ОБСП. Тень убийцы

Глава 1. Поступь оборотня

Иду быстро, изредка оглядываясь по сторонам. Темно. С неба неприятно моросит холодный дождь. А на проселочной дороге, по обе стороны, от которой высится сухая трава, никого нет. Только редкие фонари освещают мне путь.

Поднимается сильный ветер, и трава шелестит еще сильнее и тревожнее, чем до этого.

Инстинктивно вжимаю голову в плечи, хоть и понимаю, что мне бояться особо нечего. Мама с бабушкой вообще говорили, что самое страшное здесь – это мы. Да только инстинкты все равно никуда не денешь. Темно – значит страшно.

Туча, до того низко нависающая буквально над моей макушкой, наконец-то сдвигается с места, открывая круглый диск луны. Становится светлее, но не спокойнее.

Отчетливо кажется, будто кто-то следит за мной. Плохое предчувствие не оставляет ни на минуту.

– Чтоб я еще раз на вечерней электричке домой поехала, – бурчу я себе под нос, чтобы как-то разбавить зловещую тишину. – Лучше бы переночевала в общежитии, а утром отправилась. Но нет, побольше времени с мамой побыть захотелось.

До деревни «Новые Весняшки» остается совсем недолго. Только пройтись пять минут возле леса и почти на месте. А там уже и свет из оконец, и лица знакомые.

Время уже переваливает за половину двенадцатого. Я в который раз накидываю на голову капюшон, чтобы морось перестала мочить мои кудрявые волосы, но порыв ветра тут же сбрасывает его обратно на плечи.

Остается еще минуты три быстрого шага рядом с лесом, темные тени и шорохи пугают, страх сдавливает горло. Но я пытаюсь себя успокоить. Чего мне бояться? Я не маленькая. Со зверьем договариваться давно научилась, с людьми только не очень. Но кому надо, кроме меня, идти в полночь возле леса?

Затылок будто что-то обжигает. Взгляд. Я нервно вздыхаю и оборачиваюсь. Среди деревьев горят два желтых глаза. Рука инстинктивно тянется в карман, в попытке нашарить что-нибудь для самозащиты. То, что на меня смотрит точно не зайчик, можно не сомневаться.

Зверь утробно рычит и наконец-то выходит из кустов. Я успеваю увидеть только большой черный силуэт. Времени разглядывать нападающего просто нет – срываюсь с места, истерично взвизгнув от страха, и бегу в сторону деревни.

Наконец-то нашариваю рукой завалявшийся шарик разрыв-травы и бросаю себе за спину, в надежде, что он немного задержит зверюгу. Если повезет, то я попала, а нет – мне крышка.

На мгновение злобное дыхание притихает, шлепки лап по размокшей дороге прекращаются. Но обернуться не решаюсь – даже лишняя секунда может спасти мне жизнь.

Вот и деревня уже виднеется. Светит теплым светом из окон домов. Успею?

Не успеваю. Тяжелая туша валит меня на землю, зубы звонко клацают у самого уха. Я растягиваюсь в грязи, рыжие пряди волос падают мне на лицо. Ногой пинаю монстра, куда могу достать. Переворачиваюсь. Без боя сдаваться не собираюсь.

Острые зубы щелкают у меня перед самым носом. Я со всей силы ударяю оборотня ключами, до того зажатыми в кулаке, в глаз. Оборотень, а это оказывается именно он – огромный клокастый зверь со странной мордой, которая больше подошла бы бульдогу, чем волку, с лысыми участками на голове и спине, встает на дыбы, издавая пронзительный вой и отступает в сторону. Он мотает головой, стараясь вернуть себе зрение.

Однако его смятение проходит настолько же быстро, как и наступило, и сменяется гневом. Еще бы, какая-то двадцатилетняя девчонка, которая только недавно веселилась на дискотеке, смогла дать ему отпор.

Я успеваю только чуть отползти, когда оборотень вновь обращает свой один уцелевший глаз на меня. Опасность не миновала, напротив, стала еще более серьезной, если такое вообще возможно. Я лихорадочно пытаюсь вспомнить какое-нибудь заклинание, но мысли, слегка опьяненные алкоголем с дискотеки и страхом, просто разбегаются в стороны. Не получается даже вызвать огонек на кончике пальца.

Вот и все. Моя бесславная смерть наступит уже через какие-то секунды. Не дойдя до деревни всего несколько шагов.

Я зажмуриваюсь, готовясь к боли. Но проходит секунда, другая, а ее все нет. Открываю глаза – молчаливый остервенелый бой между оборотнем и волком происходит у самых моих ног.

Серый волк, которого я узнаю сразу же, впивается в шею оборотню, а тот огромными лапищами с острыми когтями пытается сбросить незваного гостя. Слышится хруст, и оборотень падает замертво на землю.

Волк разжимает окровавленные челюсти и, тяжело дыша, смотрит на меня.

– Федька! – я подползаю на коленях к своему спасителю и обнимаю его за лохматую шею. На глазах слезы от страха и радости. – Ты меня спас. Если бы не ты, я бы уже…

Не договариваю, и так все понятно. Волк фыркает, выкручивается из моей хватки и уходит куда-то в кусты, чтобы тут же выйти человеком.

Федька подходит ко мне и протягивает руку, попутно убирая кинжал, с помощью которого он обращается, в ножны на поясе. Его светлые вихры на голове знакомо подрагивают при ходьбе. Теплая дружелюбная улыбка согревает мое продрогшее тело.

– Если бы ты сообщила, что приезжаешь, я мог бы тебя встретить, – серьезно говорит он.

Я повторно обнимаю своего давнего друга еще трясущимися от пережитого ужаса руками.

– Письмо отправлять – быстро не дойдет. А телефона у вас нет. Провел бы, звонила. Спасибо. Спасибо тебе!

– Повезло, что я к тете Маше заглянул. А она говорит: что-то Риточка задерживается. Сразу вспомнил, что видел следы звериные месяц назад. Решил, что лучше встречу. Да опоздал слегка.

– Повезло, что у меня такой ответственный друг волколак, – улыбаюсь я.

***

– Упала по пути, что ли? – мама всплескивает руками, увидев меня на пороге.

Я ожидала более бурной реакции. Вся куртка и джинсы – мокрые и грязные, на лице пятна, с кончиков волос капает вода.

Федька неловко топчется за моей спиной.

– Да на нее оборотень напал.

– Расправилась с ним? – мама показательно спокойна, почему-то не сомневается, что я могла одолеть здорового зверя. Мне даже стыдно становится, что не оправдала ее надежд.

Волколаки, лешие, ведьмы встречались возле нашей деревни часто, в лесах можно было встретить русалку или мавку. Оборотни реже, но тоже иногда захаживали. Город еще пока не успел запустить свои щупальца в местные земли и истребить урбанизацией нечисть.

Меня с детства учили заговорам, требовали знаний всех лечебных трав, готовили стать деревенской ведьмой. А я не хотела. Ни ведьмой быть, ни в деревне оставаться. Мне был нужен город, цивилизация. С кинотеатрами, университетами, телевизорами, бетонными дорогами и тротуарами. Как только стукнуло семнадцать, подала документы в педагогический университет в Москве и уехала, оставив мать одну. Какое-то время совесть грызла, а потом перестала. Ведь это моя жизнь, мой выбор. И я сама решаю, как всем этим распоряжаться.

– Он меня чуть не сгрыз, – признаюсь, стягивая с себя испорченную куртку. – Чудом нашла шарик разрыв-травы, а потом Федька подоспел. Едва жива осталась.

Мама поджимает губы. Она пророчила мне будущее уважаемой деревенской ведьмы, а я спуталась с обычными людьми, выбрав профессию простого учителя.

– Хорошо, что жива осталась. Бестолковая девчонка. Забросить магию! Скрывать свою сущность! Подавлять силы! А потом удивляться, что не смогла дать отпор оборотню.

Мама с силой ставит чашку на стол, и у той отлетает ручка.

– Да что ж это такое! – ругается она, быстро произносит заговор на восстановление, и через секунду чашка как новая.

– Да кто же знал, что мне магия пригодится, – пытаюсь оправдаться я, но выходит слабовато. Конечно, магия полезна, я не в силах этого отрицать, да только вечно что-то строю из себя перед мамой. Вот такая я вся сильная и независимая, и без родителей в городе могу, и без магии справляюсь.

Как бы не так.

Федька еще немного потоптался при входе, а потом решил покинуть наш дом, видимо, чувствуя себя максимально неловко.

– Я пойду, наверное. Поздно уже. Да и оборотня с дороги убрать надо, чтобы местные не натолкнулись поутру. Рит, встретимся утром, – он взмахивает рукой и выходит.

– Парень влюблен в тебя по уши. А ты его динамишь, – мама как всегда оказывается неправа.

– Мам! – отмахиваюсь я, сама же начиная краснеть от таких заявлений. – Мы же лучшие друзья. Да и девушка у него есть в соседней деревне. Не придумывай. Есть что покушать?

Глава 2. У нас кто-то на оборотней охотится

Я просыпаюсь утром около девяти часов, свежее белье приятно ласкает кожу, птицы за окном выдают привычную трель, все мысли об учебе остались за городом, солнце пытается пробиться сквозь серые тучи. Но понежиться в кровати мне не дают.

– Спишь еще? – дверь в комнату открывается, впуская маму – волосы убраны в гульку на голове, на плече полотенце, рукава в муке. – А кто делами заниматься будет?

– Да я же только приехала, только от оборотня спаслась. У меня стресс! – заявляю я, уже начиная вставать с кровати.

С мамой спорить бесполезно. Раз приехала – помогай, а не валяйся. У мамы вообще не принято без дела лежать. «Отдых – это смена деятельности!» – так она всегда говорила.

– Дел накопилось, я все не успеваю, – и ушла, так и не сказав, зачем приходила.

Я уже не так твердо уверена, что мне вообще стоило приезжать. Да, я очень соскучилась по маме, но она своим поведением очень быстро доказала, что соскучилась я по хорошим воспоминаниям, а не по реальному человеку, как бы это горько ни было.

– Дура, – ругаю я сама себя, одеваюсь и иду помогать маме, по которой очень скучала, и которую очень люблю.

Готовая к любым поручениям, я вхожу в кухню. На столе стоит крынка молока и свежий теплый хлеб. В животе тут же начинает урчать от голода. А я и не думала, что так проголодалась.

– Что делать надо будет? – запихнув в рот хлеб, спрашиваю я.

Я уже представляю, что меня ждет. Доить корову через рушник, заговоры на хороший урожай читать или хворь с коров снимать. Скука смертная. Но лучше бы скука, чем то, что происходит уже в следующую минуту.

В дверь требовательно заколотили маленькие кулачки.

Мама, не успевшая загрузить меня делами, подходит к двери.

– Кто там?

Я так и застываю, с куском хлеба в одной руке и ополовиненной чашкой молока в другой, когда на пороге показывается восьмилетняя Люська – сестра моего закадычного друга.

– Теть Маш! Там Федьку подстрелили! Рана не затягивается, ему все хуже и хуже!

Я вскакиваю на ноги.

– Сиди уж, да следи за пирогом, а я сама схожу, погляжу, что с ним, – мама машет на меня рукой.

Я даже оскорбилась. Это мой друг. И его подстрелили после того, как он мне спас жизнь. Я хоть и забросила ведьмовское ремесло, но вспомнить его будет так же быстро, как и езду на велосипеде. Научившись однажды – уже не разучишься.

– Нет, я пойду. Только мне нужны твои травы и ступка.

Мама спорить не начинает, вместо этого быстро собирает мне все необходимо в холщовую сумку и протягивает ее.

– Помоги ему, – говорит она, с надеждой смотря на меня. Может, верит, что после этого я не уеду.

– Скорее! – торопит меня Люська и устремляется прочь из дома, старательно вытирая ладошками выступающие слезы.

***

До дома Смородиновых мы добираемся за пять минут, хотя обычно я доходила за десять.

Бледный Федька лежит на своей кровати с забинтованным боком. Только недавно наложенные бинты уже снова намокли и окрасились алой кровью. Лоб парня влажный от выступившего пота, кожа побледнела, а кудри прилипли к коже и как-то потускнели.

– Привет, – говорю я, хмуро. – Ты как?

– Бывало и лучше, – сипит он, морщась. – Эта гадость не заживает.

– Знаешь, чем в тебя стреляли? Видел, кто это был?

Парень только головой качает. Пора действовать.

– Мне нужен таз теплой воды и стакан питьевой, – распоряжаюсь я, а сама сажусь на стул возле Федькиной кровати и начинаю развязывать бинты.

Люська молнией исчезает в дверном проеме.

– А родители где? – пытаюсь заставить Федьку разговаривать. Если потеряет сознание – будет сложнее его вытаскивать.

– Мама в ночную. Отец… ах… – Федя судорожно вздыхает, не в силах сдержать стон. – Он… в город поехал.

Наверное, медсестра тетя Лена и сама могла подлатать сына, только когда она вернется, может быть поздно. Да и рана не простая, раз сама не затягивается. У волколаков с регенерацией все быстро происходит. Порезался – через пятнадцать минут и шрама не осталось.

– Чем тебя подстрелили?

– Стрелой из арбалета.

Я удивленно вскидываю брови. Вообще, сначала думала, что его случайно зацепил какой-нибудь пришлый охотник. Но те из ружей обычно охотятся. Арбалеты и луки – редкое явление в наших краях. А здесь, видимо, кто-то не хотел привлекать к себе внимание. И похоже, что вообще умышленно Федьку ранили. Стоит ли уже бояться чужака, который охотится на волколаков?

– Где стрела? – спрашиваю я, почти полностью освободив Федьку от повязки, но оставив пока тугой слой, чтобы он сдерживал кровь.

С тазом прибегает Люська.

– Мы ее вытащили, вон она, на полке, – девочка быстро приносит ее, держа аккуратно за полотенце. Боится, что отравлена.

Люся оборачиваться пока не умеет. До тринадцати лет может спокойно жить, как простой человек. Но как только подростковый возраст начнется, как гормоны взбунтуются, тут уже все. На цепь придется сажать в полнолуние, пока контролировать себя не научится. Пока же этот милый наивный ребенок даже не догадывается, как тяжело ей в скором времени придется.

Федька рассказывал, что первые обращения ужасно болезненны. Словно кости выворачивает, и кожа горит будто огнем опаленная. Потом организм привыкает. И с каждым разом боль все слабее, пока совсем не исчезнет.

Прежде чем полностью снять с Федьки повязку, я осматриваю стрелу. Нюхаю ее. К запаху волчьей крови примешивается еще один. Заговор, разделяющий жидкости, никак не хочет вспоминаться. Кажется, что его место заняли лекции по детской психологии.

И тогда я делаю то, что так не любит моя мать. Просто придумываю свой заговор. Облекаю магию в слова.

– Ветер ясность мне внеси, что стрелы касалось.

На ингредиенты расщепи, чтоб я не ошибалась, – бормочу негромко, протянув руку над наконечником.

Легкий ветерок касается стрелы и поднимает в воздух два потока. В одном блестят капли волчьей крови, во втором вьется пыльца.

Я провожу ладонью, проверяя пыльцу на ядовитость. Для ведьмы пыльца безвредна. Осмеливаюсь ее еще раз понюхать. Такой знакомый запах. Но я все еще не уверена. Касаюсь пальцем, а потом облизываю его.

Горечь обжигает язык. Быстро сплевываю слюну на пол и полощу рот водой.

– Аконит. Кто-то намеренно готовился для охоты на волколаков и оборотней, – произношу я с ужасом. А потом беру себя в руки. – Потерпи немного, я сделаю противоядие, и все будет хорошо.

Я быстро толку пестиком в ступке одолженные у матери сушеные травы. Как смешивать противоядие от аконита, выучила еще в тринадцать лет, когда Федька в первый раз задел лапой эту траву. Ожог у него был не сильный, но я тогда очень перепугалась и попросила маму научить меня лечить раны от аконита. Рецепт запомнила на всю жизнь.

Вот и сейчас мне требуется не больше двух минут, что начитать заговор на заживление ран и вложить образовавшуюся от смеси трав кашицу в рану от стрелы.

Федька судорожно вздыхает, а потом расслабляется, видно, боль стала отступать.

– Люсь, тащи бинты. Заживление хоть и началось, лучше перестраховаться, – командую я снова.

Мы быстро перевязываем Федьку, и тот наконец-то улыбается.

– Чтобы я без вас делал.

– Был бы здоров, – тихо отвечаю я, понимая, что это из-за моего приезда Федька пострадал. Сидел бы дома – никто его не тронул. – Ты так и не сказал, где тебя подстрелили.

– Да недалеко. Я только оборотня отволок поглубже в лес. Возвращался обратно. И тут стрела в бок. От боли не видел уже ничего. Еле дополз до дома. Обернулся человеком, стрелу кое-как вытащил. Перевязал себя. Стал ждать, когда затянется. А мне только хуже становится. До утра продержался, а как Люська проснулась, за помощью послал.

– Может, тебя кто-то за оборотня принял? – предполагаю я.

И даже если так, все равно странно это. В деревню чужаки редко забредали.

– Для оборотня-то доза побольше должна быть. Даже я не скопытился сразу, – хмыкнул Федька.

– Шутишь, значит, поправляешься, – я сама серьезность. – Постарайся пока не перекидываться. Мало ли.

Парень кивает, и тогда я прощаюсь и обещаю, что загляну вечером, проверить, как идет заживление.

И хоть я кажусь веселой, на душе у меня неспокойно. Где-то ходит охотник на волков.

***

Когда я прихожу домой, у мамы на кухне сидит гость.

– Добрый день, – заметив меня, кивает незнакомец.

Он высокий, накаченный и молодой, на вид не старше тридцати лет. Голова бритая, а сам в черной кожанке. Настоящий бандит. Только цепи на шее не хватает.

– Здравствуйте, – бормочу я удивленно и спешу в свою комнату.

А вот и чужак. Похоже, что тот самый чужак, о котором мы только что разговаривали с Федькой. Неужели он пришел сюда в поисках волколака? Проболтается ли мама?

Я прокрадываюсь по коридору и замираю за поворотом, подслушивая, что происходит в кухне.

– Если вы вспомните что-нибудь подозрительное, или кого-то, позвоните в отдел по этому номеру. Или ищите меня в машине на краю деревни. До свидания.

– До свидания, Виктор Николаевич, – мама натянуто улыбается ему в ответ.

Она провожает мужчину до двери, а я успеваю шмыгнуть обратно в свою комнату, чтобы не попасться ему на глаза.

Когда дверь закрывается, я высовываюсь из своего убежища.

– Это кто был? – спрашиваю шепотом, боясь, что незнакомец все еще может стоять на пороге и все слышать.

– Следователь, – отвечает так же шепотом мама. – соседней деревне кто-то загрыз старуху. И муж ее пропал. Думают, волк утащил. Но это история для простых смертных. Следователь явно что-то умалчивает. И мы с тобой понимаем, кто на самом деле мог загрызть бедную женщину.

– Думаешь, ее муж тот самый оборотень, который напал на меня вчера? И которого… Федька… – я недоговариваю, потому что и так понятно.

Таких событий в нашей деревни отродясь не было. Вот так вернулась домой на выходные!

Глава 3. Охотник на оборотней

– Говорят, приезжий следователь нашел в лесу труп. Деда того, из соседней деревни. У него еще жену загрызли.

Я остановилась, прислушиваясь к разговорам. Рынок, на который мама отправила меня купить молока или обменять на него куриные яйца, оказался кладезю сплетен и новостей.

Получалось, что если нашли труп человека, то оборотень после смерти обратно перекинулся. Но укусы волколака на его шее все равно остались. А это было плохо. Особенно если следователь окажется не простым человеком, каких пруд пруди в городе, а кем-то сведущим в ведьмовских делах, то Федьке придется сидеть тише воды ниже травы, пока чужак не уедет.

Но уезжать следак не торопился. Несколько раз видела его издалека. То он в лес уходил, то у своей большой черной машины крутился, а то который круг наворачивал по деревне, продолжая расспрашивать мирных жителей.

И почему-то именно Новые Весняшки привлекли его внимание, а не Черобино, в котором произошли убийства. Неужели следы Федьки нашел?

Я побродила по рынку, пытаясь узнать еще немного местных сплетен, но толком ничего нового так и не выяснила. Кто-то судачил, что волка теперь будут искать. У нас про волколаков и оборотней мало кто знал. Мы с мамой старались оберегать семью Смородиновых и скрывали их происхождение. Вообще, как-то повелось, что про ведьм знали многие, а про других необычных существ всего несколько человек.

И вот сейчас, когда над моим другом нависла угроза в лице следователя, стоит предупредить парня и попросить его посидеть дома несколько деньков.

Возвращаюсь домой к обеду, приношу полный бидон, радуя маму тем, что смогла провести выгодный обмен десятка яиц на три литра молока.

– Вот и славно, – она довольна. – Нового что-нибудь узнала?

Я пересказываю ей все, что мне известно.

– А ну-ка, сходи к Смородиновым. Вручи каждому амулет. Будет их сущность скрывать от посторонних глаз. А то мало ли, – мама выдает мне четыре деревянных кругляшка на шнурках. На каждом нацарапаны специальные символы.

Интуиция подсказывает, что к Федьке надо идти как можно быстрее, наверное, мама тоже это почувствовала, когда делала амулеты.

Но не успеваю я выйти за порог, как сталкиваюсь нос к носу со следователем.

– Уже уходите? – раздосадовано интересуется Виктор Николаевич.

– Дела, дела, – машу неопределенно рукой, в надежде, что он не станет выспрашивать у меня, какие именно дела.

– Тогда не смею Вас задерживать, – он отходит в сторону и жестом, пропускает меня вперед.

Проходя мимо, не могу удержаться и не взглянуть на выражение его лица. Оно бесстрастное. И понять, поверил ли мужчина мне, или нет, невозможно.

Приходится сделать несколько кругов по деревне, чтобы не привести следака к Смородиновым. Делаю вид, что иду обратно к рынку, но потом в лесу сворачиваю на тропку и, проверив заклинанием, нет ли за мной хвоста, возвращаюсь огородами к дому друга.

Конечно, Виктор Николаевич уже заявлялся к Смородиновым домой. Не мог не приходить. Но они давно осторожничают, чужакам не открывают. Был один случай, когда им дом чуть было не спалили. Какой-то приезжий однажды ночью увидел, как Федька в волка перекидывается в лесу. Внучок, недолго думая, решил спалить дом с оборотнями, как он думал. Тушили всей деревней. Повезло, что все тогда вовремя проснулись.

Так что с тех пор Смородиновы очень осторожны с людьми. Много раз перепроверят, прежде чем оборачиваться.

Однако следователю могла открыть и тетя Лена. Она простой человек. Только вышла замуж за Вячеслава, который и подарил своим детям интересную способность. Но, Люське еще могло и повезти.

Стучу в дверь. Занавеска на окне слегка колышется, и только после этого начинает скрежетать засов.

– Маргоша, – тетя Лена – маленькая худенькая светловолосая женщина отворяет дверь. Она достает мне едва ли до подбородка. Быстро приобнимает и поторапливает. – Ты заходи скорее. Никого чужого за собой не привела?

– Я перепроверила магией, – отвечаю, а сама достаю из карманов амулеты. – Вам мама передала. Сказала, чтобы все надели. Они запах волчий скрывают, и любую магию отводят.

– И мне? – удивляется женщина.

– На всякий случай, – киваю я. Как говорится – с волками жить по-волчьи выть. Закрываю за собой дверь.

– Спасибо вам, дорогие. Чтобы мы без вас делали! Ты к Феденьке заглянешь?

– Как он, кстати? Рана зажила? – спрашиваю я, а по лицу тети Лены понимаю, что она не в курсе.

– Рана? – удивляется женщина.

Прикусываю язык. Неужели мой друг ничего ей не рассказал? Но придется сдать его с потрохами для общего блага. Пусть тетя Лена все узнает, пусть Федька на меня потом злится и проклинает, но я это делаю для защиты всего семейства.

Я быстро пересказываю все, что она должна знать. И про оборотня, и про ядовитую стрелу, и про следователя.

– Негодник! Утаил от матери свое ранение. Еще и сестру подговорил ничего мне не рассказывать! – тетя Лена всплескивает руками. – Какой наглец! Я ему сейчас задам. А ты, Маргоша, проходи, проходи. Я чаек поставлю. Подумаем, что дальше делать.

Я только успеваю зайти в гостиную и поздороваться со всем семейством, которое как раз садится обедать, как в дверь требовательно стучат.

– Надевайте амулеты и спрячьте их под одеждой, быстро, – командую я.

Тетя Лена спешно раздает всем кругляшки. Секунда. И от семьи волколаков перестает доноситься волчий запах. А я даже раньше и не замечала, насколько сильно он чувствовался. Как-то с детства привыкла. Все же мы вместе с Федькой росли. И я никогда не задумывалась. А теперь поняла, что любого волколака можно по запаху вычислить, и по глазам.

Обычно глаза желтят. Но сейчас у всех членов семьи радужка будто потухла, стала обычной, шоколадной.

Стук повторяется.

– Мне известно, что вы там. Немедленно открывайте, иначе придется применять силу, – доносится окрик Виктора Николаевича.

Я вжимаю голову в плечи. Неужели это я его привела? Нет, не может быть! Проверила же все!

Тетя Лена испуганно смотрит на меня, будто ожидая какого-то совета.

– Если потребуется, я буду вас защищать, – говорю я твердо, хотя совершенно не уверена, что смогу потягаться с профессиональным охотником на волколаков. Но все равно достаю из сумки шарики разрыв-травы и колбы с сон-травой. Теперь они всегда со мной, чтобы больше не произошло таких же событий, как позавчера.

На негнущихся ногах женщина идет к двери и отпирает ее. На пороге следователь, а в руках у него арбалет. Тот самый, из которого он подстрелил Федьку.

– Внутрь, быстро, – приказывает он, и тетя Лена, с широко открытым ртом от страха, бросается к своим детям. Заслоняет собой Люську, сжавшуюся в комок.

– Все следы ведут сюда. Если признаетесь, кто убил супругов Суховых, обойдемся без жертв, – предупреждает бритоголовый мужчина. – О, Маргарита. Вот какие у вас дела. Покрываете банду волколаков. Но с вами мы поговорим позже. Сначала мне нужно признание.

Я встаю между следователем и Смородиновыми, ничуть не боясь арбалета, стрела от которого целится мне прямо в грудную клетку.

– Они не виноваты, – произношу твердо. – Уберите оружие, иначе я вызову настоящую милицию.

Виктор кривит губы.

– Милая барышня, давайте без этих глупостей. Отойдите в сторону, и пусть виновный в смерти Суховых признается.

– Хорошо. Тогда это была я. Я убила этого деда, потому что он был оборотнем и напал на меня возле деревни, – лучшая ложь, в которой большая часть правды.

Я знала, что в моем случае это будет рассмотрено как самозащита, и страшного приговора она поможет избежать. А Федька должен остаться невиновным.

– Это ложь, – закатывает глаза следователь. – Обоих Суховых убили звери, предположительно волки. А вы, моя дорогая, обычная рядовая ведьма.

Я даже краснею от досады. Мое признание ничего не изменило. Он знал все.

– Скоро сюда подъедут мои ребята, и тогда мы поговорим по-другому.

– Они не виноваты, – цежу я, начиная закипать от ярости.

А потом, не зная, как еще помочь своему другу, бросаю под ноги Виктора шарик разрыв-травы. Он громко бабахает, мужчину откидывает к двери, валит едкий дым.

– Федька, беги! – шепчу я.

Парень, замерший от ужаса, будто меня и не слышит. Я хватаю его за руку и тяну в сторону окна.

– Он либо убьет тебя, либо посадит в тюрьму. Беги же! – толкаю я друга.

И только после этого Федька наконец-то сбрасывает с себя оцепенение, сдергивает с шеи амулет, кидает на пол свой кинжал, перепрыгивает через него, оборачивается волком, зубами поднимает клинок и выпрыгивает с ним в окно.

Большая серая волчья туша проносится над подоконником, ударяется лапами оземь, оставляя глубокие следы во влажной земле, и мчится в сторону леса.

Я не сразу понимаю, что натворила. Паника захлестнула меня, да и времени на обдумывание ситуации катастрофически не хватало. Может, и не стоило так резко действовать. Может, надо было дать Федьке признаться. И все бы сочли это самообороной. Но теперь он сбежал, и доказать, что парень не виноват, не получится.

Вот я дура!

– Вы арестованы и обвиняетесь в покушении на представителя власти, – сообщает Виктор и как-то слишком прытко для такого большого мужчины оказывается со мной рядом и ловко защелкивает тяжелые холодные наручники на моих запястьях.

Я только успеваю открыть рот от изумления. Хочу снять наручники магией и сбежать, но ничего не выходит. Магии нет. Что-то ее блокирует.

– Федора Смородинова я объявляю в розыск. Прошу больше не препятствовать следствию, – холодно произносит мужчина и, положив тяжелую руку мне на плечо, выводит меня из дома к своей машине.

«Съездила домой на выходные,» – с грустью думаю я.

– Простите, – только и могу выдавить, глядя в покрасневшие от слез глаза Елены.

Глава 4. Ведьма под стражей

Я сижу на заднем сиденье машины и смотрю в окно. Наручники натирают запястья, а ком в горле не дает вымолвить ни слова. Да и, если честно, сказать мне особо-то и нечего.

Стараюсь держать себя в руках и казаться невозмутимой. Как будто меня каждый день обвиняют в нападении на представителей власти и везут в участок.

Кто же мог знать, что все обернется именно так. Я даже и подумать не могла, что у этого Виктора действительно будет право меня арестовать. Да, он говорил, что работает в специальном отделе, но, когда так говорят, врут ведь, чтобы запугать. А этот не пугал.

Он назвался сотрудником ОБСП – отдела по борьбе со сверхъестественными преступлениями. Да и фамилия у следователя была смешная. Пыль. Виктор Николаевич Пыль.

Да, не хотела бы я, Серебрянская Маргарита Алексеевна стать какой-то Пылью. Не уверена, что эта фамилия вообще склоняется. Наверное, не должна.

Я сижу, насупившись и вперив взгляд в бритую макушку следователя, который методично ведет машину.

– Не получится, – холодно произносит он, не отрываясь от дороги.

– Что? – не понимаю я.

– Не получится прожечь мне голову взглядом. Наручники блокируют магию.

Я фыркаю и отворачиваюсь к окну. Маму даже не уведомили, что меня повязали. Будет волноваться. Хотя, если бы и уведомили, волновалась еще больше, наверное. И что теперь будет с Федькой? Долго ли он сможет скрываться в лесах под деревней? Куда ему теперь податься?

К сожалению, мои размышления никак не могут помочь другу, и от этого на душе становится все противнее и противнее.

Леса и поля сменились хрущевками. Мы въехали в город. Скоро прибудем в отдел. А дальше… Я вздрагиваю от нарисовавшихся перед глазами безрадостных картин. Меня посадят? Или сожгут, как ведьм раньше?

По спине бегут мурашки.

Машина останавливается у высотного здания. Виктор выходит, захлопнув за собой дверь, а мою, напротив, открывает.

– Выходи, – приказывает он.

Кое-как вылезаю. Сделать это со скованными руками оказывается сложнее, чем я предполагала. Промозглый осенний ветер пробирается под плохо застегнутую курту, но поправить бегунок не могу – мешают наручники.

Мужчина опять кладет руку мне на плечо и подталкивает в сторону здания.

– Идем.

– Вы меня теперь сожжете на костре? Как инквизиция? – спрашиваю я наивно, надеясь, что Пыль усмехнется и скажет что-то жизнеутверждающее.

Лица следователя я не вижу, но он почему-то мнется с ответом, а потом говорит в своем привычном саркастическом тоне:

– Посмотрим.

– Вы не многословный, – пытаюсь хоть как-то вывести его на диалог.

Я где-то читала, что маньяки могут не убить, если увидят в своей жертве человека, узнав поближе. Конечно, Виктор маньяком не был, но все равно приговор мне выносить будет именно он. Так что было бы неплохо как-то внушить ему, что я очень хорошая девочка.

– Я посмотрю, какой многословной на допросе будете Вы, – ласково произносит он, а слова так и сочатся сарказмом.

Когда звучит слово «допрос», перед глазами у меня тут же предстают страшные пытки. Иголки под ногти, раскаленные утюги и даже электрический стул. С трудом сглатываю ком, образовавшийся в горле, и поднимаюсь по лестнице к входу в здание.

***

Отдел по борьбе со сверхъестественными преступлениями находился на седьмом этаже. Удивительно, но выглядело это место совершенно обычно. Меня провели по коридору и впустили в какой-то кабинет, в котором стояло несколько столов, с громоздящимися на них папками с делами.

В кабинете уже сидит молодой мужчина в элегантном костюме. И даже несмотря на то, что в помещении достаточно мрачно, его глаза закрывают солнечные очки.

– Ведьма? – взглянув на наручники, кивает мужчина Виктору.

– Да. Дмитрий, не мог бы ты выйти? Я хочу пообщаться с ней пока с глазу на глаз.

– Не вопрос, шеф, – бурчит Дмитрий и удаляется за дверь, насвистывая незнакомую мне мелодию.

Я сажусь на стул, что стоит напротив места следователя. Сам Виктор скидывает кожаную куртку и вешает на спинку своего стула. Берет чистый лист, ручку и опускается с ними за стол.

– ФИО, – требует он.

– Серебрянская Маргарита Алексеевна, – отвечаю я, понимая, что вот он допрос. Начался.

– Кем Вам приходится Федор Смородинов?

– Он мой друг, – лукавить смысла нет.

Мои ответы появляются на листке из-под ручки следователя.

– Вам известно, когда Федор Смородинов убил Степана Георгиевича и Ларису Тимофеевну Суховых?

Я сжимаю зубы. Не уверена, стоит ли сообщать то, что действительно произошло. Так получается, что Федька самый настоящий убийца, хоть и по неосторожности и при самозащите. А считается ли самозащитой то, что он меня спасал? Или нет?

Виктор поднимает взгляд от листка и пристально смотрит на меня.

– Ну?

– Мне нужен адвокат, – говорю я. – Я не собираюсь без него ничего говорить.

Виктор Николаевич трет глаза и тяжело вздыхает. Еще бы. Ему попалась такая глупая несговорчивая ведьма.

Сейчас мужчина выглядит так, будто ему давно больше тридцати. Внешне молодой – но в глазах прожитые века. Я даже вздрагиваю, когда понимаю, что неотрывно смотрю на него.

– Если вы добровольно не расскажете, придется вам дать зелье правды. После него сложно остановиться, пока не выболтаете вообще все секреты, которые знаете. Оно вам надо?

Он говорит совершенно серьезно, без издевки, которая проскальзывала каждый раз. И я понимаю, что деваться некуда. Меня прижали.

– Хорошо, – сдаюсь, мысленно прося у Федьки прощение, и начинаю рассказывать все так, как действительно случилось. – … Если бы не он, была бы уже мертва. Федор виновен лишь в том, что поступился своими принципами и спас меня.

Виктор заканчивает записывать за мной и довольно хмыкает.

– Рад, что мы смогли найти общий язык.

И я понимаю, что меня просто надурили.

– Никакого зелья правды не существует?

– Почему же. Существует. Только у нас его нет. Слишком сложно в приготовлении. Да и ингредиенты стоят огромных денег. Спасибо за сотрудничество. Вы свободны.

Наручники открываются сами собой и со звоном падают на пол. Я удивленно вскидываю брови, потирая запястья.

– Свободна? А как же…

– Нападение на сотрудника при исполнении? – улыбается Пыль. – Частенько случается. Но так и быть, я Вам это прощаю. Отправляйтесь домой, найдите своего друга, если мои ребята его еще не поймали, и сообщите, что в его случае мы можем найти альтернативу заключению.

Но я никуда не тороплюсь уходить.

– Какую? – спрашиваю, не вставая со стула.

– Работу в нашем отделе. Сейчас очень не хватает волколаков на простых заданиях. Так что, если он согласится работать на ОБСП, сможет дальше спокойно жить.

Я усмехаюсь.

– Вербуете нечисть?

– Можно и так сказать.

– Чем больше завербованной нечисти, тем меньше преступлений, которые она может совершить? – продолжаю я, пытаясь понять мотивы.

Но он не успевает ответить на эту колкость. Дверь приоткрывается.

– Соломон, там это, пиявца схватили одного, – просовывает голову в проем Дмитрий.

– Отлично, благодарю, – отвечает ему Виктор.

Бледное лицо Дмитрия скрывается.

Что-то не так было в этом мужчине, но я никак не могла понять, что. От него не пахло волком, не исходило энергии колдуна, но и на человека он никак не походил.

– А он… – я киваю в сторону двери, уже сыпля догадками.

– Вампир, – кивает Виктор. – Так что, я могу рассчитывать на то, что вы передадите послание своему другу? Все грешки спишем. Работа у нас интересная. Всегда есть чем заняться. Да и зарплату никто не отменял.

– А ведьме? Тоже будет что делать? – я поняла, что не смогу спокойно учиться, пока мой друг пашет на ОБСП.

– И ведьме тоже. Сильная нехватка кадров, так сказать, – усмехается Соломон.

Кличка у начальника ОБСП интересная. Видно, выдуманная специально, чтобы ассоциироваться с мудрым царем. Я уже мысленно отругала себя, что подумала, будто Виктор – простой следователь, которого удастся провести. На деле он оказался настоящим главой отдела, из-за нехватки кадров самостоятельно раскрывающим некоторые преступления.

– Если вы берете Федьку, то только со мной, – выпаливаю я, лишь потом задумываясь об учебе в университете.

– Моя визитка. Позвоните, как будете готовы. Но не советую затягивать. С беглецами у нас разговор короткий, – мужчина протягивает мне бумажку с номером телефона.

Будет сложно ей воспользоваться. В деревне только один таксофон, да и тот частенько сломан.

Я убираю визитку в карман куртки.

– Обратно меня кто-нибудь отвезет? Путь неблизкий, – я гордо вздергиваю подбородок, осмелев в мгновение ока. Из арестованной я быстро превратилась в ценного сотрудника, миротворца между людским миром и миром сверхъестественным.

– Могу метлу одолжить, – дописывая что-то в листке, коротко предлагает Пыль. Даже не взглянул на меня!

– Это шутка?

– Нет. Полетите?

Я, конечно, ведьмой стала уже десять лет назад, когда бабушка умерла и силу свою мне передала. Но на метле… на метле летала только один раз. И тот, чтобы перед Федькой покрасоваться. Врезалась тогда в дерево и решила, что больше на этот странный неудобный вид транспорта никогда не сяду.

– Я, пожалуй, на такси. Можно позвонить? – цежу я.

– В коридоре телефон, – отвечает Виктор.

На это я ничего не говорю и выхожу из кабинета.

Глава 5. Тень волка

Возвращаюсь домой только к вечеру. Мама ахает, завидев меня на пороге, видно, не ожидала уже вообще увидеть свою криминальную дочь.

– Вернулась! И не стыдно тебе? – она упирает руки в бока.

– Что? – не понимаю я.

В животе урчит от голода, я не ела с самого утра. Голова болит, да и вообще я вся разбитая и уставшая. Путь был не близкий. Еще и таксист высадил меня возле деревни, отказываясь вести дальше по колдобинам. Добиралась я сюда раза в два дольше, чем когда Соломон вез нас в город.

– Бедный Феденька. Его ведь могли отпустить. А теперь что? В розыске! Бегает, бедняга, по лесам, белками питается! И сколько ему так скрываться? Эти вон, с полудня в своей машине сидят, караулят его у дома. Небось, завтра на поиски отправятся. На всех Смородиновых несчастье навела ты. Еще и сама преступницей заделалась, что аж повязали. Моя дочь напала на представителя власти! Позор! Уже вся деревня судачит!

– Да все будет нормально, мам. Только Федька должен согласиться работать на ОБСП. У них там нехватка кадров.

– Так отправляйся и найди бедного мальчика! Это ведь по твоей вине он оказался в такой ситуации, – мама просто безжалостна.

Прежде, чем отправиться в лес, я беру со стола горбушку хлеба и запиваю ее водой. Живот перестает натужно урчать, и в голове немного проясняется.

Уже начинает темнеть, когда я захожу под сень деревьев. Идей, где искать друга, нет. Поэтому приходится тут же обратиться к моему единственному помощнику – магической силе.

Я читаю заговор, который должен привести меня к волколаку. Однако, в душе я не совсем уверена, что это сработает, потому что для хорошей работы заговора нужна вещь того, кого ищешь. А у меня нет никаких Фединых вещей. Очень надеюсь, что моих отношений с другом хватит, чтобы отыскать его.

В лесу после встречи с оборотнем очень неуютно, особенно ближе к ночи. Но я надеюсь, что больше здесь на меня нападать некому. Да и в этот раз я подготовилась – взяла несколько шариков разрыв-травы и склянок с разными зельями.

Идти приходится долго. Золотой луч заговора вел меня напрямик, так что приходилось перелезать через коряги и продираться сквозь кустарники, чтобы не терять времени. Наверное, умей я пользоваться метлой, путь показался бы мне легче, да и времени ушло куда меньше.

Когда совсем темнеет, я зажигаю ведьмин свет – небольшой светящийся шар, плывущий по воздуху передо мной. Становится уже не так тревожно.

Я не сразу понимаю, что что-то не так, а когда осознаю, уже поздно куда-то бежать, потому что меня со всех сторон окружает сплошная стена из деревьев.

– Я прошу прощения, но не могли бы меня пропустить, я по важному делу иду, между прочим, – начинаю вежливо, прощупывая почву.

Деревья обступают меня плотным кольцом. Это могут быть проказы кого угодно и мавок, и русалок, и лешего. Но обычно они идут на диалог, а эти деревья наступают молча.

Я вижу щель между стволами и пытаюсь в нее пролезть, но понимаю, что застреваю и возвращаюсь обратно на поляну.

– Это не смешно! Я ищу друга, и у меня не так много времени! – кричу я, в надежде, что хоть кто-нибудь мне ответит.

Вдруг толстый корень вырывается из-под земли и обвивает мою лодыжку. Я дергаю ногой, но корень стискивает ее еще сильнее. Секунда, и вот уже вторая нога зафиксирована.

Деревья делают еще шаг.

– Зараза. Давно вас не было видно, – цежу я.

Лет пятнадцать назад, когда я еще маленькая была, бабушка запрещала ходить в лес, потому что там развелось много плотоядных деревьев. Я не верила в эти сказки и все равно бегала вместе с Федькой сюда гулять.

Однажды мы забрели чуть дальше обычного, и мне не повезло – корешок, так же, как и сегодня, обвил ногу. Но тогда со мной был Федя. Он быстро понял, в чем дело и ловко разрубил клинком корень. Я была освобождена и не съедена.

Потом деревья куда-то пропали. Бабушка говорила, что заключила сделку с Лешим. Но какую – никто не знал.

Сейчас со мной никого нет. Никто не может взять клинок и разрубить корешок. А сама я не взяла никакого ножа и уже об этом жалею.

Атака плотоядных бродячих осин оказывается быстрой. Одно из деревьев наклоняется, и две тонкие ветки обвивают мои запястья, а третья отбирает сумку с зельями и отбрасывает на несколько метров от меня.

Я дергаюсь, пытаясь вырваться из хватки, но это не помогает. И ведь даже не успела вытащить из кармана шарик разрыв-травы! Теперь я совершенно беззащитна.

Дерево приподнимает меня в воздух, и вдруг посередине ствола открывается зубастое дупло. Рот осинки, которым она собирается меня сожрать.

Ветка больно стискивает шею. Становится трудно дышать. Воздух с хрипом проходит внутрь. Я дергаюсь изо всех сил, пытаюсь закричать, чтобы позвать на помощь, но не издаю ни звука.

Надо быстрее соображать, пока не кончился воздух. Иначе конец близок.

В глазах уже начинает темнеть, а дупло становится все ближе и ближе. Кажется, будто время растягивается, как резина, секунда длится целую минуту.

Перед глазами все плывет, но в последний момент умная мысль все же посещает мой мозг. Плотоядные осинки – тоже деревья.

– Ведьмин огонь разгореться спеши, – сиплю я и щелкаю пальцами, будто зажигалкой.

Огонек вспыхивает у меня на руке, согревая приятным теплом. Уже почти теряя сознание, я прикладываю все усилия, чтобы огонь охватил пламенем всю руку. Начинать вонять подгоревшей курткой. Рукав из кожзама плавится. Зато разжимается ветка, держащая меня за запястье.

Дальше дело техники. Я обхватываю освободившейся рукой ветвь, сжимающую мою шею. И вот поток кислорода наконец-то просачивается через мое опухшее горло. В голове начинает проясняться. Силы восстанавливаются.

Еще одним прикосновением я освобождаю второе запястье и оказываюсь повисшей вниз головой. Остается избавиться от веток, держащих меня за ноги. У меня только два варианта, как это сделать – поджечь магией свои ноги, но тогда я рискую остаться без кроссовок, а ходить по лесу босиком не слишком приятное занятие особенно промозглой осенью. Второй вариант – вспомнить занятия по физкультуре и немного подтянуться, чтобы достать до ветвей рукой.

Вообще-то здесь могло пригодиться умение метать огненные шары, но я еще слишком слаба, чтобы создать полноценный фаербол.

Я делаю два подтягивания, а потом лечу вниз головой на землю. Отделываюсь несколькими ссадинами. Повезло, что не напоролась на какой-нибудь сук.

– Еще надо? – злобно спрашиваю я, вставая на ноги. – Я сейчас всех вас тут спалю. И не посмотрю, что вы краснокнижные. Редкие растения, видите ли. Прочь пошли!

Я заставляю огонь на ветках потухнуть. Нельзя убивать этих редких существ. Они только в дремучих лесах-то и остались. Маленькие колонии, пытающиеся выжить в урбанизированном мире.

Деревья расступаются, пропуская меня в перед.

– То-то же! Не на ту напали, деревянные, – говорю я, погрозив им еще пылающим кулаком.

Осинки недовольно шумят листьями, но атаковать больше не пытаются. Наверное, поняли, что я им не по зубам.

***

Черный ворон срывается с ближайшей ветки и взмывает в воздух.

***

Дальше путь показывается мне легче. Я быстро добираюсь до оврага и вижу, как золотой луч моего заговора упирается в большую нору.

Спускаться вниз трудно, приходится цепляться руками за корни и камни, чтобы не сорваться с отвесного склона. У берлоги я останавливаюсь. Чувство тревоги почему-то нарастает. Интуиция говорит – не ходи туда. Но в этот раз я ее не слушаю. Федька должен быть внутри.

Я делаю еще один шаг, а потом вижу, как из темноты норы на меня смотрят два звериных глаза.

– Федь, это я, – говорю дружелюбно, надеясь, что друг не в обиде.

Однако, это оказывается не Федька, а какой-то другой волколак. Зверь прыгает на меня и валит на землю, выбивая ударом о землю весь воздух из легких.

– Да я Федю ищу! Я его подруга! – пытаюсь объяснить волку.

Но зверь продолжает рычать и скалить зубы до тех пор, пока из берлоги не показывается второй волколак, в котором я узнаю своего друга.

– Федь! Скажи ему! Я помочь пришла! – кричу я, отворачивая лицо от волчьей морды, нависшей надо мной. Теплая слюна капает на щеку. – Не дыши ты сюда. Воняет.

Волк, видимо, оскорбившись, громко клацнув зубами у моего уха, слезает и отходит в сторону.

Федька перепрыгивает через свой клинок и обращается парнем.

– Что тебе надо? Они следили за тобой? – спрашивает он недовольно, но протягивает руку, помогая мне встать.

– Не следили. Но у них есть предложение. Мы с тобой будем на них работать, и тогда с нас снимут все обвинения, – я почти не вру.

Федька скептически смотрит на меня.

– И ты в это веришь? Веришь, что следователь позволит мне уйти безнаказанным? Может, это вообще все ловушка. Может, они просто ждут, когда ты сделаешь за них всю грязную работу. Приведешь меня, как щенка на поводке.

На сей раз удивляюсь я. О таком повороте событий у меня даже мыслей не было.

Второй волколак, оказавшийся волчицей, ловко обращается в человека. Это темноволосая девушка с короткой стрижкой. Ее недовольный взгляд ясно говорит – мне тут не рады.

– Ого, так у вас тут был романтик, а я помешала? – слова вырываются прежде, чем я поняла их колкость. – Кто это?

– Это Мира. Моя… – он почему-то смущается.

– Я его девушка, – Мира протягивает руку, и я ее пожимаю, но неохотно. Волчица мне не нравится. – А ты та девчонка, из-за которой Федьке теперь приходится прятаться. И что думаешь делать?

Я как дурочка повторяю снова то, что мне сказал Виктор.

– Я пришла, чтобы передать сообщение от Соломона. Главы ОБСП. Он обещал, что мы не будем наказаны, если согласимся у них работать. Вариантов у нас два. Мы либо верим, либо продолжаем прятаться в чаще леса.

Мира фыркает.

– Я бы не верила. Особенно тем людям, которые уже пытались тебя убить.

– Еще Соломон сказал, что его люди продолжат тебя искать, если ты откажешься. И обязательно найдут. Наверняка у них в арсенале есть ведьмы, которые умеют пользоваться заговорами поиска, как и я.

Мира снисходительно кривит губы.

– Для этого нужна его вещь.

– Что им стоит вломиться к нему домой и взять любую вещь, которая принадлежит Федьке? Надо соглашаться. Так у нас хотя бы будет возможность нормально жить.

– У нас? Ты думаешь, тебе грозит что-то страшнее выговора? – Мира с самого начала была настроена против меня, и теперь старательно отговаривает Федьку слушать мои слова. – Федь, давай тут лучше останемся? Я буду приносить тебе человеческой еды. И защищать.

Она мурлычет не хуже кошки.

Федька на несколько минут задумывается. Он смотрит то на Миру, то на меня. И все никак не может решить, кто из нас прав. Да и сам он сомневается в доброжелательности ОБСП.

– Ладно, – вдруг сдается парень. – Я согласен. Пошли к твоим следователям.

Я улыбаюсь ему, надеясь, что это правильный выбор. А вот Мира испепеляет меня взглядом. Но мне все равно. Я желаю только лучшего своему другу.

Глава 6. Теперь ты беззащитна, ведьма!

Мы выходим из леса прямо к машине сотрудников ОБСП. Это было совершенно не запланировано, но нам это оказалось даже на руку.

Мы не успели даже подойти к автомобилю, как из него вылетело два человека с пистолетами и направили дула прямо на нас.

– Руки вверх! Федор Смородинов, вы арестованы за убийство.

– Что я говорила, – цедит Мира, продолжая сверлить меня взглядом.

Однако, меня направленные пистолеты не пугают. Не будут же они действительно в нас стрелять? Я заслоняю собой ребят и быстро тараторю.

– Соломон сказал, что наказание снимается, если Федька поступит к вам на службу. Он согласен. И шел сдаваться. И я вместе с ним.

Мужчины удивленно поднимают брови.

– Такой информации не поступало, – говорит усатый.

– Придется поверить. Или, может, у вас пейджеры есть? В городе они в моде. Никаких сообщений не было?

– Проверь, я свой где-то потерял.

Усатый продолжает держать нас на мушке, а более молодой напарник лезет в машину за пейджером.

– Дребедень, – бурчит он. – Не могут своими волшебными штуками что ли пользоваться? Все на электронику рассчитывают.

Он наконец-то выползает из машины, читая на ходу сообщение.

– Они правы.

– Ладно, – соглашается усатый. – Полезайте тогда в машину, отвезем вас в отдел.

Я знаю, что никого из нас такой расклад не устраивает, поэтому опять беру все в свои руки.

– А собраться нам не дадут? Хотя бы с родными попрощаться? Утром, может, отправимся? Ночь на дворе уже.

Порывшись в карманах, усатый достает два браслета.

– Подойдите сюда, – говорит он. – Давайте руки.

Мы с Федькой протягиваем руки, а Мира остается стоять сзади, делая вид, что она ни к чему не причастна

– А с этой что? – интересуется молодой сотрудник.

– Про нее ничего не говорилось. Пусть идет.

Девушка смеряет сотрудников ОБСП недовольным взглядом, но молчит, не хочет нарываться.

Медные тонкие браслеты защелкиваются на наших с Федькой запястьях.

– Ты не сможешь колдовать. Ты – обращаться, – усатый тыкает пальцем сначала в мою сторону, потом в Федькину. – Утром придем за вами. Собирайтесь, прощайтесь. Удрать не получится – браслеты показывают ваше местоположение. Снять его может только тот, кто надел, поняли?

– А если вас убьют? – тут же спрашивает Мира.

– Угрожаешь? – сурово спрашивает молодой.

Мира мотает головой и опять замолкает.

– По домам быстро. И ты. Все идите.

Мужчины забираются в машину, а мы отправляемся к свои участкам.

– До завтра, получается, – улыбаюсь я другу и иду по тропинке к дому.

Останавливаюсь только на мгновение, чтобы зачем-то оглянуться назад. Мира и Федька стоят, обнявшись. Ревность неприятно кольнула в груди, но я заставляю себя избавиться от этого чувства. Федька мой друг, и может обжиматься с кем хочет. К тому же, Мира ему подходит. Будут ночами вместе бегать под луной и выть.

Я еще раз оборачиваюсь, и снова жалею об этом. Не заметить поцелуй просто невозможно.

Закусываю губу, мысленно ругая себя всеми возможными словами. А что я ожидала там увидеть? Как они вальс танцуют? Дура!

Я и сама не понимаю, почему ревную Федьку к Мире. Мы с волколаком дружили с самого детства. Частенько выручали друг друга. А однажды, когда нам было по восемь, пообещали, что когда вырастем, поженимся. Глупая детская клятва, которая вспомнилась мне почему-то именно сейчас.

А потом мы выросли. Клятва забылась. Да и отношения остались дружеские. По крайней мере я никогда не рассматривала Федьку как парня. Всегда знала, что уеду учиться в город, а он останется здесь со своей семьей. Но почему-то именно в этот приезд, когда друг меня спас, я посмотрела на него совершенно по-другому. Может, виной была мама, которая все уши прожужжала, что Федька в меня влюблен. А может, просто давно не видела его. Он сильно возмужал.

Но все это не имеет никакого значения, потому что у Феди уже есть девушка, и достаточно красивая. Я не могу это отрицать.

Трясу головой, чтобы прогнать глупые ревнивые мысли и наконец-то захожу в дом.

***

Встаю с рассветом. Собираю сумку и прощаюсь с мамой. Выходные подошли к концу. Я надеюсь, что смогу и работать, и учиться, но учеба интересует меня уже не так сильно, как возможность раскрывать преступления.

Не об этом ли я мечтала тихими зимними вечерами, сидя в своей комнате дома в деревне? И в город я уехала не потому, что ведьмой быть не хотела, напротив, колдовство мне нравилось, не нравилась только скучная размеренная жизнь. А город тогда казался чем-то большим, новым и непредсказуемым.

Так что подвернувшаяся работенка оказывается для меня очень даже кстати.

– Пока! Я буду писать. И приеду, наверное, на новогодние праздники. Когда учеба закончится, – я чмокаю маму в щеку и иду к машине ОБСП.

Федька уже стоит возле нее с большой дорожной сумкой. В отличие от меня, он еще ни разу не покидал деревню надолго, и выглядит очень взволнованным.

Его вышла провожать вся семья. Вместе с Еленой, Вячеславом и Люськой стояла и Мира. Ей явно было некомфортно, девушка сторонилась Смородиновых, но упрямо не отходила от Федьки.

– Я там как обустроюсь, я тебе напишу. Приедешь, будем жить вместе, – слышу я кусок разговора, когда подхожу достаточно близко.

Я натягиваю на губы улыбку, чтобы никто не понял, что меня задели эти слова.

– А сколько он будет там работать? Долго? – спрашивает меня тетя Лена.

– Я не знаю, – честно признаюсь я. – Мы приедем и все обговорим с Соломоном. И сразу напишем вам письма. Это у них сейчас людей в отделе не хватает, может, скоро мы им будем не нужны.

Из машины высовывается усатая голова сотрудника и кричит:

– Заканчивайте сопли на кулак наматывать. Поехали уже!

– Все, все, едем! – машу я ему, еще раз обнимаю подошедшую маму и всех Смородиновых. Сажусь в машину и сразу отворачиваюсь к дальнему окну, чтобы не видеть прощальных поцелуев между Федькой и Мирой.

Как только мой друг распахивает дверь и садится рядом, мне становится спокойнее. Больше никаких Мир на горизонте. Никто не будет мешать нашему общению. Хотя бы первые несколько дней.

***

Машина подпрыгивает на кочках, выезжая из деревни. Я крепко держусь за поручень, надеясь не пробить головой крышку. Федька молча смотрит в окно.

Мы выезжаем на узкую, но уже асфальтированную дорогу, которая разделяет ранее единый лес на две части, и выводит к большому шоссе. Едем в тишине, молча. Сотрудники ОБСП ничего не говорят, один из них вообще спит на пассажирском сидении. От мерного покачивания и меня начинает клонить в сон. Я прикрываю глаза и прислоняюсь голову к окну.

И вдруг мир переворачивается.

Машина взмывает в воздух, налетев на что-то. Я словно издалека слышу крик, а потом понимаю, что кричу сама. За секунду меня отрывает от сидения и прикладывает к крыше, швыряет на Федьку, а потом с силой бросает вперед. Повезло, что успеваю схватиться за кресло.

Авто грохает колесами по дороге и съезжает в кювет, клюнув носом в грязь.

– Что за черт?! – кричу я, оглушенная ударами. Пытаюсь понять, что произошло. – Все живы?

Водитель и второй сотрудник оказались пристегнуты ремнями безопасности, но пассажир все равно пострадал, разбив нос о приборную панель. Сейчас он сидит, зажав нос руками, а по пальцам вниз стекает кровь.

– Нормально, – гундосит мужчина на мой вопрос. – Жить буду.

Федька держится за голову, по его лбу стекает багровая струйка.

– Как только верну волчью силу, заживет, – отмахивает парень.

– Там какой-то корень, – оглядываясь назад говорит водитель. – Игорь, придется выталкивать машину.

Так мы с Федькой узнаем, что второго следователя зовут Игорем, а первого Игорь назвал Владом, когда отвечал ему.

Я оборачиваюсь назад, разглядывая в треснувшее стекло, что происходит на дороге. И в ужасе хватаю Владислава за плечо.

– Скорее снимите браслет, чтобы я могла колдовать, иначе нам крышка.

– Нет, приказа снимать браслет не было, – твердо отвечает мужчина.

И тут лобовое стекло протыкает огромная ветка. Слышится хлюпающий звук. Владислав, которого припечатало веткой к креслу, судорожно дергается.

– Снимите, и я вам помогу, – почти моля, кричу я.

Это опять оказались плотоядные деревья. Они нашли нас. И я даже слышу, как они жужжат на улице, видимо переговариваясь между собой. Что-то внутри деревьев вибрировало, иногда превращаясь в настоящие отчетливые слова.

Вот и сейчас до меня доносятся целые предложения:

– Теперь ты беззащитна, ведьма! И мы отомстим тебе. Сожрем. Убьем. Раздавим!

Ветка дергается и убирается прочь из машины, оставляя дыру в стекле и рану в грудной клетке у Владислава.

– Снимайте! – воплю я, но Владислав уже меня не слышит – он потерял сознание.

Игорь тянется ко мне, чтобы помочь с браслетом, но тоже не успевает. Другая ветка сначала разбивает стекло в окне, а потом обвивается вокруг туловища мужчины и вытаскивает его из машины.

– Нет! – кричу я, срывая голос.

Нервно пытаюсь сама стащит браслет, но как только начинаю к нему прикасаться, он сразу становится обжигающе горячим. Федька так же безуспешно пытается снять свое проклятое украшение.

– Нам крышка, – только и может процедить он сквозь сжатые от боли зубы.

Еще одна ветка разбивает заднее стекло, но по какой-то причине ей не удается дотянуться до меня, и она исчезает в проеме.

– Идея! – я подползаю к Владиславу. – Модно попробовать снять браслет его рукой…

Договорить не успеваю, задняя дверь машины отлетает в сторону. Две ветки влетает в салон, обвивают мою ноги и тащат прочь.

– Сожрем! Растопчем! Раздавим! – жужжат осины, будто разгневанные пчелы.

Я второй раз за сутки оказываюсь подвешенная вниз головой. Вокруг меня собралась толпа из деревьев. Они все щелкают своими деревянными, но не менее острыми, зубами и жужжат, будто рой.

– Я вас всех сожгу! – предупреждаю я, беспомощно болтаясь вниз головой.

– Без силы не сможешь, – отвечает дерево и тащит меня к своей зубастой пасти.

Появляется Федька, уже в обличие волка. Он прыгает на дерево и вцепляется в него зубами, повисает на ветке, будто собака, играющая с хозяином в перетягивание палки.

– Федь, я справлюсь! Помоги Владиславу и Игорю! – я уже вспомнила, что в кармане валяется зажигалка. И теперь она впервые могла мне пригодиться.

Волк рычит что-то непонятное, отцепляется от ветки и, спрыгнув на землю, бежит к лежащему на обочине Игорю. Видимо, осознав, что это не та добыча, осинки просто бросили мужчину, как ненужную игрушку.

А вот Владиславу нужна серьезная медицинская помощь. Несколько минут, и он просто может умереть, если уже не умер.

Зубы осинки щелкают возле моего уха.

– Я вас предупреждала, – рычу я, не хуже обращенного Федьки.

Выуживаю из кармана салфетку, поджигаю ее зажигалкой и запихиваю горящий комок прямо в глотку дереву. Осинка неожиданно выпускает меня из хватки, и я с визгом лечу на асфальт. Но второе плотоядное дерево успевает меня вовремя перехватить, за что я ему благодарна, пускай оно и действовало в своих интересах.

Первая осинка уже вовсю пылает изнутри. Огонь охватил весь ствол и ветви.

– поставили меня на землю! Живо! – приказываю я. – Всех сожгу.

Глупые деревья не осознают угрозы. Видимо, еще не поняли, как так получилось, что даже без магии ведьма смогла дать им отпор.

Я снова вспоминаю уроки физкультуры и, изогнувшись, огоньком подпаливаю ветку, которая держит меня за талию. Ветка разжимается. Я оказываюсь на асфальте, раздирая все руки в кровь. Больно.

– Я. Вас. Сожгу, – еще раз предупреждаю деревья я.

И так уже одной краснокнижной осинке лишились – вон валяется почерневшее. Мне совсем не хочется изводить все семейство только по тому, что они решили полакомиться беспомощной ведьмой в отместку за вчерашние выкрутасы.

Деревья снова жужжат, переговариваясь между собой.

Я достаю еще одну салфетку из кармана и поджигаю. Бросаю огненный комочек в сторону плотоядных осин. Они испуганно отступают.

– Еще не поняли? Изничтожу! – кричу я на них, надеясь прогнать.

Наконец-то до них доходит, что сожрать желанную ведьму не выйдет. Переваливаясь с корня на корень, они медленно разворачиваются и начинают уходить к лесу. Проходя мимо своего погибшего товарища, что-то жужжат, похожее на завывания, и бредут дальше, понуро опустив ветви.

Мне тоже жалко осинку. Но она сама нарвалась. К сожалению, примитивные существа понимают только силу.

Праздновать победу некогда, да и не хочется. Я срываюсь с места и бегу к Владиславу. Распахиваю дверь, прислоняю два пальца к его шее. Пульс слабый, едва прощупывается, но он хотя бы есть.

Я беру руку мужчины и с ее помощью стягиваю браслет. Это срабатывает, как и у Федьки.

– Ты его спасешь? – друг как раз появляется рядом.

– Мне нужна моя сумка. Там травы. Пока заговором кровь остановлю.

Прикладываю руки к ране Владислава и начинаю шептать:

– Кровь – не вода, багровая руда. Обратно воротись, в сосудах затворись.

До того бледное лицо Влада начинает розоветь. Федька протягивает мне сумку, в которой я быстро нахожу нужную склянку. Хорошо, что взяла из дома. Знала, что понадобятся.

Высыпаю на ладонь горсть порошка и сдуваю его в еще незажившую рану.

– Кость к кости, кровь к крови, сосуд к сосуду. Починись, – для лечения таких больших ран нужно много опыта. А у меня его нет. Я вообще слабо представляю, что там у людей внутри, но надеюсь, что просто уверенности в заговоре будет достаточно.

Через несколько минут повторения заговора, Влад судорожно вздыхает и ошалело смотрит на меня.

– Что?

– Тихо. Вам не стоит пока двигаться. Придется немного посидеть, пока кости срастаются. А потом лучше все-таки обратиться в больницу или к профессиональным ведьмам-целителям, – предупреждаю я.

Влад прикрывает глаза и слабо кивает.

Я наконец-то разрешаю себе расслабиться и просто сажусь возле машины и прислоняюсь к ней спиной. Федька опускается рядом.

– Это было страшно, – признается волколак.

– Еще бы. Попробуй без магии угрожать плотоядным осинкам.

– Мы доберемся до города и сообщим в отдел о колонии плотоядников. С ними разберутся наши сотрудники, – к нам подходит Игорь. Выглядит он не слишком хорошо. Разбитый нос, несколько порезов, весь испачканный. Но хоть серьезных увечий нет, и то хорошо. Не уверена, что у меня хватило бы сил, чтобы спасти еще одного человека.

А вот за осинок я теперь волнуюсь.

– Уничтожат? – спрашиваю с ужасом.

– Нет, что ты. Они ведь редкие. И немного тупые. Так что вряд ли их можно призвать к ответу. Скорее всего переправят куда-нибудь в тайгу, подальше от людей. Пусть питаются лисами и зайцами, – усмехается Игорь. А потом кивает на наши руки. – Повезло, что вы додумались стянуть браслеты друг у друга.

Мы ошарашенно смотрим на Игоря.

– Их можно было снять друг у друга? – хором спрашиваем мы.

– Э… Да. Любой мог бы вам их снять. Мы блефовали, конечно. Так а как же вы тогда…

– Рукой Владислава, – бурчу я и встаю. – Пора ехать. Надо показать его в больнице.

Я утираю кровь, выступившую на щеке, видимо, осколок ее задел, и замечаю черного ворона, взмывающего в неба. Где-то я его уже видела.

Глава 7. Ведьма приступает к работе

До отдела добираемся уже ближе к вечеру. Владислава оставили в больнице. Врачи диагностировали сильный ушиб, но я настояла, что они сделали снимки и проверили, в порядке ли ребра, нет ли перелома. А еще насоветовала сделать узи, чтобы убедиться, целы ли внутренние органы. Пришлось даже немного поколдовать, чтобы добавить своим словам убедительности.

Я думала, что Виктор Николаевич будет спрашивать, почему мы так припозднились, но он только машет нам рукой, чтобы присаживались на стулья.

– Зайди в медкабинет, пусть Наташа тебе нос починит, – обращается Виктор к Игорю.

– А как вы… – бормочет мужчина удивленно. В кабинете потемки, и Соломон никак не мог увидеть, что нос сотрудника сломан.

– У меня свои каналы, – Виктор приглаживает перышки черному ворону, гордо восседающему у него на плече. – Спасибо, Игорь. Ты можешь идти. Только предоставь информацию, в какой больнице Владислав. Мы к нему тоже Наташу пошлем. Чего ему там валяться? Завтра уже как огурчик будет.

Игорь кивает и скрывается за дверью.

– Садитесь уже, – говорит начальник нам. – Поговорим, и решим, что дальше делать.

Напротив его стола стоят ровно два стула, будто он знал, как повернутся события.

Федька двигается как-то дергано, неуверенно. Видно, что боится Соломона. А я почему-то уверена в себе. Наверное, победы над плотоядниками и спасение жизни Владу прибавляют значимости.

– Федор, начнем с Вас, – Соломон пододвигает к Федьке листок с договором. – Маргарита должна была вам рассказать, что мы предоставляем амнистию, взамен на работу.

– Какой срок работы? – тихо спрашивает Федька.

– Бессрочно, разумеется. Мы хорошо оплачиваем труд наших сотрудников, так что беспокоиться о деньгах не придется. Так же мы можем предоставить жилье, если вы в нем нуждаетесь. Отпуск тоже предоставляется. А вам, как волколаку, плюс три дополнительных выходных в полнолуние. День до, само полнолуние, и день после. График, к сожалению, у нас ненормированный. Есть дело – работаете. Нет – можете хоть за город уехать. Но будьте готовы сорваться в любом момент.

– Если откажусь?

Виктор треплет ворона по грудке, а потом приглаживает ему перья.

– За убийство, у нас, как и в обычном мире, срок. Темница под зданием всегда к вашим слугам. Лет пять придется отсидеть. А могли бы за это время обзавестись жильем, женой, маленьким волчонком-ребенком.

Федька поджимает губы, и сутулится.

– Вы не переживайте. За хорошие заслуги перед отделом мы можем пересмотреть приговор. И, возможно, вы сможете уволиться уже лет через десять, если работа окажется не по душе.

Федор затравлено смотрит на мужчину. Будто волк из клетки. Горбится, часто опускает взгляд вниз. Десять лет он будет как собачонка танцевать под дудку Соломона.

Волколак сжимает кулаки. Вздыхает.

– Хорошо. Я согласен.

– Тогда распишитесь здесь. И можете подождать в коридоре, – удовлетворенно произносит Виктор.

Федька расписывается и кидает взгляд в мою сторону, а я сижу, не в силах шелохнуться. Только нервно рву салфетку, вытащенную из кармана куртки, чтобы успокоиться. Ведь Федька становится рабом отдела только из-за меня.

Парень уходит, оставляя меня один на один с Соломоном.

– Маргарита, теперь с вами, – Виктор мягко улыбается. – Так как вы у нас доброволец, условия более мягкие. Вы вроде бы, учитесь еще?

Я отрываю взгляд от накрошенной на колени салфетки, и киваю.

– На учителя начальных классов, – говорю тихо.

Из головы никак не идет Федькин приговор. Либо работаешь на ОБСП, либо сидишь в тюрьме. А ведь он не виноват! Он защищался. Точнее, защищал меня. Это была самооборона.

– Вы планируете совмещать работу и учебу?

– Хотелось бы, – признаюсь я. – Это ведь возможно?

– Посмотрим, что можно сделать. Если надо, я направлю людей в ваш университет, переведут Вас на заочное.

Я удивленно хлопаю глазами. Я теперь уже была не уверена, что учеба мне нужна. Но вдруг не справлюсь с работой в ОБСП? И кому я потом нужна без образования? Домой возвращаться и лечить магией коров совсем не хочется.

– Давайте, – соглашаюсь я.

– Вот и замечательно, – он пододвигает ко мне листок. – У вас есть жилье или потребуется?

– Я живу в общежитии при университете. А что вы можете предложить? – я бы не отказалась от улучшения жилищных условий.

– Могу предложить квартиру напополам с вашим другом.

Это было лучшим предложением за последнее время. Теперь нам не будет одиноко в этом большом городе. Да и Федьке поддержка сейчас нужна как никогда.

Я согласно киваю.

– Остальные моменты можете прочитать в договоре.

Я никогда в жизни не заключала серьезных договоров, поэтому сейчас очень нервничаю и практически ничего не прочитав, решаю подписать, чтобы не задерживать Виктора Николаевича.

Он только усмехается.

– К работе приступаете с завтрашнего дня. Вы будете в одной команде со мной и Дмитрием. Вы его уже видели, вчера днем.

– А Федька? – не понимаю я.

– Федор пока будет проходить обучение в компании других волколаков, к нам он присоединится позже. Кстати, обычно я даю новичкам пробное задание. Но считайте, что вы с ним уже справились.

Он хитро щурится.

– Что? Когда? – не понимаю я.

– Вчера и сегодня. Просто превосходно дважды разобрались с плотоядниками. Пытались избежать жертв. Обошлись минимальным ущербом. Я приятно удивлен. Так что, браво, – он трижды хлопает в ладоши, изображая аплодисменты.

Я меняюсь в лице.

– Погибла одна осинка, и человек пострадал. Между-прочим, ваш сотрудник. Он вообще мог погибнуть. И вы называете это минимальным ущербом? – сжимаю руки в кулаки, пытаясь сдержать эмоции.

Я слишком хорошо помню, каким бледным был Владислав, как страдали плотоядники, проходя мимо погибшего товарища.

– Смотрите на это иначе, Маргарита, – снисходительно говорит он. – Вы не сожгли всех плотоядников. И спасли жизнь нашему сотруднику. Ущерб минимален для вашего уровня.

Ему удалось меня уесть. То хвалит, теперь оскорбляет. А я и поверила, что он считает меня одаренной ведьмой.

– Я сюда пришла только из-за Федьки, понятно? Чтобы ему было проще. Так что не надо пытаться убедить меня, что я ничего не стою, – отодвигаю от себя подписанный листок, вскакиваю со стула, так что тот громыхает, и вылетаю прочь из кабинета.

За моей спиной что-то с силой падает, но мне все равно.

В голове продолжает крутиться фраза «Ущерб минимален для вашего уровня». Какой у меня уровень? Низкосортной деревенской ведьмы? Такой он меня видит?

– Эй, что случилось? – Федька вскидывает голову на звук грохнувшей двери.

– Ничего. Я просто… Вспылила немного, – отвечаю резко. Никак не могу отойти от диалога с Соломоном.

С силой провожу руками по лицу. И с этим человеком мне теперь придется работать? На что я подписалась?

***

Виктор сидел за столом и созерцал попадавшие вещи. Только что юная ведьма, не умеющая до конца контролировать свою магию, вылетая на эмоциях из кабинета, подняла в воздух все, чтобы было не прикреплено к полу. Взмыли два шкафа, ручки, листки, стол.

И как только дверь захлопнулась, все с грохотом рухнуло обратно.

Сил в девчонке было немерено. И Соломон надеялся, что она останется в отделе на долго. На само-то деле волколак, ее друг, ему совершенно был не нужен. Этих волков в последнее время столько наплодилось, что можно целую роту организовать. А вот стоящих ведьм днем с огнем не сыщишь. А тут подворачивается рыжая бестия, готовая душу продать за своего друга. Быстро соображающая, способная. Умеющая без магии выкручиваться из ситуации. Не это ли идеальный кандидат в отдел?

Правда, контролю ее еще придется обучить.

Мужчина потер виски и дважды махнул рукой, возвращая все вещи на свои места. Он возьмет над ней шефство и создаст идеального борца со сверхъестественными преступлениями.

***

– Ну вот, это ваша квартира. Две комнаты. Ванна. Туалет. Кухня, – щебечет Настя – молодая сотрудница, которую Соломон попросил проводить нас до служебной квартиры.

Местоположение было удобное. Недалеко от отдела, всего-то надо перейти через улицу, и ты на месте.

– Располагайтесь. Если что-то надо будет срочно приобрести, чайник или утюг, не стесняйтесь, звоните мне. Номер прямо рядом с телефоном, – продолжила девушка.

Девушка была слишком активна, а мы уставшие, могли только хмуро кивать на все предложения.

Когда Настя наконец-то удаляется по своим делам, Федька обзывает квартиру долгосрочным местом заключения и уходит в свою комнату разбирать сумку.

Я остаюсь в полном одиночестве. Брожу по квартире, заглядывая во все углы. Еды в холодильнике не оказывается, поэтому приходится идти покупать ужин и завтрак на свои скромные сбережения.

***

Утром я просыпаюсь от звонка в дверь. Кто-то трезвонит так настырно, что даже подушка на голову не помогает приглушить звук. Приходится встать и пойти открывать дверь.

На пороге стоит Дмитрий. Выглядит он абсолютно так же, как и в нашу первую встречу. Строгий костюм, солнцезащитные очки, бледная кожа.

– Че в такую рань? – я тру глаза и зеваю.

Стараюсь не смотреть в зеркало, которое висит прямо при входе, чтобы не испугаться всклокоченных волос и следов от подушки на опухшем со сна лице.

– На телефон же вы не отвечаете, – пожимает плечами вампир. – У нас новое дело. Соломон велел взять тебя с собой. Так что собирайся. У тебя пять минут и поехали.

– Можно хотя бы десять? – я еще раз зеваю.

– Уже четыре и пятьдесят пять секунд. Пятьдесят четыре… – он начал отсчитывать, посматривая на часы.

Я недовольно фыркаю, но все равно бегу одеваться.

Глава 8. Первое дело для ведьмы

Я сажусь в машину к Дмитрию и сразу же задаю вопросы.

– Куда мы едем? Что за дело?

– Держи. Взял тебе кофе и чизбургер. А то не завтракала ведь. Соломон с меня три шкуры спустит, если ты от голода помрешь, – усмехается вампир, протягивая мне пакет из не так давно открывшегося Макдоналдса.

Я приятно удивлена таким сервисом.

– Спасибо, – благодарность дается мне легко.

Правда, есть еще не хочется, я только что проснулась. Но кофе уже не такой горячий, поэтому приходится позавтракать, пока он не остыл.

– Так что за дело? – дожевав последний кусочек, повторяю я вопрос.

– Простое. Русалки разбушевались. Уже холодает, а они поиграть захотели. Ребенка в реку утащили. Мальчика достали, но он слег с воспалением легких. Родители ему про тетенек в реке не поверили, зато наша знакомая медсестра поверила и решила сообщить нам. Так что едем пообщаться с нарушительницами.

Всю дорогу я пребываю в волнительном предвкушении. Мое первое дело. Удастся ли приструнить вредную нечисть? Или придется повозиться?

За город выехали быстро, а через какое-то время свернули к небольшой речушке рядом с деревней.

– Я с русалками пока дела не имел. Так что считай, я здесь как твой сопровождающий. Покажи, на что ты способна, ведьма. Соломон очень хорошо отзывался, так что я тоже жду положительных результатов.

Мне даже неловко становится. Получается, что Виктор расхваливал Дмитрию мои способности. Не слишком ли он преувеличивал? Я себя одаренной никогда не считала. Магии меня, конечно, мама с бабушкой учили. Тщательно это делали, по порядку. Пока у меня сил не было, бабка мне азы рассказывала, заставляла учить заговоры, зубрить наизусть травы. А когда бабушка умерла, и силу мне свою передала, мама взялась обучать. И на метле летать, и с лешим общаться, и как заговоры творить.

Вот только всегда от мамы я слышала:

– Да будь ты чуть старательнее! И так звезд с неба не хватаешь. Так хоть старанием бери!

А тут вдруг первая встреча с начальником, и меня уже хвалят. Странно это.

Я выхожу из машины и глубоко вдыхаю. Ноябрьский холодный сырой воздух проникает в легкие и вырывается наружу облачком пара.

– Люблю природу. В городе мне душно. Никак не могу к нему привыкнуть, – признаюсь я.

– Зачем переехала тогда? – интересуется Дмитрий.

– В деревне скука смертная. Ладно, пошли с русалками говорить.

Я направляюсь к реке. От нее тянет холодом и сыростью. Русалок не видно. Оно и понятно, эти дамы из воды так просто не показываются.

– Эй, девицы речные, поговорить надо, – я наклоняюсь к воде и несколько раз хлопаю по ней ладонью.

От руки в стороны расходятся круги, которые тут же уносит течение.

Русалки появляться не спешат.

– Алоу, я кого позвала, – ударяюсь еще несколько раз по воде. И тут вдруг бледная рука высовывается из воды, хватает меня за запястье и резко дергает вниз.

Я пытаюсь удержать равновесие, но ничего не получается, и я лечу в ледяную воду.

– Это план такой? Или тебе помочь? – уточняет Дмитрий с нескрываемым ехидством, когда я выныриваю, отплевываясь от тины.

Ответить не успеваю, меня кто-то хватает за щиколотку и тянет на дно. Делаю глубокий вдох в самый последний момент, и вода накрывает меня с головой.

Дергаю ногами, гребу руками, пытаясь всплыть на поверхность, но русалка продолжает утягивать меня все глубже и глубже.

Сначала я паникую, а потом начинаю злиться. А когда я злюсь, лучше никому рядом со мной не находиться в этот момент.

Искра срывается с моего пальца и жалит русалку в руку. Хватка на ноге тут же ослабевает. Я хаотично дергаю конечностями, чтобы всплыть. Вот уже и поверхность, и холодное ноябрьское солнце.

Жадно глотаю воздух, а потом снова ныряю обратно. Пришла пора наказать эту негодницу.

Хорошо, что мама научила меня невербальной магии. Иногда она очень полезна. Особенно под водой. Стоит только правильно сконцентрироваться и мысленно произнести заговор, как он подействует.

Заметив улепетывающую русалку, я сотворяю вокруг нее огненный шар, в котором полурыба, как в аквариуме.

Снова выныриваю и зачитываю уже вслух:

– Русалка в воде, русалка на суше. Ей тяжело, не может быть лучше.

Даже хлопаю в ладоши, чтобы предать магии ускорение, а после плыву к берегу.

В это же время окутанная водяным коконом, из руки появляется девушка. Ее несет по воздуху в импровизированном аквариуме. А когда кокон долетает до берега, он лопается, и русалка падает на влажную землю. Она начинает дергаться и бить по земле хвостом.

К этому времени я уже и сама выбираюсь на берег. Кажется, что одежда стала тяжелее раза в три. Меня трясет от холода. Но сейчас не до этого. Злость греет тело. Я должна поквитаться с русалкой.

Хвост у водяной девы превращается в ноги, и она тут же вскакивает, чтобы сбежать в лес. Но я читаю легкий заговор на заморозку и не даю ей этого сделать.

Русалка стоит передо мной совершенно нагая и стучит зубами. Ее тело почти до пояса полностью заморожено.

– В игры играем? Людей топим? – ласково спрашиваю я, подходя ближе.

– Что тебе надо, ведьма? – злобно рычит русалка. – Ты сама упала. Нечего воду баламутить. Сама позвала, сама получила.

От негодования щеки у меня вспыхивают. И даже несмотря на то, что на улице температура не поднялась выше двух градусов, мне жарко от гнева.

– Отдел по борьбе со сверхъестественными преступлениями, – грозно произношу я. Удостоверение мне еще не выдали, но такие слова никто говорить не запрещал. – Младший следователь Серебрянская. Вы обвиняетесь в причинении тяжкого вреда здоровью Иванченко Михаилу Игнатьевичу. А так же, предумышленной попытке убийства сотрудника при исполнении.

Это остужает пыл наглой рыбьей морды. Нечисть нервничает, дергается.

– Послушайте, мы просто с вами друг друга неправильно поняли, – лепечет она. – С тем мальчиком вышло случайно. А вы сами в воду упали. Но кто я такая, чтобы идти против своей же природы. Вот и не подумала. Потащила. Но я бы потом обязательно вас на берег вытащила. Как только бы поняла, что натворила.

– Когда я бы уже захлебнулась, – цежу я.

Подходит Дмитрий, давно наблюдающий издалека за происходящим. А я, не знающая, что делать дальше, смотрю на него, приподняв брови в немом вопросе.

– Обвинения зачитала? – интересуется он.

Киваю. Пересказываю.

– Ну, здесь точно едем в отдел. И будем там разбираться. Хотела она или не хотела. Воспользуемся сывороткой правды, в конце концов. А если окажется, что русалка нас обманывала, то это двойное наказание придется применять.

Я уже знаю, что Дмитрий блефует. А вот дева не догадывается. Она затряслась от страха как осиновый листик. И вот-вот была готова заговорить.

– А что ей светит? – как бы невзначай спрашиваю я.

– Думаю, в бочку посадят лет на десять, – пожимает плечами Дмитрий.

– Пожалуйста, только не в бочку, – молит девушка. – Да, мальчишку я утащила. Но так палкой по воде хлестал, я думала, с ума сойду. А когда я вынырнула, вообще камнем кинул. Я проучить его хотела. И только! Отпустила же потом. Какая бочка на десять лет?

– Ты меня чуть не потопила, – я скрещиваю руки на груди. Гнев прошел, и холод стал ощущаться как никогда. Однако, не подаю вида, что меня уже потряхивает. Разгуливать по морозу в мокрой одежде – так себе идея. Но высушусь только когда с русалкой разберемся.

– Да я бы тоже отпустила. Зачем мне эти тела. Еще аквалангисты ваши придут, искать будут. Мне не к чесу.

Дмитрий достает из кармана металлический браслет. Такой же, как те, что на нас с Федькой надевали.

– Руку, – приказывает вампир русалке. – Снять смогу только я. Он будет отслеживать твое местоположение. Если произойдет еще раз нечто подобное в вашей реке, виноватой будешь ты. Ясно? Тут одной бочкой не отделаешься. К кикиморе на болото на перевоспитание отправят. А оттуда хода нет.

Русалка закрывает тонкими руками лицо, чтобы скрыть слезы ужаса.

– Я не буду. Никто больше не будет. Я всех предупрежу. Только не в болото. Не выживу ведь. Погибну. Это смерть моя. Без чистой воды. Без проточной.

Дмитрий кивает мне, и я, взмахнув рукой, снимаю сковывающее заклинание с русалки. Дева затравленно смотрит на нас, а затем быстро прыгает обратно в реку. Над водой показывается ее хвост, а потом и он исчезает.

– Неплохо, – произносит Дмитрий. – Но топиться было не обязательно.

– Да ладно тебе. Может, я искупаться хотела, – пытаюсь пошутить я, чтобы не так было стыдно за оплошность.

Надо было догадаться, что вредная русалка не жалует гостей.

– Уф, все, я в машину, сушиться и греться, – говорю, а сама рысью направляюсь к автомобилю. Меня колотит от холода так, что слова даются с трудом.

– Эй! – окликает меня Дмитрий. Приходится обернуться. – Ведьма, ты магией воспользоваться не хочешь, чтобы высушиться?

Хлопаю себя по лбу и смеюсь. Вот дуреха! Так в городе привыкла скрывать свою сущность, что напрочь забыла о способностях.

Приходится несколько раз читать заговор на сушку одежды, чтобы все вещи стали чистыми, свежими, а вместо запаха тины, запахли лавандой. Это был любимый мамин заговор.

Единственное, что мне не дается – сушка волос. Раньше тоже так было. Мама это называла слепым пятном. Как ведьма не может полностью себя излечивать от ран, так и бытовая магия на себе иногда не срабатывает.

– Поехали, – говорю я грустно и громко чихаю.

Глава 9. Ученица колдуна

– Неплохо, – похвалил Соломон, перечитывая отчет Дмитрия. – С плотоядниками, конечно, получше справилась. Но это все приходит с опытом.

Мы сидим в кабинете Виктора Николаевича. Весь его стол завален разными бумагами и папками.

– Тебя необходимо чуть подучить, – подводит итог Виктор и смотрит на меня.

Я даже не знаю, радоваться мне или, напротив, грустить. С одной стороны, если меня будет обучать настоящий боевой колдун, я смогу многое почерпнуть. А, с другой стороны, разве не Соломон говорил, что я отлично справилась с плотоядниками и вообще молодец?

Получается, что он сильно лукавил. Вот только для чего?

– Обучать тебя буду я, – говорит начальник.

У Дмитрия дергается уголок губ, но усмешку он сдерживает. А я все еще не могу понять, радоваться мне или грустить.

***

– Как первый день? – на кухне нашей новой квартиры сидит измученный Федька.

Я скидываю ботинки, бросаю сумку на тумбочку и вхожу в кухню.

– Не слишком приятный. Искупалась в ледяной воде, чуть не утонула из-за тупой русалки. И, похоже, слегка простыла. А как твой?

Федька тяжело вздыхает.

– Тренировались с другими волколаками на полигоне. Пришлось сотню раз перекидываться. Все кости болят. Меня будто на изнанку и обратно вывернули, – парень прислоняет чашку с чаем ко лбу. – Это оказалось намного сложнее, чем я предполагал.

Я подхожу к нему и обнимаю.

– Ничего, скоро это закончится, и начнется нормальная работа.

Федька опять грустно вздыхает, и вдруг раздается звонок в дверь. Я даже подпрыгиваю от неожиданности. Мы никого не ждали.

Парень встает и идет открывать.

С разбега на него наскакивает что-то большое и визжащие, я уже начинаю перебирать заклинания для обороны, но оказывается, что это всего лишь Мира.

– Я решила не ждать твоего приглашения, выведала все сама. Оказывается, у моего двоюродного брата у друга друг работает в вашем ОБСП. Представляешь! Через него и вышла на твою новую квартиру.

Мира сияет как начищенный чайник, в обе щеки расцеловывает парня, и только потом замечает меня.

– А она что тут делает? – с претензией спрашивает девушка.

– Мы, вообще-то, вместе живем, – хмыкаю я, скрещивая руки на груди.

Мало того, что день не задался, так еще и эта девица приехала. Надеюсь, что ей есть восемнадцать лет.

Мира удивленно открывает рот.

– Нам выдали одну квартиру на двоих, – быстро произносит Федька и извиняющимся взглядом смотрит в мою сторону.

– Ну, теперь будет на троих, – улыбается Мира, затаскивая свою большую дорожную сумку внутрь квартиры.

Я только молча хлопаю глазами, не зная, что и сказать. Вообще-то в голове роится много нелицеприятных фраз в адрес самонадеянной Миры, но мне приходится сжать челюсти и молчать. Федька заслужил немного счастья.

И пускай ревность к лучшему другу сжигает меня изнутри, я ему ничего не скажу. Это его жизнь. И он имеет полное право водить в свою комнату кого угодно. Пусть это будет хоть стая волколаков.

– Тогда ты скидываешься на еду, – это все, что я могу сейчас выдать.

Мира только пожимает плечами и согласно кивает.

***

Полночи я никак не могла сомкнуть глаз. Сначала прислушивалась к звукам за стеной, потом, покраснев как рак, набрасываю на свою комнату полог беззвучности. Становится спокойнее. И сон наконец-то приходит.

Утром я не могу смотреть своим соседям в глаза, но их это, похоже, совершенно не заботит. Начинаю подумывать о том, чтобы вернуться обратно в коммуналку при университете.

***

С Виктором мы встречаемся на пустом поле.

– Я создал вокруг поля купол, так что никто чужой к нам не зайдет. Для начала посмотрим на управление стихиями. Если надо, я подкорректирую. Затем посмотрим на скорость и ловкость. Дальше, если силы останутся, потренируемся на ком-то реальном, – Виктор одет в кожаную куртку и джинсы. Стоит расслабленно, сверху вниз поглядывая на меня.

Рядом с этим человеком я как никогда чувствую себя маленькой и глупой. Хотя разница в возрасте между нами и не такая уж большая. По крайней мере внешне Соломону нельзя дать больше тридцати лет.

– Задание первое. Нужна земляная стена, огненная и водяная. Затем небольшой смерч. Только не устраивай природную катастрофу, пожалуйста, – улыбается он, заметив, каким азартом загорелись у меня глаза.

Расставляю ноги пошире и сосредотачиваюсь. Стихийная магия, на самом деле, одна из самых сложных. И мне не все из нее дается хорошо. Но я просто обязана доказать, что я не валенок.

Вдох. Выдох.

Напрягаю руки, пытаясь приподнять землю. Комья грязи дрожа повисают в воздухе, но полноценной стены не получается. С землей у меня всегда было сложно. Нужно полностью расслабиться, почувствовать тяжесть этой стихии, ее мощь и спокойствие. А внутри у меня всегда бурлят чувства, да и вчерашний вечер расслабленности не добавил.

Как только вспоминаю про Миру и Федьку, комья начинают вибрировать, а потом вообще взрываются, обрызгивая нас с Виктором с ног до головы грязью.

Соломон удивленно смотрит на меня.

– Интересный способ запугать противника, но малоэффективный. Разве что, в глаз попадет, – говорит он, вытирая рукавом лицо.