Только твоя

Глава 1

Нежнейшие кружева на рукавах – я их сама выбирала. Ослепительно-белый цвет, от которого режет глаза. Чистейший белый… Он должен быть таким, ведь замуж меня выдают чистой. Такой и должна быть дочь…

Девочки мечтают об этом дне. Девочки из правильных семей живут этим днём, готовятся к нему всю жизни и в тайне верят в неземную любовь.

Я девочка из правильной семьи, с правильным воспитанием, практически идеальная. Девочка, за которую не стыдно, девочка, что будет украшением любого дома.

Меня готовили быть идеальной женой, но я выросла и смотрю на себя в зеркало с одной только мыслью… с мыслью о том, что ненавижу этот день, этот дом, эту чертову суку-жизнь за несправедливость.

Отчаянно хочется сорвать с себя традиционное платье и украшения, смыть макияж, развеять по ветру ненавистную фату, просто сдохнуть где-то, чтобы всё наконец-то закончилось. А ещё, перестать улыбаться – изображая счастье до колик.

Нельзя…

– Ты такая красивая, – Маринет поднимает на меня свои огромные карие глаза, обнимает за ноги, – я тоже хочу такое платье.

Присаживаюсь на корточки, с трудом ловя баланс. Заключаю сестрёнку в объятия. Кудряшки падают на лицо, я улыбаюсь, зарываясь носом, чтобы вдохнуть. Вдохнуть запах свободы, лёгкости, запах глубокого детства. Туда хочу, совсем не замуж.

Специально дышу как ёжик: коротко и часто. Маринет смеётся, отклоняется, смотрит на меня счастливыми глазами. Улыбаюсь, ей нельзя не улыбаться. Самая младшая из нас, самая любимая. Крошка ещё совсем… так много ей пройти до моего статуса и позже тоже…. Надеюсь, сестре повезёт больше.

– У тебя очень красивое, не обманывай меня.

Глажу обильные складки на синем платье. Сестра крутится как юла, показывая себя во всей красе, пока я медленно встаю

– Не-е-ет, у тебя лучше, такое же хочу! – и снова прыгает на подол.

Улыбаюсь, смотря -как барахтается и звонко смеётся.

– Маринет! Так нельзя! Вставай! – мама в одно движение поднимает младшую.

Скупо улыбаюсь, скрывая глаза. Снова «нельзя»… Это слово преследует меня всю сознательную жизнь как наказание.

Нельзя было выбегать из комнаты, нельзя было тайком пробираться к отцовскому кабинету и нельзя было смотреть в щель от приоткрытой двери на мужчин, что пришли к нему. И да, нельзя было безумному сердцу замирать при виде мужчины, что навсегда с кровью содрал мой покой, унося его из отчего дома, оставляя кровавые следы. Я уже тогда знала, что это доставит только боль.

Помню, как была счастлива, как кружилась по комнате, разметая полы сарафана на потеху младшим сёстрам, подпрыгивала и хлопала в ладоши. Я была так счастлива, расцеловала маму в щеки, обнимала Фахриду с Ниям и маленькой Маринет. Аллах, я парила.

Глупая! Какая же глупая была. Верила в то, во что верить нельзя. Я просто не могла себе этого позволить!!!

Но тогда…

– Доченька, что такое?

– Мамочка, – кидаюсь в ноги на пол, обнимаю и кладя голову на колени. – Это сваты?

Мои глаза блестят, мама хмурится, качая головой.

– Ох милая, нельзя так. Ты же знаешь.

Улыбаюсь не скрывая. Маме можно, она нас любит и прикрывает глаза на шалости.

– Знаю! Но мама, они?

– Они, – прикладывает палец к губам и улыбается, словно это наш секрет.

Подскакиваю и кружусь вихрем, счастливо улыбаясь, чтобы через несколько лет все мои мечты разбились вдребезги, в этой самой комнате, когда я узнаю, что сосватана вовсе не тому.

Горечь слёз по щекам. Смотрю в зеркало и ненавижу каждую клеточку тела, что отныне и навсегда не будет ему принадлежать. НИКОГДА!

Мама ласково называет: красавицей… Карие глаза, длинные, чёрные волосы, хрупкая фигура, приличная грудь, правильные черты лица и губы, что лично мне всегда казались ужасными, потому что на нижней ямка по середине. Именно из-за этого кажется, что они не мои, а сделаны посредством косметологии. Смешные. Какой косметолог? Отец бы убил – в нашей семье такое не принято. Папа всецело приверженец традиций.

Когда ты живёшь в этом с детства, всё кажется нормальным, но как только вырастаешь, понимаешь: подруги живут иначе… просыпается бунт. Не открыто – нет, скорее за глаза. В основном: жила, училась, готовилась к поступлению, улыбалась. Вскоре привыкла к такому формату. Но однажды, вечером, произошло «это»:

– Этот сучоныш отказался! От моей дочери! ОТКАЗАЛСЯ!!! Я – ГАЛИЕВ, а никакая-то мразь под забором! Да на моих дочерей очередь! СУКА!!!

Мамин испуганный всхлип и мой удар сердца. Сердце, которое уже пару лет как не билось до этой секунды…

– Что теперь делать? Что же теперь делать. Аза… что я ей скажу.

Замираю прислушиваясь.

– Молчи! Ни слова.

Скрип половиц и мой стремительный забег в комнату… Запираюсь и по комнате кружусь, мне почти шестнадцать… Счастье кружит голову как вкуснейшая ягода.

Пусть отказался – плевать на него!!! Какое же счастье! Отказался! САМ! Подарок не иначе!

– Я буду только твоя, – тихо шепчу сема себе, – только твоя, слышишь?

Он не услышал, но услышала я, а потом и увидела жениха…Высокий, до омерзения спокойный и холодный во всём. Жених, почти муж, вошёл в дом, мазнул по мне взглядом и прошёл мимо, словно ничего не увидел. В этот день, я снова оказалась сосватана… но опять не ему… а другому, второму из братьев…

Уже не было слёз, просто колючий иней в душе. Он цвёл как цветок, шипами прожигая когда-то нежное нутро, превращая гладь в уродливые и страшные рытвины.

Мечта разбилась повторно. И этот удар, оказался болезненнее первого. А я уже успела увидеть себя ЕГО женой…Представила в красках и обожглась.

Такие девочки как я, выходят замуж, когда решит отец. Мы себе не принадлежим. А ещё, мы не влюбляемся в профиль и не имеем ни на что права! Безвольные, вышколенные, подготовленные. Любовь, самостоятельный выбор – непозволительная роскошь. У нас договорные браки, как в учебниках истории – какой выбор может быть? В семьях моих подруг такая же политика. Девочки выходили замуж за того, кого выбрали родители, без права голоса.

Если бы у меня была призрачная возможность выбора… Одна маленькая возможность…

Это стыдно… нельзя мечтает о чужом мужчине, когда должна мечтать о муже! Такое никому не расскажешь. А я… полюбила. Один раз увидев – полюбила. Невозможно объяснить. Хватило взгляда, чтобы понять, насколько пропала. Поэтому «почти идеальная».

Шли годы и видит Аллах, я молилась, чтобы не женился, чтобы у меня был хотя бы призрачный шанс… Я так цеплялась за веру… представляла, как ОН посмотрит на меня и потеряет голову, увезёт в свой дом, сделает СВОЕЙ женой. Ночами сходила с ума… а на утро, разбушевавшаяся фантазия била наотмашь, когда в очередной раз становилось понятно: насколько всё не так.

Три года прошло. И вот я тут, стою напротив зеркал и ненавижу это платье, потому что вопреки всему, на нашу свадьбу, я бы выбрала другое…

Пальцы жжёт. И он меня увидит, рассмотрит платье, посмотрит в глаза. Возможно слишком много времени прошло, чтобы то-то помнить в деталях, но я помню каждую его чёрточку… помню и боюсь нашей встречи.

Каждый вдох приближает к неизбежному. Была бы моя воля – отказалась, как сделал их брат. Просто сказал: «нет». Уверена – он и не вникал, просто решил погулять свободным.

Как девушке – это даже обидно. Не каждый день, от тебя в ультимативной форме отказывается жених. Позор, порицание, шепотки за спиной. Но, в моём случае: одного Шахмалиева заменили на другого, только гордость отца уязвили, а так зеро. Бизнес и влияние распределят при любом из кандидатов. Плевать кто…

Пока размышляю: фотограф деликатно продолжает работать. Практически, как и я. За одним исключением, моя «работа» не приносит радости. Дивидендов – не будет. Судорожно отпихиваю мысль о том, что меня ждёт ночь и перспектива рожать детей…

Неожиданно руки дрогнули, и подарочная коробочка падает к ногам. Прикрываю глаза, пряча раздражение.

– Азалия, пойдём – больше тянуть нельзя.

Бросаю на себя последний взгляд, продолжая молить лишь о том, чтобы не упасть в обморок, когда подойдёт поздравлять, когда пожелает счастья с собственным братом. Умоляю… всевышний, дай сил выдержать и не умереть. Прошу тебя… потому что сама я – уже не могу.

Разносит от бесконечных мыслей, они кружат как вороны над добычей, с каждой минутой всё больше и больше разрывая плоть. Потому что, в его жизни есть женщины… Как смотреть на это, а самое главное пережить? Мы теперь будем совсем рядом, ближе, чем могла бы мечтать.

Сжимаю пальцы в кулаке, отрезвляя голову. Останавливаю себя и злорадно хмыкаю.

Куда уж ближе, я – жена брата.

Теплая ладонь касается плеча. Мама. Оглядываюсь через плечо.

– Не бойся, все девушки проходят через это.

Скромно опускаю взгляд в пол.

Мамочка, страшно не это.

Сердце в кровь. Это не просто боль – это агония. Она сжирает изнутри, уродует, прогибает, подчиняя чужой воле.

Приходится намертво сцепить пальцы, чтобы не сорваться через весь коридор и не вбежать к отцу в кабинет, чтобы упасть на колени рыдая. Если бы это ещё помогло…

Традиционная свадьба: женщины отдельно от мужчин. Я встречусь с мужем на пороге дома, к счастью, не его… А пока…

Мне подкладывают сладости. Девушки одобрительно кивают, игнорируя старших женщин. Заверяют, что ничего страшного нет в том, что я немного поем. По устоям невеста должна скромно смотреть в пол, улыбаться и практически ничего не есть и слушать! Бесконечно слушать умудрённых и замужних, чтобы, войдя в брак: не опозорила род, честь, достоинство.

Невыносимо…

Сидеть и слушать их всех – невыносимо!

Холодеет нутро. Я хочу: рыдать, выть, расцарапать руки и выдернуть шпильки из причёски, покидая зал торжеств. Но вместо этого, веду себя так, чтобы мама гордилась.

Моя мама вышла замуж по такому же принципу: отец сказал – она пошла. Очень хочется признаться, но слишком страшно. Мама расстроится… будет плакать.

– Ешь дочка, – тихо шепчет бабушка, сжимая мои холодные ладошки.

Улыбаюсь, встречаясь с тёплым взглядом. Беру кусочек сладкого пирожного, но не успеваю откусить и кусочка, как рядом присаживается Зарена и заговорщически шепчет:

– Видела мельком твоего… такой красавец… м-м-м…

Тут же давлюсь.

Зарена хихикает, а бабушка шикает тихо:

– Бесстыдница! Уже на сносях, а всё туда же.

– Ну а что тут такого! – горячо восклицает. – Молодой, красивый как бог и увезёт её!

Сказала и замолчала отворачиваясь. Всего три слова, а обнажила себя без остатка.

Мне жаль, не подруги, но всё равно жаль. Зарена тот самый случай, когда не повезло от слова «никак». Её муж – стар, толст и жаден. Это все тут знают.

Короткий взгляд на Зарену, она бы со мной поменялась не глядя. А я… я чувствую, что мне плевать кто, потому что, кто бы ни был, все они – не он.

Смущённо опускаю глаза, буквально пряча их от всех, пусть думаю – смущена. Не хочу, показывать правду правду. Это только моё… и навсегда со мной останется.

Внутри – распадаюсь на атомы умирая при каждом вздохе. Оглядываю собравшихся и не выдерживаю. Всё, хватит. Поднимаюсь и выхожу, прикрывшись необходимостью посетить уборную.

Не могу с ними… не могу!

Выхожу на маленький балкон, с которого видно внушительный сад. Рассматриваю цветы, маленький фонтанчик и почти не слышу праздника за спиной. Это танцы на моих костях, а не праздник.

Зажмуриваюсь до боли.

Девушкам положено переживать. Моя единственная подруга вышла замуж четыре месяца назад, и я ещё помню, как она в панике бегала по комнате, перекладывая вещи с места на место, как дрожали руки, как чуть не упала в обморок при выходе из дома. Я была рядом: подбадривала, обнимала. Через неделю она опомнилась и написала короткое «спасибо, я бы без тебя не справилась». Помогала от души, верила, что когда-то и она поможет…

Наивная Аза…

«Когда-то» случилось, но уже без помощи.

Обнимаю себя руками, закусываю до боли внутреннюю часть губы. Озверевшее желание причинить себе физическую боль глушит разум. Держу слёзы – не могу позволить себе плакать. Нельзя плакать! Совсем нельзя. Если сорвусь, то не смогу остановиться.

Фату разносит ветер – не торможу, просто считаю секунды. Если её сорвёт, я даже не дёрнусь. В топку всё!

Там, во второй части комплекса, банкетный зал с празднующими мужчинами. Отец настоял. Сказал: «У нас по традициям, извольте соблюдать, если хотите увезти мою дочь» – они подчинились. Думаю, что это к лучшему. Европейский вариант, клянусь, вынести не смогла.

Распахиваю глаза смотря вдаль. Совсем скоро закат… Смотрю на багряно-красные облака, подсвеченные ускользающими лучами солнца и не хочу заканчивать этот день, который всё равно закончится. Сжимаю пальцы на парапете, камень больно врезается в подушечки пальцев и именно в этот момент я поворачиваю голову вправо ощущая чужой взгляд.

Там, в тени деревьев, стоит муж. Курит и смотрит на меня. А я смотрю на него и холодею, потому что даже отсюда чувствую, как именно смотрит. Не нужно быть гадалкой, так холодно, а ещё с какой-то затаённой яростью… или даже ненавистью.

Догадка ошпаривает, а сердце в груди испуганно ухает.

Мы не должны встречаться, слишком рано и старшим это не понравится, но мы тут! Он курит в одиночестве, а я на маленьком балконе, словно на ладони. От него озноб по коже, от меня паника волнами. Счастливая парочка… ничего не скажешь.

Не могу так…

Не теряя времени, разворачиваюсь и стремительно покидаю балкон. Не могу! НЕ ХОЧУ! Это выше меня!

Бабушка ловит за локоть, как только захлопываю балконную дверь.

– Доченька, что с тобой?

Мгновенно обнимаю, пряча лицо. Там слёзы по щекам… Прижимаюсь максимально плотно, но она умудряется отстраниться и заглянуть в глаза.

– Не хочу за него, ба, – тихо, практически неразличимо шепчу.

– С ума сошла. – порывисто прижимает к себе обратно. – Нельзя так, милая, совсем нельзя.

Теплые руки гладят спину, а очередное «нельзя» вспарывает изнутри. Призналась на эмоциях и сразу же пожалела. Лучше бы промолчала.

– Это пройдёт. Всё хорошо будет. Он молодой, красивый, у них очень влиятельная семья. Знаю лично как их отец воспитывал. Там не может быть плохой мужчина. Да и отец бы не отдал за плохого. Что же ты так плачешь, моя девочка…

Закусываю губу. Выть хочу. Бабушка шепчет на ухо, чтобы ни дай Аллах кто-то услышал, а я не могу, срываюсь:

– Не люблю его!

Бабушка рот зажимает, глаза огромные, испуганные.

– Не вздумай ему этого сказать. Ты уже замужем, дочка. Уже! Всё! Забудь. Любовь потом придёт. И ему не говори такого никогда. Мужчины эгоисты и эго у них выше, чем небо, скажешь – запомнит. А тебе с ним жить.

Всхлипываю, потому что: «…тебе с ним жить» – приговор, без возможности оспорить.

Глава 2

Танцы, миллионы слов, напутствий, объятий, вспышек камер, улыбок, выступление артистов, музыки, цветы в вазах, украшения, деньги, милые подарки от сестёр – всё это мимо глаз и ушей проходит. Только танец Фахриды запоминаю: красиво, грациозно и наполнено чувственностью. Я бы тоже так станцевала, с отдачей и наполненностью, если бы смотрел… Я бы всё сделала. Но он не посмотрит никогда, я для него больше не женщина… навсегда кто угодно, но не женщина.

– Ох… какая грустная невеста у нас, – сетует одна из женщин.

Мгновенно подбираюсь, улыбаясь ещё шире.

– Аза просто устала, – отмахивается бабушка, – ты то небось не помнишь уже, как замуж то выскакивала.

Женщина смеётся и машет на бабушку рукой.

– Ещё как помню, Мухаммали был самым красивым у меня, – мечтательно произносит, возводя руки к небу, – даровал Аллах мужа красавца. Помню наш день как сейчас.

Женщины смеются, подшучивают друг над другом. Им весело, мне -неконтролируемо больно. Как же несправедливо! Почему так? Почему брат? Можно же было из другой семьи…

И вдруг, совершенно неуместная мысль приходит в голову: что, если он не женится на мне, потому что любит русскую? Такое может быть?

Мне ли не знать, как наши мужчины падки на их белокурые волосы и голубые глаза!

Сердечко пробивает грудную клетку, лишая воздуха.

НЕТ! НЕТ!!! Не смогу смотреть на то, как он с другой. Пусть даже с той, с которой сочетаться браком не может. Не хочу… не готова!

– Аза, ты чего? Всё хорошо?

Перед глазами возникает обеспокоенное лицо Айше.

– Ты вся побледнела. Тебе не хорошо?

Отрицательно качаю головой. Так углубилась в мысли, что опять забыла, где нахожусь. Айше заключает мои ладони в своих, словно согревая. Контраст зверский. Она горячая, я холодная как лёд.

– Вся холодная, совсем! – наклоняется ближе и провокационно шепчет: – Может быть вина? М-м-м?

Давлюсь воздухом.

– Ты что, нельзя.

– Я знаю, но мы немного. Хочешь?

Отказываюсь. Страшно ослушаться, а ещё страшнее быть пойманной.

– Зря, я бы принесла, – делает ещё одну попытку Айше, присаживаясь рядом.

– Не надо. Поймают, хуже будет.

– Да кто нас поймает? Там капля совсем, в гранатовый сок добавим, никто не поймёт в чём дело, а тебе легче будет.

Легче уже не будет.

– Нет, не стоит.

Сестра обнимает за плечи и целует в щёку, заглядывая в глаза. Мы никогда особо не были близки, но сейчас её поддержка- бесценна.

– Брат говорит, что они как европейцы.

Внутри трещит и плавится. Я воочию представляю её. Представляю именно такой, какие они все могут быть: откровенные вещи, всё на показ, глаза горят и смотрят прямо, без стеснения. Наши девочки «такое» боятся, а они – могут…

– Не понимаю тебя.

Садится удобнее и шепчет:

– Ну, что ты не поймёшь! На родине не живут, весь бизнес в другой стране, тебя туда же… Аз, они по традициям не живут практически, понимаешь? Я вот думаю, что и платок ты носить не будешь. Малик так и говорил про них, мол, зачем жена отсюда, если всё равно они другие.

Шок. Непроизвольно скручиваю пальцами край фаты. Значит, кто-то есть … Он же взрослый мужчина.

А платок…

На мне сейчас тоже не платок, а фата. Мама настояла на этом, отец не хотел.

Как европейцы…Плохо это или хорошо, ещё не ясно. Меня воспитывали как жену человека, что живёт по традициям. Как теперь себя вести?

Гоню мысли прочь, когда подходит мама, чтобы помочь подняться. Сердце в очередной раз галопом. Всё прекрасно осознаю, но верить до последнего не хочу.

– Пора, мила, пора, – тихо шепчет, заглядывая в глаза.

Делаю первый шаг, а потом ещё и ещё, пока не преодолеваю весь живой коридор провожающих женщин.

Это конец… просто конец.

На улице отец подошёл, фату поднял, мама – сняла. Взял мои холодные пальцы в свои горячие, поцеловал в лоб. Он всегда так делал. Чинно и просто, но в этот раз с намёком.

– Будь хорошей женой, дочь.

Покорно опускаю глаза и не смею поднять. Лопатки жжёт от пронизывающих со всех сторон взглядов. Но его, особенно чувствую. Знаю, на свадьбе Шахмалиевы втроём. Три брата, основной костяк, единственные, кто из мужчин остался. Их отец погиб не так давно… Срок траура минул и сразу свадьба. Горько. Я была готова сидеть вечно. Пусть бы у него появились дела, а потом ещё и ещё, и так бесконечно! В идеале до «НИКОГДА»! Моих подруг пугала перспектива остаться «старой девой», я бы поспорила с ними. Пусть лучше девой, чем так.

Отчаянно хочется обернуться, заглянуть в глаза, окунуться в них как в омуты и получить свою дозу счастья. Пусть вот такого, украденного, но всё же счастья. Мне так нужна эта секунда. Всего одна…

Во вместо этого, я ничего не чувствую, когда муж открывает передо мной дверцу автомобиля и помогает сесть. Не поднимаю взгляда, смотрю на колени и сложенные ладони на них. Держу слёзы усилием воли.

Вздрагиваю от оглушающего хлопка, судорожно глотая воздух, понимая, что это не дверца хлопнула – это клетка окончательно закрылась.

Жадно смотрю через тонированное окно, в надежде увидеть то, о чём думала эти долгие минуты, но не вижу… И это ещё одна боль…

От ресторана отъезжает кортеж, я еду одна, спасибо хотя бы за это. Думала муж сядет вместе со мной, но, к счастью, нет. В каждом минусе свой плюс.

Движемся по ночному городу. Красиво. Я всегда любила его ночью больше, чем днём. Возможно, потому что не могла позволить себе выходить так поздно. Только днём, только до заката, а если ночью, то исключительно в сопровождении отца или ближайшего родственника. Меня берегли, как самое великое золото. Отец настолько сильно радел за нашу с сёстрами благодетель, что и выбора не осталось. Мы не спорили. В нашей семье не принято спорить с мужчиной.

После грандиозного скандала в одной из знакомых семей – отец сошёл с ума утроив контроль. Полтора года прошло, так о ней ничего и не слышно. Да и как услышать, если семья, дабы осветлить своё упущение, поспешила откреститься от девушки, как от чумы. У них ещё дочь есть, её тоже нужно выдать замуж. Не знаю, могу их винить или нет… Юна влюбилась по переписке и сбежала… Может быть, она там, где-то далеко, счастливее самой счастливой женщины на земле, а может быть нет. Мы никогда не узнаем этого.

Тихий шелест шин по гравию, а по коже озноб. Свернули к подъездной дорожке коттеджа. Его специально сняли, чтобы новообращенный муж мог привезти жену и скрепить брак. Как представлю… плохо становится.

Если чтить традиции до конца, то в «нашу» комнату, меня должны проводить подруги, а его привести друзья, но этого, слава Аллаху – нет. Вместо этого, при входе в дом меня приветствуют новоявленные родственники и мы спокойно уходим за закрытые двери. Это мне мама рассказала. Так упростила процесс его семья, точнее это ОН упростил, потому что главным в семье считается именно старший сын. Теперь, я всецело подчиняюсь их законам, какими бы они ни были.

Глубоко вдыхаю, стараясь унять дрожь, мне придётся встретиться с ними лицом к лицу. И это, пожалуй, самый трудный момент всего вечера.

Вздрогнула всем телом, когда распахнулась дверь и мне протянули руку. Беглый взгляд и точное узнавание мужа. Принимаю помощь, но в глаза не смотрю. Слишком больно. Он не испытывает радости от нашего союза, не скрывает, но и не выпячивает на показ. Наверное, это честно с его стороны, было бы хуже, если он имел желание и потребность находиться рядом. Меня должно оскорблять такое поведение, вот эта стена, но всё, наоборот – я рада.

Молча двигаемся к дверям, смотрю чётко под ноги, в очередной раз, до боли прокусываю внутреннюю часть губы. Плакать нельзя категорически. А так хочется… Меня ведут как козу на убой. И я иду покорно, с обречённостью во взгляде, от того его и пряча.

Первым в дом проходит муж, я ведомая за руку, следом. Отпускает пальцы, как только переступаю порог и тут же мои ладони обхватывают чьи-то горячие пальцы, а потом я слышу голос:

– Добро пожаловать в семью, сестра.

Арман! И сердце в груди встрепенулось в ту же самую секунду. Наплевав на всё вокруг и в первую очередь на приличия, поднимаю взгляд. Его легкое: «сестра» убивает живые клетки. Замираю, рассматривая мужчину напротив. Он так сильно изменился… а ещё он так близко…Всего в метре от меня. Мягко улыбается, касается кожи и глухую тоску размазывает по всему моему нутру. Сердце вдребезги. Я впитываю каждую чёрточку его мужественного лица, каждый миллиметр, каждый изгиб. Не знаю о чём рассказывают мои глаза, но сама я растекаюсь лужицей у его ног… Растекаюсь и мысленно умоляю: «Не отдавай меня ему…»

Вот тут, в светлой гостиной, начинающейся от самой входной двери, произошёл ядерный взрыв. Меня на атомы разметало по всей территории. Нужно собраться, нужно вести себя достойно… но кто бы смог? Пять лет… долгих, тоскливых лет…

Смотрела не мигая, не в силах оторваться, пока мой хрупкий, практически счастливый мир не разорвало деликатным покашливанием.

– Арман, ты тут не один, – возмущается младший из братьев и перетягивает мои руки на себя.

Не могу оторваться и ничего не слышу, в ушах кровь бурлит. И взгляд мы друг от друга не отрываем, вопреки всему. Светло-карии глаза смотрят на меня с интересом, в них есть огромное количество эмоций и одна из них – покровительственная… Для него я маленькая, глупая женщина, ставшая женой брата….

Брата… ненавижу это слово. НЕНАВИЖУ!

Только я всё равно продолжаю смотреть, даже тогда, когда обязана отвернуться.

Это грань, но я переступаю, несясь на космической скорости вниз. Плевать. На всё плевать. Я хочу на него смотреть, вопреки всему. Пять лет агонии. И да, я имею право на минуты счастья. Это всего лишь минуты… Навсегда сохраню в памяти наше первое прикосновение и то, как он улыбался. Это восхитительно до какой-то изощренной боли.

Он изменился, стал выше, крепче, матёрее. Аллах… это он должен быть моим мужем… Почему же ты так жесток?!

– Я надеюсь, ты на меня не в обиде?

Нехотя отрываюсь, буквально отдираю взгляд от любимого мужчины, чтобы посмотреть на того, кто бесцеремонно перетянул мои ладони в свои.

Мальчишка совсем, высокий, худощавый с чёлкой на глаза и ухмылкой на губах. Он не скрывается и не юлит, разглядывает меня как куклу, по-хамски и откровенно. Максимально неопрятно становится.

Отрицательно качаю головой. Хочу вернуться взглядом к Арману. Позволить себе попрощаться, но не успеваю. Муж отнимает мои ладони и полноценно взяв за руку ведёт к лестнице наверх. Всё молча. Подчиняюсь. Дрожащими пальцами подхватываю юбки, чтобы не упасть. Огромных усилий стоит не обернуться назад.

Ступив на первые ступени, мы резко останавливаемся, потому что этот мальчишка будь он не ладен, внезапно весело выкрикивает:

– Постарайся брат, семье нужен наследничек!

Муж одаривает брата убийственным взглядом. Кровь мгновенно приливает к лицу. Утыкаюсь взглядом в ступени. Аллах…

Муж ничего не говорит, а вот Арман… он глухо произносит:

– Угомонись, придурок.

Внутри вспыхивает смущение и благодарность. Отрываю глаза и встречаюсь взглядом с мужем, он как я и ожидала: непробиваемо спокоен. Мурашки по коже от его отсутствующей реакции. Как только Фархад отворачивается, меня попускает.

Мужчины играю в гляделки несколько секунд, пока младший не хмыкает, принимая поражение.

– Пойдём?

Киваю не глядя.

Хочу вырваться и убежать, но иду дальше. Душу раздирает когтями, сейчас всё окончательно решится. Ни один мужчина не станет брать в жёны видавшую другого мужчину женщину. Никто! А это высказывание про наследника… Все понимают, куда мы направляемся и что будет дальше. Меня раздирает на части, потому что он тоже знает и он рад этому.

Рад…

А я нет… я нет! НЕТ!

Кислотой разъедает пальцы. Шрамы с космической скоростью образуются на сердце. Один от «сестра», второй от взгляда, третий из-за его радости.

Покорно иду следом по корриду, останавливаюсь у двери и когда муж распахивает её, делаю несколько шагов вперёд. Замираю непроизвольно. Впереди кровать…

В теории, я знаю, что нужно делать, на практике мне хочется, чтобы платье вросло в кожу намертво. Чтобы не было возможности снять! Никогда!

Шаги мужа… тихие, практически бесшумные. Рецепторы обостряются до предела. Отступаю на шаг, в надежде увеличить расстояние, между нами. Это не помогает, муж обходит по кругу и встаёт напротив. Пульс достиг придела. Я на грани того, чтобы начать молить в открытую.

Смотрит снизу вверх, мне страшно поднять глаза, поэтому смотрю на пиджак. И всё это в гнетущей тишине. Фархад выше, не такой накаченный как брат, но сила и уверенность в каждом его движении как аксиома. А ещё, у него совершенно черные глаза, такие же волосы и всегда прямой взгляд

Фархад обхватывает пальцами подбородок, вынуждая смотреть в глаза. Дергаюсь: прикосновение обжигает, а взгляд чёрных глаз – пугает. Но в следующую секунду, я забываю, как дышать, потому что он наклоняется ниже и касается своими губами моих.

Паника захлёстывает с головой. Упираюсь руками в грудь, хочу оттолкнуть… Я… я просто теряюсь, сбиваю дыхание и… он делает это сам. Рывком отрывается и резко разворачивается ко мне спиной.

Отшатываюсь, пытаясь восстановить дыхание. А Фархад как-то зло, практически не сдерживаясь, срывает пиджак, запонки, расстёгивает рубашку от чего пуговицы с тихим звоном отскакивают на пол.

Нет… нет… пожалуйста, только не так…

Но, совершенно неожиданно, я понимаю, что он… Аллах… быть такого не может! В отчаяние выпаливаю:

– Этого можно не делать.

Муж останавливается и очень медленно поворачивается, гвоздя тяжелым взглядом. Облизываю пересохшие губы. Рубашка держится на честном слове, открывая вид на кубики пресса, на которые я, стараюсь не смотреть вовсе. Стыдно мне…

– Я не могу не консумировать брак. Это условия твоей семьи, – честно и хлёстко звучит, вполне в его манере.

Сглатываю, во рту самая настоящая пустыня.

– Меня будут проверять?

Прищуривается.

– Я могу не позволить.

Улыбаюсь радостно. Кажется, мы только что друг друга поняли. Он не хочет этого делать, я стараюсь избежать любыми способами…

– Можно сделать как в «Клон»!

Скептический взгляд. Смотрит как на глупышку, но меня уже не остановить. Мурашки огромные бегут по рукам от счастья.

– В смысле, кровь на простыне, – вскрикиваю и тут же глухо краснею.

Раздражённо выдыхает, окончательно снимает рубашку, сминает и тут же её отбрасывая куда-то вправо.

– Это оттянет неизбежное. Ты же не маленькая, понимаешь, что от непорочного зачатия – родить нельзя.

Опускаю голову. Понимаю конечно. Всего на секунду мне показалось, что выкрутилась…

– Давай просто сделаем это и всё, – приглушённо, с какой-то скрытой безнадёгой в голосе, проговаривает муж

Он сам не хочет меня видеть женой. Практически идеальный был план Аллах! Он был идеален! Жалко, что был.

Слёзы тут же проступают. Сажусь на кровать, закрываю руками лицо. Фархад не комментирует, в комнате гнетущая тишина. Мы как два обреченных на муки человека, вроде бы по одну сторону баррикад, но воюем по-разному.

– Я же вижу, вам тоже это не нужно! – шепчу, тихо всхлипывая.

– Я тебя обидел?

Вскидываю голову. Разговор ни туда. Он не так понял! Думает, что я в растроганных чувствах, потому что отвергает, но на самом деле, всё в корне не так!

– Я рада быть в вашей семье и носить вашу фамилию, но вас, не люблю.

Пожимает плечами.

– Неудивительно, брак – договорной. Было бы странно, если бы ты любила, – говорит, а сам куда-то в сторону смотрит и столько глухой тоски в этом взгляде.

Глухой и в тоже время обжигающей. На секунду кажется, что он сам в капкане, в каком-то своём страшном, душевном капкане. Я не хочу лезть, но по-другому не получится.

– У вас кто-то есть, – осторожно спрашиваю

Подскакиваю и осмелев подхожу ближе.

– Я вас не люблю, но очень хочу остаться в вашем доме, под вашим покровительством.

Снова смотрит в упор. Взгляд холодеет, как и мои ладошки.

– Что именно, ты хочешь?

Не раздумываю, просто говорю:

– Я хочу уехать и учиться. И не хочу, чтобы после развода меня отправляли семье… а ещё не хочу супружеских отношений между нами. Так можно?

Скрещивает руки под грудью. Пока размышляет сканирует моё лицо. Взвешивает все «за» и «против». Под взглядом ёжусь. На меня так не смотрели никогда… не знаю, что там за женщина, но ей явно не сладко.

– Не юли. Конкретнее говори, – давит интонацией, – Не старайся меня обманывать, я чувствую, что недоговариваешь. По условиям договора, ты должна родить ребёнка в течение трёх лет. На бизнес это не влияет, но на твоё наследство – напрямую.

Киваю. Наследство – огромный камень над моей головой. Дедушка решил постараться и отписал любимой внучке завод как приданное. И ладно просто завод, так это один из самых крупных заводов по изготовлению элитных вин. Огромные деньги, деньги, которые хотел получить отец. Мне это сказали напрямую. Наследство, то единственное, что было по закону моё и только я могу решить, кому его отдать: мужу или папе.

– Откуда вы знаете?

– Странно было бы, если бы мы не знали, – иронично замечает. – Так что, ты в этом больше заинтересована.

– Вам нужен завод?

Впервые на его губах улыбка, холодная, но всё же улыбка.

– Нет. Это скорее тебе он нужен. Или ты думала, что брак вынудит тебя отказаться от наследства в пользу мужа? Серьёзно?

Опускаю глаза, думала я другое.

– Ну, смелее, – неожиданно подбадривает Фархад.

И я, повинуясь, выдаю на одном дыхании то, о чём должна была промолчать по велению отца. Мы ни при каких обстоятельствах не должны были касаться этой темы. Наследство не обнародовано, о нём знают двое. Точнее, знали… Сейчас знающих явно больше.

– Папа просил оставить завод в семье, – проговариваю осторожно.

– Кто бы сомневался, – летит издевательское в ответ.

Вскидываю глаза и позволяю себе недовольно прошить мужа взглядом. Мне не нравится ни его тон, ни его обвинения.

– Успокойся, никому твой завод не нужен. Ты не обязана его кому-то отдавать, как минимум ни тогда, когда ты моя жена. А про ребёнка, – тяжелый вздох, – его родить всё равно рано или поздно придётся. Не будь наивной.

– Не отказываюсь! – горячо вспыхиваю, – Там же не сказано от кого конкретно должен быть ребёнок.

Иду по самому острию. Мой ход ва-банк. Либо «да», либо вот уже сейчас может вернут с позором в дом родителей. Я боюсь… от его решения зависит слишком многое в моей жизни. Дыхание перехватывает.

Неожиданно Фархад хмыкает.

– Неужели младший?

Опускаю взгляд, но улыбку заметил и всё просчитал мгновенно. Страшный человек – читает людей как рентген.

– Попробуй, – спокойно говорит, но, когда моя улыбка отражается на лице, охлаждает порыв: – Но учти, для всех, ты в статусе моей жены, даже для Армана. Запомни.

Вспыхиваю. Не знаю куда деть руки и глаза. Он первый человек, который знает мою тайну. Знает и встаёт на мою сторону. Аллах… я же не думала, что он может быть вот такой…

– Ну что, – весело щёлкает языком улыбаясь, – «жена-невестка», раздевайся, будем попирать МХАТ.

Просияла не скрываясь.

– Вы согласны?

– Да.

– Спасибо, – складываю руки под грудью в молящем жесте.

Фархад качает головой и неожиданно говорит:

– Мне нравится твоя открытость и не боязнь говорить о вещах, которые ты обсуждать не должна. Но, ты – жена и должна вести себя соответственно. Этот брак рано или поздно закончится, потрудись сделать так, чтобы развод был для тебя менее болезненный. Я жду от тебя осознанных действий, особенно когда ты поймёшь, что розовые мечты – это только мечты. Мы договорились?

Киваю. Я всё прекрасно поняла. Осталось не умереть от счастья. Кто бы мог подумать, что в его лице я найду союзника.

Оглушённая, практически окрылённая, я не слышу последнюю фразу, мне хочется взвиться выше облаков и парить.

(спустя тридцать минут)

Фархад протягивает нож.

При виде холодного оружия сжимаюсь в комок

– Ну, смелее, – подначивает.

– Я боюсь, – честно призналась.

– Могу я.

Кивнула. Для чистоты эксперимента нужна была именно моя кровь. Я сама настояла, потому что, не знаю… вдруг моим родным придёт в голову проверять. Если правда вскроется, хорошо не будет никому!

Села удобнее, немного приподняла край штанов и закрыла глаза, предварительно с силой сжав зубы. Безболезненное и быстрое прикосновение к коже и ничего! Никакой боли, ощущения острия…

Распахнула глаза и в немом вопросе смотря на мужа. Он же, деловито прижал белую ткань к коже и надавил. Зашипела кошкой. Это было больно!

– Так мало?

– Думала нужны реки?

Залилась краской и опустила глаза, сжимая в руках простынь. Это я тогда наивно подумала, что мне стыдно… Стыдно стало в тот момент, когда в руках Фархада блеснул серебристый пакетик. Молчала и смотрела на то, как его небрежно вскрыли и вытащили оттуда… Вот тогда залилась той самой краской… по самую макушку залилась!

Уже пустой пакетик летит на тумбочку и в конечном итоге сваливается с неё на пол, а содержимое, Фархад убирает с моих глаз, пряча в кармане. О контрацепции я знала, но одно – знать, другое – увидеть.

Пожалуй, это был самый эротический момент в моей жизни.

Посмеиваясь над моей реакцией, муж направляется в душ, а мне летит:

– Как благочестивая супруга, ты должна лечь спать, а я отправиться дальше пить.

– Пить?

Вопрос остаётся без ответа.

Быстро забираюсь под одеяло, прежде скинув простынь тоже куда-то туда, пусть её кто-то найдёт. Нам нужна легенда и она есть. От этого, радостные мурашки прыгают как зайчики на лужайке. Ощущение такое, словно я выиграла в лотерею.

Но…

Находится с чужим мужчиной рядом, да ещё и спать в одной кровати, прежде проделывая все оговоренные ранее выверты, было странно. Меня к такому не готовили. Да что уж там! Никого к такому не готовили!

Засыпаю после того, как Фархад выходит из комнаты, а просыпаюсь, когда приходит, это где-то под утро, за окнами начинается рассвет. Ложится поверх одеяла, складывая руки под грудью, мгновенно засыпая.

Ещё какое-то время смотрю на его точёный профиль и почему-то думаю только об одном. Если бы так, без границ и условностей, я бы любила его? Смогла бы? И что было бы тогда? Ведь он ко мне совершенно ничего не испытывает, даже поверхностно. В голове всё ещё не укладывается его реакция, и пусть губы до сих пор горят и е хочется отвести взгляд, я всё равно не понимаю, почему он решил согласиться на авантюру? Наши мужчины очень темпераментны, в доме патриархат – я привыкла к такому. А тут будто бы всё иначе.

Конечно, где-то там, глубоко внутри, я чувствую легкий укол, такой, чисто по-женски… Но в целом, мой муж разорвал в клочья все шаблоны.

Прикрываю глаза и засыпаю.

Я думала, что сгорю от любви, а оказалось гореть можно не только от этого, сгореть можно от более жестоких вещей: ревность, боль, предательство. В свой первый день, в статусе жены, я грезила о розовых слониках и сладкой вате. Но! Жизнь совсем не такая. И это мне предстоит это понять совсем скоро. Я узнаю, что такое играть грязно, не по правилам, не по устоям. Это будет потом, а сейчас, я продолжаю спать, думая, что война уже выиграна.

Глава 3

Проснулась как по щелчку, совершенно позабыв, что в комнате совершенно не одна. Встрепенулась и резко села, скидывая одеяло. Фархад повернул на меня голову, недовольно смерил взглядом и со стоном посмотрел на часы.

– Спи, рано ещё.

– Не могу… – тихо шепчу, предполагая, что громкие звуки, не особо желанны.

Муж отвернулся, полностью игнорируя.

Вскочила с кровати и тут же юркнула в ванну, благо она находилась в комнате, прихватив с собой чемодан, собранный накануне. Быстрый душ, не менее быстрый выбор одежды и вот я уже перед зеркалом, прикрепляю платок к волосам. В доме мужчины и несмотря на то, что они родные братья, ходить без платка – не могу. Мама так всегда делала. Даже при папе…

Крутанулась на месте, оценивая образ. Достаточно скромный домашний наряд для замужней девушки. Мама точно одобрит. Оглядела себя ещё раз. Без косметики лицо кажется ещё моложе, чем на самом деле есть, глаза огромные и взволнованные. Я нервничаю. Да так сильно, что руки дрожат. Ещё раз приглаживаю тунику ладонями. Наряд скромный, с платком так совсем святая древность, но традиции обязывают. Невольно останавливаюсь на нём взглядом, хочется снять. Какое-то острое желание. Голова так устала от причёски, что сегодня хочется свободы. Но, нельзя…

Тихо выхожу из ванной, муж ещё спит, точнее он даже не изменил позу после моего ухода.

Принимаю решение всё-таки быть хорошей женой и спускаюсь вниз, чтобы приготовить завтрак. Мне так спокойнее. Нужно чем-то занять руки, а ничего кроме готовки на ум не приходит.

В тишине дома, так же не создавая звуков прохожу сквозь гостиную, где вечером меня встретили, напрямую к кухне. Найти которую, труда не составило, я знала подобную планировку, у Эли был похожий дом. При воспоминании о подруге сердце сжалось. Ещё не уехала, а уже хочу остаться. Я тут выросла, тут моя семья, тут всё знакомое. А там… что будет там? Вздыхаю тяжело.

Холодильник практически пуст. Есть напитки и минимальный набор того, что мне нужно. Спасибо и на этом…

Я так увлекаюсь приготовлением блинчиков, которые страсть как люблю с самого детства, что пропускаю момент, когда, зевая на кухню входит Давид.

Застываю в полном шоке.

Это было бы очень эстетично и красиво. Лучи рассвета скользят по смуглой коже, растрепанные волосы, он идёт тихой поступью и мышцы перекатываются…

НО!

Он был в трусах, босой и явно спросонья. Не видя меня прошёл к холодильнику, вытащил бутылку с водой и только когда прислонился спиной к столешнице заметил меня.

– О! Ты тут?

От шока – немею. Мне следовало опустить взгляд, уйти. Да всё что угодно! Но я только раскрыла рот и смотрела в его глаза полностью дезориентированная. Я сейчас нагло совру, если скажу, что красивое и прокаченное тело мужчины мне не понравилось, самое ужасное это то, что действительно понравилось. Но… нельзя этого.

– Э-э-э-эй, – шаг в мою сторону, – ты чего? Тебе плохо что-ли? – и руку ко мне протянул.

Клянусь, я не хотела! Инстинкты сработали раньше, чем я сама это осознала. Рванулась в сторону всем телом, избегая прикосновения. Задевая и расплёскивая замешанный завтрак. Рванула прочь их кухни не оглядываясь.

В след летит откровенный хохот, но я уже ничего не слышу, потому что врезаюсь в чью-то грудь. Сильные руки властно обхватываю, а потом поднимают подбородок. Фархад хмурится, а я выдыхаю, в отличие от брата, он вполне одет. Сердце уходит куда-то в пятки и бьётся там как заведённое.

– Эй! Сестричка! Ты чего так испугалась?! – посмеивается Давид, выходя следом.

Жмусь к мужу, я всё ещё в шоке. Для меня его поведение неприемлемо, смотрю куда угодно, только не на Давида. Мне стыдно до мушек перед глазами. И за него тоже стыдно!!! Вся краснею.

– Какого ты вытворяешь? – рычит муж.

– Да, я-то что?!

– Не нарывайся, понял?

Парень смеётся и уходя добавляет:

– Кто же знал, что она такая пугливая, вроде после брачной ночи должна быть спокойнее как-то. Что-то брат ты не доработал там, – последнее с издёвкой.

Аллах…

Заливаюсь краской повторно. Отхожу от мужа и руки сжимаю. Стыд какой. Доброе, замужнее утро называется… Только со мной могло быть вот так. Самое обидное это то, что мужчину обвинить в этом нельзя… это я получается виновата. Если бы отец узнал, было бы очень плохо, но предсказуемо. Как поведёт себя Фархад я не знаю. В голове отчётливо звучат его последние слова про то, что я не имею права его опозорить… И вот, на тебе, не прошло и пары часов.

С огромной пульсацией в голове поднимаю глаза на Фархада, боясь того, что он скажет. Выражение его лица пугает меня до синих звёзд и обратно. Стою перед ним как нашкодивший котёнок. Не дай Аллах разразится скандал.

– Не обращай внимание, – внезапно устало произносит и обходит застывшую меня по дуге.

От неожиданности широко распахиваю глаза.

Что???

– Где Арман?

– Брат, ты чё? Он свалил ещё вчера, – слышится откуда-то из недр дома.

– Забыл совсем… – сам себе отвечает Фархад и обращается уже ко мне: – Ну, жена, завтраком накормишь?

Киваю и возвращаюсь. Мне бы радоваться, я была в секунде от грандиозного скандала, но не могу, сердце в тисках и кровоточит. Его нет… Да простит меня мама, но я бы с радостью посмотрела на торс Армана… и едва-ли сбежала, даже если бы гнать стал.

Муж долгим и мрачным взглядом смотрит на приготовленные блинчики, которые я любовно сервировала на тарелке. Под его взглядом тушуюсь и съёживаюсь. Начинаю искать изъяны.

– Что-то не так?

Отрицательно мотнул головой, пристально вглядываясь. Вся его поза кричит о том, что он выбрал бы даже яд, лишь бы ни это. Мне становится обидно.

Ужас какой… Есть перехотелось мгновенно. Ничего не сказал, но взгляд такой, что захотелось затолкать всё приготовленное в мусорную корзину. Кажется, я разлюбила блинчики в тот же миг.

Комкаю край туники под столом. Нервы на пределе. Я сама не могу этого себе объяснить. Не жена ему по-настоящему, а уже, как оказалось, хозяйка нулёвая. Лучшие комплименты для девушки… просто лучшие. А ведь, он может сказать это Арману…

Такая я дура… Нужно показать себя с лучшей стороны! Всё для этого сделать! Если Фархад и дальше будет относиться ко мне лояльно – это несомненно поможет в будущем. Я должна сделать всё, чтобы быть образцово-показательной. Наши мужчины, в жене это ценят. Точно знаю.

– О-о-о… чую божественный запах кофе!

Давид, на ходу поправляет майку и входит в кухню. Всё ещё взъерошенный, волосы как после взрыва, но пригладить их даже не пытается. Почему-то цепляюсь взглядом именно за них. Смотрю и понимаю, что Давид ловит мои глаза на себе и улыбается, шутливо поднимая руки вверх.

– Всё – всё не надо сбегать, я одет.

Смеётся весело, садится напротив, нагло притягивая всю тарелку с блинами к себе и с аппетитом ест.

Настрой настолько испорчен этим утром, что хочется расплакаться. Кусок в горло не лезет. За столом удручающее молчание, я смотрю в свою тарелку, а муж смотрит куда-то прямо, полностью погруженный в свои мысли, Давид напротив, что-то постоянно пишет и искоса бросает взгляды на меня. Это нервирует. Пижон. Он играет какую-то ему одному ведомую роль. Нутром чувствую, как подбирает новые поводы подшутить надо мной. Это злит.

– Выезд через полтора часа, – Фархад поднимается со стула, отставляя нетронутый кофе, – Азалия, спасибо за завтрак.

И уходит… оставляя меня наедине с братом. Тут же подрываюсь со своего места. После инцидента, оставаться с его братом наедине – неловко вдвойне. Испытываю острое желание сбежать.

– А-за-ли-я… – вдруг тянет он и я почему-то замираю, – Аза – звучит более нежно…

И смотрит так, что пробирает до мурашек. Смотрит открыто, оценивающе, нагло. Встречаемся взглядами. Меня пронизывает тысячей игл. Впервые, вот так прямо смотрю на него, глаза в глаза позволяю. Красивый, холёный, знает, что нравится девочкам, не чурается этим. В его глазах словно магма, растекается. Тягучая, опасная, завораживающая. Не усмехается, предельно серьёзен, но считывает мои эмоции так же, как Фархад, вот таким, не мигающим взглядом.

Отворачиваюсь. Наглый мальчишка. Арман совсем другой. Он взрослый, сильный, уверенный, знает что хочет от жизни… а не как этот.

Расправляю плечи. Не по статусу мне бояться и стесняться. Нужно показать, что я сильная! С сильными считаются и не издеваются над ними! Я покажу!

С гордо поднятой головой направляюсь на выход. Потом уберу. Оставаться с ним рядом, нет желания. Пусть сам тут. Без меня!

В спину летит:

– Буду называть тебя Азой, мне так больше нравится.

Не отвечаю. Меня всю потряхивает от этого взгляда в спину, жжёт лопатки. Ведёт себя неподобающе, несмотря на то что его уже успели одёрнуть братья. Наглый хам!

В душе разворачивается целая буря. Если бы не была настолько вышколена воспитанием, я бы вспыхнула, сказала! Но… мама всегда говорила, что удел женщины – терпение.

Аллах, дай сил терпеть! Чувствует моё израненное ожиданием сердце, что просто в их доме мне не будет. Остаётся надеяться, что Давид максимально занят в университете и мы не будем часто встречаться, только на редких семейных посиделках. Очень редких!

Следующий час я посвящаю вялым сборам, общением с подругами, что не забыли уточнить как там ночь прошла и мамой. С мамой было приятнее, она не стала спрашивать о том, как прошло, она спросила, как я.

– Хорошо мама, всё хорошо.

– Доченька, знай я люблю тебя. И ещё хочу, чтобы ты знала. Ты можешь ко мне обратиться в любой момент.

Киваю и улыбаюсь. Мама…

– Фархад хороший человек, мам.

В этот самый момент входит мой мрачный муж и хмыкает, услышав последнюю фразу, а у меня почему-то ёкнуло место пореза. Синхронность этих событий – поражает.

– Дай Аллах, дай Аллах, дорогая.

– Мамочка, мне собираться нужно, я перезвоню тебе перед взлётом.

– Да, конечно. Обязательно позвони, мама будет волноваться.

– Позвоню.

Фархад прислоняется плечом к косяку, осматривая комнату. Нервно поправляю платок на волосах. Муж цепляется взглядом за моё движение и неожиданно произносит:

– Это не обязательно. У меня нет такого требования. Если ты хочешь, можешь его не носить совсем.

Сказать, что у меня отпала челюсть, значит ни сказать ничего.

То есть СОВСЕМ не носить? СЕРЬЁЗНО!?

Улыбаюсь, он в ответ поджимает губы – расцениваю как попытку улыбнуться. Пусть так… не важно!

Но, как бы не был велик соблазн, перед вылетом оставляю всё как есть. Не хочу, чтобы кто-то из знакомых сразу же доложил родителям.

Из арендованного дома выходила в платке, гордо расправив плечи и спрятав глаза за огромными очками. Новобрачная должна быть счастливой? Правда ведь? Я счастлива не была, но улыбалась всё равно. Пусть думаю иначе, никого не впущу в свою голову.

Вышла из дверей и застыла, не веря глазам. Аллах… Родители!

Быстро шепчу слова благодарности за то, что вразумил и не дал поддаться соблазну – не надевать платка.

У машины обняла так, что рёбра хрустнули. А мне мало оказалось! Я сама жалась плотнее, хваталась как за оплот, как за спасение. Если бы она только знала, как не хочу улетать, как хочу остаться с ней рядом. Уже скучаю по нашим вечерам, разговорам и бесконечному чаепитию.

– Мамочка…

Сказала и сама вздрогнула, как надломился голос, как всколыхнулась в груди боль.

Пока мужчины переговаривались о чём-то своём, мама тихо шепнула:

– Как всё прошло?

Сквозь очки не было видно глаз, но я всё равно их отвела. Обманывать – грех. По телефону было проще, сейчас я будто бы сама чайной ложкой выковыриваю своё нутро.

– Хорошо.

Мамочка прищурилась, но не стала спрашивать дальше. Не дал Фархад. Подошёл вплотную, коснулся спины горячей ладонью, словно обжёг и обрубил все попытки поговорить, простым:

– Нам пора.

Я лишь кротко улыбнулась, соглашаясь и ещё раз прильнула к маме. Она же крепко обняла в ответ, поцеловала в лоб и отошла к отцу, тихо всхлипывая. Папа сдержанно улыбался, смотря на нас. Он совсем не эмоционален. Проявление чувств, даже в родительских объятиях, а тем более на людях – совсем не про него. Мы это уяснили ещё в раннем детстве. Но, мне, сейчас, впервые в жизни, стало по-настоящему обидно. Мог обнять родную дочь… и не сделал этого.

Разрыдалась уже в машине. Фархад молча обнял, позволяя уткнуться в свою рубашку, гладил по плечам успокаивая, как старший брат, которого у меня никогда не было.

– Ну-у-у-у… – издевательски протянул с переднего пассажирского места Давид, – невестка, мы и не знали, что ты такая плакса нам досталась.

Глотнула воздуха буквально давясь им. Нежно касающиеся меня руки закаменели. Мне не одной ПОКАЗАЛОСЬ как звучало это «нам». Руки заледенели. Это просто какой-то кошмар!

– То есть ты не понимаешь? – низким, грудным голосом тихо сказал муж.

Я же замерла, боясь сделать вдох.

– А ты меня не осаживай, папочка, – ощетинился Давид, – я тебе не сопливый подросток, понятно?

– Вот и веди себя как мужик.

– Пошёл ты, – зло выплюнул.

Я была безмерно благодарна за то, что муж заступается за меня, но… Становиться в угол раздора хотелось меньше всего. Совсем ни за этим я туда еду.

Села прямее, тихо поблагодарив за поддержку, промокнула платочком под глазами и отвернулась. Вплоть до аэропорта смотрела в окно, впитывая каждый метр любимого города, стараясь оставить всё в памяти и забыть очередной инцидент.

Машина останавливается максимально близко к взлётной полосе.

– Побудь тут, мне нужно лично уточнить, всё ли готово.

Хотела было пискнуть про то, что можно это сделать по телефону, чтобы не уходить и не оставлять меня рядом с его явно озлобленным братцем. Хотела и проглотила желание высказаться…

– Сам проверю, – недовольно проговаривает Давид и быстро выходит, хлопая дверью.

– Мне кажется, что он меня ненавидит, – тихо шепчу, смотря на то, как от порыва ветра развиваются его волосы.

– Как бы не было наоборот, – задумчиво тянет муж.

Шокировано перевожу на Фархада взгляд. Муж подмигивает и тоже выходит, оставляя меня наедине с молчаливым водителем. Ещё раз метнула косой взгляд на Давида.

Мне бы не хотелось с ним вражды. Слишком наглый, без тормозов, как зарвавшийся мальчишка, у которого что-то отобрали. Привык, что все крутятся только вокруг него. Харизма так и пышет.

Ещё раз поблагодарила всевышнего, что он отказался от брака. С ним, таким, ни о какой договорённости речи бы и не шло. Он бы сделал из принципа! Чувствую, как внутри начинает разъедать кислота. Я испытываю ненависть. Очень болезненную, на грани выживания. И от этого – ненавижу ещё больше.

Глава 4

В моих владениях – огромнейший дом. Я всегда думала, что у нас самый большой в округе, оказалось, мало я знала. А может быть знать не хотела. Нам прививали понимание исключительности с самого детства. Отец часто говорил, что у его дочерей самое лучшее образование, самые лучшие украшения и самый дорогой дом. А ещё. лучшие перспективы. Именно перспективы, о которых очень часто заходили разговоры.

– У вас будут хорошие, богатые мужья. Мужья, которые принесут пользу семье.

Остановилась посреди гостиной с модным вторым светом и шокировано огляделась. Тут очень светло, спокойно и выдержанно. И самое главное, несмотря на масштабы – уютно и современно… Почему-то представляла их дом другим: без стёкол, без налёта европейского веяния…

– Это пристройка. Отец долго сопротивлялся, но мы настояли. Вторая часть дома больше похожа на общепринятый стандарт, – оставаясь за моей спиной просветил муж.

Кивнула, продолжая дальше рассматривать. Белые стены, мебель молочного цвета с вкраплением тёмного дерева. Это очень красиво.

Озиралась, пока не набежали только что ушедшие, помощники по дому. При них непозволительно оглядываться раскрыв рот. Я должна себя показать и поставить, иначе считаться никто не будет. Этому мама научила, как и многому другому. У отца сложный характер и она, всегда могла лавировать между яркими всплесками и отчуждённостью.

– Мне нужно уехать, – киваю, подходя ближе к панорамным окнам, выходящим на задний двор. – Тебе проведёт экскурсию Фаина.

Нахмурилась, кто такая Фаина – не запомнила, слишком обескуражена была. Муж хмыкает, считав выражение на лице и сдержанно поясняет:

– Фаина что-то вроде экономки, если на модный манер, а если проще, то она когда-то была нянечкой Давы. Ты только ему не говори, что знаешь и не подкалывай, он от этого бесится.

Смотрю на мужа и улыбаюсь. Дома он немного другой, не такой суровый. Даже пошутил. Такой Фархад мне импонирует.

– Твоя тоже тут?

Фархад отвечает, но голос суровее становится:

– Нет, она была убита в день гибели матери.

Аллах… Глупая… я же знала, что матери у него нет… могла бы и догадаться.

– Прости, я не знала.

Кивнул, принимая ответ, но дальше ничего не сказал, не посчитал нужным, а я уже не настаивала. Эти темы слишком… И вроде жена, но дальше для него в этом доме никого нет. Я, что называется – не ближний круг. С одной стороны это обидно, с другой вполне обоснованно. Нет смысла лезть в душу, тут нужно запомнить и не сболтнуть лишнего при Армане.

– Азалия, дорогая, разрешишь на ты?

Откуда-то с боку выныривает женщина в сопровождение нескольких девушек. Фаина, а скорее всего это была именно она, потому что подходила по возрасту, излучает доброжелательность на всех уровнях. И она, доброта, оказалась заразительной. Я невольно проникаюсь в ответ.

– Да, конечно, как вам будет удобно.

– О-о-ох, милая, – теплые руки взяли мои ладошки, – какая ты красавица, мне старухе приятно на тебя смотреть.

И пока я улыбалась и смущенно опускала глаза, она вдруг продолжила:

– Наконец-то в доме появится детский смех!

Отрезвило мгновенно. Видимо ни одну меня, потому что Фархад холодным тоном произнёс:

– Фаина, комната готова?

Женщина поспешно кивнула, смотря во все глаза исключительно на меня, кажется чего-то ожидая, но я не поняла, что именно.

– Прекрасно, Аза, я буду вечером.

И ушёл, а Фаина чуть наклоняясь ко мне, шепнула:

– Вот всегда такой был, еще маленьким бегал, упадёт и не плачет, только губы дует, и чтобы лишний раз улыбнулся – никогда. В своих мыслях если, так совсем подходить не стоит…

Сказала с намёком. Неожиданно и приятно…Она, наверное, всё про них знает.

– Да, он такой… скрытный парень, – неловко улыбаюсь.

– Арман забияка, никому спуска не давал, всё время что-то где-то выяснять бегал, ух натерпелись мы, – сокрушённо произносит. – Фархад спокойный до моих колик, никогда не поймёшь, что на уме, а Давид… ух… такой улыбчивый мальчик. Даже сейчас. Отдушина моя.

Меня мягко подтолкнули вперёд.

– Люблю их сорванцов, выросли вроде бы, а никто не изменился даже. Только вчера носились по лужайке, перекрикивая мои мысли.

Улыбаюсь и сдерживаю себя, чтобы не спросить отдельно про Армана, мне так хочется знать про него всё! Нет, больше, чем всё!

Вереница коридоров, две молчаливые девушки за спиной, следующие след в след и дверь в мою комнату распахивается. Фаина отходит, давая мне право войти первой и оценить обстановку.

– Мы всё приготовили, в течение часа все вещи разложим по местам. Фархад сказал, что вам понравится вид из окна.

Произнесено с ещё одним намёком. Поборола в себе желание мгновенно обернуться и посмотреть ей в глаза. Да… ей очень интересно, почему я не буду спать в одной комнате с мужем.

Молча подхожу к окну и улыбаюсь.

– Обожаю природу.

– Мы так и подумали! Комната Фархада напротив.

– Спасибо.

– Нужно время перевести дух?

– Да, хотела бы остаться одна и переодеться, всё-таки перелёт.

Оборачиваюсь. Три пары глаз смотря не моргая, но улыбаясь. Фаина вроде бы доброжелательно, а девушки радости не испытывают, скорее настороженность. Боятся, что начну увольнять. Они боятся, а вот Фаина – нет. Сложный экземпляр…она чувствовала себя хозяйкой всё это время. Я для неё конкурент, как бы это не звучало. Нужно быть осмотрительнее с ней.

Как только оставляют одну, разворачиваюсь к окну.

Что ж это было ловко… Придумать историю о моей любви к природе и красивому виду, чтобы не спать в одной комнате. Умно…

Как супруга среднего из братьев и единственная, официальная жена, все обязанности хозяйки на мне. Да и не важно совсем, скоро всё изменится так как и планировала. Только зубы придётся обнажить раньше… К сожалению, какой бы кроткой я не казалась и что бы не говорила мама… А общем, Фаина – не мужчина, а это значит, что и кроткости тут не будет!

Лучше готовиться к войне, которой не будет, чем быть не готовой, когда она начнётся.

Прислушивалась к шорохам за дверью. В огромной комнате, а она действительно была более чем большая, накатило чувство одиночества. Чужая страна, чужой дом и чужая семья – всё из этого, я уже обязана назвать своим. Это тяжело. Практически невозможно.

Подступившие слёзы тисками сжали сердце. Всё чужое…

Но…

Рывком взяла себя в руки. Приняла душ, рассмотрела каждый уголок в комнате, разложила те вещи что ещё не успели убрать (потому что сама хочу решать, где и что должно лежать!) и оделась. Ещё подошла к окну и полюбовалась видом. Бескрайний лес перед глазами, и он, как-то неуловимо напоминает дом …

Придирчиво глядела себя в зеркале: невысокая брюнетка с карими глазами… и огромными синяками под ними же. Перелёты – не моё. Стоило воспользоваться косметикой, но сил уже нет. Надеюсь, Арман не решит неожиданно появиться. Не хотелось бы предстать перед ним в таком замученном виде.

При мысли о нём сердце пропустило болезненный удар. Прикрываю веки, приказывая себе успокоиться.

Какое же было моё удивление, когда, открыв дверь, я обнаружила Фаину, идущую прямиком к моей двери. Как чувствует….

– Ох! Девочка моя, ты уже готова?!

Киваю.

– Пойдём, я всё тебе покажу.

Улыбаюсь, пока нет нужды нам ругаться в открытую… Я придержу это желание.

Насчёт «всё» она погорячилась, потому что на «всё» не хватило уже меня. Вердикт – этот дом слишком огромен, чтобы изучить его за раз! А территория перед ним… в общем, я быстро сдулась. Но, пока горела энтузиазмом: рассмотрела каждый доступный уголок, узнала, где чья спальня, кабинет и прочее, задала миллион вопросов, принимая или отвергая какие-то моменты. Одним словом, вела себя как полноправная хозяйка, принимая, собственно, хозяйство под опеку. Меня этому учили – и это легко. Сложно другое, сложно проходить мимо его двери и не остановиться, сложно слушать то, что говорит Фаина и вникать, пока мысли в другом направление свернули… Душа в клочья…

Через какое-то время позволяю себе забраться на диван в гостиной и попивая холодный зелёный чай, основательно подумать: о себе, о нём, о том, как теперь потихоньку разворачивать русло реки в нужное направление.

– Извините, – вздрогнула, услышав рядом голос начальника охраны – Шукрата, – принёс ваш телефон. Всё настроено, у вас есть доступ к «умному дому».

Улыбаясь, принимаю протянутый телефон и мгновенно опускаю глаза. У начальника охраны моего мужа – тяжелый взгляд и в целом, он не излучает ничего позитивного. Смотрит так, словно когтистой лапой ведёт. Оценивающе… ни так, как мог бы позволить себе смотреть на женщину порядочный мужчина… Неприятно мне.

– Могу ещё чем-то вам помочь?

– Нет, спасибо.

Надеюсь, что он уйдёт, но охранник не торопится никуда, чем нервирует. Поднимаю взгляд, вопросительно смотрю в упор. Угольно-чёрный взгляд, квадратный подбородок, чуть сведённые к переносице брови. Мужчина всем своим видом отталкивает, не успев толком ничего сделать.

– Что-то случилось?

Отрицательно качает головой и слегка кривовато улыбается, а потом неожиданно говорит:

– Рад что вы супруга Фархада.

Неожиданно… Титаническим усилием воли стараюсь не выдать удивление.

– Так рады за работодателя?

Не удерживаюсь от укола.

– Возможно. Теперь у него нет повода избегать дома.

– Фархад тут не живёт?

Удивление растёт в геометрической прогрессии.

– Раньше предпочитал квартиру в центре города.

Киваю. Окей. Для чего ты мне это говоришь? Мы смотрим друг на друга не мигая.

– Видимо вы знаете причину? – осторожно уточняю.

– Благодаря вам, причины больше не будет.

И тут я понимаю о чём он… Аллах… дай сил.

Всё бы ничего, но разговор вышел за рамки. Что он себе позволяет?! Вот так, нагло, подойти ко мне и сказать нечто подобное… уму непостижимо. А если бы я мужа любила… а он вот так. Ужас какой.

Прищуриваюсь, давая понять, что мне не нравится этот разговор. К счастью, «пытка правдой» заканчивается, Шукрат внимательно взгадывается в мои глаза и ровно произносит:

– Оставлю вас. Если понадоблюсь, мой номер в вашем телефоне.

– Всего доброго, – вежливо отвечаю, гвоздя спину тяжелым взглядом.

Откидываюсь на спинку дивана.

Всё ясно: необходим срочный разговор с мужем, потому что это ни в какие ворота! Я же не дурочка, чтобы поверить в то, что Шукрат просто так начал раскидываться намёками направо и налево.

К приходу Фархада благополучно забываю про инцидент и встаю в очередную оборонительную стойку, потому что, как только супруг оказывается в зоне видимости, следом появляется его младший брат. Давлю в себе разочарованный стон и здороваюсь как примерная жена.

Да… лёгкая жизнь может только сниться.

– Так поздно, ты ещё не спишь? – спокойно уточняет Фархад пробегая по моему лицу глазами.

– Да, – развожу руками и киваю на конспекты, разбросанные повсюду, – решила немного позаниматься, не заметила, как пролетело время.

Пока разговариваю с мужем, Давид не водит с меня глаз. Весь профиль мне сжёг…

И это всё выбивает из колеи, настолько, что руки начинают подрагивать, когда собираю наброски будущей курсовой. Муж этого не замечает или делает вид что не видит… В какой-то момент я готова рассказать про разговор с его начальником охраны, но встречаюсь взглядом с Давидом и не решаюсь. Отвожу глаза первая, мгновенно теряясь.

Ежусь, чувствуя себя максимально неуютно.

– Проводишь наверх? – спрашивает Фархад стреляя в мои глаза быстрым взглядом.

Поспешно киваю и подступаю ближе. Муж приобнимает за плечи и именно в этот момент у меня начинает гореть кожа по-настоящему.

Фархад плавно направляет и поддерживает, не задавая вопросов. От него веет холодом и чем-то очень тяжелым, но уровне инстинктов понимаю это. Но, даже с учётом этого всего, мне гораздо комфортнее с ним, чем с Давидом. В коридоре перестаю чувствовать давление младшего из братьев и говорю:

– Начальник охраны заходил, принёс телефон с доступом к дому.

– Хорошо.

Корю себя за слабоволие. Нужно сказать именно то что хотела, но отчего-то медлю. Разворачиваюсь и смотрю в непроницаемое лицо.

– Не знаю, как сказать.

– Как есть, – подталкивает.

Тяжело вздыхаю. Отвечает, как металл режет. Всё в рамках, но хлёстко, отрывисто. Тяжело с ним…

– В общем, он намекнул, что у тебя кто-то есть… или был. Но он рад, что теперь нет… что-то такое.

Если я думала, что у Фархада одна грань, я сильно ошиблась, потому что он мгновенно вышел из себя, демонстрируя целый калейдоскоп эмоций. Взгляд полыхнул – обжигая. Интуитивно отступила назад.

Секундная заминка и летит спокойное:

– Что именно ты хочешь услышать от меня?

– Как мне вести себя? – предельно честно спрашиваю.

– Так как бы повела себя умная, молодая жена.

Исчерпывающе…

– Как кажешь.

– Спокойной ночи, Азалия.

Развернулся и размеренно зашагал в сторону своей комнаты, а когда дверь закрывал, шарахнул… по всей видимости не рассчитав сил. Ещё какое-то время я стою, прижавшись лопатками к древесине, слушая тишину, а потом рывком разворачиваюсь и в комнате прячусь.

Мой брак один сплошной сюрреализм.

Можно подумать, что я тут только для себя стараюсь! Ещё и взгляд такой острый, словно претензии ему высказала необоснованные. А я, между прочим, просто хотела понять, как дальше. Обидно.

С невесёлыми мыслями приготавливаюсь ко сну. Последние два дня толком не спала, сейчас рубит дико. И именно поэтому, спокойно расположившись в постели и частично проваливаясь в сон, я не сразу понимаю, что тихо скрипнула ручка, а следом открылась дверь.

Глава 5

Сердце ухает куда-то вниз, а я подскакиваю с кровати, цепляясь намертво в полы халата

Дыхание сбивается само.

Прислонившись к косяку двери, на меня смотрит Давид. Его тяжёлый взгляд как одно сплошное издевательство медленно, ползёт вверх по ногам и лениво останавливается на лице.

Охватывает ужас. Я практически голая, наедине с чужим для меня мужчиной! Пальцы сводит с какой силой впиваюсь ими в ткань халата. Нервничая, прикусываю внутреннюю часть нижней губы и взгляд незваного гостя незамедлительно скатывается туда.

– Чего ты так испугалась? – тихо проговаривает, не сводя глаз.

– Уходи немедленно!

Выдавливаю из себя слова стараясь сделать голос грубее, но входит очень судорожно, как-то рвано.

В ответ вижу иронию, заплясавшую в глубине карих глаз. Давид делает плавный шаг в мою сторону, от чего я испуганно вскидываю руку в попытке остановить движение. Давид и не думает останавливаться, закладывает руки за спину словно с издёвкой и делает ещё шаг.

– Ты знаешь, что комната Фархада другая?

Приближается максимально близко, касаясь грудью мой вытянутой руки, смотрит настолько прожигающее, что по коже ползут холодные мурашки. Мне действительно страшно. В любую секунду, сюда, может зайти кто-то из персонала или муж… Аллах, я тут же окажусь падшей женщиной! Мгновенно.

Мой взгляд судорожно метается от двери к его глазам и обратно.

– Никто не войдёт.

– Ты вошёл.

Кривоватая ухмылка на чувственных губах – как ещё одна колючая волна мурашек. Взгляд медленно сползает вниз и замирает на секунду, а после, опомнившись, я вскидываю взгляд, навсегда запомнив какие у него губы. Чуть пухлые, словно порочные… Хочу зажмуриться и выкинуть все эти непотребные мысли… Откатить время на пару секунд назад… и…

Ненормальная… о чём думаю!!!

Стискиваю пальцы ещё сильнее в попытке отрезвить себя.

Давид душит энергетикой, захватывает в плен, окутывает и дурманит. Это какой-то особый вид воздействия на женщин. Вопреки всему, где-то там внутри, я реагирую. Реагирую и ругаю себя. Нельзя любить одного и так легко вестись на улыбки другого. Это ниже, чем сам ад!

– Покинь мою комнату.

Упрямо вскидываю подбородок и указываю на дверь.

– Конечно… – тянет, – только есть одна проблема.

И в ту же секунду он дёргает меня на себя, так чтобы я оказалась в сантиметрах от него. Держит за плечи, ловит мой шокированный взгляд и очень медленно произносит:

– Мне не даёт покоя одна мысль, Аза. Знаешь какая?

Испуганно ёкает сердце, а тело деревенеет, но я всё равно шепчу:

– Какая?

– Неужели, мой, вполне себе активный брат, оставил жену в другой комнате, на второй день после свадьбы?

Обжигает нутро. Не выдерживаю, толкаю в грудь и вырываясь из цепких рук.

Сволочь!

Отступаю на несколько шагов. Мне необходимо расстояние, чтобы быть увереннее и собрать мысли, которые в самую кашу!

– Да как ты смеешь! – шиплю.

Ухмыльнулся зло и откровенно с какой-то оттяжкой, прошёлся взглядом по фигуре.

– Не злись, Аз, – наклоняет голову в бок, с интересом рассматривая моё раскрасневшееся лицо, – тебе идёт улыбка.

Вспыхиваю. Сердце в груди отбивает чечётку. Мы смотрим друг на друга в упор. Я с яростью, он насмешливо, словно опыт ставит и сейчас оценивает промежуточный результат.

– Выйди!

– Конечно, дорогая, всё что захочешь…

Напоследок, у самой двери, останавливается, разворачивается лицом и опять ошпаривает кривоватой усмешкой.

Как только дверь закрылась, как и была рухнула на пол. Только сейчас понимая, что на самом деле произошло. Позорно разревелась, обхватывая ноги руками и раскачиваясь как ребёнок.

Дорожки слёз вниз по щекам. Жалею себя и вновь плачу, стараясь сдержать крик. Не нужно быть особо умной, чтобы осознать… Он – понял и пришёл, в унизительной форме решив продемонстрировать это.

Он мне за что-то мстит? Я где-то успела задеть?

Тихо всхлипываю, утыкаясь лбом в колени.

Мне даже пожаловаться оказалось некому. Фархад чётко дал понять, что сегодня разговаривать со мной не намерен, звонить домой нельзя.... У меня никого нет, кто бы мог заступиться. Я ОДНА! Договариваясь в брачную ночь с Фархадом, я не знала, что ситуация может быть такой!

Чуть позже, успокоившись, я начинаю мыслить более холодно. Нет, не смиряясь, просто решаю: избегать его и никак не контактировать. Так будет проще всего.

В какой-то момент, закрадывается мысль предложить Фархаду жить в одной комнате, чтобы ни у кого не возникло даже мысли, что у нас «не такой» брак. Но, проблема в том, что я сама не смогу и не знаю, как уснула в брачную ночь… У нас тогда выбора не было, сейчас вроде бы есть. И последствия из-за него, оказывается, тоже есть. Совершенно неожиданные последствия!

Давид старше меня, последний курс института, взрослый мужчина, а ведёт себя как избалованный ребёнок. Демонстративно унижая и отыгрываясь на мне. Будь бы он не так агрессивен, я бы спросила начистоту: в чём конкретно проблема! НО! Всё то, что он творит – выходит за рамки.

Злюсь на себя и на него, а ещё на мужа, который должен был сделать так, чтобы подобных ситуаций не возникло!

Ложусь обратно в постель предварительно закрыв на ключ дверь. У нас дома не было принято врываться в комнаты, поэтому, я просто не ожидала, что кто-то так сделает.

Следующие несколько дней, я боюсь, что Давид устроит ад на земле. Но нет. Всё наше общение спустилось на редкое приветствие утром, остальное время, я либо его не видела, либо он сам обходил стороной. Пожалуй, все в доме заметили что-то неладное и тактично делали вид, что не видят очевидного. Только дышать свободнее от этого не получалось. Мне, в общем, в этом доме дышалось с огромным трудом!

– У вас какие-то проблемы с Давидом? – интересуется муж, смотря прямо на меня.

Застываю в момент подачи кофе, который саморучно приготовила и принесла в кабинет. Тут Арман и это единственный достойный повод прийти сюда… Он как оказалось, в доме практически не живёт. Редкий раз приезжает, чтобы что-то обсудить с Фархадом в кабинете.

– Нет.

Аккуратно ставлю чашку рядом с мужем и выпрямляюсь. Хочу уже развернуться чтобы уйти, пожелав хорошего вечера, но неожиданно ко мне обращается Арман:

– Азалия, если тебя что-то беспокоит, ты можешь обращаться не только к мужу, но и ко мне напрямую.

Мгновенно перевожу на него взгляд, считывая эмоции. Мужчина слегка улыбается, смотря на меня, как на маленькую девочку с бантами… И это так сильно полосует внутри, что я начинаю злиться.

Сдержанно благодарю и покидаю кабинет в гнетущей тишине. Как и всегда, впрочем. Это уже какая-то традиция. Два месяца в этом доме и каждый раз, когда мужчины запираются в кабинете… через несколько часов, прихожу я с крепким кофе. Странно? Возможно. Оказалось, что это единственная возможность хотя бы как-то взаимодействовать с Арманом. Очень редко, но всё-таки…

Сначала было больно, потом тоскливо, сейчас злит. Наверное, я стала понимать, что он просто меня не воспринимает… Я сама себе всё придумала, реальность была другой. Неоправданные ожидания – так это называется? Горько и просто. Точнее не просто, а ужасно. И чего я ожидала? Что взрослый мужчина посмотрит на меня и потеряет голову? Глупая…

Подача кофе – стала какой-то особой рутиной. Я цеплялась изо всех сил за это, доставляя себе очередную порцию агонии. Видеть его, говорить с ним и быть для него просто женой родного брата – роль, к которой не готова, но играю её до конца. Первое время опускала взгляд, отчаянно краснела, смотрела из-под тяжка боялась встретиться с ним взглядом, а сейчас… сейчас словно потухло что-то внутри. Это как фитиль: он горит и греет, а после – гаснет, оставляя холод. Сейчас я уже не теряюсь, смотрю прямо и глаз не отвожу. Высохло внутри…

Сложно сказать, что так повлияло, возможно, ситуация в целом.

Мой брак – догорающий пепел, дунешь и разлетится… Всё так очевидно, что я устала ловить сочувствующие взгляды от персонала и откровенную жалость со стороны Фаины. Им меня жаль…

Грустно и смешно.

Мой муж несколько недель не появлялся дома. Совсем!!! Словно пропал. Я узнала, где он только от службы безопасности. Шухрат, который на самом деле ШуКрат, о чём он достаточно недовольно мне напомнил после того, как я исковеркала его имя, взял и сказал правду:

– Я думал вы знаете…

– Знаю что?

Пытливо смотрю в глаза и переживаю дико. Я вся извелась за сутки! Не ночевал дома и даже не предупредил, не берёт трубку, никто не знает где он! Поводов потрепать себе нервы нашлось с избытком.

– Он в квартире…

Спокойно ответил и посмотрел так, что вторую часть фразы договаривать было не нужно. Сглотнула вязкую слюну и лишь уточнила:

– У него всё хорошо.

– Да.

Шукрат ещё раз посмотрел в глаза и промолчал, пока я глотала обиду.

На самом деле, мне откровенно наплевать: с кем мой муж, главное, чтобы это не влияло на наши договорённости. Но это влияло!

Всё бы ничего, я практически привыкла, просто жила, гуляла по магазинам, училась, читала книги, врала маме о том, что счастлива в браке и плакала в подушку, чтобы никто не видел. Я, чтобы вы знали: героически терпела сочувствие со всех сторон, гордо выпрямив спину и старалась вести себя ни как обиженная девочка, а как взрослая женщина. Мудрая, взрослая женщина!

Без жалости на меня смотрел только Давид. И я бы сказала ему «спасибо», если бы от его взгляда у меня не бежали мурашки по коже. Каждый раз!

Так вот, после трёх недель отсутствия дома, муж соизволил явиться, да не просто явиться, а явиться пьяным в самую стельку. Держась за стенку, посмотрел на шокированных меня и Фаину и пошатываясь, поднялся по лестнице. Молча.

– Вернулся всё-таки, – зло и выплюнула женщина, когда Фархад пропал из виду.

Промолчала. Смотрела в сторону и думала, что он предатель, бросил меня тут наедине с Давидом, который в свою очередь, меня никак не трогал, но изводил свои присутствием как таковым! А ещё… кожа помнит его руки и меня жжёт в этих местах каждый раз, когда вспомню!

Я научилась закрывать на замок дверь, опасаясь, что он зайдёт… Но Давид не приходил, ни разу не заговорил со мной, и мы не оставалась наедине друг с другом. Было ли от этого легче? Отчасти – да, в целом – нет.

После того, как Фархад вернулся – он стал другим. Полностью замороженным и закрытым. Меня, конечно, больше интересовала моя личная жизнь, но мы были повязаны… так что… Я зависела и продолжала тянуть жалкое существование.

Смотрела на мужа и понимала, что он такой же… И мне, вопреки всему, хотелось помочь. Не знаю, чем, может быть просто поговорить, послушать его, выплеснуть свою боль… как-то объединиться. Но нет, муж не давал шанса подступиться. Из-за этого мой, личный, сосуд наполнялся, день ото дня топя хозяйку. Фархад, один единственный, кто знал больше, чем нужно было и только ему я могла поплакаться, если бы он дал такую возможность. Если бы… потому что он не дал.

Время неумолимо бежало вперёд, с каждым днём вынуждая принять суровую реальность: я точно делаю что-то не так.

И если бы я знала, что именно, потому что пролетающие мимо дни укорачивали не только жизнь, но и мою веру… Я переставала верить в идеалы и от этого становилось только больнее.

Глава 6

Точкой невозврата послужил конкретный день, я точно знаю. Маховик запустился именно тогда, но просыпаясь утром, я ещё об этом не знала. И к лучшему…. Может быть, я дурочка верующая в судьбоносные вещи, но почему-то так и есть. Кто-то там, точно знает, как будет, нам, здесь, на земле, остаётся просто жить.

Обычное утро: лёгкий завтрак и обязательная тренировка с тренером, в которые я влюбилась, плотно подсев на фитнес, подключив ещё и плавание. Так что, тридцать минут на машине и радушно распахнутые двери спортивного комплекса могут встречать практически каждый день. Мне понравилось.

Мучаясь от безделья, совершенно случайно натолкнулась на пару роликов в интернете и мне остро захотелось попробовать. Это нужно было решить с мужем, удалось сие мероприятие не сразу, но удалось. Фархад за завтраком выслушал мою просьбу, кивнул, а уже в обед, звонила девочка-администратор, чтобы записать на то, что мне хочется.

Кто бы мог подумать, что мне так понравится тягать железо в зале. Таких развлечений у меня не было. Подруги ходили, а отец даже слушать не стал, сказал, что обтянутые тела и прочие непотребства, девушке противопоказаны. Устыдил меня.

– Ты помолвлена и куда-то рвёшься?! – удар по столешнице раскрытой ладонью, оглушил, – В своём уме? Хочешь, чтобы отказались совсем?! Опозорить меня вздумала?!

Я расплакалась. Девочки ходили на йогу, мне тоже хотелось, а оказалось нельзя. Мама правда в тайне купила коврик, и я пыталась как-то заниматься из чистого упрямства перед телефоном, так чтобы никто не видел.

А тут – свобода!

Бежала туда три раза в неделю с горящими глазами. Конечно, со мной занималась женщина, кто бы позволил иное, я, к слову, не настаивала на обратном. Считаю, что мне повезло несмотря на то, что я оказалась совершенно слабая физически и не всегда понимала, как делать правильно то или иное упражнение, Тамара терпеливо объясняла, направляла, помогала, составила рацион питания, изначально выяснив, что именно я бы хотела изменить. А я захотела! Не сразу, потом, посмотрев на этих красивых и фигуристых девушек. До фанатизма – нет, а вот красивые округлости – да! Это оказалось так правильно и женственно, что я решила: вот оно точно нужно. Арман же взрослый мужчина. Ему едва ли нравятся суповые наборы. Женщину нужно за что-то держать…

Прошло мало времени, но я уже себе нравилась. Чувствовать прилив сил и бодрости – отдельный вид удовольствия. Так что, втянулась очень быстро.

За месяц все, кто находился в доме, привыкли к моему максимально раннему завтраку и выбеганию из дома со спортивной сумкой на перевес. Скажем честно, я сама втянулась в спорт с какой-то удвоенной силой. Появились гаджеты, всеми известное ПП и ещё куча всего нового. Тут у меня нет подруг, я просто не имела возможности их завести с учётом затворничества, разговоры просто о чём-то на равных с тренером между подходами, делали дни тренировок ещё более приятными. Скажу больше – я ждала эти дни.

Единственное, что расстраивало, так это то, что я не сказала маме. Побоялась. Помню, как она позвонила в мессенджере желая пообщаться через видеосвязь, и я так перепугалась, что сбросила и надев джинсы на лосины, рванула из клуба в машину, чтобы скорее оказаться в комнате и перезвонить, изображая ранее пробуждение. Сердце в пятки уходило. К слову, я даже не додумалась написать сообщение и сказать, что сплю и перезвоню позже. Вместо этого простого действия, вытрепала себе все нервы, шокировав образом всех встречающихся на моём пути.

Картина вышла фееричной. Розовый топ с рукавом, но открытой полоской на животе, широкие джинсы, два каких-то свалившихся барашка на голове и бежащая я к ступеням.

Клянусь, мой водитель удивлённо снял очки, не поверив своим глазам. Так же не поверил Давид, который по каким-то, только ему известным причинам, в восемь утра зарулил на парковку перед домом.

Я же, бежала сломя голову на вверх, попутно срывая резинки с волос, а как только оказываюсь в комнате стянула топ, на бегу ныряя под одеяло. Накидала волос на лицо и изображая сонный вид, приняла входящий.

– Дорогая, что-то случилось? Ты ещё спишь? Дочка, ты не заболела?

Лепечу что-то вроде: прости мам, я просто спала, вчера поздно легла и прочее.

– Котёночек, прости меня, я потом перезвоню. Просто напугалась. Звоню, а ты сбрасываешь и так минут сорок.

– Спала, мам, не поняла, что это звонок, думала – будильник.

Мама улыбается, а я обтекаю потом, потому что нагло вру и под одеялом после часовой тренировки, да ещё на стрессе – баня!

Но сегодня, сегодня всё спокойно.

Шахмалиевы подписали крупный контракт на застройку и по этому поводу объявлен банкет, где соберётся верхушка правления, во главе с моим мужем, который является генеральным директором и его братьями, имеющими акции компании. Мероприятие масштабное и оно отгремело в сводках новостей.

Не скрою, меня так же охватил трепет. Несмотря на всё, я была горда тем, что отношусь к ним самым прямым образом. Всё-таки заключить контракт, да ещё такой! Это возможность выхода на иностранные площадки. Прорыв!

Именно поэтому было выбрано платье, расписан день и весь дом находился в каком-то предвкушении. Я тоже. Это мой первый выход в свет в статусе жены. Будет телевидение, репортеры, журналисты. Ну, а муж, лично одобрил мой наряд, потому что я отказалась его надевать.

– Как нет?

Екатерина – мой стилист, округляет глаза, не веря в категоричный ответ.

– Я его не надену.

– Это же… это же…

– Нет!

Стилист присаживается на пуфик рядом. Девочки – консультанты молчат, но по глазам вижу, что не ожидали подобного.

– Это как-то связанно с традициями?

Киваю.

– Может быть, стоит спросить у супруга?

Задумываюсь взвешивая, насколько корректно д=будет отрывать его от дел таким вопросом, но всё-таки соглашаюсь. Мой облик – его лицо и только он, может либо запретить, либо разрешить подобное.

Меня пугают перспективы. Отец за такие выкрутасы, точно бы выгнал из дома. Но платье мне нравится. Потрясающее. И слишком не подходящее девушке, воспитанной в жёстких рамках. Они на всю жизнь со мной. Не смогу себе позволить оголить больше, чем учили.

Как итог: Фархад хмуро и молча осмотрел всю меня с головы до ног по видеосвязи и дал добро, от чего стилист запрыгала на месте хлопая в ладоши, вместе с сотрудниками бутика. Я оказалась та ещё противная штучка, отвергла практически всё. Ну… кто же знал, что я могу позволить себе вот ТАКОЕ платье?! Я не могла, а оказывается теперь могу. Плюсик к карме мужа обеспечен.

Даже сейчас полностью облачённая в наряд, не верю, что действительно делаю это. Аллах… разве так можно?

Чёрное как мои волосы, обволакивает грудь, талию и бёдра, а внизу струится словно вода. В этом платье, я кажусь выше и стройнее. С формами! Не скрою, за два месяца меня откормили, и появились нужные килограммы, в нужных местах. Теперь эти килограммы дают эффект-ВАУ!

Грудь хоть и закрыта по шею, но смотрится так, будто бы есть вырез, и все должны смотреть именно туда, хотя вырез, а точнее разрез на платье, не там совсем. Талия утянута специальным внутренним поясом, делая её стройнее. При любом движение бёдер, из разреза видны ноги. Я на высоких шпильках, с высокой причёской, искусно накрашенными глазами и маленькой сумочкой в руках, которая скорее атрибут, чем польза.

Хочется расплакаться – красивая! Да ещё с голыми руками… выйду из дома и уже через пару часов окажусь на главных страницах новостей. Завораживающее чувство. Мне хочется кружится по комнате, так чтобы платье развивалось и как дома, в далёком детстве: прыгать до потолка от эмоций. Но… я лишь улыбаюсь, цепко смотря на себя в зеркало. Держу лицо. Тренируюсь, если хотите.

Стук в дверь отвлекает от самолюбования.

– Войдите.

Прежде чем открывается дверь в комнату, в голове шальная мысль пробегает: а если Арман посмотрит на меня по-новому?

– Готовы? – уточняет Шукрат.

С горечью думаю о том, что нужно перебороть себя и пойти вниз. На мероприятие я еду с Давидом. Муж уже там, делать круг за мной не было смысла… Так что я еду в сопровождение его брата… «Славный» подарочек на вечер.

– Давид уже собрался?

Шукрат хмурится.

– Давида не будет, только старшие.

– То есть он не едет? – надежду из голоса даже не пытаюсь убрать, плевать, пусть думает что захочет.

– Не едет.

Настроение улучшается на целый круг вокруг земли. Снова смотрю на себя в зеркало и улыбаюсь искренне. Я – красотка! Сногсшибательное платье, приподнятое настроение, что ещё нужно для исполнения главной мечты. Чувство такое, словно горы могу свернуть. Да, волнуюсь и переживаю, но эти чувства тают и бледнеют перед возможными перспективами. Сегодня мой день, пусть и в обществе мужа на глазах сотен чужих людей. Он мой!!!

– Выезжаем.

(спустя полтора часа)

Бесконечные вспышки камер. Ещё немного и я ослепну, но всё равно улыбаюсь, льну к мужу демонстрируя любовь, ласку и прочее, что должна показывать на людях жена. Пусть платье не скромное относительно моих мерок, на это никто не смотрит и не осуждают взглядом. Есть дамы, которые позволили себе куда более откровенные вещи и ничуть не стесняются, а скорее наоборот. Смотрю на окружающих, невольно проводя параллели: открытые руки, декольте и немыслимая длинна платья. За такие наряды, у нас женщина сразу бы была заклеймена позором. А тут… кто во что горазд. Семья мужа живёт здесь годами, вот почему он так легко и просто разрешил снять платок и позволяет носить совсем не традиционные одеяния. На родине так можно только за закрытыми дверями, наедине с супругом, никак ни в обществе. Всё строго.

– Фархад Ильясович, почему Давид Ильясович не присутствует?

– По семейным обстоятельствам.

– У вас прекрасная супруга, мы все поздравляем вас со свадьбой. Скоро ждать пополнения в семье?

Услышав этот вопрос – муж не реагирует, отворачивается к другому журналисту, а я сохраняю улыбку на губах.

– Фархад Ильясович… как вы считаете, поглощение перспективной «Интекс» благотворно скажется на вашей работе?

– Да.

Сотни вопросов с разных сторон, сыпятся как крупа… Благодарю всевышнего, что мне можно просто изображать красивую и улыбающуюся. От репортеров отбрыкивается муж. Нужно признать – делает это мастерски. Его выдержке может позавидовать каждый.

Мероприятие очень масштабное, я думала, что будет что-то скромнее. А ещё в сердце благодарность: он обнимает и не даёт упасть, держа за дрожащую ладонь. Без него бы я упала. Чувствую себя не меньше, чем на ковровой дорожке… И не могу сказать, что мне очень приятно.

Внезапно девушка-журналист обращается ко мне:

– Азалия, на вас шикарное платье, от лучшего модельера которого я знаю, почему вы скрываете его за пиджаком супруга? Оно слишком откровенное для вас?

Ах, ты…змеюка! Ударила в самое яблочко. Внутренне была готова к чему-то такому, поэтому стойко выдержала вопрос и так же с неизменной улыбкой ответила:

– Прохладно, – прижимаюсь плотнее к мужу, размещая ладонь на его груди, – мой муж слишком заботлив, чтобы позволить мне мёрзнуть.

На этом, экзекуция с вопросами закончилась. Мы проходим дальше, и я задыхаюсь от атмосферы: световым иллюминации, декор и прочее… дух захватывает, как красиво.

– Ты молодец, – тёплые ладони аккуратно снимают пиджак, – не дрожи, дальше будет проще, – тихо говорит Фархад, вручая бокал с шампанскими добавляет чуть строже: – Пьёшь только то, что я дам.

Округляю глаза.

– Не пугай меня.

Отмахивается.

– Просто меры предосторожности. Пойдём, познакомлю тебя со значимыми персонами.

Тридцать минут до начала официальной части, а я то и дело с кем-то знакомлюсь, улыбаюсь и тихо пью свою шампанское, которое, по-хорошему, пить не должна совсем. НО! Благо мой муж слишком европейских взглядов… Аллах сколько же он мне разрешает! И я вовсе не противлюсь… всё как мама говорила, так что правила не нарушены. Ну, почти не нарушены. Так удобно лгать себе, не анализируя происходящее, что я увлекаюсь этим. Смотрю за тем, как супруг лихо справляется с: выступлением, общением с прессой и тому подобным и начинаю немного понимать его. Он словно включил какую-то свою тайную способность и несмотря на то, что почти не улыбался, был весьма открыт и доброжелателен как самый настоящий руководитель. Идеальный руководитель. Гордость берёт вверх, я хлопаю в ладоши вместе со всеми, когда он возвращается ко мне со сцены и приобнимает.

Я уже так привыкла, что мы ведём себя как муж и жена на людях, что перестаю чураться прикосновений. Скорее наоборот, мне с ним спокойнее, от Фархада веет уверенностью и силой. Шикарное сочетание.

– Забыл предупредить, сегодня не едем домой.

– А куда?

Оборачиваюсь чтобы посмотреть в глаза и вновь подумать, насколько классно он смотрится в чёрном костюме, с чёрной рубашкой без галстука. На фото должна получиться шикарная инсталляция идеальной пары, не зря же несколько часов над моим лицом трудился первоклассный специалист.

– В новую квартиру, недавно купил. Закончим поздно, до дома долго ехать, думаю, что ты устанешь.

Не перечу, но не понимаю, к чему неожиданная рокировка. Ночевать в чужом месте, для меня, – очень тяжело… К своей комнате успела привыкнуть, там, пусть не без минусов, но спокойно. Решаю не развивать тему, подниму этот вопрос позже, когда Фархад будет менее занят.

Жёны партнёров, любовницы, сёстры и прочее и прочее… Каждая постаралась подойти ко мне и пообщаться, тем самым, попытаться завязать «дружбу». Я понимаю их интерес и желание быть ближе. Если без сантиментов – это выгодно. Возможно поэтому не сказала лишнего и близко не подпускала, хотя несколько девушек мне действительно импонировало. Мы разные, пожалуй, даже слишком.

Ничего толком не съев, пригубляю порядком надоевшее шампанское… всё тот же первый фужер, испытывая дичайшее разочарование. Даже больше, я чувствую злость! Арман пропал спустя несколько минут после начала официальной части, мы перекинулись всего парой фраз. Обидно… Так обидно, что руки опустились. К чему весь мой образ, если он даже толком не оценил ничего?! Чувствую себя раздавленной. Так готовилась и вот…

При первой возможности, говорю мужу, что очень устала и хочу домой.

– Я провожу, – Фархад мягко подталкивает к чёрному выходу.

Не противлюсь, туфли натёрли до адской боли, единственное желание снять их скорее.

– Андрей отвезёт.

– Я хочу домой, если ты не против.

Фархад внимательно смотрит на меня сверху вниз, а потом просто соглашается.

– Как хочешь.

Вот так просто. Благодарно киваю и улыбаюсь напоследок, вплоть до того, как закрывается хлопком дверца автомобиля. Оставшись в тишине, борюсь с желанием снять туфли и закинуть ноги на сидение. Клянусь, так бы и сделала, если бы ни наличие водителя.

Снова ночной город, снова я не иду пешком, а смотрю свозь чуть тонированное стекло, мечтая выйти на оживлённую улочку и прогулочным шагом, держась за руки идти по тротуару, купив мороженное… Прижиматься ближе и наслаждаться вечером в компании любимого человека. Мне бы этого сейчас очень хотелось. Но, почему-то кажется, что Арман, и вот такие спонтанные прогулки – несовместимы. Это тоже обидно.

Под конец пути я изрядно пожалела о двух вещах. Первая, что решила ехать в загородный дом, где и жила, потому что далеко. И второе… телефон в руки брать не стоило.

«Дочь, папа лютует, только что увидел о вас репортаж»

С ужасом смотрю на огромное количество пропущенных. Страх получить наказание велик как бескрайняя долина. Пальцы холодеют, пульс подскакивает.

«Дорогая возьми трубку, папа очень зол и хочет с тобой поговорить»

Прикрываю глаза… Только этого сейчас не хватало. Но, кто-то сегодня точно на моей стороне, буквально за пару секунд, пока я размышляю: звонить сейчас или лучше завтра, приходит ещё одно сообщение:

«Папа готовил Фархадом, всё ещё зол, но я думаю, что отойдёт. Позвони мне завтра, расскажешь обо всём. Люблю тебя.»

Выдыхаю. Замужем, а до сих пор боюсь гнева отца. Родителей нужно уважать, мужа – слушать, почитать и не перечить. По сути, главный мужчина имеющий право меня наказывать не отец, а муж. Но, несмотря на это понимание, я всё так же боюсь его как в детстве.

Нужно сказать Фархаду спасибо за разговор с моим отцом, сама бы я не вывезла его. Никак.

Только это было ни единственное потрясение. Парковка перед домом оказалась полностью забитой. Мой удивлённый взгляд стойко вынес вышедший заместитель Шукрата – Захар.

– Не думали, что вы решите приехать. У Давида вечеринка в той части участка, музыку слышно, но в доме изоляция, вам не должны помешать. И народа тут не будет, они в курсе правил. Вся тусовка, за пределы гостевых не выйдет – обещаю.

Прислушиваюсь, звуки музыки и смех девчачий. Вечеринка в тот самый момент, когда он как акционер не посчитал нужным быть на важном мероприятии. Как глупо. Ведёт себя как мальчишка. Вот оно какое, значит, семейное дело. Какой ужас. Семья должна быть сплочённой, тогда она сила, а он плевать на это хотел. Живёт как хочет.

Киваю Захару и прохожу в дом. Никто не встречает, только по пути следования загорается автоматический свет. После шума и музыки – голова чугунная, но голод просыпается как по заказу. Хочется чего-то очень вредного и вкусного.

Но, вместо того чтобы свернуть на кухню – замираю в гостиной.

Я никогда не ходила на вечеринки. Отец был против, потому что у нас только культурные посиделки с девочками должны быть и ничего более. О ночной жизни молодёжи я знаю только из рассказов, книг и фильмов. Возможно, именно поэтому, неожиданно для себя самой разворачиваюсь на каблуках и выхожу через задний двор, минуя бассейн иду по узкой тропинке в направление к гостевым домикам.

Я была там несколько раз. Место больше похоже на загородный комплекс, чем на зону отдыха. Посреди огромных сосен раскинута связка домов с бассейном. А ещё под пологом зарослей нельзя ничего снять с высоты и это полная конфиденциальность. В мире, где крутятся деньги оберегать свою жизнь, приходится любыми путями. Никто не захочет смотреть на себя в трусах, мирно попивающим коктейль, в сводках утренних новостей. Такие люди хотят тишины, покоя и в идеале – без навязчивых СМИ.