За гранью

Глава 1

Наш богом забытый город. Город, где даже собаки не чувствуют себя в безопасности. Город, где давно процветают коррупция, разбой и рэкет. Каждая вторая девушка сталкивалась с нападениями и попытками изнасилования, парни через одного имеют статьи. Банды захватили нас, держат в страхе. Я – майор полиции по особо тяжким преступлениям, повидала немало за годы работы. У обычного человека волосы встают дыбом только от новостных сводок, а для меня это будни. Мне 36 лет, я не была замужем, не имею и не хочу детей. Ни дай бог им расти в таком мире, я не смогу их защищать каждый день, да и себя не всегда могу.

Три года назад наш город потрясла серия убийств. Монстр, совершавший их, явно болен, умен и неуправляем. Он убивает всех, затем звонит в отдел и признаётся, рассказывая самые жуткие подробности. Голос изменён, на месте преступления зеркально чисто. Наши химики и биологи не могут обнаружить, какой раствор использует маньяк, но после того как он опрыскивает всё, невозможно выявить ни одной существенной улики. Волосы, семенная жидкость и другие вещественные доказательства абсолютно не имеют отпечатка. Как будто преступление совершает манекен или кукла, в чьём теле запечатан злой дух. Монстр абсолютно эмпатичен. Он демонстрирует чрезвычайное разнообразие в методах совершения убийств и в выборе жертв, что делает невозможным выявление какой-либо последовательности или закономерности в его действиях, кроме одного – его химического раствора. По нему мы понимаем, что это "наш".

Я так устала, хочу на море и собаку. С моим стилем жизни невозможно создать семью или завести домашнее животное. В любой момент меня могут вызвать на место преступления, отправить в командировку или на тот свет. Через мои руки прошли немало уродов, иногда я даже забываю, что я девушка, а иногда испытываю чувства, которые не испытывает нормальный человек. Но я должна быть сдержанной и рассудительной, не испытывать эмоций, здраво смотреть на вещи.

За окном льёт дождь как из ведра, на часах 4 ночи, а я еду на новый вызов. Паркуюсь и выхожу из машины. Холодный ветер пронизывает до костей, утренний туман потихоньку накрывает склад, где нашли тело. Всё огорожено ярко-жёлтой полицейской лентой, словно это граница между нормальным миром и преступным. Полиция, кинологическая служба. В карете скорой помощи сидит девушка низкого социального статуса, вся в слезах, у неё истерика. Прохожу мимо девушки; её глаза округлены от ужаса, а стоящие рядом патрульные тихо переговариваются, их лица выражают обеспокоенность и отвращение. Перевожу взгляд на капитана Мэрина, который ждёт меня возле тела.

– Что у нас? – спрашиваю капитана, стараясь придерживаться профессионального тона, заглушая внутреннее напряжение.

Капитан делает шаг в сторону, открывая вид на труп.

– Труп дувушки, жуткое зрелище. Похоже, это работа нашего маньяка. Собрали уже улики на анализ.

Я надела резиновые перчатки и присела возле тела. Девушка полностью раздета, серьги и пирсинг вырваны. Странно, что нет украшений – он всегда оставлял украшения, кошельки, всё, что имеет материальную ценность. Бывали случаи, когда он разбрасывал деньги вокруг тела. Психологи предполагали, что таким способом он “платил” женщинам за услуги, которые они ему оказывали. А в этом случае он содрал всё? Может, хочет сбить нас со следа? Зачем тогда сам позвонил? Или это подражатель? Так много вопросов и так мало ответов.

Интимная часть явно повреждена, сильно. Подняв руку девушки, я посмотрела на ногти. Грязь. Несколько ногтей содраны. Глянув на тело и лицо с обилием царапин, могу предположить, что её тащили за ноги, а девушка сопротивлялась, цепляясь ногтями за всё, до чего дотягивалась, борясь за жизнь.

Встав, осматриваюсь вокруг. Нет следов, что тут происходила расправа; всё чисто. Значит, сюда её привезли. Снова взглянула на девушку. На первый взгляд невозможно было определить, что стало причиной смерти – она была настолько изуродована. За три года маньяк становится только изощрённее. Ясно как день: каждое движение было продуманным, каждое действие – методичным. Передо мной не просто убийца, а настоящий хищник, который наслаждался своим искусством.

– Доктор Нерс, – позвала я патологоанатома, стоявшего рядом. – Какие-то предварительные выводы?

Доктор Нерс вздохнул, отрицательно покачал головой и стал снимать резиновые перчатки.

– Тут слишком много разных ран, мы увидим больше после вскрытия. Но это точно тот же почерк. Если вскрытие и анализ улик покажут то самое вещество, сомнений не останется.

Я подняла взгляд к небу. После прибытия на место погода как по щелчку стала налаживаться. Ветер стих, и только мелкий моросящий дождь покрывал моё лицо и лицо этой бедной девушки. Я почувствовала, как волна злости и беспомощности накатывает на меня. Глянув в сторону команды криминалистов, работающих над каждым миллиметром пространства, я собралась и как можно более твёрдо произнесла:

– Ребята, – сказала я, стараясь, чтобы голос не дрожал. – Мы должны найти хоть что-то. Он должен был допустить ошибку.

– Так он и допустил, – сказал капитан. – Вон девушка, местная бомжиха. Спала тут, проснулась, когда он привёз сюда тело. Всё как по сценарию. Он позвонил в участок, сказал, что "свободна" еще одна душа, назвал место. Мы сюда, а тут она, Анна Верднан.

Я повернулась к девушке. Она уже не билась в истерике, но слёзы всё ещё катились по её грязным щекам, губы опухли, и из-за этой опухлости, видимо, лопнули затянувшиеся ранки и кровоточили.

Я подошла к ней.

– Здравствуйте, меня зовут Мариэтта Ларкин, я следователь по особо тяжким делам, – сказала я, стараясь говорить спокойно и дружелюбно. – Я понимаю, что вы пережили что-то ужасное, и мы здесь, чтобы помочь вам и выяснить, что произошло.

Женщина с трудом посмотрела мне в глаза, её руки дрожали.

– Меня зовут Анна, – тихо ответила она, принимая мою руку.

– Приятно познакомиться, Анна, – сказала я, удерживая её руку на несколько мгновений, чтобы она почувствовала поддержку. – Я знаю, что сейчас вам нелегко, но ваша помощь может быть решающей для нашего расследования. Мы постараемся сделать всё, чтобы это прошло как можно быстрее и менее травматично для вас.

Я отпустила её руку и сделала шаг назад, создавая комфортное пространство.

– Если вы готовы, я бы хотела задать вам несколько вопросов о том, что вы видели. Мы можем поговорить здесь или, если вам так будет удобнее, можем пройти в машину или ближайшее помещение. Главное, чтобы вы чувствовали себя в безопасности.

Анна кивнула и слегка успокоилась. Её глаза всё ещё были полны страха, но в них появилась искорка доверия.

– Тут, мы можем поговорить здесь, и пожалуйста, давайте побыстрее, – снова опустив глаза, сказала женщина.

Я кивнула и достала свой планшет. Не стоит пока девушке знать, что это не последний допрос.

– Конечно, мы постараемся сделать это как можно быстрее. Давайте начнём с самого начала. Расскажите, пожалуйста, как вы оказались на складе и что именно вы увидели.

Она вздохнула, стараясь успокоиться, и начала рассказывать, её голос всё ещё дрожал:

– Я… я живу на улице и иногда прячусь в этом складе, чтобы поспать, когда становится слишком холодно. На складе всегда спокойно, и я могу немного отдохнуть. Всё было тихо, пока не послышался шум машины. Я проснулась и услышала звук заведённой машины, у меня нет часов или телефона, я не знала, сколько времени, думала, это работники на смену выходят и притаилась.

– Можете описать машину, которую вы слышали? Как она выглядела? Цвет, марка?

– Это была тёмная, вроде как чёрная, большая машина. Я не могу точно сказать, какая у неё была марка, но она выглядела как фургон.

– Понятно. И что произошло дальше? Как только вы услышали шум, что вы сделали?

– Я сначала не хотела выходить, потому что было страшно. Но мне стало интересно, что происходит, и я решила посмотреть. Я подкралась к окну и через трещину увидела, как какой-то мужчина достал из машины большой чёрный мешок и начал что-то вынимать из него. Я не могла понять, что это было, он был очень быстрым и что-то вытаскивал. Потом он достал какой-то баллон и начал поливать то, что вытащил, и всё вокруг. Затем он сел в машину и уехал. Я снова притаилась. Через какое-то время услышала опять звуки, выглянула и увидела, что этот мужик вернулся и поливает за собой дорогу. У вас не будет сигареты? – спросила женщина.

Засунув руку в карман, я вытащила пачку и протянула ей. Женщина достала несколько сигарет и начала обыскивать свои карманы. Я убрала пачку и достала зажигалку, протянула ей. Она взяла зажигалку и на автомате убрала её себе в карман.

– Что произошло затем? Когда вы подошли ближе, что вы увидели?

– Я не могла сразу подойти, так как была сильно напугана. Но когда я всё-таки решилась подойти ближе, я увидела тело. Оно было… оно было в ужасном состоянии, полностью изуродованное, – женщина подняла на меня взгляд, и её глаза были наполнены ужасом.

– Вы помните, как выглядел этот мужчина? Его возраст, одежда, любые особенности?

– Он был в тёмной одежде с капюшоном. Я не видела его лица, потому что он всё время стоял спиной ко мне, и его лицо было скрыто под капюшоном. Но он был крупным.

– Хорошо, спасибо. Это важная информация. Мы постараемся использовать её, чтобы продвинуться в расследовании. Если вы вспомните что-то ещё или у вас появятся какие-либо другие детали, пожалуйста, не стесняйтесь сообщить нам. – произнося заготовленную фразу, я направила взгляд к капитану.

– Я постараюсь, – девушка прикурила вторую сигарету.

Глава 2

Я сидела за своим столом, погруженная в дело. Почему в этом чертовом расследовании только добавляются вопросы и нет никаких ответов?

В кабинете стояла тишина, нарушаемая лишь скрипом клавиатуры. Внезапно раздался звонок. Я взглянула на экран – это был начальник управления.

– Мариэтта, срочно подойди в конференц-зал. Нам нужно обсудить новые детали дела. Принеси все документы, которые есть, – голос начальника прервался, и он повесил трубку.

Хм, я удивленно хмыкнула, глянув на замолчавший телефон. Без настороения. Что же могло случиться за пару часов?

Я знала, что такие собрания обычно не проходят без повестки, касающейся проблем или новостей, требующих немедленного вмешательства. Проверив, все ли у меня в порядке, я собрала свои записи и документы, тщательно упаковала их в папку.

Через несколько минут я уже вошла в конференц-зал, где собрались коллеги. На длинном столе были разложены документы и чашки с кофе. Руководство управления, включая заместителя начальника, дежурного офицера и нескольких старших следователей, ожидало моего прибытия.

– Доброе утро, Мэри, – начальник кинул на меня взгляд и снова обратился к документам, которые читал до этого. Поздоровавшись со всеми, я прошла и села на свое место, водрузив папки на стол. В конференц-зале царила напряженная тишина. На экране, установленном на передней стене, висел логотип министерства внутренних дел. Все ждали важного объявления.

Я сидела за столом рядом с капитаном Мэрином и другими старшими следователями. Часы тянулись медленно, и каждый чувствовал на себе давящую атмосферу ожидания.

Наконец, на экране появился представитель центрального аппарата – голос, сопровождаемый изображением одного из высокопоставленных чиновников. Чиновник начал свою речь с довольно формальных слов, но я уже почувствовала, что за ними скрывается нечто важное.

– Добрый день, коллеги, – начал представитель. – Меня зовут Димкар Ренчов, и я обращаюсь к вам с важным сообщением от нашего руководства.

Я взглянула на других сотрудников. Все они выглядели сосредоточенными и немного обеспокоенными. Они, как и я, почувствовали, что это объявление может кардинально повлиять на их работу.

– Как вы знаете, наше расследование по делу о серийном убийце требует особого внимания и профессионального подхода. После оценки текущего положения дел и обсуждения с высшим руководством, было принято решение отправить в ваш город группу следователей из столицы, – продолжил Димкар Ренчов – Эта группа будет работать над вашим делом, чтобы ускорить процесс раскрытия и оказать необходимую помощь.

В зале послышались тихие перешептывания. Некоторые сотрудники обменивались недоуменными взглядами. Я заметила, что начальник нахмурился. Похоже, все в зале почувствовали разочарование.

– Мы понимаем, что это может вызвать определенное недовольство, – продолжал чиновник. – Однако важно отметить, что это решение принято не из-за сомнений в ваших способностях, а в целях оптимизации расследования и использования всех доступных ресурсов. Мы уверены, что помощь столичной группы поможет вам быстрее прийти к результату.

Я заметила, как некоторые коллеги провели рукой по лицу или вздохнули. Чувствовалось, что это объявление стало ударом для их гордости и самооценки.

– Группа прибудет завтра в первой половине дня. Они будут работать совместно с вами, и я прошу вас оказать им полное содействие, – завершил свою речь Дмитрий Павлович. – Спасибо за ваше понимание и продолжение работы.

Экран погас, и в зале повисла тишина. Я почувствовала тяжесть ответственности. Все работали над этим делом изо всех сил, и теперь им предстояло интегрировать новую команду, что, вероятно, добавит еще больше сложности и давления.

Начальник встал первым, оглядывая коллег с угрюмым выражением лица.

– Ладно, ребята, – сказал он. – Давайте будем реалистами. Нужно работать дальше и подготовиться к приезду этой группы. Нам надо показать, что мы способны справиться с этим делом, несмотря ни на что.

Я кивнула, чувствуя, что мои силы истощены. Время покажет, сможет ли новая команда из столицы действительно помочь.

Когда собрание закончилось, я отдала все документы, которые взяла с собой, и направилась в свой кабинет, уже планируя, как буду работать с новыми коллегами и как справиться с дополнительными вызовами, которые принесет это решение.

– Мэри, – позвал меня Мэрин. Я повернулась на его голос. – Держи, – он протянул мне мою зажигалку, которую я отдала, точнее сказать, та бездомная сама забрала. – Помнишь, мы обсуждали, что украшения пропали? Так вот, выяснилось, что эта бомжиха не все нам рассказала. Она, когда подошла к той девушке, собрала с нее все побрякушки.

Мы двинулись в сторону наших кабинетов.

– Этот мир ничем не спасти, – крутя в руках зажигалку, тихо произнесла я. На душе стало еще паршивее. Как можно надругаться над телом молодой девушки, у которой все было впереди, а теперь ее даже похоронить нормально не смогут. Почему людьми движут такие мерзкие, низменные вещи? – Хороших людей так мало осталось, что я все чаще думаю, есть ли смысл в нашей работе.

– Ну вот, ради этих немногочисленных и стоит сражаться, – Мэрин улыбнулся мне и открыл дверь, пропуская вперед. Я улыбнулась в ответ, мне нравился капитан. Как человек, он действительно был добрый и ответственный, вместе мы составляли хорошую команду. Он был очень коммуникабельным, у него было много хороших связей, а я, в свою очередь, была более жесткой и рассудительной. В ситуациях, когда он не справлялся, в игру вступала я.

Все так же крутя зажигалку в руках, я прошла в кабинет к своему месту и не сразу заметила, что у нас гости. Неприятные гости. Подполковник Рэйнар. Он вальяжно сидел на моем месте, закинув ноги на стол. Крошки грязи, опавшие с его ботинок, запачкали все записи, что были на столе. Легкость, которую я испытала от оптимистичного настроения капитана, вмиг улетучилась.

– Принеси нам кофе, капитан, и не торопись, – не отрывая взгляда от планшета, сказал Рэйнар. Капитан молча удалился, ослушаться он не мог. Я же, медленно подойдя к своему столу, скрестила руки на груди, всем своим видом показывая, что жду объяснений. Подполковник перевел на меня взгляд и с ухмылкой сказал:

– Мэри, какая встреча, присаживайся и чувствуй себя как дома, – растянув губы в широкую улыбку, сказал Рэйнар. Мы служим вместе уже лет семь, но его тупые шутки ни разу меня не рассмешили, они вообще не вызывали никакой реакции. Это тот человек, с которым я бы не хотела общаться, но работа есть работа.

Скользкий, неприятный, изворотливый. Ходит по головам, будто бы это его хобби, воображает из себя невесть что. Если бы не его отец, а тот на минуточку мэр нашего города, то не быть этому придурку даже сержантом. Но, как я уже упомянула, папаша его не последний человек, и приходится мириться с тем, что этот персонаж встречается мне каждый день на службе. Благо дел общих у нас очень мало.

– Чего тебе? – не сдвинувшись с места, спросила я.

– Твоя холодная манера разжигает мой огонь… – не дав договорить, я перебила:

– Быстрей, Рэй, мне нужно работать, – я устало потерла переносицу.

– Ну, быстрее – это не про меня, – он похабно ухмыльнулся, но, встретившись с моим взглядом, немного сбавил обороты. Я направилась к своему месту, намекая, что ему пора уступить мой стул, и он уступил. Правда, далеко не ушёл, облокотившись своей задницей на мой стол. Я села на своё место, начала наводить порядок, делая вид, что в кабинете я одна.

– Отец сказал, что завтра к вашему делу подключают столичных. Знаешь?

– Знаю, – отрезала я, не глядя на него.

– Знаешь, почему именно они направлены? – Рэй особенно выделил слово «именно».

– Н-еа, – Рэнар желал вызвать мой интерес и продолжить разговор. Но я веду это дело, и без меня важные вопросы не решаются. Если меня не поставили в известность, значит, это не важно или пока что мне рано знать. Поэтому я не собираюсь обсуждать с ним «моего» маньяка. Пока, конечно, если мне самой это не понадобится.

Он замолчал, а я надеялась, что хотя бы разочек он просто встанет и уйдет, но надежды мои были тщетны.

– Спи со мной, а тебя защищу, – он произнес это настолько просто и легко, что я от удивления вскинула на него взгляд. Лицо без улыбок или других эмоций. И меня разорвало на смех. Я смеялась так, как давно уже не смеялась. Из глаз брызнули слезы. Я вновь глянула на Рэна, его взгляд передавал озадаченность и беспокойство. Серьезно? Он ожидал другой реакции? Меня снова разобрал смех. С каждой новой волной смеха мне становилось легче. Страхи, злость, напряжение и другие негативные эмоции, как будто толчками выходили из меня.

Через пару минут, когда я отсмеялась и выпила стакан воды, стала потихоньку возвращаться к реальности. Крутанувшись на своем кресле и встав, я оказалась лицом к лицу с Рэйнером. Со стороны мы выглядели забавно: он – огромный качок в татуировках, а я на его фоне – такая маленькая.

– Никакого секса до брака, котик. Я девушка порядочная, ни за деньги, ни за защиту, – Рэйнер представитель высшей касты нашего города. Все прекрасно знают, что его мамаша никогда не позволит ему вступить в брак с простолюдинкой. Пару месяцев назад он крутил шашни с капитаном из своего отдела. Об этом прознали родственники. Мамаша тогда подняла такой скандал, что прошлась по всем девушкам в отделении. Было так весело! А еще веселее, когда глава управления выписывал штраф жене мэра, предупреждение сыну мэра, а сам мэр и его прихвостни бегали по редакциям и выкупали все съемки того дня. Я честно думала, что после такого Рэйнера отправят в отставку или переведут, но когда через пару дней у нас появились новые служебные машины, а Рэйнер снова вел себя как урод, стало ясно, что и такую выходку за деньги прощают.

– Зачем ты так? – насупился подполковник. – Ты же знаешь, хочу ухаживать за тобой по-настоящему.

– Все, тема закрыта. Если это всё, о чем ты хотел поговорить, то я прощаюсь с тобой, – отвернувшись от него, я направилась к принтеру и стала его настраивать. Нужно распечатать материал для новой группы. Есть пометки по этому делу, которые мы не можем афишировать или держать на серверах.

– Да ты меня как кусок мяса воспринимаешь! – очень громко и озлобленно вскрикнул он. От неожиданности я подпрыгнула и обернулась на его голос. Рэйнер даже в размерах увеличился: вены его набухли, лицо покраснело, он двинулся в мою сторону. Подойдя вплотную, он схватил меня за плечи и припечатал меня всем весом. – Прибегаешь ко мне, трахаешь и убегаешь, оставляя в груди черную дыру. Знаешь же, что крышу от тебя сносит! Да я против всех пойду! Стоит тебе только слово сказать! Вижу тебя и всё, голова кругом! А ты как шлюха последняя, стресс приходишь снять. Я тебе что, вибратор какой-то бездушный? – нагнувшись надо мной, зло шипел подполковник, его синие глаза полыхали огнем. Его сильные, накачанные руки сжимали мои плечи. Завтра будут синяки. О нет, только не это, только не с ним!

Я мысленно застонала, почувствовав, что трусики намокли, и внизу всё полыхнуло огнем. Я хочу его! Хочу, чтобы он выбил из меня все эмоции! Хочу забыться! Пару мгновений, и я слечу с катушек, отдамся прямо на этом столе. И буду плевать с высокой колокольни на то, что в этих чертовых папках.

Вижу в его взгляде непонимание, он немного отстраняется, а мне нужно еще пару секунд, и запрыгну на него. Но меня спасает голос. Сначала я не понимаю, что говорит этот голос. Перевожу затуманенный взгляд и пытаюсь сконцентрироваться на объекте – капитане Мэрине.

– Что? – сипло переспрашиваю.

– Бомжиха мертва, – холодно отвечает капитан, сверля подполковника взглядом, в котором затаилась ярость.

Глава 3

– Как это возможно?

Ходя от стены к стене, в который раз спрашивает начальник, полковник Крэган. Мужчина 45 лет. На его голове уже давно залегла седина. Суровый мужик, справедливый, строго держит наше управление, но также с пониманием относится к нашим проблемам и смотрит на некоторые вещи сквозь пальцы. Даже взять, к примеру, ситуацию с Рэйнором. Полковник Крэган может, конечно, успокоить зазнавшегося мажора, но наш участок действительно получает много льгот от мэра. В той ситуации, когда жена мэра устроила скандал в фойе, наш полковник здраво разобрался. Запретил отношения на рабочем месте и получил хорошую выгоду для участка. И пусть Рэйган придурок, но он не делает ужасные вещи. Сидит себе в своем отделе, иногда на вызовы выезжает. Раз в полгода вытворяет что-то, но существенно никому не вредит.

– Куда вы, блядь, все смотрели? – Такое ощущение, что сам с собой говорит.

Я смотрю на монитор ноутбука. Видео стоит на паузе. Действительно, как это возможно? Нажав "пробел", вновь воспроизвожу видео.

Мужчина больших габаритов, с пакетом из Макдональдса, заходит в комнату допросов. Он полностью одет в униформу работника нашего полицейского участка, поворачивает голову в сторону камеры, которая висит в углу допросной, и дружелюбно машет рукой.

Я снова ставлю на паузу. Наклоняюсь к экрану ноутбука, с призрачной надеждой, что так смогу разглядеть его лицо. Но уже в тысячный раз за эти пару часов, что мы тут сидим, чувствую волну раздражения. С силой захлопываю ноутбук.

– Эй, поаккуратней, не так-то просто выбить средства на ИТ-оборудование, – полковник Крэган делает шаг ко мне, потом бросает взгляд на нашу группу айтишников, которые в углу усердно что-то обсуждают и клацают по клавишам своих ноутбуков. – Но сегодняшний день показывает, что и не нужно ничего выбивать. Все равно смысла нет. – Один из ИТ-шников резко вскидывает голову, явно желая возразить, но тут же виновато опускает взгляд вниз.

Отворачиваюсь к окну. Там течет жизнь. Бабушки гуляют с внуками, кто-то куда-то спешит, все как каждый день, солнышко светит, птички поют.

Люди даже не представляют, что за монстр висит у них над головами.

Честно говоря, у меня двоякое чувство. С одной стороны, я его ненавижу, ненавижу всем сердцем. Так, будто бы он убил близких мне людей. Но вот с другой стороны, я преклоняюсь перед его умом. Он три года водит нас за нос, обвел химиков с этим своим раствором, теперь айтишники от него пострадали. Я в подробности не вдавалась, но суть такая: что он прошелся по нашим окрестностям, по всем, у кого есть видеосъемка.

Интересно, как у него есть доступ к такой информации.

Подключился к их камерам и загрузил запись с их же камер. Момент на повторе. Длится 12 минут, и понять, что это повтор, а не в реальном времени, очень сложно. Вполне реально провернуть обычному человеку. А вот то, что он провернул с нашими камерами, уже не каждый сможет.

Если просто, то он также оставил "жучок", через "жучок" запустил уже видео на повторе, только других дней.

В допросной то же самое.

Выбрал подходящий момент. Сегодня было много вызовов: две банды устроили перестрелку, и многие сотрудники из нашего участка поехали разбираться с ситуацией.

В участке не хватает людей, и никто не заметил, что что-то не так с видеозаписями.

Он же обмазался какой-то прозрачной светоотражающей жидкостью , спокойно проник в участок. Камеры, на которые он попал, не смогли зафиксировать его лицо, но по нашей бомжихе Анне видно, что к ней зашел обычный сотрудник полиции и принес еду. Значит, она видела лицо четко, потому что никакой реакции на его появление не последовало. Потом женщина, которая, видимо, давно не ела, набросилась на еду, а он на нее. И всё опять по сценарию: изнасилование с особым извращением и ещё более извращённое убийство. Затем звонок: "Зайдите в допросную".

В допросной стоит шумоподавление. Разговоры не слышны, но крики бы такое шумоподавление не заглушило. Вот только он заткнул ей рот этим проклятым бигмаком, и все звуки, что есть на видео, – это истерические мычания, шорох и борьба.

Мои раздумья прервал звук разбившегося ноутбука об стену. От неожиданности я немного подпрыгнула и взглянула на начальника. Он был зол, в ярости. Лицо его покраснело и покрылось испариной. Он смотрел перед собой, явно разговаривая с собой, ну и с "нашим" маньяком.

– Я тебя, сука, поймаю, и жизнь у тебя в тюрьме будет самой "лучшей", пока живу, контролировать буду. Ты за жизни всех 32-х ответишь, за позор нашего управления ответишь, за то, что родился, ответишь, – потом начальник выпрямился, одернул рубашку, пиджак, поправил галстук и очень спокойно произнес:

– Я чувствую себя тупым, чувствую, что вы все тупые. Завтра приезжают столичные. Если и с ними мы его не поймаем, я в отставку уйду. А как вы дальше будете – уже дело не мое. А теперь оставьте меня одного.

В кабинете полковника нависла гнетущая тишина. Я встала первой и двинулась к выходу. За спиной послышались шорохи и тихие переговоры.

Я двинулась вдоль коридора, но путь мой лежал не в кабинет и не домой. Я шла к своей подруге, местному психологу. Подружились сразу, как она попала к нам в отдел, мне нравилось с ней общаться.

У меня есть плохая черта: когда моя голова забита информацией, я делаю вещи на автомате. Например, сейчас я зашла в кабинет Оливии, а она между делом могла бы закрыть дверь. А так застала я очень пикантную ситуацию. Мой милый капитан вовсю имел мою милую подругу. И все это на столе, напротив входной двери. Момент был, конечно, эпичен.

Вхожу я и застываю с открытым ртом, на меня поднимает взгляд капитан и тоже с открытым ртом, его взгляд прослеживает моя подруга и тоже рот открыт. Я извиняюсь и закрываю за собой дверь. Выхожу из приемной и забегаю в туалет, там уже не сдерживаюсь и начинаю смеяться, потихоньку оседая на пол. Постепенно мои приступы переходят в плач. И вот я уже сижу на полу в туалете и, максимально закрыв рот, плачу. Бесшумно.

Нет, это не ревность. Просто со мной что-то не так. Я чувствую, что нахожусь на грани: эмоции не контролирую, настроения постоянно меняются. Я надломлена и вот-вот сломаюсь окончательно.

Не знаю, сколько прошло времени. Когда вспышки уже не такие частые, чувствую, что кто-то положил руку мне на плечо, поднимаю заплаканные глаза и вижу Оливию.

– Если он тебе так дорог, то ты забирай, конечно, я так, чисто для здоровья, да и ему стресс снять надо, – она улыбается, проигнорировать невозможно, я улыбаюсь в ответ.

– Не развращай мне команду, – я принимаю ее руку и поднимаюсь с пола. Отряхиваю грязь, налипшую на мой костюм. Мы выходим из кабинки и молча двигаемся в сторону ее кабинета.

– Слышала о сегодняшнем происшествии, ты как? – спрашивает Оливия, открывая дверь своего кабинета. – На диванчики пойдем или? – бросает шкодливый взгляд на стол. – Он, кстати, уже в порядке.

Я улыбаюсь молча, направляясь на диванчик, удобно расположившись, закидываю руки за голову. Оливия садится в кресло.

– Итак, пациент, я вас слушаю, – натянув очки и улыбнувшись, сказала Оливия.

Я закатила глаза.

– Я чуть не переспала с Рейнором, – как можно спокойнее сказала я.

С ее лица пропал любой намек на юмор. Тема о моих любовных похождениях очень важна, я достаточно часто вступаю в неразборчивые половые связи, потом страдаю и ничего не помню.

Она села в более удобную позу. Даже немного наклонилась ко мне. Я продолжила:

– Сегодня был снова труп. Девушка. Полностью изуродованная. Потом новости из министерства. Мол, мы не справляемся, и завтра пришлют группу из столицы. Потом пришел Рейнор, стал орать, сжал меня… И я возбудилась, чуть голову не потеряла, а он как истукан встал и смотрит. – Я засмеялась, вспомнив мем из интернета. – Когда возбуждение спало, я не пришла в себя, не было облегчения.

– Конечно, не было. С чего вдруг? – весело спросила Оливия, что-то записывая в свой блокнот. – Вспомни, когда ты приходила к Рейнору, что чувствовала? И что было в этот раз? Только честно ответь, никогда не поверю, что раньше тобой двигали неземные чувства.

– Нет, конечно, нет. Я к нему приходила, как ты говоришь, для здоровья, – хотела я все перевести в шутку, но Оливия взглянула на меня серьезно.

– Нет, Мэри, не путай. Наоборот, ты делала это не для здоровья. От того, что ты врешь мне, себе в конце концов, лучше не станет. Освобождения, которого ты так ищешь, не будет.

Освобождение. Это слово пронзило меня, словно молния. Столько дерьма я сделала в жизни, столько грязных поступков и историй. Кто я и чего хочу? На море и собаку? Смешно.

– Хорошо, – сдалась я. – Когда я с ним сплю или еще с кем-то, я настолько чувствую себя грязной, – теперь уже я наклонилась к ней, – настолько грязной, что ненавижу себя. Кожу снять хочется. Но в свою очередь эта ненависть помогает мне жить и двигаться дальше. Спасать этот гребанный мир от таких отродий, как я.

Оливия замерла. Она поняла, что я не шучу, что я так чувствую. Таких откровений от меня редко можно услышать. Чаще всего я сижу и слушаю ее. Она немного знакома с моей историей, но в подробности я не вдавалась.

Я взглянула на часы. Прием длится 15 минут.

– Хватит на сегодня, – я поднялась с дивана. – Устала, мне еще завтра в курс дела вводить новоприбывших.

Оливия кивнула, вставая с кресла. Я уже была открыла дверь, как Оливия произнесла:

– Ты молодец и ты хороший человек. И людей ты спасаешь не потому, что хочешь исправить свои грехи. Тебе незачем мучить себя, чтобы жить. Это неправильно и только усугубляет твою ситуацию. Сейчас ты молода, но лет через двадцать ты возненавидишь людей, потому что, по твоему мнению, ты не справилась. Ты посвятишь всю жизнь им, спасая, а сама останешься старой и озлобленной. В 50, когда ты будешь ожесточенной, без семьи и любви… – она говорила на одном дыхании, потом замолчала, чтобы перевести дух, – возможно, тогда спасать будут уже от тебя. Встреться со своим демоном, Мэри, и поговори с ним. Не прячься в случайных, грязных связях. Ты выше этого, пора посмотреть в зеркало… Пока.

Я не стала прощаться, а молча закрыла дверь и отправилась на стоянку. Сев в свою машину, я облокотилась на руль. Столько мыслей. Как все успеть обдумать? Как разобраться в себе? Я должна быть более рассудительной, на мне большая ответственность. Но я сильно сдала. Что если из-за моих ментальных проблем я упускаю что-то важное в моем главном деле?

Но не успела я уйти в свои мысли, как прозвучал сигнал, сигнализирующий, что мне пришло электронное письмо. Открыв почту, я посмотрела, кто отправитель. "Патологоанатом Эндрю Нэйс". Так быстро сделал вскрытие и провел анализы?

В вкладке "Тема" было написано жирными буквами "ВАЖНО!". На секунду в моей душе поселилась надежда, что там зацепка, которая приведет нас к ответам. Я открыла файл, и мои глаза расширились от удивления. Девушка, которую мы нашли ночью. Чистая, приведенная в порядок. Но самое странное, что она как две капли воды похожа на меня.

Глава 4

Многие могли бы считать меня чокнутой, но после просмотра файла от доктора я решила поехать домой. Прятаться не у кого, а в участки, как выяснилось вчера, тоже небезопасно. Поэтому я здраво рассудила, что раз везде опасно, лучше будет хотя бы в комфорте.

Выспалась на удивление хорошо, встала раньше будильника и вылезла на балкон с чашкой кофе. Живу на шестом этаже, выбрала эту квартиру из-за вида. Стою на балконе, а внизу растекаются серые крыши малоэтажек. Солнце вот-вот встанет и озарит мою квартиру. Оливия рассказывала, что по статистике люди, живущие в солнечных квартирах, более счастливы. Я действительно чувствую себя хорошо, несмотря ни на что, когда светит солнце.

Свежая, выспавшаяся, еду в участок. Сегодня должна прибыть группа из столицы. Интересно, есть ли там кто-то из тех, с кем я училась. Было бы неплохо вспомнить молодость.

Заезжая на стоянку полицейского участка, в глаза бросился красный Chevrolet. Он как лужа крови на сером асфальте впивается мне в глаза. Паркуюсь на свободное место рядом с этим жеребцом и выхожу из своей развалюхи. Нет, малышку свою я люблю, но на фоне этого чуда инженерии, к сожалению, даже я признаю поражение. Тяжело вздыхаю, потому что это чудо не мое, и направляюсь в здание. Поднимаюсь на свой этаж и захожу в кабинет. Пусто, почты нет, настроение потихоньку поднимается. Сажусь в свое удобное кресло и дотягиваюсь до кофейного аппарата – третья кружка за утро. Как может быть еще лучше? Аппарат начинает делать кофе, раскинувшись на кресле, достаю пачку сигарет и прикуриваю. Кайф.

На телефон приходит сообщение. Моментально чувствую небольшую тревожность, в голове сразу всплывают моменты, о которых я тщательно старалась не думать. Начинаю злиться, потому что ничего у меня не получается. Не могу контролировать свои эмоции. Вчера, лежа в ванной с бокалом красного сухого, я обдумывала наш короткий разговор с Оливией. Решила попробовать абстрагироваться от гнетущих мыслей и жить моментами. Не думать, хотя бы дома. И честно, какое-то время вроде справлялась, хорошо провела вечер, выспалась и утром встретила красивый рассвет. Но стоило прийти сообщению, это может быть просто реклама. Как сердце забилось, маленькой птичкой в клетке. Беру телефон в руку, надеясь, что это реклама. Сообщение из секретариата. Не так все плохо, я совершенно забыла о группе из столицы.

"Просьба появиться в конференц-зале через 5 минут."

Сердце успокаивается, и я с сожалением поглядываю на только что приготовленный черный кофе и тлеющую сигарету в руке, решаю хорошее оставить на потом.

В конференц-зале на удивление тихо. Обычно мои коллеги усердно что-то обсуждают, прикалываются, а тут гробовая тишина. По традиции я молчу. Для них я белая ворона, мало с кем общаюсь, не понимаю шуток, но хорошо выполняю свои обязанности. Поначалу несколько коллег мужского пола уделяли мне внимание, но быстро потеряли интерес. А всё благодаря моему волшебному умению отшивать. В арсенале у меня «poker face», переспрашивания смысла шутки или «случайно» найденные в моем столе мужские трусы. В такие моменты особенно смешно, как правило, следует вопрос: "Оу, у тебя кто-то появился?" и мой гениальный ответ: "Что? А, нет, это мои."

Не могу удержаться от улыбки чтобы не выглядеть глупо, быстро прячу ее за рукавом, оглядываюсь,вроде никто не видел. Черт, Рейнар смотрит и усмехатеться. А-а, бесит… Хочу показать ему «фак», но дверь в конференц-зал открывается, и заходит полковник Крэйган, а за ним трое человек. Первая проходит девушка. У неё современная короткая стрижка, скорее всего, это «пикси» с удлинённой челкой. Виски выбриты и окрашены в чёрный цвет, а вся остальная голова – в синий. Стиль одежды панк. Могу предположить, что в их команде она программист.

Не люблю, когда люди так выделяются, но надеюсь, у нее есть причины так выглядеть, а не просто "Посмотрите на меня, я не такая, как вы".

Следом заходит мужчина в возрасте, на мой взгляд, ему явно за 60. Одет хорошо: современные коричневые брюки на подтяжках, не вычурная светло-бежево рубашка, шляпа, трость. Единственное, что в его образе действительно удивило, так это усы. Они в прекрасном состоянии! Длинные, а по концам закрученные. Очень миленько. Я одобряю. А вот третьим заходит высокий худощавый мужчина в свободных штанах горчичного цвета, белой майке с V-образным вырезом и жилетке черного цвета без пуговиц и молний. Длина жилетки достает мужчине до середины бедра. Небольшая темная щетина и короткая стрижка с челкой, которую мужчина небрежно растрепал в момент, когда заходил в зал.

Встречаюсь взглядом с мужчиной. Глаза у него светло-светло-серые, такие чистые, что мне на ум сразу пришел натуральный родник с прозрачной чистой водой. Мужчина же в свою очередь, легко скользнув взглядом по моему лицу, быстро потерял интерес и стал рассматривать остальных. А мне, в свою очередь, как ни странно, хотелось все больше смотреть в его глаза. В душе поселилось неприятное чувство, как будто я глотнула чистой ледяной воды, и у меня быстро забрали ее, передав дальше.

Я мотнула головой, прогоняя наваждение, и снова посмотрела на новоприбывших. Они в это время проходили за Райнером. Совершенно случайно встретилась взглядом с подполковником, и по коже пробежали мурашки – с такой ненавистью он смотрел на меня. Я подняла бровь, молча задавая вопрос: "Что не так?", он же закрыл глаза, как будто успокаивался, и отвернулся, оставляя меня без ответа.

Полковник Крэйган уже занял свое обычное место во главе стола, но садиться пока не спешил. Прокашлялся в кулак, привлекая внимание всех присутствующих.

Мои коллеги, как и я, были поглощены изучением новоприбывших, но несмотря на жгучий интерес, взглянули на начальника.

– Итак, как вы помните с вчерашнего собрания, к нам прибыли столичные коллеги, чтобы помочь в поимке нашего неуловимого преступника. Я бы хотел, чтобы наши гости представились, а затем мы обсудим ваши вопросы и следующий план действий. Итак, прошу вас…

Не зная имени, что показалось мне странным, Крэйган обратился к самому старшему из новых сотрудников. А сам, с видимым облегчением, плюхнулся в кресло.

– Всем здравствуйте, меня зовут Густав Брайн, и я программист. – Сделав небольшую паузу и с явным удовольствием наблюдая за нашими вытянувшимися лицами, он продолжил. Если бы не та мудрость и веселость, плескавшиеся в его глазах, честное слово, я бы тут прямо на месте упала от эпичности момента. Ведь еще пару минут назад я ставила на то, что программист у них в команде – синеволосая девушка. Что ж, теперь с еще большим рвением мне не терпится узнать, кто стоит перед нами и что из себя представляют.

Выждав пару секунд, Густав продолжил:

– В молодости я принимал участие в разработке одного из первых искусственных интеллектов, который сегодня используется во многих высоких технологиях. – Начал он, а я подставила руку под подбородок, чтобы случайно не потерять челюсть. – В последние годы я сосредоточился на разработке передовых систем кибербезопасности. Моя работа также включала создание инновационных алгоритмов для предсказания и предотвращения кибератак. Кроме того, недавно я возглавил проект по созданию системы для защиты от сложных видов мошенничества, которая уже успешно интегрирована в несколько крупных банков.

В комнате продолжала царить всепоглощающая тишина. Я взглянула на наших айтишников, их глаза, словно рекламные стенды, просто кричали о том, что им не терпится поскорее поговорить с этим человеком. Но мои размышления прервал голос полковника.

– Э-э, что ж, это очень впечатляюще, господин Брайн. – Наш полковник явно был впечатлен. На его лице отразилась небольшая неловкость, и, желая как-то сменить ракурс своего зрения, он взглянул на синеволосую девушку. Та моментально, по струнке, отдав честь полковнику, как самый преданный солдат, стала отчитываться.

– Я – Эмма Рейн, подполковник управления N города N, 29 лет, есть сын и муж. Моя карьера началась в криминальной аналитике в возрасте двадцати трех лет. За годы работы я раскрыла множество сложных дел. Одним из наиболее значимых было расследование международной сети контрабанды оружия, которое завершилось арестом нескольких высокопрофильных преступников. Я известна своими нестандартными методами и интуицией, что позволяет мне видеть связи, которые другие могли бы упустить. Мой подход к расследованию основан на глубоком анализе и интуитивных методах, что неоднократно помогало находить решения там, где традиционные методы не справлялись.

Возможно, полковник и надеялся, что, когда начнет выступать девушка, у него будет передышка и он отойдет от предыдущего шока, но ту информацию, которую выдала девушка, полковник не ожидал услышать. Я же в свою очередь, не моргая смотрела на нее. Великолепное создание! Моя героиня, я влюблена в нее и ее методы. Как же я ее не узнала?

Дело с поимкой огромной партии контрабандного оружия пару лет назад потрясло всю страну. Тогда еще молоденькая капитан Рейн, работавшая под прикрытием в той группировке, практически в одиночку смогла задержать преступников. Эпичность той ситуации была в том, что тогдашняя еще капитанша вела онлайн трансляции. Если бы она не вышла в сеть, никто бы и не узнал, что очень высокопоставленные члены нашей страны, в том числе и бывший президент, участвовали в заговоре с бандитами. Мои мысли, в который раз за это утро, кто-то прервал. А кто-то – это третий мужчина.

– Я Ричард Вольф, специалист в области судебной химии и криминалистики, – начал он спокойно и обволакивающе. – Я применяю свои знания химии для анализа улик и обнаружения веществ, которые могут указывать на преступника. Мои методы включают инновационные технологии для выявления токсических веществ и микроэлементов в биологических образцах. Одним из моих достижений стало внедрение новых технологий для анализа следов на местах преступлений, что позволило раскрыть несколько сложных дел, связанных с отравлением и скрытыми токсинами. Мои исследования в области химических реакций в следах также помогли создать уникальные методики, которые значительно ускоряют процесс раскрытия преступлений.

Выждав пару секунд, он небрежно добавил то, что никто не ожидал услышать:

– Надеюсь, каждый из присутствующих понял смысл моих слов. Если нет, могу дать ссылку на очень познавательный канал "Химия для детей" называется .

Просто вау! Я была в восторге. Пока он говорил, я замерев смотрела в его серые глаза, но когда Ричард закончил, у меня возникло ощущение, что передо мной стоит куча фекалий с прекрасными глазами.

– А теперь, – продолжил он, – если никто не против, я удалюсь в святая святых. Кто из вас меня проводит?

На лицах моих коллег можно было увидеть разные эмоции, но никто не решился говорить или как-то привлечь к себе внимание. Только доктор Нэйс поднял руку, сигнализируя, что на сегодня именно он будет проводником господина Вольфа.

Глава 5

Хоть меня и опустили с небес на землю, отказаться от наблюдения за лицами моих коллег я не могла. Вид их вытянутых физиономий вызывал у меня невольный смех. Едва сдерживая его, я перевожу свой веселый взгляд на Ричарда и сразу ощущаю, как на меня выливают ведро холодной воды, остужая мое разгоряченно-веселое настроение.

Почему он так на меня смотрит? В моих глазах застывает вопрос. Ричард же резко, не попрощавшись, разворачивается на пятках и стремительно покидает конференц-зал. Провожаю его удивленным взглядом. Чувствую, как в душе поднимается нешуточная буря раздражения. Несправедливо, черт его дери. Мы только встретились и то косвенно, не обменявшись ни словом, а он уже так себя ведет. В его серебристых глазах четко читалось презрение. Просто так? Нет, невозможно, может, мы встречались?

Параллельно моим мыслям, в зале уже начались дискуссии. Густав Бран, отшутившись, извинился за своего невоспитанного коллегу, попросил не воспринимать всерьез слова патологоанатома, пояснив, что люди с подобной профессией нормальными быть не могут, тем самым понизив уровень недовольства среди нашего коллектива.

Я же, в свою очередь, не смогла, как остальные, полностью абстрагироваться от ситуации, которая произошла. Даже включив полное сосредоточение на вопросах и ответах, что звучали в зале, все равно возвращалась мыслями к мужчине.

Спустя пару часов, ближе к обеду, было видно, что все уже подустали и проголодались. Полковник Крэйган отпустил нас на перерыв.

Убрав свой планшет в портфель, я встала и направилась в столовую. Я настолько хотела есть, что если бы сейчас произошёл апокалипсис, он бы меня не остановил. Сказать, что хотела есть – это ничего не сказать. Я была готова проглотить кентавра, нафаршированного русалкой и политыми горчично-медовым соусом.

Представляя, как буду вгрызаться в более реальный вариант, круассан с ветчиной и сыром, я почти что сорвалась на бег, чтобы быстрее воплотить свою мечту в реальность. Меня останавливало лишь то, что я в участке, и тут у меня вроде как холодно-мрачная репутация, и живется мне с ней очень даже хорошо. Мнение своих коллег мне не хотелось менять.

Чуть прибавив шаг и предвкушая, что еще не долго идти, меня вдруг кто-то хватает за плечо и разворачивает на 180 градусов. Мое настроение тоже разворачивается на 180 градусов: с предвкушающего на раздражительное. Еле сдерживая нахлынувшие ругательства, встречаюсь с веселым взглядом зеленых глаз.

– Привет, я Эмма, – говорит моя новая коллега, по совместительству мой новый напарник. – Ты не могла бы показать мне, где у вас тут столовая? Проголодалась, жуть как!

– Привет, я Мэрри. Конечно, покажу, следуй за мной. Только нужно поторопиться, а то самое вкусное разберут.

Развернувшись, я взяла под руку Эмму и с нажимом потянула ее в сторону столовой. Подойдя к дверям столовой, я указала на автомат с талонами.

– Выбираешь, что хочешь съесть, пишешь номер своего отдела и прикладываешь чип-карту. Тебе же её выдали? – смотрю на девушку, которая пытается отдышаться после нашего небольшого марш-броска.

– Да, с… – отвечает девушка и, видимо, хочет поблагодарить, но я перебиваю.

Когда я голодна, забываю о всех тактах воспитанности.

– Отлично, пожалуйста, приятного аппетита, – быстро проговорив и улыбнувшись, я забегаю в столовую.

Агния! Моя любимая волшебница. Хоть и весит под 100 кг, но на кухне порхает словно облачко. А что вытворяют её руки! Честно, только ради её пельмешек я готова жениться на ней, но, к сожалению, она никогда не соглашается!

– Агния, фея моего желудка! – подлетаю к прилавку, игнорируя всех, кто в очереди. На меня не обращают внимания, потому что уже привыкли. Чревато стоять между мной и едой. Агния улыбается во весь рот, доставая из-под прилавка уже наполненный поднос с едой. – Завтра у центрального ЗАГСа, в 9:00. Я буду в белом, – шучу в нашем с ней стиле.

– Нет, в белом буду я, – в ответ шутит Агния и протягивает мне одну рафаэлку. Мои любимые конфеты. Принимаю с удовольствием сладость.

– Эх, опять не судьба! – прикладываю конфету к сердцу, томно выдыхаю. – Спасибо!

Агния смеется и качает головой. Направляюсь к свободному столу.

Наша история с Агнией длится уже много лет. Она была моей соседкой, когда я была еще совсем маленькой. Тогда она работала бухгалтером. У неё был красивый муж и прекрасная дочь, на 10 лет младше меня.

К сожалению, мне не посчастливилось пообщаться с Нэнси, дочерью Агнии, в взрослом возрасте.

Когда мы были младше, Нэнси была еще девочкой, а я уже подростком. Тогда наши пути как-никак пересекались во дворе или школе, а потом я уехала, поступила в столичную государственную академию и больше никогда не видела Нэнси.

Я была на последнем курсе, когда позвонила моя бабушка. Она сильно плакала, путалась в словах. Наша семья была маленькой, только бабушка и я. Помню, я очень запаниковала.

Я никак не понимала, что она говорит, думала, что с ней случилось что-то ужасное и непоправимое. Помню, как она сказала: “Нэнси мертва”, а я, как бы эгоистично и ужасно это ни прозвучало, испытала прилив облегчения.

Я, совсем юная глупая девушка, стала успокаивать бабушку банальными до боли словами. “Бабушка, всё хорошо, ты жива и я жива. Я всё понимаю, но не стоит так убиваться по чужому для тебя человеку. Все будет хорошо. Знаешь, по статистике каждые несколько секунд в мире умирает один человек. И что теперь по всем убиваться. Даже сущес…?”

Бабушка тогда резко перебила меня: “Что, что ты сказала?”. Я подумала, что бабушка не расслышала, стала повторять, но она ещё раз перебила меня. В этот раз в её голосе скользила сталь. “Заткнись, Мэрри, немедленно заткнись!”

Я до сих пор помню её слова в точности, помню интонацию и сталь, что лилась из её рта и сердца в этот момент. “Если в твоей псевдо-героической академии учат тому, что ты сейчас сказала, то немедленно собирай вещи и возвращайся домой. Я быстро выбью из тебя твою “статистику”. Разрешая тебе поступить в полицейскую академию, я надеялась, что она научит тебя уважать людей! Глухих, немых, слепых, обычных и необычных, а ты? Хреновым ты следователем станешь, Мэрри, раз так эгоистично ответила на мой звонок, а я ведь к тебе с болью своей. Нэнси, может, и чужая нам по крови, но она уж точно не заслужила в свои 15, чтобы кто-то так высказался. И мама её Агния с мужем тоже этого не заслужили.”

Бабушка замолчала, видимо переводя дух и успокаиваясь. А я стояла в середине своей комнаты, поло-раздетая. Собиралась на тусовку. Лицо моё было разукрашено, осталось только надеть платье, и всё можно было выходить. Но позвонила бабушка и говорила так, что я боялась сдвинуться с места, лишь бы не вызвать её гнев. А она продолжила.

“Мэрри, я часто была не согласна с твоими высказываниями, скидывала всё на возраст, наивность и глупость. Закрывала глаза на то, что обычные профессии для тебя “ничего особенного”, закрывала глаза на то, как ты обращалась с подругами и как играла мужскими сердцами. Как ты обесценивала многие простые вещи. Я знаю, что ты пережила серьезные потери в своей жизни. И эти потери навсегда оставили рубцы на твоем сердце, но это не повод становиться безразличным к чужим бедам, монстром.”

Я видела, как расширились мои зрачки в зеркале, бабушка никогда не поднимала тему родителей в момент нашей ссоры.

А бабушка продолжала.

“Ты потеряла родителей, но и я потеряла своих детей. Моего единственного сына и его жену, девочку, которая с детства приходила ко мне есть пироги. Ты – воплощение двух любимых для меня людей.

Твою боль я понять могу, мои родители тоже погибли. Я Мэрри не обесцениваю твою боль, я её знаю! Я как никто другой знаю, что это такое, но я также знаю, что жизнь на этом не заканчивается. А вот тебе мою боль не понять. И дай Бог, никогда с ней не столкнуться. Мне повезло, что есть ты! Мне повезло знать, что ты просто жива.

А вот Агния столкнулась с тотальным одиночеством. Всепоглощающим одиночеством.”

Слова бабушки били меня словно хлысты, с каждым ударом выбивая струи слез и вбивая понимание.

“И что я сейчас слышу? Как ты смеешь говорить столь хладнокровные слова? Я растила тебя в любви, думала, что сделаю из тебя человека! Мэрри! Человека! Да, это был мой выбор, я посчитала, что со мной тебе будет лучше, чем в детдоме. Это я воспитывала тебя и это я избаловала тебя, прощая и закрывая глаза. Постоянно жалея, бедную девочку!”

Я всё также стояла молча, глотая слезы. “А кто жалел тебя, бабушка?” – спрашивала сама себя я.

А бабушка всё продолжала говорить:

“Знаешь, Мэрри, лично я бы не захотела, чтобы моё дело в случае какой-то трагедии вел следователь, который с высокой колокольни плевал на то, что дорого мне, обесценивал то, ради чего я бы полжизни отдала. Прости меня, Мэрри. Мне надо побыть одной и подумать. Я позвоню потом.”

Я простояла тогда где-то час с трубкой у уха и беззвучно глотая слезы. Я испытывала такой стыд! За небрежно брошенные слова, которые я сказала, честно, просто не подумав. Я так обрадовалась, что не в моей семьи беда, что они просто выпорхнули из-за моего рта.

Я стояла и плакала, вспоминая всё. И понимая, что раньше не ценила. Бабушка всё делала для меня, а я наивно полагала, что она должна. А она не должна. Не она меня породила и не ей воспитывать и мучиться со мной. Но она никогда не жаловалась, молча выносила всё, что я вытворяла.

Моя бабушка была идеальной, она никогда не навязывала мне своё мнение. Всегда повторяла, что за все мои действия только мне и придется отвечать. Она мне только совет может дать, но если я облажаюсь и получу по носу, не пойдет и не будет истерично выбивать для меня чьи-то извинения или что-то типа «Моя внучка самая лучшая, это все вы недоумки».

В ту ночь я не спала, обдумывала и вспоминала моменты из жизни, как бабушка меня чему-то учила, что тогда говорила. Я словно по-новому слушала её слова. В ту ночь я переродилась.

А Нэнси, к сожалению, нет. Всё до банальности просто. Её сбила машина, водитель был пьян. Отец Нэнси быстро сдался, заглушая свою боль в бутылке. А вот Агния боролась до победного. Водитель, который сбил Нэнси, предлагал Агнии деньги, большие, но она отказалась. Тогда в деле появилось, что Нэнси была пьяна и вообще шла в неположенном месте.

Когда я вернулась в родной город, судебные дела ещё шли. Честно говоря, меня всегда мучила совесть за слова, которые я озвучила, когда узнала про смерть Нэнси. Поэтому, как только устроилась в участок, стала пробивать водителя. И при помощи тогда ещё подполковника Крэйгана мне удалось помочь Агнии доказать, что Нэнси трезвая шла с музыкальной школы через пешеходный переход, а вот водитель, к сожалению, считал, что, выпив полбутылки крепкого алкоголя, был в состоянии вести автомобиль.

Присев за стол, расставляю все предметы и еду с подноса так, чтобы занять большую часть стола. Обедаю обычно одна, и вот таким образом мягко намекаю всем, что не следует ко мне садиться.

Ерзаю на стуле в предвкушении, как попробую приготовленную специально для меня еду. Сначала решаю съесть то, о чём мечтала последний час своей жизни, беру круассан с ветчиной и сыром. Первое, что взрывает мой мозг и желудок в оргазме, – это запах. Прикрываю веки, чтобы никто не увидел, как закатываются мои глаза от удовольствия. Не хватало мне, чтобы подумали, что я гастросексуалка.

Я не такая.

В голове всплывает картинка, как подобную новость могли бы воспринять мои коллеги, и я непреднамеренно начинаю хихикать, а потом откашливаться. Потому что, когда я ем, я глух и нем. Прокашлявшись, запиваю остатки кофе и поднимаю взгляд в поисках Оливии. Она уж точно оценит тему для разговора, которая чуть меня не убила. Да и вообще, честно говоря, подавиться и умереть от еды Агнии – лучший подарок в моей жизни.

С улыбкой оглядываю столовую, но вместо лучезарных глаз подруги встречаюсь с прозрачно-серыми. Ричард. Стоит в очереди за едой вместе со своими людьми и доктором Нэйсом. Стоит и не моргая смотрит на меня.

Я же в свою очередь, что для меня совершенно не характерно, напрочь забываю о еде. Всё дело в том, что взгляд Ричарда сбивает с толку. Он смотрит на меня, я смотрю на него. Даже не смотрю, а нагло рассматриваю, жадно впитывая каждое движение, хочу знать, о чём он думает. Смотрю на губы. Сейчас они немного влажны и приоткрыты. Совершенно не скрываю своего интереса, мне наплевать, кто что подумает и что Ричард точно видит и понимает – объект моей заинтересованности – он.

Вижу, как он прикусывает нижнюю губу, у меня екает внизу живота. Поднимает руку и запахивает свою жилетку, я знаю, что он пытается скрыть. Сжимаю бедра. Клянусь, вижу, как его лоб покрылся испариной.

Поднимаю взгляд и встречаюсь с его взглядом. Кайф. Зрачки расширены, почти закрывают серебристый цвет, который так мне уже полюбился. В его глазах горит огонь, и в этот раз это точно не ненависть. Он возбужден. У него всё в порядке? Пару часов назад он окатил меня волной неприязни, а сейчас смотрит так, словно мы только вдвоем и вокруг никого нет.

А у меня всё в порядке? Пару часов назад я негодовала от его взгляда, а сейчас готова растечься лужицей. С трудом отвожу глаза и подтягиваю к себе тарелку с крем-супом, подношу ложку к рту и понимаю: аппетит пропал. Какого хрена? Смотрю с негодованием на Ричарда, а он видит мою реакцию и начинает смеяться.

Нет, не смеяться – ржать. Ржать так, словно никогда не ржал. Понимаю, что для него такой смех не характерен, судя по лицам его коллег. Эмма и Густав ошарашенно смотрят на Ричарда, а тот ржет, согнувшись и держась за живот.

Вижу, как Эмма поворачивается к своим соседям и неловко улыбается, прося прощения за неудобства. Чувствую, как моё лицо наполняется кровью, становясь красным.

Глава 6

Отдаю недоеденный обед и стремительно пытаюсь покинуть столовую. Встречаюсь с обеспокоенным взглядом Агнии и губами произношу: «Потом». Быстрым шагом поднимаюсь на свой этаж и почти бегом врываюсь в свой кабинет. Спасительное одиночество даёт мне передышку. Я закрываю дверь на ключ и ложусь на диванчик возле рабочего стола, накрывая лицо подушкой.

Что, чёрт возьми, со мной было? Два дня подряд я словно слетаю с катушек. Хотя что за детские вопросы – знаю я, что со мной. Недотрах, вот что со мной. Мне срочно нужно спустить пар, игрушки больше не помогают.

Слышу стук в дверь, вскакиваю, хаотично приводя одежду в порядок. Быстро подхожу к двери и открываю её. На пороге стоят Густав и Ричард. А где их незаменимая подруга? Странюсь, пропуская их в кабинет.

Густав занимает место за столом, Ричард проходит к диванчику, где я страдала пару секунд назад. А я иду к своему привычному месту и сажусь за стол.

– Вся во внимании, – говорю, скрещивая руки на груди.

Ричард достаёт планшет и молча что-то в нём делает. Густав с немой улыбкой смотрит на меня.

Проходит пару минут. Никто ничего не говорит. Ричард ковыряется в планшете, Густав не сводит с меня взгляд. Им посидеть больше негде?

Начинаю злиться. Что вообще происходит? Жду ещё пару секунд, и вот уже, когда хочу … вежливо спросить “Какого черта им нужно?” , Ричард протягивает мне планшет.

– Это Фарани Гренгар, 27 лет. Семьи нет. Владелица ветеринарной клиники. Живет за 600 км от вашего города.

Смотрю на фотографию улыбающейся девушки. Волосы тёмно-каштановые, с челкой «шторкой», ямочки на щеках, глаза светятся удовольствием и излучают счастье. В щёку её лижет доберман. Идиллия.

Вот только я знаю эту девушку, и счастливой концовки в её песне не будет. Тридцать первая жертва маньяка, на данный момент предпоследняя. Та, что мы нашли на складе пару дней назад. Та, что как две капли воды похожа на меня.

– Бедная девушка, – сказала я. За годы практики я научилась держать себя в руках и подбирать слова, несмотря ни на что. Но в данном случае мне тяжело. Я как в зеркало гляжу.

– Да, она явно не заслуживала того, что с ней сделали. Но, несмотря на всё плохое, именно она ключ к нашему расследованию, – грустно произносит Густав.

– Что? Появились новые зацепки? – с надеждой смотрю на программиста, но отвечает мне Ричард.

– Нет, это всего лишь теория, мы… – не даю договорить Ричарду, перебиваю.

– Всего лишь теория? – чересчур эмоционально вскрикиваю. – Да у нас тысяча и одна теория имеется. И ничего это нам не дало! Он непредсказуем. Жертвы его на любой вкус и цвет. – Мне бы остановиться и дать слово новым коллегам, но меня несёт. Всё свалилось на мои плечи и… мне страшно. Страшно признаться даже самой себе. – Методы тоже разнообразные: кровопускание, разброски останков, удушение. Он даже из одной девушки куклу сделал. И что в этот раз особенного? Подумаешь, на меня похожа. Я веду это дело, явно, что он чувствует связь между нами. Хочет именно моё внимание привлечь.

Заканчиваю свой всплеск эмоций и понимаю, что вскочила на ноги, опрокинув утренний остывший кофе . Густав больше не улыбается, его глаза выражают сочувствие. Мне нахрен не сдалось его сочувствие. Резко отворачиваюсь, пряча своё лицо. Хаотично ищу тряпку. Не могу, когда смотрят так, как он – разреветься хочется, как маленькая девочка.

– Нам надо, чтобы ты посмотрела на тело девушки, – достаточно тихо говорит Ричард. – Есть кое-что, что ты должна увидеть.

Разворачиваюсь к Ричарду и молча киваю. Выхожу из-за стола, подхватываю портфель со всем необходимым и двигаюсь в сторону двери. Когда прохожу мимо Ричарда, он резко хватает меня за руку.

– Не обязательно сейчас, ты можешь прийти в себя и тогда двинемся. Сейчас обсудим всё, что есть по экспертизе. – Смотрю в глаза Ричарда, возможно, я просто придумываю это, но в его глазах беспокойство. Отлично, теперь он думает, что я зелёный стручок.

– У нас нет времени на «прийти в себя», этот псих за два дня убил две девушки, – говорю холодно и выдергиваю руку, направляясь к выходу.

Закрываю дверь, и мы все направляемся в сторону морга. До него пешком минут двадцать, он находится глубоко в нашем подвале. Пока иду к этому мрачному месту, стараюсь полностью взять себя в руки. Каждый шаг эхом отдается в гулком коридоре, и я чувствую, как холод проникает под кожу. Воздух становится всё более сырым и тяжелым. На мгновение задерживаясь у входа в холодильные камеры, закрываю глаза и делаю глубокий вздох, ощущая металлический привкус страха на губах. Собрав всю свою волю, толкаю тяжелую дверь и вхожу внутрь.

Звуки за моей спиной стихают, оставляя меня наедине с тишиной. В полумраке я вижу стальной стол, на котором лежит тело. Стараясь не спешить, медленно подхожу ближе. Мои шаги гулко отдаются в тишине, и кажется, что сам воздух становится плотнее. Подойдя к столу, останавливаюсь и смотрю на безжизненное тело передо мной. Лицо покойной выглядит спокойно, но я не могу избавиться от ощущения тревоги.

Я вошла в мрачную, тускло освещенную лабораторию морга. Неоновый свет едва освещал тела, аккуратно сложенные вдоль стен в мешках для трупов. Я остановилась у стола, на котором лежало тело Фарани Гренгар. Сердце сжалось, когда я увидела её лицо.

– Боже, она в точности выглядит как я, – прошептала я, осознавая, как сильно она напоминает меня. Я не могла оторвать взгляд от её лица. – Увидев её вот так, не вымазанную в грязи и крови, не на фото, я поражена больше, чем думала.

Вдруг я почувствовала, как кто-то берёт меня за руку. Пытаясь выдернуть руку, я поняла, что хватка крепка. Это был Ричард.

– Да, это действительно шокирует, – сказал он, серьёзно глядя на меня. – Но это не самое страшное.

Я повернулась к нему, чувствуя, как тревога проникает в каждую клеточку моего тела.

– Что ещё?

Ричард открыл папку с отчетом и показал страницы, заполненные медицинскими записями и фотографиями.

– Причина смерти – множественные ножевые ранения, он целился метко. На всех важных органах есть рана от ножа. Но это не всё. На теле были найдены символы, вырезанные ножом, – он замолчал на мгновение, будто собираясь с духом. – Послание для тебя, Мэрри.

Я вглядывалась в символы, пытаясь осмыслить увиденное. Сердце замерло, когда я поняла, что эти знаки образуют мой профиль. Внутри них было зашифровано нечто большее.

Густав, стоявший у стола с ноутбуком, подключил устройство к экрану. На экране появились изображения сложных знаков.

– Я провёл анализ этих символов, – сказал он, его голос был спокойным, но в глазах мерцала тревога. – Это древний шифр. Он содержит признание… – Густав прокашлялся и продолжил: – Мэрри, шифр – это признание в любви. Он передаёт, что вы созданы для него и что вы будете вместе.

Я почувствовала, как холодный ужас охватывает меня. С трудом перевела взгляд на Густава.

– Значит, он охотится на меня, потому что думает, что любит меня?

Ричард кивнул, его лицо стало ещё более серьёзным.

– И это ещё не всё. Как мне передали, у покойной были украдены вещи. Ты узнаешь это, – он вынул маленький серебряный медальон из кармана и показал его.

Я схватилась за грудь, чувствуя, как сердце забилось быстрее.

– Как это возможно? Я потеряла его много лет назад.

Густав посмотрел на меня с тревогой.

– Маньяк подготовлен. Он знает о вас больше, чем мы могли предположить. Это его игра, и Фарани была частью её. Но это ещё не всё. В желудке жертвы мы нашли флешку, – Густав протянул мне маленький пластиковый пакет с флешкой внутри.

Я взяла пакет, стараясь не выдать дрожь в руках.

– Что на ней?

Густав подключил флешку к ноутбуку. На экране появилось множество файлов с датами, начиная с того дня, когда я вернулась в город. Фотографии и видеозаписи, видимо, сделанные маньяком, показывали каждое мое движение, каждый шаг.

– Он следил за вами всё это время, – сказал Густав, его голос был напряженным.

Простояв несколько минут в молчании, я почувствовала прилив злости и решимости. Как бы всё плохо ни было, но у нас появилась зацепка. И эта зацепка – я. Посмотрев на Ричарда, я жестко усмехнулась.

– Значит, наш маньяк, решил открыть мне свои чувства.

Ричард кивнул, выражая согласие.

– Думаю, да. Пока не понятно, решил он это сделать потому, что чувствует себя в полной безопасности и безнаказанности, или потому что ему попалась столь подходящая девушка, что он не смог устоять. – Немного помолчал, он добавил: – Надеюсь, что второе, в таком случае мы и рассчитываем на его ошибку.

Густав же, глядя мне в глаза, добавил:

– Он определённо допустил ошибку. – Густав был явно настроен оптимистично. – И дай Бог, чтобы она была фатальной.

В моей голове, как в запрограммированном коде, стал прописываться план действий и шагов, которые я могу применить, чтобы поймать этого ублюдка. Уверена, что со стороны я выглядела угрожающе. Даже могу утверждать это, судя по одобряющим переглядываниям Ричарда и Густава.

– Я не спрячусь. Если он хочет меня, пусть придёт и возьмёт.

Вижу, как меняются их лица с одобряющих на недовольные.

В лаборатории вновь наступила гнетущая тишина. Каждый думал о своём. Но уверена, что у всех нас мысли заканчивались одним и тем же. Масштаб ужаса, который навис надо мной, просто обязан закончиться положительно в мою сторону.

От моих мыслей меня отвлек Густав, а точнее музыка, которая заиграла на его мобильном телефоне. Густав быстро собрался и сказал нам проследовать на улицу. В последний раз взглянув на девушку, я молча поклялась ей, что не пройдет и сорока дней с её смерти, как убийца будет наказан.

Выйдя на улицу с Ричардом и Густавом, я максимально вдохнула воздух. Наполнив свои легкие до отказа кислородом и запахом сирени, что растет возле участка, я взглянула на солнце и улыбнулась. А мир-то наполняется красками. Может, встреча с маньяком и закончится для меня плохо, но он точно живым не уйдёт. Мне терять нечего, я столько лет потратила на его поимку, что определённо доведу дело до конца. Сегодняшний день – как знак свыше, что я в правильном направлении двигаюсь. А значит, я должна костьми лечь, но монстра спрятать за решетку.

– Сюрприз!!! – из моих мечтаний меня выдернули крики. Посмотрев в сторону обезумевших, мои глаза увеличились до размеров Юпитера.

На парковке возле моей машины стояли Оливия и Эмма, а между ними гордо восседал доберман.

Да уж, вот тебе и «терять нечего».

Глава 7

Самое ненавистное слышать от начальника: «Это приказ, солдат! Исполнять!» И вот я уже еду в съемную квартиру вместе с Эммой.

Я уже семь лет живу одна, и мне было хорошо. У меня есть пистолет и боевые навыки, которые я оттачиваю три раза в неделю.

Но это еще ладно, подумаешь, поживу с кем-то пару дней, может, месяц. Надеюсь, новые обстоятельства сыграют нам на руку, и маньяк запутается в своих же сетях.

Но снова бросаю взгляд в зеркало заднего вида.

Если бы не уроки экстремального вождения, точно пару раз за время, что едем, попали бы в аварию. Знаю, за рулем нужно быть полностью сконцентрированным, но в данных обстоятельствах это крайне невозможно.

Все в отделе знали, что я хочу собаку. Но я всегда говорила это на автомате, как что-то простое и не имеющее истинного намерения. Фраза «Хочу на море и собаку» для меня была как «Привет, меня зовут Мэрри». Я даже и подумать не могла, что столь легкомысленную фразу кто-то воспримет всерьез. Но, как говорится, карты встретились, а точнее, Эмма и Оливия.

Не стоит говорить, что две столь разные девушки создали гремучую смесь. И эта смесь породила так «желанную» для меня собаку.

– О, а давай закажем доставку и познакомимся поближе? Фильм посмотрим, выпьем что-то «веселенькое». Сейчас гляну, что там у нас новенького вышло. – Даже не дождавшись моего ответа, Эмма залезла в телефон.

У меня вообще сложилось впечатление за последний час, что Эмме даже не надо, чтобы я говорила. Она потрясающе справляется сама. Задавая вопрос или просто чем-то интересуясь, дает себе ответ, который её полностью удовлетворяет.

Тяжело вздыхаю, снова бросая взгляд в зеркало заднего вида. И что мне с тобой делать, животина? Спрашиваю молча. С тобой же гулять надо, кормить, воспитывать. Любить, в конце концов, а это самое трудное, между прочим.

Как показывает практика моих прожитых лет, любить – это не для меня.

Когда Друг, так зовут собаку, меня увидел, он кинулся ко мне, но почувствовал незнакомый запах, занервничал и начал возмущенно лаять. Конечно, такой резонанс в его собачьей голове произошел. Вроде на хозяйку так похожа, а запах полностью другой. Честное слово, когда Друг понял, что я не та, которую он ждет, его глаза наполнились печальной чернотой, разбив мне сердце.

Да, этот маньяк на данный момент убил 31 человека, но на самом деле это число в десятке больше. Ведь у всех, почти всех жертв были семьи и просто живые существа, которые теперь страдают.

Сегодня произошел действительно переворотный момент в моей жизни. Человек, который с такой жестокостью и хладнокровием убил столько людей, оказался моим поклонником.

Последний час, а может, даже больше, мы смотрели видео и фото с его флешки. Копии отдали мне, а оригиналы оставили в комнате с уликами. Радовало, что улик стало больше, но огорчало, что маньяк может быть из моих знакомых. Был даже небольшой разговор о том, что, если бы не я, в виде жертвы и имея с маньяком прямую связь, как бы мы ловили его дальше. Ребята из отдела остались дальше разбирать видео и фото, а меня отправили «отдохнуть».

Теперь в отделении все узнают о моментах моей личной жизни в подробностях. Видео чаще всего сопровождались написанными комментариями этого урода. Моменты радости и грусти. Что мне нравится, что веселит.

Наверное, придурку следует отдать должное – даже единственного просмотра было достаточно, чтобы охарактеризовать меня как простую девушку.

Я долго выстраивала образ хладнокровной, недоступной эгоистки. Баба с яйцами и все такое. А тут вон тебе – видео, где я смотрю «Хатико» и реву как ребенок. Где я в трусах и длинной майке, готовлю завтрак и пою в поварешку любимую песню. Заигравшись в певицу, забываю о яичнице, а потом впопыхах пытаясь затушить дымящуюся сковородку, одновременно шваброй сбивая пожарную сигнализацию.

Где сижу в полном одиночестве в парке и просто читаю. И надо было мне в этот день читать именно эту книгу? На видео четко видно обложку книги, по полуобнаженным героям и названию «Я и мой озабоченный отчим» всем сразу стало ясно, что я идиотка и извращенка.

Тяжело вздыхая уже в десятый раз, паркуюсь в многоквартирном районе.

– Ты суши любишь? – Спрашивает Эмма, вынырнув из телефона. Только собираюсь ответить. – А, точно, любишь. Первый подъезд наш. – И снова утыкается в трубку.

ААА… тупой маньячила. Что бы ты на свою нож 50 раз подряд упал!

Быстро выхожу из машины и яростно захлопываю дверь, злая и смущенная стремительно иду к подъезду.

– Мэрри! – Выйдя из машины, кричит Эмма. – Ты Друга забыла.

Резко разворачиваясь на месте, иду забирать собаку. Черт, совершенно забыла, что Друг хоть и не воспылал любовью, но после встречи не отходит от меня ни на шаг и никому не дается. Рычит и убегает.

Открываю багажник, выпуская на свободу «свою» животинку, снова иду к подъезду.

– Ему надо в туалет, а то поверь мне, ничем хорошим это не закончится. – С очень серьезным лицом говорит Эмма. – Бутылки вина нам хватит?

– Две. – Хочу напиться, смотрю на Эмму. – Четыре. – Забыться тоже хочу.

Не выражая отказа, Эмма быстро закончила заказ и хлопнула в ладоши.

– Ну и весело сегодня будет!!!

Я хмыкнула. Согласна. Давненько я не проводила вечера с кем-то, кроме Оливии.

Эмма ржет как лошадь. Встает, снова начинает смеяться и падает на диван. Признаюсь, мне тоже весело. Очень.

Эмма оказывается не разбирается в алкоголе и заказала не вино, а портвейн. Который очень ну очень даже ничего.

Сижу на мягком, пушистом ковре, который еще полчаса назад был белоснежным, но когда мы танцевали, задели и опрокинули на него стол с нашими бокалами. Ну конечно, как без тупых пьяных шуток.

Мы посчитали, что будет забавно разыграть Ричарда, инсценировав свою смерть. Легли на этот ковер, измазались искусственной кровью и поставили штатив.

Я говорила, что Эмма и Оливия – гремучая смесь? Забудьте! Вот он прирожденный дуэт придурков!

Остатком трезвого ума понимаю, что перебор. Как выяснилось, Эмма – младшая сестренка Ричарда и жена его лучшего друга.

Короче, у меня тут семейка Аддамс.

После первой бутылки нас прорвало на разговор. Я призналась Эмме, что фанатка того дела, которое она вела: контрабанда оружия, онлайн-трансляция с признанием от президента.

Она же мне призналась, что когда я была на первом курсе, переспала с Ричардом, а потом сбежала, оставив ему деньги. И что он потом пытался меня найти и нашел, но тогда его послал мой парень, сказав, что у нас свободные отношения и мы по приколу платим за секс.

Мы так смеялись с Эммой, что мир так тесен. Но еще больше мы смеялись, потому что тогда было столько несказанных слов и стечений обстоятельств, что фильм можно снять и назвать «Вот так вот не надо!».

Я вспомнила ту историю.

На первом курсе мы с девчонками пошли в клуб. Там новенькие студентки пошли в разнос и напились так, что наутро никто ничего не помнил.

Оказывается, парень, с которым я ушла, был Ричард.

На утро, когда я проснулась, я чувствовала себя отвратительно; похмелье было такое, как будто мне за 40 и я неделю пила паленый самогон.

Помню, проснулась, огляделась и, увидев столь желанную воду, вскочила и выпила её залпом. Простояла так с закрытыми глазами, наслаждаясь утолением жажды. Потом открыла глаза и осмотрела комнату, поняла, что натворила дел, я была не дома.

Первое, что пришло в голову, это разбудить парня и поговорить. Но вода, которую я выпила в попыхах и так быстро, сыграла со мной злую шутку. Я снова опьянела. А я, пьяненькая, уж больно отличаюсь от трезвенькой.

Вижу тело, не вижу препятствий. Мой молодой организм и вновь чувство опьянения выпустило из меня демонов. Не знаю, с чем это было связано, но я дико хотела того, кто лежал на кровати. Сейчас я уже знаю, что это Ричард, а вот тогда для меня это был сексуальный парень, с которым можно было воплотить все эротические желания и пропасть. Отношения мне не нужны. Да и отношения после секса – совсем идиотская затея.

Да, я его разбудила. Очень горячо разбудила; парень явно полагал, что ещё спит и это сон. Полностью оседлав его, наклонилась и перекрыла ему воздух своей грудью. Вот тогда он полностью проснулся, естественно, против не был, и мы продолжили.

Проведя вместе пару часов, вымотанный Ричард уснул, а я ушла, оставив на прощание пару купюр. Дело в том, что в момент нашего соития Ричард сказал запрещённую фразу: «Ты понимаешь, что после такого я не отпущу тебя».

Бабушка была права тогда. Я ужасно относилась и к парням, и к подругам. Ричард был хорошим, насколько мне удалось узнать его за время нашего «знакомства». А вот я была дрянью.

Вечно играла ребятами. Если я понимала, что из парня можно сделать хвостик, то мы общались долго. Если же я видела, что прихвостня не получится сделать, то просто добивалась и разбивала сердце. Так было и с Ричардом. Стоило услышать столь мужское «Я больше тебя не отпущу», как один из моих демонов забрал моё тело и разум.

В общем, да, я разбила сердце Ричарду. Эмма всего не знает. Ричард действительно искал меня и нашёл. Я попросила подыграть знакомого, чтобы он притворился моим парнем. Но Рич не угомонился, не поверил, хотел поговорить со мной. Я же, тупая мололетка, этого не хотела. Хотела просто поиграть у кого-то на нервах.

Часто думаю о том, сколько говна сделала и сколько боли принесла людям. Думать о том, что могла покалечить людям жизнь, не хочу. Точно сойду с ума, но, как говорит Оливия, мне надо встретиться со своими демонами и побороть их.

А тогда я прислала подставному парню свои эротические фото, и он отправил их Ричарду, доказывая, что, у нас отношений.

Сейчас, спустя более 10 лет, сижу в искусственной крови и смотрю на Ричарда. Он изменился, возмужал, раздался в плечах. На руках у него идеальный маникюр, набухшие вены и часть татуировки, выглядывающая из-под рукавов. Из-под глубокого выреза на рубашке выглядывают волоски на груди. Желваки ходят туда-сюда, показывая, насколько он зол. Его гневные серебристые глаза пронзают меня насквозь.

Серебристые глаза. Словно родники прохладной горной воды. Возможно ли, что тогда, в нашу «первую» встречу, я именно по этому провела аналогию? В прошлом Ричард ассоциировался у меня с той, спасающейся после похмелья водой, которая в последующем и потопила меня в нём.

Тянусь за бокалом, который стоит на журнальном столике, но Ричард оказывается более быстрым.

– Вы совсем идиотки? Не понимаете, насколько серьезная ситуация? Так нажраться в столь опасное время? А если он вас отследил? А если мог нагрянуть в любой момент? Черт возьми, о чём вы думали? – зло отчитывает нас Ричард.

– Ты посмотри на нас, Рич, – пьяно говорит Эмма. – Если бы он только сунулся сюда, мы бы быстро его скрутили… Ик… – Пытается встать и продемонстрировать Ричарду свои боевые навыки, но он легким движением руки толкает ее, и она снова заваливается на кровать.

– Ладно, Мэрри, теперь мы знаем, какая она “серьезная” у нас, – отсылка к видео, которое Ричард тоже видел, была мной замечена и вызвала хмурый взгляд. – Но ты-то о чём думала? Решила сынишку сиротой оставить? Не хватило тебе прошлой истории?

Ричард явно бьет по самому больному. Эмма, которая до этой фразы пыталась встать, резко вскидывает взгляд на Ричарда, пытается вернуться на место и виновато отворачивает глаза.

– А ты, – начинает Ричард, обращаясь ко мне. – Тебе сколько лет? 18? Детство в жопе заиграло?

Я, возможно, промолчала бы. Будь я трезвой, точно бы промолчала. В какой-то мере он прав, но я пьяная и эмоционально нестабильная.

– А что не так-то? – гордо вскидываю подбородок. – Мы же хотели пошутить, посмотреть на твою реакцию, – пьяно пытаюсь встать, но не получается. Еще раз пытаюсь встать на колени, но голова кружится. Вскидываю руку, намекая, что мне нужна помощь. Долго ждать не пришлось: чувствую, как меня тянут, поднимаюсь, но ориентации нет, вот-вот свалюсь. Меня удерживают за талию и прижимают к себе. Запрокидываю голову и встречаюсь с рассерженными светло-серыми глазами.

– И вообще-то, по пьяни самое время напомнить бывшему о себе.

Вижу, как глаза Ричарда расширяются от удивления, а затем снова принимают хмурый злой взгляд. Он резко поворачивает голову в сторону Эммы, губы сжаты в тонкую линию.

Смотрю на Эмму. Её глаза тоже расширены, но от ужаса, рот закрыт руками. Явно паникует. Вскользь поднимает руку с торчащим указательным пальцем и выдаёт триадой:

– Меня трогать нельзя! Я мать и жена твоего лучшего друга! – Проговаривает первый аргумент, потом хмурится, осознавая, что сказала. – "'… В смысле, я жена твоего друга и мать твоего племянника! – поправляет себя. – Во-вторых, в прошлом всё было не так. У неё никого не было, она просто сучара, сердца разбивала и в копилку складывала. – Второй аргумент уже мне не зашёл. Зло смотрю на Эмму, мой взгляд не остаётся незамеченным. Она быстро придумывает что сказать, как оправдаться. – И вообще, вы хорошая пара. Ты страдал, так вот тебе причина твоих страданий. Только теперь повзрослевшая и поумневшая. А ты сказала, что Ричард очень даже ничего, и ты с превеликим удовольствием “извинишься” – добивает нас Эмма.

У меня нет слов. Как можно быть такой? С опаской смотрю на Ричарда. Его глаза закрыты, желваки играют на скулах, губы сжаты. Пытаюсь мягко высвободиться, но он не отпускает. Резким движением прижимает ещё сильнее и наклоняется к моим губам. Не могу оторвать взгляд. Проносится мысль: «Какой сочный рот». Сглатываю, стараюсь сконцентрироваться на его глазах. Говорю первое, что приходит в голову:

– Предлагаю сделать вид, что мы ничего не слышали, – с призрачной надеждой спрашиваю я.

– Предлагаю воплотить твои “извинения”. – Если бы это было сказано с другой интонацией, я бы ещё подумала. Но в данной ситуации его злость только ухудшает ситуацию.

Не дождавшись моего ответа, Ричард приседает и запрокидывает меня на плечо. Я начинаю возмущаться и просить Эмму о помощи, но эта маленькая синяя заразина снова закрыла рот. По её глазам я вижу, что она улыбается.

Ричард ногой открывает дверь, держит меня за ноги и попу. Друг спокойно следует за нами. Я выставляю две руки и упираюсь в косяк, не позволяя Ричарду вынести меня за пределы квартиры.

– Марри, я тебя отпущу, но скручу так, что завтра всё будет болеть, – угрожает Ричард. Он зол, и я слышу по голосу, что он не шутит. Опускаю руки вдоль его тела и просто вешу как мешок. Выносит меня в коридор и направляется к лифту.

Использую последнюю попытку освободиться:

– Мне больно, на живот давишь.

Это срабатывает. Он отпускает, но как только я нахожу направление, куда мы движемся, подхватывает на руки. Не ожидая этого я ойкаю и хватаюсь за его белую рубашку. Смотрю на его лицо – оно всё ещё злое. Решаю не заводить разговор и дать ему остыть.

Молча добираемся до лифта. Только в лифте он опускает меня на пол. Одной рукой нажимает на кнопку “1”, а другой продолжает удерживать меня. Держит на расстоянии. Молча едем вниз. Я решаю немного разобраться в своих чувствах.

Во-первых, я дико смущена. Надеялась утром поговорить с Эммой о том, чтобы она не говорила Ричарду, что я теперь знаю, кто он. Но она испортила все карты.

Во-вторых, мучает совесть. Мы действительно повели себя крайне по-детски и глупо. Даже сейчас, чуть протрезвев, понимаю, что тот пьяный порыв был совершенно не смешным. Сам факт того, что мы так напились, отвратителен. В словах Рича есть правда. Что бы мы делали, если бы наш неприятный “гость” нагрянул?

Начинаю злиться на себя. Я такая дура, повелась на компанию. Хотела немного побыть “нормальной”, потусить и вспомнить времена, когда всё было проще. С Эммой я чувствовала себя свободной, не хотелось строить из себя кого-то, хотелось просто отдыхать, петь, шутить и танцевать. Я даже планировала поплакать с ней и высказать всё, что пришло бы в голову.

Чувствую, как щека что-то щекочет. Дотрагиваюсь пальцами. Я плачу. Черт, чуть пожалела себя, и сразу слёзы? Совсем мямлей стала. А должна злиться на себя. Из-за своей глупой выходки я не только подставила себя, но и Эмму. Всхлипываю.

Вскидываю руки и рукавами хаотично вытираю, размазывая слёзы и косметику, превращая себя в заплаканную панду. Смотрю в зеркало лифта. Ричард обеспокоенно следит за мной.

– Даже не вздумай, – предостерегаю, помня его реакцию в морге.

– Что? – Не сводит взгляда с меня через зеркало, глаза всё такие же красивые.

– Обнимать, – выдыхаю я, и с опозданием понимаю, как это прозвучало. Ричард отворачивается, но вижу, как поджимает губы. – Не в этом смысле… – Пытаюсь быстро оправдаться, но Ричард перебивает.

– Не надо, Мэрри. Ничего не говори, – тихо произносит он. – Так только тяжелее.

Молчу. Не знаю, что сказать. Думаю отшутиться, но в последний момент понимаю, что смешно не будет. Если верить Эмме, Рич когда-то испытывал ко мне чувства. Конечно, это была не любовь, но возможно влюбленность. Будет крайне жестоко шутить в такой момент. Спустя много лет и в такой ситуации я вновь отвергаю его.

На душе противно. Лифт останавливается, и Ричард пропускает меня вперед. Меня уже не так шатает. Кажется, Ричард читает мои мысли и спрашивает:

– Идти можешь?

– Да.

Берет меня за руку и направляется в сторону парковки. Среди всех серых автомобилей выделяется красный Chevrolet, который уже привлекал моё внимание утром. С каждым шагом, с каждым метром приближения к этой машине, чувствую тяжесть. С Ричардом тоже так было. Он появился только вчера, но уже разбавил моё серое окружение одним лишь взглядом.

Резко останавливаюсь.

– Плохо? Моя машина недалеко, могу донести тебя, – говорит он с тревогой, глаза всё ещё грустные.

От резкой остановки наши руки разъединяются. Грустно улыбаюсь. Еще одна аналогия.

Так же было и 10 лет назад. Когда я остановилась, наши руки разъединились, и он тоже стоял, протягивая руку, а я её оттолкнула и показала те омерзительные фотографии, сильно обидев очень хорошего человека.

– С тобой всё хорошо? – Хочет сделать шаг, но резко отдергивает себя. По закону подлости, сейчас начнется дождь. – Пошли быстрей, ещё заболеть тебе не хватало…

Я перебиваю его своим всхлипыванием. Я держалась долго. Когда жалела себя, сдерживалась, и когда злилась на себя, тоже сдерживалась. А вот сейчас, когда смотрю на Ричарда, не могу. Закрываю глаза кулаками и плачу. Плачу навзрыд.

Какая же я мерзкая. Как можно было вообще что-то чувствовать к такой, как я? С виду няшка, а внутри говняшка. Вот он слоган моей жизни. Как такой хороший человек мог на меня смотреть? Стою и реву, мне так его жаль, мне чертовски жаль, что, возможно, несколько месяцев именно из-за меня страдал этот человек.

– Прости, – выдавливаю из себя, захлебываясь слезами. – Прости меня, мне так жаль.

– Мэрри, не надо…

– Нет, надо! – выкрикиваю, громче, чем следовало. Ричард оглядывается, не хочет привлекать внимание в столь позднее время. А мне наплевать. Я готова разбудить весь мир, лишь бы он простил меня. Я готова всех позвать, чтобы они видели, как я перед ним извиняюсь. – Мне так жаль, Рич, – повторяю. – Я чувствую себя так мерзко из-за того, как я поступила. Ты этого не заслужил. – У меня было столько слов, а теперь всё, что я могу сказать, – это оправдания. А мне не нужны оправдания, я просто дрянь. – Я такая дрянь.

Стою, плачу, а слова не идут. Через пару секунд чувствую, как меня обнимают сильные руки Ричарда.

– Спасибо, Мэрри, – говорит Рич, прислоняя губы к моему лбу.

– За что? – Угомонив рыдание, спрашиваю я. – Я не так хотела…

– Спасибо, – повторяет он. – Мне не нужны миллионы красивых слов с извинениями. Достаточно того, что ты сказала. Я чувствую, что ты не врешь. – Его слова поражают меня. Я рассчитывала ежедневно ходить за ним и вымаливать прощение, а он простил меня так легко? – Признаюсь честно, увидев тебя в конференц-зале вчера, я думал, что сдержусь. – Замолкает на пару секунд, а потом говорит то, что я никак не ожидала услышать. – Но я не сдержался. Сначала подумал, что ты меня узнала и насмехаешься. Только потом, спросив у Эммы, что она думает, я понял, что ты, видимо, меня совершенно не узнала. И честно, мне стало легче. Зайдя в столовую, я испытывал уже совсем другие чувства. – Продолжает обнимать и откровенничает Рич. – Спасибо, что сейчас извинилась. Мне очень не хватало этих слов.

Потом Ричард отодвигает меня и продолжает держать за плечи. Улыбается и смотрит в мои глаза. Его взгляд и улыбка наполнены добротой, от чего лицо выглядит очень светлым.

А потом наклоняется и нежно целует. Нет, он не углубляет поцелуй, наши языки не встречаются. Вспышки страсти не происходят. Этот поцелуй – что-то другое, что-то сверх. Он наполнен моими извинениями и его благодарностями. Наша история которая началась 10 лет назад, наконец закончилась.

Не знаю, сколько мы так простояли.

Прервав поцелуй, Ричард прижимается лбом к моему лбу.

Эта ночь была прекрасной. Тихой и теплой. Дождь, который до сих пор шел, смывал мои слёзы, которые так и не заканчивались. Мы стояли под полной луной, прижавшись лбами, и я понимала. Как бы мне сейчас, будучи взрослой и поумневшей, не хотелось, но сегодня произошло то, о чём я, когда вокруг никого не будет, когда я смогу дать волю своим чувствам.

Придет час, и я признаю, что сожалею. Сожалею, что Ричард отпустил меня.

Простил и отпустил.

Глава 8

Держу в руках папку. Папка наполнена людьми, которым я принесла боль. Мы сейчас сидим в конференц-зале и обсуждаем предполагаемых подозреваемых. Каждый из них имеет полное право меня ненавидеть и презирать, но это не оправдывает их.

Мне приходит безумная идея пообщаться лично с каждым и попросить хотя бы прощения. Не знаю, чем это закончится, но я готова встретиться со всеми последствиями.

Недавно я поделилась этой идеей с Оливией и Эммой. Оливия поддержала такой порыв. Она и так постоянно говорит о том, что пришло время взять ответственность и приструнить своих демонов. Верит, что, поговорив с людьми, которых я обидела, я закрою не только свои гештальты, но и помогу другим. Эмма же напротив. Как подруга она, конечно, поддерживает то, что говорит Оливия, но как участник следствия просит воздержаться от спонтанных идей и действий. Если маньяк – один из моих знакомых, то подобный поворот событий может спровоцировать его на какие-то действия и спугнуть.

Поговорив с полковником, решаюсь всё же под наблюдением специалистов и видеозаписывающих устройств созвониться с каждым. С момента выявления, что девушка похожа на меня, прошёл уже месяц. Больше маньяк не появлялся. Весь отдел напряжен, никто не знает, что делать и чего ожидать. Надо вывести маньяка на эмоции и приложить все силы для его поимки. Возможно, это наш единственный шанс.

Открываю папку. На первой странице Брангин Кермик. Мой одноклассник. Сейчас он уже женат, имеет бизнес и двоих детей. Но больше 15 лет назад он был моим ярым поклонником. Покупал цветы, носил мой рюкзак, провожал меня в школу и из школы. Многие месяцы я не давала ему ответа и как кота дёргала за усы. Мои "друзья" насмехались над ним, обзывая хвостиком и рабом. Я никогда его не защищала. Были даже неприятные моменты, когда я сама считала, что ничего смешного в этом нет, но всё равно закрывала глаза и уходила.

Сейчас, после долгих разговоров с Эммой, я начинаю многое понимать – почему и как всё тогда происходило. Но если отбросить все эти психологические моменты, меня всё равно бросает в дрожь. Сам факт того, почему я просто не могла отпустить слабых людей, почему я за их счёт так себя возвышала. Эмма даёт мне ответ на эти вопросы, но пока что у меня самой нет сердечного отклика. Всё звучит как оправдание, а я не хочу оправдывать себя. Это тоже одна из причин связаться со всеми. В конце концов, мы не знаем, чего ожидать от нашего монстра и сколько мне осталось.

Эмма, поджав губы, выслушивает план. Полковник Кэйган стоял перед командой, его лицо было серьёзным и сосредоточенным. В комнате было тихо, слышалось лишь редкое поскрипывание стульев и шорох бумаги. Все взгляды были прикованы к нему, каждый понимал важность предстоящей операции.

– Итак, первый этап операции по поимке маньяка, – начал Кэйган, медленно обводя взглядом собравшихся. – Как вы знаете, у нас практически нет информации о его личности. Однако у нас есть ключ к разгадке – его “чувства” к майору Ларкин.

На экране за ним появились фотографии последней жертвы, а затем – снимки улик.

– В желудке жертвы была найдена флешка с многолетними данными о Мэрри. – Подполковник щёлкнул пультом, и на экране замелькали кадры: личная информация, видео, фотографии – всё это маньяк собирал и хранил годами.

– После осмотра патологоанатома было установлено, что на теле жертвы присутствовали порезы, изображающие саму Мэрри, – говорил Кэйган. На экране появились фотографии этих порезов, изображающих мой силуэт, а также вырезанные иероглифы – признания в любви и желания воссоединиться.

Кэйган сделал паузу, позволяя присутствующим осмыслить увиденное.

– Маньяк явно одержим майором Ларкин. Это его слабое место, и мы должны использовать его. Наш план заключается в следующем: мы будем связываться со всеми мужчинами, которых Мэрри так или иначе обидела за последние семь лет. Если маньяк находится среди них, это вызовет у него эмоциональную реакцию. – Лицо подполковника было серьёзное, но взгляд передавал тревогу. Я видела, как он поглядывал на меня исподтишка и отводил взгляд всякий раз, когда я смотрела в ответ. Он подошёл ближе к экрану, показывая список имён и фотографии. – Мы начнем с этих людей. Важно, чтобы все действия были максимально осторожными и незаметными. Наша цель – вывести маньяка на эмоции, заставить его сделать ошибку. Подполковник сделал шаг назад, скрестив руки на груди. – Каждый из вас получит конкретные задания. – Помощник капитана прошёлся вдоль стола, раздавая каждому папки с заданиями.

– Мы будем работать сообща, каждый шаг будет продуман до мельчайших деталей. Мы не имеем права на ошибку. Мэрри, тебе придётся вспомнить все детали взаимоотношений с этими мужчинами. Я кивнула, мой настрой был решительным.

Несмотря на всё, что я чувствую, нужно довести это дело до конца и остановить наконец этого проклятого монстра. Я понимаю всю серьёзность ситуации и готова сделать всё, чтобы поймать маньяка.

– Запомните, наша цель – обезвредить преступника как можно скорее. От этого зависит жизнь многих людей. Вопросы есть? – закончил Кэйган. Комната погрузилась в напряжённую тишину, и никто не осмелился её нарушить. План был ясен, и каждый знал свою роль.

Я встала и направилась вдоль по коридору. Среди мужчин, которых я обидела, был и Рейнард. Теперь весь отдел знал о наших отношениях. Ну как отношениях, связи.

Долго идти не пришлось, по мере повышения статуса кабинеты приближались к полковнику.

Пройдя несколько дверей, я постучала в дверь.

– Входите, – услышала в ответ. Пару секунд задержалась у двери, набрала в грудь воздух и уверенно зашла внутрь. Рей сидел за столом и что-то делал в своих документах, но стоило ему поднять взгляд на меня, как его глаза потемнели.

– Ничего не хочу слышать, – первое, что он сказал.

– Рей, – на душе было паршиво. – Пожалуйста.

– Нет, Мэрри. Я ничего не хочу слышать, будь добра покинуть кабинет.

Рейя проверяли после третьего убийства. Всех тогда проверяли. Надо было убедиться, что маньяк не находится под носом. Но лично от себя я всё равно хотела извиниться.

Хотела сказать что-то ещё, но, подумав, решила уйти. Я всё равно с ним поговорю, пройдёт время, и он будет готов. Стоило мне развернуться и двинуться к выходу, как прозвучало:

– Чего тебе не хватает? – вскочил Рей. – Да, может, я делаю глупые вещи, но ты ведь даже не захотела меня узнать. Берёшь в внимание только внешние факторы.

Я остановилась, чувствуя, как взгляд прожигает мне спину. Хотела развернуться, но не решалась. Стыдно смотреть ему в глаза. Конечно, я всё знала и понимала. Знала, что и служить его заставляют, знала, что он хотел стать лётчиком, знала, что всю дурость, что он творит, он делает только как протест отцу.

Отец для своего статуса хотел идеального сына. При помощи шантажа заставил поступить в полицейскую академию. Знаю, что несмотря на все выкрутасы Рейя, отец костьми ляжет, но оправдает его. Знаю, что Рей может и не плохой, но дико избалованный и потерянный в душе ребёнок. Собираюсь с силами и разворачиваюсь к нему лицом.

– Рей, тебе всего 36. Конечно, я догадываюсь, что у тебя происходит. Прости, что так поступала с тобой. Признаю честно, мне было наплевать, что ты думаешь и чувствуешь. – Слова даются с трудом.

– Скажи ещё, что дело не во мне, а в тебе. – Сарказм, вижу, как он злится. – Ты права, я знаю, что ты всё понимала, но даже и не подумала о том, что я чувствую к тебе. Просто использовала меня. Знала же, что особенная для меня. – Лицо его осунулось, вид стал очень грустный.

– Ты ошибаешься, Рей, я не особенная. Тебе нравилось, что я такая недоступная. – Не думала, что будет так тяжело говорить. Я никогда не воспринимала его серьёзно. – Но я другая, совершенно обычная, и мы полностью друг другу не подходим.

– С чего ты решила, что ты обычная? Ты очень необычная. – Чувствую раздражение, не пробиваемый. – В сочетании с тем, что я теперь знаю о тебе, могу с уверенностью сказать, что ты идеальный вариант для меня. Смешная, милая, ранимая. И та маска, что у тебя на участке, мне тоже нравится. – Перечисляет мне мои “достатки”, а я, кроме чувства вины, не чувствую ничего. Ничего не ёкает. – Для всех ты такая недоступная, но дома – воплощение девочки. Я уверен, что ты создана для меня.

С губ чуть было не слетело “А ты точно не наш маньяк?”. Но здраво рассудив, что в такой ситуации шутки неуместны.

– Послушай, Рей, я не хочу ещё больше тебя обижать, но ты должен меня услышать и смириться, – более настойчиво сказала я и взглянула прямо ему в глаза. – Я не та девушка, которая тебе нужна. Ты придумал образ и веришь в него. Мы не будем счастливы, ты ошибаешься, когда говоришь всё это про меня. – В кабинете повисла тишина. Хотела добавить, что ту, которую он описывал, можно увидеть только в окно моей квартиры. Я такая только тогда, когда одна. Совершенно не представляю, какая я буду в отношениях. Но Рей не сдавался.

– Дай мне шанс! – Чувствую, как этот короткий разговор вымотал мне всю душу. Я так устала. – Дай нам шанс, и мы посмотрим, кто из нас прав.

В голове появилась одна и тысяча идей, как его отвадить. Но я задалась целью постараться искренне попросить прощения. А все те идеи, которые у меня в голове, противоречат искренности.

В эту минуту приходит оповещение из соцсетей: “Ваш друг Ричард Вольф был отмечен на фото”. Открываю фотографию и вижу, как моя коллега из бухгалтерии выставила селфи, на фоне которого видно улыбающееся лицо Рича.

– Сегодня в 18:00 в ресторане “Атас”, – с губ слетает быстрее, чем я успеваю сообразить, что это плохая идея. Резко вскидываю голову и испуганно смотрю на Рейя, он радостно улыбается и кивает.

Боже. Вот что со мной не так?

Стремлюсь быстро покинуть кабинет и не попрощавшись, направляюсь спешно в свой кокон.

С Ричардом мы всё порешали в тот день, когда я напилась с Оливией. Он признался, что теперь не знает, как ко мне относиться. Ведь увидев меня, у него моментально созрел план мести. В первый раз, когда мы встретились, он подумал, что я его узнала и насмехаюсь. Но веселило меня в тот день только реакция моих коллег. Потом сказал, что в столовой на него нахлынули воспоминания о нашей ночи и о том, как мы резвились с едой.

Мы были молоды и развратны. Поэтому, увидев меня с едой, как смешно это ни звучало, он непроизвольно вспомнил то время.

Сейчас же, после моих извинений, он понял, что я для него совершенно чужой человек, который связан с ним мимолётным романом. Он не может утверждать, что после того, как простил меня, может испытать ко мне чувства.

У меня же было двоякое впечатление. С одной стороны, я понимала, о чём он говорит, с другой, я испытывала только грусть, что в то время я не присмотрелась к Ричарду и не узнала, что это такое – быть с ним.

И сейчас я испытываю грусть, зная, что, возможно, никогда не испытаю. Но я никак не ожидала, что выставленная с ним фотография может вызвать у меня реакцию.

Ревность.

Я даже не предполагала, что такая собственница. Даже к людям, которые по факту мне никто. И вот теперь я иду на встречу с Рейем. А задача, между прочим, была извиниться перед ним и отшить.

Не думала я, что в данной ситуации способна думать о чем-то еще, кроме поимки преступника. Но после разговора с Эммой я стала проще относиться к своей работе. Эмма младше меня, но в её действиях явно прослеживается опытность.

Я долго не могла решить, как мне соединить личную и служебную жизнь. Однако, рассказав о своих жизненных моментах, Эмма вселила в меня небольшую уверенность, что страх перед тем, что еще даже не случилось, крайне вреден. Ведь, не попробовав, я никогда не узнаю о прелестях жизни и до пенсии буду переживать и тревожиться.

Возможно, именно эти мысли отложились у меня в подсознании, тем самым повлияв на мои эмоции и решения.

– — – — – — – — – — – — —

Сижу в кабинете и ознакомливаюсь с отчетами, которые предоставили мои коллеги. План по поимке маньяка достаточно прост. Все сотрудники при деле, мне лишь остается подготовиться к воплощению плана. Изучив все тонкости – кто что делал, как планируют провести задержание, варианты на случай непредвиденных обстоятельств, – я отодвигаю документы и закрываю глаза.

Я устала.

Определенно по окончании миссии уйду в отпуск.

Поеду на море.

Или вообще, рвану к настоящему океану. Я человек водной стихии. Мне очень хорошо, когда я возле воды. Купаться не люблю, тем более если нет аквашуз. Сама мысль коснуться дна и дотронуться до какой-то живности невероятно пугает.

Погружаюсь в свои фантазии об отпуске всё глубже и глубже.

Представляю, как буду сидеть на берегу моря и вдыхать солёный морской воздух. Как мои ступни будут касаться игривые волны, зазывая окунуться. Люди бы на заднем плане сидели у побережья и беззаботно обсуждали всякие мелочи. Небо и вода будут окрашены в тёплые тона оранжевого, голубого и фиолетового. Резкие порывы тёплого ветра будут раздувать мои волосы, напоминая, что день уже подошёл к концу и пора встречать закат.

Почти ощутив все прелести предстоящего отпуска, меня отвлекает стук в дверь.

– Да? – почти яростно выкрикиваю. Тот, кому не посчастливилось нарушить мою минутную идиллию, явно самоубиться, потому что заставляет меня ещё больше злиться, не решаясь зайти. – Входите, – уже спокойнее говорю. Мало ли там кто-то из гражданских, а я тут с порога как зверюга.

Но нет, дверь открывается, и заглядывает синяя макушка. Эмма.

– Извини, я тебя отвлекла, – она смущённо улыбается и без разрешения проходит в кабинет. Правду говорят, горбатого только могила исправит.

– Есть немного. Ты что-то хотела? – Снова пододвигаю документы к себе. Мы с Эммой всё же живём вместе, и, зная, какая она болтушка, стараюсь на работе воздерживаться от разговоров. Рассказывает Эмма интересно, у нас много общего, и потому часто забываем о времени.

– Вот, – ставит на стол бумажный стаканчик с кофе. Серьёзно? Подозрительно смотрю на него. У меня в кабинете есть кофейный аппарат, и он невероятно хорош. Моя гордость. А то, что приволокла Эмма, даже нюхать не стоит.

– Выкладывай, – сразу перехожу к делу, попутно отодвигая кофе.

– Да я просто узнать, как дела твои? – мило улыбается она, садясь за стол.

Зачем эти игры? Она одна из лучших следователей страны и умеет профессионально скрывать и показывать эмоции. Её игривое настроение не сулит ничего хорошего. Уверена, она понимает, что я всё прекрасно вижу. Тем не менее, настораживаюсь. Такое поведение ей не свойственно, и её такую я вижу впервые.

Наклоняюсь к ней. Интерес берёт своё.

Она наклоняется ко мне и шёпотом говорит:

– А я всё знаю, – её губы преобразуются в лукавую, шкодливую ухмылку, вызывая ещё больший интерес и удивление. Не понимаю, о чём она говорит.

Также шёпотом отвечаю:

– Ну так говори. Я вся во внимании.

Такие переглядки меня веселят.

– Я-то расскажу, а ты пообещай, что откажешься от этой сумасшедшей идеи, – в подтверждение своего настроения, она подыгрывает бровями.

Срываюсь и начинаю смеяться. Боже, она неисправима.

– Кофе давай сделаю нормальное, а то пьёшь всякую дрянь, – со смехом предлагаю я, параллельно тянусь к дешевому бумажному стаканчику.

– С удовольствием, – говорит Эмма, но стаканчик забирает сама.

Пожав плечами, встаю и иду к аппарату. Я, наверное, никогда не научусь читать Эмму. Слишком непредсказуема и своеобразна. Начинаю готовить кофе.

– Тебе чёрный? – спрашиваю, но в ответ слышу:

– Не иди с ним.

Да как так-то? С Рейнаром разговор был час назад, если не меньше. Почему слухи так быстро разносятся? Как они вообще узнали об этом? Естественно, Рей кому-то сболтнул. Вот реально, запорол всё на начале. Отхожу от кофейного аппарата и подхожу к своему рабочему месту. Начинаю собирать вещи.

– Не пойду с ним. Пойду к нему и дам леща. Вообще офонарел, – начинаю возмущаться. – Дай шанс, дай шанс, а сам ведёт себя как идиот.

Меня перебивает Эмма.

– Нет, не иди к нему. Просто не приходи на встречу и всё, – перегораживает мне дорогу.

Так, вот это уже интересненько. Что за реакция?

– Эмма, ты явно не договариваешь, – снова кладу сумку на место. – Говори, а то я пойду и спрошу Рейнара, – угрожаю я и вижу, как её лицо принимает разочарованный вид. Не хочет, чтобы я говорила с Рейнором. – Как ты вообще узнала?

Вижу по выражению лица Эммы её внутреннюю борьбу. Что происходит?

В голову приходит спонтанное воспоминание из детства. Мне 12 лет, я по уши влюблена в парня из параллельного класса. Он популярен, красив и умен. Моя первая любовь. Первое своеобразное влечение. Моя лучшая бывшая подруга на одной из гулянок проболталась о моих чувствах. Но как я боялась, не произошло. На следующий день этот парень зовёт меня гулять. Мы общаемся месяц, и он предлагает встречаться. Я, совсем ещё ребёнок, не зная ничего о чувствах, искренне верю, что это любовь и что она взаимная. Он приглашает посмотреть фильм, предлагает встречаться. Моему счастью нет предела. Но тут он меняет тему и рассказывает про свои бывшие отношения, говоря, что его бывшая была более смелой и опытной. Понимаю, на что он намекает. В школе уже затрагивали тему секса, предохранений и опасностей. Долго ломаюсь, но его слова «Я скучаю по тому, что делала моя бывшая» добивают меня, и я сдаюсь. Признаюсь ему, что у меня никого не было. Он говорит, что всё в порядке, и начинает меня раздевать, целовать. Не могу сказать, что мне неприятно, но всё равно не так, как говорили мои подруги, которые старше меня. Я полностью обнажена, нас разделяет только простыня, и я чувствую, что мне страшно. Но это же любовь? Первая и единственная, все пары так делают. Он расстёгивает ширинку, просит взять его в рот. Долго не могу решиться. Но я же влюблена? Наивна и доверчива. Решаюсь и наклоняюсь. Он останавливает, говорит, чтобы я сняла простыню, говорит, что хочет видеть меня всю. Я подчиняюсь. Проходят секунды, и я слышу дикий хохот. В квартиру врываются мои одноклассники, одноклассники из параллели и ещё кто-то, их я не знаю. Не понимаю, что происходит. Со всех сторон в меня тычут телефоны, пытаюсь нащупать простыню, но ничего нет. Он всё выбросил, присоединился к ним и ржёт. Слёзы застилают глаза, я понимаю, что происходит.Мой первый ад, первая рана.

Вздрагиваю. Эмма дотрагивается до моего предплечья.

– Эй, ты чего? – смотрит она обеспокоенно.

– Он поспорил на меня? – Не хочу юлить, спрашиваю как есть.

– Что? – Эмма смотрит непонимающе. Вижу, как она хмурится, думает. Потом в её глазах появляется понимание, и она приглушённо восклицает: – О Боже, – закрывая ладонью рот.

– Не надо, – отворачиваюсь, ненавижу жалость. – Просто ответь.

– Нет, нет, Мэрри, – быстро отвечает она. – Он не спорил. Нет, просто в столовой рассказывал, а мы подслушивали.

Просто фантастика!

– Кто «мы» и кому рассказывал? – Резко разворачиваюсь лицом к Эмме. Злость часто помогает мне справиться с неожиданными эмоциями.

– Кудрявому парню, не знаю, как зовут, в очках. – На секунду замолкает. – Он не говорил ничего плохого, просто сказал, что занят сегодня, так как вы идёте в «Атас».

– Кто «мы», Эмма? – Давлю я.

– Мэрри, мы просто сидели рядом и кушали. Подслушали случайно. – Вижу, врёт.

– Так, я иду к Рейю. – Достали эти игры.

– Ладно, ладно! – Выставляет руки вперёд. Думает, сможет меня остановить? – Я и Ричард.

В кабинете наступает тишина. На самом деле я могла догадаться, но спросить куда проще.

Выдыхаю.

– У тебя всё в порядке? – неожиданно спрашиваю.

– Да, – непонимающе отвечает Эмма, хмуря брови.

– А по-моему, нет. Ты сейчас попросила не идти на встречу с Реем, – я злюсь, и меня несёт, – не хрена не объяснив. – Наклоняюсь к ней, а она напрягается. – Навела меня на неприятные воспоминания. – Это наша первая ссора. Но остановиться не могу. – В конце сжалась как цыплёнок и всё из-за чего? – Я развожу руками. – Что за детский сад, штаны на лямках? Ты можешь нормально объяснить? Или выметайся, то что ты говоришь, ни черта не понятно и не весело. – На подкорке сознания проносится мысль, что, возможно, пришёл конец нашей дружбе, даже особо не начавшись. Но я не хочу больше скрывать свои чувства. Не хочу бояться потерять людей, пусть будет как будет.

– Мэрри, – жалобно пищит Эмма. Вижу грусть и жалость в её глазах. Я вижу, что она поняла, о каких неприятных воспоминаниях я говорю. Чёрт. Отворачиваюсь, сдерживая слёзы и эмоции. – Прости.

– Эмма, уйди, я хочу побыть одна.

Тишина. Эмма ничего не говорит, но и уйти не стремится. И вот только я решаюсь накричать на неё и выкинуть, как она произносит:

– Ричард мне всё рассказал, – вздыхает. – Если честно, то я подумала, что между вами ничего и быть не может. – У Эммы сегодня задача дня – напомнить мне о всех плохих событиях? – Но в столовой, когда мы ели, Рей специально сел рядом. – Она замолкает, а я настораживаюсь. – Я видела взгляд Рея, когда он смотрит на тебя. Помню тот день, когда мы прибыли, и то, как прожигал Рей взглядом и тебя, и Ричарда. – Хочется её поторопить, но сдерживаюсь. Сердце в предвкушении чего-то особенного. – Потом в столовой Рей тоже там был, и я даже на секунду подумала, что, возможно, вы вместе. Понимаешь? – Чувствую, что вот-вот и из груди вырвется мой глупый орган. – Потом я узнала, что нет, и перестала за ним наблюдать. Но сегодня… – Честное слово, от нетерпения хочется удариться головой об стену и закричать: «Рожай быстрее, Эмма!» – В общем, он вместе с кудряшом сел за стол с нами. Я видела, как он поглядывает на Ричарда с довольным выражением лица. Его дружок тоже. И тут кудряш выдает: «Значит, ты и Мэрри? Сегодня в „Атас“, в 18:00? В принципе, ожидаемо». – Эмма пытается передразнить голос, по-моему, Сэм зовут кудрявого дружка Рея. – Но всё бы ничего, только Ричард повернулся к Рейнарду и переспросил. Я дико удивилась. – Я тоже. – Даже Рейнар на секунду выпал, так неожиданно встрял в их разговор Ричард. Но Рей быстро собрался и сказал: «Ничего, не твоё дело». На что Ричард сказал: «Посмотрим», быстро собрал свой поднос и ушёл.

Повисло молчание. Потом Эмма продолжила:

– Мэрри, я не знаю, что происходит, что между вами, но прошу, не ходи на встречу с Рейнаром, – Эмма выпрямилась и смотрела прямо мне в глаза. – Не пойми неправильно, но реакция Рича необычна, я его таким не видела. – Она снова замолчала. Я же ждала продолжения. – Он мой брат, могу лишь предположить. Но всё моё нутро кричит о том, что и Ричард будет там.

Сердце, которое до этого, как будто бы побывало на американских горках, произвело удар, ещё один и ещё один, внизу живота отдаваясь приятным жжением. Есть выражение «Бабочки в животе». Так вот, это были они.

Вижу глаза Эммы, всё тоже беспокойство и явное сожаление, что она рассказала мне, ведь на моём лице сияет счастливая улыбка.

Я ему не безразлична!

Глава 9

Я была вся в предвкушении. Крутилась возле зеркала, как будто в первый раз иду на свидание.

Одела платье, которое сочетает в себе утонченность и романтику. Оно выполнено из мягкого шелка насыщенного глубокого винного оттенка, который прекрасно подчеркивает фигуру и придает образу загадочности. Платье имеет приталенный крой с нежными драпировками на талии, создавая эффект изящной легкости и женственности.

Верхняя часть платья украшена деликатными кружевными вставками, которые плавно переходят в изящные бретельки, открывая линию плеч и подчеркивая ключицы. Лиф с глубоким V-образным вырезом подчеркивает декольте, добавляя нотку смелости и привлекательности.

Юбка платья свободно спадает до уровня чуть выше колен, создавая легкое движение при каждом шаге. Легкая асимметрия в подоле добавляет динамики и оригинальности образу. На спине платье имеет небольшой вырез в форме капли, застегивающийся на изящную жемчужную пуговицу.

Также образ я дополнила серебряными серьгами, высокими туфлями и клатчем.

Несколько недель я приглядывалась к Ричарду и с каждым разом любовалась им всё больше. Мне нравился его холодный тон с посторонними, ласковый с близкими, игривый с друзьями.

Но то, что меня просто сносило в эйфорию, – это его ум. Мало того что он потрясающе рассказывал, он был действительно как ходячая энциклопедия.

Немного нащупав его слабые стороны, я старалась стать к нему ближе.

Например, его страсть – это патологоанатомия. Стоило оказаться с ним, как я старалась упомянуть что-то из этой тематики, и он, будучи фанатом своей работы, взахлеб рассказывал и объяснял мне всё, что я спрашивала. Но стоило сменить тему, как его ажиотаж пропадал, и он вёл себя крайне прохладно.

Даже с моими навыками наблюдения за людьми я никак не могла понять, стоит ли мне сделать шаг к нему или отступиться. Страх быть отвергнутой очень тревожил меня, но и страх не попробовать тоже.

И раз выпал такой шанс, я решила рискнуть и узнать, на что мне стоит надеяться.

В который раз проведя руками по утонченному шелку, вздохнула. Я волнуюсь, переживаю, что все мои старания сегодня останутся незамеченными. Чувствую себя 16-летней девчонкой. Как всё сложно. Та пропасть, что произошла после нашего разговора, беспокоила меня. Я не хотела быть просто коллегой.

Так как я жила с Эммой, Рич часто её навещал. Обедал с нами, я не говорю и о рабочей практике. В общем, мы много времени проводили в одной компании, но с его стороны не было замечено никаких знаков внимания романтического характера. И тут такой шанс. Я не смогла отказать себе в удовольствии испытать себя.

На часах уже 19:55. Скоро приедет такси. Тянусь снова дотронуться до шелка, но останавливаю себя, руки вспотели.

Эмма ходит недоверчиво, хмуро поглядывая на меня. Знаю, ей не нравится моя идея. Но я правда не могу не попробовать.

Приходит оповещение, что такси уже на месте. В последний раз гляжу в зеркало. Мои короткие волосы накручены и собраны в высокую прическу. Взвод невидимок и шпилек во главе с лаком на честном слове держат мои непослушные кудри.

С макияжем я еще больше возилась, долго не могла выбрать образ. Решила остановиться на легком макияже теплых тонов с классическими длинными стрелками, которые выразительно подчеркивают и увеличивают мои глаза.

– Так, собрались, пора выдвигаться навстречу приключениям, – тихо произношу я, надеясь не быть услышанной. Но тщетно.

– Удачи, – слышу неодобрительное.

– Спасибо, – грустно отвечаю. Знаю, Эмма против, и, к сожалению, мне не всё равно. Я чувствую вину и стыд, хотя даже и не совсем понимаю почему.

– Просто в этот раз не делай ему больно, – резко говорит Эмма и вскакивает. Взгляд её передает её настрой. Она злится и просит.

– Эмма, мы прошли уже этот этап. Прошло много лет, и тем более сейчас, когда я на пути исправления, – грустно отвечаю. – Я думала, ты веришь в меня.

– А я и верю в тебя! – ближе подходит. – Но он мой единственный брат, и я переживаю. Я не понимаю, почему он держался от тебя в стороне, но сейчас происходит то, что против его выбора. Понимаешь?

– Понимаю.

– Эмма, всё будет хорошо. Если я увижу, что он не испытывает ко мне чувств, – перевожу дыхание, – то обещаю больше никогда не затрагивать эту тему. – Вижу борьбу на лице Эммы. – Но я должна попробовать. А иначе буду жалеть всю жизнь.

Эмма, подождав пару секунд, кивает. Я выдыхаю и обнимаю её.

– Мэрри, ты мне звони, если что, хорошо?

– Конечно, Эм, – улыбаюсь. – Но всё будет хорошо!

Отпускаю подругу и спускаюсь к такси.

До ресторана ехать минут 30. Хоть Ричард и предлагал забрать, я категорически отказалась. Надеюсь, сегодня он окончательно поймет, что я не та, которую он себе представил.

Хоть ехать и долго, но задумавшись, я пропускаю всю дорогу. Вижу у входа Рейя с охапкой розовых пионов в красивой бледно-розовой упаковке, сердце предательски екает. Мне так не хочется причинить ему боль, каким бы он ни был. И цветы эти прямо в сердце. Не то чтобы мои любимые, но очень красивые.

Конечно, я позвонила Рейю и предупредила, что это не свидание, а встреча. Собиралась я конечно на свидание, но не с ним.

Вижу, Рей не внял моим словам.

Выхожу из такси и вижу, как он движется в мою сторону.

– Вау, Мэрри! Ты просто бомба. – Он точно сердцеед? Есть девушки, которые ведутся на такие комплименты? – Вот, тебе букет, который и на 1% не так хорош, как ты.

– Спасибо, Рич, но давай быстрее пойдем в ресторан. Я не взяла накидку. – Принимаю протянутый букет и вижу мелькнувшее разочарование. Ну не могу я фальшиво улыбаться на те комплименты, которые не от души идут.

Проходим в ресторан. Нас встречает официант и провожает к столику. Столик находится в достаточно укромном месте, но возле большого панорамного окна.

Рич, как джентльмен, помогает мне присесть, потом обходит стол и садится сам. Официант протягивает меню.

Вроде такие простые действия, но я как будто бы на иголках сижу. Не могу найти места. С одной стороны, мне не терпится, с другой – я боюсь. Сердце бьется, словно колибри в клетке.

А потом останавливается и пропускает самый большой удар за последние пару лет.

Двери ресторана открываются, и проходит Джулия, наш бухгалтер, а за ней с легкой улыбкой Ричард.

Я в шоке.

Какого черта? По-другому появиться не думал? Я хмурюсь, вспоминаю пересказ Эммы. И первый раз мне приходит мысль: а если она была не права, а если неправильно поняла. А если она отговаривала меня, чтобы я не видела этого.

Смотрю на них и не могу поверить своим глазам. Фотография в соцсети, теперь ужин. Джулия – полная моя противоположность.

Вижу, как Рей непонимающе смотрит на меня и поворачивается в сторону улыбающейся пары.

Нас же в свою очередь замечает Джулия и радостно машет рукой. Вижу, как что-то говорит Ричарду, тот тоже смотрит на нас и улыбается еще шире. Он вообще нормальный? Начинаю паниковать: что делать? Как себя вести?

Они же начинают двигаться в нашу сторону. Им требуется несколько секунд достичь нашего стола, но для меня это целая вечность.

– Привет, вот так встреча! – радостно приветствует нас Джулия. Ричард также с довольным выражением лица кивает, приветствуя нас.

– Да уж, привет-привет, неожиданно получилось, да, Ричард? – встаёт со своего места Рей и протягивает руку.

– Привет, Рей. Да вот ты так расхвалил ресторан, что я не смог удержаться, – отвечает Рич. Не понимаю, почему он так веселится. Чувствую себя белой вороной. Все такие приветливые и улыбчивые, одна я тут как не пришей кобыле хвост.

– Мэрри, – произносит Ричард, поворачиваясь ко мне и протягивая руку. Приходится подняться и ответить на его рукопожатие. – Прекрасно выглядишь. – Но ожидаемого рукопожатия не происходит. Вместо этого, не отводя взгляда от моих глаз, он наклоняется и целует тыльную сторону моей руки. Что за цирк! Начинаю злиться.

– Ричард, Джулия, очень рада вас видеть. – Формальности никто не отменял, и несмотря на мои эмоции, нужно быть сдержанной. Воспитывала меня бабушка. Не хочу, чтобы у кого-то было впечатление, что она не справилась. Минутное молчание. Все смотрят друг на друга, не произнося ни слова. Слово берет Рей.

– А у нас вот свидание, – видно, что хочет выпроводить нежеланных гостей. Быстро исправляю:

– Встреча. – Рей мимолетно, недовольно глянул.

– О, так мы вам не помешали? – сразу подхватывает Ричард. Удивленно смотрю на него. – Я не планировал сегодня ужинать здесь и не зарезервировал стол, – он воплощение грусти, – но на входе столкнулся с Джулией, и она призналась, что совершенно случайно оказалась здесь. Увидела меня и просто не могла не подойти. – Произносит печально, глядя в глаза Рея, не отрываясь. – И вот мы тут, меня убедили, что кормят здесь превосходно. – Теперь доброжелательно улыбается и смотрит на Джулию.

Так, я понимаю, что что-то странное происходит. За несколько часов так много кардинально менялось. Я взлетала к облакам и снова падала в пропасть. Сейчас я чувствую что-то среднее между разочарованием и радостью. Принимаю решение воздерживаться от поспешных выводов и реакций. Хочу понаблюдать за происходящим.

– И что же теперь? Вы смогли найти стол? – решаю подыграть.

– Да, нам сказали, что стоит подождать минут 20, и стол будет готов, – быстро отвечает Джулия, но Ричард перехватывает инициативу и говорит:

– Честно говоря, стоило мне зайти в это прекрасное помещение, как желудок свернулся в конвульсиях, просто вереща, что весь день голоден. – Я наигранно хмыкаю, выражая "удивление".

– Я думалю, если Рейнальд не против, вы можете присоединиться к нам. Стол достаточно просторный. – Смотрю выжидательно на Рея. Вижу, как его губы складываются в тонкую полоску, он недоволен. Но по правилам приличия отказаться не может.

– Конечно, Мэрри, я не против, превосходная идея. – Потом нетерпеливо подзывает официанта и все объясняет. Спустя пару минут непринужденных разговоров мы садимся за стол.

Я напротив Рича, Рей напротив Джулии. Приступаем к выбору блюд. Без вина я этот вечер не вынесу, заказываю полусладкое красное. Мои соседи воздерживаются от напитков. Решили, что бутылку я на всех заказала?

Наивные.

Следом выбираю блюдо. Взгляд цепляется за слово "терияки". Говядина с соусом терияки и салат. Желудок отзывается спазмом, намекая на выбор блюда. К нему же заказываю картошку по-деревенски и, уточнив у официанта вес блюда, десерт – пломбир в воздушном тесте с фруктовым желе из свежих фруктов, политый сливочным ванильным соусом. Рей смотрит удивленно, Рич прячет улыбку, а Джулия надменно заказывает только цезарь.

Когда заказ был принят, мы принялись обсуждать бытовые, формальные темы. Работу и личные вопросы не затрагивали. Проведя достаточно времени за разговором, решаюсь отлучиться.

Прохожу в уборную и поражаюсь. Серьезно, красное освещение? Мы в клубе, что ли? Но спорить не могу, под стилистику уборной всё подходит. Подхожу к раковине и поправляю макияж. Из-за освещения не видны дефекты, поэтому решаю по выходу заглянуть в комнату с естественным светом. Достаю телефон и вижу пять сообщений от Эммы:

"Ну как вы там?"

"Рей пришел?"

"Если все плохо, позвони, я подыграю тебе."

"Сообщение удалено."

"Мэрри, прошу, без глупостей."

Улыбаюсь. Блин, Эмма такая милая.

Открывает дверь и входит Джулия. Ну нет, только не это.

– О, ты почти закончила? – подходит к раковинам. – Ужасное освещение, – небрежно морщится.

– Да, специфическое, конечно, но мне нравится, – пожимаю плечами и открываю кран.

– Ну да, вы следователи странные немного, – поворачивается ко мне с милой улыбкой. Ждёт реакцию? Явно пытается задеть. Зачем ей это?

– Ну что есть, то есть, – решаю не вестись на провокацию, закрываю кран, вымыв руки, и направляюсь к выходу.

– Мэрри, – спустя пару секунд молчания окликает меня Джулия. – Слушай, он ведь не нужен тебе. Не порть наше начало. – Не стоит говорить, про кого она. – А я замуж хочу, детей, в столицу в конце концов. – Замираю, не думала, что она так начнет этот разговор. – Ты уж извини, конечно, но от тебя он этого не получит. Люди после 30 не меняются, а тебя я знаю. Наслышана. – Серьёзно? Она хорошо подумала, когда подбирала слова? – Слухи быстро расходятся, я знаю о вашей истории. У вас ничего не выйдет, будь благоразумна. Ты отсюда никогда не уедешь, а ему снова причинишь боль. – Словно хлыст, обжигающие воспоминания проходят через моё сердце. – Просто уйди на второй план, дай нам шанс. Почему все просят меня о шансах, чем я хуже? Мне шанс не нужен, что ли?

Разворачиваюсь и хочу высказать ей всё, что думаю. Но вижу её глаза, и слова застревают в горле. Она плачет, но мне её не жаль. Просто неожиданно получилось. Я всё же злюсь. Кто она мне, чтобы открываться ей? Она просит о понимании, а сама же даже не задумывается о моих чувствах.

Бесполезно.

Выхожу из уборной и угрюмо направляюсь к нашему столу. Рей и Рич сидят молча: Рей в телефоне, Рич сложив руки на груди, смотрит на него. Услышав, что я подхожу, оба выскакивают. Ричард протягивает руку, провожая меня до места, Рей же отодвигает стул. И тут Рич выдаёт:

– Рей, ты не против поменяться местами? – Рейнард смотрит непонимающе. – Просто, даже несмотря на то, что наши встречи запланированы как дружеские, – начинает пояснять, – мы всё же парами пришли. Было бы неплохо сидеть напротив своей спутницы.

Вижу, как Рей задумался и согласно кивнул. Ну конечно, меня спрашивать не надо.

После разговора с Джулией настроение испорчено. Логично, что она бы не стала строить такие грандиозные планы, не дав Ричарду повод. Значит, вполне вероятно, что между ними что-то есть, а я как дура сегодня порхаю, наряжаюсь, готовлюсь.

Сев за стол, Рич присел рядом. Официант подошел и принёс наши заказы. Прошлую бутылку мы уже разлили, поэтому я заказываю новую. Пытаюсь собраться и не испортить вечер окончательно. Прикладываясь к почти пустому бокалу, удивленно слышу:

– Мэрри, прошу, воздержись от алкоголя… ой, извините, мне нужно отлучиться… Да, пап? – Я смотрю: у Рея явно проблемы с самосохранением, нашёл кому указывать. Думает, если я впервые согласилась на встречу, ему уже всё позволено. Но высказаться некому, как я поняла, позвонил его отец, и он ушёл.

Сидим молча.

Начинать есть было бы невежливо, потому что половина компании отсутствует. Да и аппетита, честно говоря, нет. Но я всё так же потеряна и зла.

– Ты ничего не хочешь мне сказать? – слышу со стороны Рича.

– Что, прости? – Я вообще не поняла. Это я должна задавать вопросы.

– Ты и Рей? Я удивлен, думал, ты умнее. – Совсем охренел? Что в голову пришло, то и говорю:

– А не охренел ли ты? – Согласна, получилось громковато. Вижу, как люди за соседними столами поворачиваются в нашу сторону. – Это я должна спрашивать, – уже тише говорю, наклоняясь к нему. Ричард выглядит спокойно, облокотившись на стул, с небрежной грацией держа бокал с вином и вращая его в руке. На меня не смотрит.

– Твои действия настолько противоречат друг другу, что у меня скоро шизофрения начнётся.

– Ну в этом мы с тобой схожи. Вот только у тебя не действия противоречат, а слова, – Рич тоже наклонился ко мне.

– О да, это так равноценно, – закатываю глаза. – Я знала, что ты будешь здесь, и мне было интересно, чем вызван такой порыв. А ты взял и притащил девку? Логики ноль.

Хотела ещё добавить, что не стоит выставлять меня дурой и что мы могли бы просто поговорить, но в голову пришла мысль. Мы уже говорили, и он сказал, что я ему не интересна. Поэтому он и создал такую ситуацию. А Эмма, возможно, просто неправильно расслышала или не поняла. С приходом осознанности медленно отодвигаюсь. Рич, видя мою реакцию, спрашивает:

– Ты чего? Снова гениальная идея? – спрашивает он и я рассказываю ему о своём предположении. – О боже, ты невероятна, зачем всё так сложно? – трет лицо руками.

– А как не сложно? Вполне логично.

– Согласен, логично, но не правда. Я с ней встретился здесь, возле входа, совершенно случайно, – словно чеканя каждое слово, говорит Рич, глядя мне в глаза. Хочу продолжить разборки, но вижу, как к нам движется Джулия. Видя её злой взгляд в мою сторону, наклоняюсь к Ричу и шёпотом быстро говорю:

– Сделай милость, забери свою кралю и убирайтесь с глаз моих.

Надеюсь, моя фраза долетит до цели и передаст всё, что я думаю о данном разговоре. Но удивленно слышу в ответ:

– Твоя ревность на вкус бесподобна. Не терпится и тебя попробовать. С временем ведь только вкуснее, правда, Мэрри? – томно шепчет Рич, демонстративно отпивая из бокала. Смотрю на него ошарашенно: что он задумал?

В это время Джулия подходит и садится на своё место.

– Ричард, милый, ты решил пересесть или тебя заставили? – Смеётся, неискренне.

– Да, я заметил сцену, и мы с Реем поменялись местами. Сегодня здесь выступает джаз-группа. Давно хотел её послушать, – с доброй улыбкой отвечает Рич, игнорируя столь неформальное обращение.

– О, правда? Я тоже обожаю джаз. С удовольствием хотела бы посмотреть всё представление не отвлекаясь, – выжидающе смотрит на меня. Не знаю, что мне ответить, но слово берет Ричард:

– О, Джули, прости, не знал, что ты интересуешься джазом. Я уже пообещал Мэрри провести экскурсию по группе “Кенеман Дрю”.

Потрясающе, как быстро он выходит из ситуаций. Джулия недовольно поджимает губы.

– Тогда в другой раз? – с надеждой спрашивает она.

– Конечно, – отвечает Рич. А я снова злюсь, он действительно даёт ей поводы думать, что у них есть будущее.

Ужинаем. Я поглощаю своё блюдо, наслаждаясь каждым кусочком. Ричард сидит рядом молча. Рей и Джулия перекидываются незамысловатыми фразами, пытаясь заполнить неловкую пустоту.

Закончив трапезу, официант убрал пустые тарелки, принёс десерты и предложил Рею с Джулией сесть полусидя, чтобы удобно наблюдать за представлением. После того как они пересели, официант при помощи крючка высвободил часть стола, которая была спрятана снизу, тем самым удлинив его, чтобы всем было удобно. Замечаю, как Рей поворачивается к Ричу и недобро смотрит, в ответ Ричард пожимает плечами и самодовольно закидывает руку на спинку моего стула. Беру бокал вина, делаю глоток, в котором прячу улыбку. Представление начинается, свет в зале приглушают, но включают дополнительный свет, направленный на сцену.

Глаза быстро привыкают к темному помещению, музыкантов встречают аплодисментами, и зал наполняется музыкой. Рич не слышно пододвигается ко мне.

– Знаешь, я тут подумал, – начинает Рич, – мы могли бы уйти и поговорить.

– Я не хочу с тобой говорить. – Даже поев, я всё такая же злая..

– Ну тогда я могу начать здесь. Правда, не гарантирую, что это останется между нами. – Ненавижу такую ненавязчивую манипуляцию.

Поворачиваюсь к Ричу и хочу высказать ему своё недовольство, но он меня опережает.

– Тише, я серьёзно. Как только ты привлечёшь их внимание, в покое нас уже не оставят.

Ладно, согласна: я сейчас не в той форме, чтобы вести себя прилично, не отвечать сарказмом на глупые вопросы Джулии и принимать с улыбкой ненужную заботу Рея. Рич, не дав мне придумать ответ, добавляет:

– А мне, в свою очередь, наплевать. Я могу послать их всех лесом и устроить скандал, – всё так же непринуждённо говорит он.

– Боже, ты невыносим! – Очень тихо шепчу, сжав зубы. – Почему бы тебе просто не оставить меня в покое?

– Тебе следует остыть. – Отворачиваюсь к сцене как раз в тот момент, когда Рей поворачивается в нашу сторону, как будто проверяя, на месте ли я. Улыбаюсь ему, он в ответ, и снова поворачивается к сцене.

. – Ты меня бесишь, – тихо обращаюсь к Ричу. Он сидит достаточно близко ко мне, чтобы слышать. – Обещаю остыть, как только ты заберешь эту компанию и сленяешь.

– Могу забрать тебя, – отвечает Рич. Непробиваемый. Закрываю глаза и делаю несколько глубоких вдохов, пытаясь успокоиться.

Слушаем выступление. Заканчивается песня, зал оглашается аплодисментами. Красиво. Я не фанат джаза, но слушать его вживую – очень атмосферно. Чувствую прикосновение Рича к моему левому предплечью. Дёрнулась вправо, но наткнулась на его дыхание. Рич приблизился ещё ближе, его горячее дыхание обжгло мою щёку.

– Рич, прекрати, ты с ума сошёл? – шепчу, двигаясь дальше, но рука, которая касалась моего предплечья, теперь плотно держала, не позволяя отодвинуться. Наоборот, приложив немного силы, он пододвинул меня к себе и коснулся своим носом моей щеки. Жадно вдохнул, ведя от скулы вниз.

Я сглотнула.

– Рич, не надо, увидят. – Он вздохнул и принял прежнее положение, к тому же ещё и руку убрал.

Противореча своим словам, я испытала разочарование. Игра, что он затеял, заводила. Я,типичная женщина: сказала "нет", а хочу по-другому.

На сцену за это время уже снова вышли музыканты. Мужчина с саксофоном начал исполнять в соло невероятно красивую мелодию. Когда к нему присоединился пианист, я испытала фантастическое удовольствие. Грусть, злость, возбуждение переплелись со звуками музыки и взыграли во мне букетом необычных ощущений. Я полностью погрузилась в звуки, звучащие со сцены. Было ощущение, что эта мелодия написана для меня.

Глава 10

Я закрыла глаза и постаралась максимально сконцентрироваться на игре профессионалов. Даже не сразу почувствовала прикосновение руки к моему бедру.

Оторвавшись от мелодии, поворачиваю голову в сторону Рича. Он с шальной улыбкой смотрит на меня, приложив указательный палец к губам, призывая к молчанию. Снова смотрю на сцену, но свою руку положила на руку Рича, сдерживая его шальные действия. Даже приложив силу, все равно не могу удержать его. Легко преодолев ткань и воспользовавшись тем, что у меня был разрез на платье.

Справившись с препятствием, его рука вместе с моей двинулись по обноженному бедру, сжимая и поглаживая. По телу разливались приятные волны возбуждения, концентрироваться на выступлении стало труднее. Но полностью потеряться в реальности мне не позволил голос.

– Скажи, если неприятно или не хочешь, я перестану, – горячее дыхание обожгло ухо.

На секунду задумалась. Я буду лгать, если скажу, что неприятно, но с другой стороны, он привел Джулию, чтобы там не говорил. В этот момент Джулия нагнулась к Рейю и что-то шепнула на ухо. Они оба повернулись к нам и улыбнулись. Их улыбки были фальшивые, они просто проверяли. Отвернувшись от нас, снова стали наблюдать за сценой.

Мне все равно, где мы, с кем. Моя рука немного дрогнула, но все же сдалась перед долгожданными ласками.

Рич почувствовал, что я не против, и стал действовать более уверенно. Не имея сдерживающего фактора, он сжал мою ляжку, причинив приятную боль, которая отдалась жаром внизу живота.

Затем, чтобы было удобнее, подвинулся еще ближе, просунув руку между бедрами, которые я до этого сжимала. Под легким давлением его руки поняла, что следует расслабиться и раздвинуть ноги. Я была в предвкушении, снизу так сладко тянуло, что я закусила губы. Рич не растерялся, когда у него появилось больше пространства, стал еще увереннее. Гладил и сжимал, запустил пальцы под чулки и норовил их стянуть.

Прикусив губы почти до крови, почувствовала, что его рука двигается выше. Сменив позу, повернулся вполоборота ко мне и поменял руки. Теперь у него не было никаких препятствий. Почувствовала, как он находится непозволительно близко. В голову пришла мысль, что стоит Джулии или Рейю повернуться, то они увидят то, что объяснить будет очень тяжело. Но в этот момент Рич достиг края моих трусиков, полностью выбив из меня мысли. Проведя пальцем вдоль шва, почувствовала, как его другой палец через ткань прикасается к самому чувствительному месту. Легко, почти невесомо поглаживая и немного надавливая.

Закрыла глаза. Черт, это так приятно.

Пробравшись под ткань трусиков, на грани укромного места, Рич прошептал: – Хочу услышать твой стон. – Провоцирует. И так еле сдерживаюсь. – Ты первая. – Что? Не поняла, что я первая?

Тут Рич нагло берет соусницу с ванильным соусом и выливает немного содержимого на свою рубашку. В удивлении смотрю, что он делает. Потом с шальной улыбкой тянет руку ко мне и тоненькой струйкой этого соуса поливает мою грудь, специально попадая на мое платье. Я бы, может, и разгневалась, но чересчур возбуждена и растерянна. Туго соображаю.

Затем Рич садится на место, ставит соусницу и с силой её опрокидывает на нас. Джулия и Рейнард резко разворачиваются в нашу сторону. Рич играет бесподобно.

– Чёрт, новая рубашка, – пытаясь очистить ткань, говорит он. – Нужно срочно застирать.

– Там есть уборная, – говорит Джулия. – Пойдем, помогу.

– Нет, меня облила Мэрри, сама облилась, пусть теперь исправляет.

Ах, вы ж посмотрите на него. Подыгрываю.

– Прости, Рич, засмотрелась. Конечно, замою. Идем.

Встаю и направляюсь в уборную под красивую, а главное, громкую музыку. Я вся в предвкушении, низ живота всё так же сладко сводит, и мне не терпится вспомнить, ощутить по новому.

Достигаем уборной. Я прохожу первой, Рич за мной. Двигаюсь к раковинам и вижу его глаза в зеркале.

– С твоим умением врать и выкручиваться надо было не в патологоанатомы идти.

– Обязательно поговорим об этом, но чуть позже, – закрыв дверь на замочек, приближается ко мне.

Он выше меня. Подойдя сзади, утыкается в шею, жадно вдыхает воздух и ведет губами к мочке уха. Руки блуждают по бедрам, поднимают платье.

– Снимем его? Застирать надо. – Улыбаюсь, поднимая медленно мои руки вверх. Пусть делает всё, что придет в голову.

Спустя пару секунд стою только в нижнем белье. Он проводит руками по моим поднятым рукам, медленно двигаясь вниз, параллельно целуя и покусывая мою мочку уха. Чувствую, как его большие ладони касаются моей груди, размазывая ванильный соус, сильно сжимая, выдавливая из меня стон возбуждения. Проникая под нежную кружевную ткань лифа, освобождает мою грудь. Сжав пальцами соски, немного теребя и выкручивая, напрочь выбивает из меня все здравомыслящие эмоции. Могу думать только о том, как хочу его.

Он продолжает целовать шею, одной рукой опускаясь вниз, проводя рукой по животу, двигаясь еще ниже. Обхватила его голову и запустила пальцы в волосы. Его рука достигла самого возбужденного места, и я выгнулась в предвкушении, упершись ягодицами в пах. Он дико возбужден, и я понимаю, что прелюдии можно оставить на следующий раз. Разворачиваюсь к нему лицом и с силой впиваюсь в губы. Страсть захватывает нас, он отвечает мне с таким же рвением. Подхватывает за ягодицы и сажает на столешницу раковины. Отрывается от меня и набрасывается на грудь, слизывает каждую каплю ванильного соуса.

Изучив каждую частичку моей груди, вновь впивается в губы.

Спускаю руки к ширинке, в нетерпении стараюсь расстегнуть её. С первого раза не получается, руки трясутся в ожидании предстоящего удовольствия. Не отрываясь от моих губ, Рич отодвигается и помогает мне. Всё же освободившись от поцелуя, он отходит от меня, полностью показывая себя.

Да, я определенно скучала. Подцепляет ткань моих трусиков и начинает спускать её вниз. Поддаюсь, приподнимаясь на руках, потом откидываюсь назад, облокотившись головой о зеркало. Чувствую, как он нагибается и покусывает меня за внутреннюю часть бедра, где только что была ткань, пока он её снимал. Жмурюсь, я не вынесу. Не могу больше терпеть.

– Смотри, – жадно выдыхает он. Открываю глаза и встречаюсь с обжигающим взглядом Рича. – Хочу, чтобы ты видела. – Не дождавшись моего ответа, он расставляет мои ноги и прикладывается к самому чувственному месту. У меня вырывается стон страсти, который переплетается с его стоном. Я на грани, в предвкушении разрядки. Даже если свет разверзнется, я не позволю ему остановиться. От переизбытка эмоций и долгожданных ласк перестаю контролировать своё тело. Одной рукой облокачиваюсь об стенку, другую запускаю Ричу в волосы, с силой сжимая пряди. Он запрокидывает одну мою ногу на столешницу, давая себе больше пространства. Мы на грани. Слышу его стоны и рычание. Моё тело вообще сходит с ума, не помню, когда я испытывала что-то подобное.

Изгибаюсь до невозможного, такое чувство, что ребра треснут. Мир абсолютно теряет значение. Всё, что было важно, больше не существует. Выдыхаю:

– Рич, Рич… Я больше не могу. – Он молниеносно отрывается от меня. Взгляд его жадный.

Несколько секунд и он хватает меня за шею, с силой приближает к себе. Быстро направляет свой член и с звериным рвением входит. Наслаждаемся моментом. Долгожданное воссоединение. Он начинает двигаться сначала медленно, потом всё быстрее и быстрее. По помещению раздаются характерные хлопки, стоны. Этот звук возбуждает ещё больше, запах секса, человек, чью шею я, наверное, до крови расцарапала, всё сводит меня с ума.

Рич продолжает удерживать меня за шею и ягодицу. С силой сжимая, завтра точно будут синяки. Наши лбы, глаза, тела соединены. Та страсть, что объединила нас, вызвала животные инстинкты.

Рич впивается поцелуем, с силой прикусив нижнюю губу. Чувствую вкус крови. И сейчас он вкуснее любого вина, опьяняет сильнее.

Не знаю, сколько времени прошло. Но момент, когда перед глазами взрывается солнце, я, наверное, никогда не забуду. Рич делает ещё несколько жадных толчков и полностью получает разрядку. Немного придя в себя, слышу, как зал наполнился аплодисментами. Понимаю, что это не нам, но так вовремя получилось, что не могу сдержать улыбку. Рич тоже улыбается. Мы потные, уставшие и счастливые. Не чувствую той апатии и отвращения, которые у меня бывали последние несколько лет. Происходит всё так, как будто так и должно быть.

– Как же, сука, я скучал по тебе, – выдыхает Рич, обращая на себя внимание.

– Я не сука, – говорю.

– А как же поговорка: кобель не вскочит, если… – Не даю ему договорить, закрываю рот рукой и приближаюсь.

– Ничего не говори, не порть момент. – Понимаю, что он вот такой, ненормальный. Его убогое чувство юмора всегда вызывает и смех, и раздражение. – Нам надо собираться, мы тут долго.

Рич перехватывает мою руку и начинает целовать каждый пальчик. – Мы не вернёмся, – говорит.

– Так нельзя… уйти и не попрощаться, – шепчу и понимаю, что сделаю сегодня всё, что он скажет. Несмотря на дикое освобождение, хочу ещё. Мне было катастрофически мало.

– Я оставил им сотку, вполне достаточно для извинений, – поцелуи переходят вдоль руки. Он проводит языком по моей татуировке, не отрывая взгляда от моих глаз. – Давай, Мэрри, решайся, – смачно целует.

Хоть он и спрашивает, я вижу по лукавому взгляду, что Рич уже знает ответ. Мне нравится его игра. Я вроде и не принимаю решение, но он спрашивает. Смеюсь.

– И что же ты можешь мне предложить? – Спрашиваю.

– В машине, парке, на автостоянке, в лифте, квартире… – Перебиваю его смехом. Сегодня я свободна. А уже с последствиями разберусь потом. Я изначально ехала сюда, глубоко в душе надеясь на такой исход. Теперь будет глупо играть в недотрогу, тем более то, что я хочу сегодня сделать, недотроги даже представить не могут. Легонько его отталкиваю, вижу, как он тянется за бумажными полотенцами, чтобы убрать следы преступления.

Слезаю со столешницы раковины и подхожу к валяющемуся на полу платью. Параллельно поправляю лифчик, пряча оголенную грудь.

– Бельё, пожалуйста, – натянув платье и приглаживая подол, обращаюсь я к Ричу.

– Ты должна хорошо меня попросить, – говорит Рич, заправляя рубашку.

– Я никому ничего не должна. – Он мучал меня в зале, пришло моё время.

Открываю дверь уборной, оглядываюсь, никого нет и направляюсь в сторону пожарного выхода.

Открыто. Превосходно.

Выхожу и иду в сторону парковки. Нахожу взглядом красную машину Рича. Я тоже скучала, и смотря на этот красный цвет, он действует на меня как красная тряпка на быка. Я не удовлетворена. Мне не едет крыша от перевозбуждения, но я настроена потрепать сегодня нервишки Ричу. За то, что он пришёл с этой шваброй. И плевать мне, что я тоже была не одна. Да, сегодня я эгоистка.

Облокотившись на машину, сложила руки на груди в ожидании Рича. Подождав несколько минут, в нетерпении достала телефон с намерением позвонить ему. Но в последний момент поняла, что у меня нет его номера. В ту же секунду Рич появился из-за угла. Быстро найдя меня взглядом, он двинулся в мою сторону.

– Где ты был? – сразу спрашиваю.

– Отзыв оставлял, – говорит Рич, открывая для меня переднюю пассажирскую дверь. Вижу, что не хочет говорить. Ладно, главное, что пришел. Приняв его помощь в виде протянутой руки, залезаю внутрь.

Я уже ездила на этой машине с ним, только тогда я испытывала совершенно другие чувства. Сейчас же, присев на кожаное сиденье и ощутив его прохладный материал, с удовольствием призналась себе, что и машина бы меня устроила.

За последние полчаса я дико много думаю о сексе, на секунду даже подумала, что я совершенно озабочена. Честно говоря, эти мысли немного остудили мой настрой. Понятно, что я изголодалась, не помню, когда в последний раз испытывала подобные ощущения. Если охарактеризовать наш секс, то первое, что бы я сказала, так это, что он был чистым. Поэтому противоречия, что крутятся у меня в голове, неуместны. Какая разница, что подумают другие? Меня всё устраивает и Рича тоже. В этот момент невольно взглянула в его сторону. Он уже сел за руль и пристегивался. Словно почувствовав мой взгляд, посмотрел в ответ.

– Что? – спрашивает и начинает настраивать навигатор. На секунду задумываюсь. Что сказать? "Тебе понравилось?" Глупо, сама всё видела. "Ты хочешь продолжение?" Естественно, мало того, что он об этом сам сказал и предложил, так ещё и то, что он вновь положил руку на мою ногу. Но что-то меня беспокоит. Сама не могу себе ответить, тем более грамотно составить вопрос и задать. Отворачиваюсь к окну.

– Не молчи, Мэрри. Я хоть и вскрываю мозги, но мысли читать пока не умею, – говорит Рич и трогается с места.

Отрываюсь от вида за окном и поворачиваюсь к нему.

– Меня что-то беспокоит, но я сама себе ответить не могу, – признаюсь честно.

– В отношении меня? – задает наводящий вопрос и улыбается. – Если так, то ты завязывай, а то я тут на шикарную ночь настроился, а ты включаешь не пойми что. – В подтверждение своих слов он проводит рукой по моему обнаженному бедру, заодно подтягивая ткань платья.

Улыбаюсь. Понимаю, что он отшучивается, пытаясь взбодрить меня. И честно признаться, его слова действительно подбодрили меня. Вся суть моего переживания была в том, что после секса я почувствовала себя чистой. Как будто бы так и должно быть. Естественно, я не буду ему об этом говорить. В нашу ночь я не хочу упоминать старые похождения.

– Я знаю, что поднимет тебе настроение, – вдруг говорит он.

– Не надо, Рич, всё в порядке… – говорю я, но он меня перебивает.

– Я не сделаю ничего, что тебе не понравится, просто доверься и поехали. – Я была бы не я, если бы мне в голову не пришел молниеносный ответ: "Поэтому ты с шваброй разгуливаешь?" Но вовремя себя сдерживаю.

Не желая обострять ситуацию, молча киваю, соглашаясь на его маршрут. Машина выезжает на главную дорогу, и по мере увеличения скорости Ричард также прибавляет громкость музыки. Кайф. Открываю окно, ночной воздух бьет в лицо, музыка заполняет салон, и мы мчим по пустому шоссе. Рука Ричарда нежно гладит кожу под подолом моего платья, добавляя моменту особого шарма.

Через несколько минут я слышу голос Ричарда из-за руля:

– Помнишь наш уговор в первую ночь? – неожиданно спрашивает он.

– Нет, – честно признаюсь. Он снисходительно и немного печально улыбается.

– Всё, что происходит между нами, остаётся между нами. Никакого страха и стеснения. Всё естественно и не безобразно, – напомнил он. Точно, это было моё правило. Раньше я часто говорила эту фразу, пока не поняла, что она важна только для меня. Но он удивил меня, вспомнив её.

– Я никак не могу абстрагироваться, – слова неожиданно вырываются даже для меня.

– От чего? – немного погодя спрашивает Рич.

– От прошлого, от себя, – честно отвечаю после небольшой паузы.

Ричард молчит. Ну вот, начинаю сожалеть. Кажется Я всё испортила. Зачем я это сказала? Зачем напомнила о нашем прошлом? Ведь он и так всё знает.

Дорога длится вечно, но я терпеливо жду развязки. К моему удивлению, мы подъезжаем к моему дому. Он хочет, чтобы я ушла? Это первое, что приходит на ум. Не успеваю озвучить предположение, как Рич открывает дверь машины и выходит. Обходит машину, открывает мою дверь и протягивает мне руку. Принимаю его руку и выхожу.

– У меня нет ключа, не думала, что сегодня здесь окажусь, – предупреждаю.

Ричард переплетает наши пальцы и тянет меня в сторону подъезда.

– Если верить нашей разведке, то крышу у вас не закрывают, – говорит он, открывая дверь в подъезд и пропуская меня вперёд.

На крышу? Неожиданно. Молча иду за ним, поднимаясь на верх.

Он был прав, дверь не закрыта. Выходим на крышу, и перед нами открывается прекрасный вид на город. Время ещё не позднее, всего пол одиннадцатого, поэтому над городом витает облако предстоящих сновидений.

Отпускаю руку Ричарда и подхожу к краю крыши, ощущая мурашки по телу от чувства свободы.

Он также был прав, это место определенно улучшает настроение. Спрашивать, откуда он узнал о нём, бессмысленно. Маньяк довольно чётко перечислил личные моменты моей жизни.

Словно прочитав мысли, Рич эгоистично признаётся:

– Отчасти я благодарен ему. Он открыл мне глаза на многое.

– Я тоже, – нехотя признаюсь. Резкий порыв холодного ветра пробивает до костей, и я поежившись, обхватив себя руками. В считанные секунды чувствую, как меня обнимают со спины.

– Я тоже не думал, что мы сегодня сюда поедем, и ничего не приготовил.

– Ничего страшного. Мы можем уйти в любой момент.

– Я не просто выбрал это место, – разворачивая меня к себе, говорит он. – Я знаю, что оно значит для тебя. Поэтому именно здесь решил сказать тебе…

Если он сейчас признается в любви, я уйду. Говорю себя, понимая, что это обман. Никуда я не уйду, это просто защитная реакция в ожидании не того, что хочу услышать.

– У нас есть с тобой прошлое, – согласно киваю. – И несмотря на его итог, забывать я его не хочу. – Немного хмурюсь. – Нам было хорошо в ту ночь, но на самом деле она не имела никакого значения. Я был мальчишкой, которому казалось, что единоразовая связь даёт гарантию на что-то. Я не должен был тебя преследовать и тем более обижаться на твой отказ. – Неожиданно. – Хочу, чтобы ты знала, сегодня мы здесь, потому что, смотря на тебя, я вижу настоящую Мэрри. Следователя, который занимается особо опасными преступлениями. Женщину, которая, несмотря на взрослый возраст, пытается меняться. Женщину, которая, как самый обычный человек, смеётся, плачет, грустит, радуется. Я не знаю, что нас ждёт и куда приведёт. Но не попробовав, мы никогда не узнаем, – убирая руку с моей талии, он протирает лицо и начинает неловко смеяться. Боже, он как мальчишка. – Ты нравишься мне, Мэрри. Я хочу проводить с тобой время здесь и сейчас. Не строить планы и мечтать, а просто жить сегодняшним днём.

В его глазах застыл только страх. А я поражена. Даже не знаю, что сказать. Он не признался в любви, но и таких слов я не ожидала услышать. Поняла, что несмотря на время, которое мы проводим вместе у Эммы или на работе, его совершенно не хватает. И даже если завтра тот урод меня настигнет, я всё равно готова быть с ним. Даже если всё закончится плохо и нам причинят боль, я, наверно, уже не смогу без этого щенячьего взгляда, которым сейчас смотрит на меня Рич. Не зная, что сказать, глупо выдаю:

– Я согласна быть твоей девушкой.

Девушкой?! Вот дура. Мысленно даю себе подзатыльник. Рич удивлённо смотрит. Ну конечно, удивлённо смотрит, я же идиотка.

– В смысле, не девушкой… – начинаю быстро оправдываться. – То есть, ты тоже мне нравишься очень-очень. – А-а, ну какая я ненормальная! Взрослая же, что за «твоей девушкой»? Мы в школе, что ли? Быстро думаю, что ещё сказать, Ричард уже начинает подхихикивать. Пытаюсь высвободиться из объятий, чтобы привести мысли в порядок и дать достойный ответ. Но вместо того, чтобы отпустить меня, Ричард прижимается ближе и целует, напрочь выбивая все мысли из головы.

Нежный поцелуй постепенно переходит в страстный, отдаваясь возбуждением во всём теле. Понимаю, что снова превращаюсь в лужицу, запускаю руку в волосы Рича, позволяя ему опуститься ниже и прильнуть к моей шее.

Замерев на секунду возле ложбинки, Рич говорит:

– Просто будь собой, не стесняйся. Когда мы вместе, пусть это будет так, как будто это наш мир. Не думай о том, что можешь меня обидеть или мне будет неприятно. Просто знай, что терпеть я не буду и скажу тебе, если что-то будет не так. – Договорив, он проводит влажным языком по моей шее, вызывая табун мурашек.

– Ты замёрзла, пошли в машину, – несколько раз поцеловав, тянет меня к лестнице.

А я? А что я? Я счастливая. Спускаемся по лестнице, как подростки: смеясь, целуясь и дурачась. Мне так легко и свободно. Выбегаем из подъезда, явно разбудив часть соседей.

Рич подводит меня к машине и, снова одарив поцелуем, спрашивает:

– Пожелания? – Немного подумав, выдаю:

– Хочу бургер и картошку фри. – Вижу широкую, лукавую улыбку. – Что? Я люблю есть.

– Знаю, – отвечает и снова целует.

О боже, не думала, что ванильная романтика будет меня радовать.