Дева Дракона

Размер шрифта: 13

Глава 1

Дева Дракона – мать. Ее великий дар в детях, а сила в их отце.
Пособие прилежной Светлой, введение
(переписанное издание)

– Зачем ты вообще купил ее? – раздается высокий женский голос. – Ее лицо похоже на сливу!

– Молчи, – ворчит мужчина.

– Как я могу молчать, если товар испорчен!

– Синяки заживут. Волосы отрастут.

– Они же грязные! – суетливо восклицает женщина, потом успокаивается и тише добавляет: – Ни фигуры, ни лица. Мы даже не знаем, умеет ли она читать.

– Волосы серые. Откормим, и фигура появится. Читать ей и не нужно. Нет таких правил.

Воняет свежей рыбой, солью и едва уловимой, но знакомой елью. Я пытаюсь открыть глаза, но делаю это с трудом. Правое веко так и остается закрытым, словно приклеенное. Это меня беспокоит меньше всего, ведь рядом я замечаю низенького, но крупного смуглого мужчину. Он похож на пень дуба. Почти все его лицо закрывает пышная, но лохматая темная борода.

Он выжимает тряпку и прикладывает ее к моему лицу. Когда мокрая ткань касается кожи, изо рта вырывается то ли плач, то ли вой. Лицо жжет, колет и пульсирует. Я хочу вскочить и убежать, но ноги не слушаются. Мне удается поднять руку, но ее покалывает. Я мычу, когда из глаз текут слезы и кожу начинает щипать сильнее.

– Тише, глупая, – недовольно шепчет мужчина-пень, – тебя нужно заштопать.

– Что тут штопать? – продолжает ворчать женщина. – Тут проще выбросить и сшить новое!

Она подходит ближе, но слезы застилают мне глаза. Лишь высокий тонкий силуэт мелькает перед глазами. В нос ударяет приятный и сладкий запах клубники. Боль на секунду утихает.

– Дипак, – едва слышно произносит женщина, – если она не очнется до Лунного Королевства, то будешь ее обеспечивать сам. У меня денег нет.

Ее голос напоминает жужжание надоедливой, приставучей мухи. Обычно такая мешает работать, кружит над ухом и редко, но кусается.

Слышатся быстрые легкие шаги, затем скрип двери. Тишина. Ее нарушают только едва слышные крики чаек.

Где я?

Воспоминания не приходят. Пялюсь в деревянный потолок, пока Пень продолжает умывать мое лицо. Жжения уже почти нет, но кожу пощипывает. Слезы не сразу, но высыхают. Рассматриваю лицо мужчины. Оно покрыто пятнами, рубцами и морщинками. Особенно заметны две длинные глубокие морщины на лбу и несколько в уголках глаз. Черные волосы до плеч украшены тонкими косичками. Темные зрачки мечутся по моему лицу. Мужчина не сразу замечает мой пристальный взгляд, но вскоре на его губах расплывается теплая улыбка.

– Очнулась. Хорошо.

Хочу спросить, кто он и что я тут делаю, но вместо слов издаю мычание, чувствую, как в уголках губ скопилась слюна.

Пень словно читает мои мысли и кивает:

– Продали тебя. – Замолкает и, кажется, думает, стоит ли продолжать. Потом выдыхает и хмурится. – Мать.

Я больше ничего не слышу. В ушах сердце отбивает ритм. Картинка перед глазами мутнеет. Хватаю ртом воздух, пока пульсация в висках усиливается.

Такого не может быть. Ложь.

Пытаюсь встать. Тело противится, когда я дергаю ногами. Судороги сводят конечности, и даже легкое движение сдавливает грудь. Я снова плачу. Уже начинаю кричать, но к моим губам подносят чашку с отваром, силой вливают его в горло. Я кашляю и пытаюсь выплюнуть жижу, но только захлебываюсь и сглатываю.

– Все будет хорошо, глупая, – шепчет мужчина. – Я тебя вылечу, и ты начнешь новую жизнь. Спи.

Хочу закричать и обругать его, но глаза слипаются, и я проваливаюсь в очередной сон. Просыпаюсь и засыпаю снова и снова. Ко рту подносят то нечто горькое, похожее на лечебные травы, то рыбный суп. Каждый раз тело откликается болью. Ноги скручивает. Руки снова колет, к лицу прилил жар. Я кричу и молю прекратить, но затем снова проваливаюсь в бездну беспамятства.

Наконец кошмар прекращается, и спустя время просыпаюсь в поту. Одежда липнет к спине, по шее текут струйки воды. Вдруг меня подбрасывает. Изо рта вырывается очередной крик. Глаза ищут, за что бы ухватиться. Падая, цепляюсь за ножку кровати, всем телом прижимаюсь к полу. К горлу подступает тошнота. Перед глазами пляшут пятна. Я зажмуриваюсь и тихо всхлипываю, молясь Земному Дракону.

Кажется, что спустя вечность тряска прекращается. Я лежу еще несколько минут, прежде чем осторожно подняться. Только когда понимаю, что боли почти нет, позволяю себе размять конечности. Мышцы затекли и невыносимо ноют.

Кручу головой, осматривая помещение. Оно настолько маленькое, что здесь помещаются лишь кровать, крошечная тумбочка и стул. Крупицы света просачиваются через небольшое круглое оконце над кроватью. До ушей доносится плеск воды.

Корабль!

Вдруг дверь распахивается, и входит мужчина-пень. Я сразу узнаю его и замираю. В его взгляде читаю удивление, а затем облегчение. Он издает шумный длинный вздох, прикрывая дверь, и присаживается на стул около входа. Затем кивает на кровать, приглашая меня сесть, и я нехотя повинуюсь.

– Что помнишь?

В голове нет ни одной мысли о прошлом. Кто я? Что я тут делаю? Есть только тишина и едва ощутимая боль в голове и мышцах. Тру виски, пытаясь ухватиться за нити воспоминаний. Память подводит.

– Ничего не помню, – стыдливо признаюсь я и утыкаюсь ладонями в лоб.

– Это к лучшему, – вдруг ободряюще произносит мужчина и упирается руками в колени, чтобы подняться. Он выходит, а затем приносит миску супа и пару красных яблок.

Живот предательски урчит. Пень улыбается и ставит миску перед моим носом на тумбочку. Получая его одобрение, я набрасываюсь на еду, игнорируя наставления мужчины. Уши отказываются слушать, а разум уплывает далеко в небытие. Внутри разливается приятное тепло от супа, тело обмякает, голова перестает гудеть. Я опустошаю миску и отодвигаю ее в сторону, довольно вытирая рот тыльной стороной ладони. Только теперь в голове проясняется.

Беру яблоко, откусываю и смотрю на мужчину. Он начинает говорить первым:

– Я отвечу на два вопроса.

Я послушно киваю и без раздумий спрашиваю:

– Почему я здесь?

Пень издает громкий смешок, чешет затылок и выдает:

– Тебя продала мать. Так она мне представилась. У нее был очень потрепанный вид. Сначала я отказался – ты выглядела почти мертвой, – но потом и сам не понял, почему сказал да. Я заплатил ей четыре мешочка монет, – на его лице мелькает недовольство, – она ушла, а я опомнился спустя час. Выхаживал тебя почти два месяца. Подсыпал сон-травы, чтобы раны заживали быстрее.

Четыре мешочка монет.

Оказывается, я могу стоить так много. Бабушка с трудом накапливала мешочек за год, хотя работа повитухой ^* может приносить и больше. С трудом удерживаюсь от того, чтобы вскочить, когда эта мысль рождается в голове. Зажмуриваюсь, пытаясь вспомнить еще что-то. Но ничего припомнить так и не удается.

Открываю глаза. Пень терпеливо сидит, склонив голову. Он ждет второго вопроса.

* Женщина, помогающая при родах.

– Если меня продали, то что я должна буду делать? – спрашиваю, так и не придумав вопроса получше.

– Работать в одном из Королевств Драконов, – незамысловато отвечает мужчина и встает, останавливается на секунду, а затем предупреждает: – Выходить из каюты нельзя. Я буду приходить время от времени, чтобы вывести тебя на прогулку. Не более.

Он уходит, не дав мне и шанса что-то сказать. Я остаюсь в тишине, слыша только стук сердца. Складываю руки на груди, вяло опускаю голову на подушку и зарываюсь носом в одеяло.

Как же так? Что мне делать?

Почему я выглядела полуживой и ничего не помнила? Что могло произойти, чтобы мать продала меня в рабство при Королевском дворе? Прошлое утекает, как крупицы песка сквозь пальцы. Временами в голове проскальзывают отрывки прошлого, но они такие короткие и неразборчивые, что я с трудом могу соединить их в одну картину. Сон не приходит, и я ворочаюсь еще около часа, а может, и больше.

Я знаю, кто такие Драконы, знаю о Шести Королевствах, даже знаю, что делать во время родов, но ничего не помню о самой себе…

Я уже нахожусь на грани сна и реальности, когда где-то сверху раздаются детские крики. Подскочив, бегу к двери, дергаю ее и удивленно поднимаю брови. Не заперто. Нос улавливает запах дыма, а тело рвется вперед. В коридоре замечаю еще несколько дверей, мчусь мимо них к лестнице. Забираюсь выше и оказываюсь на еще одном таком же этаже.

Глаза начинает щипать, горло сдавливает. Прижимаюсь ближе к полу, закрываю нос воротом ночной рубашки, а после поднимаю взгляд, заметив свет и ощутив тепло, идущие со следующего этажа. Оттуда же слышатся крики. Мчусь к лестнице, забираюсь выше и отшатываюсь. Посреди коридора полыхает огонь. Щупальца пламени кидаются в сторону, голодно рыщут, безжалостно поедая деревянные пол и стены. Жар ударяет в лицо, воздуха почти нет. Сердце колотится, виски сжимает. Не задумываясь отступаю.

Идти вниз или пытаться пробежать сквозь огонь?

Я медлю, боясь приблизиться к пламени. Мне ничего не известно о пожаре на корабле. Мнусь, обдумывая, что делать, но не успеваю принять решение, как сквозь крики, треск дерева и мужскую брань слышу детский плач. Он где-то совсем рядом. Делаю первые неуверенные шаги, а когда он замолкает, не раздумывая кидаюсь вперед, открываю дверь.

В просторной каюте – две двухъярусные кровати, под одной из которых прячется девочка. Подбегаю к ней и протягиваю ладонь. Она поднимает на меня затуманенный взгляд, ее губы трясутся, изо рта вырывается кашель. Говорить тяжело, дым продолжает драть горло, но я выдавливаю:

– Пошли!

Девочка хватает мою ладонь и вылезает из-под кровати. Когда мы выбегаем в коридор, безжалостное пламя уже поедает дверь и стену напротив. С меня течет пот, кожа горит. Приходится приложить усилие, чтобы посмотреть в сторону, откуда доносятся крики. Понимаю, что там не пройти, и веду ребенка прочь. Девочка тихо всхлипывает, но бежит следом.

Спускаемся на этаж ниже. В поисках помощи открываю каждую дверь, но каюты либо закрыты, либо пустуют. В одной замечаю широкое окно, в которое без труда пролезет не только ребенок, но и я. Приходится проверить, насколько далеко от нас источник огня, чтобы не находиться под ним. Только после этого закрываю дверь и наконец распахиваю окно.

Мы кашляем, жадно вдыхая воздух. Снаружи уже стемнело. Я осматриваюсь и замечаю богатое убранство каюты. Она похожа на ту, в которой пряталась девочка, но тут стоят большой обеденный стол, застеленный белой скатертью, два высоких шкафа, на каждой стене – по четыре подсвечника.

Когда дыхание приходит в норму, я вновь высовываюсь наружу. Снизу замечаю пол. Это напоминает большой балкон корабля. Поворачиваю голову и вижу лестницу, ведущую на основную палубу. Мнусь первые секунды, думаю переждать, прежде чем прыгать, но мой взгляд встречается с глазами девочки. Она тяжело дышит, глаза широко раскрыты, губы дрожат.

– Ягодка, как тебя зовут? – шепчу я. – Слышишь? Как твое имя? – повторяю громче, пока она оглядывается по сторонам.

– Л… Линда, – с трудом выговаривает девочка, подавляя всхлипы.

Линда.

Я знаю это имя. Лицо девочки кажется смутно знакомым. Хмурюсь, тру лоб, когда в голове вспыхивают воспоминания, но не успеваю их прочувствовать, как слышу знакомый крик. Поворачиваю голову и вижу мужчинупня и две фигуры. Женщина рядом с ним вскрикивает, видя нас, и прижимается к мужчине.

– Мама! – Линда машет рукой, начиная реветь с новой силой. Я продолжаю таращиться на них, как вдруг слышу грозный приказ:

– Прыгайте! – голос Пня звучит уверенно, но я все равно чувствую в нем нотки тревоги.

Помогаю ребенку спуститься, а затем выпрыгиваю сама. Линда бежит к матери, обхватывает ее за талию и начинает плакать еще сильнее. Я могу лишь глупо улыбаться, глядя на воссоединение семьи, но вдруг на мое плечо опускается массивная ладонь.

– Молодец. Хорошая работа.

Я киваю, продолжая следить за девочкой, словно та все еще нуждается в моей защите. Затем поворачиваюсь к мужчине и хочу спросить, что случилось, но он будто понимает мой немой вопрос и рассказывает о неаккуратных гостях, устроивших пожар. Заметили его поздно, а когда спохватились, то оказалось, что коридор уже охвачен пламенем. Пытались пробраться к дверям, но не смогли. Девочка осталась в каюте, чтобы порисовать, пока родители прогуливались по палубе. Тогда-то мужчина-пень и вспомнил о каюте для королевской семьи с небольшим балконом. Думал, что придется разбить окно.

Замечаю в его руках длинную металлическую палку и киваю. Крики постепенно утихают, а спустя несколько минут мужчине сообщают, что пожар потушен.

– Как ты выбралась?

– Ты оставил дверь открытой, – говорю правду и пожимаю плечами. Мужчина протягивает руку, предлагая проводить меня к себе, но я прошу: – Можно мне остаться тут ненадолго? Я подышу и вернусь.

Кажется, что легкие до сих пор поедает ядовитое пламя, отчего мне так трудно насытиться свежим воздухом. Делаю глубокие вдохи снова и снова. Вскоре Пень и семья уходят, и на балкончике я остаюсь одна.

Сажусь и прижимаюсь к стене, подтянув колени к груди. Только сейчас замечаю на небе звезды и полумесяц. В голове снова и снова мелькают пожар и лицо Линды. Тело начинает дрожать, по щекам катятся слезы. Теплый ветерок нежно треплет волосы, убаюкивая. На корабле все еще раздаются приказы, слышатся топот и разговоры. Глаза закрываются, дыхание выравнивается, а слезы высыхают. Я почти засыпаю, как вдруг наконец вспоминаю, где же видела эту девочку и ее семью.

Глава 2

Дева Дракона благословлена. Матерями Драконов,
а потому должна служить мужу и его семье верой и правдой.
Пособие прилежной Светлой, введение(переписанное издание)

Прошлое

Солнце садится за горизонт. Слышится надоедливый писк комаров и мошек, неподалеку жужжат майские жуки, начинают петь сверчки. Работа продолжается. Я пропалываю грядки картошки, временами посматривая то на мать, то на начальницу. Почему нужно так долго задерживаться на полях? Мы еще не ужинали. Даже вредные насекомые уже лакомятся капельками крови, садясь на мою бледную кожу.

– Может, уже прекратишь хлопать? – злобно рычит мать, не отрывая глаз от земли.

– Они кусаются, – тихо шепчу я, в очередной раз прибив уже изрядно жирную комариху. На правом локте остаются ее внутренности и пятно крови.

– Никого не трогают, кроме тебя, – доносится мне в ответ.

– Своих не трогают, – как можно тише ворчу я и получаю оплеуху от начальницы. Высокая и худощавая, та стоит рядом и слышит даже мой шепот.

– Мелкая права, – картавит она и наконец объявляет: – Собираемся домой, ребята! Рабочее время закончено. Продолжим завтра.

Сегодня бабушка Тоня наверняка будет печь пирожки с картошкой. Все дерево уже наверняка пропахло жареным тестом, и целая тарелка моей награды стоит на столе. Бабушка готовит не так часто, но ее пирожки всегда получаются самыми нежными и сочными.

Мы с матерью бредем в сторону дома, проходя мимо гигантского дерева главы округа. Длинные ветви, устремленные в небо, украшены разноцветными флажками. Они теряют свой цвет из-за наступивших сумерек. Только сияшки – светящиеся бутоны цветов – освещают резные окна. Внутрь ведет узорчатая массивная дверь, над которой возвышается небольшой балкончик. На нем всего несколько мгновений назад стояла маленькая девочка, но, заметив нас, скрылась в глубине дерева.

Наше дерево совсем другое.

– Что за выкрутасы на поле? – косится на меня мать. Голос ее груб. Лицо освещается уличными сияшками, отчего и без того пугающие глаза становятся еще страшнее.

– Они правда кусались, – мнусь, прежде чем ответить, – я не нарочно.

– Закрой рот, – громче рычит мать, точно зверь, и я замолкаю.

Еще в четыре года я усвоила один главный урок: если эта женщина что-то говорит, то никогда не шутит. Она всегда сдерживает обещания, поэтому почти никогда не дает их. Двенадцать лет назад она воткнула вилку мне в левую руку, когда я без остановки плакала, прося мяса.

Земное Королевство славится вегетарианством. Люди здесь почитают жизнь почти любой твари, а убийство живого существа строго карается. Исключением стала лишь рыба. Ее здесь уминают за обе щеки без вины и терзаний совести. Эти же люди научились выращивать плоды, которые будут посытнее любой ножки зажаренного цыпленка. Вот только эта дрянь не лезет мне в горло. Желудок отказывается принимать такую еду и старается избавиться от нее сразу же, стоит мне проглотить хотя бы кусочек. Он требует настоящего мяса, что в этих местах осуждается. А потому временами я втайне ухожу в глубь леса и охочусь на куропаток, уток или зайцев. Разделываю, развожу огонь и жарю. Нет ничего вкуснее свежего крылышка птички. Может, поэтому в деревне дети со мной не дружат. Остальные же обходят стороной.

Наше крошечное деревце расположено на окраине деревни. Оно напоминает засохшую ветку. Гнилой корень уже торчит из земли, ствол наклонен вправо, сухие ветки не плодоносят. Стены истончились из-за насекомых, отчего в ветреную погоду я боюсь, что стихия может унести нас прочь. Наверняка поэтому двор огорожен таким же повидавшим жизнь заборчиком.

Зайдя в наш старенький домик, я останавливаюсь. В нос не бьет дурманящий запах пирожков. Испуганно шагая в сторону кухни, я вскидываю руки. На столе ни крошки. Кастрюли пусты. Печь холодная. Живот недовольно урчит.

Ну как же так? Неужели бабушку Тоню снова вызвали? Интересно, кто рожает на этот раз? Поблизости живет как минимум семь женщин в положении. И как же долго мне придется оставаться один на один с матерью?

Раз так, то лучше скорее заснуть, чтобы не чувствовать голод. Не хочу греметь посудой. Если это разозлит мать, то беды не миновать. Я хватаю тарелку нектаринов на подоконнике, которые нам подарил знакомый бабушки, и тихо проскальзываю в крохотную комнатку. В нашем дереве только три огороженных комнаты: та, которую мы делим с бабушкой, комната матери и кухня.

Я заваливаюсь на кровать и закрываю глаза, слышу очередной рык голодного желудка и начинаю проваливаться в сон. Работа от восхода до заката выматывает. Я уже нахожусь на грани сна и реальности, как вдруг в нос ударяет неприятный сладковатый запах чего-то жженого. Вскочив с кровати, подкрадываюсь к двери и прислушиваюсь к звукам снаружи. Тишина.

Каждый раз, когда по дому распространяется этот приторно-сладкий аромат, мать сходит с ума. Она начинает плакать, бросаться вещами и сыпать проклятиями. В такие дни лучше не попадаться ей под руку.

Страх волнами разливается по телу. Не в силах заснуть, я комкаю одеяло так, чтобы было похоже на спящий под ним силуэт шестнадцатилетней девушки, и выскакиваю на улицу через окно.

В округе воют собаки, стрекочут сверчки, легко шелестит в траве теплый ветерок. Я иду на задний двор, перепрыгиваю через забор и мчусь в сторону леса. Всего в пяти минутах бега от дома на дереве висит мой самодельный шалаш. Пришлось строить его шесть месяцев. Но мне еще повезло. Бабушка говорит, что в других землях каждые полгода жара сменяется холодом. Терпеть его не могу.

Забравшись на дерево, я осторожно ложусь на доски. В прошлый раз пришлось три часа ковырять занозы на ладони. Теперь же я бдительна.

Из-за туч показывается луна, озарив округу мягким светом. Люблю ночь. Никто не заставляет работать, к тому же во сне нет места голоду. Ночь словно создана для передышки в этом быстро несущемся мире. Прикрываю глаза, слушая шуршание листвы.

Кажется, что проходит полночи, когда вдруг слышу громкие хлопки. Я поднимаю глаза к небу и вижу величественного громадного дракона. Он кажется таким большим, что я прижимаюсь к доскам в страхе пошевелиться.

А вдруг его тяжелые крылья ударят и меня?

Он парит высоко над землей, изредка делая взмахи крыльями, но даже отсюда можно услышать эти пугающие звуки. Света луны недостаточно, чтобы разглядеть монстра получше. Виски сжимает от страха и восхищения. «Смотрите же! Смотрите! Вот эти драконы!» – хочется завизжать, но вокруг ни души, а в груди ком.

Вот так и сбылась мечта всей моей жизни. Не сплю ли я?

Драконы в наших краях – большая редкость. Моя крохотная деревушка находится на окраине Земного Королевства. На памяти бабушки драконы пролетали тут раза два или, может, три за всю жизнь. Потому среди людей ходит примета: «Лицезреть дракона – значит прожить долгую и счастливую жизнь». Быть может, это правда. Долгую жизнь я не очень хочу, но если она будет счастливой и веселой, то ничего против не имею.

Чувствую, как в ушах отбивается ритм. Голова идет кругом, а грудь сдавливает из-за едва сдерживаемого ликования. На мгновение мне кажется, что я не дышу. Ногами отталкиваюсь от пола и вскакиваю. Кажется, еще чуть-чуть – и мне удастся потрогать чешую ящера. Он даже не замечает меня, уносясь прочь.

Это не Земной.

Земные драконы ленивы. Они предпочитают спать, есть и снова спать. Оттого их тела распухают так, что крылья с трудом могут поднять в небо. Земные даже не охотятся. Они едят ягоды мясника[1]. Огромные оранжевые стручки, внутри которых по пять-шесть красных тыкв, созревают прямо на дереве. Ими-то они и заменяют недостаток мяса.

Вот только этот дракон парит в облаках, легко кружась в лунном свете. Он проносится мимо, а следом мое тело настигает поток сильного ветра. Он бьет меня в спину, толкая вперед. Мне приходится вытянуть руки, чтобы ухватиться за столб, но этого оказывается недостаточно.

Больно ударившись грудью об землю, я на несколько мгновений лишаюсь возможности дышать. В глазах темнеет, но упрямо продолжаю коситься на небо, где лишь черные пятна кружатся в танце.

Взмахов крыльями больше не слышно.

Улетел.

Несколько раз вдыхаю и выдыхаю, стараясь привести дыхание в норму. В голове же снова и снова проносится мысль: «Я видела дракона!» И не просто видела, а почти коснулась! Жаль, не рассмотрела чешую. Из какого же Королевства это чудо? Быть может, я видела какого-нибудь короля или принцессу? Графа? Драконы без двух душ не вырастают большими. А значит, я увидела не просто дракона, а дитя Великой Матери.

Перед глазами мелькают картинки, а в мыслях – догадки о личности моего вестника счастливой жизни. Пусть примета окажется правдивой и совсем скоро вернется бабушка Тоня, которая сделает пирожки. Тогда моя жизнь точно станет самой счастливой.

* * *

Я распахиваю глаза из-за манящего запаха, не переодеваясь, бегу на кухню и чуть ли не запрыгиваю на бабушку. Она вскрикивает, что-то бурчит, а затем заливается хохотом:

– Ты так по мне или по пирожкам скучала?

– Ну бабуль, – лукаво поглядываю на нее.

Старушка выглядит уставшей, но довольной. Тяну руку к ее седым волосам и поглаживаю так, как делаю, только когда очень скучаю. Кажется, она чувствует это, потому что смотрит своими серыми глазами в мои, подмигивает и целует в лоб. Морщинки на ее лице становятся глубже, когда она одаривает меня теплой улыбкой.

Я звонко смеюсь, а затем перевожу взгляд на тарелку горячих и румяных лакомств. Руки торопливо тянутся к еде, но бабушка одергивает меня:

– Иди умывайся и зови мать, – говорит она и немного погодя спрашивает: – Как у вас дела без меня? Опять ругалась на тебя?

– Нет, – вру я.

Вдруг в сознании вспыхивает воспоминание о вчерашней встрече. Голова снова идет кругом от переполняющего счастья. Я смотрю на дверь, убеждаясь, что мы с бабушкой одни, и рассказываю:

– Я видела Дракона!

Старушка на секунду замирает, кидает на меня быстрый взгляд через плечо и усмехается:

– Земные в наши края не суются. Ты же знаешь, у нас мясника только на людей и хватает.

Я вскакиваю с места, не в силах бороться с накатившим восторгом:

– Этот был не Земной. Он летал! Высоко в небе. А Земные так не умеют. Он еще и большим был! – тараторю я. – Это точно один из детей Матери Драконов.

Тоня откладывает тесто в сторону и поворачивается ко мне. Ее брови нахмурены, отчего глаз почти не видно. Она вытирает ладони о фартук и произносит:

– Глупости, моя ягодка, – начинает она.

– Но…

– Ты лучше расскажи, как там твоя менструация? Все еще нет? – перебивает она меня, не дав закончить.

Я делаю шаг ей навстречу, заглядываю в глаза и перехожу на шепот:

– Бабушка, он вчера над лесом пролетал в сторону границы. Я тебе точно говорю. Это был Дракон!

Бабушка кривит губы, затем встряхивает головой и заливается хохотом:

– Моя же ты выдумщица! Все. Иди зови мать.

– Но…

– Велия, – ворчит она, – зови мать.

Да что с ней такое? Почему бабушка не верит мне? Может, у нее выдался не очень хороший день, поэтому она такая недовольная?

Я выхожу во двор. Снаружи зябко. Совсем недавно прошел дождь. Опускаю руки в холодную воду и как можно скорее умываю лицо. Вода стекает по шее, заставляя поежиться. Вдали замечаю идущую к дому мать. Неужели она не спала ночью? Ходила на прогулку под дождем? Я осторожно поднимаю руку, привлекая ее внимание, и кричу:

– Бабушка зовет на пирожки!

Замечаю, что мать кивает. Домой не захожу. Бабушка не позволит стащить пирожок, пока все не сядут за стол. Нечего мучить себя и живот.

В горле стоит ком. Я сглатываю накопившуюся слюну и закрываю глаза. В голове проносятся картинки вчерашней ночи. Дракон. Пусть теперь меня преследует удача во всем и всегда! В еде, в работе и даже в деньгах.

Но куда же он летел? Что забыл в наших краях?

Я захожу в дом. Следом плетется мать. Она проходит к столу и усаживается напротив окна, по левую сторону от меня. А после начинает говорить с бабушкой:

– Как добралась? – словно намеренно не смотрит на старушку, а устремляет взгляд вдаль. Из окна открывается вид на лес.

– Все замечательно, – сияет бабушка, наверняка привыкшая к ее вечно угрюмому лицу. – Здоровые детки – счастливые матери.

Мать издает смешок. До сих пор не понимаю, зачем она родила меня, если так ненавидит детей. Ее местами седые и выцветшие каштановые волосы небрежно торчат. Помню, как бабушка ругала ее и просила не отрезать «богатство» женщин, но та только отмахнулась. Кажется, что мать всю жизнь пыталась изуродовать себя. На ее руках виднеются глубокие шрамы от порезов, а лицо покрыто пятнами, старательно выщипанные брови-ниточки больше не пытаются вернуться в прежнюю форму, а длинные и выразительные ресницы подстригаются два раза в месяц. Остаются только глубокие, болотного цвета глаза, которые достались и мне.

Я не считаю мать красивой. Она кажется мне гадкой и уродливой, однако бабушка и мужчины, вьющиеся вокруг, думают иначе. О вкусах не спорят.

Имя Линда ей совсем не подходит. Оно звучит мягко, трепетно, от него веет заботой и любовью. От матери же исходит только зловоние. Моется она нечасто. Говорит, это пустая трата времени.

Временами, сидя в лесной глуши, я спрашиваю у звезд, почему именно мне «повезло» родиться у такой мамы? Неужели в мире не нашлось какой-нибудь чуткой, трепетной и ласковой женщины, которая любила бы меня всем сердцем? Быть может, я этого недостойна? Если так, то зачем мне вообще была дарована жизнь? Бабушка Тоня говорит, что мир полон любви. Нужно лишь оглянуться и взять кусочек от даров судьбы. Только вот как бы я ни оглядывалась, не могу разглядеть этих подарков. Неужели нужно какое-то особое заклятие, или есть что-то, чего я не знаю?

Замечаю, что в масле жарится последний пирожок. Наконец-то! Ерзаю на стуле в предвкушении сочного и ароматного завтрака.

– А разве я не права? – бурчит бабушка. – Посмотри, какая у нас Велия. Умница, красавица. Правда, худощава немного, но это не беда. Совсем скоро я отправлюсь в Воздушное Королевство, заработаю там побольше денег, вот и откормим нашу невесту, – сияет она.

– Воздушное Королевство? – влезаю в разговор без позволения матери, хотя знаю, как она это ненавидит. Я уже чувствую на себе ее пристальный, недовольный взгляд. – Когда ты уезжаешь, бабуль? Почему?

– Забыла рассказать! – всплескивает руками бабушка и ставит тарелку с пирожками на стол. – Баронесса, у которой я недавно принимала роды, порекомендовала меня в Воздушное Королевство. Буду служить знахаркой при дворе.

Я перевожу взгляд на мать и не замечаю удивления в ее глазах. Она уже все знает! На секунду мне мерещится усмешка на ее губах.

– Когда ты уезжаешь и на сколько? – повышаю я голос и встаю с места, позабыв о еде. – Можешь взять меня с собой? Ты же знаешь, как сильно я хочу быть твоей помощницей. Я буду полезной!

– Тише, – холодно произносит мать, даже не посмотрев в мою сторону.

– Ну что ты, ягодка, – смеется бабушка, – я же обещала, что однажды сделаю тебя помощницей при дворе. Я помню твою любовь к драконам! Поэтому и уезжаю. Мне нужно три-четыре месяца на обустройство, и затем я перевезу вас с мамой к себе.

Бабушка Тоня уже планирует нашу совместную и счастливую жизнь, а я в страхе ищу пути выжить с матерью. Кажется, она прочла мои мысли, поскольку ловлю на себе ее пристальный взгляд. Спустя секунду осознаю, что выгляжу как напуганный кролик, загнанный в угол.

Мать берет из тарелки пирожки и молча уходит, оставляя нас с бабушкой наедине.

– Почему ты расстроена? – шепчет бабуля, двигая тарелку ближе ко мне. – Я думала, тебя порадует новость, что меньше чем через год ты будешь жить в одном из замков Драконов. Ты же всегда об этом мечтала.

– Хочу поехать с тобой, – едва сдерживая слезы, произношу я. – Пожалуйста, возьми меня с собой. Я буду тихой и покорной. Ты даже меня не заметишь. Буду выполнять все твои поручения. Клянусь! – молю, вставая на колени и закрывая лицо руками. – Бабушка, я не смогу без тебя.

Секунда – и чувствую горячие тяжелые руки, обнимающие меня за плечи:

– Ну что ты, родная, – щебечет старушка. – Неужели боишься матери? – наконец догадывается она. – Я поговорила с ней. Она не тронет тебя.

От ее слов внутри все холодеет. Если мать теперь знает о моем страхе, то будет легче, если меня прямо сейчас поглотит лава. Это хотя бы не так больно. Я закрываю глаза и тихо всхлипываю, прижав ладони к лицу. Виски пульсируют, уши закладывает.

– Ну что ты, моя ягодка, – ласково мурлычет бабуля, крепче прижимая меня к своей груди, – все будет хорошо. – Она словно укачивает меня, гладя по спине. – Мама любит тебя, хоть иногда и не показывает этого. Она же заботится о тебе. Работает ради нас. А то, что бурчит иногда, так это от тяжелой судьбы.

Слезы иссякают, но успокоиться я не могу. Внутри бушует ураган. Кажется, сердце вот-вот пробьет дыру в груди. Я больше не голодна, но чувствую, как тошнота поднимается к горлу. Сглатываю в надежде заглушить рвотные позывы.

Бабушка замечает это и все так же тихо шепчет:

– Я уеду через два месяца. Мы с тобой еще успеем хорошо повеселиться. Я накопила денег, потому работать в поле ты не будешь. У тебя новая задача, – она продолжает водить теплыми руками от шеи к пояснице, – начнешь учиться моему мастерству. Будем вместе помогать деткам появляться на свет.

От улыбки бабушки на душе становится тепло, и мое сердце замедляет ход. Целых два месяца вместе с бабулей! Быть может, все не так уж плохо. За это время я докажу ей, что она точно не сможет поехать без меня. Я способная! А когда это произойдет, то мне и не придется оставаться наедине с матерью. Пусть лучше она поживет одна, может, хоть тогда поймет, насколько мы с бабушкой важны для нее.

Буря внутри утихает, и живот напоминает о голоде. Он издает рык, похожий на драконий. Хотя я никогда не слышала рык дракона, но, должно быть, он именно такой: важный, жаждущий и грубоватый.

– Давай обсудим все за завтраком? – предлагает бабушка и помогает мне подняться.

Вытираю красное опухшее лицо и иду на улицу, чтобы снова умыться. Холодная вода как нельзя кстати поможет справиться с последствиями утренних новостей.

Дойдя до бочки, в нашем маленьком, скромном саду я замечаю мать. Они с бабушкой сажали его вместе. Многие деревья были выше меня и ежегодно давали плоды яблок, слив, нектаринов, смородины, мясника и еще нескольких растений, подходить к которым мне запрещалось. Несколько саженцев винограда я посадила совсем недавно, и они уже вот-вот готовились дать первые веточки сладкого зеленого лакомства.

Мать садится рядом с ним и, раздвинув листья, рассматривает набухшие почки. Я уже все проверяла: в этом году мы получим как минимум три скромные веточки винограда. Я горжусь, что Стоян – так я ласково называю куст – внесет свою лепту в наш обеденный стол. Бабушка уже хвалила мои садоводческие способности.

Опуская руки в холодную воду, продолжаю коситься на мать. На ее лице замечаю довольную ухмылку. Это она так радуется винограду или отъезду бабушки? Лучше не думать об этом слишком много. Резко опускаю лицо в воду, чтобы избавиться от всех мыслей. Вода дождевая и чистая. Пара капель попадает за шиворот, и я невольно содрогаюсь. Это помогает отбросить все догадки о будущем, и очередная волна голода накрывает с головой.

Глава 3

Дева Дракона всегда знает, что любящая рука мужа кормит ее и их детей.
А потому не следует напрягать его своими указаниями. Дракону нужна воля.
Пособие прилежной Светлой, введение(переписанное издание)

Наши дни

Я сижу в каюте, вертя карандаш в ладонях. Вернувшаяся память поставила все на свои места. Однако меня терзает все тот же вопрос.

За что?

Я знала, мать ненавидит меня, но никогда не думала, что все настолько плохо. Стоило бабушке уехать, как от меня избавились, словно от старой половой тряпки. Бедному карандашу не повезло – в комнате раздается щелчок, и в моих ладонях остается две половинки.

Не успеваю даже удивиться, как в каюту входит Дипак. Он представился после пожара. Его имя звучит странно и даже неуклюже, но мужчина сказал, что родился в Воздушных землях, и все встало на свои места.

Я кивком приветствую его. Пень не садится, а остается стоять в дверях.

– Нас позвали на завтрак.

Не дожидаясь моего ответа, Дипак уходит. Поспешно надеваю выделенную мне большую белую рубаху с короткими рукавами, объемные темные штаны, широкий кожаный ремень и выскакиваю наружу. Приходится почти бежать, чтобы поспеть за шагом мужчины.

Мы преодолеваем три этажа, прежде чем в глаза ударяет яркий свет. Я жмурюсь, прикрывая лицо ладонью. Пахнет свежестью и морем. О борт ударяются слабые волны. Со всех сторон звучат голоса. Слышу перебранку между двумя юношами, девичий хохот у бортов корабля, чуть дальше беседуют взрослые. Среди них сразу примечаю знакомый неприятный голос. Кажется, что где-то я его уже слышала, но отмахиваюсь от размышлений, ускоряя шаг за Пнем. Он ведет меня к тому же балкону, с которого мы вчера спаслись. В свете дня он оказывается похожим на террасу без крыши. Раньше я видела такие только у богачей.

Семью маленькой Линды я замечаю сразу. Ее мать сидит в кресле, держа в руках книгу. На женщине – синее бархатное платье, подчеркивающее изгибы тела. Отец, облаченный в кафтан в цвет платья жены, прислоняется к перилам, вдыхая морской воздух. Дочь кружится по палубе, во что-то играя и с кем-то разговаривая. Она то кланяется, хитро ухмыляясь, то высокомерно поднимает подбородок, копируя манеры дам. Я сдерживаюсь, чтобы не засмеяться, и нелепо улыбаюсь.

Когда нас замечают, семья откладывает дела, приглашая присесть. Только сейчас вижу длинный стол, застеленный белой скатертью с вышивкой. Такую используют только в праздники. Живот громко урчит от запахов запеченной рыбы, супа в горшочке, нарезки фруктов разных цветов, лепешек и ярких пирожных, стоящих на самом краю.

Я сглатываю слюну. Никогда не ела ничего подобного, но часто слышала, как дети богачей рассказывали о неповторимом вкусе лакомства. Ноги подкашиваются, но Дипак ловко подхватывает меня под руку, игнорирует мой взгляд и ведет к столу. Он садится рядом, тогда как отец семейства усаживается во главе стола, а жена и дочь – справа от него и напротив нас.

Теперь я узнаю Адама. Бывший возлюбленный моей матери постарел: морщины возле глаз, губ и на лбу, но они другие, добрые, как у того, кто часто улыбается. Его огромная ладонь накрывает руки жены. Оба смотрят на меня, не скрывая слез.

– Велия, – голос Адама слегка дрожит, – наша семья благодарна тебе за спасение Линды.

На секунду отвожу взгляд, в голове вспыхивает образ матери, но голос девочки возвращает меня в реальность. Я ловлю ее взгляд на себе.

– Ты сразу показалась мне хорошей, – произносит она, наверняка вспоминая о нашей первой встрече. – Прости, что врезалась в тебя.

Я смутно помню это столкновение. Кажется, все произошло очень давно. Я лишь киваю и молчу. Дипак тоже таращится на стол, не смея начать. Адам замечает это и двигает в мою сторону тарелку с пирожными:

– Всем приятного аппетита. – Он берет вилку и аккуратно разделывает свой кусок рыбы, продолжая говорить: – Могу я узнать, почему ты здесь? Я точно помню, что видел тебя с Линдой.

Девочка отрывается от тарелки и бросает заинтересованный взгляд на отца, но, не заметив даже намека на желание поговорить, возвращается к фруктам. Я молчу, поглядывая на жену Адама. Что она думает о том, что их дочь названа в честь моей матери? Разве это не кажется ей странным и неловким?

– Она же твоя мама? Вы очень похожи, – продолжает говорить Адам так, словно ничего не произошло.

Я морщусь, когда к горлу подступает желчь. Люди никогда не умели делать комплименты. Запихиваю в рот кусок хлеба и медленно жую. Я не трогаю вилку, а умело управляюсь руками. В деревне мы нечасто ели рыбу, но временами из соседних поселений, где есть озера, нам привозили ее на продажу. Но далеко не все в Земном Королевстве ели рыбу, многие ловили ее для развлечения. Бабушка же всегда покупала целое ведро, приговаривая о пользе. Мясо рыб мне нравится. Оно мягкое, хоть и временами костлявое.

– А что насчет отца? Ты едешь к нему? – в глазах Адама сияет прозрение, а я едва сдерживаюсь, чтобы не встать и уйти.

– Никогда его не знала, – с набитым ртом отвечаю я, почти выдавливая мерзкие слова. – Мне не доводилось встречаться с ним.

Жена Адама, похоже, замечает мое недовольство и кладет руку на ладонь мужа, едва качнув головой. Я не подаю виду, но в глубине души благодарна ей. Однако настырный мужчина продолжает заваливать вопросами:

– Не видела отца? Какое горе… – он качает головой. – Но что о нем рассказывала мать? Насколько помню, Линда всегда рассказывала мне обо всем. Она была болтушкой.

Она была болтушкой…

Какое мне дело до его воспоминаний? Грудь сжимается от обиды. В горло не лезет даже пирожное. Я оглядываю стол, на что живот отзывается недовольством. Утренний голод утих, оставив место злости и негодованию. Зачем вообще этот завтрак? Только для того, чтобы вспомнить, кто был со мной так жесток? Пусть едет к своей драгоценной бывшей возлюбленной и спрашивает ее сам.

Пауза затягивается, даже маленькая Линда косится в мою сторону. Мне приходится завязать ленту на шее потуже, чтобы не выплюнуть рыбу и ответить:

– Нет. Мать ничего не рассказывала. – Пару секунд мнусь, понимая, что стоит добавить что-нибудь еще, и принимаюсь врать: – Она много работала, чтобы прокормить меня. У нас не было времени на разговоры.

Выдыхаю, когда мой ответ, похоже, удовлетворяет Адама, потому что он замолкает. Мужчина утыкается в свою тарелку, убирает кости в сторону, даже подносит небольшой кусочек ко рту, как вдруг кладет его назад и вновь поворачивается ко мне:

– А семья отца? Они не заботились о вас?

Я сдерживаю порыв накричать на него, сжимаю ладони. Чувствую быстрый ритм сердца и пытаюсь сдержать слезы.

– Нет, – мой голос звучит откровенно грубо.

Только глупец не понял бы, что его собеседник на взводе. Даже Дипак прерывает трапезу и кидает недовольный взгляд на Адама. Я чувствую, как напряглись его массивные кулаки. Однако отец семейства тонет в своих размышлениях, позабыв обо мне. Он съедает несколько кусочков рыбы, вытирает уголки губ салфеткой. Затем тянется к фруктам, разламывает кружочек апельсина, пробует его на вкус, потом поворачивается в мою сторону и говорит:

– Тогда куда же держит путь такая красавица?

Я выплевываю очередной кусок рыбы, который так усердно чистила от костей. Этому кусочку не повезло. Все взгляды снова обращаются в мою сторону. К горлу предательски подступает ком. С грохотом хлопаю по столу, а после встаю, отряхиваю одежду, затем еле слышно кидаю, что наелась, и иду прочь.

В печь этого козла.

– Она едет навестить знакомых, – слышу суровый голос Дипака и мысленно благодарю его.

С трудом удается различать повороты – так быстро я мчусь в свою каюту. В ушах пульсирует, ладони сжаты. Мне хочется вернуться и заставить Адама съесть салфетку. Перед глазами все расплывается из-за слез, когда вспоминаю о бабушке и матери. За что они так со мной? Бабуля, скорее всего, и не знает, что я теперь здесь.

Спускаясь на этаж ниже, я на ходу врезаюсь в чью-то грудь. Взгляд проясняется. В длинной черной мантии предо мной стоит юноша. Его смуглая кожа, тронутая загаром, в тусклом свете лампы напоминает цветом мокрый песок. Я торопливо извиняюсь и ухожу, чувствуя пристальный взгляд на спине.

И какого дракона он таращится?

Вбегаю в каюту, падаю на кровать и ругаюсь в подушку. Бранные слова заполняют комнату, а я впервые в жизни чувствую облегчение. Азарт накрывает меня с головой, поэтому отстраняюсь от подушки и ругаюсь уже без зазрения совести. Будь я сейчас дома, бабушка уже вознаградила бы парой десятков подзатыльников.

«Даме ругаться не пристало», – любила повторять она. Но какая же я дама? Да и мать никогда не скупилась на ругательства. Почему же мне нельзя?

Я хожу по каюте, проклиная Адама, желая ему мучений и тяжелых родов. Если бы мужчины только могли рожать… Когда злость утихает, я вздрагиваю, замечая фигуру в дверях. Переминаясь с ноги на ногу, на пороге стоит жена моего обидчика. Она неловко улыбается и молча просит разрешения войти.

Мне уже легче. Злость улетучилась, а на смену ей пришел стыд. Чувствую, как лицо заливается краской, но гостью все же впускаю. Женщина садится на стул, и в первые секунды между нами разливается тишина. Я кидаю взгляд на ее черные волосы и вспоминаю о ночном небе в лесу.

Как же там моя бабушка?

Красавица хмыкает и наконец говорит:

– Я пришла, чтобы извиниться. – Она заглядывает в мои глаза. – Адам порой бывает слишком настойчив. Ему кажется, что он не делает ничего плохого, но ты уже видела итог. – На ее губах появляется ухмылка.

– Все нормально, – вру я.

– Меня зовут Брай. – Женщина протягивает бледную руку. – Думаю, что нам стоит познакомиться друг с другом.

Я упрямлюсь, складываю руки на груди и ворчу:

– Что вам нужно, Брай? Я не хочу ни с кем говорить прямо сейчас. Я уже сказала, что все со мной хорошо. Уходите, пожалуйста.

– В моем мире меч и посуда могут быть равны. Они сделаны из одной стали, но прошли разные пути, – продолжает говорить она, явно не желая уходить. – Он просто не знает, через что ты прошла.

Поднимаю взгляд и встречаюсь с ее бледно-серыми глазами, в которых не проскальзывает ни одного лучика света. Они кажутся холодными. Но радужки до боли похожи на бабушкины. Даже приподнятые уголки глаз напоминают о ней. Должно быть, так Тоня выглядела в молодости. Красивая, статная и гордая.

Мне нечего ей ответить. Я сжимаю губы и вяло опускаю плечи. Одна сталь, но разные удары? Что она хочет сказать? Не успеваю спросить, что Брай имеет в виду, когда она снимает с шеи кулон. На металлической круглой потертой пластине выцарапаны две закорючки в виде изогнутой линии и запятой. Она кладет мне его в ладонь и сжимает.

– Если настигнет беда, покажи его людям, и они помогут тебе, – шепчет она. – Пусть это будет платой за спасение моей дочери.

Женщина встает и собирается уйти, но я ловко хватаю ее запястье. Вижу потерянность на лице, но где-то в глубине души чувствую фальшь. Брай наверняка все понимает. Она не та, за кого пытается себя выдавать.

Не успеваю обдумать решение до конца, когда выпаливаю:

– Пусть платой за спасение маленькой Линды станут ваши уроки. Научите меня сражаться. Я знаю, кто вы…

Глава 4

Когда Дева Дракона расцветает красными цветами, сама Мать Драконов указывает ей верный путь и осыпает золотыми струнами, чтобы та могла передать их своим детям.
Пособие прилежной Светлой, 1 глава(переписанное издание)

Прошлое

Почти два месяца теряются в скучных, тянущихся днях, похожих на пчелиный мед – такие же липкие и приторно-сладкие. Я просыпаюсь до восхода, когда утро легко спутать с вечером. Голова наполнена шумом и голосами. Они молят вернуться в кровать и закрыть тяжелые веки. Нельзя. Выбирая между муками раннего пробуждения и гневом матери, я снова и снова опускаю руки в бочку с холодной водой, чтобы ополоснуть лицо. Временами сонливость проходит, но голоса продолжают ныть. Тогда я быстро делаю несколько наклонов в стороны, чтобы разбудить и прогреть мышцы. Тело отзывается приятным теплом.

Быстро оббегаю деревню, останавливаясь только у Древа Земли, чтобы молитвой попросить помощи у Земной Драконихи. Ветерок колышет большие фиолетовые бутоны, которые со временем превратятся в сладкие плоды такого же цвета, по вкусу и виду похожие на гранат.

Возвращаюсь домой уже к завтраку. Все чаще ем мясо и рыбу, отчего мое прежде болезненно худощавое тело подтянулось и обросло едва заметными мышцами. Почти до обеда мы с бабушкой читаем кучу учебников с картинками, которые она регулярно привозит из своих путешествий. Приходится изучать строение скелета и таза, расположение связок и тонкости работы во время родов.

На настоящих же родах мне удалось побывать только раз. Я смотрела на боли, которые испытывала жена пекаря, и вновь убеждалась, насколько это тяжело. Мне приходилось бегать за чистой теплой водой, менять кровавые простыни, а потом просто смотреть и ждать. И если в моих глазах были страх и слезы, то на лице бабушки я впервые видела такую серьезность. Она успокаивала роженицу, гладила ее по спине, животу, временами пела тихие колыбельные, успевала приготовить отвар для облегчения боли. Желание становиться повитухой у меня почти исчезло, но больше я ничего не умею.

Вечером Линда помогает мне тренироваться. Мне все больше кажется, что делает она это с целью лишний раз ударить меня. Бабушка такой подход одобряет и говорит, что только усиленные тренировки помогут мне выдержать груз материнства и родов.

Бабушка Тоня рассказывала о случаях во время родов, учила заботиться о детях и делилась тайнами легкого материнства. У нее не было детей. Во время родов в семнадцать лет она потеряла первенца из-за ошибки повитухи. Так она нашла дело всей жизни. Сбежала от нелюбимого мужа и его семьи, стала путешествовать и набираться опыта. Все это помогло ей научиться читать, а спустя время изучить книги, которые прежде казались ей глупостью. Время шло, и о ее навыках начали говорить люди. Многие обеспеченные семьи спешили к бабуле сразу, как только узнавали о беременности. Она давала советы, и детки почти всегда рождались здоровыми и крепкими.

Бабушке Тоне обещали богатство и статус, но она брала лишь малую часть, которой было бы достаточно для жизни. Она не выбирала, кому помогать: богатые или бедные – все равны перед смертью. Так в одной из поездок она нашла мою маму, приютила и позволила остаться в своем доме. Подробностей мне почти не рассказывают.

* * *

Первые прелести быть женщиной я ощущаю поутру перед отъездом бабушки, когда живот пронзает ноющей болью. Любое движение отзывается колющими иглами ниже пупка. Я оглядываю простыню и чуть не плачу. Кровь. Пятно в два раза больше моей ладони покрывает кровать.

«Неужели началось?» – хныкаю я, встаю и оборачиваюсь, чтобы проверить заднюю часть ночной рубашки. Мои догадки верны. Бабушка рассказывала про женское кровотечение. Хотя мне уже шестнадцать, я надеялась, что этот момент наступит как можно позже.

Заглянув под кровать, вытаскиваю свернутое одеяло, в котором нахожу простыни. Затем иду наружу и опускаю руку в бочку. Зачерпнув воду ведром, смываю с себя кровь, возвращаюсь в комнату и заматываю пах. Боли напоминают о себе с большей силой, и я сворачиваюсь калачиком, обхватив живот прохладными руками.

Я просыпаюсь снова, когда солнце заливает комнату.

– Какого Дракона ты лежишь и не помогаешь бабушке? Уже обед! – рычит мать.

Приподнимаюсь на локтях и кривлюсь, когда десятки невидимых игл вонзаются в низ живота. Мать игнорирует меня, продолжая нависать и ждать ответа.

Я набираюсь решимости и отвечаю голосом столь же холодным, как у матери:

– У меня менструация. Все тело болит. Мне стоять тяжело, поэтому уснула.

Она отмахивается, но я замечаю на ее губах еле уловимую ухмылку.

– В мое время это не было поводом для лени, – чуть мягче произносит она и уходит. Я смотрю ей вслед и сжимаю кулаки.

«Почему она такая дрянь?» – мелькает в голове то ли из-за хамства матери, то ли из-за недуга.

Ерзаю на кровати, чувствуя слабость, но все никак не могу заснуть. Наконец снова привстаю, опираясь на локти. Сжав зубы и морща лоб, делаю рывок и встаю на ноги. Но не успеваю сделать и шагу, как дверь распахивается. В комнату входит раскрасневшаяся бабушка и ахает, когда видит меня.

– Ягодка моя, ты зачем встала? – Она поспешно подбегает ко мне и, подхватывая под руку, возвращает в кровать. Делаю попытку снова встать, но бабуля крепко держит меня, и я заваливаюсь на подушку, кряхчу, а затем выдыхаю. Когда лежу, боли и правда почти нет.

– Только отдых и еще раз отдых! – по-доброму ворчит бабушка. – Ты же знаешь все тонкости менструации. Почему сама повитуха нарушает правила?

– Как ты узнала? – на моих губах появляется мягкая улыбка.

– Как же мне не знать такого о любимой внучке? – восклицает она. – Мы же семья.

Мать не знала.

Внутри почему-то все ненадолго сжимается от обиды. Я вжимаюсь в кровать и кладу ладонь на руки бабули. Она отвечает мне такой же теплой и легкой улыбкой.

– Бабушка, расскажи, где ты впервые повстречала мать и что произошло, – выпаливаю я, даже не надеясь на ответ.

Она молчит и думает. Отводит взгляд, нерешительно кривит губы, но затем произносит:

– Твоя мама никогда не рассказывала подробностей. Но я встретила ее по дороге из Лунного Королевства, когда возвращалась домой. Она умирала от голода, – на глазах бабушки появляются слезы, – ее тело было покрыто ссадинами, синяками и гематомами. Деньги украли, а что еще сделали, мне и представить сложно.

Неужели надругались?

Быть такого не может! Я знаю, как сильна мать и как одним ударом может выбить всю дурь. Она тренируется и временами даже вступает в тренировочные бои с мужчинами. Уж за кого, но за мать я не переживаю.

– Я приютила ее, потому что никогда не оставила бы беременную женщину без крова. Потом принимала роды и просто не смогла отпустить вас обеих. Ты так сладко прижималась ко мне, Велия, – старушка смахнула слезы. – Тогда-то я и поняла, что наши судьбы связаны. Вот так я стала бабушкой. Это был подарок от Земной Драконихи за все, что я сделала, – сияет она, – и никогда не перестану ее благодарить.

Касаюсь губами бабушкиной руки, прижимаюсь лбом к морщинистой коже.

– Бабуль, – аккуратно начинаю я, все еще видя слезы на глазах старушки, – а расскажи легенды про Драконов.

Это будет моим единственным развлечением сегодня. Живот все еще противно ноет, и я не понимаю, чего хочу на самом деле: в туалет, есть или же это просто спазмы.

Замечаю искру в глазах бабушки Тони. Она сжимает губы и сначала нерешительно отмахивается от каких-то мыслей, затем морщит нос и наконец сдается. Старушка встает с кровати и торопливо выходит из комнаты, но вскоре возвращается с книгой в руках. У нее потрепанный корешок, расписанный на манер сказок: он украшен золотыми линиями, которые собираются в драконов.

– Я хотела подарить тебе ее на день рождения, – сияет бабушка, и я понимаю, к чему она ведет, – но сегодня тоже своего рода праздник, поэтому держи.

Она протягивает мне тяжеленную книгу. Первые несколько секунд я недоверчиво поглядываю на старушку, не веря своим глазам. Кажется, она замечает мое сомнение глазах и смеется:

– Я принимала роды у одной щедрой и доброй женщины. Это был ее первый опыт, так еще и двойня, – неловко произносит бабушка, потирая руки. – Книгой она отблагодарила меня.

Распахиваю глаза шире, когда это творение оказывается в моих руках. Она даже тяжелее, чем я думала. Объемная обложка выполнена из металла, первый слой выступает скорее рамкой, украшенной десятками золотых выпуклых завитков, в середине же – на втором слое – располагается голова черного дракона. Она покрыта острой чешуей, из головы монстра выступают два золотых рога, глаза налиты красным. Детали настолько проработаны, что кажутся фигуркой, а не обложкой книги. Я трогаю каждую из них с трепетом и осторожностью, боясь сломать. Мне начинает казаться, что дракон живой: быть может, даже такой же, какого видела я. Чудовище словно перестает чувствовать опасность, и ярость в его глазах пропадает.

– Это правда мне? – наконец выпаливаю я, поднимая глаза. – Ты не шутишь?

Бабуля отмахивается и смеется. Тогда я понимаю, все это взаправду. Боль окончательно отступает, я подскакиваю на кровати, перед этим осторожно отложив книгу, и бросаюсь бабушке на шею. Старушка кряхтит, но с радостью принимает в свои объятия.

Отстранившись, я принимаюсь осторожно и с трепетом трогать рога дракона и даже не замечаю, как бабушка уходит, оставляя меня одну. Я открываю книгу и тону в буквах, благодаря мир за то, что умею читать. Бабушка Тоня научила.

* * *

Когда ничего и никого не было, появилась точка. Раздробилась она на семь миров. Росли миры, становились сильнее и могущественнее. Добро и зло в них зарождалось так же быстро, но вот зло начало побеждать и пытаться разрушить другие миры.

Напуганные люди бежали в панике, когда из порталов выходили чудовища и пытались навредить смертным. Тогда вызвались на помощь добрые и отважные люди, победили монстров, но не знали, что же делать, чтобы не повторить беду. И обратились они к Драконам. Попросили силу, которой подвластна будет сама мощь порталов.

Семь Драконьих Матерей сжалились над людьми и наградили их своими крыльями, силой, чешуей и размером. Обращались люди в драконов и махали крыльями, отгоняя зло от порталов. Но поодиночке не могли справиться люди, даже владея новой силой.

Тогда седьмой Дракон вскинул голову, оторвал свою кожу и набросил ее на шесть миров, оставляя седьмой главным.

С тех пор прошли тысячи лет. Шесть Королевств охраняет и оберегает шесть миров. Короли обращаются в драконов и машут крыльями, как тогда, чтобы отогнать все зло. Боятся злые души таких защитников, а потому процветают все Королевства и миры.

* * *

Бабушка уехала спустя три дня, задержавшись из-за моего недомогания. Мне так и не удалось убедить ее, что я хороший и необходимый помощник. Когда мать вышла провожать бабушку Тоню, я стояла с каменным лицом и не проронила ни слезинки.

Я отдала старушке кулек с лакомством, которое приготовила, вертясь около печи почти всю ночь, дождалась ухода матери и только тогда кинулась старушке на шею, пообещав, что буду ее ждать. Затем смотрела вслед уезжающим лошадям.

Вернувшись в дом, я сжимаюсь. Словно загнанный в ловушку заяц, прокрадываюсь в комнату и взвизгиваю, когда нахожу в ней Линду, нависающую над моей книгой. Мать одаривает меня тяжелым взглядом, хмурится и шипит:

– Откуда такая дорогая вещь в твоей комнате? – она подлетает ко мне и хватает за ухо.

– Бабушка мне подарила! Бабушка! – кричу я, пока мать продолжает с силой дергать мое ухо. – Ей одна из рожениц отдала. Хочешь, сама спроси потом!

– Какая хитрая тварь, – усмехается она, но отпускает меня. – Думаешь, я так просто тебе поверю? Такие книги стоят, как вся наша деревня со всеми ее жителями. Учись врать лучше!

Сжимаюсь и закрываю глаза, когда мать заносит руку, готовясь ударить. С книгой я далеко не убегу. Стараюсь подготовиться к звонкой пощечине. В голове эхом отдается несколько коротких, но глубоких ударов сердца.

– Живи, – звучит снисходительный голос, – вытирай сопли и выходи. Сейчас пойдем на рынок. У тебя минута.

Прижимая книгу к груди, я тихо всхлипываю. Пока сердце сжимается от страха, вытаскиваю выстиранные простыни из-под кровати, заворачиваю в них книгу и только потом выхожу следом.

Мать стоит, опираясь на бочку. На ней уродская потрепанная туника до пояса, порванная и зашитая на скорую руку. Линда умеет красиво шить и даже вышивать, но делает это только для бабушки. На ногах – такие же старые штаны серого цвета. Юбки в нашей семье носят только баба Тоня и я время от времени.

Осмелев, подхожу к матери, крепче затянув пояс. Она едва заметно кивает, и первую половину дороги мы идем молча. Мать делает большие шаги, мне едва не приходится переходить на бег, чтобы не отставать. Когда до рынка остается идти минут пять, она поворачивает ко мне голову:

– Халява закончилась. Завтра выходишь работать в поле. – Она отворачивается и добавляет: – Я не собираюсь кормить такую кобылу.

Могла бы и не язвить.

Я молча киваю. Учиться было интересно. Душу греет мысль, что совсем скоро я буду работать при дворе вместе с бабушкой. Там я смогу увидеть Драконов, королевскую семью и, быть может, даже найду друзей. В нашем скромном поселке я не обзавелась знакомствами со сверстниками: мальчишки задирали из-за серых волос, называя замарашкой, а девчонки боялись. Поговаривали, что моя мать, будучи беременной, связалась со злым колдовством и убила моего отца. Из-за этой магии мои волосы стали похожи на грязную воду, а жизнь оказалась проклята. Иногда мне кажется, что это правда. Потому волосы я отрезаю раз в месяц. К чему злить судьбу?

Мы останавливаемся возле угрюмой старухи с мукой. Носатая карга поставляет матери муку низшего качества. Даже несмотря на ворчание бабушки и просьбы потратиться на муку получше, мать непреклонна. Она настаивает, что разницы нет, а лишние изыски нам ни к чему.

– Как обычно, – кивает мать, перебирая в руках пару монет. Ее пальцы у пластины ногтей разодраны в кровь, два перевязаны тканью. Я замечаю аккуратно завязанный бантик, и рот сам собой растягивается в довольной улыбке – это работа бабушки Тони. Только она так старательно сворачивает петельки, поправляя каждый завиток. Я оглядываю свои пальцы. Улыбка спадает с лица.

Зараза.

Подумаешь, совпадение… Мы с ней вообще не похожи. Сердито прячу руки за спиной, оглядывая новоприбывших покупателей. Первой замечаю маленькую красавицу. Сладкий медовый смех касается моих ушей, и я не могу оторвать от нее взгляда. Длинные волосы цвета желтка рассыпаются по ее плечам, когда женщина, которую та называет мамочкой, собирает их в косу, вплетая красные, только что купленные ленточки. Они перешептываются, продолжая забавно хихикать, а затем вовсе обмениваются легкими поцелуями в лбы. Кажется, что весь ряд замечает их, и на лицах людей мелькают улыбки.

– Куда уставилась? – слышится гадкий голос матери. – Мешок вместе понесем.

Я киваю, опуская глаза, но тайком продолжаю наблюдать за любящими мамой и дочерью. Это кажется чем-то запретным и неприличным, потому стараюсь быть осторожной, временами опуская взгляд в землю. Спустя минуту к ним подходит мужчина, и я понимаю, от кого девочке достались светлые волосы. Он так же солнечно улыбается, как и дочь, поглаживает по темным волосам жену. Та улыбается в ответ, и они идут в нашу сторону. Девочка ускоряет шаг, опережает родителей и, не замечая людей, чуть не врезается в одного из покупателей.

– Линда! – по улице разносится бархатный и теплый голос мужчины.

Моя мать вздрагивает. Я поднимаю на нее взгляд и не узнаю эту женщину. Холодная маска с треском падает на землю, когда замечаю в ее глазах что-то новое. Брови изгибаются и сводятся к переносице, нижняя губа подрагивает, появляются глубокие поперечные морщины на лбу и в уголках глаз.

Это что, тоска?!

Не может такого быть… Я таращусь на мать, которая игнорирует даже носатую старуху, протягивающую руку со сдачей. Линда словно застыла. Я украдкой отслеживаю ее взгляд и вижу счастливого мужчину.

– Линда, ну куда ты бежишь?! – снова раздается голос, и мать отмирает.

Она делает неосторожный, неловкий шаг назад и врезается в меня, сбивая с ног. Я коротко и приглушенно ойкаю, вмиг распластавшись на земле, но незнакомая девочка вдруг хватает меня за руку, помогая подняться.

– Осторожнее, – шепчет она, отряхивая мои потертые штаны. – Ты в порядке? Не ушиблась?

Я не успеваю ответить. Родители девочки подходят ближе. Взгляд ее отца устремляется на мою мать. Он хмурится, присматривается, а спустя несколько секунд на его лице проскальзывает сомнение вперемешку с осознанием. Я исподлобья смотрю то на него, то на мать. Даже его семья затихает, а сияющая девочка приветливо хлопает меня по плечу и отходит к матери.

– Не думал, что увижу тебя еще когда-нибудь, – произносит мужчина. – Прошло шестнадцать лет с нашей последней встречи. Ты очень изменилась.

По коже пробегают мурашки. Этот человек из прошлого матери? Кто он? Жду, когда мать оттает и произнесет хоть слово, но она молчит. Тогда мужчина все с тем же трепетом касается волос своей жены, целует ее в макушку и просит идти без него. Обещает, что вернется через пару минут, подмигивает дочери и разрешает ей присмотреть новое платье. Та задорно взвизгивает, хватает маму за руку и тащит прочь, помахав мне на прощание.

Глава 5

Может, Тени только наблюдают со стороны, но без них Драконы теряют душу и связь с Матерями.
Сестринство Отражения: тайны Тени(засекреченное издание)

Наши дни

– Пусть платой за спасение маленькой Линды станут ваши уроки. Научите меня сражаться. Я знаю, кто вы, – выпаливаю, сжимая запястье Брай. – Тень.

На мгновение в нос бьет легкий, едва уловимый запах дыма. Он растворяется так же быстро, как появился. Женщина садится, закидывает ногу на ногу, и я больше не вижу в ней прежней взволнованной матери. На ее губах замечаю лишь скользкую ухмылку. Сердце ускоряет ритм, ладони потеют, и я отпускаю чужую руку.

О Сестринстве Отражения я узнала от сыновей богатых баронов. Однажды я подслушала их болтовню в лесу, сидя на дереве. Один из них выкрал у отца записи, где говорилось о людях-воинах: «Им нет равных в бою, двигаются они как тени, а убивают тихо и бесследно». Когда же дети бросили записи и метнулись играть в салки, я схватила драгоценные книги и изучила. Та крупица сведений вызвала у меня восхищение, но и породила новые страхи.

– Не думала, что дитя из бедной деревушки может узнать этот герб, – тихо произносит женщина. Ее голос становится бархатным, отчего моя кожа покрывается мурашками.

От волнения перед глазами пляшут серебряные звездочки. Быстро моргаю, чтобы отогнать назойливые пятна. Я придвигаюсь ближе, заправляю волосы за ухо и шепчу:

– Я никому не скажу. Обещаю.

Шелковый смех Брай разливается по комнате. Она качает головой, осторожно похлопывая меня по плечу. Но, даже несмотря на улыбку, в ее глазах можно заметить тусклые искорки.

Ее глаза так похожи на глаза бабушки Тони.

Мое молчание, похоже, дает женщине передышку, и она продолжает с бо́льшим спокойствием:

– Спасибо за заботу, Велия, – Тень пристально разглядывает меня, пробегая по плечам, рукам и ногам, – но я сомневаюсь, что ты сможешь получить то, чего хочешь. Нескольких недель мало, чтобы стать одной из Сестринства.

– Я не мечтаю быть одной из вас, – стыдливо признаюсь ей. – Хочу стать достойной хотя бы одного волоска Сестер Отражения.

Брай едва заметно приподнимает брови, задумчиво отводит взгляд, поправляет волосы и встает. Я подскакиваю вместе с ней, тоскливо ожидая вердикта, но теперь уже и не надеюсь на положительный ответ. Быть может, она покажет пару приемов или расскажет что-то новое. Но на большее не рассчитываю.

Я открываю рот, чтобы предложить ей что-нибудь другое. Я не против историй, может, даже знакомства с каким-нибудь графом или наездником. Говорят, последние занимают высокое положение при дворе. Быть может, мне даже удастся выторговать свободу и вернуться к бабушке. Эта мысль тяжестью и злорадством бьет по макушке.

Почему я сразу не попросила помочь мне деньгами? Быть может, Брай смогла бы выкупить меня. Говорят, что Тени могут убивать за деньги. Но если так, то что дальше? Как вернуться домой без гроша? Может, начать принимать роды у местных женщин? Смогу ли я? Выживу?

Как же страшно.

Неловкая пауза повисает всего на секунду. Я встряхиваю головой и собираюсь предложить вариант с деньгами. Сначала решу вопрос со своей свободой, а уже потом займусь другими проблемами.

Хочу начать говорить, но Тень опережает меня:

– Хорошо, договорились! Жду тебя на закате на том самом балкончике. Посмотрим, на что ты способна.

* * *

День тянется медленно. Предвкушая тренировку с Тенью, я забываю о надоедливом Адаме, испорченном завтраке и даже поступке матери. Не могу забыть лишь о бабушке. Как она там? Думает ли обо мне? Скучает? Пень сказал, что выхаживал меня два месяца. Если так, то мать наверняка уже получила первые весточки от старушки и нагло врет обо мне. Как скоро Тоня раскроет правду? Когда поймет, что ее любимая ягодка уже держит путь на другой континент?

Вопросы вспыхивают в голове один за другим и так же быстро гаснут. Мать всегда была грубой и вздорной, часто могла поднять на меня руку, прикрикнуть или даже пнуть. Однако она никогда не осмеливалась выгнать меня из дерева или попытаться подложить под мужчину. Хотя в нашей деревеньке некоторые отродья и предлагали ей меня вышвырнуть. Кто-то – из-за больных фантазий, другие – из-за похоти. Причина была не важна. Но мать никогда не шла на такие меры.

Неужели я ошиблась? Сделала что-то настолько плохое, чтобы навсегда быть изгнанной из дома?

Жалость к самой себе навевает плохие мысли. Я подтягиваю колени к груди и прижимаюсь к подушке. Глаза мокнут, а губы подрагивают.

И все это после встречи с драконом?

Должно быть, те, кто придумал ту глупость с приметой, сошли с ума. Они наверняка никогда и не видели ящеров, которые должны нести добрые вести. Мой дракон принес в мою жизнь только очередные страдания и разлуку.

Мысль о драконе приводит меня к подаренной бабушкой книжке. На одной из старых страниц была легенда о Тенях, которых Драконихи подняли с земли. Они должны были охранять Драконов от них же самих. Когда в лапах так много власти, можно забыться и начать нести гибель. Тогда мне не хватало смелости даже мечтать о встрече с Тенями. Теперь же с одной из них я вижусь каждый день.

Может, в этом моя удача?

Мне хочется все бросить, найти Брай и вывалить все любопытство и страхи на нее, но я сдерживаюсь и продолжаю ждать. Меня обучат тайным знаниям? Заставят прятаться в темноте? Или сначала дадут учебник с теорией? Интересно, а такой вообще существует?

Весь день провожу в кровати и даже не замечаю, как проваливаюсь в сон. Мысли уносят в круговорот сновидений.

Просыпаюсь с первыми красными лучами заката, поправляю местами мятую одежду, протираю глаза и спешу наверх. Брай уже ждет меня на балконе. Ее волосы убраны в пучок и перевязаны черной лентой, только несколько темных прядей челки чуть прикрывают глаза. На женщине длинное и широкое одеяние, похожее на халат, талия перевязана поясом, в руках – два деревянных меча. Вид Тени напоминает мне о бабушке. Такую одежду та часто надевала, когда возвращалась домой. Говорила, что это память о ее сестрах, которые сгинули во мраке суровости Матерей Драконов.

Воспоминания оттягивают душу и бередят раны. Они, точно склизкие черви, прогрызают плоть и вываливаются наружу. Больно.

Я подбегаю ближе, но не успеваю произнести ни слова, как в меня летят черные длинные ленты, а затем слышу приказ:

– Замотай руки, чтобы не было мозолей. Дипак запретил мне тебя калечить, – монотонно произносит Брай, перевязывая ладони.

Меня удивляет, что Пень знает о нашей тренировке, но я послушно киваю и быстро повторяю за Тенью. Получается плохо и нелепо, но я отмахиваюсь. Мне уже не терпится начать обучение.

Женщина кидает мне длинную палку, похожую на меч.

– Представь, что это меч, – приказывает она. – Покажи мне, что ты уже умеешь.

Медлю первые секунды, а затем откидываю сомнения и бегу на наставницу. Пусть я и не сильна, но мать давала мне уроки. Физической боли я не боюсь.

Мой меч направлен в грудь женщины, но она молниеносно устремляется вниз и сбивает меня с ног. Я падаю и от неожиданности губу, на языке появляется мерзкий металлический привкус.

– Первая кровь, – смеется Брай, опираясь на меч. – Не думала, что это будет так быстро.

Ее смех похож на пуховое одеяло. Мягкое и теплое, но тяжелое.

Вытираю пальцами кровь с губы, облизываю рану и встаю на ноги. Брай скучающе осматривает меня и кивает, приказывая нападать. Теперь я осторожна. Иду медленно, наблюдая за движениями женщины. Она зевает, прикрывая глаза, и тогда я кидаюсь вперед, заношу меч, целясь в голову, но Брай отражает мою атаку. Не успеваю даже вскрикнуть, когда удар прилетает сначала в правую, затем в левую ногу. А после меч выбивают у меня из рук, тот отлетает на два метра, а около моей шеи оказывается острие.

– Ты проиграла. – Тень строго озвучивает мои собственные мысли и недовольно качает головой. – Навыки очень плохи. Сколько тебе лет?

– Шестнадцать, – признаюсь я, поднимаясь на ноги.

– Твой уровень ниже десятилеток из Сестринства, – выносит вердикт она, – работы непочатый край.

Я покорно молчу, не смея даже поднять глаза на Тень. Сердце стучит быстрее. Неприятный ком в груди становится все больше и больше. Я зажмуриваюсь, боясь услышать, каким окажется решение Брай. Не хочу, чтобы она увидела мои слезы.

– Будем работать, – строго произносит она, и я распахиваю глаза. Женщина улыбается, проходит мимо, поднимает выбитый из моих рук меч и снова кидает его мне. – Активнее, комарик: будешь тренироваться так, словно от этого зависит твоя жизнь. Хотя, будем честны, так и есть. У тебя немного вариантов. Либо ты начнешь кусаться, либо укусят тебя.

Брай приказывает мне нападать, каждый раз отбивая атаки и сбивая меня с ног. Сначала я злюсь, но упорно поднимаюсь и наступаю. Спустя два часа силы заканчиваются, но я нахожу опору и теперь смягчаю падение. Иногда даже удается избежать подножки и отбить удар, но через несколько секунд я снова оказываюсь на полу. Это отличается от тренировок с матерью. Бой кажется жалким, а еще до глупости нелепым.

Солнце уже село, стук мечей, похоже, больше никого не удивляет. Только моряки толпятся возле лестницы, поглядывая то на Брай, то на измученную меня. Временами они подбадривают меня, и в последние разы только это заставляет подниматься и не опускать руки. Шепотки раззадорившихся моряков постепенно крепнут, переходят в выкрики. На лице Тени замечаю недовольство из-за сборища на палубе. Она не щадит меня, с каждым разом наносит удары сильнее прежнего.

Я вспотела, руки ноют, голова гудит, а перед глазами мелькают серые и желтые звездочки. Когда к горлу подходит тошнота, я сдерживаюсь и с трудом сглатываю, не желая останавливаться. Брай, должно быть, замечает мой затуманенный взгляд и снова сбивает с ног. Она оглядывает мои дрожащие руки и грозно вскидывает брови:

– Ты вообще ужинала или обедала?

Я забыла.

Пытаюсь встать, но тело больше не слушается. Бедра ноют из-за постоянных ударов, ладони кровоточат. Я развязываю ленты и морщусь. Возле пальцев правой руки наросли водянистые мозоли.

– Вот же, – ворчит Брай, откладывает меч в сторону и опускается на колени рядом со мной. – Записывай правила, комарик: на тренировку приходишь спустя час после еды. – Она осматривает мою ладонь. – Перевязывать руки следует по-другому. Я научу потом.

Тень помогает мне подняться и ведет в каюту. Когда проходим мимо моряков, те приветливо, но с сожалением улыбаются. Некоторые даже шепчут слова поддержки. Я киваю в ответ и выдавливаю натянутую улыбку, сдерживая тошноту. Возле лестницы присаживаюсь, не в силах идти дальше. Брай продолжает ворчать и обещает, что если такое повторится, то тренировок мне больше не видать. Тогда я послушно встаю и спускаюсь на этаж ниже. Там мы натыкаемся на Пня. По его лицу понимаю, как же убого выгляжу. Брай передает меня Дипаку, и я, чуть ли не повиснув на нем, с трудом добираюсь до каюты.

* * *

Утро начинается с боли. Я с трудом встаю с кровати и осматриваю ноги. Бедра украшают разноцветные синяки. Но голова на удивление светлая, без единой мысли или тяжести. Я глупо улыбаюсь, когда вижу на столе миску с кашей. Съедаю завтрак и переодеваюсь. Вещей, которые для меня добыл Дипак, не так много. Влезаю в широкие штаны, которые еле прикрывают икры, накидываю белую свободную тунику и перевязываю поясом. Пальцами расчесываю волосы и пытаюсь открыть дверь. Заперто. Дергаю ручку еще несколько раз, чтобы окончательно убедиться: без помощи мне отсюда не выйти.

Хмурюсь, но сажусь на кровать и жду. Время тянется медленно, но вскоре замок щелкает и входит Дипак. В его руках – поднос с мазями. Комната наполняется запахом лечебной травы. Они напоминают о бабушке, потому я перестаю злиться и жду, что скажет Пень. Он молчит, размешивая мазь и добавляя туда травы. Затем поднимает на меня взгляд и фыркает:

– Мажь два раза в день любые раны.

Я послушно киваю и тянусь к баночке. Когда та оказывается близко к носу, я морщусь. Дипак остается стоять возле двери. Он тяжело вздыхает и следит, чтобы я нанесла мазь. А когда заканчиваю, сурово ворчит:

– Если такое повторится, я запрещу тренировки.

Тяжело вздыхаю, но соглашаюсь – выбора у меня все равно нет. Пытаюсь закрыть баночку, но удается не с первого раза. Правая рука покрыта мозолями, но Дипак не помогает мне, на его лице отражается злорадное «так тебе и надо!»

Он уходит, оставляя дверь открытой. Жду, когда его шаги стихнут, и только потом иду наверх. Хочется вдохнуть запах свежего морского утра. На палубе меня с улыбками встречают некоторые моряки, самые смелые говорят лестные слова, другие лишь машут руками. Я стараюсь ответить каждому, широко улыбаюсь и киваю.

Брай замечаю не сразу. Они с Линдой о чем-то увлеченно болтают, пока моя наставница заплетает девочке косу.

Какие нежности…

Фыркаю, вспоминая прежний дом. Обида на мать так глубоко засела в груди, что я даже не строю планы по возвращению домой. Лишь надеюсь, что однажды смогу узнать, где живет бабушка, и отправить ей весточку. Мысли о доме вгоняют в тоску, потому я подхожу ближе к перилам и делаю пару глубоких вдохов и выдохов.

Вот приеду я в это Королевство, а что потом? Буду мыть полы? Помогать дамам? Может, работать в саду? А что, если сбежать? Спрыгнуть с корабля и поплыть куда-нибудь?

Я опускаю голову и вглядываюсь в синие волны, бьющиеся о борт. Они кажутся зубастыми. Их длинные языки лижут дерево и тянут ко мне свои загребущие лапы.

Ну уж нет.

Это точно не выход. Плавать я не умею, а умирать не хочу. А может…

– Если красоту захотят назвать по имени, – произносит голос прямо над ухом, – то оно будет вашим.

Поворачиваю голову и вижу рыжеволосого парня. Он держится за перила и с любопытством заглядывает в мои глаза, ожидая ответа.

– Что? – смущенно выдаю я, оторванная от размышлений. – Вы это мне?

– Тут только одна красавица, – произносит он.

На парне дорогой черный жакет. Это заметно по качеству ткани, которая напоминает ту, что носил глава нашей деревни в святые дни памяти Земной Драконихи. Длинные рыжие волосы локонами рассыпаются по плечам юноши. Если бы я увидела его со спины, то могла бы принять за женщину. Его волосы настолько бесподобны, что я не сразу осознаю, с какой завистью трогаю свои пряди и удивляюсь тому, как сильно они отросли.

– Вчера я видел твою упорную тренировку, – продолжает парень, – ты впечатлила меня. Не хочешь позаниматься вместе?

Неловко благодарю его и делаю шаг назад, не собираясь принимать приглашение. Рыжий замечает это, встряхивает головой и хватает меня за запястье. Я резко отбрасываю его ладонь так, что парень локтем врезается в деревянные перила. Он шипит, схватившись за ушиб, но продолжает мило улыбаться, когда я принимаюсь извиняться.

– Все хорошо! Все хорошо! – повторяет он снова и снова, смеясь. – Сам виноват. Потянул свои ручонки куда не следует. – Парень легонько стукает себя по лбу, чем вызывает у меня смешок. Он замечает это и продолжает: – Меня зовут Нис, – улыбается он, показывая белоснежные зубы, и я замечаю, какие острые у него клыки. Я отвечаю сдержанной улыбкой. Мои зубы в сравнении с его похожи на желтый булыжник. Этот парень наверняка из знатного рода. Только такие могут позволить себе ухаживать за зубами. Бабушка Тоня не раз пыталась приучить меня протирать зубы тряпочкой, но, не замечая отличий, я перестала это делать. Какая глупость.

– Меня зовут Велия, – отвечаю я, – и тренироваться с тобой не могу. Я еще только учусь.

– Поверь мне, у тебя уже хорошие навыки, – он подмигивает. – Я знаю, о чем говорю. Давай покажу. – Нис кивает на мои руки, прося разрешения дотронуться.

Я лишь послушно склоняю голову, в замешательстве ожидая его действий. Он закатывает мои рукава. Его нежные изящные пальцы касаются моей кожи. Они теплые и мягкие. Нис ведет пальцем по тому месту, где под кожей прячется вена, вызывая мурашки.

– Так и знал, – задумчиво шепчет он.

Я вскидываю брови. Что он может понять по коже моих рук и едва заметным венам? Между нами повисает неловкая пауза, а затем он говорит:

– В тебе благословение Дракона. Быть может, поэтому ты привлекла мое внимание сразу же, как только я тебя увидел.

Голос Ниса звучит приторно-сладко, и я сразу понимаю, что ему от меня надо. Похожим тоном с матерью говорили мужчины, когда пытались познакомиться. Это происходило так часто, что я даже начинала сочувствовать Линде. Не думала, правда, что это коснется и меня.

– Снова соблазняешь девушек? – вдруг слышится низкий бархатный голос, словно в ответ на мои мысли. – Неужели на борту так мало красавиц, что ты решил связаться с ней?

Поворачиваюсь и вижу черноволосого парня, с которым столкнулась совсем недавно. Его кучерявая шевелюра завязана в хвост. Загорелая кожа сияет на солнце. Она кажется ненастоящей, даже кукольной.

К чему этот акцент на последних словах? Что со мной не так? Хам.

Он кладет ладонь на плечо моему новому знакомому, не сводя с меня глаз. Нис недовольно ворчит, скидывает его руку и продолжает говорить со мной:

– На корабле десятки девушек, но только Велия, – он особенно выделяет мое имя, – смогла очаровать мое сердце.

В его карих глазах я вижу отражение своего лица с мечтательным выражением и наконец прихожу в себя.

Оборачиваюсь, оглядывая людей вокруг, и ловлю на себе обеспокоенный взгляд Брай. Она поочередно смотрит то на меня, то на двух парней рядом, а затем подзывает к себе. Приходится вернуть внимание к Нису и его другу:

– Мне уже нужно идти, – говорю я с улыбкой, хотя хочу убежать как можно скорее. – Наставница зовет, – киваю в сторону Брай.

Заметив ее, парни понимающе кивают и позволяют мне уйти. Уже потом Тень предупреждает меня держаться от этих двоих подальше. Говорит, что если я хочу чему-то научиться, то должна сосредоточиться и не отвлекаться. Мне ничего не остается, кроме как пообещать, что буду обходить Ниса и его приятеля стороной.

Брай назначает тренировку на то же время, что и вчера. Когда я снова поворачиваюсь в сторону моих новых знакомых, то вижу возле них Муху, которая любезно кружит рядом и о чем-то причитает. Мне не хочется вслушиваться в их разговор, а потому я незаметно проскальзываю в свою каюту.

Глава 6

Прошлое

– Здравствуй, Адам, – еле слышно произносит мать.

Что с ее голосом?

Я делаю шаг вперед, заглядывая в лицо Линды. Мне мерещится, что в ее глазах слезы. Некогда уродливое лицо разглаживается, взгляд теплеет. Это не та женщина, которую я знаю.

– Теперь ты счастлива? – голос странного незнакомца становится ниже. Он хмурится, а затем отмахивается, когда видит удивление на лице Линды. – Мама рассказала мне о твоей воле перед уходом.

– О чем ты?.. – слышу хрип матери.

– Не волнуйся за меня, – усмехается он, – я уже пережил твое решение. Со мной ты не имела бы того, что мог бы дать герцог. – Он проходится взглядом по одежде матери. – Хотя, может, я и не прав. Но все же отчетливо помню то утро, когда вернулся домой. Мать встретила меня в слезах и рассказала о твоем уходе. Призналась, что в ночлежку заглядывал красавец и будто околдовал тебя. А спустя время ты уехала к нему в Огненное Королевство.

Мужчина тоскливо опускает голову, разглядывая свои руки, затем делает глубокий вдох и снова поднимает подбородок.

– Если честно, то первое время я не сдавался, – пожимает плечами Адам. – Пытался отыскать тебя и даже наведался в Огненное Королевство, но не нашел и спустя год опустил руки. Я принял твой выбор. – Он кивает в сторону своей семьи и продолжает: – Затем я встретил мою вторую и последнюю любовь. Мир благословил нас на первенца. Нашей Линде сегодня исполнилось пять. Я счастлив! – восклицает он и смеется. – Надеюсь, что ты счастлива не меньше.

Последняя фраза эхом отдается в мыслях. Я хмурюсь, не веря в слова постороннего, но услышанное словно ударяет под дых. Продолжаю таращиться на мать, ожидая ее ответа, как вдруг мужчина замечает меня и делает шаг навстречу.

– А кто эта милая девушка? Твоя дочь?

Я смущаюсь, опуская глаза. Только сейчас осознаю, что все это время подслушивала чужой разговор. В душе скребется совесть, словно я подглядывала за обнаженными. Приходится приложить усилия, чтобы не дернуться, когда Линда поворачивается ко мне. Я не вижу ее лица, но от меня не ускользает, как она сжимает кулаки.

– Вы ошиблись, – сухо бросает мать, хватает меня за шиворот и тащит прочь.

Я не дергаюсь. Послушно волочусь следом, будто нашкодивший щенок. До ушей доносятся последние слова: «Она очень похожа на тебя! Будь счастлива!» Я оборачиваюсь, и мы с Адамом встречаемся взглядами. Его лицо озаряет добрая улыбка, мужчина машет на прощание.

Очень странная встреча.

Минут через десять мы сворачиваем в безлюдный переулок, и мать откидывает меня в сторону. Я падаю на землю и едва успеваю отползти назад, когда в меня летит комок грязи. Он падает прямо у моих ног. Не смею встать, поднимаю глаза на Линду и чувствую, как все тело словно немеет. Ее и без того уродливое лицо скривилось. Изо рта вырывается хрип, похожий на скрип двери. Женщина падает, ударяя кулаками по сырой земле.

– Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу! – визжит она. – Как же я все это ненавижу! Почему именно я? Почему мне нужно было рожать это чудовище? Почему она просто не умерла?

Линда поднимает глаза к небу, будто бы молясь кому-то.

– Я всегда была хорошей. Всегда жила по закону, так почему в ту ночь этот змей пришел ко мне? – Слезы и сопли стекают по ее щекам, попадая в рот, капая на шею и землю. Линда сплевывает и продолжает кричать: – Я никогда ни о чем не просила! Никогда не хотела больше, чем могла бы унести, но в один миг у меня забрали все! – Ее глаза затуманены. – И я не хотела так жить! Но эта тварь росла внутри меня и не давала умереть. Она лечила все раны, не давала мне чувствовать голод или холод и не хотела покидать мое тело, как бы сильно я ни старалась.

Линда вдруг перестает кричать, переходя на свой обычный тембр:

– Ее отец и она забрали всю меня. Уничтожили, растоптали, выжали и съели. – Она начинает шептать, но я все еще могу разобрать слова: – Но даже после всего этого я осталась с ней, ежедневно борясь с желанием убить. Прошло шестнадцать лет, шестандц… лет… хват… с… ня.

Конец фразы становится неразборчивым. Линда переводит животный взгляд на меня, на ее губах появляется ухмылка.

– ХВАТИТ! – она издает последний крик и с силой бьется головой о землю.

Я взвизгиваю и вскакиваю, отбегая подальше. Сердце колотится, грудь сдавливает. Оглядываюсь в поисках помощи, но вокруг никого. Делаю несколько шагов и захожу в дом, страшась приближаться к матери. Она затихла, лежа лицом вниз.

– Я пойду домой, – шепчу ей, – мне тебя подождать?

Мать молчит. Я стою еще две минуты, переминаясь с ноги на ногу, а затем иду в сторону дома, постоянно оборачиваясь. Выдыхаю, только когда вижу, что Линда встает, отряхивает волосы, лицо и одежду, а затем возвращается на рынок. Теперь я перехожу на бег, влетаю во двор и, как мать совсем недавно, падаю на землю. Выходит, она сбежала от Адама и нашла другого? Что же он с ней сделал, если теперь мы живем так? И неужели он мой отец? А что, если она и вправду убила человека?

Пазл в моей голове начинает складываться. Я оглядываюсь, подхожу к двери и запираю ее. Стоя перед комнатой матери, я чувствую, как что-то внутри меня кричит от страха. Ноги немеют, руки перестают слушаться, в ушах звон.

«Ее отец и она забрали всю меня!» – эхом проносятся в мыслях слова матери. Я больше не сомневаюсь и вхожу. Долго искать не приходится, единственная причина быть здесь, в этом логове монстра – ее личный дневник. Не раз я замечала, что Линда ведет записи. Бабушка говорит, это помогает ей разбираться в своих мыслях.

Блокнот лежит на кровати. Я развязываю узелок из шнурков, провожу пальцами по коричневой, местами потрескавшейся кожаной обложке. Открываю одну из страниц…

«Дорогой дневник, сегодня мой милый Адам уехал заниматься торговлей. Я так рада, что отец научил его всему и передал свое дело. Так я вижу, что драгоценная работа папы продолжает жить, а вместе с этим и память о нем. Я так скучаю и люблю его.

Мама и папа, как же я хочу вас обнять. Мне вас не хватает. Хотя, знаете, Адам и его семья не дают мне скучать и грустить. С ними я чувствую себя как дома. Если бы не они, то от горя я бы уже давно сгинула.

Кстати, расскажу по секрету, мне кажется, что после этой поездки Адам позовет меня замуж! Я заметила его метания из стороны в сторону и попытки ранним утром измерить мои пальцы лентами для волос. Я так взволнована! Мы точно будем жить в доме моих родителей, заведем троих или даже пятерых детей. Только мысль об этом заставляет сердце трепетать…»

Я закусываю нижнюю губу, время от времени поглядывая на дверь. Затем перелистываю страницы в поисках чего-то сто́ящего и вскоре нахожу. На одной из страниц вклеена пестрая фотография. На ней стоят молодые парень и девушка. Они улыбаются, держась за руки. В чертах юноши я сразу узнаю Адама, хотя на фотографии он худее и мускулистее. Но взгляд быстро привлекает красота девушки рядом. Ее длинные рыжие волосы заплетены в косу и лежат на левом плече. Зеленое платье расшито золотыми завитками, листочками и цветами. Я плохо разбираюсь в тканях, но знаю, что подобные изыски стоят недешево. Девушка мне кого-то напоминает. Все в ее лице кажется очень знакомым. Даже родинка над губой…

Не может быть.

Опускаю глаза ниже и читаю подпись: «…Помню, как отец отдал половину мешочка с золотом, чтобы мы с Адамом получили эту яркую фотографию. Решила вклеить ее в новый блокнот, чтобы всегда была рядом. Ох уж эти заморские штуковины! Наконец они оказываются очень полезными. Можешь представить, что люди в Воздушном Королевстве научились передавать цвета?..»

Я пялюсь на подпись. Это Линда? Словно по волшебству, девушка на фото перестает быть настолько живой и красивой. В ее глазах я замечаю злобу, а в позе – тщеславие и гордыню. Однако несмотря на это, она все еще миловидна. И если это правда мать, то от ее прежней красоты ничего не осталось.

Мысли путаются, но я продолжаю листать дневник. Записи прерываются на два года после следующих строчек: «…день семьи. Сегодня работаю вместо мамы. Гостей почти не будет, но нужно присмотреть за ночлежкой…»

А затем снова продолжаются: «…устала. Она ревела всю ночь. Надоела…»

Оставшиеся записи, которые мать вела на протяжении нескольких лет, были совсем отрывочными. Теперь понятно, почему она ни разу не меняла дневник. За эти шестнадцать лет она с трудом исписала чуть больше половины.

«…Видела его во сне. Наконец убила».

«Ей исполнилось пятнадцать. Как же долго я живу».

«Снились Адам и наши пять детей».

«Только после тяжелой работы могу избавиться от всех мыслей в голове. Я схожу с ума?»

«Тоня снова меня спасла. Это была уже третья попытка. Я так больше не могу…»

Скрип половиц заставляет отвести взгляд от дневника. Не сразу замечаю фигуру в дверях, а когда встречаюсь с тяжелым взглядом матери, то замираю. Она таращится заплаканными глазами и сверлит взглядом блокнот в моих руках. Ноздри раздуваются, грудь тяжело вздымается, рот приоткрыт, и я вижу пожелтевшие зубы.

Мне конец.

Становится трудно дышать. Я зажмуриваюсь, отбрасываю блокнот в сторону и обхватываю голову, подтягивая к себе колени. Мне стоит бежать и прятаться, но руки и ноги дрожат, я потею, а к горлу подкатывает ком.

Слышу грузные шаги. Линда хватает меня за шиворот и волоком тащит из комнаты. Я пытаюсь подняться, но воротник впивается в шею, не дает дышать. К тому же мать быстрее и сильнее меня.

Она заталкивает меня в комнату. Губы дрожат, мне хочется поднять глаза и посмотреть на Линду, понять, что она будет делать дальше, но не могу заставить себя взглянуть на нее. Чувствую ощутимый прилив сил в ногах и вскакиваю, но не успеваю сдвинуться с места, как получаю пощечину. Боли почти не чувствую, лишь легкое покалывание. Но я вскрикиваю, прижимая ладони к щеке.

– Как же я тебя ненавижу, – шипит мать. – Что тебе, выродок, понадобилось в моей комнате? Что ты успела увидеть? – она переходит на крик.

Из глаз катятся слезы, я закрываю уши руками. Хочу закричать, попросить не трогать меня, умолять о пощаде, но не в силах издать ни звука. Резкая боль в правой ноге, куда ударила мать, заставляет упасть. Линда продолжает кричать, хватает меня за волосы и тянет из стороны в сторону. Перехватываю запястья матери, чувствую, сколько силы в ее руках, и понимаю, что она сдерживается. Но когда она пинает меня по груди и животу, я невольно ослабляю хватку. Удар вышибает из груди весь воздух, я распахиваю глаза, с трудом пытаясь сделать вдох. Ничего не выходит.

Я умру?

Линда продолжает вырывать мои волосы, когда я впервые поднимаю на ее глаза. Всего на секунду она вздрагивает, когда мы встречаемся взглядами. Хватка слабеет. На ее лице проскальзывает страх. Я с рычанием впиваюсь зубами в ее руку. На языке ощущается металлический привкус.

– Тварь! – визжит она и пытается отцепить меня от руки.

Она снова колотит меня, но я не чувствую боли. Последний тяжелый удар приходится в затылок. Перед глазами все плывет, но все равно замечаю кровь под ногами.

Чья она? Моя или Линды?

Я не знаю. Челюсть слабеет, тело перестает слушаться. Я издаю хрип и падаю на пол. Вижу, как мать набрасывается на меня, продолжая махать руками.

Глава 7

Наши дни

– Ваше Высочество, – шепчет высокая худая женщина, – в этом году у нас шикарный улов! Девушки из всех Королевств, – она хмурится, заметив, как Велия пытается прошмыгнуть мимо, – и почти все красавицы как на подбор. Глядишь, найдутся и Девы Дракона.

Нис провожает взглядом новую знакомую и смотрит на Брай. Та лишь отвечает ему ухмылкой и качает головой так, будто она тут ни при чем. Парень лениво возвращает внимание к неумолкающей Кейси. Женщина преследует их весь путь, не давая покоя. Когда они с другом тайно отплывали в Земное Королевство, то и подумать не могли, что столкнутся со столь неугомонной владелицей корабля. Сейчас же, возвращаясь домой, они научились слушать настырную мадам вполуха.

– А Велия тоже продается? – вдруг выпаливает принц, перебив Кейси.

– Вы о той грязнушке? – ее брови удивленно ползут вверх, а затем облегченно опускаются. – Да не волнуйтесь вы! – она смеется. – Я позабочусь о том, чтобы она не попала в Огненное и Солнечное Королевство. Это вина Дипака. Он никогда не умел выбирать девушек. – Женщина машет рукой, будто отгоняя мух. – Я продам девчонку в Воздушное или на крайний случай Водное Королевство. Там почти всех принимают.

– Вы меня не поняли, – продолжает принц, – я бы хотел, чтобы ее привезли в мое Королевство. Она мне понравилась.

– Ну что вы такое говорите! – восклицает Кейси, привлекая к себе внимание. – Зачем вам эта замарашка? Пойдемте со мной. – Она перехватывает запястье Ниса и тянет за собой. – Я покажу вам наших лучших девушек.

Ваши Королевства платят нам больше всего. Я не могу подвести вас и продать эту никчемную дурочку. Мало того что она уродлива, так еще и, очевидно, необразованна.

Принц отдергивает руку и делает несколько шагов назад. Теперь он держится от торговки на расстоянии, но даже отсюда аромат ее духов кажется удушающим.

– Кейси, говорите тише, – ворчит кудрявый принц. – Мы же договаривались без лишнего внимания. Нас вообще здесь быть не должно.

– Конечно-конечно, принц Лоренцо, – частит она.

– Прекратите! Никаких имен на корабле. Неужели вы добиваетесь, чтобы мы вообще перестали иметь с вами дело? Предупреждаю, – он надвигается на нее, и женщина в страхе отшатывается, – если что-то пойдет не так, мы найдем других поставщиков. Те, кто не умеет держать рот на замке, нам не нужны.

Лоренцо и Нис не дослушивают оправдания торговки и уходят прочь. Брай следит за ними, взглядом провожая до лестницы. Когда они скрываются из виду, женщина обнимает девочку и целует ее в лоб. Линда отвечает ей сияющей улыбкой и спрашивает:

– Мам, скажи честно, зачем тебе Велия?

Брай поднимает брови и некоторое время просто смотрит на дочь, будто задумавшись, затем усмехается и гладит ее по волосам. Она наклоняется к ее уху и шепчет:

– Помнишь те золотые струнки, которые привлекли тебя в Велии?

Девочка кивает.

– Помнишь, мы договорились о них никому не говорить, даже самой Велии? – Девочка снова кивает, и Брай продолжает: – Она почти такая же, как мы, только наши струны не способны коснуться Драконов, а ее могут.

Линда пожимает плечами и тоскливо зевает.

– Если так, то когда мы уже передадим ее тем принцам? – Девочка кивает в сторону ушедших парней. – Разве наша задача не в том, чтобы находить для них Дев Драконов?

Брай касается кончика носа дочери, та смеется и прячет его за воротником.

– Я думала, что Велия тебе понравилась. Хочешь так просто ее отдать? – Тень продолжает щекотать дочь. Та недовольно фыркает, смеется и просит остановиться. Только после этого девочка отвечает:

– Понравилась. Я даже думала предложить тебе выкупить ее, но боялась, что ты будешь ругаться, – признается Линда и заглядывает в лицо матери. – Папу она точно раздражает.

Брай лишь хмыкает, молчит около минуты, а затем наконец отвечает:

– И я думала ее выкупить, но, кажется, мы можем проиграть. Нужно поговорить с Дипаком.

* * *

Велия

Неделя пролетает незаметно. Брай тренирует меня по вечерам, с каждым днем усложняя технику. За это время мне ни разу не удается ее хоть как-то задеть или ударить. Зато я уже настолько привыкла к падениям, стала делать их так быстро и легко, что даже Тень называла меня мастером и намекала, что на этом достижении стоит остановиться. Я же упрямлюсь и хочу большего.

С маленькой Линдой мы быстро находим общий язык и, оказывается, разделяем одну страсть: драконы. Обычно она прибегает в мою каюту и мы проводим вместе по несколько часов. Она делится со мной новыми историями, прочитанными в книге, которую подарил ей отец. Я же рассказываю легенды нашего Королевства.

Дипак заставляет меня убираться на палубе. Теперь каждое утро я просыпаюсь в пять, драю полы, а затем иду завтракать. Мне не трудно помогать Пню, хоть он частенько и ворчит из-за тренировок с наставницей и иногда даже пытается отговорить от этой затеи. Я упрямлюсь, и он оставляет меня в покое.

Однако мужчина стал все чаще рявкать на надоедливую муху Кейси. Женщина полюбила придираться ко мне из-за любой мелочи и не раз намекала, что мое «бездельничество», а так она называла вечерние тренировки, добром не кончится. Дипак лишь разводил на это руками и просил меня не обижаться. Убеждал, что Кейси не такая уж плохая. У нее рано умер муж, дело которого теперь ведет она.

А мне плевать. Не хочу я ее понимать.

Нис и его друг больше меня не беспокоят. Хотя я частенько замечаю, что оба следят за нашей тренировкой. Имя второго я услышала случайно, проходя мимо после поединка с Тенью. Ближе парни не подходят. Я подозреваю, что они опасаются Брай, и не могу их за это судить. Мне иногда кажется, что та темноволосая красавица, которую я встретила на рынке, и Брай – это два разных человека.

Сегодня я снова просыпаюсь рано. Снаружи стоит туман. Набираюсь храбрости, чтобы вылезти из теплой постели, надеваю одежду потеплее: длинные черные штаны, тунику до бедер, которую наспех подпоясываю, и плащ. На палубе прохладнее обычного. Моряки шныряют по своим делам, одни заменяют других. Поспешно приветствую всех и иду мыть палубу. До сих пор не понимаю, зачем это делать, но Дипак не объясняет. Он вообще не слишком много говорит, а потому я решаю просто делать, не задавая вопросов. В конце концов, нужно как-то коротать время.

К тому же будущее меня очень пугает. Кто знает, что будет завтра? Как там вообще бабушка? Страх за нее все чаще заполняет мысли, не отпускает каждую свободную минуту. Оттого-то я и стараюсь постоянно занимать себя каким-нибудь делом.

Домываю первую часть корабля, когда чувствую, как по левой ноге движется нечто холодное и массивное, словно затягивает жгутом. Опускаю взгляд и кричу. Трясу ногой, пытаясь скинуть с себя большую белую змею, но та лишь выпускает язык и сильнее сжимается вокруг моей ноги.

На шум сбегаются моряки. Они таращатся на меня и отчего-то не спешат на помощь. Я продолжаю скакать и визжать, делаю очередной шаг назад и вдруг лечу вниз. Тело окутывает ледяная вода. Она затекает за шиворот, в штаны, рот и нос. Я зажмуриваюсь и барахтаюсь, пытаясь выплыть. Делаю вдох, прежде чем волна накрывает меня и я снова погружаюсь в пучину. Губы дрожат, сердце выбивает бешеный ритм. Пытаюсь кричать, но голос не слушается и из горла вырывается жалобный хрип. Уши заливает водой, слышу лишь учащенный пульс. Ухватиться мне за что, повсюду нет ничего, кроме холодной воды. Кажется, сверху доносятся крики.

О Земная Мать, помоги. Позволь мне снова ощутить твои земли и просторы. Дай силы добраться до твоих владений.

О Водная Мать, пожалуйста, не оставь меня. Помоги и убереги от твоих бушующих вод, спаси от непослушных волн и помощников.

О Воздушная Мать, дай же больше своего воздуха, заполни им мои легкие, чтобы я могла и дальше дышать.

Я молюсь и плачу. Находясь в темноте, барахтаюсь на волнах без возможности открыть глаза. Соленая вода щиплет их. Когда ногу сводит судорогой, я продолжаю шептать молитвы, каждый раз захлебываясь, выплывая и сплевывая воду. Жизнь вовсе не проносится перед глазами. Я горю лишь одной мыслью – во что бы то ни стало выжить. Впереди слишком много всего, чтобы сгинуть вот так. Мир сжимается до одной маленькой картинки: вода и темнота.

Вдруг кто-то с силой хватает меня за руки и тянет вверх. Я взлетаю в воздух, распахиваю глаза и слышу позади громкие хлопки. Дыхание замедляется, я таращусь на нескольких моряков, которые смотрят как будто сквозь меня. Сердце колотится, я медленно поворачиваю голову. Меня опускают на твердую палубу, и когда я поспешно оборачиваюсь, то вижу мужчину с огромными драконьими крыльями, растущими прямо из спины. Они будто сделаны из камня. Глаза же его словно залиты пламенем и светятся. Дыхание вновь перехватывает, я оглядываюсь на моряков и вижу на их лицах тот же шок. В мужчине я узнаю друга Ниса и быстро копаюсь в памяти, вспоминая имя.

Лоренцо!

Он приземляется рядом со мной, и крылья врастают в его спину. Замираю на месте, не в силах отступить. В глазах своего спасителя читаю недовольство. Сначала он окидывает пристальным взглядом моряков, приказывает им молчать о случившемся и обещает, что убьет всех, если по кораблю пойдут слухи. Затем поворачивается ко мне.

– Ты идиотка, – цедит он сквозь зубы. – Чем ты думала, когда сиганула вниз? Ты хоть понимаешь, как далеко земля? Если думала о побеге, то нужно было это делать в самом начале.

Я глупо мотаю головой, не в силах сказать ни слова. Язык застыл, мышцы окоченели. Изо рта вырывается лишь жалкое мычание, и Лоренцо закатывает глаза.

– Что только Брай в тебе нашла? Никчемная деревенская дура.

Дура? Вот же козлина!

И это те самые изысканные и благородные Драконы? Если бы не проклятое клацанье зубов, я бы высказала этому величеству пару добрых деревенских словечек. Как он смеет так говорить со мной?

Нахал вертит головой и недовольно фыркает:

– Ты своим криком людей привлекла. Еще не хватало из-за такой, как ты, испортить все планы.

Лоренцо больно хватает меня за запястье, с легкостью подкидывает, укладывает на свое плечо и взлетает. Я, словно мешок ягод мясника, помещаюсь на его широких руках. Желудок сводит от недовольства. Даже онемевший язык наконец возвращается в норму. Впиваюсь ногтями в спину парня, выпрямляя руки.

– Отпусти! – шиплю я, оглядываясь. – Сама пойду. Дракон лишь хмыкает и опускается. Он легко ступает по скользким ступенькам, словно на руках у него не взрослая девушка, а перышко, которое ничего не весит. Ну уж нет. Ладно, признаю, его способности поражают. Он умеет отращивать крылья и летать, но это не дает ему права вести себя со мной так грубо. Я тоже человек. Быть может, даже… будущая повитуха? Да! Верно! Я будущая повитуха. Какое же хамство! Где его манеры?

Холодный свежий ветерок пробегает по промокшей одежде. Волоски на теле встают дыбом. Кожа покрывается мурашками, грудь наполняется легкостью. Мне казалось, я уже привыкла к запаху моря и рыбы, но временами он снова щекочет обоняние.

Холод мгновенно гасит пыл и приводит в чувство. Только сейчас замечаю, что змея пропала. Как она вообще появилась на корабле? Разве такое возможно? Выдыхаю и начинаю дрожать то ли от холода, то ли от поздно накрывшего потрясения.

Мы входим в каюту моего хамоватого спасителя, и я замечаю знакомую обстановку. Именно через это окно мы с Линдой вылезли, когда спасались от пожара. Лоренцо сбрасывает меня на пол, кидает полотенце, приказывает снять всю одежду, вытереться и лечь в кровать. Только после этого позвать его. Сам он выходит за дверь. Я даже не успеваю съязвить или разозлиться. Времени нет. Снимаю с себя все, вытираю волосы и тело. Хоть и дрожу, но продолжаю тереть ноги. Пальцы на руках перестают слушаться, конечности с трудом гнутся. Хватаю одеяло с кровати, укутываюсь, подхожу к двери и стучу.

Козлиное величество.

Лоренцо входит сразу, осматривает меня и кивает на стул около стола. Я же продолжаю стоять, хмуря брови. Окидываю его ненавидящим взглядом и ворчу:

– Можешь извиняться.

– Чего? – говорит он с изумлением. – Могла бы и спасибо сказать.

Не успеваю даже возразить, как юноша подходит к зеркалу, осматривает спину и ругается. Только теперь замечаю, что его кожаная куртка с золотыми линиями у воротника разорвана. Два лоскута ткани распадаются в его руках, когда Лоренцо делает легкое движение. То же самое происходит с белой рубашкой. Точнее тем, что от нее осталось.

– Побери меня Дракон, – ворчит он, – новую куртку порвал. Я же так долго за ней охотился!

Вот черт!

Смотря на изорванную ткань, невольно подчиняюсь приказу и усаживаюсь на стул. Он испортил ее из-за меня? Точно. И как теперь быть? С другой стороны, это его наказание за обидные слова. Но обозвал-то он меня после того, как спас. Может, все-таки следует его поблагодарить? Если бы не он, то я бы захлебнулась…

Дракон отбрасывает испорченные вещи в сторону, ближе к шкафу, и садится напротив меня. Я вздрагиваю, вцепившись в края стула. И прежде заметные под одеждой мышцы теперь ничего не скрывает. Подтянутое, натренированное тело буквально кричит о регулярных интенсивных нагрузках. Теперь понятно, почему он с такой легкостью закинул меня на свое плечо. Его рельефный живот покрывается десятками тонких складок, когда парень наклоняется ко мне. Мои же три складки стыдливо поджимаются к задней стенке живота. Бабушка хорошо откармливала меня последние месяцы.

– Ты ведь уже и так поняла, кто я, – фыркает Лоренцо.

У него низкий приятный голос. Чистый, без хрипотцы.

Он Дракон.

Ошибочка. Невежественный, хамоватый Дракон. Когда это осознание крепко укладывается в голове, я пялюсь на парня.

Снова и снова прокручиваю в мыслях его превращение. Из-за страха в те секунды я не помню деталей, но точно знаю, кто меня спас.

Лоренцо натягивает приветливую улыбку и ерзает на стуле.

– Слушай, я бы не хотел, чтобы кто-то знал об этом. – Он заправляет выбившуюся длинную прядь волос за ухо. – Меня здесь вообще быть не должно. Если хоть слово кому-то скажешь, то от тебя не просто мокрого места не останется – ты молить Матерей будешь, чтобы никогда не просыпаться.

Вот же урод!

Я бы и так не стала этого делать, а он ведет себя как козлина. Как так можно? У меня даже в мыслях не было кому-то рассказывать. Даже если речь пойдет о таком величественном идиоте.

Мне приходится с силой втянуть воздух. Пахнет лавандой и свежими мандаринами. Терпеть не могу лаванду.

– Напугал, – бурчу я. – Мог бы тогда и не спасать.

Тебя никто не заставлял.

Он поднимает бровь и кривит губы. И без того недовольное лицо теперь внушает ужас. Я упираюсь руками в колени и с трудом выдавливаю:

– Но спасибо, что спас. Обещаю, что никому не расскажу.

Кажется, Лоренцо наконец выдыхает. Лицо смягчается, морщины разглаживаются, на больших губах проскальзывает скромная мимолетная ухмылка. Теперь он кажется чуть симпатичнее. Хотя до красавца ему далеко. Уж больно гнилой и дрянной язык, портит все очарование основной картины. Словно белое дерьмо птиц на лепестках темно-вишневого георгина. Так и тянет блевать.

Лоренцо трет ладони и поднимает на меня взгляд. Теперь, когда солнце касается его радужки, я вижу золотые оттенки, переплетающиеся с коричневыми полосами. Словно два вида меда слили в одну баночку, но так и не перемешали. Отвожу пристальный взгляд и мысленно отмечаю, что дрожь прошла, мышцы отогрелись. Пора уходить. Хватит с меня приключений. Этот юноша не внушает доверия.

– В следующий раз, если захочешь сдохнуть, используй методы понадежнее, – вдруг язвит Лоренцо, и вся красота его глаз меркнет после этих слов.

Подскакиваю с места, сжимая кулаки. Теперь я смотрю на него сверху вниз. Он игриво кривит губы, скрещивая руки на груди.

Вот же мерзавец. Как его вообще выбрали на обращение? Как такого могла благословить Мать? Неужели силу дракона раздают всем направо и налево? Если это и есть хваленая манерность Драконов, то я предпочитаю с подобным не связываться.

– Почему ты такой козлина? – не сдерживаюсь я. – Если бы не змея, то…

– Змея? – перебивает он. – Какая змея? О чем ты?

Я вздрагиваю, вспоминая мерзкую тварь. Вкратце рассказываю нахалу о неожиданной встрече с монстром и о том, что из-за него упала в воду.

Дракон чешет затылок и осторожно произносит:

– Я наблюдал за тобой с того момента, как ты появилась на палубе. Сначала ты, как истеричка, начала пялиться на свою ногу и кричать. Я ринулся к тебе на помощь, – он вскидывает палец, – хотя не стоило! Но опоздал всего на секунду, когда ты ушла под воду, – он складывает руки на груди, – и, будь уверена, никакой змеи я не видел.

Что он несет? Снова пытается выставить меня безмозглой дурой? Но не успеваю ничего возразить, как дверь вдруг распахивается и в комнату, спиной к нам, вваливается Нис:

– Утречка, рептилия! – выдает он, поправляя одежду. – Сегодня наша ящерка не явилась драить палубу. А ты чего не пришел, мы же вместе всегда наблюда… – Он поднимает глаза и тяжело сглатывает, когда видит меня.

Его взгляд скользит по моим мокрым волосам, после – по одеялу, в которое я все еще кутаюсь, затем порывисто устремляется на Лоренцо. Я вижу, как он прищуривается, поджимает губы, хмурится, отчего в середине лба появляются две вертикальные морщины. Нис срывается с места, подскакивает к моему спасителю, хватает его за оголенные плечи и трясет из стороны в сторону. Только сейчас обращаю внимание на то, что Лоренцо немного выше своего друга.

– Мы же договаривались разделить ее по-честному! – рычит рыжий. – Она сама должна была сделать выбор, – его голос становится громче и язвительнее. – Как ты мог использовать на ней драконьи чары и затащить в кровать? У тебя хотя бы хватило мозгов не убить ее!

Наблюдаю за ними со стороны и чувствую смущение Лоренцо, который косится на меня после каждого слова Ниса. На моих губах застывает недобрая улыбка. Он замечает это и вовремя останавливает друга.

– Она в воду упала, и я ее спас! Ничего не было!

– Кому ты заливаешь? – продолжает кричать Нис. – Почему она тогда в твоем одеяле, а ты стоишь тут полуголый?

– Придурок, я ее вытащил, обратившись. Одежду порвал, – он тычет в обрывки ткани на полу.

Не сразу, но до меня доходит смысл сказанного. Все детали пазла встают на свои места. Даже предупреждение Брай обретает новый смысл. Эти двое вели себя в точности как ухажеры матери. Однако только теперь я понимаю ее чувства. Мерзкая тяжесть в груди, когда тебя делят, словно кусок курицы.

Я поднимаюсь со стула, закутываюсь в одеяло сильнее и иду к двери, чувствуя взгляды на своей спине. Не поворачиваясь, бросаю:

– Одеяло верну позже. Спасибо за спасение. – И немного погодя добавляю: – Придурки.

Не желая слушать их болтовню, ухожу к себе. Сбрасываю одеяло возле своей каюты, переодеваюсь и возвращаюсь домывать палубу. Временами я оглядываюсь, убеждая себя, что змеи больше нет, а после заканчиваю уборку и иду завтракать.

Глава 8

Когда Драконы возомнили себя Богами и начали творить бесчинства, Матери Драконов отобрали у них почти всех Дев Дракона. А потому и за наши грехи будут страдать наши близкие.
Либра. Священные Писания

– Ты идиот, – ворчит Лоренцо, доставая из шкафа новые рубашку и куртку. – У тебя совсем нет мозгов? Не 83 можешь держать язык за зубами?

Нис сидит, закрыв лицо руками. Рыжие локоны падают на стол. Парень трет глаза правой рукой, покорно выслушивая брань друга.

– Извини, – выдавливает он. – Ты посуди сам, как это выглядело. Я вхожу, ты полуголый, она в одеяле. Ваша одежда на полу. Я подумал, что ты нарушил обещание.

Лоренцо отмахивается, натягивает сухую одежду и садится рядом. Месяц назад они решили развлечься и поспорили, кому удастся очаровать больше девушек без использования дара дракона. Нужно было всего-то пару раз улыбнуться, разузнать имя дамы и оставить на руке легкий поцелуй. Первенство переходило из одних лап в другие. Но однажды одна из девушек начала воспринимать все всерьез, перешла в наступление и сама стала ухаживать за Нисом. Принц отказал ей, а та подожгла себя и устроила пожар на корабле. В тот день они впервые увидели Велию. Азарт стал только сильнее, когда сама Тень начала тренировать девчонку. Так у них появилась новая цель.

– Мне кажется, что обещания больше нет, – усмехается Лоренцо. – Чувствую себя мерзавцем.

Нис кивает.

– Оставим ее в покое. Или Брай нам точно головы оторвет.

* * *

Велия

Месяц пролетает незаметно. Дни похожи один на другой: палуба, завтрак, тренировка, обед, время с Линдой, ужин, тренировка, сон. Брай стала заниматься со мной чаще, не жалея времени и сил. Совсем скоро она с семьей высадится в Огненном Королевстве, а потому Тень все чаще рассказывает мне о методе тренировок в одиночку. Многое мне удается схватывать на лету. Сегодня один из последних наших поединков.

Брай перебрасывает деревянный меч из правой руки в левую. Ее взгляд скользит по моим ногам, а ладонь крепче сжимает оружие. Я отшатываюсь, когда замечаю на губах наставницы плохо скрываемую ухмылку. Мне приходится покопаться в голове, чтобы вспомнить изученные приемы, но тело рвется вперед.

Я накидываюсь на Тень сбоку, когда та блокирует мой удар, перенаправляет его в сторону, и меч почти выскальзывает из моих рук. Ловко удерживаю его, огибаю женщину и наношу удар снизу в левое бедро. Брай успевает увернуться, поставить подножку, толкнуть и влепить мне легкий подзатыльник. Я пробегаю вперед, но мне удается удержаться на ногах, развернуться и встретить взгляд наставницы. Она похожа на тигрицу – так же хищно ожидает моей атаки. Замахиваюсь мечом и бегу вперед, но Брай уворачивается. В ту же секунду она опускает корпус, почти поравнявшись с полом, и ее меч устремляется в сторону моей пятки. Я успеваю вовремя подпрыгнуть. В глазах Тени зажигается искра, и она довольно склоняет голову набок, пока мы ходим по кругу.

– Ты стала сильнее, – улыбается она. – Теперь ты почти так же хороша, как десятилетка.

– Правда? – наигранно восклицаю я. – Если бы моя наставница была чуть способнее, то я бы уже дралась так, будто мне двенадцать, – подмигиваю, зная, как подколоть Тень.

Когда Брай наступает, я чувствую треск дерева. Отбиваю три ее удара, прижимаясь к столбу. Оборачиваюсь, хватаюсь за него, прокручиваюсь и спрыгиваю, приземляясь сбоку от женщины. Мне удается задеть ее плечо, прежде чем она блокирует мой меч. На губах растекается улыбка.

Я впервые задела Брай, а потому радость застилает мне глаза. Проходит секунда, прежде чем я осознаю, что уже валяюсь на полу, а мой меч – в руках Тени.

– Хочется тебя и похвалить, и отругать, – ворчит она. – Где твоя внимательность?

– Я тебя задела! – восклицаю, ликующе поднимая руки, и слышу свист матросов.

Разворачиваюсь и вижу яркие улыбки моей группы поддержки. Они хлопают, жмут друг другу руки, кто-то даже предлагает выпить. Ближе они не подходят – боятся Брай. Я же машу им деревянным мечом и указываю в сторону женщины. Среди толпы сразу замечаю яркую шевелюру Ниса и темную фигуру Лоренцо. Первый улыбается и хлопает в ладоши, второй кривится, выгибает бровь и хмыкает.

Кретин.

За весь этот месяц я несколько раз находила конфеты под дверью каюты. Еще пару раз – свертки с дорогой одеждой, платьями и лентами. Но только раз получила извинения сначала от одного, затем от другого. Обиды на них я не держу, но следую указаниям Брай и лишний раз с ними не пересекаюсь.

Когда мне прилетает очередной подзатыльник, я морщусь и вижу, как Тень закатывает глаза.

– Вот же противный комар, – ворчит она, – не слишком ли ты скромная?

Комар?

Я вскакиваю на ноги и обхватываю талию Брай. Меня только что повысили в звании? На протяжении всего месяца моим единственным прозвищем было «комарик». Не думала, что смогу так быстро стать взрослой.

Женщина смеется, довольно гладит меня по волосам, а затем приказывает:

– Пойдем обедать. Адам передавал привет, – хмыкает она, а затем добавляет: – да и Линда хочет тебя увидеть.

Нехотя, но соглашаюсь. Я так и не смогла найти общий язык с Адамом, как бы ни пыталась. Мужчина раз за разом заводит разговор о моем прошлом, расспрашивает про родственников, к которым я якобы еду, вспоминает о матери. Я же все чаще замечаю в глазах моей наставницы раздражение из-за его невежества. Вдруг до меня доходит – Брай знает, что никаких родственников у меня нет, но мужу почему-то не говорит.

Мы проходим мимо Драконов, когда Нис преграждает мне путь, умоляюще всматриваясь в глаза. Я киваю Брай, обещая, что вернусь совсем скоро. Парень отводит меня в свою каюту, которая в точности такая же, как и у его друга. Он переминается с ноги на ногу, вздыхает и произносит:

– Дипак сказал, что ты сама решишь, в каком Королевстве останешься. – В его глазах я вижу страх вперемешку с неловкостью. – Не хотела бы ты подумать об Огненном Королевстве как о будущем доме?

Вопрос застает меня врасплох. Дипак и вправду дал мне выбор. Впереди нас ждут земли Огня, Солнца и Луны. Но меня мучает вопрос: почему же Нис вообще просит об этом? Неужели ему не все равно? Я пялюсь на свои ладони, которые вновь покрылись мозолями. В последние дни приходится использовать больше мази.

– Зачем? – Я встречаюсь с его испуганными глазами. – Тебе не хватает прачек или посудомоек в замке? Почему этим вопросом занимается сам Дракон?

Вижу недопонимание на его лице. Он сглатывает несколько раз, тянется длинными пальцами к шее, трет кожу и, мыча, покусывает губы. Замечаю, как сильно округляются глаза Ниса, когда он смотрит будто сквозь меня.

– Хочешь сказать, что тебя продадут как прачку, помощницу или посудомойку? – торопливо шепчет он, когда его затуманенный взгляд наконец касается моего лица.

Я быстро киваю. Если честно, у меня есть надежда стать бойцом. Не зря же столько тренируюсь. Может, меня заметят и разрешат служить в дворцовой страже.

Он сжимает ладонь в кулак и постукивает себя по губам. Потом трет ладони, тяжело выдыхая.

– Да что не так? – наконец не выдерживаю я.

Нис садится рядом со мной, его голос становится тише, но тверже:

– Ты что-нибудь слышала о Светлых?

Я киваю. Из книги, подаренной бабушкой, мне удалось узнать, что в каждом Королевстве есть девушки, которых называют Светлыми. Они чем-то напоминают куртизанок, но с бо́льшим статусом и привилегиями. Их содержат как развлечение для королевских отпрысков. Гены Драконовмужчин и простых женщин несовместимы. Если семя такого мужчины попадает в обычную женщину, то спустя время в ней начнет зарождаться плод, который убьет ее. Когда это выяснилось, был создан гарем, где девушки добровольно отдавали свои жизни принцам и королям. Они не знали нужды и голода, изучали науки, письмо, танцы, но обычно не доживали даже до двадцати пяти.

Я не сразу понимаю, к чему Нис задал этот вопрос, но вскоре на меня находит озарение. Смотрю на него, ожидая объяснений. На его губах появляется мягкая улыбка, которая выражает сожаление и сочувствие. К горлу подступает тошнота, когда я делаю попытку встать, но снова падаю на стул. Парень подскакивает, пытается мне помочь, но я лишь отталкиваю его и бегу к выходу.

Взгляд рыскает по коридору, мысли путаются, дыхание сбивается. Я с трудом сдерживаю слезы, сглатываю ком в горле и тяжелым шагом иду в каюту к Дипаку. Нис остается за дверью. В тесной берлоге Пня сидит Кейси, которая окидывает меня осуждающим взглядом, когда я прерываю ее:

– Дипак, я стану Светлой? – говорю поспешно. – Ответь: да или нет?

– Да.

– Почему ты раньше не рассказал? – мой голос срывается на крик. – Ты говорил, что я буду работать при дворе. Ты соврал мне!

Кейси влезает в разговор так же неумело, как и выливает на себя пол-литра духов:

– Это и есть работа, – ее голос надменен и жесток. – Такая уродина должна быть благодарна за эту высокую честь, – усмехается она, а заметив в моих глазах злобу, продолжает: – А чего ты ожидала? Вся твоя ценность между ног.

Я замахиваюсь на нее. Раздается звонкий шлепок. Дипак подскакивает, когда Кейси хватается за правую щеку, таращась то на меня, то на Пня. Звонкий крик вылетает за пределы каюты. Муха бросается проклятиями, кидается на меня, но я скольжу вбок, сгибаю ногу и быстрым ударом колена заставляю женщину согнуться. Слышу скрип двери, чувствую взгляд Ниса на своей спине.

– Тварь, – шипит Кейси, – я тебя убью!

Поднимаю локоть, готовясь нанести ей очередной удар, на этот раз в челюсть.

Пусть съест свой язык.

Но Дипак перехватывает мою руку до того, как я успеваю что-либо сделать. Он сжимает меня в своей крепкой хватке и быстро выволакивает из каюты. Я рычу, дергаюсь и ругаюсь. Под раздачу попадает даже Нис, когда поднимаю бешеный взгляд и желаю ему сдохнуть в своем Огненном Королевстве вместе со своим предложением. Чувствую, как щеки вспыхивают, но продолжаю кричать. Душевная боль давит на горло, заставляет задыхаться. Голова наливается тяжестью.

– Продажные уроды! Я никуда не поеду! Просто убейте меня здесь и сейчас!

Дипак тащит меня по коридору, поворачивает, закидывает в темную каморку без окон и мгновенно запирает дверь. Я поднимаюсь, подскакиваю к единственному выходу и бью кулаками что есть силы.

– Чтоб вы все сдохли со своими ценностями!

Остановиться не помогают даже разбитые в кровь руки. Кричу, срывая голос, ругаюсь и сыплю проклятиями. Как он мог обмануть меня? Как мог не сказать? Я думала, мы подружились. Думала, что даже после моего приезда в одно из Королевств будем встречаться время от времени. Пень стал мне другом.

Меня снова предали.

Когда эта мысль проскальзывает в голове, я падаю, больше не в силах держаться на ногах. Виски сдавливает от тишины. Каморку оглашает очередной приступ визга. Как же больно. Мысли снедают изнутри. Почему? За что? Сначала бабушка, затем собственная мать, Дипак… Неужели я заслужила такого исхода?

– Я вас всех убью! Убью без жалости!

Когда горло начинает гореть от боли, я замолкаю, а эхо отзвеневших криков еще несколько секунд давит на уши. Когда тишина возвращается вновь, я сижу неподвижно. Мысли в голове стихают, только нижняя губа продолжает дрожать, а стук сердца отдается в ушах. Кажется, что проходит вечность, прежде чем я поднимаю взгляд и осматриваюсь. Тут ничего нет. Совсем ничего. Забиваюсь в угол, будто побитый щенок, и замираю.

Что дальше?

Глава 9

Сила требует времени, а Дева нуждается в любви. Дева Дракона.
Владей и Властвуй (запрещенное издание)

Ноги ломит, голова гудит. В груди наливается злость вперемешку со страхом. Он редко появляется в жизни Тени, но когда касается, то липнет к коже и заставляет морщиться. Эта девчонка нарушает все планы снова и снова, забывая обо всех правилах.

Брай падает на стул и тяжело выдыхает. Разговор с униженной торговкой будущих Светлых прошел плохо. Побитая Кейси сыпала проклятиями и обещала скормить Велию акулам.

Кто бы мог подумать, что одна из самых могущественных Теней будет бегать и просить сжалиться над глупой девчонкой. Это немыслимо!

Брай тянется к сумке, вытаскивает небольшой светящийся шар, созданный из лепестков сияшек, залитых смолой, и откидывает его за спину. Женщина что-то шепчет, проводит рукой, и выросшая на полу тень принимает новый облик. Она растягивается, вьется и открывает глаза.

– Тебя долго не было. Все хорошо? – шепчет тень, поднимается с пола и садится на стул напротив.

– Мне не удалось выкупить Деву Дракона.

– Почему?

Брай запускает руки в волосы и закрывает глаза. Рядом с этой глупой, но упрямой девчонкой она стала сильно уставать. Прежде такого не было. Тренировки всегда заполняли ее будни, вокруг постоянно кружились десятки названных сестер, но теперь все иначе. Все началось с того дня, как та стала называть Линду «моей ягодкой». Некогда забытое прошлое стало подбираться все ближе.

– Ее не продали, – хмыкает женщина, – она отвесила торговке звонкую пощечину. Та подарок не оценила.

– И это проблема? – смеется тень. У нее нет эмоций и лица. Только голос передает ее чувства. Она забрасывает ногу на ногу и ворчит: – Ты – одна из самых могущественных женщин этого мира. Предложи больше денег, угрожай, убей, если нужно.

Брай поднимает серьезный взгляд и кривится. Кажется, это пугает наглую гостью, и та вдруг упирается обеими ногами в пол.

– Я попыталась, но…

– Что не так, мам? – шепчет тень и кладет темную руку на плечо. – Что ты скрываешь? Расскажи мне.

– С девчонкой что-то не так, – наконец выдыхает Брай. – Она словно высасывает из меня силы. – Тень опускает взгляд на руки, покрытые мозолями. – Мы еще не готовы к ней.

* * *

Велия

Кажется, что проходит вечность, прежде чем я слышу скрип двери. Комната наполняется светом, и я невольно морщусь, пытаясь сфокусировать взгляд. Брай натянуто улыбается и садится рядом. На ней – дорогое красное платье из бархата, волосы украшены лентами и заколками, в ушах – увесистые серьги. Я сразу понимаю: мы почти прибыли в Огненное Королевство. Она готова покинуть корабль в ближайшие несколько дней. У меня упало сердце, разум пуст. Я игнорирую присутствие Тени, закрыв глаза и отвернув голову в сторону. Она начинает говорить первой:

– Как ты? – ее голос мягкий, но я сразу различаю в нем едва уловимые нотки вины. Я вскидываю бровь.

– Так ты все знала?

Она кивает и пожимает плечами, но больше не улыбается. Мы сидим в тишине еще пару мгновений, когда Брай произносит:

– В обед я хотела предложить тебе поехать со мной, – ошарашивает женщина, – Дипак давал тебе выбор.

Когда до меня доходит смысл сказанного, на секунду мир останавливается. Гнев сменяется легкой надеждой. Упираюсь руками в пол и пытаюсь подняться. Голова кружится, перед глазами скачут пятна.

– Я согласна.

– Мы опоздали. Кейси уже продала тебя в Огненное Королевство.

Нет!

– Пусть лучше продаст свою мать, – ругаюсь я, а затем тише шепчу: – За что все это мне…

В груди поднимается очередная волна страха вперемешку с жестокостью. Я подскакиваю с места и хочу метнуться к двери, но Брай без замешательства хватает меня за рубашку и с легкостью отталкивает назад, в угол.

– Не лезь в передрягу сразу, будь умнее. Ты должна жить, Велия. – Она подходит, берет за руку, заглядывает мне в глаза. – Продолжай тренироваться, наслаждайся жизнью. В замке лучшие условия. Тебе понравится!

Зубы скрипят от злости и несправедливости. Хочется наговорить наставнице гадостей так же, как Кейси.

– Значит, ты тоже так считаешь? – хмыкаю я, вытягивая ладонь. – Думаешь, что я ни на что не гожусь, кроме как быть подстилкой принцев?

Брай ворчит, закатывает глаза и вскакивает:

– Что за бред? Я не позволю, чтобы моя ученица распускала нюни. Соберись и будь готова встретить судьбу с объятиями или кнутом. – Ее голос снова становится суровым и грубым, как в дни наших тренировок. – Я передала тебе лучшие тайные техники… – Она замолкает, о чем-то думает несколько секунд, а затем добавляет: – Почти все.

Что значит «почти»? Вряд ли это очередной трюк, чтобы усыпить мою бдительность. Слова Брай звучали как нечто такое, что поможет мне выжить. Я чувствую недосказанность, а потому поднимаю голову, ожидая продолжения. Но наставница мнется, не решаясь говорить, и тогда я выпаливаю:

– Если это поможет мне выжить в Королевстве, то рассказывай! Я не хочу сдохнуть после того, как надоем первому же попавшемуся принцу.

Брай вновь опускается на колени, наклоняется ближе к моему уху и шепчет:

– Закрой глаза.

Зажмуриваюсь, повинуясь ее приказу. Брай велит сделать глубокие вдох и выдох, затем проводит пальцами вдоль моего позвоночника. Она останавливается на нескольких позвонках и хмыкает:

– Твой позвоночник искривлен, – выдает Тень, – все так, как и должно быть.

О чем она? При чем тут это?

– Сейчас представь, что по твоей спине тянутся сотни струн. Они словно змейки окутывают тебя, обволакивают сердце и органы, проникают даже в мозг. – Она продолжает гладить меня. – Держи глаза закрытыми и выпусти этих змеек наружу. Дай им проползти по комнате, позволь взобраться на стены.

Я продолжаю недоумевать от слов Тени, но следую ее указам. На удивление фантазия работает быстро. Струнки тянутся из моего тела, мечась из стороны в сторону. Некоторые устремляются к Брай, но я останавливаю их. Спустя секунду понимаю, что больше не представляю змеек – они сами ползают в моем воображении. Кажется, наставница чувствует это и продолжает говорить:

– Теперь позволь нескольким змейкам залезть в меня, – ее голос становится серьезнее и бдительнее.

Я отпускаю сети, и десятки струн летят в сторону Брай. Слышу ее тяжелый выдох и смешок. В страхе распахиваю глаза и быстро моргаю.

Земляной червь! Что это?

Струны больше не часть моего воображения. Живые золотые нити скользят по комнате, сворачиваются в клубки, путаются и начинают вить кокон вокруг Тени. Я сдерживаюсь, чтобы не вскрикнуть, но Брай прикладывает палец к губам, требуя молчать. Замечаю светящиеся серые струны вокруг нее. Они перехватывают мои нити и отбрасывают их в стороны, не позволяя проникнуть в тело наставницы.

– Видишь? – с трудом шепчет женщина, затем вглядывается в мои глаза и радостно улыбается. – Ты видишь! Хорошо. Отзови их. Заставь вернуться в твое тело. Закрой глаза и прикажи.

Я следую ее указаниям и с трудом призываю струны обратно. Тело ломит, накатывает слабость. Мне будто приходится перетягивать канат, пока на другом его конце стоит сотня мужчин. Руки выкручивает от напряжения, сердце сжимается. Я чувствую, как струны возвращаются в мое тело, наполняя его новой силой. Не понимаю, из-за этого ли дрожит сердце или из-за страха.

Когда каждая змейка возвращается ко мне, открываю глаза и снова тону в темноте. Вижу только слабое мерцание нитей в теле Тени, но даже они спустя секунду гаснут.

– Это струны, – отвечает она на мой немой вопрос, – они есть у каждого человека. Но у простых людей они прозрачные, у Теней – серебряные, а у Драконов и Дев Драконов – золотые. Ты – одна из последних.

– Но они же все вымерли, – выпаливаю, не веря своим ушам. – Как я могу быть одной из них?

Но не успевает она ответить, как дверь распахивается. На пороге стоит Дипак. Его лицо похоже на гнилую картофелину. Он рычит на Брай, требуя выйти. Женщина успевает шепнуть мне на ухо:

– Будь послушной. Мы поможем.

Молча встаю и иду следом за ней. Равняюсь с Пнем, который перекрывает мне дорогу. Глубоко выдыхаю и киваю ему, давая понять, что разговор с Тенью мне помог. Мужчина недоверчиво косится на меня, а затем приказывает идти с ним. Поверил ли он мне? Надеюсь, что да. Но мы молчим, он отводит меня в каюту и снова запирает.

Я покорно сижу взаперти двое суток. Пень приносит мне еду и воду. За все это время мы обмениваемся парой фраз. На третий день я нахожу на столе изысканное платье.

Они хотят продать меня в Огненное Королевство.

Струнки. Что это такое? Как я могу быть Девой Дракона? И почему только сейчас? Прежде я не видела тех серых нитей в теле наставницы. Но теперь, стоит лишь закрыть глаза и попросить, как они начинают извиваться в танце. Я помню из книги, что сила Дев Драконов передается от матери к дочери. И если так, то, получается, моя мать тоже обладала этой силой? Почему же я никогда не замечала этих нитей?

А что насчет Брай? Поможет ли она мне? И как? Быть может, она соврала мне? А что, если я запущу одну из змеек в тело Дипака? Что тогда случится? Опасно ли это? Что он почувствует?

Но, так и не решившись на это, надеваю белое платье, расшитое красными огненными цветами. Оно на-столько длинное, что скрывает штаны, которые я натягиваю под юбку. После меня выводят на палубу, где я сразу встречаюсь взглядом с Тенью. Женщина непринужденно смеется над шутками Адама, но я замечаю, как напрягаются ее плечи при моем появлении. Она не смотрит в мою сторону, но делает легкий, едва заметный кивок. Что может случиться?

Вдруг из тела Брай появляется крошечная струнка и летит в сторону Дипака. Она протискивается в его грудь и растворяется. В ту же секунду к нам подбегает маленькая Линда, заглядывает в лицо Пня.

– А можно мне с Велией поиграть в последний раз? – умоляюще просит она, и даже мое сердце екает, не в силах сопротивляться ее искренности.

Дипак мнется. Я вижу сомнение на его лице, чувствую, как он не раз обдумывает решение. Даже кидает пару взглядов в сторону Кейси. Женщина крутится с другими гостями, игнорируя мое присутствие. Только сейчас обращаю внимание на небольшую толпу девушек рядом с собой. Их головы опущены, каждая в таком же наряде, как и у меня. Но я никогда их прежде не видела. Неужели они все это время не покидали своих кают?

Мужчина наконец соглашается, но требует, чтобы мы не отходили далеко. Линда радостно подхватывает меня под руку и тянет прочь. Я напрягаюсь, когда прохожу мимо Брай, но мы останавливаемся на другом конце корабля, оставаясь на виду у Пня.

Девочка сияет, открывает свою сумку, достает книгу и шепчет:

– Сделай вид, что читаешь, мы должны казаться увлеченными книгой.

1 Черные плоды, похожие на гибрид тыквы, гороха и клубники.

Продолжить чтение