в этом друге насовсем

– Для тебя он вышел как оскал

– В принципе поэзии – взамен.

– Ты как чёрный лист наедине

– Трогаешь иллюзии в войне

– Ты её не ищешь по себе,

– А надменно просишь от ума,

– Новая личина – глубина

– Глупостью скатила этот вес,

– Он внутри – коричневый прогресс

– Для такой привычки от лица.

– Был мужской, а выеден уже

– Как остаток просьбы для меня

– Быть основой данной красоты

– На Земле, где остановишь ты

– Редкие аллюзии – взамен

– Прошлой неги о личины дня

– Только им ты смотришь на меня

– И рукой помашешь от любви.

– Небылью забыли эти дни

– Пошлый юмор в пасти пустоты,

– Но другой личины не снести

– На её основе под собой.

– Взял себе коричневый изгой

– И стащил им долю о прогресс,

– Где тебе не вынут этот вес

– Пробуя мечтателя на зуб,

– Где – то странно вылит у тебя

– Почерк старой выемки страдать,

– От того чтоб Землю принимать

– За другой личиной на любви.

– Ты не ищешь разные её

– Формы от аллюзии и тлен,

– Но крадёшь могущество внутри

– Как реальность падшей красоты.

Постоянно капал дождь

– Капал постоянно от любви

– Дождь внутри инертного угла,

– Капал и страдал ему едва

– Твой манерный оборотень – лёд.

– Но из снега вылит этот день

– Он на солнце – прочный обратил

– Сердцу камень, будто бы скатил

– Сложный поведения расчёт,

– Им бы выжить в капле у дождя

– Пробуя надмение и дрожь

– На неровной мании сквозь ложь

– Поздней остановки у тебя.

– По глазам кармически ведут

– Эти формы – странное зерно

– Капая от блага всё равно

– На дожде у выемки миров.

– Постоянно ты уносишь вид

– На прозрачной времени реке,

– Но инертный ужас вдалеке

– Носит твой застенчивый парик

– Для природы гладкого лица,

– Для искусства мудрой высоты

– Сном не веря в подлинный расчёт,

– Где стоишь и ты на этот счёт.

– Капают в дождях твои мечты

– На потёртый оползень ума,

– Капают и ждёт лишь глубина

– Тонкий шёпот времени насквозь.

– На дожде из выемки любви

– Прочно установленной наверх

– На творящей просьбе не для всех,

– По которой вылит сердцу дым,

– Чтобы ждать устройство у дождя

– В резкой форме исподволь причин

– И стоять для сердца у того,

– Кто ему испытывает мир.

В воздухе пахло нуаром

– Тёплые веки пожара

– Вновь утопают в росе

– Терпкому имени завтра

– Быть в одинокой любви,

– Где из забвения стало

– Холодно в чёрном плато

– И от причала устало

– Ветер шагает в нутро.

– Этой понурой осадой

– Вылит прибрежный рассвет

– В ней он садится, что рад бы

– Взять эгоизма привет

– В мысленной толике права

– В том, что обычно не рад

– Быть этой волей за правду

– Высмеяв роскошью свет

– От удручения в чёрной

– Туче – к фамильной красе,

– От отучения думать

– В мысли на той полосе

– Время сгибая на ранах,

– Чтобы ты стал как ярмо

– Точного шанса программы

– Думая в частности зло.

– Над эпопеей не слышит

– Твой одноликий актёр

– Он то и дело не дышит

– В солнечной маске протёртой

– Стал он над вечностью плохо

– Ужасом сам привыкать

– К пользе любви одинокой

– Точной манеры страдать

– В чёрной расщелине мира

– Каждому мыслью в лицо,

– Трогая солнце за лиру

– Будто бы им не снесло

– Ужас в той маске пространства

– Времени в каждой руке

– Над обаятельным шансом

– Поздней разлуки в тоске.

Зацементированный путь

– Забыл твоими мыслями одно

– Излитое скупое на вине

– В привычках проронившее звено

– Как летний зной аллюзии – иной.

– Заметно цементируя вуаль

– По странности исчерпанной души

– В насмешнике искусства не спешить

– Куда ему завидуя – душить

– Нательник от достатка и вины.

– Закрался цементированный ад

– Он верит, что сегодня говорят

– Одну вину в пропавшей суете

– Свободной роли думать о еде.

– Но ты в неё на будущее – жил

– Ты странный номер общества – уже

– Внутри пропавшей ясности ума,

– В котором нет строки наедине,

– А только голубятни и вина

– Откуда ты не видишь – унисон

– В своём лице продавленной, увы,

– Проблемы идентичности и жил.

– Ты стал её забвением ума

– Ты мечешь форму власти у души

– Пока ты ожидаешь этим – зря

– Пропавший почерк мира у себя.

– Зацементированный космосу апломб:

– Твой ветер первобытной былины,

– Твой рупор самовластия вины

– И тяжкий грех отученной беды

– Смотреть на это позднее ума

– И тонкий шелест призрака тащить

– Пока ты сам не вынутый – апломб

– На дне возникновения души.

– В пути её ты веришь, что устал,

– А новый ад для смерти – недалёк

– И носит ветер мудрости урок

– Пока отыщет мании внутри

– На пище обольщения у грёз

– И съеденной моральности – взамен,

– Что чёрный оборот на дне имён

– Происхождения коварства от души.

Из тоски по краю лично

– Нет в любви пародий вечно

– Смотрят в тени откровений

– Только слепни в стоге поля

– По другой оправе горя

– Ставшей частью экзосферы

– В мысли личного застолья,

– Где один ты веришь – скорбно,

– Что прошла по краю лично

– Жизнь твоя и стала рано

– Быть внутри моралью права

– Жить за сложностью привычек

– Как деталь искусства нынче

– Хочет власти преклониться,

– Чтобы ждать пародий чётко

– И за нотой в том – упрятать

– Свой заход привычно в тягость.

– В стоге том прикрыто мило

– Поле каторги от смысла

– Нам оно являет мифы

– В личной прозе жизни – тихо,

– Что тоской обводит с края

– Сноб морали в письмах рая,

– Что другой образчик горя

– Носит в пользе от угодья.

– Ты б его прочёл к приличию

– Стал бы верить сном похожим

– В стоге том – от безразличия,

– Где глаза на снег похожие

– Верят призракам из неги

– В том рискуя смертью встретить

– Шанс основы мироздания

– В личной сложности пародии.

– За одни глаза уводит

– Всех она и хнычет мимо

– Кальки жизни в свете стога

– Стен простора в личной жизни

– Вслед диктуя маски – ровной

– Спесью лет, откуда жил ты

– И на солнце в ней расковано

– Прятал небо в смерти жизни.

Нам бы не успеть

– Одну химеру проводил давно

– Другую сложной формой у народа

– Ты держишь в обаятельном бреду

– За стержень глав у носа бытия.

– Потомок слёз в избитой колее

– Не холит час судьбы – тебе дороже,

– Он только носит чёрный эталон,

– Чтоб жить внутри опять – наедине,

– А ты ему пародия и маска

– Как голос сердца в сбившемся бреду,

– Когда ты говоришь ему обиду

– И мельтешишь по масти на виду.

– Нам плотно не обняли небеса

– Плохой восход и искромётным видом

– Ты тлеешь как суровости игра

– И жуткий камень мысли – перенос.

– Не входит под убогое окно

– Над властью жить подобием каприза,

– А ночью выть под манией пера,

– Что с краю было лучше бы – тебе

– Смотреть внутри аллюзии – с утра

– Свою свободу тщетности и горя

– В уставший страх не думая – ему,

– Что сам ты негодяй и перелёт

– От слов сквозной химеры по руке

– От личности в опрятном тупике,

– Где возраст награждает идеал

– И тащит сложный юмора – сюжет.

– Нам миром не дано его понять

– Не раз внутри от чувства – уточнить,

– Но выше взгляда к морю – не поднять

– Над опахалом вечности надежды.

– Над этой сложной формой – бытия

– Ушли народы в образе – любви,

– Ушли к другой преграде до поры

– От чуда в мире стойкого – разгула

– И чёрный квант не в мире – идеал

– Он носит слов пустое от любви,

– Где нет тебя и мысленно – оскал

– Терзает душу в принципе пари.

– Что новый не унял ему пример,

– Что дух народа выменять успел

– Как странный эталон манеры лжи,

– Куда нам не успеть сложить ножи

– От трудной воли в этой суете

– От боя по развалинам – взаймы,

– Куда ты хочешь думать до её

– Понятной долгом каторги войны.

Мог ли ждать – ты у меня?

– Мог ли жить ты у меня

– В тайной комнате простой,

– Где ведут твой мир – изгой

– Только в черепе – черты?

– На ладонь в глазах твоих

– Ты сложил ту ясность фраз

– И за возрастом – повис

– На краю обильных фраз.

– Вечереет в той Москве

– Лишь края застигнув в миг

– Ты закрыл от нас – ища

– Свой затерянный родник,

– Где ты ожил, где ты рос

– И в ночи в печальной свите

– Сам ходил искать пример

– Для готовой сказки в мире.

– Мог ли ждать ей у меня

– Тонкий слог в нуаре ты ли

– Мог ли здравствовать ещё

– Над коварной негой шире

– Чем спонтанности черта,

– Что нутро от чёрной маски

– Вновь закроет в череп фраз

– И как личный юмор в нас

– Только на ладони вскроет.

Возраст над плахой жил

– Серой плахой жил ожил

– Внутрь своей манеры стиля

– Серой массой в склепе сил —

– Только в смерть не расспросил

– Как достать до неги знойной

– В ней храня свой меч и ворон

– В том, что холит он проворно

– День тоски от смертной тени.

– Возраст в мире недостойно

– Смотрит в нас обратно шире

– Возраст верит, что невольно

– Смят за именем на жиле,

– В смерти их на каждый разум

– Ты сложил к управе жизни

– Толщу сжатой плахи мира

– И нажал на свежесть мирно.

– На простое одолжение

– Жить в той спаянной природе,

– Где от полусмерти ходят

– В здравой почести – манеры

– И тоску над жилой тянут,

– Чтобы видел ты отважно

– Человеческое время

– В схожей области однажды.

– Время точит свой опальный

– Стиль культуры в разной кальке

– Время мечет посох ветхий

– И кладёт под смерти – ветки

– На костёр у сна провальной

– Неги чувства от желаний,

– Что таят всю меру призмы

– Жить свободой в смерти призрака.

– Быть им негой в жилах мудро,

– Что тоски созвавшей чувство —

– Ворон крайности от жажды

– В каждой форме этой жизни.

– Жилы прячут нам отважно

– Смерти негу в стойкой силе,

– Смерти нет, но ты им даже

– Прячешь слов прямую холку

– Сам стоишь, что образцовый

– День внутри пародий жизни

– В лучшей жиле смерти – ровной

– В том, что сам ты не ожил бы.

Средний опал верности

– Средний палец от культуры

– Ты не тянешь в том – протяжно

– Ты не ищешь им отважный

– День, чтоб всматриваться дважды

– За седое солнце с края

– Между личностью и нами,

– Где твои шаги проталины

– Смоют скупости ту – жажду.

– Ей на средний возраст мира

– Ты в опальной вехе чувства

– Вносишь пользу как вампиру

– Дух чудес – от странной призмы

– И стоишь им, чтобы вышло

– Злое образа сияния

– Между совестью и миром

– В том пространственном объятии.

– За тобой, что свет кумира

– Льёт святое превосходство

– День страданий жизни – криво,

– Чтобы сон тащить под утро

– В нас как ясности отродье

– В том рискуя стать – мотивом

– В среднем пальце между миром

– И ногой нам – обоюдно.

– Но не стал ты средней ношей

– Не застиг свой палец мира

– И застряв под сложной кожей

– Ходишь в форме как и лира

– Над кумиром светишь пользой

– Над большой картиной жизни,

– Где для верности ты – жил бы

– На одной ноге вампира.

– Им считал скабрёзный полдень

– Над нуаром в чёрном стиле

– Над конечностью кумира

– В среднем пальце между скорбью,

– Где стоящее начало

– Не твоё ли в спеси сходство

– Нам стоит и дышит росло

– Как на верности – могила.

– Обаянием прикрыта

– Между глаз искусства жадно

– Не объята к лицам скрыто

– На твоих ногах под чудо,

– Ты ей верности подкова

– В час отчаяния к людям,

– Средний палец в стиле утра

– Над последней жилой чуда.

Желает запомнить дождь

– Желает запомнить курьёз,

– Где мыслью одна не видна

– Вишнёвая проза во льду

– О тысячи взглядов и нот,

– Но дышит по воздуху тут

– Особый мотив на двоих

– Над личностью словно притих

– Его обоюдный приют.

– Желает ли праву поднять

– Бессмысленный мир на себе

– Твой образ последнего – вспять

– Как вечности странное в смерть

– Не слышит по духу во мне

– И точно касается мглы,

– Где тонкие ветви оливы

– Сегодня невидимы в ней.

– Откуда ты вышел и как

– Ты сам не откроешь на вид,

– Ты призрак под совестью ран

– И душное общество в миг,

– Откуда для россказней в том

– Противник не дышит взамен,

– А только отыщет приют

– Для сотни иллюзий и плена.

– Для совести быть на дожде

– Обычной развалиной крыш

– И тонко ходить по воде

– Сбивая иллюзии с личности,

– Внутри от которой темно

– И топкий от ветра прононс

– Не взял для иллюзий давно

– Обратному сердцу свой – гроб.

– Желает запомнить о дождь

– Ту цинковой мании твердь

– От прошеной смелости здесь

– Над небылью в спину смотреть

– По роли пропавшей тюрьмы

– От личности в небо насквозь

– Откуда мы стали – видны

– И тленом нам видела – врозь

– Осколочной раны вуаль

– Свою безобразную смерть,

– Откуда в неё поглощать

– Ты мир не хотел, что и жить

– Для странной отравы во мне

– Иллюзий по крыше ходить

– И чёрствой манерой в беде

– Свой ужас для нас находить.

От будней до серых слёз

– От будней угрюмой реки

– Не вышел твой остров на мель

– Несмело плывут от тоски

– Суглинки ужиться теперь,

– А поршень так вяло манит

– По прорези в тонкую смерть,

– Он видит загробный ланит,

– Что думает в ложе теперь.

– От падшего ангела жил

– Для нас недостойных у ран

– Уметь этим выжить от слёз

– Внутри безыдейности крайней,

– Так плохо ушла эта роль,

– Что дождь омывает шаги

– В суглинок из мела песка

– Внутри закрывая врага

– Над пропастью в смертной беде

– Над смелым оплотом дуги,

– Где слов человеческой тени

– Скопились над мысом – враги

– И чутко нам дышат теперь

– В обманной расщелине фраз,

– Что думает в новом бреду

– Ужимок потерянных глаз

– Как мантия в сложной строке

– Из бренности выжатых слёз

– Сложиться от призрака роз

– На вытертой спесью вины.

– Она не ушла, но и ты

– Не вышел от мира теперь

– В суглинок обтёртой войны

– Над пропастью снова не веря,

– Что быть человеком – легко,

– А прошлым по миру для нег

– Так близко, где смотрит пробег

– От талой привычки к тебе

– В суглинок роняя слезу

– За выжатой призмой руин

– Сегодня пропавшими в признаке

– Любви – в этих буднях тоски.

Могут ли умирать личные?

– Когда за серебряной мглой

– Уводит по линии сердца

– Внутри одинокий конвой,

– Он тоже из мысли – поэт,

– Когда идиот видит солнце

– Внутри от небрежной досады,

– Он ищет свой остров – заветный,

– Чтоб счастью его передать.

– На ужас ли могут, однако,

– Идти по обрыву – те лица

– И в топь обращаясь не плакать

– Как хочет для сердца прогресс,

– Ты им, что минута за светом

– Ты держишь на личности сердца

– Свой камень из вида – природы,

– Но сам ему носишь ответ,

– Где лично упал он на мысли

– И в каменный остров запрятал

– Свой зверь одиночества – лишний,

– Чтоб ветром его передать

– По праву над собственным горем

– Из склепа под видом приличным

– И в этом расстройстве покоя —

– Быть главным шутом – не для всех.

– Так могут ли ныть – под обличьем

– Те воли от сердца в покое

– Те личные в доводе притчи,

– Когда умирают под смех,

– Им так нелегко расставаться

– С желанием мужества мира

– Им хочется в жизни – отдаться

– Под ветер природы надежд.

– А ты умираешь в отличии

– Ты стал как и солнце – природой

– Страдать в удивлении личности,

– Имея свой дикий позор.

– Он всем – категория вечности,

– Но старая сказка о личном,

– Что завтра умрёт и от радости

– Покроется звёздной канвой,

– Куда убегают привычки

– Их тело внутри обещания

– Прожить эту сложную – нить

– Культуры кого – то любить.

Пока ты открываешь зверь

– Пока ты отрываешь на сегодня

– Дух солнца в опечатанной привычке

– И ей ведёшь умильное – истошно

– Над волей по боязни от беды

– Ты ей внутри раскладываешь – лично

– Свои глаза – напротив расстояния,

– Где хочется изжить погоду лиц

– Пока ты говоришь в одни глаза.

– Но сном летит прямое и обычное,

– Но водка не кончается от долга

– И только постоянная тревога —

– Раскатанная стерлядь не для всех,

– В её глазах ты забываешь лично

– Ту накипь от потерянной надежды,

– Чтоб жить для идеалов и молчать

– Как делают с тобой – наедине

– Твои глаза, что обличают мне

– Столь вечное погоды превосходство

– И тает говорящее в любви —

– Одно и тоже от тревоги, вскользь.

– Но дальше необъятная добыча

– И ты как зверь касаешься природы

– Задвинув смерти полдень из нутра

– Внутри гласящей скупости – своей.

– Бежит за светом – оборотень лично,

– Бежит и обижает нам на ладан

– Одну ладонь от мысли как и надо,

– Что ветер за искусственной грозой

– Ты сам осовременил, где простой

– Устал искать – прямое постоянство

– И медленное, жизненное пьянство

– От вечной формы блага за собой.

– Вся эта мысль исчезла, но увы

– Ты выпил край Вселенной и упал

– На тонкий ад искусства, где одни

– Остались звёзды вечности назад,

– Оставив нам печали приговор

– И дикий ад понурого уродства,

– Где зверь тоски – не мучает, а ты

– Ему играя – подаёшь мечту.

Что – то не так

– Где – то внутри остановлен уму

– Строгий сюжет на могиле твоей,

– Где – то актёры играют в войну,

– Чтобы забыться от духа – теперь

– В призраках пала отличная – тьма

– Нам она гложет фамильный итог

– Времени долга и прочего в толк

– Сном забывая для имени – в силе.

– Над остановленной гордо игрой

– Что – то не так и скользнуло – порой

– Странное облако в мысли – тебе

– Только от счастья по серому тону,

– Где музыкальные линии спят

– В личной тоске, окружая погоду

– Высмеяв ложь и пороки в любви

– Над образованной в туче – войной.

– Что – то не так и плохому уму

– Ты подзываешь обратно её

– Тонкое платье, как будто воткнул

– Сон – иллюзорную вечность обратно,

– Где пробежала гордыня насквозь

– Нам одиноко сближаясь с прекрасным

– Над оконечностью воли – нам боль

– Высмеяв тонкие холки – ума.

– Что – то неясное светит сполна

– В мир забегая от этой уловки

– В гуще тоски пребывающей в нас

– Над бесконечностью серого холода,

– Им поглощая задвинутый пыл

– В дух бесконечной осады немея,

– Где – то внутри отпирает другим

– Ровное зарево в муках любви.

– Что – то не так и забыло, однако,

– Личное тождество мести на завтра

– Жить от безделья в толк окунув

– Жадный источник манеры своей,

– Ты ей страдаешь и серое жало

– Нам протянуло курок и нажало

– Вверх пистолетом, откуда свобода

– Вышла из подлой картины – внутри.

– Что – то не так и ворует у долга

– Мысль одинокой развалины мира,

– Где – то скитаясь от жадности боли

– В мир категории долгой беды,

– Ты без неё как восход без любви

– Сам от покоя согнулся и больно

– Жить в той войне идеальности сна

– Словно могила у завтра – весна.

Прости, но около фантома – жили люди

– Пример нам забывая и тебя

– На дерзком одичании внутри

– Любуясь на фантом или гряды

– Прямое одичание от завтра

– Ты выудил растраченный манер

– Ты им рискуешь пробовать одно

– И тоже свойство мира у любви

– Над верностью обычного исхода.

– Любуются по маске парохода

– Не зрелые, гневливые пути,

– А завтра жили люди и простили

– Свою печальность вымысла внутри

– Им столько необъятного взамен

– Ты сам желаешь дать, но по уму

– Ты тянешь обречённости волну

– Над каждым взглядом вечера – уныло.

– Сидишь и за столом расправив день

– Сегодня берег мира о черты

– Не трогает заветной красоты

– Он только будоражит слепо воду

– По верху архаичного – взамен,

– Что сердцем видит поле от проблем

– Твоя манера думать о себе

– Как хочет удручение за память

– Иметь и там преобразить – фантом

– Как делают растраченные горем

– Заметные фигуры в тени глаз

– И гордой поколению слезы.

– Ты им в песок зарыл свою печаль,

– А тысячи умов внутри молчат,

– Что ходит час конечной белизны

– Ей обещая время незаметно.

– Прости ты был такой, как бытие

– Внутри прозрачной маски, негодуя

– На сбивчивой манере жизни плыл

– И волю пролагал в своей – душе

– Её снимая в обществе уже

– Как делают обычные творения

– Над словом мира в образе, забыв

– Фантазии из личности своей.

– Не видит состоящий свет вдали

– Твой мир фантома в принципе – доселе,

– Прости, но это было в самом деле

– Одной тоской придворной пустоты,

– А сердце злом не обожгло черты

– И пало внутрь прямое благородство,

– Чтоб видеть человеческие лица

– На дне фантома малой – глубины.

Предсмертная записка

– Положил и забыл на угрюмое я

– Столь отчаянный мир и пароль

– Без него ты не ищешь вдали бытия

– Свой примерный на вид – бандероль.

– Не исчерпан сюжет в постаревшей грозе

– Он кладёт эти письма на стол

– И щадящей рукой он не выжат ещё

– Как старения странный покой.

– Подожди и не падай в умильную тьму,

– Что спросонья не стала нова

– Ты её завернул в монолитную рябь

– Обоюдной тоски от пера

– И поэтому ты не щадишь идеал

– По конечной гордыне своей

– Только ищешь у смерти потери её

– Не проверенной ясности дней.

– Эту общества роль ты устал – убирать,

– Написал свой этюд и ушёл

– Как забывчивый номер убирающий яд

– По конечной культуре в плохой

– Монолог обличения видеть глаза

– За кровавой фамильной игрой,

– Где несносен герой умиления зла

– И торчит этот боли изгой.

– Ты ему написал свой сюжет и мотив,

– Что сегодня нароет апломб

– По записке пути, по которой пройти

– Ты уже не успел на покой

– Просто стало тебя незаметно внутри

– И остался твой мир без зеркал

– На одной колее умиления в мир

– Видеть тонкие грани в оскал,

– Верить счастью ума, по которому ты

– Стал актёром на масти строки

– И ещё недопитым стаканом в руке,

– От которого слиплись виски.

– Нам уже не понять по какой колее

– Ты прошёл в этот смертный надзор

– И почём смотрит он на такого как ты,

– Предлагая свой масти – позор?

– Где гнедые не спят и одна колея

– Словно белая ночь на тоске

– Умиляет оскал между формой души

– В поколении смерти искать

– Ту предсмертную роль и немое окно,

– Без которого пало возмездие, но

– По записке своей ты нашёл идеал,

– Где тебя уже нет, только море и скалы

– Рассекают строи музыкальной строки

– Между каторгой лет и прямой полосой,

– Убивая любви нескончаемый ритм

– Ухмыляя вдали умирающий блик

– Над морской тишиной и развалиной глаз,

– По которой сейчас не уходит печаль,

– А стоит и умом покоряет твою

– Идеальную тьму на другой стороне.

– Видишь ты не один утомления – ритм

– Вдаль его уведут поколения глыбы

– Эту форму души по космической тьме

– И опять поспешил ты на утро – ко мне,

– Где стоишь под окном и немеет рассвет

– От такого как ты в привилегии – смерти

– От души убегающей власти искать

– Эту форму от завтра из неё – умирать.

Из каторги на Землю

– Ничто не предвещает – умирать

– Внутри страдая, радуясь всему

– Никто не завещает обнимать

– Ту странную от формы глубину,

– Когда в её глазах обрывисто проник

– Твой меткий идеал, как тот родник

– Внутри приметы страшного ума,

– В котором сам на каторге – вина.

– Нелестно думать шуму о тебе,

– Когда Земля садится на полёт

– Исчезнувшего общества внутри

– Ему свою диктуя диаграмму

– В свинцовый ад, в котором проведу

– Обрывки лет из призрака и тла

– Внутри не разбирая, кто не суд,

– А просто слово в призраке пера.

– Из каторги ты Землю обойдёшь

– Из мук её пародии в душе

– Ты ветер от несчастья и не гож

– Узнать примету нрава на себе,

– Ей локон по обрывкам января

– Не счёл внутри порывы от любви,

– Но жил уму к себе благодаря

– Прощённый стыд из зарева пари.

– Пройдя ту Землю в форме, говоря

– Ты мечешь объективностью её

– Свои поля от лучшей красоты

– Внушения быть призраком – Земли,

– А сложный дух касается миров,

– Где между лет происходили мы

– И знали то перо себе на род

– Из каторги на Землю – о любви.

Почему не вбивают ту – осень?

– На собрании лет не у дел

– Ты прекрасен быть снова – себе

– Над изменчивой осенью бед

– Ты не ходишь ей снова – согрет,

– А вбивают те стрелы ума

– Только памяти странный маяк,

– Без которого сердце – тюрьма,

– А исчезнувший мир – только мрак.

– В этой осени странной порой

– Ты не носишь обшарпанный лист

– Из него ты не хочешь любви

– В объяснении слова и боли,

– Но вбивают по умыслу нам

– Эти формы – свой злобный намёк,

– Что и чувство уверенных дам,

– По которым ты осенью шёл,

– Притворяясь наглядной бедой

– На пределе из тысячи лет

– Поднимая свой нежный покой

– В обязательстве странной беды.

– Ей ты хочешь на серый асфальт

– Потупить незначительно дым,

– По которому ходим немым

– Только осенью в страхе – затем,

– Где не меркнет пощада ума

– И кладёт обещание в мир

– Эта грозная власти цена,

– Умоляя искать этот дым

– Только осенью в странной поре,

– Без которой расстались внутри

– Обязательства в мире – одном

– Исключения жизни за нами.

За нами – не слитый день

– Пепел слов собрал итог

– От любви, застрявшей в тени

– Пепел лет – лишь только срок

– Между звонкой формы пламени

– Им стоишь и точен взгляд,

– Над которым ходят тени – те,

– Что избыток, что наряд

– В обоюдном поле зрения.

– За тобой не слитый день

– Он внутри мелькает тернием

– За глазами – только мы

– От начала формы гениев

– В той практичности немы,

– Но от воли в этом – тернии

– Мы стоим до глубины

– В месте поздней между тени.

– Входят замертво, как дым

– Холят сказку в том строении

– Люди в притчах вслед за ним

– И творят искусство времени,

– Лишь одной морали в нас

– Не хватает стержня в роли,

– От которой слились в боли

– Слепни в форме янтаря.

– Жёлтый ад скопился в душу

– Он строптивый стержень мира

– Хочет замертво послушать,

– Где искать в любви кумира,

– Где одна из сказок в обществе

– Стала нам мелькать – природа

– Только слиты мы от Бога

– Как детали в смерти тождества.

Около полудня из сотен птиц

– Ты стоял на притче слова

– Сломлен позой в маске чуда

– Ты один – моя причуда

– Как покойный в мире тождества,

– Словно рок и миф по ряду

– Вышел солнцем между славы

– Став внутри утробой нового

– В сотнях птиц – одной облавой.

– Ты стоишь и мучишь правое

– Небо лжи в искусстве мира

– Ты такой же в том – неправое

– Только в нас один, как чудо

– Ты не жил, а только плавает

– В зла комке – твоя лишь песня,

– По которой встретил утро ты

– На пологой форме встречи

– На глазах зажав к полудню

– Сотен птиц мелькание в мире

– На любви к искусству к людям,

– Чтобы сами стали мудрыми

– Те глаза на слове притчи

– Те искусственные формы,

– На глазах которых вскормлены

– Эти птицы в знак свободы.

Нуарный пересказ лучшей любви

– Не легче говорить одни слова,

– Но им внутри приказывая – думать

– К несчастью прав готового к любви

– В ужасном цвете фобии – вокруг,

– Где небыль помнит ласково твои

– Глаза за откровением рассказа,

– Что ты готов по времени – идти

– Туда без обещания всплакнуть.

– На осени нуарного проклятья,

– Где стали зрелым опытом твои

– Внутри не пересказанные грани,

– А только говорили о любви

– Ещё один минутный монолит

– Ещё не осуждённого молчания,

– Когда прошли те мысли обещания

– И стало внутрь так холодно – гореть.

– Те осени глаза зардели миру

– Те просьбы пересказа жить – её

– Сравнением морали, где и мы

– Сложили свой попеременный ад

– И топчем злом нуарное кольцо

– Внутри не прикрываясь им – на тени

– К лицу не обещая стать со злом

– На маске обоюдного истца,

– Но трогая нуарный день с конца

– Уже минувшей осени за нами,

– Когда прошла пора её беды

– И тени нам сложили – пересказ.

По возрасту из маски духа

– Считаешь ли привычное в себе

– Как нужный час и этому, увы,

– Ты точно приравняешь красоты

– Внутри не обоюдное прощание,

– Ей выжил сам на маске из людей

– Ей вшит твой многодневный идеал,

– Но тонок глаз природы, не спешит

– Искать очеловеченное в нас.

– Готов ли в возраст запускать ещё