На болотах

Этот его бриллиант

Этот его бриллиант не давал мне покоя. Ни есть, ни спать не мог – всё думал о нём.

Знать, что в лашманском болоте лежит Игорь Скромный с алмазом в ноге, и продолжать заниматься всякой ерундой…

Покойная Гошина жёнушка уверяла, что он получил в наследство от тётки КРУПНЫЙ КРАСНЫЙ БРИЛЛИАНТ. Я погуглил: такой камушек тянет на несколько миллионов долларов. Десятки миллионов!

Думаете, раскатал губищу? Как бы не так! Я проверил.

Самые дешёвые – белые, серые и коричневые алмазы: «всего-то» пять тыщ баксов за карат. Если кто не знает, карат – это пятая часть грамма.

Жёлтые бриллианты стоят примерно пятнадцать тысяч «зелёных» за карат. Цена оранжевых стартует от шестидесяти штук бакинских.

Розовые камушки торгуются уже от полутораста косарей гринов, а голубые или синие алмазы – от ста шестидесяти тысяч долларов за карат.

Самые дорогие – чистые зелёные бриллианты: три лимона за ту же меру. Но и красные отстали недалеко – полтора-два миллиона зелени за карат. А ещё, говорят, они невероятно редки…

Поэтому, если жена Игоря ничего не напутала, и он действительно получил в наследство от тётки красный алмаз – то это целое состояние! Крупный розовый – тоже деньги, но если и вправду красный… Надо искать!

Хотя – чего тут искать? Игоря убили и бросили в болото на моих глазах. Трое других свидетелей и участников преступления вряд ли уже живы. Да если ещё и топчут землю, всё равно ж никто из них не знал, что Гоша ходил с вшитым в бедро алмазом. Знали бы – ощупали и обыскали б его, прежде чем топить…

Света, жена его, точно мертва – до сих пор снится… Так что про этот его бриллиант в болоте знаю теперь только я. Значит, мне и карты в руки.

Но каков стервец! Приезжал ко мне домой, падал в ноги, ныл, скулил, умолял помочь – и ни словом не обмолвился про этот свой алмаз! Ну не скотина?.. Правильно его убили.

Теперь-то задним числом я вспоминал, как Игорь всё повторял, что хочет рвануть за границу. А про бриллиант – ни слова. Про что угодно рассказывал: про свои грёбаные командировки, как пил с урками в поездах, как кувыркался с бабами в гостиницах, а про алмаз – ни-ни! Говнюк! И ведь был уверен, что пока камушек у него под кожей, можно без опаски продолжать разгульную жизнь – никто и не догадается! А то и верно: носить в карманах – рискуешь потерять или обворуют-ограбят, дома оставлять – квартиру обчистят. А из ноги можно только выковырять. Классно придумал!

Хотя – как придумал… Света говорила, что Гоша где-то вычитал, как один раб-индиец вынес с рудников Голконды крупный алмаз, спрятав его в надрезе на бедре и прикрыв повязкой из листьев. Но тому индусу это не помогло: то ли умер от заражения крови, то ли его поймала охрана, бросив в наказание на съедение акулам…

Вот и Игорь плохо кончил: кара за скрытность и беспутство настигла его в лашманских болотах, где он до сих пор и лежит…

Впрочем, лежит ли? С того момента, как ему свернули шею и бросили в топь, прошло уже около трёх лет. Три года, Карл, не к месту будь помянут!..

* За три года до описываемых событий. Место действия – посёлок Лашман, Нижегородская область, Россия.

Дождь усиливался, и сквозь ветви деревьев мы увидели, как участники экспедиции потянулись в разбитую на пригорке посёлка палатку – помянуть погребённых в лесу власовцев. Периодически люди выходили наружу перекурить, некоторые, оглядываясь по сторонам, тут же справляли малую нужду и снова заходили внутрь.

Режиссёра нашей «киногруппы» Ивана Минова с Игорем Скромным долго не было видно. Но вот, когда державший меня за руки рыжий бородач уже начал злиться и чертыхаться, они вдвоём вышли из палатки. Минов показал рукой в нашу сторону, и они двинулись по направлению к нам. Но если мэн с раскосыми глазами шёл твёрдым шагом, постоянно озираясь по сторонам, то Гошу за много метров выдавала шаткая походка сильно пьяного человека.

– А мы уже изрядно нализавшись! – удовлетворённо крякнул бородатый. Они с Карлом снова подхватили меня под мышки и не спеша поволокли в глубь леса.

Очень скоро мы услышали приближающиеся голоса.

– Где же они? – заплетающимся языком вопрошал Гоша.

– Ваш друг уже на ногах! Видите, как далеко утопали! – врал ему полукровка Минов.

– Мы здесь! – негромко откликнулся лохматый бородач.

– О! Вот и нашли! – радостно отозвался раскосый начальник «киногруппы», и они пошли на голос.

– Ау! – пытался кричать Игорь Скромный, но ему мешала икота, и в лесу раздавался лишь звук его раскатистой отрыжки.

Меня потащили им навстречу, и уже через минуту Гоша повис на мне, осыпая пьяными поцелуями:

– Ну как ты, старик? Поправился? – лепетал он, вперившись в меня мутным взглядом. – Как идёт расследование? Ищут меня? Нашли труп Эльвиры Улябиной? Чего молчишь?

Спьяну Скромный даже и не заметил, что меня держат под руки сразу два человека.

– Что вы встали в воде? – произнёс в этот момент Минов. – Пройдёмте чуть вперёд, там посуше.

Игорь повернулся к нему и нетвёрдым шагом двинулся в направлении, где виднелся островок земли. Тогда мэн с раскосыми глазами кивком головы подал условный знак бородачу, и тот в свою очередь, указав своему напарнику рукой на моего приятеля, громко приказал:

– Сломай ему шею, Карл!

Дальше всё произошло стремительно. Гоша толком даже ничего не смог понять, как убийца в две секунды подошёл к нему сзади, схватил за голову и с такой силой крутанул её вокруг позвоночника, что вместо затылка моего друга передо мной снова оказалось его лицо. Я опешил: Игорь по-прежнему стоял ко мне спиной, но глаза в глаза вперился в меня непонимающе-испуганным взглядом. Через мгновение тело его обмякло и осело в лужу.

– Ну вот и всё! Со Скромным покончено, – радостно произнёс Иван Минов.

– Может, и этого тоже здесь порешим? – кивнул на меня лохматый садист.

– Мы уже обсуждали этот вопрос, – недовольно пробурчал полукровка. – Наш друг выиграл от меня путёвку во Вьетнам и едет с нами! Продолжаем действовать по намеченному плану: мы должны быть вне подозрений. Скромного мы не видели, куда он попёрся пьяным – не знаем. Съёмочной группой приехали, в полном составе и уедем. А сейчас быстро избавимся от трупа.

Они тут же нашли небольшое болотце поглубже, насовали в куртку Игоря камней и бросили его тело в воду. Оно погрузилось под ряску, забулькали пузыри. Душегубы быстро нарезали и нарубили веток кустов и деревьев и густо набросали их сверху на водоём.

– Теперь его тут вовек не найдут, – по-хозяйски сказал бородач. – Даже если начнут искать, в округе столько могил и трупов, что раскапывать замучишься.

«Болотные мертвецы»

Хотя, с другой стороны, в болотах тела сохраняются долго – общеизвестный факт. По телеку часто крутят фильмы про «болотных людей», которых находят неразложившимися спустя столетия: человек из Толлунда, девочка из Иде, женщина с болота Хюлдре – всех не перечислишь…

Правда, это касается торфяных болот. В их мхе содержится сфагнол, препятствующий гниению. Плюс такие болота практически не пропускают кислород: в их трясине люди и животные могут не разлагаться десятилетиями и даже веками.

Эвенки, к примеру, специально погружают в болотную топь туши северных оленей, чтобы через год получить из них квашеное мясо – «копальхен».

Серьёзно! Для приготовления копальхена они берут крупного жирного оленя. Несколько дней не кормят его, чтобы очистить кишечник. Потом душат, не повреждая шкуры. После чего погружают в болото, присыпают торфом, закладывают ветками и камнями и оставляют на несколько месяцев. По истечении срока труп извлекают и едят протухшее мясо. Такое блюдо предназначено для привычных желудков северных народов, обычный человек с гнилого мяса окочурится.

Сам я такой деликатес не пробовал, да и Игоря есть не собираюсь: мне нужен только его алмаз – он-то точно не протухнет.

Но вот незадача: там, где утопили Игоря, болота, насколько помню, были не торфяными… Тогда всё происходило как в тумане: меня везли в Лашман накаченным наркотой и таблетками, но картина в целом на подкорке отложилась. Мы ехали туда по заросшей лесной дороге на месте бывшей узкоколейки. Потом Игоря заманили в лес, где было по колено воды. Там в зарослях ему свернули шею, напихали камней за пазуху и бросили в болото. Отчётливо помню пузыри на воде… Это место сразу закидали ветками. Там он наверняка и лежит до сих пор, если не сгнил.

Другое дело – то лето было очень дождливым: что ни день – лило как из ведра. Теперь меня терзали смутные сомнения: точно ли там были болота, или всё происходило в залитой ливнями низине? Посмотрел по картам: в тех местах – сплошь лесные озерца да пруды…

Как бы то ни было, по всем криминальным сводкам тело Игоря так и не нашли, и он до сих пор числится пропавшим без вести. А значит – должен лежать на том же месте, где мы его и оставили.

И даже если сам Гоша и сгнил – алмаз-то от этого никак не пострадал. Так что нечего тут рассусоливать: ноги в руки – и в путь, пока кто-нибудь не нашёл этот его бриллиант раньше меня. Красный! Большой! В десятки миллионов долларов!

Знакомой дорогой

Возвращался в Россию через Казахстан: с моими документами так было сподручнее. На границе немного понервничал, но в итоге всё обошлось, и дальше без приключений добрался до Нижнего Новгорода.

К тому времени я успел отрастить усы и бороду, патлы до плеч – шишига шишигой. В родном городе таким меня никто никогда не видел, а потому вряд ли бы узнал. Да я нигде и не светился.

Купил велосипед покрепче, болотные сапоги, наконечник для багра, собрал рюкзак, взяв только самое необходимое: продукты, спички, фонарь, пару охотничьих ножей…

В Вознесенское в этот раз не заезжал. Автобусами через Ардатов добрался до Чупалейки, а там сел на велосипед и докатил до Димары. Дальше пришлось спешиться: путь в Лашман лежал по бывшей узкоколейке – крутить педали по сплошь заросшей подлеском и кустарником «лесной дороге» стало невозможно.

И на джипе-то в последний раз мы ползли от Димары до Лашмана битый час. Теперь же, спустя три года, от той дороги осталось одно название. Узкоколейка ещё угадывалась: колдобины шпал по-прежнему торчали из земли, но заросли стали непроходимыми. Чаща! Даже старые колеи от колёс машин скрылись от глаз под высокой травой и кустами. Какой уж тут велосипед…