Рассвет для Сумрака
Пролог
Моё тело сотрясает нервной дрожью, душа рвётся на куски, а глаза лихорадочно блестят, впиваясь в темноту.
Секунда. И я вижу, как, сбивая парапет, с моста летит машина. Она несколько раз переворачивается в воздухе и с сильнейшим грохотом приземляется на асфальт, мгновенно загораясь.
Сжимаю кулаки, до боли впиваясь ногтями в кожу рук, и закусываю губу, чувствуя вкус крови.
В этот момент гремит взрыв, от которого я вздрагиваю, но всё равно продолжаю смотреть, как кузов дорогого люксового автомобиля превращается в охваченную огнём жестянку, выгорающую изнутри.
Лёгкие сводит судорогой. Я не могу дышать от понимания того, что сейчас происходит.
Инсценировка аварии. В которой жертва – я.
И несмотря на то, что сейчас я нахожусь в безопасности, в другой машине и на достаточно отдалённом расстоянии, в груди всё полыхает огнём.
Я словно не здесь. Я там. В горящем салоне. Погибаю, превращаясь в пепел. Исчезаю с лица земли.
– Ты ему не нужна, – вспоминаю безжалостный голос отца. – Он тебя использовал для своей выгоды. Наивная идиотка! Шлюха! – щека до сих пор помнит, как отец наотмашь ударил меня. – В этом мире никому нельзя верить. Поняла меня?
Я поняла. Но слишком поздно. Когда уже ничего нельзя изменить.
В горле скапливается ком, который давит, вызывая желание разрыдаться. Завыть раненым зверем.
Я не хочу, чтобы вот так всё закончилось. Но другого выхода не вижу.
Меня обманули, предали, использовали в своих грязных целях. И теперь я должна исчезнуть.
Это единственный шанс защитить себя и своё будущее от жестокости, боли и разочарования. Единственный шанс сбежать от человека, превратившего мою жизнь в ад.
И всё было бы до смешного просто, но моё сердце нестерпимо болит. Я уже тоскую. Уже схожу с ума…
Снова кидаю взгляд на горящую вдалеке машину и, всхлипывая, шепчу:
– Так надо, – уговариваю себя, поворачивая ключи в зажигании. – Так будет лучше.
На горизонте показывается проблеск рассвета. Мне нужно уезжать, а я продолжаю неотрывно смотреть на догорающий кузов. Точнее на то, что от него осталось.
А потом…
Вижу, как к месту аварии на сумасшедшей скорости подлетает огромный чёрный джип. Я знаю, кому он принадлежит, и на секунду сильно зажмуриваюсь, стараясь удержать слёзы, рвущиеся из глаз.
Когда распахиваю веки, замечаю крупную фигуру мужчины, который даже с большого расстояния выглядит внушительно и устрашающе.
Я не вижу его лица. Но четко вижу, как он хватается за голову, вцепляясь в волосы.
Мне даже кажется, я слышу его дикий звериный рык. Он звучит в моей голове. Пропитывает отчаянной болью потери. Оглушает. Вырывает из моего горла рыдания. Я уже не сдерживаюсь. Кричу, захлёбываясь в слезах. Бьюсь в истерике.
Давлю на педаль газа, срывая машину с места, заставляя себя не смотреть на темный силуэт возле обгоревшего кузова.
Ментально чувствую, как обрывается наша с ним связь. Прямо сейчас. И меня физически буквально скручивает от этих ощущений.
Исчезая в предрассветном сумраке, понимаю, что действительно умерла сегодня. Меня больше нет.
Глава 1
– Эй, голубоглазка, просыпайся, – слышу английскую речь, которая выводит меня из состояния дрёмы.
Распахиваю тяжёлые веки и сразу соскакиваю с места, понимая, что снова уснула в сестринской в рабочее время.
Ночь осталась позади, в окна льётся яркий солнечный свет.
Ловлю взглядом улыбающееся лицо симпатичного блондина и в ответ виновато улыбаюсь.
– Прости, Хью, – выдыхаю, качая головой. – Я буквально на секунду прикрыла глаза и…
– Да, ладно тебе, – машет рукой и идёт к кофемашине. – Смена всё равно уже закончилась. Так что расслабься.
– Как закончилась? – спохватываюсь, бросая взгляд на часы. – О, черт!
Кидаюсь к своему шкафчику, быстро выхватывая оттуда небольшой рюкзак и, сдернув с вешалки плащ, несусь к выходу.
– Лили, – окрикивает меня медбрат, – Ты давай завязывай приходить на работу в таком выжатом состоянии. Если мечтаешь когда-нибудь стать врачом, должна понимать, что нужно относиться к этому делу ответственнее. Дисциплина очень важна.
Останавливаюсь возле самой двери, подавляя тяжелый вздох.
Я абсолютно согласна с Хью. И понимаю, зачем он мне это говорит.
Моя работа действительно ответственная и важная. Я не могу себе позволить несобранность. Но, помимо обязанностей младшей медсестры в местном госпитале, у меня есть ещё одна. Не менее важная и ответственная…
– В следующую смену, обещаю, приду свежей и отдохнувшей, – дежурно улыбаюсь через плечо, собираясь переступить порог.
Но неожиданно Хью оказывается рядом со мной и мягко разворачивает к себе, взяв за плечи.
Моя реакция не заставляет себя долго ждать. Резко скидываю с себя ладони парня, воинственно прищуриваясь.
– Воу, легче, голубоглазка! – он поднимает руки вверх, сдаваясь. – Я не хотел тебя напугать…
Вижу его виновато-растерянное выражение лица и чувствую себя полной идиоткой.
Отлично! Со своей въевшейся под кожу паранойей, обидела хорошего парня.
– Прости, – снова извиняюсь, – Смена была сумасшедшая…
– Нормально всё, – сверкает белозубой улыбкой. – Я просто хотел узнать… Может, тебе нужна какая-нибудь помощь? Мы уже четыре месяца работаем вместе… И… Ну, не знаю… Не хочешь поделиться? Я же вижу, что у тебя какие-то трудности…
На мгновение погружаюсь в свои мысли, прикусывая губу.
Знал бы этот добродушный американец, какие именно у меня трудности, бежал бы без оглядки. Не говоря уже о том, чтобы предлагать свою помощь.
– Ну, же, Лилиан, решайся, – подбадривает, принимая мою заминку за желание поделиться личным.
Моргаю, прогоняя тяжелые болезненные воспоминания и фокусирую взгляд на Хью.
– Мне пора, – произношу внезапно пересохшими губами, ощущая спазм в горле. – Увидимся.
Шагаю по коридору терапевтического отделения, стараясь взять себя в руки и прогнать накатившие эмоции.
Уже давно на моих чувствах стоит блок.
Мне так проще справляться с тоской, которая окисляет моё сознание на протяжении последних двух лет. Легче сохранять внутреннее равновесие.
Ведь я должна быть сильной. Обязана.
Торопливо направляюсь к выходу из здания, по пути улавливая звук мобильника:
– Лили, ты издеваешься? – звучит из динамика недовольный голос моей соседки. – Мы же договаривались, что ты не будешь задерживаться! Где тебя черти носят?
– Прости, Карла, – ловлю себя на мысли, что сегодня перед всеми приходится извиняться. – Я уже почти на парковке. Скоро буду.
Слышу тяжелый вздох, затем примирительное:
– Ладно, не торопись. Я уже всё равно отменила встречу. В магазин заскочи, купи мне ведро мороженого.
– Хорошо, – хмыкаю, приближаясь к своему седану.
– Фисташковое, – уточняет многозначительно, а я закатываю глаза.
– Да, помню-помню. Другие вкусы ты терпеть не можешь…
– Именно, – серьёзность, с которой это слово произносится, заставляет меня усмехнуться.
Связь прерывается, и я устраиваюсь за рулём.
Заглядываю в зеркало заднего вида, понимая, что отсутствие сна ужасно сказывается на моей внешности.
Красные глаза, синие тени под ними…
А ведь мне только двадцать один.
Плевать. Отмахиваюсь от своего отражения, переключая мысли в другое направление.
На магнитоле добавляю громкость и уже собираюсь трогаться с места, как замечаю бегущего со стороны здания Хью.
Парень приближается и машет руками, заставляя дождаться его и опустить стекло.
– Что такое? – недоуменно задаю вопрос, когда он подбегает.
– Лили, тебя Мартинес вызывает, – говорит, задыхаясь. – Не знаю, что ему понадобилась, но сказал, чтобы ты немедленно явилась к нему в кабинет.
Хмурю брови, пытаясь вспомнить, где и как могла накосячить, что аж самого главного разозлить умудрилась.
Всем, кто работает в госпитале, доподлинно известно, что Мартинес к себе просто так не зовёт. Только для разбора полётов и дальнейшего увольнения.
Но с каких это пор главврач занялся распеканием медсестёр? А я ещё и младшая из вышеупомянутых.
Ничего не понимаю.
– Быстрее, Лилиан, – поторапливает меня парень. – Будешь медлить, ещё больше разозлишь его.
С тяжёлым сердцем выбираюсь из машины и молча направляюсь обратно в госпиталь.
Хью что-то говорит мне на фоне, пытаясь подбодрить, но я не слушаю и не отвечаю.
В мыслях уже вижу, как меня вышвыривают из этого места и понимаю, что не хочу лишаться работы.
Моя мечта когда-нибудь стать врачом не может вот так просто разрушиться.
Поэтому, приближаясь к кабинету, морально готовлюсь отстаивать свои позиции. В конце концов, я не совершала ничего такого, за что меня могут наказать увольнением.
Потоптавшись возле двери, выдыхаю и уверенно стучусь.
– Да-да, – раздаётся воодушевленный голос, слишком радостный на мой взгляд.
Заглядываю в кабинет, обозначая себя коротким:
– Вызывали?
Глазами ловлю седовласого доктора Мартинеса, сидящего за белоснежным столом, на котором даже письменные принадлежности лежат в определенной последовательности, словно инструменты в хирургическом зале.
– Проходите, Лилиан, – обращается ко мне, улыбаясь и рассматривая цепким карим взглядом.
Ощущаю, как меня вдруг окатывает волна паники.
Интуитивно чувствую какое-то необъяснимое внутреннее напряжение. Руки начинают дрожать. Тело бросает в жар.
Не могу понять, что со мной происходит, и продолжаю стоять в дверном проёме, не решаясь войти в кабинет.
– Ну, что вы там замерли? – голос доктора подозрительно дружелюбный. – Входите же.
Растерянно киваю и делаю шаг вперёд, но потом снова застываю, замечая в помещении ещё одного мужчину.
Он стоит у окна, спиной ко мне. Руки в карманах брюк, поза расслабленная.
В этот момент ощущаю, как под моими ногами разверзается бездна.
Я могу узнать этого человека с любого ракурса. Могу с закрытыми глазами отличить от любого другого. По запаху. Вкусу. По тому, как в его присутствии мой пульс ускоряется до максимума.
Пошатнувшись, жадно втягиваю воздух, чувствуя, весь ужас происходящего.
Он. Меня. Нашёл!
Человек, от которого я скрывалась всё это время, для которого погибла два года назад – нашёл меня!
– Господин Романов, – обращается Мартинес к моему кошмару наяву, – вот, собственно, та самая Лилиан Ванснес.
Мужчина у окна медлит. Затем лениво разворачивается в мою сторону, и я забываю, как дышать.
Тело деревенеет. Каждая мышца напрягается, болезненно сжимаясь.
Встречаюсь с темным холодным взглядом серых глаз, и меня подбрасывает от того, что я вижу в глубине его зрачков.
Так смотрит хищник на свою жертву перед тем, как наброситься на неё и вгрызться в плоть острыми клыками, раздирая в клочья.
Глава 2
Флэшбэк
Сегодня один из самых счастливейших дней в моей жизни.
Я поступила! Поступила в один из лучших медицинских колледжей США и готова просто кричать от восторга!
Позади остались вступительные экзамены и сдача документов. Теперь я студентка первого курса, и меня просто распирает от гордости за саму себя.
Да, я горжусь собой. Потому что никто за меня этого не сделает. Никто не поддержит и не скажет: "Молодец! Так держать!".
С двенадцати лет рядом со мной нет никого из родных.
Как только умерла мама, опеку надо мной взял отец, которого я толком не знала.
Он отправил меня за океан, в чужую страну. Затолкал в частный пансионат для девочек и забыл о моём существовании на долгие шесть лет. И лишь год назад начал звонить и интересоваться моей жизнью.
Сухо, безучастно, равнодушно.
Наше общение больше походило на отчёт с моей стороны и указания с его. Вопрос. Ответ. Никаких эмоций и чувств. Никакой привязанности.
Иногда меня это тревожит, но не сейчас.
Сейчас я вышагиваю по двору кампуса, довольно улыбаясь сама себе.
Жизнь прекрасна! Всё вокруг кажется невероятно радужным и смешным.
Это всё нервы. Я год готовилась, прежде чем подать документы в это место. И теперь, добившись своей цели, мне хочется смеяться от счастья.
Хихикаю себе под нос и внезапно, в этот самый момент, сталкиваюсь с кем-то похожим на каменную глыбу.
Меня отбрасывает, и я приземляюсь на пятую точку, вскрикивая от боли.
Документы о зачислении разлетаются в разные стороны и, спохватившись, я начинаю собирать их, ожидая бурных извинений от виновника всего этого недоразумения. Но ничего не слышу.
Ползая по земле и подбирая бумажки, замечаю перед своим носом пару мужских туфель.
Вот ведь гад какой! Нет, чтобы помочь…
Полная возмущения, вскидываю голову вверх и замираю.
Надо мной возвышается здоровый взрослый мужик, одетый во всё чёрное.
У него чёрный волосы, чёрная щетина и чёрные солнцезащитные очки, за которыми не видно глаз.
В ту же секунду внутренне вся съёживаюсь на уровне инстинктов.
Опасность. Он опасный. Тёмный. Закрытый. Я ещё никогда не встречала таких людей.
Энергетика от него исходит отрицательная. Подавляющая. Пугающая.
Неотрывно смотрю в глухие стёкла очков и никак не могу совладать со своими ощущениями.
– Отцу позвони, – по-русски произносит незнакомец, и я улавливаю в интонации его голоса приказ.
– Ч-то? – растерявшись, не сразу понимаю суть обращённых ко мне слов.
– Набери отца, говорю, – раздраженно повторяет. – Доставай мобильник и звони Завражному.
Теряюсь. Потом, спохватившись, выуживаю телефон из кармана куртки, поднимаясь на ноги.
Отец отвечает не сразу. Но когда слышу его сухое: "Привет, дочь", не даю ему говорить дальше, перебивая:
– Пап… Тут человек. Он…
Кидаю вопросительный взгляд на мужчину, не понимая, что от меня требуется. Тот, видя мою заминку, кривит губы и молниеносным движением руки выхватывает у меня мобильник.
– Я на месте, – коротко кидает, затем возвращает мне трубку и отходит в сторону.
– Что происходит? – тихо спрашиваю у отца. – Кто этот тип?
– Твоя охрана, – отвечает невозмутимо. – С сегодняшнего дня он будет везде сопровождать тебя и отвечать за твою безопасность.
– Охрана? – с моих губ срывается нервный смешок. – Зачем мне охрана, пап? Я буду жить в студенческом общежитии и…
– Нет! – резко обрывает. – Никаких общежитий. Ты решила заниматься всей этой заумной херней? Занимайся. Но жить будешь в особняке. Он находится недалеко от твоей этой шараги.
– Пап, какой особняк, ты о чем? – недовольно хмурю брови. – Я хочу жить в общежитии. Мне так удобнее. Всё рядом. Библиотека, кампус…
– А мне срать на твои "хочу"! – гневно рявкает. – Мне надо, чтобы за тобой присматривали двадцать четыре на семь.
– Что значит "двадцать четыре на семь"? – ошарашено переспрашиваю. – Этот мужик будет рядом со мной круглосуточно?
– В правильном направлении мыслишь, – одобрительно отвечает. – У меня трудные времена сейчас. Надо, чтобы рядом с тобой всё время находился профессионал. Пока ты с ним, я спокоен.
Бред! Полнейший! Моему возмущению нет предела!
– Я не буду жить под одной крышей с незнакомым мужиком, ясно? – выпаливаю на эмоциях. – Я поселюсь в общаге!
Никогда так с отцом не разговаривала. Но сейчас я зла. Мне трясёт от гнева.
– Послушай сюда, девочка, – цедит в бешенстве, – Я башляю не хилые бабки за твоё проживание в Штатах. В том, что тебя взяли в эту шарагу, моя заслуга. Бесплатно за бугром тебя учить никто не будет. Поэтому делай так, как тебе велено. Иначе сегодня же полетишь в Москву, чтобы я имел возможность лично присматривать за тобой.
Он замолкает, а я чувствую, как в глазах скапливаются слёзы обиды и злости.
Отец просто не оставляет мне выбора! Чертов манипулятор!
Сбрасываю вызов и невидящим взглядом смотрю вдаль. От моего радужного настроения ничего не осталось. На душе тяжесть и протест.
Глазами нахожу незнакомца и меня снова окатывает его давящей аурой. Не хочу жить с этим человеком под одной крышей! Не хочу, чтобы он везде сопровождал меня!
"Сегодня же полетишь в Москву, чтобы я имел возможность лично присматривать за тобой" – как напоминание звучат слова отца, и я делаю глубокий вдох.
Не нужно поддаваться унынию и панике.
В конце концов, этот мужчина "профессионал". Он приставлен ко мне, чтобы охранять, ничего более.
Снова глубоко вдыхаю и делаю несколько шагов в сторону массивной фигуры.
– Как вас зовут? – привлекаю его внимание.
Поворачивает голову и мучительно долго смотрит на меня сквозь чёрные стёкла очков.
Я уже начинаю нервничать от такого внимания, когда он, наконец, выдаёт:
– Сумрак.
Звучит зловеще.
Боже… Куда я ввязываюсь?
Он даже имя своё называть не хочет.
Борюсь с внутренними сигналами об опасности и подступаю ещё ближе.
– Света, – представляюсь в ответ.
А в глубине души успокаиваю себя, что этот человек не так уж и страшен, а моё впечатление о нём ошибочно.
Глава 3
Света
Меня оглушают картинки из прошлого, которые мелькают перед мысленным взором, заставляя сердце сжиматься от невыносимой боли.
Его появление действует на моё сознание триггером.
Вся защита, которую я с таким трудом выстраивала вокруг себя всё это время, крошится и превращается в ничто. Внутренне распадаюсь по кусочкам, охваченная болезненным водоворотом воспоминаний.
Неосознанно сравниваю этого человека с тем, которого знала раньше.
Он изменился. Черты стали жестче. Суровее.
Сглатываю сухой ком в горле и начинаю медленно пятиться назад.
В душе апокалипсис. Страх, смешанный с тоской, по этому мужчине. Боль его предательства, разочарование и понимание того, что моей размеренной жизни пришёл конец. Скорее всего, моей жизни в принципе пришёл конец.
Романов убьёт меня. Накажет за то, что я сбежала. За то, что бросила его.
Но мне нельзя умирать! Эта мысль простреливает мозг, напоминая о том, что у меня есть ради чего жить. Есть ради чего бороться!
Мгновенно прихожу в себя и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, вылетаю из кабинета.
В ушах шумит. Всё существо пропитывается лишь одной целью. Сбежать. Укрыться.
Снова исчезнуть.
Один раз получилось, получится и в этот. Я верю. Свято верю в это, пока успеваю сделать несколько быстрых шагов по коридору, перед тем, как меня грубо хватают за локоть и припечатываю к стене.
Трясусь. Из горла рвутся звуки, похожие на рыдания.
Начинаю остервенело вырываться, но Романов такой сильный. Мне кажется, что с последней нашей встречи он стал ещё здоровее.
Без особого труда вжимает меня в стену всем своим мощным телом и фиксирует мои руки вдоль туловища, лишая возможности шевелиться.
Его запах. Его чертов запах проникает в легкие. Заполняет собой, разрушая изнутри острой болью. Воспоминания бьют наотмашь, доводя до исступления.
Вскидываю голову, и наши взгляды скрещиваются. Мой обезумевший и его – наполненный темнотой.
В груди всё клокочет. Я хочу закричать. Ударить его. Послать к черту! Но вместо этого замираю, ощущая, как между нашими телами пробегают электрические разряды.
Это выбивает из меня всю спесь. Парализует.
Прижатая к стене, смотрю в безразличные серебристые глаза, отливающие металлом и обещающие скорую расправу.
– Лилиан, – издевательски усмехается. – Это имя тебе совсем не подходит.
Он говорит на русском. На нашем родном языке.
А я молчу. Не хочу разговаривать с ним. Не хочу устанавливать связь между нами.
Продолжает смотреть на меня сверху вниз, не скрывая удовольствия от своего превосходства.
– Глупая маленькая девочка, – тянет скучающим тоном. – Думала, я поверю в твою смерть?
Его рука тянется к моему лицу, и обманчиво нежное касание пальцев обжигает кожу щеки.
– Не смей меня трогать, – шиплю, дергая головой и прерывая контакт.
У самой же сердце бьется как у загнанного кролика.
Я боюсь этого человека. Он очень хорошо умеет скрывать свою тёмную сущность.
Мне ли этого не знать…
Выдохнув, с силой рвусь из его рук, но железная хватка на горле прерывает мои трепыхания.
Застываю, внутренне холодея от ужаса.
– Я долго искал тебя, – горячее дыхание опаляет ухо, голос выдаёт возбуждение. – А теперь хочу получить то, что может принадлежать только мне.
Чувствуя его широкую ладонь на горле и слушая слова, которые пробирают до костей, обречённо всхлипываю, прикрывая веки.
В голове разворачивается картина ближайшего будущего, и меня начинает лихорадить ещё сильнее.
Из-под ресниц скатываются слёзы, которые я не в силах удержать. Они капают на его руку, и Романов резко её отдергивает, отходя на расстояние шага.
– Кого ты пытаешься разжалобить? – презрительно цедит, кривясь.
Я же продолжаю прижиматься к стене, беспомощно озираясь по сторонам.
Коридор пуст.
Куда все, черт возьми, подевались?
Мозг начинает лихорадочно соображать, но не выдаёт ни одной здравой мысли.
Быть может, если я закричу, то кто-нибудь придёт ко мне на выручку?
Напрягаю голосовые связки, открываю рот и понимаю, что не могу выдавить ни звука.
Наверняка, со стороны это выглядит жалко.
Да, я жалкая. Слабая и никчёмная.
Против этого человека я никто. Ничто.
У меня нет влиятельного покровителя, который защитил бы меня. Нет денег, чтобы заплатить за свою безопасность.
И всё, что мне остаётся, это беззвучно плакать, ненавидя своё бессилие.
– Пойдёшь со мной, – в голосе металл и холод.
Качаю головой, и моя истерика усиливается во сто крат, когда Романов хватает меня за локоть, отрывая от стены.
– Нет! – опомнившись, начинаю сопротивляться. – Пусти!
Внезапно внутри пробуждается дикий протест. Появляются силы, и я начинаю остервенело вырываться.
Мои трепыхания не приносят никакого результата. Понимаю это, когда он без труда подтаскивает меня к лифту и закидывает в кабину. Затем нажимает на кнопку цокольного этажа и, как только двери закрываются, отпускает мой локоть, отворачиваясь.
Зразу же забиваюсь в дальний угол. Дышу тяжело. Будто пробежала кросс.
Мне во чтобы то ни стало нужно сбежать!
Твержу себе это на повторе, пока лифт несёт нас вниз.
В голове выстреливает вопрос: какой именно информацией владеет Романов на счёт меня?
Сжимаю кулаки, догадываясь, что знает он достаточно. И этой мыслью меня буквально прибивает к полу.
Слёзы снова наворачиваются на глаза, и я сдерживаю отчаянный стон.
В это время лифт останавливается. Перед глазами появляется подземная парковка.
Снова железная хватка на локте. Меня вышвыривают из кабины.
Улавливаю взглядом множество чёрных джипов, которые смотрятся здесь инородно. Простая больничная парковка сейчас похожа на выставочный зал в автосалоне. До меня вдруг доходит, что эти машины – кортеж Романова.
В один из автомобилей он меня и заталкивает, не обращая внимания на моё ожесточённое сопротивление.
Садится следом на заднее сидение, и я слышу щелчок блокировки дверей.
Всё. "Оставь надежду всяк сюда входящий" – почему-то всплывает эта фраза в голове.
Я застываю.
Не свожу глаз с его профиля, размышляя о том, что меня ждёт. Становится страшно от этой неизвестности, поэтому, не подумав, выпаливаю:
– Что дальше?
Вижу, как дёргается его щека, и он резко бросает на меня свой давящий взгляд.
Молчит. Оценивает. Решает. Затем произносит то, от чего я напрягаюсь ещё больше:
– Прокатимся до тебя, Светик, – уголок его рта зловеще приподнимается. – Хочу познакомиться с твоим мужем.
Когда слышу фразу про мужа, понимаю, что Романов выяснил лишь официальную информацию.
Как обстоят дела на самом деле, он не знает.
Это хорошо. С одной стороны.
А с другой, я понимаю, что человек, который когда-то мне помог, окажется под ударом.
И это очень плохо. Очень.
– Брак фиктивный, – выдавливаю онемевшими губами. – Том Ванснес мой муж только по документам.
Смотрю на него в упор, не отводя взгляд.
Замечаю, как он чуть наклоняет голову вбок, прищуриваясь.
Сканирует меня. Считывает рентгеном, пробирая до нутра.
Выдерживать его тяжёлый взгляд невыносимо. В районе солнечного сплетения появляется тупая боль. Реагирую на неё, рвано выдыхая.
По его лицу невозможно что-то прочитать. Он умеет скрывает свои эмоции, в то время как эмоции других распознаёт на раз.
Можно назвать его эмпатом. Только с той разницей, что чужие чувства он через себя не пропускает. Лишь разгадывает их на интуитивном уровне. А потом использует в свои грязных целях.
Ищет в человеке слабое место, а затем бьет по нему. Безжалостно и коварно.
О, да… Я знаю его методы.
На собственной шкуре испытала присущие ему жестокость и холодный расчёт.
Напоминаю себе об этом, пока разглядываю суровое лицо.
Были времена, когда я верила, что в нём есть что-то человеческое. Мне казалось, что под маской монстра скрывается душа, нуждающаяся в любви.
Но я ошиблась. И поплатилась за свою глупость. Жёстко поплатилась.
– Фиктивный, говоришь? – саркастически выгибает бровь, ухмыляясь. – Ну, тогда, думаю, ты не сильно расстроишься, если станешь вдовой. Фиктивно. Только по документам.
Апеллируя моими же словами, наблюдает за реакцией. Выворачивает душу своей несправедливостью и жестокостью.
От его слов сердце болезненно сжимается.
Я не хочу, чтобы из-за меня пострадал невинный человек. Но что я могу?
Сейчас Романов абсолютный хозяин положения. И я, и он понимаем это.
Ощущаю, как внутри просыпается гнев.
Неосознанно выпрямляю спину и сжимаю кулаки, словно готовясь к нападению.
Слезы мгновенно высыхают. Страх отходит на задний план.
– Ты не сделаешь этого, – зло цежу.
Вижу, как его взгляд меняется.
Вместо холодной отстранённости в зрачках вспыхивает огонь.
– Да неужели? – расплывается в дьявольской улыбке.
Не хочу отчитываться перед ним. Но скрепя сердце, делаю это:
– Мне нужно было оформить гражданство. И Том помог мне. За деньги.
– Как интересно, – скучающе тянет. – Много папочкиных бабок угрохала, чтобы спрятаться от меня?
Много. Почти все, которые смогла прихватить с собой, когда бежала из страны.
На эти деньги я создала себе новое имя и новую личность. А главное смогла укрыть самое дорогое, что есть в моей жизни…
Машина резко останавливается, выводя из размышлений.
Смотрю в окно и понимаю, что мы подъехали к моему дому.
Не к дому Ванснеса, где я официально числюсь, а к моему реальному дому!
Нет-нет-нет! Это самый ужасный расклад, который можно только придумать!
Паника поднимается к самому горлу. Бросаю быстрый взгляд на Романова и вижу, что он наблюдает за мной. Наслаждается эффектом неожиданности, который удалось произвести.
– Куда мы приехали? – притворяюсь, заведомо зная, что выгляжу глупо.
– А это мы сейчас как раз и выясним, – произносит, открывая дверь.
Он вытягивает меня из машины и тащит к нужному подъезду.
В голове бьется лишь одна мысль. Нельзя, чтобы мы добрались до квартиры!
– Убери руки! – ожесточённо брыкаюсь.
Ногтями врезаюсь в кожу внешней стороны его ладоней, оставляя борозды царапин.
Я бы сейчас с удовольствием расцарапала его физиономию. Только не могу дотянуться, к огромному сожалению.
Всеми силами продолжаю сопротивляться, но мои попытки тщетны.
Замечаю, что впереди идет амбал в костюме секьюрити. Он распахивает перед нами дверь и пропускает вперёд.
Всего один лестничный пролёт и мы окажемся на пороге квартиры, в которую Романов не должен попасть ни при каких условиях!
Думая об этом, моё отчаяние достигает пика, и я начинаю рваться из его рук с такой силой, что в какой-то момент он меня выпускает.
Не успеваю даже выдохнуть, как жесткая пятерня хватает мой подбородок, и я оказываюсь лицом к лицу с разъярённым мужчиной.
Он сжимает мои щеки, не давая отстраниться. Наши носы почти соприкасаются. Я даже чувствую его дыхание на своей коже.
– Успокоилась! – рычит, устанавливая зрительный контакт. – Быстро!
От его приказного тона меня выворачивает. Рычу тоже. Упираюсь кулаками в его грудь в попытке оттолкнуть.
Его лицо так невыносимо близко. Не хочу!
Я доведена до предела. Готова бороться до последнего вздоха, лишь бы остановить этого человека.
– Сейчас я отпущу тебя, – произносит практически в самые губы, – и ты можешь уйти, если пожелаешь. Но… Я всё равно поднимусь туда. С тобой или без тебя. Выбирай.
Услышав это, леденею, и мои руки обессиленно повисают вдоль тела.
Болезненная обречённость растекается по венам, лишая последних сил.
Спустя секунду Романов выпускает моё лицо, продолжая сверлить взглядом.
– Мне уже не терпится узнать, что там за мужик, ради которого ты так рвёшь задницу, – выплёвывает с презрением.
Слова долетают до моего воспаленного сознания, и из груди вырывается нервный смешок, губы растягиваются в кривой улыбке.
Он думает, я защищаю любовника.
Забавно. Это реально забавно. Смеюсь.
А его это бесит.
Снова хватает за плечо. Толкает вперёд.
– Поднимайся.
На ватных ногах шагаю по ступеням, погружённая в тяжёлые мысли.
Дверь нужной квартиры появляется перед глазами слишком быстро.
Застываю, глядя на тёмное дерево, и губы сами собой произносят:
– Не надо, – качаю головой. – Пожалуйста.
Стоя за моей спиной, он молчит, откидывая зловещую тень.
Словно в замедленной съёмке, вижу, как его рука тянется вперёд и уверенно нажимает на кнопку звонка.
Через какое-то время дверь открывает моя соседка, с которой мы вместе оплачиваем аренду квартиры.
Видя меня в сопровождении незнакомца, она удивлённо переводит взгляд то на меня, то на Романова.
– Лили? – в её карих глазах зарождается тревога. – Всё хорошо?
Не успеваю ей ответить. Меня бесцеремонно заталкивают в квартиру.
– Эй, мистер! – возмущается Карла. – Ты кто такой?
Кидаю взгляд на мужчину, который сканирует взглядом окружающее пространство и вдруг слышу то, от чего моя душа замирает.
Из глубины квартиры раздаётся громкий детский плач.
Прикрываю веки, тяжело втягивая воздух в легкие.
Происходящее кажется нереальным. Я будто во сне. В одном из своих кошмаров.
Улавливаю, как Романов делает шаг по направлению детского крика, и воинственно преграждаю ему путь.
Этот жест делаю неосознанно. На уровне инстинктов. И тем самым выдаю себя с головой.
– У тебя ребёнок, – не спрашивает, констатирует факт.
На лице вижу еле заметный проблеск эмоций. Что это?
Удивление? Растерянность? Злость?
Не могу сказать точно, потому что мужчина быстро берет себя в руки, и маска безразличия возвращается, не позволяя разгадать его мысли.
Продолжаю стоять перед ним с видом разъярённой тигрицы. Меня загнали в угол, и я готова биться до смерти.
Плевать, что он сильнее.
За своего ребёнка я перегрызу глотку любому. Даже ему.
"Особенно ему", – мысленно поправляю себя.
– Я не поняла, – подаёт голос Карла. – Этот мужик достаёт тебя, Лили? Мне вызвать копов?
Ничего не отвечаю. Смотрю в серые бездны, ожидая его действий.
Малыш в комнате продолжает плакать, и мое сердце не выдерживает.
Перевожу глаза на соседку, безмолвно кивая в сторону комнаты.
Карла понимает меня без слов. Уходит.
Спустя несколько мгновений крик замолкает. От этого я немного расслабляюсь, но всё равно продолжаю сверлить Романова недобрым взглядом.
Он же смотрит на меня странно.
Изучающе что ли… Что-то меняется в его энергетике. Не пойму, что именно.
– Кто отец? – коротко спрашивает.
Мне кажется, в этот момент он как будто весь напрягается.
Я тоже вытягиваюсь как струна. В горле пересыхает. Руки дрожат.
Сжимаю их в кулаки и вскидываю подбородок.
– Мы с ним не вместе сейчас, – отвечаю максимально уверенным тоном. – Он бросил нас.
Не хочу, чтобы он знал правду.
Романов не влезет в судьбу моего ребёнка и не искалечит своей темнотой. Не позволю.
Не для того я скрывалась от всего этого с таким трудом.