Цыганский взгляд – 2. Роман

Часть 1. Предисловие

Исход

Очень давно, в 420 году до н.э. из Индии в поисках лучшей доли отправился по белому свету огромный поток людей, относящихся к касте танцоров, музыкантов. Эта каста в Индии считалась низшей. Назывались они «лури». Об этом факте впервые упоминает Фирдоуси в своей поэме «Шахнаме».

Первое упоминание о нахождении цыган в России датируется 1501-м годом, когда вожак Василь получил охранную грамоту от литовского князя Александра Каземировича.

Несколькими долгими путями, и далеко не сразу попадали первые цыгане на территорию России, вынужденно принимая некоторые элементы языка и культуры тех народов, среди которых приходилось жить достаточно долгое время. Отсюда и появились различные диалекты. (Насчитывается более 30-ти!). Вместе со словами принимались и некоторые обычаи. По переписи населения 2010г. в России проживало 220 тысяч цыган. Точную цифру очень трудно установить. Цыгане часто переезжают с места на место, или просто не проходят перепись. С властями стараются не иметь отношений, осторожничают, оберегая свою общину от других.

Поскольку основное занятие индийских предков цыган было музыка, танцы, то у них и дальше это оставалось основным заработком. Однако, находилось немало других способов получить на пропитание: торговля лошадьми, кузнечное дело. Женщины, как более чувствительные к энергетическим вибрациям человека, щедро передавали своим дочерям способность к гаданию на картах, по руке, а также целительству.

В одной из московских древних рукописей 17-го века можно прочитать: «Цыгане есть люди в Польши, а поидоша от немец, на татьбу и всякое зло хитры». Из этой цитаты видно, насколько ошибочными и наивными были представления об истоках и жизни цыган. Но, всё-таки, можно иметь какое-то представление о пути, по которому цыгане пришли в центр и на север России. Со временем они здесь образовали особую этногруппу «русских» или «северорусских» цыган, которые стали называться «русска рома». В их языке, в отличие от диалекта южных цыган, пришедших в Россию из Византии, заметно очень много слов немецкого и польского происхождения. Изначально язык цыган был схож с индийским санскритом. И этот факт уже совершенно не удивляет.

Подчиняясь сложившейся многими веками традиции, чтобы сохранить свою культуру, цыгане продолжали кочевать. Не имея никакой возможности при таком образе жизни учить детей, которые смогли бы потом занимать высокие должности и защитить, становились изгоями.

Из книги И. Ром-Лебедева «От цыганского хора к театру «Ромэн», глава Нины Велеховой «Клад за семью печатями»: «Приведу цитату из книги А. Баранникова: «В 1580 году в Германии был издан закон, согласно которому каждый цыган, не оставивший границу Германской империи, должен был подвергнуться бичеванию… Цыганы, возвратившиеся обратно… подлежали сожжению. В Европе цыганы… не считались за людей; их травили собаками и убивали, как диких зверей… Ещё в 1836г. в одном французском журнале появилась статья, автор которой утверждает, что «застрелить цыгана – дело столь же законное, как убить волка или лисицу…». В Турции убийство цыгана не считалось, согласно закону, преступлением».

Вот так… Ни больше, ни меньше… Волосы встают дыбом от такого! И это делали те, кто несомненно, считали своё общество самым цивилизованным! О какой самой простой человечности можно тут говорить? Винили, по сути, за то, что цыгане хотели заниматься именно любимым делом: песнями, танцами, музыкальными постановками, как того строго требовали законы касты прародины! Не всегда удавалось достаточно на этом заработать, и тогда вынужденно начинали попрошайничать. А в тяжёлые годы Великой отечественной войны вообще каждый цыган, попадавший в поле зрения фашистов, тут же уничтожался. Расстреливали, закапывали заживо целыми таборами!

Далеко не все знают, что на средства театра «Ромэн», основанного в 1931-м году в Москве, (с 1977-го года по 2021-й год им руководил Николай Алексеевич Сличенко), был построен бомбардировщик, названный без затей просто «Ромэновец».

Горько говорить об этом потрясающем, великом человеке в прошедшем времени «руководил»… Но… 2-го июля 2021-го года его не стало. Это большая, печальная утрата не только для цыган. Для многих. Супруга Тамила Агамирова пережила его всего месяца на два. Покинула этот мир в сентябре 2021-го.

И сейчас цыгане упорно продолжают свою многовековую традицию: по-прежнему занимаются музыкой и кочуют! Разве что теперь поголовное большинство цыган имеют постоянное жильё с регистрацией (пропиской), а табор на совершенно законных основаниях трансформируется в музыкальный коллектив на автоколёсах. Либо живут полуосёдло, часто меняя место жительства. Истинно кочевых таборов в России в настоящее время единицы, практически, нет.

Табор

Что же такое табор? Это либо большая отдельная семья, либо добровольное соединение нескольких отдельных семей. Многое зависит от местности кочевья. Если место плотно населённое – больше людей в таборе. Малонаселённо – соответственно, меньше и табор. Для решения каких-то вопросов с властями выбирают самого уважаемого цыгана, и называют его Баро (Большой). Нецыгане часто путают, и упрямо называют его «бароном». Среди своих суд, называемый сЭндо, доверяют вершить нескольким уважаемым цыганам. Решение сэндо обычно обжалованию не подлежит. Если же не удаётся выяснить все обстоятельства дела, то каждая из сторон даёт клятву в правдивости своих слов перед иконой. Если окажется, что клятва дана ложная, то того человека с позором прогоняют, и он с того времени становится изгоем. Об этом очень быстро разносит «цыганская почта», поскольку, по традиции, если встретились хотя бы два цыгана, – обязательно делятся всеми новостями.

Список строгих запретов для женщины весьма большой:

Детство. В это время не распространяются, практически, никакие ритуальные ограничения. Многое позволяется и мальчикам, и девочкам. Жалеют их, понимая, как не просто может потом сложиться дальнейшая жизнь девочки.

Юность. Девочки, которые становятся уже девушками, (начинаются обычные женские циклы), обязаны уже намного осмотрительней общаться с юношами, беречь свою честь для будущего мужа. Девочки могут быть сосватаны родителями ещё при рождении. Молодые иногда видятся друг с другом в первый раз перед самой свадьбой. Не остаются наедине с парнем где-то в уединённом месте, ни в коем случае не поворачиваются к нему спиной, и уж тем более не сидят рядом на постели. Одевают удлиненную юбку, повязывают на голову платок или шарф, если находятся в больших компаниях цыган. Впрочем, сейчас платок постепенно уступает место просто головной повязке. Но желательно яркой расцветки.

Первые годы замужества. Эти годы самые трудные для молодой женщины. Тут и полное безоговорочное подчинение мужу, свекрови, старшим деверям, старшим золовкам. На плечи ложится вся чёрная работа по дому. В отличии от цыган православных, у цыган – мусульман жена должна закрывать ещё и низ лица платком. В обоих конфессиях никто кроме мужа не должен видеть, когда молодая жена ложится спать и когда встаёт. Каждая вещь, над которой попал подол юбки, а тем более через которую переступила молодая женщина, считается «нечистой». Только по прошествии времени, когда жизнь «вошла в своё русло», и пара продолжает семейную жизнь, молодая жена постепенно приобщается к добыванию средств на пропитание. Такое положение постепенно меняется с рождением детей, с возрастом. В семье кто-то женится, выходит замуж, и новая молодуха принимает на себя работу по дому, а та уже сама становится добытчицей. Но это сейчас уже не всегда так, поскольку теперь многие цыгане имеют возможность получить образование, работу, получают зарплату, и возможность как все граждане России получить впоследствии пенсию.

Старость. Женщина, которая дожила до преклонных лет, считается много пережившей, повидавшей, и потому достойной уважения. Цыганку «в возрасте» стараются обеспечить возможным комфортом, прислушиваются к её советам.

А что же мужчины? А вот у мужчин-цыган с юношеского возраста другие заботы. Им надлежит учиться общаться, «купить – продать – обменять», учиться тонкому искусству производить впечатление очень удачливого человека, разбираться в лошадях. Конечно же, желательно петь, плясать, играть на любом каком-то традиционно «цыганском» музыкальном инструменте: гитаре, скрипке, или фортепиано.

Религия

Что касается исповедания религии, то в основном большинство цыган в России, конечно же, православные. Есть и католики. Мусульманство приняла лишь часть цыган, особенно на юге России. Так же, как все христиане, православные цыгане приносят или приводят в храм крестить своих нарядных ребятишек, венчаются. Венчание обычно не входит в сценарий самой свадьбы. Делают это после регистрации в ЗАГСе. Впрочем, это не строго. Могут и «разом» всё, чтобы не тратить деньги ещё раз на праздник. Празднуют Рождество, Пасху, Троицу, День Победы 9-го мая. Вместе с тем на удивление крепко держится стойкая вера в помощь амулетов, талисманов, всевозможеых оберегов.

Свадьба русских цыган

Зачастую родители договариваются между собой когда дети ещё совсем маленькие. Браки с «нецыганами» не одобрялись. В этом скрыта некая мудрость. Родители старались просто опередить события, пока повзрослевшие дети не нашли себе пару «на стороне» от цыганской общины, чтобы постепенно не раствориться в окружающих народностях. Отец жениха, сам жених с сопровождающими, красочно и пышно наряжают «дрэвце», (обычно – берёза), яркими лентами, монетами, бумажными деньгами. Стараются украсить побогаче, чтобы все видели удачливость будущего зятя. Приходят в дом к родителям невесты. Если сватам рады – принимается угощение от жениха, и тут же накрывается стол. У русских цыган калыма не даётся, но родители невесты всё равно всегда стараются собрать хорошее приданое для своей дочери.

Когда оговорены детали, решено кто за что платит, начинаются уже сами приготовления. За свадебный стол молодых сажают рядом, а гости: мужчины в одной стороне стола, женщины – в другой. Впрочем, сейчас это уже не строго. Посреди праздника молодых отправляют в отдельное место. Потом близким родственникам из женщин выносится рубашка новобрачной или простынь. Если невеста была невинной, – свадьба продолжается, начинают одаривать молодых подарками. Если случался обман со стороны невесты, тогда ей подавали вино в дырявой кружке. Тогда всё это свадебное действо останавливалось, и гости тут же расходились. На её голову, на голову её родителей падал позор.

Иногда у молодых людей появлялись свои симпатии, и они были совершенно не согласны с выбором родителей. Тогда просто сбегали вдвоём, чтобы через некоторое время к ним вернуться с повинной. Если побег удавался, – их потом вынужденно принимали уже как мужа и жену, но свадьбу не играли. Если беглецов настигали, – не сносить головы! Иногда такой «побег» просто инсценировался, чтобы не опозорилась невеста, если близость между невестой и женихом случилась до свадьбы, или просто нет достаточно денег на свадьбу.

Похороны

Если умирает цыган, то собираются все родственники, близкие, знакомые. Садятся поминать, оставляя у себя за столом «место» покойному со стопкой водки и хлебом. Веря, что человек всё равно остаётся где-то «там» живой, поют песни, чтобы облегчить его душу от горечи расставания. Немного проливают на стол, чтобы выразить скорбь. Похоронив на кладбище, или просто у лесной дороги, уходят не оглядываясь, что бы «не потянул за собой». После похорон близкие родственники полгода, а то и год, не поют, не танцуют. По истечении срока траура находят человека, похожего фигурой на умершего, и покупают ему одежду: рубашку, пиджак, брюки, ботинки. Если женщина – кофту, юбку. Это как дань уважения к умершему человеку.

Праздники

Есть праздники именно «цыганские». 8-го апреля 1971г. в Лондоне состоялся 1-й Всемирный конгресс цыган. На нём был принят флаг и гимн. Флаг: прямоугольное полотно разделено горизонтально на две равные части, зелёную и синюю половины. Эти части флага символизируют траву и небо. В центре полос – колесо красного или золотого цвета. Оно символизирует бесконечную дорогу, жизнь, а также кровь пострадавших от геноцида цыган. Кроме того, напоминает об индоарийском происхождении: в этом флаге есть сходство с флагом Индии. Гимном избрали народную песню «Джэлем, джэлем». Было признано виртуальное существование особой республики Романистан. (Другие названия: Романестан, Ромастан, Романотхан, Роматхан). Она виртуальная, без всяких границ. Её не существует ни на одной географической карте. Она незримо объединяет души и сердца всех цыган. В Польше в 1990-м году было принято решение 8-е апреля считать Всемирным национальным Днём цыган. Вечером выходят на улицу, зажигают свечи, веселятся. 2 августа – день памяти Кали Траш, что означает «Чёрный страх». В этот день вспоминают всех цыган, в разное время пострадавших от геноцида.

Цыганский дом

Теперь – цыганский дом. На некоторых особенностях немного остановимся. В истинно цыганском доме, практически, нет мебели. Центр комнаты совершенно пустой. В стороне стоит кровать, которую используют лишь для того, чтобы сложить перины, подушки, которые на ночь раскладывают на полу. Устраивают над спальным местом из обычных простыней что-то вроде палатки. Но сейчас такое не часто можно встретить. Сейчас в большинстве случаев – обычное жильё, как у обычных россиян.

Посуда размещается в кухонной зоне на полках, закрытых занавесками. Готовят еду в доме в основном в холодное время года, в непогоду. Обычно это делается во дворе на костре, или небольшой металлической печке. Едят за низким столом, который на это время ставят посреди комнаты. Потом он убирается к стене. Хлеб не режут, а просто делят руками на небольшие части. Отдаётся предпочтение пище со специями, как и в Индии. Продукты покупаются. Огородами бОльшая часть цыган не занимается, хотя бы потому, что никогда не знают, уедут они скоро, или останутся на месте ещё на какое-то время. Гонения «по делу» и «без дела» приучила к мобильности. Да и стеклянные банки с овощными «закрутками» вещь в дороге довольно хрупкая… Сейчас многие цыгане живут осёдло, и обустраивают быт как общепринято в России.

Занятия

Учатся цыганские дети, не редкость, всего до третьего – пятого класса, рано взрослеют, и погружаются во взрослую жизнь: довольно рано женятся, или выходят замуж, помогают зарабатывать. Если занятие не связано с артистическим ремеслом, то это перепродажа вещей по деревням, на рынке, сбор цветмета, изготовление и продажа ювелирных изделий под золото, из дерева, камня, разведение лошадей, кузнечные работы, поделки из дерева, камня, плетение корзин. Тем не менее, сейчас всё больше и больше цыган которые доучиваются в школе, поступают дальше в учебные заведения. Сейчас без образования сложно для молодых цыган. Единственное место, где цыган точно не много – армия. Никогда цыгане не горели желанием с кем-либо воевать! Просто какие-то «разборки» – не в счёт.

Очень глубоко заложенные в далёком времени гены до сих пор продолжают побуждать к занятиям музыкой, выступать на сцене. Существуют неписаные условия выбора другой работы. Цыган может быть водителем, трактористом, егерем, столяром, плотником, электриком, лётчиком. Может заниматься аудио видео аппаратурой… Но вряд ли когда-нибудь встретите, например, настоящего цыгана – сантехника.

Что же дальше будет?

Цыгане, поставленные перед неким прямым негласным ультиматумом «либо живите как все, либо уходите!», выбирают, всё-таки, сохранение своей самобытности. Невозможно отрицать тот факт, что ради пропитания некоторые цыгане встают на незаконный путь. Это, вне всякого сомнения, очень плохо, но никак не оправдывает случаи принудительной стерилизации! А такие случаи известны, когда женщинам-цыганкам обманом проводили подобные операции! Невозможно согласиться с тем, что, как утверждают, абсолютно все цыгане занимаются наркотиками! Продажей, или употреблением. Это нонсенс. Нет такой национальности на свете, в которой не было бы преступивших закон! Всё зависит от жизненных принципов каждого отдельно взятого человека. Не существует 100% негодяя или 100% праведника. Этот баланс, некая «чаша весов» у каждого человека различается.

Проблемы, которые стоят на сегодня перед цыганами очень сложные. Как, не нарушая закон, сохранять свои веками сложившиеся традиции, самобытную культуру? Как, наконец, изменить просто какой-то «железобетонный» стереотип, что цыгане – это непременно ложь, наркота, грязь, попрошайки, бродяжки, какой-то криминал. Стоит только сказать «цыгане» – и тут же начинаются целыми потоками рассказы и жалобы «про дела скорбные», как-будто мошенников – нецыган не существует рядом. В упор их не видно. Это, естественно, огорчает и возмущает. Так что, на сегодня пока больше трудных вопросов, чем каких-либо ответов на эти вопросы…

Часть 2. «Подарки от Бога»

Поздний летний вечер. На открытой поляне неподалёку от реки и достаточно далёком расстоянии от тихих деревенских изб, у костерка в сумерках виднелись две фигуры. Женская, и парнишки – подростка. Это были старая цыганка и молодой цыганёнок. Но разглядеть лица издалека было сложно из-за темноты. Их фигуры освещались лишь небольшим огоньком костра. Они вели неспешный разговор. Вернее, говорила в основном цыганка:

– Давно это было… Наверно, даже самые старые цыгане и то не помнят с чего и как пошло… И я не помню… Не расспрашивала. Другие у нас заботы были, морэ… Все думки были как прокормиться… Не всем мы по душе пришлись…

Старая цыганка замолчала, и грустно вздохнула. Взяла лучинку, опустила в пламя небольшого костра. Оно с жадным треском «прикусило» эту лучинку, начало быстро пожирать её конец, словно боясь упустить попавшуюся «добычу». Потом цыганка не спеша начала раскуривать свою изогнутую, потемневшую от времени старую трубку. Смуглые морщинистые щёки как маленький горн кузни втягивались и надувались. Изо рта замысловатыми облачками начал вырываться кисловатый табачный сизый дымок, улетая куда-то по ветру вдаль, в сторону реки, которая ползущей змеёй тёмнела телом.

Цыганка Рубина сидела вдвоём с правнуком Колей на поляне у костерка, и, слегка покачиваясь, смотрела куда-то в темноту. Лицо было спокойно, но страдальческий излом тёмных сросшихся бровей выдавал внутреннюю печаль. Молчание затягивалось. Цыганка словно забыла о присутствии парнишки, а он терпеливо ждал продолжения рассказа, лёжа на боку лицом к костерку, оперевшись на локоть.

Тут послышался лёгкий шорох, и на свет огня тёмным призраком как вывалилась на свет божий из чернильного сумрака вечера большой лохматый пёс. Он с радостным повизгиванием подскочил к лежащему парню, и, прежде чем тот успел закрыться свободной рукой, бесцеремонно лизнул его в лицо. Тот быстро сел, со смехом потрепал пса за шею.

– Гамбо, и здесь меня нашёл! Рубина, смотри, он и здесь нашёл! – радостно воскликнул парень.

Цыганка вдруг как очнулась от своих печальных дум, и, наконец, улыбнулась искренно и весело. Как живой фонарик включила, осветилось лицо. Добродушно отозвалась:

– Когда, было время, кочевали, собаки всегда с нами рядом с кибитками были.

Парень обнял пса, и нетерпеливо напомнил, всё-таки, бабушке:

– Рубина, ты начала рассказывать…

– Да… – согласно кивнула она головой. – Так вот… Как рассказывали старики, много лет наш табор кочевал повсюду. Где только не доводилось нам становиться палатками! Дэвла! До десятка кибиток было. Баро был у нас Егор. Очень уважали его. Один и был грамотный среди нас. На смену отцу своему Вайде пришёл вести табор. Все таборные поддержали. Что ж не поддержать такого, если человек достойный, и все его хорошо знали с малых лет. Когда я родилась, помню, Вайда уже был не молодой. Лет 70, кажется…

Тут Рубина задумалась, сосредоточенно пытаясь вспомнить что-то. На лбу между бровями сложились глубокие вертикальные морщинки. Всё-таки, вспомнила что-то, и лицо приняло прежнее спокойное выражение.

– Да, Егор тогда круглый именинник был, 55-ть лет. И в тот же год Вайда помер. 80 годков ему тогда исполнилось.

– Рубина, а зачем же ты сюда приходишь по вечерам? – неожиданно спросил Коля, продолжая ласково тискать обеими руками развалившегося рядом на траве пса.

Рубина в ответ на это простодушно пожала плечами.

– Не знаю… Вся жизнь прошла в кибитке… Привыкла к простору… тесно бывает в доме…

– Жалеешь, что теперь не нужно мокнуть под дождём, что не нужно ни к кому проситься перезимовать? Жалеешь табор? – искренно удивился парень, не скрывая прямого вопросительного взгляда.

А глаза у него были один в один как у отца его Степана иссиня-чёрные. Взгляд тягучий, в пушистых чёрных ресницах, просто сводил с ума девчонок.

– Нанэ саро фэдыр, со фэдыр. Не всё лучше, что лучше. И сейчас так старики говорят, а старикам когда-то их старики говорили.

Коля вздохнул, и честно признался:

– А я бы не смог так жить как вы раньше. Как же без школы, без цивилизации? Как в каменном веке… Ни поесть нормально, ни поспать…

Рубина горько усмехнулась в ответ:

– Потому и слабые растёте. А раньше то, как нынче говорят, «естественный иммунитет» был. Никакие хвори не приставали сильно. Так то… и мороза не боялись.

Коля поглаживал живот пса, а Гамбо до бесстыдства млел от удовольствия, потягивался, перекатывался с боку на бок, не забывая щёлкать зубами на надоедливых мошек.

– Рубина, расскажи что-нибудь… Начала рассказывать, да сбилась… – опять напомнил правнук.

Рубина улыбнулась, и продолжила:

– Ну, так слушай… Много историй осталось в памяти, да не сразу решишь, с чего начать… Только вот трубку раскурю, а то что-то совсем застыла…

Словно оправдываясь за своё пристрастие к табаку, добавила:

– Это ведь я больше чтобы развлечь себя курю. Давно приучилась, а отвязаться от этой заразы никак не получается… тьфу… – и недовольно сплюнула.

Рубина снова задымила, прикрыв глаза. И снова по ветру потянулись едкие табачные струйки.

– Ну, так вот… Давным-давно это было, никто и не вспомнит, когда именно, только бродил в то время наш цыганский народ пешком. Кто-то, правда, из удачливых, сапоги имел, или ещё какую обувку, а большинство то всё летичко, покуда холода не подступят, босиком дороги наши без начала и конца босыми меряли… Надумал Господь каждому народу награду свою дать. Не знаю, почему смилостивился над людьми, но призвал к себе, чтобы волю свою объявить. Собралось люду видимо-невидимо. Будто море живое нахлынуло. И сказал Бог людям: «-Потрудились вы хорошо. А потому – вот вам моя награда. Туркмены, славиться вам отныне своими коврами! Узбеки, вам хлопок отдаю, белое золото! Киргизы, вам – кумыс, какого нигде не найти! Таджики, вам славиться золотым руно. Кто ещё, как не вы так отменно овцеводством занимаетесь! Грузины, вы так услаждаете мой слух многоголосием! Вот и пусть об этом весь мир знает и дивится! Молдаване, вы ли не знаете толк в винограде! Вот и пусть отныне закрепится среди всех народов за вами слава виноградарей! Белорусы, ароматней и вкуснее вашей картошки нигде не найти. И узоров, краше чем у вас на рушниках нет. Вот и будьте знаменитыми этим на весь мир. Украинцы, вы прославились на земле вкусным салом, так и будет за вами это во веки! Вам, русские, отдаю во власть пироги пышные, блины. А раз печь в доме голова, то и ходить женщинам вашим в кокошниках, чтоб помнили ответственность за дом свой…». Все народы тогда щедро одарил, никого не оставил без своей ласки и милости. Только вот народ наш цыганский, покуда дошли – никого уж и близко не осталось на том месте… Дэвла! Все уж, довольные, разошлись давно, получив подарки. «-Где же вы были?» – спрашивает Господь. Самый уважаемый цыган поклонился Богу от всех цыган, и говорит: «-Не серчай на нас, Боже. Выбились из сил, покуда добрели сюда издалека…». Тогда Бог сказал им: «-Ладно. И вас не обделю. Я говорил, что и последние будут первыми! Не оставлю вас без ничего. Чтобы впредь на зов мой быстрее приходили – вот вам лошади. Будете знать толк в них, как никто другой! Чтобы скорби не было у вас – носить вам пёструю яркую одежду на веки вечные, а если случится, умрёт кто из вашего племени бродячего, – не плачем горьким, а песней провожать. И гитары самые звонкие – ваши! Коль с дорогами вы сроднились за века – быть вам как вольному ветру! А чтобы не потерялись среди полей моих – жгите костры-маяки. А ещё женщинам вашим будет дано от меня знать тайну карт, линий на ладонях рук человеческих. Как открытую книгу будут дегко читать!». Только, вот незадача получилась. Дары то свои Господь дал цыганам когда все люди разошлись, не было никого из свидетелей, и теперь мало кто нам, цыганам, верит, когда рассказываем про то, чем Господь одарил нас тогда… Так то, морэ…

Цыганка замолчала, с грустью задумчиво курила свою изогнутую трубку, глядя куда-то перед собой. Всё так же витиевато тянулся терпкий табачный дымок. Потом вздохнула, так же молча добавила веток в костерок, и вдруг вспомнила:

– Что ж мы тут с тобой сидим?! Дома то уж отец с матерью тебя потеряли! Нэ-ка, ушты! Мне-то, слава Богу, некому отчёт давать где была… Ну да ладно, поделим с тобой кнут на две спины…

Рубина с правнуком неторопливо поднялись, и не спеша отправились домой, без особого труда в темноте находя дорогу к своему небольшому дому. Лишь прорезавшиеся сквозь облака звёзды, да наглый кругляш Луны освещал им путь. Вслед за Рубиной и Колей ленивой трусцой побежал догонять хозяев преданный пёс Гамбо.

Дома не спали. А семья у Рубины была большая. Познакомимся с ними.

Мария. Мать Рубины. Невысокая худощавая. Даже в свой 91 год была довольно красива. В молодости явно была красавица. Тихая.

Сандро. Муж Рубины. Как подобает старику в 80 лет, был рассудительным, довольно властным по характеру и немногословным. Небольшого роста, с роскошными чёрно-седыми волосами и усами. Он рос в большой семье, но быстро всех потерял, ещё когда был совсем молодым парнишкой, поэтому ничего не препятствовало ему жить в семье Рубины.

Михай. Сын Рубины и Сандро. Ему 57 лет. Унаследовал от отца тягучий иссиня чёрный взгляд, передал с генами сыну Степану и внукам Николаю, Виктору, Алмазе. Кудрявые тёмные волосы и усы. Кроме этого у него был очень мягкий характер, и всё это вместе сразу привлекло внимание Лилы, которая и стала его верной женой. И сама Лила была красива. Большие выразительные карие глаза. Пухловатые, красивое очертание губ. Да и по характеру спокойная, под стать мужу. Были как два сапога – пара.

Степан и Роза. Внук с женой. Потомок Рубины и Сандро. Оба невысокого роста, худощавые, видно, в прабабушку Марию Степан пошёл. Только вот со взрывным характером. Да ещё и оба с женой одинавовы по эмоциональности. В этой паре умудрялись по несколько раз в день поссориться и помириться. Роза была единственной дочкой в семье, привыкла к вниманию, и постоянно ревновала Степана. Прямо какие-то африканские страсти между ними творились. Её эмоциональные взрывы мог осадить, пожалуй, только Сандро. Иногда было достаточно одного его строгого взгляда.

А ещё в этой большой семье Рубины были правнуки (два сына и дочь Степана и Розы) Николай 16 лет, Витя 14 лет, и Алмаза 11 лет. Мальчики по характеру были не в родителей спокойными и любознательными, а вот Алмаза с самого детства была хитра не по годам. С раннего детства пользовалась тем, что унаследовала от отца поистине магический цыганский взгляд, чтобы получить желаемое. Словно в бездну падал посмотревший в её глаза.

Как только Рубина с Колей вернулись, порог переступили, мать Коли Роза с беспокойством громко спросила:

– Где вас носит? Давно пора уже ужинать и спать!

Судя по всему, назревал очередной скандал, но Сандро посмотрел на неё строго, и резко оборвал:

– Штыл! Ничего, пусть парень узнает всё цыганство! Или ты хочешь посадить его возле своей юбки?

Роза не посмела сказать больше ни слова возмущения старшему цыгану в доме, поджала губы, и вместе с Лилой, продолжая молча выражать недовольство лицом, резкими движениями, начала собирать на стол…

Вскоре после ужина в доме погасили свет, все улеглись по своим местам спать, минута за минутой постепенно окунаясь в мягкую дремоту.

Часть 3. «Сказка про братьев»

И вот снова Рубина с правнуком Колей на прежнем месте на поляне неподалёку от реки. И снова им пляшет свой страстный танец огонь, пытаясь осыпать колкими жгучими искрами, окутать дымом, пропитать своим духом. Снова смеркалось. Заканчивался ещё один летний день…

Рубина снова взялась за трубку, и, хорошо зная любопытство правнука, нисколько не удивилась, когда он снова и снова настойчиво попросил рассказать ему что-нибудь ещё. В отличии от Коли, правнуки Витя и Алмаза росли современными ребятами, и интересы у них были свои. А вот Коля с удовольствием слушал разные байки своей бабушки. И пёс Гамбо вслед за любимым хозяином прибежал, снова растянулся, подставляя погладить свой живот.

Рубина не удержалась, от души засмеялась:

– Что, никак, интересно стало? Ну, коль так – слушай ещё… Не совру ни словом, тэ хасёл мро шэро! (пер.: пропадёт моя голова!»). Жили на свете три брата. Старший и средний – обычные цыгане, а вот младший у них – дурак дураком. Ни к чему таланта у него не было. Однажды старший брат спрашивает младшего: «-Дорогу на мельницу знаешь?» Тот мотнул головой, и говорит: «-Знаю». «-Нам, покуда, дела свои делать надо, а ты бери барана, и отведи мельнику. Он купить его хотел. Деньги, как договаривались, с того гаджё возьмёшь, и возвращайся домой. Полэс, или нат?» «-Понял тебя, брат. Иду.» – отвечает дурак. Взял он того барана, и отправился в путь. А дорога та не близкая на мельницу. Привязал барана к пню, сел, отдыхает. И почудилось вдруг дураку, будто ходит кто-то рядом. Не то зверь лесной, не то разбойник какой. Страшно ему, морэ, тут стало. А деваться то уже теперь некуда, раз больше половины пути прошёл. С испугу крикнул: «-Кто здесь?». Баран испугался крика, заблеял: «-Мэ- э-э!». (пер. по цыг. «мэ» – «я»). Тут дурак почесал затылок, и говорит неведомо кому: «-Я понял, что ты! Чего же ты хочешь? Барана, что ли?» А эхо ему опять вторит: «-…барана-а…». Дурак очень удивился, и опять спрашивает: «-Деньги отдашь сегодня, или завтра?» Эхо вторит: «-…завтра-а…». Хоть и глупый он был, а, всё же, потребовал: «-Дай слово! Не то узнаешь, как обманывать! А то ведь за обман прокляну!» Эхо опять ответило: «-…кляну-у…». А дураку то по ошибке послышалось: «-…Кляну-усь!». Дурак и есть дурак, что с него взять? Оставил он барана, а сам домой весёлый и довольный вернулся. Братья как узнали, так за головы схватились. Старший брат разозлился, говорит: «-Веди домой обратно барана сейчас же! Сам завтра пойду к мельнику!». Пришёл дурак к тому месту, а там одни рожки да копытца валяются. Волки, видно, съели. Заплакал он горько, и с досады головой об старый дуб биться начал. «Всё равно, – думает, – братья за потерю этого барана прибьют!». А тут – Дэвла! Кора на том дереве сломалась, открылось место, и клад спрятанный посыпался! Что делать? Тут дурак, не долго думая, рубашку с себя снял, узлом рукава завязал, и сгрёб туда всё богатство. А его не мало оказалось! Шагает, довольный, что дело так удачно обернулось. Навстречу идёт какой-то мужик: «-Чего это ты тащишь? Дай посмотрю! Вдруг ты мой дом ограбил!». Дурак испугался, что тот отнимет богатство, как размахнулся ношей что было силы, и сшиб гаджё в реку. А тот, видишь, плавать не умел, вот и утонул. Прибежал дурак домой к братьям, от страха трясётся, сам не свой, и всё им рассказал, как дело случилось. Всё обошлось бы, да только дурак всем начал хвалиться, что богатство нашёл. Быстро дошёл слух до начальников. Вскоре стражники арестовывать его приехали. Тот утонувший мужик важным человеком, оказывается, был! Просто по лесу гулял. Братья стражникам и говорят: «-Да что с него взять! Болтает, что попало! Вот сами послушайте!». Дурак начал и стражникам хвастаться: «-Я продал барана пню, а он не обманул, насыпал мне богатства…». Ну, тут стражники и слушать дальше не стали, посмеялись, и ушли. А братья быстренько в дорогу собрались, только их и видели…

Цыганка отложила потухшую трубку, достала из сумки тряпицу, расстелила на траве. Достала хлеб, сало. Кивнула Коле головой:

– Присаживайся ближе, поедим. На вольном воздухе всё вкуснее бывает. Правда, чай в термосе… но ничего, на вольном воздухе и такой не плохо пить.

Рубина была права. Всё, что она принесла с собой, съели с аппетитом. Досталось и Гамбо. Теперь Рубина и Коля пили чай, а Гамбо поглядывал на них с недоумением: «Зачем пить какой-то чай, когда можно было побольше прихватить с собой сала с хлебом?! Сало же вкуснее чая!». Но ему тоже захотелось пить. Гамбо незаметно убежал, и вскоре вернулся, утолив жажду прохладной речной водой.

Немного посидели молча. Потом Рубина весело засмеялась:

– Эх, опять нам с тобой попадёт от Розы…

Коля на это лишь беззаботно отмахнулся:

– Ничего, деда Сандро дома уже, защита есть! Правда, Гамбо?

Пёс завилял хвостом, словно понимая о чём речь, и широко зевнув, показал крепкие белые клыки и розовый шершавый язык.

– Ладно, – сказала Рубина уже серьёзно, – в самом деле припозднились… Авэнте!

И они все вместе не спеша отправились домой. Гамбо радостно прыгал рядом с Колей. Понимал, что дома ему к ужину будет добавка, непременно получит что-нибудь вкусное.

Часть 4. «Сказка про кобылицу»

Не в первый раз Рубина и Коля приходят на это место. Нравится им вот так спокойно посидеть у костерка, поговорить о жизни. Колины брат и сестра Витя и Алмаза – подростки малолетние, им играть хочется. Витя у компьютера в «гонялки» играет, а Алмазе 11 лет, с подружками свои девчачьи секреты.

А лето выдалось погожее. Не каждый год такое выпадает. И сильной жары нет, и дожди вовремя поят землю. От этого и обилие зелени, обилие разных запахов цветов. На райские кущи, конечно, не похоже, но изобилие ярких красок природы не могло не радовать. Трава высокая, густая, тянется к небу. А небо, будто почищенное, к вечеру рассыпалось горохом звёзд. Луна и вовсе как медаль какая важная горделиво смотрела с высоты на людей и весь земной мир.

– Бабушка, расскажи ещё что-нибудь! – вырвал правнук старую цыганку из дум.

Рубина улыбнулась, внутренне одобряя желание Коли познавать мир. Как всегда молча задымила своей изогнутой трубкой, гдядя задумчиво вдаль, а Коля снова начал ожидать рассказы бабушки.

И пёс Гамбо прибежал к ним, повертелся, ища как удобно разместиться, улёгся рядом с любимым хозяином. Прислушиваясь к вечерним шорохам, звукам, поводил чуткими ушами. Время от времени вскидывал морду, настороженно вглядываясь куда-то в темноту.

Сделав очередную затяжку, Рубина начала новую свою байку:

– Было ли то на самом деле – про то не буду зря болтать, не знаю, однако, среди цыган слух ходил об удачливом конокраде Петре. А всё жена его тому причиной. В ворожбе да заговорах силу шувани имела. Знатная была гадалка. Тэ хасёл мро шэро, если я вру! Ну, да не о ней разговор сейчас… Муж той цыганки уж слишком горячий был, упрямый. Коли что вдруг задумает – без толку отговаривать тогда такого! Вот однажды сильно запало ему в душу выкрасть серую кобылицу. Кровь в жилах так и закипела! Ох, и хороша была та лошадь! Ох. И хороша! Дэвла! Даром. что хозяин её – гаджё, а ходил за ней с умом! Многие из наших цыган на неё глаз ложили, да не получалось увести. Уж больно строптивая была. Не подпускала никогда и никого к себе та кобылица кроме хозяина. Со всей силы лягала, кусалась, будто собака. Даже просто подойти ближе, и то было боязно, не то чтобы сесть на неё, дикую. Начал Петря просить свою ромны поколдовать на удачу. И ведь не отстал никак, покуда, наконец, не добился своего… Ну, украсть ту красавицу украл, да только его гнедая, которая ему верой и правдой служила, вскинула голову, и тут же сорвалась с места. Ускакала, только копыта простучали, будто сердце… Правду говорю, морэ, лошади умеют ревновать! Только не одна ветром просвистела, а вместе с собой в гриве унесла и счастье Петри. Не помог и амулет – сапожок гнома. Есть такое поверье среди цыган, что при встрече с гномом нужно выпросить у него в дар его башмак, или шапочку-колпачок. А Петре однажды перепал такой неожиданный подарок, когда увидел гнома в лесу. Мы этих маленьких человечков спорниками называем… только не путай, называем от слова «спорый», то есть «быстрый», а не от слова «спорный», «спорить всегда желающий». А тут ещё странным образом русалка привиделась по дороге. Не передать словами, как ласково манила его за собой в воду. Устоял, всё же, от чародейства. Вернулся Петря ни живой, ни мёртвый домой на краденой лошади. Жена его невесело мужа встречает: «-Не принесёт эта серая добра! Помяни моё слово!» Цыган разозлился, кричит на жену в злости: «-Ну-ка, брось болтать, женщина!» А та всё своё твердит: «-Верно говорю! Первый раз поедешь на ней – удача ещё будет рядом с тобой, второй раз поедешь – оставишь удачу свою позади, а третий раз на ней поедешь – всё потеряешь!». Не послушался упрямый Петря своей жены. Первый раз поехал – пронесло. Всё благополучно прошло. Второй раз поехал – вернулся с пустым карманом, а дома новость ждала: дети у них пропали! Собрался Петря ехать искать своих ребятишек, и опять на той серой… Упала та цыганка на землю, ухватилась за мужевы сапоги, причитает горько: «-Не езди на этой лошади, Богом прошу, а то и тебя потеряю, как детей!». Ещё больше разозлился на неё цыган: «-Совсем выжила из ума! Как детей своих не буду искать?! Два раза ничего не случилось, и дальше на ней ездить буду! Таборные наши что скажут? «-С такой кобылицы на клячу пересел!» Этого хочешь?». Поскакал Петря, только пыль облаком поднялась, и больше его с того времени никто нигде никогда не видел… Э-эх, дылыно, кто ж его принуждал так судьбу свою испытывать…

Рубина замолчала. Отложила в сторону погасшую трубку, достала из сумки хлеб, варёные яйца, термос с чаем. Сказала Коле негромко:

– Давай-ка здесь поедим. Не хочу слушать твою скандальную мать. Роза ведь опять раскричится на нас… Она ведь молодая, 34 года, живёт по-современному…

Коля со вздохом согласился:

– Да, они с отцом не знают ни кочевой жизни, ни цыганства по-настоящему… Один дед Сандро с ней может управиться… Они с отцом по несколько раз на дню то ругаются, то мирятся.

– Любят так друг друга, – вздохнула Рубина, – Это про них поговорка «милые бранятся – только тешатся». Слышал такую поговорку?

– Слышал, – подтвердил Коля, и нахмурился. – Лучше бы мирно жили…

Молча поели, слушая осторожный плеск реки, что протекала совсем недалеко, только спуститься по крутой узкой тропинке немного вниз.

Вечерний сумрак укрывал темнотой природу. Темнел неподалёку лес, который не переставая пел бесконечную песню, шурша листвой. От умиротворяющей этой песни и негромкого разговора хозяев Гамбо заснул, сложив свою большую голову на крупные лапы. Но, на удивление, стоило Коле и Рубине подняться, начать собираться домой, как он тут же открыл глаза, зевнул, встряхнулся, и вместе с ними лениво побрёл домой.

Часть 5. «Сказка про вдову»

Рубина с правнуком Колей не тратили время зря. Так случилось, что дома никто их сборы не увидел. Прихватив немного продуктов, небольшой котелок, чтобы вскипятить чай, под вечер снова отправились на своё любимое место на поляну. Бабушка и внук очень были привязаны друг к другу, и в общении находили отдых душе. Когда ещё можно посидеть вот так, как не тёплым летним вечером, спокойно, размеренно вести разговоры. Витя и Алмаза убежали по друзьям и подружкам, Михай со Степаном заканчивали обновлять немного стенку сарая, Лила вязала шарф у телевизора в комнате, Роза ушла навестить своих родственников. Мария и Сандро вели свои стариковские разговоры на скамейке в саду среди больших кустов вишни. Мария по возрасту уже не имела большого желания куда-то идти, предпочитала быть дома, да и Сандро не любитель уже был бродить где-то, в отличии от жены Рубины. Набродился за всю жизнь. А вот решить было что. Семья большая, и нужно было с Марией обсудить насчёт другого дома, побольше. Коле уже 16, каких-нибудь года два-три пройдёт, и может парень жениться, привести молодую жену. Уже сейчас девчонки вокруг вьются как настырные мошки, поглядывают с интересом на парня. Записочки всякие ему пишут… Живо окрутит какая-нибудь шустрая барышня. Конечно, хотели, чтоб из своего племени, цыганочку какую встретил, но тут уж как получится…

Расположившись на своём месте, Рубина и Коля снова разожгли костерок. Над ним подвесили на треноге котелок, вскипятить воду для чая. Помолчали, в ожидании кипятка, наслаждаясь природой вокруг. Рубина выложила на тряпицу пару аппетитных на вид булок и поллитровую банку с чем-то тёмного цвета. Как потом оказалось – это было вкусное смородиновое варенье. Когда вода в котелке возмущённо забурлила, цыганка не спеша заварила чай с травами.

Прекрасно понимая, чего от неё ждёт правнук Коля, продолжила свои байки:

– Расскажу тебе, морэ, историю одну… как запомнила, так и говорить буду… Подставляй кружку, чаю налью. Сегодня ходила гадала по соседней деревне, одна хозяйка варенья смородинового дала. Я чувствовала, рука у неё лёгкая, сама добрая. Дай Бог ей всякого здравия! Не бойся, худого не будет. Пей, да слушай… Жила в одном таборе семья. Уж так они сроднились, что и представить нельзя! Не обижали друг дружку никогда, всегда рядом держались. Много ли, мало ли времени прошло, болтать зря не буду, только, надо ж такому случиться, умер у неё муж, будто и не жил вовсе человек… Дэвла, Дэвла! …Ну, что тут поделаешь… Похоронили на добром месте того цыгана, и осталась та цыганка одна в палатке жить. А братья мужевы решили зорче орлов наблюдать, как вдова траур по их брату соблюдёт. И шагу не ступить, бедной вдовушке несчастной, без их строгого догляда. Вот ночь наступает, и приходит к той цыганке умерший её муж любимый. Бедняжка не знает, не то радоваться, не то плакать ей… Ну, дело-то молодое у них, тёмная ночь покрыла… А цыганка та, надо тебе сказать, совсем не глупая была. Под утро, пока деревенские петухи не прокричали, а их крики даже в степи в таборе были слышны, потихоньку встала, спрятала один сапог мужа. «Станет уходить, а сапога нет. На другую ночь придёт! Пусть он каждую ночь приходит, сапог просит вернуть. Не отпущу от себя!» Подумала она себе так, и как ни в чём ни бывало, опять легла. И вот с тех пор прошло время. Каждую ночь приходил цыган к своей любимой жене. Увидятся, и про всё на свете сразу же забывают! Вот, морэ, какие страсти бывают, как полюбили они друг дружку! Поутру тот цыган опять исчезает, как в воздухе растворяется, и опять сапог у жены остаётся. Вот уже и заметно стало, что вдова беременная. Не скроешь уже ни под какой одеждой. Братья то мужа не слепые, как и все в таборе заметили, что не одна она. Однажды приступили к ней, кричат, руками в воздухе перед её носом трясут: «-Траур ещё не истёк, как же ты, беспутная, нашим таборным теперь в глаза смотреть будешь? Кто отец ребёнка?!» А та плачет, слезами заливается, им на эти злые слова отвечает: «-Муж у меня один, и ребёнок – его!» Тут братья совсем в злости зашлись, кричат: «-Ты что болтаешь, женщина! Или мы дураки последние, чтобы поверить в такое?!». А цыганка та плачет, и на своём стоит: «-А вот к вечеру приходите, спрячитесь в палатке, и всё узнаете!» Подумали братья между собой, и так и сделали. Как стемнело, снова цыган пришёл. Она у него и спрашивает: «-Что же ты, Петря, сапог прежде не забираешь? Братья твои спрашивают про ребёнка…». Цыган тут вовсе не на шутку всполошился: «-Ой, Зорица, подай-ка мне его сейчас! Коли ещё буду приходить – погибнуть может наш ребёнок!». Забрал тот цыган сапог, и исчез, будто не было, не остался на этот раз с ней. Ну, а братья его устыдились, и с тех пор больше не обвиняли зря верную цыганку. А когда родилось дитё – стали помогать растить племянника. Так-то, морэ!

После чая Рубина с наслаждением принялась раскуривать свою трубку, вспоминая о чём-то своём. Коля улёгся на спину, и начал молча разглядывать маячки звёзд, которые каждую минуту становились всё ярче и ярче среди темнеющей широты неба. Даже просто помолчать с бабушкой ему доставляло спокойствие и умиротворение на душе.

Верный пёс Гамбо его не тревожил, просто лежал рядом, терпеливо ожидая, когда же любимый хозяин налюбуется, наконец, на небо, и они пойдут домой, где Гамбо ждёт вкусная косточка. Убежал бы, но как оставить хозяина? Вдруг без него, Гамбо, дороги домой не найдут! И что хозяин так долго там в небе рассматривает? Темень и есть темень, ничего интересного.

А хозяин представлял перед собой ту цыганку и её мужа, размышляя о том, что и он будет так же верен своей избраннице. Твёрдо верил: так и должно быть! Так он и сделает обязательно! Вот только придёт срок!

Мысли прервали негромкие слова Рубины:

– Ну, что, пора и домой, а то опять Роза будет злиться, что долго бродим.

Они пошли по едва приметной тропинке домой. Гамбо, сразу оживившись, встряхивал лохматой шерстью, нетерпеливо отбегал немного вперёд, оборачивался, поджидая, вилял хвостом, приподнимался на задних лапах, и снова отбегал вперёд, торопясь к своей косточке…

Часть 6. «Разговор с Михаилом»

С тех вечеров на поляне прошло время. Ночь. Тишина и темнота в доме. Только немного большая комната освещалась сквозь окна. Вся большая семья Рубины после ужина улеглась спать.

Рубина проснулась среди ночи, и лежала с закрытыми глазами, вспоминая вечера, которые они с правнуком Колей провели у костерка на поляне.

Рубина припомнила, как однажды несколько лет назад довелось ей вот так же вести разговоры с неким Михаилом, у которого, как он сам утверждал, были цыганские корни, знал немного по-цыгански, вот и приблудился однажды к их табору. Не своим, но и не чужим воспринимался он среди цыган. Они тогда ездили на машинах выступать с концертами по селеньям. Машину парень хорошо водил, не скандальный, без камня запазухой, вот и довольно быстро прижился у них. Как веточка, которую привили к кусту для селекции.

Михаил был среднего роста, темноволосым, темноглазым. И в этих глазах постоянно была какая-то печаль. Не особо разговорчивый был, серьёзный, как и её муж Сандро. Но своим цыганским взглядом Рубина видела, что человек он внутри добрый, поэтому встречала его приветливо:

– Яваса бахталэ, морэ! Ну, садись ближе к костру… Бери кружку, чай будем пить, да разговоры вести… осторожно, не обожгись, только вскипел… а хочешь – бери картошку, вон с краю в золе лежит… держи щепку… вон на тряпице соль, хлеб… Вижу, грусть на душе у тебя, яхонтовый… Что так? Никогда не кочевал с табором, а который раз ко мне приходишь сердце успокоить у костра… Можешь не отвечать, и так знаю… Жил в квартире, от земли оторвался, как осенний листочек с дерева… Э-эх, бриллиантовый, брось тугу-печаль, разве ты один такой? Таких больше, чем ты можешь себе представить! Дрэ киркипэна тэ биды свэто уджинэс. (пер.: В горестях и бедах мир узнаёшь). Другое сейчас время, морэ, и цыгане стали нынче другие… Это гадже до сих пор представляют цыгана этаким молодцем в красной шёлковой рубахе на вороном жеребце. Едет, да поёт себе, на гитаре звонкой играет… вокруг лес, поля, цветы разные запахом своим дурманят… Никаких тебе ни забот, ни… Э-эх… да разве можно вот так, шутя, человеку жизнь прожить? Не было такого! У каждого есть своя печаль, своя тревога. Весело только дурак живёт, потому что не понимает ничего, всё равно ему.

Наблюдая за гостем, Рубина тогда невольно прервала разговор, искренне от души тогда порадовалась замеченному поступку, не смогла смолчать:

– Нэ, дыкх, знаешь, что настоящие цыгане хлеб не режут, а разламывают руками! Лачо чаво! (пер.: Добрый (хороший) парень!). А почему так делают знаешь?

Михаил в ответ молча лишь пожал плечами, ответив вопросом на вопрос:

– А в самом деле, почему?

Помолчав немного, Рубина объяснила:

– А потому, парень, что считают хлеб телом Христовым. Это одно. В церкви то частицы из просфоры берут те, кого рукоположили на это, с молитвой делает. Разве можно тело Христа просто так резать? А во-вторых, это совсем просто, ещё и потому, чтобы никто не считал за другим сколько ломтей хлеба человек съел.

Михаил печально вздохнул.

– Когда объяснят – не трудно понять… Как вот самому жизнь научиться понимать…

Рубине очень были по душе и понятны такие рассуждения Михаила. Когда-то и она начала учиться жизни, и без поучений стариков очень сложно было самостоятельно разобраться что правильно, что неправильно. К тому же росла в сложные послевоенные годы, когда судьба цыган претерпевала перелом к новой жизни в поднимающейся из руин страны. А цыгане давно были частью этой страны.

Рубина охотно продолжила разговор:

… -Вот я тебя спрошу, а знают ли те гадже, как приходилось ютиться в кибитке под дождём, потому что дороги становится в сумерках не видно, и до ближней деревни или села глазом не достать? Попробуй-ка огонь в такое время развести погреться, одежду посушить… да и лошади тоже ведь живые, без отдыха нельзя… Машина и та, порой, не выдерживает. Так что, кочевье – не игра в романтику! Что ж иногда тоскуют рома по прежней жизни? А тоскуют они, морэ, не по трудностям кочевым, а по той свободе! Свободе идти куда ты хочешь, не заморачиваясь ни с какими-то справками, регистрациями. Паспорт есть, где указано кто такой, и хватит! Разве этого не достаточно, чтобы жить? Не привыкли толком даже до сих пор жить по будильнику! А как же иначе без будильника? На работу проспать можно, начальники ругать будут. В квартире костра не разведёшь, от души не попляшешь. Опять же, кругом документы надо. Не хотят цыгане раствориться среди других людей! Это когда первые цыгане в Россию попали, песни и танцы в диковинку были, с восторгом такое принимали, платили за них хорошо, а потом прошло. Мне дед с бабушкой, отец с матерью рассказывали, что слышали когда-то от своих родителей, как сами не легко жили. Со времени прихода в Россию пролетел не один век, и живут рома теперь как получается. А подумай сам, сахарный, как нам быть, если ещё с прародины своей Индии принадлежали к касте певцов и музыкантов? Под страхом смерти нельзя было «перейти» в другую, менять занятие. За то и страдаем. Полэс, или нат? Есть у нас страна цыганская без всяких границ, Романистан называется. Ни на одной карте не найдёшь! Бесполезно искать! А почему? Да потому, что она виртуальная! Зато всем цыганам место найдётся, никакой границы нет, никакой визы не нужно! …Что улыбаешься? Или не знаешь, что ещё в 1971-м году в Лондоне был Первый Всемирный Конгресс цыган? И гимн приняли, и флаг, всё как положено. Так-то, морэ! …Да ты пей, ешь! Совсем, гляжу, забыл. Я ведь много историй за свою жизнь узнала, все за раз не расскаэешь, не переслушаешь…

Но вот Рубина сквозь свои воспоминания услышала сначала тихий шорох, за ним по стеклу застучали капли дождя. Что ж, вот и осень приближается. Скоро такие дожди будут всё чаще и холоднее, начнут желтеть листья, и полетят на землю, впечатываясь в неё. Под этот тихий шорох, и под сонное ровное дыхание мужа Сандро, Рубина повернулась на бок, и снова спокойно уснула. Эка невидаль, снова осень подходит! Пройдёт и эта осень, за ней зима с морозами… потом опять весна оживит природу, а за ней – зелень, цветы, тепло лета.

Часть 7. «Сватовство»

Утро совсем не радовало домашних Рубины, как и её саму. Серость кругом и сырость. Дождь начался ещё ночью, и не только не прекращался, а временами даже усиливался, возмущённо мутил воду по лужам, барабанил по окнам и крыше дома. Небо тяжёлым серым покрывалом из низких туч затянуло всё вокруг. Не видно совершенно никакого просвета. Хоть бы чуть-чуть.

Михай и Степан после завтрака, хорошо упаковавшись в брезентовые дождевики, ушли на работу на ферму, муж Рубины Сандро и ребята спали ещё. Им ведь некуда торопиться. Старший цыган в доме давно уже своё сполна отработал, получал пенсию, а правнуки были на летних каникулах ещё. До начала учебного года оставалось недели полторы-две. Лила и Роза на кухне занялись приготовлением обеда, а у старших цыганок дома Рубины и её матери Марии выдалась возможность на застеклённой веранде не спеша пить чай, и вести разговор о жизни.

– Говорили с Сандро насчёт нового дома, – как бы невзначай сказала Мария, отпила чая, и тут же посетовала дочери на зятя:

– Никак не хочет он отсюда уходить… нравится ему этот дом, видишь ли…

– Сандро и мне так сказал. Говорит, надо этот расширять, пристройку делать, – отозвалась Рубина.

– Сейчас к зиме начинать нельзя. Не успеем до сильных холодов, – деловито рассуждала Мария, покачав головой.

– Тогда, если что, на будущий год к лету можно и затеять пристройку, – согласилась Рубина. – Меня другое сейчас беспокоит… Рыч нашу Алмазу хочет сосватать за своего сына Лёшку… На днях он подходил ко мне с таким разговором…

– Дыкх, какая из неё ещё замужница! Девчонке 11 лет! – всплеснула руками от возмущения Мария. – Да и семья у них… беспризорники! – и сердито сплюнула на пол, растёрла ногой.

– И я о том… – вздохнула Рубина, взяв в руку блюдце, на котором стояла чашка с чаем.

Тут послышался громкий голос Розы. Видно она опять нашла причину поскандалить.

– Вот дал же Бог невестку такую… – беззлобно проворчала Мария, и они с Рубиной пошли в кухню разбираться со строптивой Розой.

Роза, раскрасневшись, отчаянно махала руками, и кричала Лиле:

– Вот сама и чисти лук!

– Что опять случилось? – строго спросила Мария невестку.

Роза резко повернулась к вошедшим цыганкам, и продолжала кричать:

– Как резать капусту или морковь – Лила, а как лук – Роза чисти! Я и так с утра уже ревела! Степан ругал, почему, мол, рабочие брюки не зашила! А я откуда знала? – и она горестно постучала себя кулаком в грудь. – Вечером вчера ничего не сказал, что зацепил где-то!

– Иди тогда кур покорми, а с похлёбкой Лила без тебя управится, – рассудила невесток Рубина, на что Роза недовольно фыркнула:

– Роза, значит, под дождь на улицу к курам, а Лила у похлёбки!

– Роза, Сандро разбудишь своим криком – хуже будет! – строго предупредила Рубина.

Роза снова недовольно фыркнула, тихо пробурчала себе что-то под нос, но пошла в чулан набирать в плошку зерно для кур.

Рубина посмотрела Розе вслед, вздохнула, с укором покачала головой.

– Не было бы Сандро – весь дом бы эта Роза перевернула с ног на голову… не сойти мне с этого места!

– Оба со Степаном хороши… – в тон дочери добавила Мария, и с досадой махнула рукой, мол, сами всё видите и понимаете. Поправила платок на голове.

Обе старшие цыганки вернулись на веранду, и продолжили свой разговор, прерванный криком строптивой Розы.

Рубине от досады даже расхотелось пить чай. По обыкновению, чтоб успокоиться, раскурила свою трубку, открыла створку окна веранды, и с облегчением заметила, что дождь утихает, реже стучит каплями по стеклу, а, значит, скоро и вовсе перестанет.

Однако на улице во дворе послышались сначала отчаянный лай Гамбо, потом пара мужских голосов, а затем опять что есть силы почти завизжала Роза. Рубина и Мария тут же поспешили на улицу, узнать, что опять случилось.

Выйти не успели. В дом нахально ввалились тот самый цыган Рыч, о котором совсем недавно упоминала Рубина, и его сын Лёшка. Оба возбуждённые, злые. Оба как два колобка толстые, хотя Рыч был ещё не старый, Лёшка молодой. Они были очень похожи. Только у Рыча зубы были покрыты золотом, жёлтые. И белки глаз тоже были с жёлтым оттенком. Судя по этому признаку можно было сделать вывод, что у него явно больная печень. Носы мясистые у обоих выглядели как по крупной картошине.

– Так-то сватов встречаете! Сандро дома? С ним будем разговаривать! Его дело решать всё в семье! – нагло зашумел Рыч.

Сандро проснулся, услышав громкие голоса, быстро встал, оделся, и вышел из комнаты. Спросил строго неприятных визитёров:

– Что случилось?

Увидев Сандро, Рыч осклабился, небольшие глаза с желтизной стали до противности сальными, и сразу, без предисловия, прямо выложил зачем явились:

– Пришли сватать вашу Алмазу, а Роза крик подняла. Тебе, а не ей решать дела в семье! Ты ведь глава! А она кто такая?!

– Алмазу сватать? – искренно удивился Сандро. – Она же ещё малолетняя!

– А разве сейчас нельзя ударить нам с тобой по рукам, заранее договориться? – всё также сально улыбался нахальный Рыч.

Сандро в первые секунды даже растерялся от неожиданности происходящего, не поняв спросонок толком в первые минуты, о чём речь. А поняв, резко нахмурился.

– Никогда не отдам Алмазу за твоего Лёшку!

Рыч сразу же перестал улыбаться. Такой ответ ему явно не понравился. Привык всегда получать желаемое, а тут вдруг отказывают!

– Чем плохой тебе мой Лёшка? – спросил он с вызовом.

– А кто сидел два года за наркодурь? Или будешь говорить не было такого?

– И что с того? Все этим занимаются! – развёл руками, усмехаясь, Рыч.

– Не все! Я, мой сын и внук, вся наша семья честно живём! И если больше нет дела – идите отсюда на все четыре стороны! – и Сандро начал наступать, оттесняя незваных гостей к двери. Рыч от неожиданности с удивлением округлил глаза, начал пятиться.

Тут, как нельзя вовремя, вернулись Михай и Степан. Увидев у двери незваных гостей переглянулись, а потом, не понимая, что здесь происходит, с немым вопросом посмотрели на домашних.

Роза, понимая, что сейчас муж со своими родственниками – надёжная защита для неё, снова подняла отчаянный крик, опять замахала руками:

– Степан, Алмазу пришли сватать! Сдурела их голова! Тьфу на вас, бессчасти!

Вернувшиеся с работы мужчины прошли в дом. Степан, резко бросив на широкую лавку дождевик, быстро обернулся к Рычу и Лёшке, возмушённо закричал:

– Что?? Вы в сврём уме?? Она ж ещё ребёнок!

Прежде всего это касалось Степана, ведь это его дочь Алмаза.

– Вас и так здесь полный дом! Посвободней же станет, как отдадите девчонку! С таким взглядом, как у неё, живо вам дел натворит… а тут будет муж… – выдвинул аргумент Рыч. – У вас Колька, того гляди, женится, приведёт вам ещё одного едока!

После таких хамских слов Сандро, Михай, Степан, не сговариваясь, дружно надвинулись стеной на нежданных гостей, вытесняя их из дома, а потом и вовсе с позором выпроводили за калитку.

Вытесненный с сыном со двора, Рыч злобно поглядел на мужчин по очереди, и прошипел зло:

– Вы ещё пожалеете!

– Не грози, и сам не будешь бояться! – ответил на угрозу Сандро. – Гуртоса грая рувэндыр на дарэнпэ. (пер.: Дружный табун волков не боится).

С позором выпроводив нежеланных сватов, они вернулись опять в дом, продолжая шумно возмущаться наглостью Рыча.

Рубина с тревогой сказала:

– Теперь надо глядеть в оба… Рыч не тот человек, чтобы остановиться… От него можно ожидать всё что угодно…

Она сказала эти слова негромко, вроде размышления вслух, но её все домашние услышали. После таких слов Рубины тревожно за дальнейшее стало и им.

Часть 8. «Пожар»

Вернувшись в дом, семья Рубины начала живо обсуждать произошедшее. Слова Рубины невольно заставили всех задуматься. Особенно Роза по обыкновению не могла сдержать бурные эмоции, разбудив своим криком ребят.

– Что случилось?

– Опять Роза со Степаном что-то выясняют?

– Что вы так кричите? – испуганно спросила Алмаза вслед за братьями, по очереди глядя на взбудораженных взрослых.

– Сватать тебя приходили, – хмуро пояснила ей Рубина.

Алмаза хитро прищурила глаза, и лукаво спросила:

– Значит, я совсем уже взрослая стала, да? А кто будет мой муж? Я его знаю?

– Я тебя старше, и то ещё не думал жениться! – пристыдил её брат Коля, и тут же смущённо отвёл глаза в сторону.

Лукавил парень. Была у него одна хорошая девочка на примете. Она, в отличии от других, почему-то смущалась Коли, щёчки стыдливо розовели при виде его. Стеснялась. Одевалась скромно и аккуратно. Ни разу не замечал такого, чтобы она с кем-то стояла и, хихикая, сплетничала. Она не была красивой, но в ней была привлекательная свежесть натурального. Этой естественностью и понравилась Коле.

– Какой тебе муж, бесстыдница! – строго сказал Алмазе отец, а мать, захлёбываясь возмущением, всплеснула руками, и начала ей сердито выговаривать:

– Дыкх, замуж она собралась! Подыкхэньте, чавалэ, со кэрэлпэ! (пер.: Посмотрите, ребята, что делается!). Ты хоть знаешь, кто сватался? Рыч за своего Лёшку!

– Ой, Рыч? – испугалась девочка, и, подбежав, прижалась к матери, с силой обхватив обеими руками. – Не отдавайте меня за его Лёшку! Я очень боюсь их!

Роза обняла дочку, поцеловала в обе щёки, прижала к себе, погладила её по голове, и успокоила:

– Никто тебя им не отдаст, моя ласточка! Успокойся.

Рубина не могла скрыть тревоги, сказала:

– От Рыча можно ждать всё что угодно… Алмазу нельзя ни на минуту оставлять одну… И школу придётся оставить… Коля и Витя не велики защитники… – и посмотрела на Сандро, понимая, что муж её поддержит в этом.

Не ошиблась. Сандро, не тратя слов, просто закивал головой в знак согласия со словами жены.

Алмаза заплакала.

– И я больше не буду учиться? – спросила она сквозь слёзы.

Тут Сандро своё слово, всё-таки, сказал:

– Пока придётся оставить… И подружки твои пусть к нам приходят. А сама от дома что б ни на шаг!

Алмаза ещё сильнее заплакала.

– Ну, ладно, ладно, моя ласточка, не плачь. Тут и мы с отцом, и все остальные рядом. Гамбо на страже всегда, – снова успокаивала Роза дочку.

Что ж, всем стало ясно, что по одиночке выходить из дома стало теперь небезопасно. Ни о каких дальнейших посиделках у костерка на поляне не может быть речи. Коля это сразу понял, и молча грустно вздохнул.

Весь день прошёл в напряжённом ожидании чего-то нехорошего. В доме витала тяжёлая нервозность. Даже Роза со Степаном ни разу не поцапались из-за какой-нибудь ерунды, как обычно делают по сто раз в день. Но всё шло своим чередом.

К вечеру произошедшее начало им казаться каким-то кошмарным сном. Тем не менее, не стали полагаться на состояние покоя: и Гамбо остался свободно бегать по двору, и сами легли спать на всякий случай не раздевшись.

Где-то среди ночи вдруг раздался сначала до хрипоты яростный лай Гамбо, а потом резко зазвенели стёкла окон, разбившиеся в мелкие дребезги, и в дом полетели одна за другой несколько бутылок с зажигательной смесью. Всё в считаные секунды заполнилось угарным дымом, вспыхнувшим огнём. Вскочившие с постелей хозяева дома попытались было начать тушить, но огонь стремительно разрастался по сухим деревянным стенам, дым душил, заволакивал. Ярко искрилась электропроводка. Громко взорвался стоящий неподалёку от окна телевизор… Они потеряли всякий ориентир куда выбежать, и, задыхаясь, метались по дому в настоящем огненном аду… Горели окна, горела входная дверь… Огонь всё громче и злобнее трещал, поднимаясь выше вверх, пожирая деревянное потолочное перекрытие…

Гамбо с остервенелым лаем метался у дома, не понимая, что происходит, что делать…

Кто-то из соседей увидел сначала дым, пожар, услышал громкий лай, сдавленные крики, вызвал пожарных. Однако, пока приехал из райцентра пожарный расчёт, пока потушили остатки дома, прошло время. По горячим следам на чёрном пепелище, залитом водой, следственная группа стала разбираться что и как произошло. Сопротивлявшегося Гамбо еле-еле увёл к себе соседский друг Коли Валера. Пёс упирался, скулил, оглядывался на былой дом, и всё рвался в отчаянии на поиски своего самого любимого хозяина…

Через короткое время к расследованию тут же приступила полиция. Но следователи ничего от соседей цыганской семьи кроме как о том, что слышали звон выбитого стекла, какой-то хлопок, а это был, видимо, хлопок взорвавшегося телевизор, до хрипоты громкого лая, ничего установить не смогли. Экстренно прибывшие работать на место пожара криминалисты обнаружили обгоревшие останки тел. Осторожно собрали, и увезли в город провести детальную лабораторную экспертизу…

Часть 9. «Спасение»

Рубина очнулась только под утро. Холод и сырость от земли привели её в чувство. Её трясло. Рядом сидела Алмаза, и тоже дрожала от холода и страха. Она была уже не в силах ни плакать, ни кричать. Просто тихо по-щенячьи скулила, не зная, что делать. Рубина с трудом села.

– Бабушка! – обрадовалась Алмаза, кинулась обнимать, обхватив обеими руками руку цыганки, уткнулась ей в плечо, и залилась слезами.

Рубина еле-еле приходила в себя. Голова была тяжёлая, было трудно дышать. Главное, что постепенно осознала: она и правнучка живы. Оглядевшись вокруг, Рубина поняла, что они находятся недалеко от деревни в перелеске. Не близко, но хорошо видны знакомые деревенские избы.

Обе продрогли, но постепенно при ходьбе немного согревались. Шли оглядываясь по сторонам, молча. Рубина крепко держала девочку за руку, боясь выпустить её холодную маленькую ладошку.

Подошли к дому, но… вместо него увидели ужасающее пепелище. Едкий запах горелого ещё не выветрился, и ощущался издалека. Не суждено было, выходит, осуществиться всем планам Сандро расширить дом пристройкой. Что оставалось делать?

Тогда Рубина с Алмазой постучались в окно к соседям. Соседка выглянула, испуганно охнула, увидев растрёпанную Рубину с внучкой, и тут же выскочила из дома навстречу погорельцам. Провожая в избу осыпала градом вопросов:

– Да откуда ж вы? Что случилось? Видели, что с домом случилось? И как же теперь? Как же теперь жить то будете? Где? Есть ещё у вас какие ни на есть родственники?

Рубина её остановила:

– Дай лучше воды, Григорьевна…

Григорьевна сразу засуетилась, зачерпнула в бочонке ковшом, подала.

От выпитой прохладной воды Рубине заметно полегчало, начала приходить в себя, и смогла рассказать соседке про скандальное сватовство Лёшки Рыча, как дом закидали бутылками с горючкой, как они метались по дому, пытаясь отстоять у огня крышу над головой. Как она в дыму наткнулась на задыхавшуюся Алмазу, как босыми ногами случайно больно наткнулась на кольцо дверцы погреба, как в полной темноте, на ощупь по прорытому ходу под домом вылезли с ней на улицу, как побежали со всех ног, не разбирая дороги.

Рубина пыталась кричать, звать на помощь людей, но у несчастной вырывался только хрип и кашель. У неё в голове теперь была одна цель: увести сначала подальше внучку. Хотела потом вернуться, попытаться найти и вывести остальных домашних, но в темноте обо что-то споткнулась, при падении сильно ударилась об дерево, и потеряла сознание…

Пожилая соседка, слушая рассказ, охала, ахала, испуганно распахнув глаза, хватаясь обеими ладонями за своё круглое лицо.

Нужно было что-то предпринимать. Поэтому, коротко поведав о случившемся, Рубина спросила:

– Григорьевна, у тебя есть сотовый телефон?

Григорьевна с грустью махнула рукой.

– Отродясь не бывало. Мы с дедом вдвоём живём. Дочка сама приезжает частенько из города. Да и не умеем мы с дедом этим делом пользоваться. Дочка учила, да что толку… – и снова с безнадёжностью махнула рукой.

Рубина, не видя никакого другого выхода, помолчав, попросила:

– Григорьевна, тогда вот что тебя попрошу… сходи, пожалуйста, к Евдохиным, позвони в полицию, скажи, мол, Рубина и Алмаза живы. Пусть пришлют людей арестовать Рыча с Лёшкой. Нам с ней, – кивнула на внучку, – куда-то выходить показываться, сама понимаешь, сейчас опасно…

Со слезами и надеждой на чудо добавила:

– Может, выяснится, что кто-то ещё из моих смог спастись…

Григорьевна поправила простенький платок на голове, молча закивала в ответ, соглашаясь, поспешно надела кофту, и, продолжая охать, побежала звонить.

Рубина и Алмаза на какое-то время остались в доме одни. Обессиленная Рубина, сидя на лавке, навалилась спиной на стену.

– Бабушка, а куда же мы теперь пойдём? Где же мы будем жить? – тихо спросила Алмаза, прижавшись к Рубине.

– Ничи, чай. Дэвэл на выдэла, балычё на схала! (пер.: Бог не выдаст – свинья не съест). Видно, не кончилось ещё у нас наше кочевье… опять в дорогу надо собираться… Поедем к моей сестре Розалине, брату Тагари. Тут у нас с тобой больше ничего нет… Они приедут на похороны, а после заберут нас к себе.

– А заберут? – засомневалась Алмаза.

– Конечно заберут! Разве они чужие? Чужие и то друг другу помогают, а они нам – близкие сродники, – уверенно сказала Рубина.

Вернулась Григорьевна быстро. С порога как автоматной очередью затараторила:

– Позвонила. Сказали, пусть никуда не уходят, приедем, мол, всё запишем, как, мол. и что случилось. Так у них полагается. Иначе, мол, говорит, как арестовывать тех бандитов? Им нужно заявление от пострадавших…

– Понятно, – глухо отозвалась цыганка, устало кивнув головой.

– А покуда приедут, так давайте, соберу чего поесть. Голодные, небось.

Соседка тут же засуетилась, быстро достала чугунок с кашей, хлеб, налила по кружке молока, усадила погорельцев за стол, а сама начала горестно рассуждать, присев рядом:

– Да-а… вот так живёшь, и не знаешь, как жизнь повернётся… И слава Богу, что, наконец, заберут от нас этих бандитов куда следывает! Вся деревня ведь от них стоном стонет, никак управу не можем найти на них… Когда Лёшку посадили за дурь, так его отец попритих было. А вышел Лёшка – по-новой всё пошло… А мне вот чуднО даже как-то… вроде, вы с ними, как ни крути, одного племени, а такие разные… У вас и Михай, и Степан работают… работали… и ребятишки в школе учатся… учились… всегда здоровкались, не проходили молчком. Мария завсегда к нам заходила. Вишней всё нас угощала… У нас то всё больше крыжовник. Дед мой его шибко любит…

Григорьевна чуть было не заплакала, но вдруг осеклась, и спросила:

– Ой, что ж я… Погодь-ко… а куда же вы сейчас? Ничего ведь, считай, у вас не осталось из одёжки… А на дворе ведь, глядишь, скоро холодать начнёт по ночам… Не на улице ж вам жить… Оставайтесь, покуда, у нас, а там видно будет…

Рубина тоже не видела другого выхода. Не за себя, за правнучку Алмазу больше переживала. Убежали то босиком… Точнее, Алмаза была в тапках, а вот Рубина убежала босиком. Это и спасло их. Не потеряй тогда Рубина обувь, метавшись по дому, не почувствовала бы кольцо дверцы подпола, не спаслись бы с внучкой… Хорошо хоть легли спать одетыми, а то сидели бы сейчас с девчонкой в одних ночных рубашках. И без платка сейчас, волосы растрепались…

– Нам бы только несколько дней, – попросила Рубина негромко, – а там приедут мои брат с сестрой, и заберут нас к себе. Хорошо хоть помню номер телефона. Записан был у меня на листочке, а всё сгорело… Только сейчас выйти нельзя, пока Рыча с Лёшкой не арестуют. Да и обувки у меня нет никакой…

Григорьевна тут же с улыбкой успокоила:

– Ну, обувку я тебе найду из своего. Мы ведь с тобой одинаковые и по ноге, и по одёжке. Носим с одного плеча. Алмазе какую ни есть кофтёнку поищу… не в шкафу, так в чулане где в сундуке чего найду из детского дочкиного…

Как и сказала Рубина, через пару дней срочно приехали Розалина и Тагари. К этому времени Рыча и Лёшку арестовали, и экспертиза показала наличие следов бензина на руках и одежде обоих. Сообщили Рубине, невольно отняв всякую надежду, что в больницу с пожара никто не поступал, никого живым из родных Рубины больше не обнаружили.

Останки трагически погибших похоронили буквально всей деревней. Если бы не увезли быстро Рыча с сыном, то, возможно, они оба не избежали бы самосуда. И так окна их дома побили, всё внутри, что было, основательно переломали. Сжигать не стали, что бы соседи невиновные вдруг не пострадали… И на поминки помогли собрать «всем миром». Они были в местной столовой. На другой день, как полагается, сходили на кладбище. А потом Рубина с Алмазой, вместе с Розалиной и Тагари, с посеревшими от горя лицами, стали готовиться в дорогу.

Когда, собирались уезжать, и проходили мимо одного дома, Алмаза обратила внимание на знакомый отчаянный лай и очень жалобное повизгивание. Так и есть! Это Гамбо учуял её с Рубиной, и подал голос! Другу Коли Валере, конечно, жалко было расставаться с собакой, но ведь нашлись прежние законные хозяева. Так что и Гамбо поехал с ними.

По дороге в новый дом в машине, которую вёл Тагари, Алмаза спросила Рубину:

– Бабушка, а чего, всё-таки, этот Рыч с Лёшкой ко мне пристали? Что я им сделала?

На это Рубина печально вздохнула, а потом задумчиво ответила:

– Не ты виновата, моя девочка, а твой цыганский взгляд…

Алмаза на это промолчала. По возрасту она не поняла, о чём хртела сказать ей Рубина, а переспрашивать не стала.

Часть 10. «На новое место. Прошлое.».

Долгая дорога на новое место жительства для Рубины и Алмазы была полна и слёз, и надежд. Тоскливо, печально на душе было и у Розалины с Тагари. Ведь они все одним разом потеряли столько родных! Только никакого чуда спасения хотя бы ещё кого-то одного не произошло. Перед глазами всё всплывало жуткое, мрачное пепелище. Даже ниточки не осталось от всего, что имелось в доме. Ехали молча.

Кур Рубина перед отъездом определила быстро. Желающих приобрести молодых куриц, да ещё которые хорошо несутся, в деревне оказалось достаточно. А вот верный пёс Гамбо ехал с хозяевами в машине на заднем сидении, и недоумевал: «Зачем мы куда-то едем? Почему нет рядом моего любимого хозяина Коли? Почему люди в таком мрачном настроении? Почему они то плачут, то молчат? Почему так тяжело вздыхают? Ведь самое главное чтобы накормили, и чтобы зима была без сильного мороза…». Больше всех Гамбо жалел Алмазу. Будто понимал, что она меньше всех, и ей непременно нужна его опека. Всё норовил лизнуть ей лицо в утешение.

Рубина уже не имела сил плакать, и просто молча смотрела в окно машины на мелькающие деревья, кусты, поля. Природа постепенно переодевалась в жёлтое или багряное платье. Оба наряда были красивы. Рубина смотрела на это очарование, а сама вдруг почему-то невольно начала вспоминать своего первого мужа Вайду. Наверное, потому, что они с ним начали жить тоже осенью, примерно в такое же время, только много, много лет назад…

Это было после их женитьбы. Рубина тогда находилась дома с двумя маленькими ребятишками, которые смешно посапывали во сне на широком толстом матрасе, покрытом гобеленовым вылинявшим покрывалом. Дети – это племянники мужа: годовалая Кристинка, и Андрейка двух лет. Цыгане испокон веков кочевники, поэтому, как в настоящем цыганском доме, тут не было ни дивана, ни кровати. Вся семья спала на ватных матрасах на полу. Тем более, что здесь, у знакомых цыган, они приютились временно, дожидаясь, пока сойдёт вода, затопившая паводком их жильё. Сами хозяева дома уехали на свадьбу, и быстро возвращаться из гостей вовсе не планировали.

Муж Вайда, две его сестры и оба зятя уехали за товаром на продажу. Малышей оставили лома. Куда тащить таких маленьких? Слишком хлопотно с ними в дороге, да ещё если ехать с багажом. Взяли с собой только старшего, восьмилетнего Егорку. Не велик помощник, но всё же… Рубина сначала тоже хотела ехать с ними, только в семье решили, что ей лучше будет, всё-таки, остаться с малышами. Просто не с кем больше оставить. К тому же, какая ей дорога, если колено ушибла, ходить больно? Это так швырнул Рубину подвыпивший муж Вайда. Не первый раз терпела от него побои…

Молоденькая ещё в то время Рубина сидела у спящих детей в ногах, опершись спиной на стену, и чинила рубашонку. Руки машинально ловко делали свою работу, а мысли витали очень далеко… А подумать было о чём, этого хватало на её долю.

Сидела на маторасе, шила, и вспоминала, как родители, не спросив её желания, выдали замуж. Нрав у мужа оказался крутой. С первого дня стал показывать кто в доме хозяин. Немало доставалось от него по поводу и без всякого повода, когда не видела свекровь. Та при случае всегда защищала невестку. Жалела молоденькую девчонку, и терпеливо обучала житейской премудрости. Наверное, она часто вспоминала свою молодость, как ей когда-то доставалось от мужа, вот и жалела. А, может, в душе воспринимала её как родную дочку за спокойный характер, за уважительность, да и работящая попалась невестка, не ленилась.

Однажды Рубина ходила с другими цыганками по деревням торговать тряпьём. Целый день бестолку провели, вернулись по домам почти ни с чем, продав лишь немного. Сами голодные, раздражённые. Не успела, вернувшись, присесть отдохнуть, как пришёл к Вайде знакомый цыган. Рубина знала, надо собрать на стол, как принято, только от усталости шевелиться не было сил. Руки сумками оттянуло, ноги гудят. До сих пор внутри лихорадило от испуга. Чуть большая собака не покусала возле одного двора, а хозяин просто стоял, и наблюдал с наглой ухмылкой… Дома, как назло, никого не оказалось, некому помочь управиться. Однако, через силу, но сделала всё, как полагается, и снова присела отдохнуть, наконец, на скамейку за перегородкой, отделяющей кухню от основного помещения.

Понравилась молодому мужу золотая печатка гостя. Стали торговаться. Наконец, сговорились о цене, а денег, как оказалось, у Вайды не хватает. Начал требовать у Рубины. Она вынуждена была отдать всё, что выручила с торговли, но и этого не хватило. Печатка дорогая. Сделка срывалась. Он решил, что молодая жена припрятала себе часть денег, и, возвращаясь к гостю, обернулся на Рубину, недобро сверкнул глазами. Сказал негромко:

– Умарава! (пер.: Убью!)

Покупка не состоялась. Гость ушёл, а Вайда её так избил, что несколько дней не могла встать, всё тело болело. Лицо, в ярких пятнах фиолета, опухло от синяков. Может, совсем бы убил в горячке, но тут, как спасение, вернулись домой свекровь с золовкой. Старая цыганка замахнулась клюкой, и глухо закричала сыну:

– Ту со кэрэс?! (пер.: Ты что делаешь?!)

– Она меня перед Лексой опозорила! Теперь все цыгане будут говорить, что Вайда несчастливый, и жену взял бесталанную! – начал оправдываться тот перед матерью.

Рубина припомнила сейчас в машине, как тогда от нахлынувших далеко не весёлых воспоминаний она тихо запела грустную песню.

Пела, покачивая головой, с надрывом, в котором угадывался и вольный степной ветер, и мерный перестук копыт лошадей, скрип кибиток… Было в этом что-то завораживающе – трогательное, и, вместе с тем, проблески дикой, необузданной природы…

Вспомнила, как тогда неожиданно открылась входная дверь, и на пороге появился дружок Егорки Стёпка.

– А Егора нету ещё?

– Какой быстрый! Поезд же не самолёт… – простодушно хмыкнула Рубина.

– А что грустишь? – поинтересовался Стёпка, заметив печаль в тёмных глазах цыганки. – Что случилось? Обидел кто? Вайда опять побил?

– Что-то много вопросов задаёшь… – нехотя отозвалась Рубина, едва сдерживая слёзы.

Цыганёнок смешно шмыгнул носом, по-хозяйски прошёл, взял гитару, мигом накинул её ремень на плечи, и, пробежав пальцами по струнам, заиграл «Цыганскую венгерку».

Сначала, как принято играть её, мотив был неторопливый. Словно нехотя тянулся аккорд за аккордом. Ощущался некий ступор, как-будто кто-то пробует лёд, прежде чем на него ступить. Скоро темп начал убыстрятся, и уже потёкли, переливаясь, звонкие переборы. На смуглом лице у Стёпки появилась белозубая улыбка. Цыганёнок начал пританцовывать, громко и ловко цокать языком. Ему явно понравилось, что и Рубина заулыбалась, отложила шитьё, и начала прищёлкивать пальцами, одобрительно кивая головой.

И вот мелодия начала звучать настолько быстро, что трудно уже уловить движение пальцев, мечущихся по струнам.

Проснулся маленький Андрейка, повернул головку, и стал с интересом наблюдать за игрой Стёпки.

– Дыкх, маленький, а уже учится играть… – весело кивнула Рубина на малыша, и засмеялась.

Грусть Рубины мигом отошла куда-то на дальний план, и она снова радовалась жизни. Ничего не поделаешь, такая уж натура у цыган: если печаль – тёмный омут, если веселье – небу станет жарко!

Она сразу оживилась, забыв про синяки, начала спрашивать цыганёнка:

– А эту песню знаешь играть? …А эту?

Тот, выслушав вопрос, довольный, кивал головой:

– Знаю! – и начинал с лихостью подыгрывать Рубине…

Часть 11. «Похищение»

Про сильные побои Вайды, конечно же, узнал и Сандро. Не зря говорят: «Шила в мешке не утаишь». Рубине припомнилось сейчас в машине Тагари, как однажды увиделись, и Сандро, глядя ей прямо в глаза, в разговоре серьёзно спросил:

– Ты собралась дожидаться пока этот злыдня тебя вобще убьёт?

– Тебе какая забота? – вопросом на вопрос сердито отозвалась тогда Рубина.

Сандро нахмурился.

– Не могу уже смотреть на такое… Убью его, если ещё раз поднимет на тебя руку!

Рубина сейчас в машине вспомнила, как тогда очень испугалась от его слов. Но, почему-то, испугалась не за Вайду, не за себя, а за Сандро. Мало ли что вздумает натворить, ведь в тюрьму может угодить из-за неё. И вот сейчас, по прошествии стольких лет, наконец, осмелилась сама себе признаться, что Сандро давно ей по-настоящему нравился. Только вот родители её не спросили, а выдали замуж в обеспеченную семью за Вайду… Она жениха не любила, просто как послушная дочь лишь смирилась со своей участью, понадеялась, что родители лучше знают жизнь, лучше знают, что для неё нужно, как будет лучше. Разве могла предположить Рубина, куда, за кого идёт на свою голову замуж? Ведь с Вайдой не знакомы были даже толком. А Сандро после свадьбы Рубины с Вайдой тогда с полгода ходил сам не свой, мрачным, переживал, однако, не посмел тогда вмешиваться в её жизнь.

Однажды, когда Сандро в очередной раз увидел синяки на лице Рубины, ничего ей не сказал, не спросил, только с нескрываемой злостью посмотрел на дом, где мучилась с мужем Рубина, и чуть не до крови сжал ладони в кулаки…

Пару дней спустя Рубина тщательно замазала синяки пудрой, чтобы не так видны были, и пошла в магазин купить продукты. Расстояние небольшое, потому пошла одна. Да и не с кем было идти. Вайда опять ушёл куда-то по своим делам, не сказав ей ни слова, свекровь что-то приболела, золовка с утра ушла по деревням торговать с другими знакомыми цыганками, вот Рубине и довелось домовничивать в тот день. Хорошо хоть другая золовка со своим мужем уже к тому времени забрали ребятишек Кристинку и Андрейку, уехали домой. Хлопот меньше осталось.

Не успела Рубина пройти полпути, как рядом резко остановилась синяя легковая машина. Громко просвистели тормоза, а из-под колёс вздыбились клубы серой дорожной пыли. Из машины быстро выскочили трое незнакомых парней, и силой затащили молодую цыганку в салон автомобиля. Рубина тогда даже закричать не успела, как машина тут же рванула с места неизвестно куда. Да и кричать было некому, никого поблизости не оказалось, хоть ты закричись. И кто-бы, если уж судить по-честному, рискнул связываться с тремя незнакомцами?

Это потом она пришла немного в себя, тут же начала пытаться вырваться, кричать:

– Кто вы такие?! Куда вы меня везёте?! Что я вам сделала?! Отпустите сейчас же!

Один из незнакомых похитителей, сидевший рядом справа на заднем сидении, поморщился, и негромко буркнул:

– Да не ори ты. Оглушила своим криком. Приедем – сама всё узнаешь. Сиди спокойно. Никто не собирается с тобой ничего делать, успокойся.

Рубина, конечно же, удивилась ответу. Но кому и зачем она понадобилась? Со слезами потребовала отпустить.

– Зачем тогда всё это?! Сейчас же отпустите меня!!

– Ну, сказал же, приедем – тогда узнаешь сама, – ответил всё тот же парень, сидевший рядом. Другие два, один из которых сидел на заднем сидении по другую сторону от неё, слева, и тот, что вёл машину, совершенно не обращая никакого внимания, молчали. Будто и нет в машине пленницы.

Рубине ничего не оставалось, как смотреть по сторонам, пытаясь запомнить дорогу, и ждать, что будет дальше. Она была готова убить себя, но ни в коем случае не достаться живой неизвестным похитителям, если они вздумают над ней надругаться. Немного успокаивало, что парни были трезвые, но сердечко у неё в груди от испуга всё равно бешено колотилось. Хоть во рту пересохло, дыхание от страха сбивалось, однако, Рубина так и не попросила воды, боясь, что в ней будет что-то подмешано.

Наконец, машина остановилась у небольшого домишки на краю какой-то деревни. Рубина пригляделась внимательнее, и вспомнила, что когда-то была здесь, торговали с цыганками. Это была соседняя деревня Калачёво.

Парень в чёрной кепке, что был за рулём, пару раз коротко посигналил. Из дома, распахнув калитку, навстречу быстрым шагом вышел… Сандро!

Рубина очень удивилась, что к её похищению оказался причастен Сандро. Более того, ещё и его организатор! Такого она никак не ожидала. Она предполагала, что может быть большая драка между Вайдой и Сандро, но чтобы похищать её, увозить куда-то, – никак в голове не укладывалось.

– Так это ты всё? С ума сошёл?! – тут же громко возмутилась Рубина. Рванула бежать от похитителей, но цепкие руки парней удержали.

По дороге в дом Сандро негромко обратился к своим сообщникам:

– Никто не видел?

– Нет, конечно! Это же не город! – так же негромко ответил парень, что успокаивал Рубину в машине.

Цыганку проводили под руки в дом, и парни тут же ушли. Услышала как зарычал мотор, затем шум отъезжавшей машины. Рубина с Сандро остались вдвоём.

– Зачем ты это сделал? – настороженно спросила Рубина, хотя вполне уже начала догадываться без объяснений. Хотела сначала услышать что сам скажет. А Сандро искренно удивился её вопросу, и негромко ответил, пожав плечами:

– Как зачем? Чтобы жить вместе.

Рубина ахнула от такого объяснения:

– Я ведь замужем!

Сандро вздохнул, и печально тихо спросил:

– Разве это муж? Разве он может относиться к женщине достойно мужчины?

Рубина даже растерялась от таких вопросов.

– Он, конечно, дерётся… но… он же муж мне…

– Ты хочешь с ним остаться? – так же тихо и печально снова спросил Сандро, глядя ей прямо в глаза.

От его тягучего взгляда иссиня-чёрных влюблённых глаз Рубина вконец растерялась, и просто заплакала, не в силах сдерживать слёзы… Сандро молча бережно обнял её, и нежно поцеловал. Его мягкие, тёплые губы подействовали на неё магически, и у Рубины не стало ни сил, ни желания сопротивляться…

Спустя годы они вспоминали это похищение со смехом.

– А помнишь, как умыкнул меня на вороных? Прямо индийский фильм какой-то! Напугалась тогда сильно.

Сандро в ответ лукаво посмотрел на жену, и молча улыбнулся.

Как уж получилось вмешаться, забрать от побоев любимую. И ни разу не пожалел, что вовремя это сделал. Что хорошего могло ожидать Рубину с таким мужем как Вайда?

Часть 12. «Начало новой жизни»

Рубина и Сандро остались в этом небольшом доме. Как оказалось, Сандро незадолго перед похищением любимой попросил у своего давнего хорошего знакомого разрешение пожить в доме хотя бы несколько дней, чтобы переждать первое время, пока не решится всё. Брак Рубины и Вайды не был официально оформлен, была просто обычная свадьба. Такое вовсе не редкость среди цыган. Тем более, что были сами ещё слишком молоды, в ЗАГСе обязательно возникли бы вопросы. Детей нажить не успели. Как показало время – так было явно к лучшему. Иначе между их семьями, вероятнее всего, начались бы серьёзные разборки из-за ребёнка. Особенно, если бы родился сын.

Конечно, о предстоящем похищении Сандро этому своему знакомому ничего не сказал. Ни слова. Даже намёка не было. Солгал, невнятно сославшись на какие-то свои заморочки, а тот и не стал дотошно вникать, расспрашивать, у самого полно было забот с оформлением на работу на вахту на Север. Поэтому охотно согласился пустить Сандро, чтоб присмотрел за домом. Давно знал Сандро как человека ответственного, честного. Ему и в голову никогда не могло прийти, что тот задумал. Так что уехал парень на свою вахту с совершенно спокойной душой.

После поцелуя оба были смущены, не зная, что сказать друг другу, что делать. Просто стояли молча рядом. Рубина чувствовала себя неловко. Как быть с мужем? Что скажет теперь свекрови? Не смела взглянуть на Сандро.

Пауза затянулась, и Сандро решил разрядить напряжённость. Догадывался, что хочет узнать Рубина, поэтому сам всё объяснил, опередив вопросы:

– Это не мой дом. Знакомого.

Улыбнулся, и добавил:

– Но чай есть… я купил… Хочешь?

Рубина молча согласно кивнула головой.

Сейчас, переезжая в легковушке в большой дом к сестре Розалине и брату Тагари, Рубина смотрела в окно машины, а сама невольно вспоминала тот дом, где началась, по сути, новая жизнь, неожиданно резко разделив её судьбу на жизнь с Вайдой и после него.

Судя по обстановке, знакомый Сандро явно не заморачивался бытом, поэтому в доме было довольно пусто. Кухня небольшая, с парой окон. Возле одного окна небольшой обеденый стол, покрытый старой клеёнкой с довольно неопределённым уже рисунком. Был стол-тумба, как видно, для продуктов и кухоной утвари. Двухкомфорочная газовая плита с подключенным газовым баллоном. На плите – старенький тёмно-синий чайник. Три общарпанных старых деревянных табурета. Отапливался этот дом в зимнее время и прохладное межсезонье печкой, переложенной под аккуратный камин. Задняя часть его, как видно, обогревала комнату. В углу у двери рукомойник, под ним – старый тёмный таз на табурете, На короткой низкой лавочке бачок и ковш для воды

Пока закипал чайник, Рубина не утерпела, полюбопытствовала, заглянула и в комнату. Тут тоже царила простота. Комната небольшая. Три окна с выцветшим тюлем и штапельными занавесками. Диван, покрытый пушистым пледом в клетку, напротив – телевизор на тумбочке. Этот самый телевизор был, пожалуй, единственной новой вещью. Ещё имелся старенький шкаф для одежды, такой же старенький невысокий комод для белья. На комоде – зеркало в очень красивой ажурной, прихваченной временем деревянной рамке, украшенной цветочками из ярких конфетных фантиков. Посередине – круглый стол на одной ноге, на котором лежала вязаная скатерть, а вокруг приставлены четыре старых стула с красиво изогнутыми спинками.

Из всего увиденного Рубина сразу поняла, что этот дом достался нынешнему хозяину в наследство от бабушки. Уж очень отчётливо сохранилась атмосфера старины. Веяло спокойствием, доброй аурой прежней хозяйки. Видно по всему, она была к тому же человеком верующим. В кухне в углу был маленький иконостас с иконами Спасителя и Богородицы, и в комнате тоже был, но побольше образов, наряднее украшенный. Даже подвешанная лампадка из голубого стекла сохранилась на месте.

Сандро, снова угадав мысли Рубины, пояснил, подтвердив её догадку:

– Андрей получил дом в наследство от своей бабушки. Вобще-то живёт в городе у матери, а здесь проводит выходные, отпуск, или просто чтобы отдохнуть, когда захочется побыть одному. Жалко, говорит, тут что-то менять. Только вот камин решился, сделал вместо печки, и новый телевизор купил сюда.

Рубина не смогла удержаться, и, всё-таки, решилась, задала Сандро важный для неё вопрос:

– А когда вернётся хозяин, что дальше будет?

Сандро совершенно спокойно выслушал, нисколько не удивился вопросу. Он рано стал не по годам серьёзным, и привык отвечать за свои поступки.

– Сначала здесь поживём, а когда придёт время уходить – уедем куда-нибудь. Найдётся жильё, работа, не переживай. За паспортом лучше не заходить к тебе домой. Напишешь заявление, что потеряла. Выдадут новый. Не думаю, что твои родители захотят обратиться в милицию с заявлением на розыск. Скорее, сами будут стараться как-то найти. Поэтому и говорю, что никому из родственников пока просто нельзя ничего сообщать. Просто тебе написать письмо матери, чтоб не волновались. Только не писать где именно находимся. Хватит сообщения, что всё нормально с тобой. И пока вобще тебе не нужно показываться в людных местах. Заметит кто из знакомых – вдруг скажут Вайде. Забудь про него! Теперь я тебе муж! Как только будем на новом месте, с паспортом, – поженимся официально, как положено в нормальной семье. И давай на этом поставим точку!

Часть 13. «Бумеранг»

Не дождавшись Рубину из магазина, мать Вайды, прозванная Манюней, не на шутку забеспокоилась. Несколько раз без толка выходила за калитку, опираясь на свою клюку, напряжённо смотрела по сторонам, у всех деревенских прохожих чуть не со слезами спрашивала: не встречали Рубину? Попытки узнать что-то не увенчались успехом. Никто не видел и ничего не знал.

Вернулась домой золовка Рубины Лила. Узнав от матери, что невестки почти целый день нет дома, ушла в магазин и до сих пор не вернулась, побежала узнавать в магазин у продавщицы, видела ли пропавшую. В деревне ведь все друг друга знают.

– Нет, не приходила ваша Рубина, – пожала плечами продавщица, чем оставила Лилу в полном недоумении: где же ей искать тогда невестку? Вышла на улицу, поглядела по сторонам, решая, куда же двинуться. А ярко накрашенная молодая, с пышными формами продавщица, опершись одной рукой на прилавок, другой рукой по-хозяйски небрежно подбоченилась, с ухмылкой скривила губы в красной помаде, и укоризненно покачала головой ей вслед, негромко проговорила:

– Э-эх-х… лупить надо было меньше, вот и не сбежала бы девчонка от вас…

Лила оббежала всех знакомых цыган в деревне, но никто не видел, не заходила. А вот обвинения многие цыгане и нецыгане Лиле высказывали.

– Я бы от такого мужа ещё раньше ушла! Разве Вайда не бил её, бедную?! – стала кричать на Лилу одна из знакомых цыганок, потрясая кулаками, – Тьфу на вас, злыдни! – и плевала на землю в сторону Лилы.

Наслушавшись нелестных слов в адрес брата за его жестокость, Лила в слезах вернулась домой, так и не найдя невестку.

– Нигде нет её! – дрожащим голосом объявила она матери, заплакав навзрыд. – Люди ругают, плюются на нас… Как здесь дальше жить? Ни мне теперь здесь не выйти замуж из-за Вайды, и за Вайду ни одна теперь не пойдёт… уже все здешние цыгане узнали какой он злой!

За Лилой заплакала и Манюня, припоминая, сколько раз видела синяки на Рубине, сколько раз приходилось защищать невестку… Чем больше она припоминала, тем горше и горше плакала. Искренно недоумевала, как же так получилось, что сын вырос таким злым, жестоким? Не такому она учила сына! И у Лилы никак семья не получается. Был один, но очень быстро ушёл к другой…

Наконец, под вечер с гулянья явился домой Вайда. Гулял в соседней деревне Орехово. Тут то и пришлось ему выслушать от Лилы, что о нём думают в деревне…

– Где ты был? Знаешь, что Рубина пропала? Ушла от тебя! – первая начала Манюня со слезами, когда сын переступил порогш дома.

– Как ушла? Куда? – удивился сообщению Вайда, с недоумением хлопая глазами. Никак не мог даже предполагать, что тихая Рубина осмелится на это.

– А знаешь, что о нас из-за тебя, братец, люди говорят?! – не на шутку разозлилась Лила. – Теперь никто с нами породниться не хочет! Вот чего добился! Остаётся только уехать отсюда от стыда и позора!

– Правду говоришь, Лила! Только уехать нам остаётся! – согласилась мать, утирая горькие слёзы.

– Куда? – растерянно спросил их Вайдя, буквально рухнув на стул от подобного оборота дела. Всю браваду и весёлость после развлечений как холодной водой смыло с лица.

– Куда-нибудь, где тебя не знают! – закричала в отчаянии Лила. – Неужели ещё не понял, что потерял Рубину? Неужели не понял, что она к тебе не вернётся больше никогда? Сам во всём виноват! И не вздумай искать, силой девчонку возвращать, не то попадёшь в тюрьму!

Разговор был долгим и тяжёлым для всех троих. Были и ругань, и слёзы, и нервы… Чуть до драки не дошло. Легли спать с головной болью, обессиленные, уже далеко заполночь, а на следующий день, всё-таки, начали быстро собираться в дорогу… Правильно в народе говорят, что бумеранг всегда возвращается к пославшему его… Буквально через неделю основные вещи были собраны в большие узлы, дом был срочно продан по дешёвке, за совсем небольшие деньги, и ранним утром, погрузивши все эти узлы в грузовик, спешно покинули деревню в неизвестном направлении навсегда.

Часть 14. «Свобода»

Несколько дней Рубина и Сандро прожили в доме, который заранее перед похищением возлюбленной арендовал Сандро у давнего знакомого. В доме всё основное для обитания было, оставалось только время от времени покупать некоторые продукты. В магазин ходил сам Сандро, чтобы кто-то из знакомых не увидел Рубину, не сказал Вайде где она прячется. Да и она сама понимала опасность своего положения. Старалась из дома не выходить. Даже во дворе лишний раз не показывалась без особой надобности. Особенно боялась оставаться одна, когда Сандро уходил по делам. Короткое письмо матери с отцом Рубины было отправлено, теперь они знают, что с ней всё хорошо, хоть и не знают где она. Больше беспокоило как отнесутся к её исчезновению, как отнесутся к её новому мужу Сандро… Примут ли его, поймут ли…

Временные жильцы заглянули и в подпол. В неплохо обустроенном погребе Сандро обнаружил довольно много картофеля. Там же нашлась пара бутылок с растительным маслом. Видно, хозяин дома вовсе не был особенным гурманом, довольствовался картошкой. Других овощей там не было. На полке в закрытой кастрюле (от мышей и крыс) лежал небольшой кусок обычной варёной колбасы, забытый хозяином.

– Ничего, – как мог ободрял Сандро Рубину, – с голоду не помрём. Теперь надо как-то паспорт тебе выправлять новый… На автобусе в райцентр не поедем, попрошу Серёгу на машине свозить. Ну, того, что привёз тебя сюда. Он в курсе, человек, вроде, надёжный. Зачем же кого-то ещё чужого посвящать в это дело.

– Конечно. Как-то спокойнее, когда меньше людей будут знать, – согласилась Рубина.

Да, Сандро оказался совсем не похож на Вайду. Совсем другой. Относился к ней по-доброму, не обижал. И нежным был с ней в интимных отношениях как с любимой женой. Мог и просто обнять, что-то ласковое на ушко прошептать. Когда он был дома – старался помогать по хозяйству: воды принести, мясо порезать для супа, накрутить мясорубкой фарш для котлет, достать из погреба картошки. Продукты сам в магазине покупал.

И вот однажды Сандро вернулся домой подозрительно весёлым, довольным. Глаза горели, лицо просто сияло. Рубина сразу это заметила, и с удивлением спросила:

– Что-то случилось?

– Случилось, – весело отозвался Сандро.

Одним взмахом поднял Рубину на руки и закружил.

– Да что случилось? – переспросила она, предчувствуя какую-то добрую для них обоих весть. Невольно тоже начала улыбаться.

– Свобода! Вот что случилось! – радостно воскликнул Сандро, хотя ему эмоциональность подобная никогда не была свойственна.

– Не поняла… – удивилась ответу Рубина.

Сандро бережно усадил молодую жену рядом с собой на диван, и терпеливо пояснил:

– Сегодня я разговаривал с Серёгой на счёт машины. Он мне и сказал новость. Специально запомнил, и слово в слово повторяю тебе: «-А зачем вам теперь прятаться? Вайда с сестрой и матерью куда-то быстро уехали из деревни. Ты же мне друг, вот я специально решил разузнать. Его сестра бегала по цыганам, искала твою Рубину. Как понял, не нашла концы. Слышно было, как потом они дома долго кричали, ругались по-вашему. Где-то через неделю дом продали, собрались, и уехали. Вряд ли появятся обратно».

– Значит, мы можем вернуться? – не веря в удачу, с робкой надеждой переспросила Рубина.

– Так я об этом и хочу тебе сказать! – весело подтвердил Сандро.

– Это серьёзно, или шутишь?

– Да какие шутки! Лучше давай собираться. Думаю, всё-таки, простят и примут.

Рубина начала собирать вещи, радуясь и, вместе с тем, страшась будущего. Собственно, вещей было немного, быстро собрала, и пара отправилась в родительсуий дом Рубины.

Часть 15. Возвращение»

Больше всего сейчас Рубина боялась как отреагируют родители на её побег от мужа, примут ли Сандро… Или же снова придётся возвращаться в арендованный дом? Дед Рамир ещё ничего, добрый. Простит. Мать тоже добрая, скорей всего, и она простит. А вот что скажет отец Василь… Он то был довольно строгого нрава цыган. Это ведь он вот так распорядился её судьбой, отдав за Вайду. Им с женихом по 16 дет всего было. Побоялся, мол, подрастёт, вдруг какого не из цыган встретит… Лучше уж раньше определить дочку за кого-то из своих. Не особо знал будущего зятя, но посчитал, что парень ещё совсем молодой, со временем наберётся ума-разума, остепенится, и всё у молодой пары сладится как нужно. К его родителям относился достаточно хорошо.

На опасения Рубины Сандро философски заметил:

– Что ты сама себя прежде времени пугаешь? Вот придём – всё на месте и узнаем. Поживём – увидим. Не примут – вернёмся опять сюда, не останемся на улице без крыши над головой.

Когда Рубина с Сандро подошли к дому, где жили её родные, сердечко забилось как никогда. Очень волновалась, переживала. Но дома оказались только мать и бабушка. Мария всплеснула руками, сразу заплакала, кинулась обнимать дочь. За ней бросилась к своей внучке и бабушка Груша. Вцепилась в Рубину с такими неожиданно крепкими объятиями, будто Рубина могла тут же, сию секунду опять пропасть, раствориться в воздухе. Сандро стоял рядом, готовый защитить Рубину в случае чего, молча наблюдал за встречей.

С Рубины переключились с вопросами на Сандро.

– Это ты теперь с ней? – прямо спросила баба Груша, глядя на него в упор.

Она с молодости отличалась бойким характером, вот такой до старости и осталась. Груше год был, когда «Аврора» по Зимнему дворцу жахнула. Время бурлящее, очень неспокойное, выпало на её долю в детстве и юности.

– Да! Перед всеми цыганами по нашему закону Рубина теперь моя жена! – с твёрдостью громко ответил парень.

– А мы не знали, что Рубина от мужа сбежала к тебе, пока Лила вдруг не пришла, не принесла паспорт Рубины. Она рассказала всё, – начала пояснять Груша, но Сандро вежливо заметил:

– Тут ошибаетесь, бибо. Рубина тут ни причём. Это я не мог больше терпеть, как Вайда с ней поступает, вот и выкрал. Мангав, полэнте, я люблю вашу Рубину!

Мария с Грушей переглянулись. Смелый парень! Не мямлит, глаза не прячет трусливо.

– Да, замечали иногда у Рубины синяки… – припомнив, согласилась Груша, – но она редко к нам заходила, не жаловалась, думали, всё будет хорошо, притерутся… – оправдывалась бабушка.

Тут вернулся домой отец Рубины Василь. Увидев дочь, остановился на месте у порога, строго спросил: