Следствие ведет Надежда. Дело III. Шахматный убийца

Глава 1. Дебют

Сумеречный свет белых ночей Санкт-Петербурга окутывал город призрачной дымкой, размывая границы между днем и ночью. Надежда Ланева стояла перед неприметной дверью в глубине двора-колодца, ее рука замерла над потертой кнопкой звонка. Звуки города доносились приглушенно, словно издалека: шум проезжающих машин, отдаленный смех туристов, наслаждающихся уникальным феноменом белых ночей. Но здесь, в тени старинных зданий, царила гнетущая тишина.

Надежда глубоко вздохнула, собираясь с духом. Визит в подпольный шахматный клуб брата был последним, чего ей хотелось в этот вечер. Но необходимость оказалась сильнее личных предпочтений. Она нажала на кнопку, и где-то в глубине помещения раздался приглушенный звонок.

Дверь открылась рывком, и Надежда оказалась лицом к лицу с братом. Алексей выглядел постаревшим: морщины прорезали когда-то гладкий лоб, в темных волосах пробивалась седина. Но глаза остались прежними – острыми, цепкими, оценивающими.

"Надя," – произнес он без тени удивления. – "Какими судьбами?"

"Здравствуй, Алеша," – ответила Надежда, стараясь, чтобы голос звучал ровно. – "Нам нужно поговорить."

Алексей отступил в сторону, пропуская сестру внутрь. Надежда шагнула в полумрак клуба, и запахи табачного дыма, пота и дешевого алкоголя ударили в нос. Глаза медленно привыкали к тусклому освещению, выхватывая из темноты силуэты склонившихся над шахматными досками людей.

"Чай? Кофе? Что-нибудь покрепче?" – спросил Алексей, ведя сестру через зал к небольшому кабинету в дальнем углу.

"Ничего," – отрезала Надежда. Она чувствовала на себе любопытные взгляды завсегдатаев клуба и старалась держаться прямо, не выказывая дискомфорта.

Кабинет Алексея был тесным и захламленным. Книги по шахматной теории громоздились на полках и столе, стены были увешаны турнирными таблицами и диаграммами шахматных позиций. Надежда невольно поморщилась, вспомнив, как в детстве часами просиживала в подобной обстановке, наблюдая за тренировками брата.

Алексей сел за стол и жестом предложил сестре единственный свободный стул. Надежда осталась стоять.

"Итак, чем обязан визиту?" – спросил Алексей, откидываясь на спинку кресла. – "Сомневаюсь, что ты пришла поиграть в шахматы."

Надежда сжала кулаки, борясь с раздражением. "Мне нужна информация, Алеша. Любые сведения о шахматном сообществе города."

Бровь Алексея удивленно поползла вверх. "Неужели? И с каких это пор доблестная полиция интересуется нашими делами?"

"С тех пор, как один из ваших оказался мертв с шахматной фигурой на груди," – резко ответила Надежда.

Повисла тяжелая пауза. Надежда видела, как изменилось лицо брата: удивление сменилось тревогой, потом – настороженностью.

"Кто?" – наконец спросил он.

"Имя пока не разглашается," – покачала головой Надежда. – "Но это произошло в Михайловском шахматном клубе. Ты что-нибудь знаешь об этом месте?"

Алексей усмехнулся. "Знаю ли я? Надя, это один из старейших и престижнейших шахматных клубов города. Там играют сливки общества, политики, бизнесмены. Совсем не чета моей скромной забегаловке."

"И у тебя нет никаких связей с этим клубом?" – настойчиво спросила Надежда.

"Почему же, есть," – пожал плечами Алексей. – "Шахматный мир тесен, особенно в Петербурге. Но я туда не вхож, если ты об этом."

Надежда внимательно изучала лицо брата, пытаясь уловить признаки лжи. Но Алексей выглядел спокойным и уверенным.

"А что насчет недовольных? Врагов? Может, кто-то затаил обиду после проигрыша?"

Алексей рассмеялся. "Надя, ты же выросла в шахматной семье. Ты должна понимать, что такое спортивная злость. Да, бывают обиды, скандалы, даже драки. Но убийство? С шахматной фигурой? Это звучит как дешевый детектив."

Надежда почувствовала, как кровь прилила к щекам. Слова брата болезненно напомнили о том, как коллеги отнеслись к ее теории о связи убийства с шахматами.

"И все же," – упрямо продолжила она, – "если ты что-то услышишь, какие-то слухи или…"

Ее прервал резкий звонок мобильного телефона. Надежда выхватила трубку из кармана.

"Ланева," – отрывисто произнесла она.

Лицо Надежды изменилось, когда она выслушала сообщение. Быстро свернув разговор, повернулась к брату.

"Мне нужно идти," – сказала она. – "Но наш разговор не окончен, Алеша. Я вернусь."

"Буду ждать с нетерпением," – иронично отозвался Алексей. – "Только в следующий раз, может, выпьем чаю по-человечески? Как в старые добрые времена."

Надежда замерла в дверях, болезненные воспоминания нахлынули волной. "Старые времена прошли, Алеша," – тихо сказала она и вышла, не оглядываясь.

Выбежав из душного помещения на улицу, Надежда глубоко вдохнула прохладный вечерний воздух. Призрачный свет белых ночей окрашивал город в нереальные тона, и на мгновение ей показалось, что она попала в какую-то странную шахматную партию, где фигуры двигаются по собственной воле, неподвластные игрокам.

Тряхнув головой, чтобы отогнать наваждение, Надежда быстрым шагом направилась к припаркованной неподалеку машине. Звонок был от дежурного – в Михайловском шахматном клубе обнаружили еще один труп. Возможно, это и было началом той самой партии, о которой она только что думала.

Дорога до Михайловского клуба заняла несколько минут. Надежда лавировала между редкими машинами, мысленно готовясь к тому, что ждало ее на месте преступления. Когда она припарковалась у роскошного особняка, в котором располагался клуб, на улице уже толпились зеваки, привлеченные мигалками полицейских машин.

Надежда быстро пересекла полицейское оцепление, показав удостоверение, и вошла внутрь. Контраст между сумрачной улицей и ярко освещенным интерьером клуба на мгновение ослепил ее. Когда глаза привыкли, она увидела своего начальника, майора Ермолина, который хмуро разговаривал с судмедэкспертом.

"А, Ланева, наконец-то," – проворчал Николай Ильич. – "Полюбуйся на это."

Он отступил в сторону, и Надежда увидела тело. Мужчина средних лет в дорогом костюме лежал на спине, раскинув руки. Его широко открытые глаза, казалось, с удивлением смотрели в богато украшенный потолок. Но самым странным было то, что на груди убитого, прямо над сердцем, стояла белая шахматная пешка.

Надежда почувствовала, как по спине пробежал холодок. Её интуиция кричала, что это не простое совпадение.

"Что мы имеем?" – спросила она, стараясь, чтобы голос звучал профессионально.

"Жертва – Игорь Валентинович Соколов, 52 года, бизнесмен," – начал докладывать судмедэксперт. – "Предварительная причина смерти – удушение. Следов борьбы нет. Время смерти – около двух часов назад."

"А пешка?" – Надежда не могла оторвать взгляд от маленькой белой фигурки.

"Видимо, убийца оставил как знак," – пожал плечами Николай Ильич. – "Может, намек на социальный статус жертвы. Мол, пешка в большой игре."

Надежда покачала головой. "Нет, тут что-то другое. Посмотрите, как аккуратно она поставлена. И почему именно пешка? Почему белая?"

"Ланева, только не начинай," – раздраженно перебил Николай Ильич. – "Мы не в детективном романе. Скорее всего, убийца просто схватил первую попавшуюся фигуру с ближайшего стола."

"Но…" – начала было Надежда, но осеклась под тяжелым взглядом начальника.

"Лучше осмотри место преступления," – сказал он. – "Ищи что-нибудь действительно важное, а не фантазируй о шахматных убийцах."

Надежда сжала зубы, но спорить не стала. Она начала методично осматривать комнату, стараясь не упустить ни одной детали. Роскошный интерьер клуба поражал воображение: тяжелые бархатные шторы, антикварная мебель, стены, увешанные портретами знаменитых шахматистов. В воздухе висел тяжелый запах дорогих сигар и коньяка.

Пока криминалисты заканчивали свою работу, Надежда пыталась воссоздать картину преступления. Соколов сидел за одним из столиков – на нем остались недопитый бокал и раскрытый ежедневник. Судя по всему, он ждал кого-то. Убийца подошел сзади – на ковре остались едва заметные следы ботинок. Вероятно, он использовал удавку или что-то подобное.

Но что-то не давало Надежде покоя. Она снова посмотрела на тело, на белую пешку. И вдруг ее осенило.

"Николай Ильич," – позвала она. – "Вы не заметили ничего странного в позе убитого?"

"О чем ты, Ланева?" – нахмурился начальник.

"Посмотрите внимательно," – Надежда указала на раскинутые руки Соколова. – "Это не естественная поза. Тело специально уложили так."

Николай Ильич подошел ближе, всматриваясь в то, на что указывала Надежда. Его лицо медленно менялось, когда он начал понимать, что она имеет в виду.

"Черт возьми," – пробормотал он. – "Ты права. Но зачем?"

"Я думаю, это часть послания," – тихо сказала Надежда. – "Поза тела, пешка – все это не случайно. Убийца хочет что-то нам сказать."

Николай Ильич покачал головой. "Не нравится мне это, Ланева. Совсем не нравится."

"Мне нужно будет поговорить с шахматистами," – сказала Надежда. – "Возможно, они смогут понять значение этой… композиции."

"Только давай без самодеятельности," – предупредил Николай Ильич. – "Я не хочу, чтобы ты носилась по городу в поисках шахматных подсказок. Работаем по стандартной схеме: опрос свидетелей, проверка алиби, анализ финансов жертвы."

Надежда кивнула, но в глубине души знала, что не сможет игнорировать свою интуицию. Что-то подсказывало ей, что это убийство – лишь начало, первый ход в какой-то зловещей партии.

Пока остальные занимались рутинной работой, Надежда еще раз внимательно осмотрела тело и его окружение. Она заметила, что на полированной поверхности стола рядом с телом остались едва заметные царапины. Наклонившись ближе, Надежда разглядела, что это не случайные отметины, а аккуратно выцарапанные цифры и буквы. "E2-E4" – гласила надпись.

Сердце Надежды забилось чаще. Она узнала шахматную нотацию – самый распространенный ход начала партии. Белые пешки.

"Николай Ильич!" – позвала она. – "Взгляните на это."

Начальник подошел, хмурясь. Увидев царапины, он тяжело вздохнул.

"Ланева, я знаю, что ты думаешь. Но давай не будем делать поспешных выводов."

"Это не совпадение," – настаивала Надежда. – "Поза тела, пешка, теперь это. Убийца оставляет нам подсказки."

"Или намеренно сбивает с толку," – парировал Николай Ильич. – "Не позволяй этому отвлечь тебя от настоящей работы."

Надежда прикусила губу, сдерживая возражения. Она понимала, что начальник прав – нельзя зацикливаться на одной версии. Но интуиция кричала, что шахматная тема – ключ к разгадке.

"Хорошо," – сказала она наконец. – "Я буду действовать по протоколу. Но позвольте мне хотя бы проконсультироваться с экспертом по шахматам. Если это действительно часть какого-то плана, нам нужно понять его логику."

"И у тебя, конечно, уже есть кто-то на примете?" – скептически поинтересовался майор.

"Да," – кивнула Надежда. "Эмиль Королев."

Имя повисло в воздухе, словно тяжелая туча перед грозой. Николай Ильич удивленно поднял брови:

"Королев? Тот самый гроссмейстер, который исчез из большого спорта лет десять назад? Ты с ума сошла, Ланева? Он же затворник, чудак. Говорят, вообще не выходит из дома."

Надежда кивнула, чувствуя, как загораются глаза от предвкушения сложной задачи. "Именно поэтому он нам и нужен, товарищ майор. Если кто и сможет разгадать это послание, то только Королев."

Майор некоторое время молчал, буравя Надежду тяжелым взглядом. Наконец, махнул рукой: "Ладно, действуй. Но учти – это твоя ответственность. Если ничего не выйдет, будешь отвечать лично."

"Есть, товарищ майор," – козырнула Надежда, чувствуя, как внутри разливается тепло от предвкушения.

Выйдя из клуба на свежий воздух, Надежда на мгновение остановилась, вдыхая прохладу белой ночи. Город вокруг жил своей жизнью – туристы бродили по улицам, наслаждаясь необычным освещением, из баров доносилась музыка. Но для Надежды мир изменился. Где-то там, в лабиринтах петербургских улиц, прятался убийца, который превратил город в гигантскую шахматную доску.

"Ход сделан," – пробормотала Надежда, глядя на светящееся здание клуба. – "Теперь наша очередь."

Впереди была долгая ночь, полная поисков и размышлений. Надежда чувствовала, что это дело будет наисложнейшим, но даже не представляла, насколько она окажется права.

Глава 2. Продвижение пешки

Покинув место преступления, Надежда села в свою потрепанную "Ладу" и направилась в сторону Петроградской стороны. Адрес Эмиля Королева она разыскала еще пару лет назад, движимая необъяснимым интересом к судьбе знаменитого шахматиста.

Пока машина петляла по узким улочкам старого Петербурга, в голове Надежды роились мысли. Она вспоминала все, что знала о Королеве – блестящая карьера, громкие победы, а потом внезапный уход из большого спорта на пике славы. Ходили слухи о нервном срыве, о скандале с договорными матчами, но ничего не было доказано.

Припарковавшись у обшарпанного дома в стиле северного модерна, Надежда некоторое время сидела неподвижно, собираясь с мыслями. Она понимала, что от этой встречи может зависеть все расследование, и сейчас нельзя ошибиться.

Старый лифт со скрипом поднял ее на пятый этаж. Надежда остановилась перед тяжелой дубовой дверью, прислушиваясь. Изнутри не доносилось ни звука. Сделав глубокий вдох, она решительно нажала на кнопку звонка.

Прошла минута, другая. Надежда уже хотела позвонить снова, когда за дверью послышались шаги. Щелкнул замок, и дверь приоткрылась, удерживаемая цепочкой.

"Кто вы? Что вам нужно?" – раздался хриплый голос.

Надежда мысленно отметила нотки раздражения и настороженности в этом голосе. "Эмиль Михайлович? Меня зовут Надежда Ланева, я из полиции. Мне необходимо с вами поговорить."

Последовала пауза, затем дверь захлопнулась. Надежда уже решила, что ее прогнали, но через несколько секунд замок снова щелкнул, и дверь открылась полностью.

На пороге стоял Эмиль Королев – некогда блестящий шахматист, а теперь болезненного вида мужчина с всклокоченными седыми волосами и недельной щетиной. Его пронзительные карие глаза изучали Надежду с нескрываемым подозрением.

"Полиция? У меня нет проблем с законом, если вы об этом."

Надежда покачала головой: "Нет, Эмиль Михайлович. Я здесь не поэтому. Мне нужна ваша помощь в расследовании убийства."

Брови Королева удивленно поползли вверх. "Убийства? Причем здесь я?"

"Можно войти? Я все объясню," – Надежда старалась, чтобы ее голос звучал уверенно и профессионально, хотя внутри все сжималось от волнения.

Королев некоторое время изучал ее, словно решая сложную шахматную задачу. Наконец отступил в сторону, пропуская Надежду в квартиру.

Переступив порог, Надежда оказалась в другом мире. Тесная прихожая вела в просторную комнату, заставленную книжными шкафами. Повсюду – на столах, полках, даже на полу – стояли шахматные доски с расставленными фигурами. Воздух был густым от запаха старых книг и табачного дыма.

"Проходите," – буркнул Королев, направляясь в глубь квартиры. "Только ничего не трогайте."

Надежда осторожно прошла за ним, стараясь не задеть многочисленные стопки книг и журналов. В гостиной ее взгляд сразу привлек огромный шахматный стол, занимавший центр комнаты. На нем была разыграна какая-то сложная позиция.

Королев опустился в потертое кожаное кресло и жестом предложил Надежде сесть напротив. Его взгляд был острым и настороженным.

"Итак, что за убийство? И почему вы пришли ко мне?"

Надежда достала из сумки фотографии с места преступления и разложила их на столе, стараясь не задеть шахматные фигуры.

"Сегодня ночью в Михайловском шахматном клубе был убит Игорь Соколов. Вы его знали?"

Лицо Королева на мгновение изменилось, в глазах мелькнуло что-то похожее на боль, но он быстро взял себя в руки.

"Знал. Когда-то мы вместе играли. Потом он занялся бизнесом. Но это было давно."

Надежда кивнула, внимательно наблюдая за реакцией Королева. "Убийца оставил несколько странных улик. Вот, посмотрите."

Она показала фотографию тела с шахматной пешкой на груди. Королев нахмурился, его пальцы слегка дрогнули.

"А вот это," – Надежда разложила снимки шахматной доски с вырезанными на ней линиями. "Мы думаем, это какое-то послание. Но не можем его расшифровать."

Королев долго молчал, изучая фотографии. Его лицо было непроницаемым, но Надежда заметила, как участилось его дыхание.

"Зачем вам это?" – наконец спросил он, поднимая взгляд на Надежду. "Почему вы думаете, что это важно?"

Надежда на мгновение заколебалась. Она понимала, что от ее ответа может зависеть, согласится ли Королев помочь.

"Потому что я чувствую, что это ключ ко всему делу," – наконец сказала она. "Знаете, в шахматах иногда одна, казалось бы, незначительная деталь может изменить всю партию. Я думаю, здесь то же самое."

Глаза Королева вспыхнули интересом. "Вы играете в шахматы?"

Надежда покачала головой: “Да… Немного, но не более того. Мой брат…"

Она осеклась, нахлынувшие воспоминания на мгновение выбили ее из колеи. Глубоко вдохнув, Надежда продолжила:

"Мой брат был шахматистом. Я выросла, наблюдая за его игрой. И хотя я никогда не увлекалась шахматами так, как он, я поняла одну вещь – в них всегда есть логика. Даже в самой запутанной позиции."

Королев слушал с неожиданным вниманием. Что-то изменилось в его взгляде – настороженность сменилась проблеском интереса.

"И вы думаете, что в этом убийстве тоже есть логика? Шахматная логика?"

Надежда кивнула: "Да. И я уверена, что вы можете помочь нам ее понять."

Королев откинулся в кресле, его пальцы рассеянно коснулись стоявшей рядом шахматной фигуры – черного коня.

"Знаете, Надежда, в моей жизни было много шахмат. Слишком много," – он говорил тихо, словно обращаясь к самому себе. "Я думал, что оставил это все в прошлом. Но, похоже, прошлое не хочет оставлять меня."

Он снова посмотрел на фотографии, и Надежда затаила дыхание.

"Хорошо," – наконец сказал Королев. "Я помогу вам. Но при одном условии – вся информация, которую я вам дам, останется между нами. Никаких официальных заявлений, никаких упоминаний моего имени в отчетах. Договорились?"

Надежда почувствовала, как внутри все сжалось от предвкушения. Она понимала, что это нарушение протокола, что майор Ермолин будет в ярости, если узнает. Но интуиция кричала, что это их единственный шанс.

"Договорились," – твердо сказала она.

Королев кивнул и пододвинул к себе фотографии. Его взгляд изменился, став острым и сосредоточенным. Надежда вдруг поняла, что видит перед собой не затворника-отшельника, а того самого гениального шахматиста, чье имя когда-то гремело на весь мир.

"Итак, давайте посмотрим, что здесь у нас," – пробормотал Королев, склоняясь над снимками. "Эта пешка на груди… Интересно. Белая пешка на черном костюме. Символизм очевиден, но что именно он означает?"

Надежда наблюдала за Королевым, затаив дыхание. Его пальцы легко касались фотографий, словно он ощупывал невидимые нити, связывающие улики воедино.

"А эти линии на доске… Это не просто царапины. Это диаграмма," – Королев поднял взгляд на Надежду. "Нужна шахматная доска…"

Надежда растерянно огляделась. В комнате было множество досок, но все они были заняты расставленными партиями.

"Вон там, на полке," – Королев указал на небольшую дорожную доску. "Принесите ее, пожалуйста."

Надежда осторожно сняла доску с полки и положила перед Королевым. Он быстро расставил фигуры в начальную позицию.

"Смотрите," – сказал он, начиная двигать фигуры. "Эти линии на фотографии – это не что иное, как запись шахматной партии. Очень необычной партии."

Надежда внимательно следила за его руками, пытаясь уловить логику движений.

"Вот здесь," – Королев указал на определенную позицию, "происходит ключевой момент. Это жертва ферзя."

"Жертва ферзя?" – переспросила Надежда, чувствуя, как по спине пробегает холодок.

Королев кивнул, его глаза блестели от возбуждения. "Да, очень редкий и рискованный ход. Игрок жертвует самую сильную фигуру ради достижения стратегического преимущества. Это называется гамбит."

"Гамбит," – повторила Надежда, пытаясь осмыслить услышанное. "А что это может значить в контексте убийства?"

Королев откинулся в кресле, его взгляд стал отстраненным. "Это послание, детектив. Убийца говорит нам, что готов пожертвовать чем-то очень ценным ради своей цели. Он играет свою партию, и это только начало."

Надежда почувствовала, как по телу пробежала дрожь. Она вспомнила тело Соколова, неестественно раскинутое на полу клуба, белую пешку на его груди. Все это вдруг обрело новый, зловещий смысл.

"Вы думаете, будут еще жертвы?" – тихо спросила она.

Королев посмотрел на нее тяжелым взглядом. "В шахматах, уважаемая, партия редко заканчивается одной жертвой. Особенно если это партия мастера."

Надежда сжала кулаки, чувствуя, как внутри нарастает решимость. "Мы должны его остановить. Эмиль Михайлович, вы поможете мне разгадать его игру?"

Королев долго молчал, глядя на шахматную доску. Наконец, поднял глаза на Надежду, и она увидела в них отражение своей собственной решимости.

"Помогу," – сказал он. "Но учтите, мы вступаем в очень опасную игру. Игру, в которой цена ошибки – человеческая жизнь."

Надежда кивнула, ощущая, как по спине пробегает холодок. Она понимала, что это лишь начало и что самое сложное еще впереди. Однако, глядя на Королева и шахматную доску между ними, она впервые ощутила, что у нее есть шанс на победу.

"Я готова рискнуть," – твердо сказала она. "Давайте сыграем эту партию и выиграем ее."

Королев слабо улыбнулся, и Надежда вдруг увидела проблеск того гениального шахматиста, каким он был когда-то.

"Хорошо," – сказал он, начиная расставлять фигуры в позицию с фотографии. "Тогда давайте начнем с анализа первого хода нашего противника. Потому что, поверьте мне, это только дебют. И нам предстоит очень длинная и сложная партия."

Надежда села поудобнее, готовясь к долгому разговору. За окном сгущались сумерки, но ни она, ни Королев этого не замечали. Они были полностью поглощены разгадкой страшной шахматной партии, которая разыгрывалась на улицах Санкт-Петербурга. Партии, где фигурами были живые люди, а ценой ошибки – смерть.

Глава 3 . Шахматные кошмары

Надежда резко проснулась, судорожно хватая ртом воздух. Сердце бешено колотилось в груди, а по лбу стекали холодные капли пота. Часы показывали 04-10 утра… Кошмар, преследовавший ее, был настолько реальным, что она все еще чувствовала прикосновение ледяных мраморных рук шахматных фигур, атаковавших ее во сне.

В полумраке своей небольшой квартиры Надежда с трудом различала очертания предметов. Она медленно поднялась с кровати, пытаясь унять дрожь в коленях. Подойдя к окну, детектив отдернула тяжелые шторы, впуская в комнату призрачный свет белой ночи.

Санкт-Петербург за окном казался нереальным, словно декорация к какому-то мистическому спектаклю. Невские воды тускло поблескивали в этом странном полусвете, отражая силуэты величественных зданий. Город не спал, но и не бодрствовал – он существовал в каком-то пограничном состоянии, как и сама Надежда.

Отвернувшись от окна, она подошла к стене, где располагалась рабочая доска. Красные нити, соединяющие фотографии улик и подозреваемых, в полутьме казались кровавыми артериями какого-то чудовищного организма. Надежда вгляделась в фотографии жертв, и ей показалось, что их глаза следят за ней, обвиняя в бездействии.

"Нет, только не снова," – прошептала она, отступая от доски. Эти кошмары и видения начали появляться с тех пор, как она взялась за дело Шахматного убийцы. Сначала Надежда списывала их на усталость и стресс, но теперь они стали настолько реальными, что начали влиять на работу.

Снова взглянув на часы, Надежда поняла, что до рассвета еще есть время. Сон больше не шел, а оставаться в квартире, наедине со своими мыслями и этой зловещей доской, было невыносимо. Приняв решение, она быстро оделась и вышла на улицу.

Прохладный воздух белой ночи немного прояснил голову. Надежда шла по пустынным улицам, наслаждаясь тишиной и одиночеством. Шаги эхом отдавались от стен старинных зданий, создавая иллюзию, будто кто-то невидимый преследует ее.

Сама не зная как, она оказалась у небольшого круглосуточного кафе на набережной Невы. Через большие окна виднелся силуэт одинокого посетителя, склонившегося над столиком. Надежда узнала его сразу – это был Эмиль Королев.

Колокольчик над дверью мелодично звякнул, когда Надежда вошла в кафе. Эмиль поднял голову от бумаг, разложенных перед ним, и удивленно посмотрел.

"Надежда Андреевна? Что вы здесь делаете в такой час?" – спросил он, откладывая в сторону карандаш, которым делал какие-то пометки.

Надежда подошла к его столику, чувствуя, как усталость и напряжение последних дней навалились с новой силой.

"Я могла бы задать вам тот же вопрос, Эмиль Михайлович," – ответила она, опускаясь на стул напротив него. "Не спится?"

Королев внимательно посмотрел на нее, и Надежда почувствовала, как его проницательный взгляд словно проникает в самую глубину души.

"Когда работаешь над сложной шахматной задачей, сон становится роскошью," – сказал он, слегка улыбнувшись. "Но я вижу, что вас привело сюда нечто более серьезное, чем бессонница."

Надежда вздохнула, не зная, стоит ли делиться своими страхами и сомнениями. Но что-то в глазах Эмиля, какое-то понимание и сочувствие, заставило раскрыться.

"Кошмары," – тихо произнесла она. "Каждую ночь я вижу, как шахматные фигуры оживают и атакуют меня. Они движутся по какой-то неведомой стратегии, и я не могу предугадать их ходы. А потом фигуры превращаются в жертв, и я вижу их обвиняющие взгляды…"

Голос Надежды дрогнул, и она замолчала, пытаясь справиться с нахлынувшими эмоциями. Эмиль молча слушал, не перебивая и не пытаясь утешить ее пустыми словами. Когда она снова подняла на него глаза, то увидела в его взгляде понимание и что-то еще, какую-то глубокую, застарелую боль.

"Знаете, Надежда Андреевна," – медленно начал он, "в шахматах есть такое понятие – цугцванг. Это ситуация, когда любой ход игрока ведет к ухудшению его позиции. Иногда в жизни мы оказываемся в похожем положении. Но даже в самой, казалось бы, безвыходной ситуации всегда есть решение. Нужно только уметь посмотреть на доску под другим углом."

Надежда слушала его, чувствуя, как напряжение постепенно отпускает. В словах Эмиля была какая-то гипнотическая сила, заставляющая поверить в возможность выхода из любого тупика.

"А как вы справляетесь с кошмарами прошлого, Эмиль Михайлович?" – тихо спросила она, сама удивляясь своей смелости.

Королев долго молчал, глядя куда-то сквозь окно на тусклые воды Невы. Когда он заговорил, его голос был тихим и каким-то отстраненным, словно он рассказывал о ком-то другом.

"Знаете, Надежда Андреевна, у каждого из нас есть свои демоны. Мои – это призраки прошлых поражений и несбывшихся надежд. Когда-то я думал, что смогу убежать от них, спрятаться в четырех стенах. Но они нашли меня и там. И тогда я понял – единственный способ победить свои кошмары – это встретиться с ними лицом к лицу."

Он повернулся к Надежде, и она увидела в его глазах отражение той же решимости, которую чувствовала в себе.

"Вы не можете контролировать свои сны, Надежда Андреевна. Но вы можете контролировать то, как реагируете на них наяву. Используйте свой страх как топливо для действия. Пусть он заставит вас двигаться вперед, а не парализует."

Надежда почувствовала, как по телу пробежала волна энергии. Слова Эмиля словно пробудили новые силы, о существовании которых она даже не подозревала.

"Вы правы, Эмиль Михайлович," – сказала она, выпрямляясь. "Хватит бежать от кошмаров. Пора встретиться с ними лицом к лицу. И начнем мы с того, что еще раз проанализируем все улики."

Эмиль кивнул, и в его глазах блеснул огонек азарта. "Я как раз работал над расшифровкой последнего послания убийцы. Думаю, вместе мы сможем продвинуться дальше."

Он придвинул к Надежде стопку бумаг, исписанных мелким почерком. На листах были нарисованы шахматные диаграммы, испещренные стрелками и пометками.

"Смотрите," – начал объяснять Эмиль, указывая на одну из диаграмм. "Эта позиция – ключ ко всему. Она не просто случайный набор фигур. Это отсылка к знаменитой исторической партии."

Надежда склонилась над бумагами, пытаясь уловить логику в, казалось бы, хаотичном расположении фигур. Эмиль продолжал говорить, его голос становился все более оживленным по мере того, как он углублялся в объяснения.

"Видите эту пешку на е4? В контексте всей позиции это не просто ход, это начало знаменитого гамбита. Жертва фигуры ради получения стратегического преимущества."

"Жертва… Вы думаете, это намек на следующую жертву?"

Эмиль кивнул, его лицо стало серьезным. "Вполне возможно. Убийца играет свою партию, и каждое его действие имеет глубокий смысл. Мы должны понять логику его игры, чтобы предугадать следующий ход."

Они снова полностью сосредоточились на работе, не замечая, как летит время и накапливается усталость. Надежда чувствовала, как между ней и Эмилем постепенно устанавливается особая связь, основанная на их общем стремлении разгадать тайну и остановить убийцу.

Первые лучи солнца уже начали окрашивать небо в нежные пастельные тона, когда телефон Надежды внезапно зазвонил, нарушив тишину кафе. Она вздрогнула, выхваченная из мира шахматных комбинаций обратно в реальность, и поднесла трубку к уху.

"Ланева слушает," – сказала она, чувствуя, как сердце начинает учащенно биться в предчувствии плохих новостей.

Голос в трубке был напряженным и официальным. "Товарищ капитан, у нас новая жертва. Парк Сосновка, недалеко от шахматного павильона. Вам лучше приехать немедленно."

Надежда почувствовала, как кровь отхлынула от лица. Она медленно опустила руку с телефоном и посмотрела на Эмиля, который внимательно наблюдал за ней.

"Что случилось?" – спросил он, хотя по его глазам было видно, что он уже догадался.

"Новая жертва," – тихо ответила Надежда. "В парке Сосновка. Мне нужно ехать."

Эмиль без колебаний начал собирать бумаги. "Я еду с вами," – сказал он тоном, не терпящим возражений.

Надежда хотела было возразить, но поняла, что сейчас не время для споров. Они быстро покинули кафе и поймали такси.

Поездка до парка прошла в напряженном молчании. Надежда смотрела в окно на просыпающийся город, но не видела ни красоты архитектуры, ни игры утреннего света на воде каналов. Перед ее мысленным взором стояла шахматная доска с расставленными на ней фигурами – людьми, чьи жизни зависели от их способности разгадать замысел убийцы.

Парк уже был оцеплен полицией. Надежда быстро прошла под желтой лентой, кивнув дежурному офицеру. Эмиль следовал за ней, держась чуть позади.

Тело лежало на траве недалеко от шахматного павильона. Это был молодой человек, почти мальчик, его светлые волосы разметались по земле, а открытые глаза безжизненно смотрели в небо. Надежда почувствовала, как к горлу подступает комок – жертва была слишком молода, почти ребенок.

"Кто он?" – спросила она у подошедшего криминалиста.

"Андрей Иверский, 16 лет," – ответил тот, сверяясь с записями. "Шахматный вундеркинд, победитель нескольких юношеских турниров."

Надежда закрыла глаза, пытаясь справиться с нахлынувшими эмоциями. Образ брата Алексея, каким он был в юности, наложился на лицо погибшего мальчика. Она почувствовала, как дрожат руки, и сжала кулаки, пытаясь взять себя в руки.