Дао листопада

Часть 1

1

Сновидение было по меньшей мере странным: ему приснилось, что его не существует. То есть, совсем. Вопрос же о том, кто в таком случае являлся наблюдателем отсутствия, возникнет уже только лишь после пробуждения.

***

Утро выдалось, как в старинном романсе: туманное и седое. Весна понемногу набирала силу, но спать не хотелось всё же в большей степени по иной причине: сознание томилось предвкушением того, что сегодня по телевизору будет вторая серия беспрецедентного художественного фильма, с первых минут потрясшего всю детскую и школьную часть населения огромной страны безоблачного неба. Ну, по крайней мере такой она им всем без малейших сомнений в ту пору казалась. Но вот герой упомянутого фильма, похоже, очутился в ещё более совершенном мире, представляющем собою воплощение редко употребляемого в те годы религиозного понятия «рай». И теперь, оставалось лишь поспешить умыться и заскочить в кухню, дабы успеть до начала фильма приготовить бутерброд с колбасой и стакан чая, из маленькой, кубической формы бумажной пачки, с изображённым на ней индийским слоном.

Звонкий переливистый сигнал заставки новой серии уже прозвучал, оставляя реальность за скобками юного романтического сознания. Счастья прибавлял, к тому же, и тот радостный факт, что опостылевшие тетради с учебниками валялись теперь в нижнем ящике письменного стола, по случаю столь долгожданных каникул. Зато аккуратно отглаженный пионерский галстук – наоборот, красовался поверх форменного школьного пиджака, на спинке стула возле кушетки.

***

«Отчего их здесь целое множество и они, к тому же, настолько разнообразны?» – лучистый взор его обернулся к капитану, невозмутимо глядевшему вдаль, простирающуюся внизу до самого горизонта. Не оборачиваясь, призрачно видневшийся в лёгком полумраке собеседник в ответ мысленно произнёс:

«По всей видимости, они возникли из нескольких равноценных подвидов. А много их, потому что по сути своей это животные» – ответ его не добавлял картине мира ясности, но вопрошающий понимал, что капитан не скажет ему большего. Мудрый старик либо знал что-то фундаментально важное, сущностное, по данной теме, либо попросту вообще не придавал всему этому значения. Исследовательская миссия впрочем и не подразумевала поиска ответов на сторонние вопросы. И юному искателю оставалось лишь каким-то образом самому постигать волновавшие его загадки и тайны. А конкретнее – выходить на общегалактическое информационное пространство, погружаясь в особо глубокий транс, чего по молодости своей он пока делать не очень-то любил. Кому в юные годы интересно сосредотачиваться и концентрироваться? И лишь собственная любознательность всё же иногда помогала ему сделать над собой необходимое усилие.

От размышлений его отвлёк неожиданный импульс, исходивший от капитана. Оглядевшись – а картина окружающего внешнего пространства появлялась вокруг по мере движения взгляда, он увидел приближающийся к ним серебристый стреловидный объект. Это был примитивный летательный аппарат на реактивной тяге, напоминавший собой заострённую к переднему концу трубу с двумя плоскими отростками по бокам, с помощью которых агрегат и держался в воздухе. Забавной же, но порой и утомительной была манера действий подобных аппаратов, время от времени попадавшихся им на пути: большинство из них осуществляло так называемую разведывательную деятельность, но бывали так же и случаи проявления немотивированной агрессии. И на этот раз дело, похоже, шло именно к такому развитию событий.

…Сквозь лёгкое эфирное шипение в наушниках авиационного шлема пилот чётко расслышал команду, ответно подтвердил её и приготовился открыть предупредительный огонь в направлении цели, но в этот момент бортовая электроника неожиданно выдала каскадный сбой. Электрические цепи в недрах истребителя необъяснимым образом были обесточены. Самолёт мгновенно стал терять управляемость, лихорадочные попытки исправить ситуацию не давали никакого результата. Усилием воли, пилот сдержал подступавшую панику и готов был к принятию решения о катапультировании из пикирующего самолёта, когда в какой-то момент сбой в электросети столь же неожиданно прекратился. Восстановив контроль над машиной, опытный лётчик с невыразимым облегчением вздохнул, вымолвив про себя несколько обрывочных цитат из молитвы. Что тут поделаешь: военный – человек подневольный и его задача выполнять приказ, каким бы неразумным порою таковой ни являлся.

Глядя вслед удалявшемуся в медленном развороте незатейливому летательному аппарату, получившему ясное предупреждение о неприемлемости своих действий, помощник капитана застыл в лёгкой задумчивости от непонимания мотивов подобной реакции на их появление, не выказывавшее никому ни малейшей угрозы. Объяснить её можно было лишь так называемой трусливостью, представить себе которую на практике он попросту не мог. Более того: по этой же причине, юноша не осознавал и собственного счастья, заключавшегося в полном отсутствии в нём этого деструктивного качества. Он просто не знал, что для наличия такового нужно обладать ещё и агрессивностью, этим исключительно-животным чувством, которого он так же изначально был начисто лишён.

***

Подача газа завершилась. Двенадцать уродливых трупов, похожих на бледные скорченные усушенные коряги, валялись на полу камеры газового воздействия. «Майн Гот!» – пробурчал седовласый надзиратель, извергая характерный для яблочного шнапса перегар. Неподалёку, на ближайшем песчаном карьере уже давил на педаль акселератора его земляк-бульдозерист, сгребавший кучки обезображенных полу-скелетов к краю отвала. Он был спокойно убеждён в правоте собственного национального лидера: «генетический мусор» должен храниться в «генетической мусорной яме». Только так и никак иначе. Чувство несомненного превосходства над инородцами – залог уверенности в великом будущем всепобеждающей нации.

***

Полупустая треугольная бутыль «Дэна Джэкиелса» возвышалась на пыльной тумбочке рядом с револьвером «Мифотворец», потрёпанным номером издания «Жлобстер» и мятой сигаретной пачкой, с надписью на латыни «пришёл, увидел, победил». Сквозь пыльное окно, засиженное бесчисленными поколениями откормленных техасских мух, в грязноватую гостиную проникали лучи палящего июльского солнца, заставляя ветхий дребезжащий кондиционер надрывно слезоточить. Надвинутая почти до плохо выбритого подбородка ковбойская шляпа давно уже требовала либо основательной чистки, либо мусорного бака.

Зыбкий тревожный сон его был неожиданно прерван похожим на галлюцинацию откровением:

«Медведи! Чёртовы летающие азиатские медведи… Это, конечно же, именно они» – он вскочил с обшарпанного кресла и бросился к окну:

НЛО! Невдалеке над саванной, окружавшей его ветхую рузвельтовскую лачугу, неподвижно зависал похожий на столовый прибор объект. Вот оно! Подняв с тумбочки «Голд», Джейсон выскочил из дома и немедленно открыл прицельную стрельбу в сторону неприятеля. Бац, бац, бац! Револьверный барабан пошагово перемещался, отправляя на выход через ствол одну за одной пули внушительного сорок пятого калибра. Несносный столовый прибор, однако, имел наглость никак не реагировать на происходящее и тогда Джейсон, сплюнув перекошенным от ярости сальным ртом, убежал в дом за старым добрым «Вином Честером». Сейчас он покажет этим ублюдочным сибирским медведям, где ниггер Обама зимует!..

Трюк, к его величайшему сожалению, не удался: тарелка к тому моменту уже бесследно исчезла. Смысла в этой жизни более не оставалось ни на пулю… Джейсон запрыгнул в ржавый пикап, громыхнув скрипящей дверью, повернул ключ зажигания и бешено сорвался с места. Впереди его ждал триумфальный полёт вниз, навстречу глубокому каменистому ущелью каньона. Десять секунд феерической славы героя, обратившегося в смешанный с осколками лобового стекла окровавленный фарш. Сверху, застыв на обрывистом склоне, вниз на него уже задумчиво глядел взлохмаченный медведь гризли, прикидывая, как будет отделять свежее мясо от несъедобных фрагментов покорёженной самоходной повозки…

Конвульсивно вздрогнув, Джейсон вскочил из кресла, с трудом переводя дух: ну и кошмары же снятся, в эту дьявольскую жару! Схватив бутыль с тумбочки, он сделал пару хороших глотков, но тут же едва не выронил из руки стеклянный источник живительной похмельной влаги: за окном снова показалась та самая чёртова «тарелка»! Ах, вы засранцы… Ну, уж нет: на сей раз он будет действовать куда разумнее. И схватив револьвер, мужчина сразу же кинулся вниз по лестнице в бейсмент, за своим верным стариной-дробовиком. Умнее надо быть, вот что я вам скажу! Умнее и предусмотрительней.

…Существо с непонятным предметом на голове направило в их сторону металлическую трубку, из которой с грохотом начали выскакивать миниатюрные заострённые цилиндры. Что нужно было этому иррациональному созданию, юный помощник капитана уже примерно осознавал. Впрочем, ему оставалось сейчас только лишь потешаться над порывистыми возвратно-поступательными движениями, которые существо производило верхней конечностью всякий раз перед тем, как из трубки с оглушительным хлопком вылетал очередной свинцовый цилиндрик. Вскоре, однако, запас этих предметов в недрах примитивного орудия иссяк, и тогда взмокший от нестерпимой жары стрелок в сердцах плюнул в сторону злосчастного объекта, швырнув напоследок в него своей дымящейся трубкой-цилиндромётом.

2

«Капитан, что в целом мешает им развиваться? В результате наблюдений вывод так или иначе получается единственным: глупость?..» – корабль снижался в направлении обширного горного массива, известного человечеству под названием Тибетский. Капитан в ответ на это мысленно кивнул, постепенно убавляя скорость перемещения:

«Совершенно верно. Всё, что мы наблюдаем в их поведении, является следствием именно этого фактора. Но объяснить это им пока невозможно. Впрочем, даже среди них самих есть, кому это сделать, но они попросту не хотят подобное слушать»

Корабль завис над сооружением с несколькими, увеличивающимися вниз от одного к другому в размере горизонтальными четырёхугольными плоскостями, загнутыми по концам вверх. Спустя некоторое время интеллект борта сообщил о стабилизации коннектирующего потока. Видимое лишь в незримом для человеческого глаза диапазоне свечение возникло между дном летающего объекта и ребристым шпилем на верхушке здания, над которым тот неподвижно левитировал…

Облачённый в выцветшее красновато-бурое маньи пожилой монах неторопливо уселся в лотос, привычно расправив плечи и выпрямив упругую спину. Веки его безмятежно сомкнулись, после чего он уже более не шелохнётся в течение очень и очень продолжительного времени.

Сегодня был особенный день. Он шёл к нему тернистым путём десятилетий труда и аскезы, в поисках освобождающего дух просветления. Только вот, заветной наградой ему станет теперь невероятная по своей сути и невиданная по форме – гигантской ответственности миссия, возложенная на него силами, которые незримо наблюдают за нами на протяжении всего нашего существования. И сегодня они будут явлены ему уже непосредственно для того, чтобы положить этой миссии реальное практическое начало.

***

Герой фильма, потрясающего своей новизной и небывалой яркостью впечатлений, уже слегка разочарованно оставил светившуюся попеременно красным и зелёным огнями информационную стойку космопорта, осматриваясь по сторонам. Ни на Луну, ни куда бы то ни было ещё слетать ему, увы, оказалось не суждено.

Вскоре он заметил в противоположном конце зала ожидания стайку оживлённо беседовавших друг с другом подростков, в серебристой униформе, сопровождавших неспешно перемещающийся на самоходной тележке блестящий хромированный шар, диаметром с хороший глобус, оснащённый четырьмя направленными в одну сторону металлическими усиками антенн. Группа двигалась в направлении выхода в техническую зону космопорта и тогда мальчишка, исподволь оглядевшись вокруг, нарочито-непринуждённо проследовал за ними…

От захватывающих приключений героя было просто не оторваться! А вскоре на экране впервые появится и главная героиня фильма, в которую моментально влюбятся все ровесники Мити, нашего с вами юного любителя фантастики. На книжной полке у него гордо красовались тома Герберта Уэллса, Александра Беляева, Кира Булычёва и других знаменитых авторов. Митя пока ещё даже и не подозревал, что буквально через несколько лет всё это кинематографическое и литературное великолепие в одночасье сменится вдруг на киноперсонажей, вроде злодея с чёрным шлемом, похожим на фашистский, бегающих по лабиринтам сумрачных звездолётов инфернальных кислотных чудовищ и прочую интеллектуально и духовно обогащающую, гуманистическую продукцию. Пока же, слава богу, счастливчик Коля изо всех ног мчался спасать уникальный бесценный прибор, коварным образом похищенный негодяями у ничего не подозревавшей девочки Алисы. По мотивам образа этого мальчишки можно было уверенно писать на уроке литературы сочинение на какую-нибудь свободную тему, вроде «героики нашего времени».

Единственный минус любого хорошего и по-настоящему увлекательного детского фильма заключается в том, что после его окончания у многих из юных зрителей начинается приступ унылой, безотчётной тоски. Обыденность, по большей части серая, лишённая даже намёка на приключения и кинематографическую яркость впечатлений – неумолимо возвращается к тебе и бороться с этим оказывается порою весьма нелегко. Вот и теперь, когда отзвучали уже последние аккорды завершения очередной серии, Митя пребывал в несколько расстроенных чувствах. Дома в этот час не было ещё никого, иначе он смог бы хотя бы отвлечься беседой или просто чем-нибудь помочь маме по хозяйству.

Понуро направившись уже было в детскую, мальчишка забрёл по пути на кухню. Не обнаружив там ничего интересного, он взял с блюда на столе яблоко и подошёл к обрамлённому уютно загнутыми книзу цветастыми шторками окну. Оперевшись локтями в подоконник, Митя без особого энтузиазма захрустел чуть кисловатым красно-зелёным фруктом.

Окно выходило на детскую площадку и в поле, раскинувшееся во все стороны до туманного горизонта. Район новостроек, где они проживали, находился на окраине небольшого уютного городка, известного своим древним историческим центром и даже самой настоящей средневековой крепостью. И всё бы ничего, но только вот некоторую скуку и заброшенность таких городков никто, к сожалению, не отменял. Это вам не всемогущая столица нашей родины город-герой Москва, в которой есть всё, что душе угодно и даже такое, чего и вообразить-то жителю провинции бывает непросто. И уж, разумеется, обнаружить в старом московском подвале машину времени – шанс намного, просто неизмеримо выше, чем в провинциальном.

Уныние пасмурной весны, обрамлённое бесприютным заоконным пейзажем, грозило напрочь испортить и без того кислое из-за окончания очередной серии волшебного фильма настроение. Сверстникам, в их основной массе, было сейчас значительно проще: они всего лишь бредили неземных глаз девочкой из будущего, действительно потрясающе милой и обаятельной. Митя же, не менее их впечатлённый ею, переживал всё-таки главным образом о недостижимости искрящегося волшебного будущего, представленного в фильме хотя и весьма условно, однако же вполне достаточно для дорисовки оного впечатлительным детским воображением. Контраст между получавшейся в результате мысленной картиной – и лишённым хотя бы зелени, упадническим пейзажем по ту сторону оконного стекла, грозился окончательно испортить и без того до обидного скоротечные весенние каникулы.

Мальчишка решил было направиться к себе в детскую, едва не отвернувшись уже от окна, как вдруг нечто совершенно необычное привлекло его пристальное внимание. Замерев и судорожно вглядываясь вдаль, через несколько секунд он уже вполне явственно убедился, что глаза не обманывали его: над горизонтом, медленно увеличиваясь в размерах, всё отчётливее виднелся… неопознанный летающий объект!

Так не волнуются, даже пытаясь впервые в жизни пригласить на танец в пионерском лагере понравившуюся девочку, под звуки неповторимой итальянской романтической песни «Шарзан»: ты делаешься вдруг сам не свой, ноги становятся ватными, а дар речи куда-то предательски улетучивается. И вот сейчас Митя похожим образом, только в значительно более сильном оцепенении замер перед окном, не в силах отвести взгляд от невиданного зрелища! С трудом приходя в себя, мальчишка теперь мучительно колебался между невозможностью оторваться от увиденного и одновременной необходимостью слетать в гостиную за папиным фотоаппаратом, рискуя по возвращении более уже не застать на месте столь невероятное, фантастическое зрелище. Сердцебиение набирало темп, в то время как свинцового оттенка летающий диск приблизился к дому на расстояние, с которого был уже весьма отчётливо виден. К счастью, движение аппарата в этот момент прекратилось, в результате чего он неподвижно завис, преследуя какие-то свои, никому неведомые цели.

Мальчишка сдавленно и шумно выдохнул носом, сделал затем глубокий вдох и пулей метнулся из кухни в гостиную, не отворачиваясь от окна, из-за чего в повороте даже звонко приложился головой о приоткрытую дверь. Потирая набегу ушибленное место, он морщась влетел в комнату и рванул на себя полированную дверцу шкафа-стенки, где у родителей хранилась разнообразная бессистемная мелочь. Выдернув наугад из полумрака шкафной ниши хранившийся, к счастью, всегда в одном и том же месте фотоаппарат «Зенит», Митя кинулся обратно в кухню, на ходу лихорадочно открывая ароматно пахнувший кожей чёрный футляр. Взведя затвор, он уже сквозь видоискатель с невероятным облегчением узрел за окном неподвижно парящий в той же точке пространства заветный фантастический объект. Это была просто неслыханная удача! Изведя всю оставшуюся треть катушки дефицитной гэдээровской фотоплёнки, за что потом безо всяких сожалений героически примет полагающуюся дежурную взбучку, Митя таким образом сумел запечатлеть для истории оное по-настоящему невероятное событие.

***

В импровизированной фотолаборатории, в которую всякий раз для соответствующей цели превращалась ванная комната, Митя сидел на табурете по левую руку от отца. Тот сосредоточенно колдовал над занимательным процессом фотопечати, в котором мальчишка уже неплохо разбирался и сам. Добравшись до тех самых, невероятных снимков, отец заметно ожил и длительное молчание его, к немалой радости начинавшего уже скучать сына, было наконец прервано:

«Ты смотри-ка, а? Н-да-а…» – вполголоса произнёс он, внимательно разглядывая медленно появлявшееся на листе фотобумаги в лотке с проявителем изображение объекта. Переложив затем снимок в ванночку с закрепителем, Владимир Игоревич принялся за следующий кадр, но в этот момент уже второй подряд звонок телефона, раздавшийся буквально через несколько минут после вынужденно проигнорированного первого, заставил его нетерпеливо покряхтеть и подняться со своего рабочего места. Митя тут же воспользовался неожиданной ситуацией и с воодушевлением проявил инициативу, обратившись к отцу, уже отодвигавшему шторку затемнения чтобы перекрыть за собой доступ света, выходя наружу:

«Пап, а можно я сам остальные допечатаю? Тут всего штуки три осталось…» – на что отец в ответ уже из-за двери дал сыну «добро» и вскоре снаружи послышался его приглушённый голос, обращённый к неведомому телефонному абоненту. То, что произойдёт вслед за этим, перевернёт жизнь мальчишки уже навсегда.

***

Очередной дрожащий всхрап бульдозерного дизеля сменился нарастающим воем моторов приближавшихся бомбардировщиков, вдали уже раздавались громовые раскаты рвущихся авиабомб. С края бульдозерного щита беспомощно свисал тощий обрубок человеческой конечности, едва не ставший последним, что тракторист Гюнтер увидел в своей никчемной, бессмысленной жизни: оглушительным взрывом, случившемся невдалеке позади трактора, его вышвырнуло сквозь лобовое стекло из кабины и он приземлился брюхом на верхнюю кромку бульдозерного орудия труда. «Шайзе!» – только и смогло вырваться из его кровоточащей глотки, прежде чем продолжавший медленно ползти бульдозер начал съезжать вниз, с края наполненной жуткими фрагментами человеческих тел ямы. Из последних, неизвестно откуда взявшихся сил Гюнтер отполз-таки к краю щита и свалился наземь буквально за секунду до того, как лихорадочно дёргавший захлёбывающимся на холостом ходу дизелем трактор обрушился в яму, сделав неуклюжее сальто через мгновенно смявшуюся с диким потусторонним скрежетом кабину.

Следующий взрыв пронзил его насквозь ударной волной с такой силой, что казалось – внутри у него разом перемешались между собой все имеющиеся органы. Внезапно наступившая затем полная тишина, как будто из радиоточки выдернули электрическую вилку репродуктора, огласила скорчившемуся возле ямы с трупами представителю «высшей расы» безжалостный приговор: «глухота». Упёршись в землю прикладом валявшейся рядом винтовки и кое-как поднявшись на единственную уцелевшую ногу, в то время как другая предательски перестала слушаться команд затуманенного мозга, немец с полубезумным видом огляделся на окружающий его кромешный ад и шатаясь поковылял в сторону ближайшей лесополосы.

…С трудом открыв глаза, Гюнтер увидел склонившееся над ним смуглое мрачное лицо черноокой цыганки. Она пристально смотрела на него и первым, на что он обратил тревожное внимание, было то, что проклятая карга – как он её про себя назвал – поразительным образом совершенно не моргала. Ещё полчаса назад, он не раздумывая прикончил бы эту представительницу «недочеловеков», по меткому определению великого фюрера. Вот и теперь он потянулся уж было за табельным «Парабеллумом», когда нечто странное начало вдруг происходить с ним аккурат в этот же самый момент: цыганка чуть заметно прищурилась, протянула к нему жутковатую руку в тёмных разводах и приложила холодную шершавую ладонь к его оцарапанному до крови лбу.

Закономерная с его стороны попытка дёрнуться, чтобы подняться с влажной мшистой земли, однако, закончилась ничем. Более того, перед взором его каким-то немыслимым образом предстала вдруг картина, похожая на невероятно реалистичный сон или наваждение: он будто бы со стороны увидел себя пятилетним мальчишкой, весело шагающим с матерью, держась за руки, по весеннему солнечному Берлину. Сознание мальчика до какого-то момента оставалось кристально ясным и чистым, одухотворённо впитывая ликующую радость долгожданного освобождения природы от зимней спячки – как вдруг невыразимый, панический ужас разом охватил всю его трепетную сущность, отчего он истошно и оглушительно завизжал!

…Гюнтер будто в кошмарном сне наблюдал эту жуткую, деморализующую картину, с каждой секундой приходя в такой же инфернальный, нечеловеческий ужас от возникшего вдруг осознания того, что испытываемый этим ребёнком животный, патологический испуг был неразрывно связан с его настоящим, переживаемым непосредственно здесь и сейчас, дико нарастающим страхом. А вызван он был ужасающими видениями потустороннего кошмара, предательски ожившего в его постепенно затухающей памяти: перед мысленным взором мальчишки, мистическим образом являвшимся теперь одновременно и самим нынешним Гюнтером, одна за другой представали картины массовых расстрелов, стоны, вой и нечеловеческий крик загнанных в газовую камеру полуживых заключённых – и переплетённые меж собой костлявые трупы, бесстрастно сгребаемые бульдозером, которым он сам же и управлял…

Мальчишка орал и визжал всё громче, трясясь от неконтролируемого ужаса, ничего не понимающая, обмершая от страха мать в панике прижимала его к себе – а Гюнтер, бессильно валявшийся под испепеляющим и в то же время абсолютно безразличным взором цыганки, ничего не мог сделать для этого паренька. Сердцевина же безостановочного, зациклившегося кошмара заключалась в том, что их обоюдный ужас с каждым мгновением делался всё сильнее, превращаясь в заслонившее собою мироздание невиданное потустороннее чудовище. В какой-то момент градус происходящего достиг апогея и начавший биться в конвульсиях затылком о брусчатку тротуара мальчик пропустил сквозь себя уже целиком весь общий, суммированный ужас каждого из тысяч несчастных жертв – и тут Гюнтер с тоскливой фатальной обречённостью окончательно понял, что выход из этого страшного замкнутого круга у него лишь только один…

В тот самый миг цыганка безмолвно кивнула ему, призрачный лик её медленно растворился в сияющей пустоте и тогда Гюнтер, непослушной трясущейся рукою с трудом достав из кобуры пистолет, через силу поднёс его к голове, прижал дулом к виску и с беззвучным криком нажал на спусковой крючок.

3

Интеллект борта сообщил о свёртывании канала, хотя капитан уже знал об этом и без напоминаний системы. Ну, таково предназначение кибернетического разума: быть надёжным помощником, поскольку даже при высоком уровне развития практически любой обладатель биологического разума, за исключением представителей цивилизаций высшего порядка, периодически склонен к некоторым ошибкам. И это немудрено: живое изначально не совместимо, с мертвенным цифровым систематизмом.

«По результатам сводного экспресс-анализа так называемой Всемирной сети, приоритетными для данного вида являются следующие явления: гигантское количество материальных предметов, различного характера и назначения, множественные способы физической активности, основанные на взаимной конкуренции, с целью удовлетворения тщеславия в результате победы над условным противником, плюс – так называемая «политика», один из завуалированных способов всё того же элементарного доминирования. Главным же, наиболее преобладающим интересом хомо сапиенс является визуальное отображение всевозможных способов имитации действия, приводящего к размножению вида. Ни с чем не сравнимая частота упоминания данных имитационных действий рационального объяснения – не имеет, находясь исключительно в плоскости достижения примитивного физиологического удовольствия. Кроме того, данная цивилизация начального уровня объективно относится к подвиду агрессивных, поскольку общее количество разнообразного вооружения, имеющегося в их распоряжении, способно уничтожить планету несколько раз» – закончил краткий доклад юный помощник капитана. Стоит отметить, что в данном случае определение «капитан» используется нами исключительно в рамках наиболее привычного понятийно-смыслового комплекса. На самом же деле, разумное существо, именуемое таким образом, являлось отражением понятий «отец» и «учитель», собранных воедино. Он получил когда-то не прогнозируемо изменённую копию самого себя, в лабораторных условиях, поэтому в человеческом понимании являлся «отцом» «ребёнка». Разумеется, применительно к близким для нас этическим категориям такое соотношение весьма странно, однако же необходимо помнить, что речь идёт о представителях инопланетного биологического вида и способ воспроизведения у него совершенно иной, нежели у «человека разумного».

«Именно так. Более того: данный вид не склонен к демилитаризации и нравственному развитию, поэтому с максимальной вероятностью не он уничтожит планету, а она сама – избавится от него. И первые, начальные признаки такого исхода мы наблюдаем уже сейчас. Впрочем, это лишь один из возможных сценариев краха данной цивилизации» – ответил капитан, меняя курс в сторону одного из многочисленных пробуждающихся на планете вулканов. Всерьёз же заинтересовавшийся предметом изучения помощник, которого в дальнейшем удобнее будет именовать «юнгой», тут же с энтузиазмом откликнулся на заявленный капитаном тезис:

«Так почему бы нам не прийти им на помощь? Выйти на контакт, повлиять на их интеллектуальное и духовное развитие…» – ответ же капитана вновь оказался по обыкновению исчерпывающим:

«Новые знания и технологии они с вероятностью в сто процентов используют в милитаристских целях. Позитивному же нравственному влиянию, тем более со стороны чужеродной для них цивилизации, данный вид категорически не поддаётся. Любое наше воздействие произвело бы негативный эффект. Но главное заключается в следующем: по этическим соображениям, мы не можем позволить себе как-либо вмешиваться в дела иной цивилизации, поскольку это нарушило бы священное и незыблемое право любого разумного вида на собственный путь развития и свободу принятия решений»

Двигаясь над Тихим океаном, корабль снизился к небольшому безлюдному острову, который при ближайшем рассмотрении оказался густо усыпан различным мусором, в основном состоявшим из использованных предметов, полученных в результате нефтепереработки. Превращённый в безобразную свалку обширнейший участок суши немало впечатлил юнгу, вынудив поневоле согласится с неутешительным прогнозом капитана в отношении будущего здешней цивилизации.

«Они не понимают того, что их планета – сложнейшее живое существо? Судя по тому, как они ею распоряжаются…» – поинтересовался юнга, разглядывая сделавшийся помойкой остров.

«В их общепринятом понятийном комплексе этого не заложено» – последовал ответ капитана.

«И им не приходит на ум простая мысль о том, что «мёртвое» не может создавать жизнь? Они же видят гигантское разнообразие биологических форм, существующих на планете…» – недоумённо продолжил юнга.

«Здесь мы возвращаемся к их недостаточной интеллектуальной развитости. Они всерьёз считают например, что Вселенная появилась в результате некоего взрыва. А ещё она, по их же версии, каким-то немыслимым образом, непонятно откуда и куда «расширяется» – капитан вновь был по своему обыкновению бесстрастен, зато юнга от души посмеялся над услышанным, поначалу даже не поверив в столь очевидный для него абсурд. Чувство юмора, в отличие от негативных качеств, свойственно представителям любого разумного вида. Другое дело, что смеяться можно по весьма различным поводам и над разными вещами, но это уже зависит от уровня культуры индивидуума.

Пролетая крупный населённый пункт, корабль снизил высоту, замедлился и внешне потемнел, оставаясь незримым на фоне ночного неба. Внизу на городской площади наблюдалось столпотворение агрессивного характера, в эпицентре которого при увеличении изображения можно было видеть массовую ожесточённую потасовку, с участием нескольких десятков субъектов. Юнга обратился к интеллекту борта, поскольку капитан в этот момент находился вне канала ментальной связи в состоянии, которое в нашем понимании известно, как глубокая медитация. И каково же было удивление начинающего исследователя, когда интеллект корабля сообщил ему, что причиной ожесточения рассматриваемой группы существ оказался тот факт, что в недавно закончившемся соревновательном действии, при эмоциональном внимании нескольких тысяч наблюдателей, одна из сторон-участников противоборства, бегая по открытому пространству, ударами нижних конечностей большее число раз доставила в открытый сетчатый короб противника специальный упругий сферический предмет. В итоге чего другая сторона противостояния, осуществившая аналогичное ответное действие меньшее количество раз, в результате негативного эмоционального перенапряжения и запустила акт наблюдаемой агрессии.

«Какие-то они удивительно разные между собой, с преобладанием, правда, не очень-то позитивных индивидуумов…» – подумалось юнге, вспоминая человека, который совсем недавно, под их с капитаном наблюдением добровольно трансформировал собственные биологические процессы в сторону длительной консервации, во имя сохранения вида перед лицом предстоящих земному миру тяжелейших испытаний. В человеческой транскрипции ещё очень красиво звучал сам по себе термин, обозначающий это удивительное и редчайшее для них состояние: «Сомати».

4

Митя внимательно следил за процессом возникновения снимков на фотобумаге, уютно устроившись в красном полумраке над ванной, борта которой служили основанием для столешницы, с фотоувеличителем и ванночками растворов на ней. Последний кадр фотоплёнки уже изливался ярким световым потоком на глянцевую бумагу, после чего мальчишка заправским движением начинающего мастера прихватил её пинцетом и сразу же окунул в проявитель. Отснятые им кадры представляли собой, разумеется, невероятную ценность и были попросту уникальны, однако в целом походили один на другой, с той лишь разницей, что объект на них от снимка к снимку немного увеличивался в размере. И завершая процесс, юный лаборант совершенно не мог ожидать от него каких бы то ни было сюрпризов. Бегло осмотрев появившуюся картинку, он переложил затем карточку в раствор закрепителя и начал уж было подниматься со своего рабочего места, как вдруг заметил на бумаге медленно возникающую поверх изображения надпись, постепенно становившуюся всё более отчётливой:

«Не грусти, мы вернёмся!» – а рядом с ней красовался непонятно как образовавшийся на чёрно-белом снимке никогда прежде не виденный Митей кругленький жёлтый значок, в образе широкой приветливой улыбки. И по возвращении из лёгкого ступора, проведённого с огромными от удивления глазами, перед мальчишкой возникла некоторая, очень серьёзная дилемма, принять решение по которой ему предстояло в отчаянно-краткий промежуток времени, потому что с минуты на минуту, после телефонного разговора в их лабораторию должен был вернуться пока ещё совершенно ничего не подозревающий отец.

Сомнения Митины, впрочем, разрешились неожиданно быстро и даже сами собою: как только дверь в ванную комнату начала приоткрываться и сделалось вдруг очевидным, что его сейчас просто-напросто уличат в забавной фальсификации – старшие ведь не склонны верить в чудеса, рука мальчишки практически сама, непроизвольно вложила заветный, ещё чуть влажный снимок в пустой конверт из-под фотобумаги и сунула его за пазуху, под выцветшую футболку с эмблемой Олимпиады-80. Собственно говоря, а кому из нас в детстве не захотелось бы сделаться причастным к грандиозной и удивительной тайне, да ещё и с возможностью скрыть её от неинтересных и скучных, в извечной серьёзности, взрослых?..

***

Территория аэропорта имени Джона Фицджеральда Кеннеди на первый взгляд хаотически, однако же безупречно чётко перемещала во всех направлениях тягачи с багажом, автобусы, наполненные авиапассажирами и сразу несколько красавцев-лайнеров, на разном удалении от терминала. Не впервые пересекая Атлантику, Денис тем не менее всякий раз с неизменным удовольствием наблюдал за этим высокоорганизованным движением, обеспечивавшим авиасообщение между странами и континентами планеты. Но уже вскоре огромные залы аэропорта огласила информация о начале посадки на рейс Нью-Йорк – Москва и тогда Денис, поправив на плече лямку небольшого рюкзака, направился к уже формировавшейся возле номерных ворот очереди.

Это был решающий, исторический день в его судьбе, которую он сам себе добровольно избрал. Пятилетие заокеанской страницы книги бытования подошло к концу благодаря добровольному выбору Дениса, окончательно убедившегося за эти годы в бессмысленности своего пребывания за рубежом. В этой великой, мощной, амбициозной стране он прошёл неплохую школу жизни, уехав сюда ещё по сути дела совсем мальчишкой в поисках себя и собственного места под солнцем. На крошечном осколке державы, разрушившейся в начале последнего десятилетия ушедшего века, в те далёкие годы не было никаких перспектив для осмысленной жизни и внутреннего роста юного поколения. Зато манящая феерической массовой культурой, яркими кинофильмами и напористо декларируемой подлинной свободой далёкая Америка – всецело занимала умы и сердца последнего поколения, ещё помнившего Леонида Ильича Брежнева по всесоюзным телетрансляциям.

Пребывая «на чужой стороне», как это у нас принято называть, Денис неизменно и с особым удовольствием следил за жизнью и культурой этнической родины. Все без исключения предки его были выходцами из России и лишь после окончания Великой Отечественной дед его, как молодой специалист-энергетик, был направлен партией и правительством в крохотную северо-западную республику СССР, на освоение нового, по тем временам, передового стратегического производства.

Русь задорно манила стороннего наблюдателя свежестью перемен, воодушевлением идущих куда-то единым путём, «поднимавших голову» после депрессии конца столетия бывших сограждан по исчезнувшей державе. А тут ещё, ко всему прочему, возьми вдруг, да и выйди на телеэкраны многосерийный художественный фильм о российской деревне, с участием взошедшей ранее на вершину популярности звезды криминального сериала, триумфально прогремевшего на всё необъятное отечество. Колоритная сельская жизнь, ярко отображённая в фильме с душой и большим энтузиазмом прекрасных актёров, окончательно утвердила разумного идеалиста и романтика Дениса в зародившейся мысли о личном повороте на восток, с целью окончательного укоренения на земле своих достойных, замечательных предков. И потому в один прекрасный день, попрощавшись с друзьями и собрав нехитрые пожитки, Денис Миронов покинул североамериканский континент, в поисках счастья на далёкой исторической родине. Отчизна звала к себе широтою перспектив, новизной возможностей, пирогами да блинами, шумным девизом «Мы своих не бросаем!» и конечно же, декларируемым на весь мир радушием и гостеприимством.

***

Южный весенний Солнцежар был наполнен птичьим гомоном, лязгом старых трамваев и родной речью, звучавшей на малороссийский манер. Балагур таксист, почему-то удивившийся московскому говору принятого им в аэропорту гостя, лихо доставил парня на оговоренный заранее по телефону адрес, где того ждала маленькая уютная квартирка. Ещё будучи за океаном, Денис договорился об аренде этого скромного жилища со знакомой его владельца, замечательной девушкой, которую на тот момент уже года три, как знал по общению на сайте одного культового российского писателя. И оказавшись на месте, встретил беззаботного солнцежарского паренька, обаятельно имитировавшего замашки эдакого жигана, который наскоро показал ему квартирку-студию, взял оговоренную заранее, вполне скромную предоплату, передал новосёлу ключи – и был таков, умчавшись по своим пацанским делам в наглухо тонированной «девяносто-девятке».

Разобрав лишь основные вещи первой необходимости, приняв с дороги душ и включив советский цветной телек, усталый, но довольный Денис, после затяжного утомительного перелёта Нью-Йорк – Москва – Солнцежар, облегчённо вздохнул и с удовольствием растянулся на видавшем виды скрипучем диванчике. За окном первого этажа, пробиваясь лучами яркого солнца юга сквозь кружева молодой зелени, шумела долгожданная, загадочная и манящая раздольем извечной русской вольницы родная земля.

***

Тарахтящий еле живым двигателем мотоцикл с коляской, ставшей без пассажирской люльки открытой грузовой платформой, с вялым рывком умолк и остановился возле калитки, замыкавшей собою периметр серого покосившегося дощатого забора. Фёдор покинул седло стального коняги и поспешил к зарослям шиповника, по неотложной малой нужде. Облегчённо фыркая, он сделал две последние глубокие затяжки и стрельнул хабариком на территорию соседа, давно торчавшего ему честный полтинник.

Поёжившись от вечерней прохлады, Фёдор направился к калитке и заперев её изнутри на щеколду – заступил в сени, с матерком наступив на коварно притаившиеся во тьме звонко стукнувшие ему черенком по лбу грабли. Ещё в сенях он почуял знакомый аромат кислых щей, оставленных его зазнобой томиться на печи в старинном пузатом чугунке. Хозяин не раз предлагал жёнке начать осовремениваться и купить уже, наконец, пару эмалированных кастрюль, но, понятное дело – бабе всегда лучше знать, на что следует тратить имеющиеся сбережения, коли таковые имеются в принципе. Впрочем, щи в чугунке, справедливости ради надо сказать, получались у неё всякий раз просто отменные.

«Федь, а-а Федь?» – нараспев окликнула она его из-за печи, куда убрала использованный при уборке веник. Чистоту в доме хозяйка обычно старалась поддерживать. То ли расслышав, как тот буркнул в ответ, а то ли и не очень, бабёнка тут же продолжила:

«У Васьки двойка опять, по арифметике, слышь?.. Дров бы на зиму запасти, осень уж на дворе…

Чё там в мире-то делается?» – по неизменной русской традиции объединила она в одну фразу все насущные вопросы текущего момента. Раздумывая, на что ответить в начале и зная при этом, что разницы всё равно нет никакой, Фёдор по привычке что-то невнятно пробурчал и уселся за стол, где его ждала миска наваристых щей и блюдце с толсто нарезанным чёрным хлебом. Опрокинув гранёную рюмку «Пшеничной», он благостно крякнул и с удовольствием взялся за потемневшую от времени столовую ложку.

Мысли его были заняты не какими-то там дровами и двойками, а лежавшим на тумбочке возле кровати потрёпанным номером «Кленового мира», где публиковались статьи и документы, утолявшие жажду беспощадной правды о кровавом и страшном, как теперь выяснялось, прошлом утомлённой энтузиазмом страны. И правду эту, заменявшую собой американские фильмы ужасов, в силу отсутствия дорогущего видеомагнитофона, хотелось читать и читать. Истосковался в ту пору всякий мыслящий, не лишённый кругозора человек по этой самой правде. И чем более страшной и лютой она являлась ему со страниц толстых журналов, тем опостылее и отвратней начинала казаться приглаженная, «карамельная» советская культура и бессовестная пропаганда, превратившая население в послушное стадо, по солидарному утверждению разоблачителей с непривычными для русского слуха фамилиями, казавшимися от того лишь ещё более авторитетными.

Зима вновь подкралась как-то незаметно, предательски, из-за угла – как это по обыкновению и случается в нашем с вами родном отечестве. Фёдор валялся на кровати в телогрейке, драных шерстяных носках и шароварах, упоённо вчитываясь в увлекательные и жутковатые строки величайшего произведения тогдашней современности – романа «Архимандрит-бурлак», ставшего благодаря Перестройке знаменитым романиста Алексея Исааковича Правдина. Льющаяся со страниц журнала сквозь глаза прямиком в мозг восхищённого и раздавленного Фёдора великая сермяжная правда увлекала настолько, что каким-то непостижимым образом очнулся он, чтобы сходить до ветру и перекурить, уже лишь в ту незабвенную эпоху, когда последний лидер прежней страны – сменился на первого новой. Но и это бы ещё полбеды: оказавшись на морозном искрящемся воздухе русской зимы, Фёдор с удивлением прознал, что Глафира, супружница его пред Богом и людьми, оказывается, ещё третьего дня собрала пожитки, схватила подмышку сына Ваську и благополучно ретировалась к маме в райцентр.

Древнерусская тоска, по ёмкому определению сложнейшего из простейших музыкантов современности, безотчётной тревогой поселилась в душе Фёдора основательно и надолго. А вот уже спасла его, как это по обыкновению и случается, всё та же великая сила искусства: выплюнув замусоленный окурок в ближайший сугроб, под которым пролегала дорожка к калитке, Фёдор презрительно сморкнулся и заперев за собой дверь на деревянный засов прошёл в дом, где кинул два последних завалявшихся полена в чёрную от сажи печную топку. Тепла от них ему хватит ровно на прослушивание нового выпуска радиопередачи сатирика Шершневича и на то ещё, так же, чтобы успеть погрузиться в сладостную негу вышеупомянутого произведения умудрённого суровой лагерной биографией писателя.

…Спасут же нашего героя чисто-случайно: заходивший к нему ещё трезвым сосед, торчавший Фёдору полтинник, всё-таки изыщет, в результате выбитого у собственной жены кулаком внеочередного транша, финансирование – и успешно инвестирует рублёвую массу в литр культового в ту пору напитка «Форте-пьяно», крепостью в девяносто шесть градусов. Будучи разогрет и полон решимости в очередной раз не отдать тот самый пресловутый должок, но взамен хотя бы угостить незадачливого бедолагу-соседа, обострённой с недостаточного опохмела чуйкой заподозрив неладное жилистый Иван – в несколько толчков плечом демонтировал с петель жалобно всхлипнувшую дверь и ворвавшись в нетопленную избу, обнаружил Фёдора лежащим без видимых признаков жизни на неубранной кровати, под двумя номерами «Кленового мира» и потрёпанным томиком антисоветского военного публициста Багратиона Кутузова.

«Фёдор! Фёдор, бляха-муха!.. Не спи, замёрзнешь!» – тряся его, хлеща по сусалам и пытаясь поднять на ноги, хриплым тембром орал уже почти отрезвевший Иван. Не сразу открыв мутноватые глаза, пришедший в себя Федя бессильно опустился на кровать и сумел только лишь не улечься обратно, сохраняя включенным ещё кое-как функционировавшее сознание…

Штурм Белого дома он застал уже на больничной койке, где с ним соседствовал тихий безобидный старичок, утверждавший, что собственноручно «кончил» товарищей Кирова и Троцкого с помощью «коктейля Молотова-Риббентропа». Персонал больницы же, впрочем, относился к этому его утверждению с известным профессиональным скепсисом.

Фёдор же, пройдя курс лечения и сменив наконец родное село на белый камень столицы, окончил земной путь через несколько минут после удара о бампер чёрного внедорожника, кубической формы, летевшего со скоростью сто тридцать километров в час во главе правительственного кортежа, по главному проспекту Третьего Рима.

Бесценные же видеокассеты, с легендарной «Эммой Нуэль», боевиками Сильвио Стальони и Шварца Негерра, «Жреческой морковницей» и человекоподобным существом с аккуратно утыканной гвоздями башкой, а также видеомагнитофон «Электроника ВМ-12» – заполученные когда-то Фёдором по бартерному обмену на хряка Борьку, мотоцикл «Иж» с «коляской», лодку-казанку с мотором и четыре мешка цемента со строительства коровника – впоследствии оказались для истории бесследно утраченными.

***

«Они существуют буквально несколько минут, относительно возраста самой планеты, но безоговорочно воспринимают её как свою собственность. Откуда такое отношение?» – юнга искренне пытался понять логику этих странных существ, признанных формально-разумными только лишь по ряду отдельно взятых критериев. Капитан закончил приём ионизированной воды, происходивший с представителями его биологического вида несколько раз в течении земного месяца, и с неуловимо различимым импульсом удовольствия ответил, созерцая изображение окружающего пространства впереди по ходу движения корабля:

«В основе их психологии лежит потребность в собственности, превосходящей по масштабу имеющуюся у сородичей по виду. Каждому из них хочется иметь больше территорий, условного эквивалента ценностей под названием «деньги» и материальных предметов. В сочетании с агрессивностью, обусловленной животным происхождением, борьба за всё вышеперечисленное осуществляется ими не только путём взаимного истребления или подчинения, но и постоянно возрастающей добычей природных ресурсов. Как мы с вами уже упоминали, в их понятийном комплексе планета не является самостоятельным, а тем более живым субъектом»

Беспрепятственно пройдя сквозь обширный грозовой фронт, корабль мысленной директивой капитана был направлен в сторону одного из планетных полюсов, с целью наблюдения динамики фазовой трансформации массивов кристаллизованной воды. Судя по прогнозам, данный ускоряющийся процесс серьёзно повлияет на цивилизацию уже спустя несколько десятков земных циклов, исчисляемых количеством совершённых планетой оборотов вокруг материнской звезды.

«Более того…» – продолжил воодушевлённый живительной влагой капитан – «…среди них существует малая, обособленная группа субъектов, имеющих столько же, в условном ценностном выражении, сколько – весь остальной социум, вместе взятый» – реакция юнги вновь напомнила недоумение, после чего он снова подключился к земной информационной сети:

«Да, это на удивление так… Причём, социальный дисбаланс этот – постоянно увеличивается. Но почему данное положение вещей устраивает подавляющую часть всей целой популяции?» – и вот здесь уже и от самого по себе капитана стал исходить импульс удивления, что было ему, как правило, совершенно несвойственно:

«В этом заключается один из феноменов данной цивилизации: на всём протяжении её истории, предпринималось лишь несколько разномасштабных попыток формирования справедливого общества, но все они, тем не менее, как правило – неизменно заканчивались ничем»

5

Вечера в этих краях весной являют собой нечто потрясающее: благоухание пробудившейся природы, буйство зелени и ароматы цветения – буквально пьянят, перехватывая дыхание приливами невыразимой любви к первозданной, в своём неухоженном великолепии, раздольной и бескрайней отчизне.

Денис дважды провернул в замке ключ, лёгкими пружинистыми шагами спустился по лестнице и вышел из дому, придержав за собой скрипучую деревянную дверь парадной. Буквально через дом, на тихой малопроезжей улочке, пересекавшейся в конце квартала с широким проспектом, находился местный продуктовый магазинчик. Прямиком туда и направился наш с вами герой, исполненный желания перехватить бутылочку красного солнцежарского вина и сделать пару хороших глотков для пущего настроения, перед тем как вновь обосноваться в удобном кресле интернет-кафе, расположенного через улицу наискосок от его дома.

На сайте знакомств, в виртуальном сегменте данного конкретного города его уже ожидали две замечательные девушки, предстоящую встречу с каждой из которых нужно было оговорить и аккуратно развести их по календарю. Удовольствие от предвкушения живого знакомства с представительницей прекрасного пола, от свиданий тёплыми закатными вечерами искрящегося города – ни с чем невозможно сравнить! Денис пребывал на высочайшем подъёме счастливого энтузиазма и упоения жизнью, исполненный активных планов и светлых надежд.

К ночи этого яркого, изумительного дня он уже связался по телефону с одной из девушек, вслух повторив ей пару лучших своих комплиментов из переписки с ней и не забыв восхититься её голосом. Другая же, впечатлённая его ненавязчивым вниманием, столь непривычной в наши дни, да к тому же не напускной, галантностью – и в то же время интеллигентной простотой в общении, согласилась на встречу, назначив её на вечер следующего дня, благо впереди как раз начинались столь подходящие для этого выходные.

Впоследствии, буквально в ближайший понедельник, Денис заполучит несколько телефонных номеров и по одному из них договорится с приветливым местным чувачком о кое-какой работе, на первое время, да ещё и с возможностью оформления документов, по части легализации пребывания в стране, так как приехал он сюда по обычной туристической визе. Первые фото своего пребывания в сияющем весеннем Солнцежаре воодушевлённый стартом новой жизни Денис – с гордостью выложит на странице популярной в те годы социальной сети «На связи». И единственной проблемой для него теперь останется лишь необходимость выбора между замечательными солнцежарскими девчонками, по меньшей мере – двое из которых уже вполне определённо были готовы к дальнейшему развитию начинавшихся романтических отношений.

Дела таким образом ощутимо налаживались – и это правильно: русский человек совершенно логично и справедливо должен чувствовать себя на родной земле, как дома.

***

«Понятие «культура», как проявление различных форм творчества, существует у них – как они сами декларируют – для совершенствования духовной природы человека…» – юнга перемещал взглядом массивы визуального контента, из недр всепланетной информационной сети:

«Но фактически, они предпочитают отображать и созерцать в основном широкий спектр насилия представителей собственного биологического вида по отношению друг к другу. Причём, склоняясь, зачастую, к максимально жестоким формам данного взаимодействия. Так называемый «кинематограф», например, в наибольшей степени состоит из демонстрации актов жестокости и агрессии. И в реальной жизни, надо отметить, многие из них ведут себя соответствующим образом. Какой же тогда смысл, в подобной «культуре?» – задал он вопрос, удаляя произвольный фрагмент видеоматериала, на котором переполненное торжествующей агрессии двуногое существо – с патологическим наслаждением режущим предметом ампутировало голову сородичу по биологическому виду. Юнга и понятия не имел о том, что в это же самое время, в тесном и душном полумраке самодельной подводной лодки человеческое существо мужского пола истязало вопившую от боли и ужаса представительницу пола противоположного, испытывая, при этом, садистское «эротическое» удовольствие. Закончится же вся эта чудовищная, омерзительная история, обошедшая все телеканалы мира, как раз – именно её расчленением. Способность получения удовольствия методом причинения боли другому – одно из самых омерзительных качеств, присущих биологическому виду, горделиво именующему себя «человеком разумным».

Капитан же, действительно – как и упоминалось в начале повествования – не испытывал целенаправленного интереса, к населявшему эту чудесную планету примитивному квази-разумному социуму, однако же в поведенческой модели высокоразвитой цивилизации, которую представляли наши с вами инопланетные персонажи, отсутствовали такие качества, как раздражительность или надменность. И поэтому капитан, умиротворённо наслаждаясь неспешным движением корабля в нижней границе стратосферы, неторопливо и до известной степени отрешённо произнёс:

«Вся так называемая «культура», чего бы они там сами для себя не утверждали, является по большей части лишь формой развлечения, способом достижения состояния эмоциональной экзальтации. Склонность к насилию, проявления которого мы наблюдаем как в человеческом искусстве, так и в объективной реальности, очевидно исходит опять-таки из животного происхождения данного вида. Отдельные же, непродолжительные периоды, когда формы искусства и творчества обретали нравственное и гуманистическое направление, равно как и любые другие попытки извлечения вида из базисного животного состояния, были и остаются крайне невыгодными для узкого круга особей, управляющих обществом. Пользуясь терминологией этого же социума, на планете изначально и неизменно существует феодальная модель общественного устройства, поскольку представителям узкого доминирующего круга значительно проще управлять безнравственным и малообразованным населением» – закончил капитан и чувствуя его расположенность к беседе, юнга продолжил заданную тему:

«Однако случаются у них и образцы созидательного, гуманистического искусства, равно как и примеры большой мысли, устремлённой к духовному росту…» – телепатически поделился он с собеседником визуальным и акустическим рядом, состоявшим из наиболее известных земных образцов звуковой, изобразительной и словесной культуры. Беседа их, в отличие от привычных для нас с вами форм и градуса эмоциональности, не являлась ни спором, ни даже дискуссией: ни один из них не пытался ни оправдывать, ни критиковать предмет текущего обсуждения. Культура диалога, как бы нам с вами это ни показалось странным, вовсе не обязана содержать в себе неприязнь к собеседнику либо категорическое отрицание иной точки зрения. И пробежавшись по массиву предоставленной ему информации, капитан несколько задумчиво резюмировал:

«Это – правда. Как правда и другое: а именно то, что даже самые возвышающие формы творчества, полёт мысли и спорадически проявляющаяся тяга к созиданию и осмысленному существованию вида – так и не сделали человечество по-настоящему развитым в нравственном смысле этого слова. А нравственность, как мы с вами хорошо знаем, и есть подлинный и самый важный показатель разумности живого существа»

***

Судья Виктор Буренко небрежно шлёпнул папку с документами на стол и скрипя креслом полез в сейф, где его ждал спасительный шкалик «Абсолютизма». Вчерашний сабантуй у замглавы прокуратуры аукался теперь сушняком, мешками под глазами и отвратительным настроением, поправить которое ему, как назло, в ближайшее время так и не удастся: в дверь – крайне несвоевременно постучались. Это оказалось даже тягостнее, чем девятая шуба стервы-жены, из-за которой перед ним замаячила перспектива строительства теперь ещё и специального шубохранилища, а также мудака-пешехода, сбитого им по утру и помявшего крыло почти нового «Лэнд Крейсера», во время проезда оживлённого перекрёстка на жёлтый свет. Тачку теперь предстоит отгонять в ремонт, презрительно тыча в нос очередному плебею-механику служебным удостоверением.

Крякнув от возмущения, Буренко прорычал что-то нечленораздельное показавшейся в дверном проёме физиономии сержанта миграционной службы и тот вошёл в кабинет, пригласив за собой какого-то взъерошенного типа.

«Что у него?» – не здороваясь, сразу же перешёл к делу с трудом подавивший в себе раздражительность судья. Сержант коротким жестом приказал «клиенту» оставаться у двери, а сам подошёл к столу чиновника, не решаясь усесться без приглашения, которого в итоге всё равно так и не дождался.

«Нарушение режима регистрации…» – сухо начал было сержант, не успевший закончить фразу.

«Откуда он?» – не глядя на собеседника, прервал его суровый и бескомпромиссный служитель фемиды. Сержант в ответ назвал ему страну происхождения субъекта. В конец помрачнев от услышанного, судья лишь сдавленно и хрипловато процедил:

«Мы этих – выгоняем!» – после чего порывисто выхватил из трёхъярусной решётчатой полочки на краю стола лист бумаги, одновременно потянувшись в карман пиджака за новеньким цельно-золотым «Паркером». Не копеечной же пластиковой авторучкой освобождать родину от понаехавших в неё с неизвестно какими целями чужаков.

«Оформляем административное…» – буркнул он, на что сержант лишь молча кивнул и принялся за составление документов по своей части. Опешивший от недоумения задержанный, однако же, собрался с духом и позволил вдруг себе неслыханную дерзость возразить:

«Господин судья, но у меня отец проживает в России, гражданин РФ, пенсионер…» – что, к слову, было чистой правдой и в скором времени он как раз собирался навестить родного ему старика. Буренко же, тем не менее, после двухсекундной паузы взглянул наглецу в глаза и быстро отведя презрительный взгляд, бросил: «Ничего не знаю…» – и застрочил пером с ещё большим раздражением и даже некоторой досадной, предательской суетностью.

Сообщать подобному козлу о наличии у себя в недавнем ещё прошлом такого же, как и у него, паспорта гражданина СССР – обвиняемый, понятное дело, естественным образом счёл делом абсолютно бессмысленным. Собеседник, для подобного человеческого разговора, мог бы находиться где угодно, только не в этом отвратительном, исполненным холодного цинизма, мертвящем кабинете.

…За пару недель до описываемых событий, он был препровождён в отделение миграционной службы двумя её сотрудниками, по анонимному сигналу неизвестного лица. Была ли то старая карга, что подозрительно косилась на него всякий раз при встрече во дворе, или кто-либо ещё – мужчина уже так никогда и не узнает. Оказавшись же в отделении, он был оштрафован за не произведённую регистрацию по месту проживания, вполне естественным образом не знав о существовании по сию пору столь архаичной процедуры, берущей начало ещё у истоков советской державы. В туристическом агентстве же, к его большому теперешнему сожалению, ему так же не удосужились напомнить о священной обязанности прибывающего оповестить государство о своём местонахождении. В итоге, не получив детальных разъяснений теперь уже и от абсолютно равнодушных сотрудников миграционной службы, мужчина кое-как дозвонился до человека, у которого арендовал жильё, но тот с сожалением поведал, что находится далеко за городом и сможет прибыть туда не ранее, чем дня через три. И тогда, спросив у занятого уже двумя новыми «клиентами», откуда-то из средней Азии, молоденького раздражительного офицера имеет ли он право зарегистрироваться в отеле и получив краткий утвердительный ответ, мужчина благополучно ретировался из тесной и нервозной духоты этого депрессивного казённого учреждения.

С удовольствием глотнув свежего воздуха и облегчённо вздохнув от осознания того факта, что отделался всего лишь «лёгким испугом» в виде пусть и немалого, но терпимого штрафа, он бодро зашагал в сторону ближайшей гостиницы, где и получил регистрацию путём оплаты скромного номера сроком на одни сутки. И процедура, таким образом, по его логичному убеждению была им законно и окончательно произведена…

Это и станет в последствии тем самым тяжким проступком, за которое ему более уже не будет пощады: решением судьи Солнцежарского краевого суда Виктора Буренко, бывший гражданин Союза Советских Социалистических Республик, русский по происхождению, искренний патриот своей исторической родины Денис Миронов – будет вышвырнут за пределы Российской Федерации, методом процедуры административного выдворения. Да не просто вышвырнут, а в добавок ещё и с запретом на въезд в страну, сроком на пять долгих лет. Потому что, нет прощения тому, кто наплевательски регистрируется по месту проживания не на весь целиком срок такового. И совершенно естественно, что личностям, относящимся к государству со столь вопиющей мерой непочтительности, нет и не может быть места на просторах великой, могучей и справедливой державы. Ну, а те легкомысленные, непатриотичные девушки, что связываются с подобными, глубоко непорядочными типами – сами ответственны за слёзы отчаяния, которые они проливают в момент нежданного и безвозвратного с ними расставания. Вся же эта весьма красноречивая история в целом – послужит наглядным уроком в назидание всем и каждому, кто вздумает посметь неуважительно отнестись к государству, а тем более с откровенным цинизмом зарегистрироваться по месту проживания не так, как того сурово, но безо всяких сомнений – справедливо требуют священные и неукоснительно чтимые, особенно в данной конкретной стране, законы.

6

Юнге вспомнился тот маленький человечек, которому он оставил текстовый привет на его примитивном носителе статического изображения. Он не видал ещё здесь прежде кого-либо, столь переживающего глубокое несовершенство человеческой природы и сформированного ею, в результате, общего мироустройства. В отличие от большинства, он никогда не выказывал агрессии отнюдь не потому, что боялся ответной реакции кого-либо более сильного, но – уже от того лишь только, что этой самой агрессии в нём не существовало в принципе. Этим он напоминал юнге их самих, тем более что он уже начинал осознавать, что представляет из себя подавляющее большинство жителей этой планеты, мягко говоря, не вполне заслуженно доставшейся им по воле их таинственных и могущественных создателей. Красноречивые свидетельства былого пребывания таковых на планете, к слову говоря, присутствовали в немалом количестве и в самых различных местах, но доминирующие здесь теперь существа предпочитали думать, что созданы были эти объекты – их же древними предками, с помощью примитивных средств, порою сознавая даже при этом, что не смогли бы сотворить ничего подобного даже с применением своих нынешних технологий. Более того: парадоксальность данной нестыковки удивительным образом не вызывала у подавляющего большинства из них ни малейшей потребности к размышлению. Относительно же упомянутого создания, юнга – со сдержанного одобрения капитана – принял уже окончательное решение о его «разработке», по меткому выражению представителей узкой социальной группы, занимающейся обеспечением «правящего класса» максимальными властными и управленческими возможностями.

Корабль снизился к умиротворённой поверхности океана и завис метрах в двадцати над ней, попутно наращивая мощность невидимой в оптическом диапазоне энергетической оболочки, позволяющей беспрепятственно и на высокой скорости двигаться в водной среде на любой глубине погружения.

Капитан с привычным равнодушием заметил на относительном удалении от своего корабля огромное плавучее сооружение милитаристского характера, на открытую горизонтальную поверхность которого уже выбрались около полусотни гуманоидов с целью наблюдения за неопознанным объектом, в виде так называемой «летающей тарелки». С помощью бортового интеллекта при желании можно было услышать не только переговоры людей между собой и с находящимися где-то на далёком берегу коллегами, но даже и мысли каждого из этих существ. Однако ирония заключалась в том, что ничего принципиально нового всё вышеперечисленное попросту не содержало. Да и задача перед капитаном стояла абсолютно иная: кораблю предстояло спуститься к самому дну в данной точке океанического пространства, с целью изучения состояния древнего пирамидального сооружения, входящего в общепланетарный комплекс аналогичных мегалитических объектов. Несколько наиболее известных подобных конструкций на суше, в силу их доступности, являлись для здешней цивилизации давним объектом паломничества, отображения себя на их фоне, ну и главное – предметом для самых невероятных теорий об их происхождении.

Результаты обследования донной базальтовой мега-конструкции довершат формирующуюся картину общего состояния единой всемирной сети сооружений. И состояние это оптимизма космическим исследователям категорически не внушит: созданная в незапамятные времена некой могущественной сверхцивилизацией колоссальная по масштабам система глобального назначения – со всей очевидностью выглядела давно и безнадёжно заброшенной, а это означало ни что иное, как неспособность дальнейшего выполнения ею своей главной и единственной стратегической функции. И самые неутешительные прогнозы о дальнейших перспективах человечества, таким образом, получали отныне явное и вполне объективное подтверждение.

***

Разобравшись в нюансах одного из бесчисленных языков населявших планету существ, юнга, во-первых, поймал себя на том, что забавно прокололся, разместив в записке юному землянину ещё не существовавший на тот момент в обиходе эмоциональный значок, а главное – в очередной раз удивился существующим на планете порядкам. Ибо наличие у представителей одного и того же биологического вида настолько многочисленных и различных между собой кодов передачи информации никакого рационального объяснения не имело. Ну ладно бы несколько десятков, ну максимум сотня, но – так, чтобы тысячи… Невероятно. Да и вообще: почему не упростить всё разом и не создать единый для всех общий коммуникативный код, именуемый «языком»? Интеллект корабля, правда, тут же подсказал ему, что несколько таких попыток землянами всё же предпринималось, но и этот разумный эксперимент ожидал, в результате, совершенно бесславный конец. Впрочем, юнга уже перестал здесь чему бы то ни было удивляться: какое ему могло быть дело до чужих и необъяснимых глупостей?..

Казус же с улыбающимся жёлтым кругляшом – оказался всего лишь следствием некоторой увлечённой невнимательности, проявленной юнгой при использовании хроновидения: в том «временном отрезке», где находился мальчишка, впечатлённый светлым и трогательным кинофильмом о совершенном мире далёкого будущего, попросту ещё не существовало вычислительных машин того уровня, который позволял нынешним землянам общаться между собой в реальном времени, содержательно и высоко-интеллектуально демонстрируя друг-другу потребляемую ими пищу, с упоением предаваясь взаимным оскорблениям и обмениваясь изображениями различных частей тела.

Упомянутый же нами «хроновизор» – представлял из себя уникальный технологический образец виртуальной машины времени. Дело в том, что перемещение во времени материальных предметов – доступно лишь очень немногочисленным цивилизациям высшего уровня развития, способным использовать энергию таких, например, колоссальных объектов, как «чёрные дыры». Кстати говоря, в понятийном комплексе цивилизации, выходцем из которой являлся юнга, оный космический объект именовался несколько иначе. Однако же, наш с вами уровень формулирования смыслов не позволяет адекватно передать столь высокую сложность предмета обсуждения. Возвращаясь же к теме хроновидения, остаётся лишь схематично описать функциональную суть этой удивительной технологии: устройство давало возможность заглянуть в прошлое – причём, исключительно в прошлое, поскольку оно уже состоялось. Будущее же, способна "видеть" лишь настоящая, подлинная Машина времени. И перемещение пользователя хроновизора в минувшее, таким образом, происходило исключительно на уровне его сознания, но никак не физической оболочки. Ведь даже нам с вами уже становится более или менее очевидным тот факт, что прошлое – существует исключительно в виде непрерывной мега-записи, невообразимой по своим масштабам, в неограниченной памяти бесконечной Вселенной. И с помощью описываемого устройства, его счастливые, высокоразвитые обладатели как раз и получали возможность ментального перемещения во времени "назад". Ну, а нам с вами остаётся лишь подключить к шлему виртуальной реальности видео с чёрно-белой кинохроникой чего-нибудь исторического, вроде интронизации государя-императора всероссийского или «Прибытия поезда» – причём, возможно, даже непосредственно на вышеозначенное мероприятие.

 ***

Видение было просто невероятным, точнее, даже не сон как таковой, а ощущения, его сопровождавшие: никогда прежде, мальчишка не испытывал столь двойственного состояния, когда ты совершенно точно знаешь, что в данный момент спишь, но самое поразительное, что при этом одновременно и… бодрствуешь! И оба этих состояния, что самое удивительное, непостижимым образом взаимно дополняют друг друга.

Это ведь только в наше время многие уже осведомлены о том, что данное явление именуется "осознанным сновидением". Но в тысяча девятьсот восемьдесят пятом году, обычный десятилетний мальчишка в провинциальном городке Советского Союза попросту не мог знать, к примеру, о существовании великих трудов легендарного Карлоса Кастанеда. И до глубины души впечатлённый пережитым, Митя с некоторой опаской приоткрыл глаза, увидев вокруг себя глубокий полумрак знакомой, но немного таинственной в этот час глухой апрельской ночи, детской комнаты. Встревоженный пугающим своей необычностью переживанием, мальчишка всё же собрался с мыслями и вдруг, совершенно неожиданно для себя самого, направился к платяному шкафу, в недрах которого за рулонами старых обоев под висевшей на деревянных "плечиках" одеждой скрывался конверт с той самой, заветной и невероятной фотографией. И каково же было его удивление, когда выяснилось, что фантастическая надпись на снимке – к тому времени уже изменилась! На чёрно-белом глянцевом листе, в окружающем полумраке едва заметно светилась короткая фраза следующего содержания:

"Продолжай сновидение. Мы уже здесь". И в силу невероятности происходящего нам остаётся только добавить лишь, что ударение в слове "сновидение" Митя, по какому-то в чистом виде наитию, безошибочно проставил для себя на первой букве "и".

Наскоро умывшись, мальчишка с несвойственным ребёнку энтузиазмом направился обратно в кровать, с трепетной надеждой на продолжение удивительных событий. Событий не менее фантастичных, чем происходившие с Колей Герасимовым – потому, что тот являлся, как ни крути, всего лишь кинематографическим персонажем. Впрочем, к этому аспекту соотношения реальности и так называемого "вымысла" мы ещё когда-нибудь вернёмся. Потому что, в данный момент перед нами возникает острейшая необходимость морально поддержать нашего героя, с содроганием проснувшегося в предрассветный час от кошмара, глубоко потрясшего чистое как горный ручей юное сознание: …ему привиделась сцена огромного концертного зала, где беснующиеся хрипящие псевдо-музыканты скакали вокруг бесстыжих полураздетых девиц, подпевая хрипло матерящемуся, небритому, подвыпившему солисту, облачённому в тренировочные штаны и грязно-белую майку. Ужас и мерзость этого отвратительного, пугающего зрелища усугублялись ещё и тем необъяснимым обстоятельством, что, судя по изрыгаемым дегенератами фразам, изъяснялись они на русском языке! А точнее сказать, на максимально отталкивающем, подзаборном и тошнотворно-грязном его варианте.

Митя вздрогнул и вскочил с постели, стараясь прийти в себя и одновременно понять, вскрикнул ли он сейчас только лишь во сне. К счастью, судя по царившей в доме тишине и привычному негромкому похрапыванию отца в родительской спальне, это оказалось именно так. Но, как бы то ни было, а испуг и подавленность от увиденного впоследствии ещё долго не покидали встревоженное сознание мальчишки. И лишь спустя некоторое время он с несказанным удивлением узнает, откуда ему явилось это ужасное и пугающе-отвратительное видение.

 …Юнга оперативно спохватился и остановил трансляцию: пугать ему никогда и никого не хотелось, это противоестественное занятие было совершенно не свойственно представителям его космической расы. Задача перед ним стояла совсем иная, в связи с чем необходимо было справиться с лавинообразным потоком информации, которую транслятор хроновизора с запредельной интенсивностью перегонял через суб-квантовый конвертер. И если направить подобный мега-поток, а тем более – негативного характера, в неподготовленное к этому сознание, человеческая психика с максимальной вероятностью просто не выдержит столь чудовищной перегрузки.