Однажды летом

Дорога в отпуск,

или Каникулы в Италии

Ну вот, мать опять меня вывезла к тёте в Италию на лето.

Нельзя сказать, чтобы я был этому очень рад… Конечно, предпочёл бы потусить с друзьями в летнем Питере, но тёплая Италия и море в Калабрии всё-таки соблазнили отправиться снова в длинное путешествие в сопровождении любимой мамочки.

Да и моя итальянская тётка – ещё та затейница, всё время с какими-нибудь сюрпризами.

Ладно, еду!

Правда, меня особо и не спрашивали: ещё подросток, чтобы свои желания иметь…

В аэропорту Венеции Италия нас встретила обволакивающим маревом, приглашая довериться и раствориться в южной ароматной жаре.

Тётя в этот раз не встречала!

– Саша, спроси, где автобусная остановка, кто из нас недавно английский учил? – ворчала мама.

Нашли, сели.

В Порденоне нас встретила радостная тётя Ира.

– Завтра едем гулять в горы, – объявила она начало летних итальянских развлечений.

Альпы я люблю, они такие классные с высоты самолёта. Но шесть часов горного трекинга на следующий день оставили совершенно без сил.

– Мам, тебе не кажется, что уж очень активно мы начали отдыхать?!

А сёстры уже обсуждали поездку в Калабрию. От Порденоне до Калабрии ехать на машине около 12 часов. Решили сделать остановку в кемпинге на озере Тразимено.

Наутро меня ждал ещё один сюрприз от тёти. Она пригласила в поездку свою студентку, которая изучает на её курсе в лицее русский язык.

– Девочку в шестилетнем возрасте удочерили итальянские родители, она совсем забыла родной язык, очень мало практики. Вот ты можешь помочь Даше разговориться на русском языке. И учи итальянский, Даша тебе поможет.

Даша оказалась симпатичной и очень смешливой девчонкой.

– Ну, хоть в пути нескучно будет, – согласился я, хотя меня опять ни о чём не спросили.

Сюрпризы на этом не закончились!

Выяснилось, что в кемпинге на озере Тразимено в Абруццо русскоязычная диаспора устраивает традиционный летний лагерь для молодёжи от 10 до 20 лет. Жить будут в палатках, утром зарядка, вечером отбой, и ещё какой-то праздник будут отмечать.

– Ну что, присоединимся? – спросила тётя Ира. По глазам увидел, что они уже всё решили.

– Мам, ты знаешь, что я совсем не отрядный ребёнок! – заныл я, вспомнив мой опыт в пионерском лагере в Петровском под Питером, но кто меня услышал!..

На заре отправились почти налегке, палатка и спальники заполнили весь багажник. Тётя Ира беспокоилась о пробках на дороге, хотя это был ещё не август, когда вся Италия дружно отправляется в отпуск.

Перед Флоренцией небольшая пробка часа на два всё-таки образовалась. Двигались в час по чайной ложке, – видимо, где-то произошло ДТП. В подтверждение моих догадок мимо промчалась, мигая всеми мигалками, полицейская машина, вслед за ней, звоня во все колокола, проехала «скорая помощь», а за ними молча прошёл чёрный катафалк.

«Надо же, полный комплект», – подумал я.

К вечеру нашли наш кемпинг на озере Тразимено. Собиралась очень занятная компания, русскоязычная молодёжь со всей Италии. Не все билингвы хорошо говорили по-русски, видимо, для этого и приехали, чтоб поговорить…

Кормчий всей этой разношёрстной команды была некая Наталья Кушнир; она объявила программу мероприятий в лагере и о дне Ивана Купалы, который будут праздновать на водах итальянского озера.

Все тут же побежали на пляж сполоснуться в озере, ощутить водичку. Я заценил илистое дно и много водорослей, как в Петровском, только вода очень тёплая. Вокруг крякали утки, шумели птицы, плескалась рыба. Какое, однако, обжитое было озеро.

Душ работал отлично, и на том спасибо. Утомлённые долгой дорогой, жарой и купанием, группа угомонилась в своих палатках. О, что грядущий день нам уготовит?!!

Палатка была тесновата на четверых, но спали как камни; я проснулся раньше всех. Вспомнил, что тётя Ира обещала показать рассвет на озере, осторожно выполз из палатки. Солнца не было видно, но красное зарево уже заняло полнеба, впечатляя контрастом с синим цветом. А вокруг под оливковыми деревьями прыгали вислоухие зайцы, трещали птицы.

Все ещё спали. Из палатки высунулась сонная рожица Даши.

– Эй, засоня, пора учить русский язык!

– Buongiorno, signorino!

– Сама ты signorina! Пошли купаться!

Боже, какое это было чудесное купание на рассвете со всей живностью, проживающей в озере, под лучами встающего солнца. Всю жизнь буду помнить!

А в кемпинге затрубил горн.

– Они что, с ума посходили?! Как в настоящем пионерлагере в России зовут на зарядку! Нет! Это невозможно!

А на берег уже выскакивали, смеясь, сонные ребята. Зазвучала музыка, нарушая эту природную идиллию. Заводила начал показывать упражнения, все веселились и повторяли, кто как умел.

Мы выбрались на берег, закутались в полотенца и счастливо наблюдали это действо!

На берег выбежала тётя Ира с фотоаппаратом. Ага, проспала тётушка!

– Ребята, делаем прыжок на фоне восходящего солнца, приготовились! Снимаю в прыжке! Саша и Даша, присоединяйтесь! Первое фото группы! Улыбаемся! Дружно! Сы-ы-ыр!

Лагерная жизнь понеслась!!!

История одной непогоды,

или Восхождение на Зуб

– Хочешь взобраться на Зуб?

– А это возможно? – спросила я сестру.

Да, я видела её фотографии на фоне выступающей, очень зрелищной скалы, которую итальянцы прозвали Колокольня, ну а мне казалось, что она больше похожа на острый выпирающий клык, поэтому между нами дали ей прозвище Зуб.

– Конечно, сейчас закажу место для ночёвки в горном отеле и поехали, хоть завтра!

Отдыхая в Италии у моей сестры, я всегда предпочитала горы, а не море. Многие итальянцы, спасаясь от изнуряющей жары, устремлялись провести свои выходные в прохладных горах, и я охотно разделяла их симпатии.

И вот отель заказан, но это громко сказано, по-итальянски это rifugio, скорее убежище в горах типа охотничьего домика, чтобы принять и укрыть от непогоды припозднившихся путников, но со всей гостиничной структурой.

Прогноз погоды был неплохой. Бросили спальники в багажник – и вперёд в Альпы. Поездка на машине заняла два с половиной часа по извилистой дороге, переезжая стремительные речки, некоторые даже вброд, благо совсем неглубокие.

Припарковавшись на небольшой площадке, поднялись по тропе вверх к отелю, который примостился на невысокой скале, окружённый лиственницами и елями. Живописный, как «отель у погибшего альпиниста». А вокруг кольцом стояли крутые и высокие горы.

Нас любезно встретили в отеле, дали ключи от маленькой комнаты с двухъярусной кроватью. Вся шконка была наша.

Бросили вещи и около двух часов пополудни поспешили на тропу, сообщив на ресепшен, что идём на Колокольню. Молодой итальянец проводил нас удивлённым взглядом.

– Поздновато идти на такой маршрут, тем более нам, не особо опытным ходокам. Высота 900 метров, по времени занимает 6 часов, – объяснила сестра удивление дежурного на ресепшен.

– Успеем, к ужину вернёмся, – успокоила я Иру.

Тропа была очень популярна из-за открывающихся красивых пейзажей и захватывающих дух горных панорам. Многие альпинисты уже шли нам навстречу.

– О, это ранние пташки, которые отправляются в горы ни свет ни заря, не то что мы! – смеялась Ира.

После небольшого тенистого леса тропа вывела на открытое пространство под палящее солнце. Идти стало труднее, дорогу пересекали ручьи, создавая небольшие водопады с прохладой от холодной воды. Были уже почти у цели, над нами возвышалась вожделенная скала, торчащая, как зуб дракона.

Внезапно набежали тучи, небо почернело, издалека явно доносился гром, усиленный горным эхом.

– Не хватало нам испытать грозу в горах! – испугалась сестра. Но я рвалась к этой скале.

– Подожди меня здесь, я только посмотрю на эту долину с зубом и быстро вернусь!

Я оторвалась от сестры и почти вбежала в долину наверху, напоминающую пасть дракона с выдающимся отдельно клыком.

Поднялся сильный ветер, надо было срочно спускаться. И мы побежали вниз под усиливающийся грохот грозы, понимая, что спрятаться здесь будет негде, скользя по осыпающейся щебёнке, со страхом, чтобы ненароком не свернуть себе шею. Небо обрушилось на нас сильным ливнем с грохочущим громом и сверкающими под ногами молниями.

Промокшие до ниточки, поздно вечером мы ввалились в наш отель. Дежурный на ресепшен выговорил, что мы очень рисковали, а они очень беспокоились за нас, могли бы позвонить.

На ужин остался только фасолевый суп, которому были несказанно рады. В 22:00 в отеле отключали свет, передвигаться в темноте можно было только с фонариком. Но нас с сестрой уже ничего не волновало, только бы упасть в свою постель и вытянуть ноги.

Гроза бушевала всю ночь. Горное эхо усиливало все звуки. Во сне мне снилось, что наш бедный отель сносит лавиной в бездну.

Утро показалось солнечным, как будто не было никакой грозы. Позавтракали, схватили свои вещи и с другими гостями отеля стали спускаться на парковку внизу. Но не тут-то было, образовалась первая преграда в виде разлившейся горной речки. Кое-как по камням её удалось перейти.

Следующую речку мы переехали благополучно на машине. Но перед нами текла бурная третья река, и она была глубокая! Несколько машин остановились с нами.

По дороге продвигалось стадо альпийских коров, которые, не останавливаясь, пошли вброд через эту речку, и вода им была по брюхо.

– Эй, коровы, а нас не перевезёте?!!

Кто-то ещё шутил. А нам было не до шуток. Подъехал крупный внедорожник и спокойно переехал речку.

– Если бы на его месте были русские парни, они бы привязали мою машину к своей и перетащили её через речку!

Сестра была в трансе от такого препятствия.

– Если бы здесь были русские парни, они бы купили ящик пива и вернулись в отель! – высказалась и я.

– Лена, а ведь это идея! Поехали обратно в отель, купим у них вина на ужин и отсидимся до завтра.

Ужин был очень весёлым, ещё некоторым гостям пришлось вернуться.

Все поднимали тосты за непогоду!

Ночь в музее,

или Код Леонардо да Винчи

Открытие выставки российских фотографов «Особенности субъективного реализма» в старинной вилле Бруньера во Фриули прошло успешно. Было много именитых гостей и просто любопытных посетителей. Из России были приглашены два автора: Павел Кузнецов и Илона Суркис. Для них была организована экскурсионная программа знакомства с культурой Италии.

– Какой город вы бы хотели посетить в Италии?

– Конечно Венецию! – не задумываясь, ответил Кузнецов.

– А я бы поспорила! Меня больше привлекает Рим и Ватиканские музеи, – улыбалась публике Илона.

Местный фотоклуб, который организовал встречу, немного озадачился. Удовлетворить сразу два запроса казалось затруднительно.

– А что вас привлекает в музее Ватикана?

– Работы Леонардо да Винчи. Для нас, фотографов, очень важна выработанная им теория золотого сечения, – настаивала Суркис.

Вечером Илона получила сообщение:

«Жду тебя завтра вечером в Венеции в Галерее Академии изящных искусств. Леонардо».

– Что за шутка?! – Она показала СМС Леночке, переводчице, у которой гостила на время выставки.

– О, как интересно! Завтра в Венеции ночь открытых музеев. А в Академии искусств даже дают оперу «Севильский цирюльник» Россини. Вход рекомендуют в венецианских масках.

– Лена, едем! Это же моя мечта посмотреть что-то подобное венецианскому карнавалу, – загорелась Илона, уже не вспоминая о Риме и Ватиканских музеях.

– Едем, конечно, но напиши, кто он такой и как мы его узнаем?

Ответ пришёл сразу: «Узнаешь меня по коду да Винчи в музее и по наколке на плече. Amore mio».

– О, у тебя уже поклонник в Италии появился, да ещё такой замысловатый! – улыбалась Леночка.

Венецию Илона любила по фильмам, стихам, фотографиям. «Единственной вещью, способной превзойти этот водный город, был бы город, построенный в воздухе». Иосиф Бродский так любил Венецию, что она могла бы ему заменить любовь к женщине. «Интересно, а я смогу так влюбиться в этот город?» – медитировала Илона, подъезжая через лагуну на поезде к Венеции.

Вокзал Санта-Лючия был прямо в центре города. Сели на вапоретто – это речной трамвайчик, основной транспорт Венеции, кроме гондол и катеров. По Большому каналу отправились к Дорсодуро, где находилась Академия.

Илона не выпускала из рук фотоаппарата. Элегантно-вычурные здания венецианского барокко, стоящие глубоко в воде и подсвеченные заходящими лучами солнца, были вожделением для любого фотографа. «Зачем нам идти в какой-то музей? Вся Венеция – это сплошной музей под открытым небом!» – опять медитировала Илона.

Вдохнув ещё раз этой красоты с горбатого мостика через Большой канал, девушки вошли в здание Академии.

Собиралась интересная публика в масках и в затейливых головных уборах. В большом зале, увешанном маститыми картинами художников Ренессанса, начался первый акт оперы Россини. Актёры в красивых костюмах расхаживали среди публики, и их голоса при хорошей акустике разносились по всему музею.

– Лена, где мы его найдём? Столько народу!

– Он написал, по коду да Винчи, ищем этот рисунок Витрувианского человека.

Наконец-то они увидели скромный рисунок 1492 года, написанный пером Леонардо да Винчи, изображающий человека с четырьмя руками и ногами. Около него стояла группа мужчин в масках.

– Кто, кто из них Леонардо?

У одного, с бородкой, мелькнула наколка, а может, переводка на плече с изображением квадратного человека.

Стиль casuale совсем не портил его, напротив, придавал брутальность.

Илона замерла на месте. Мужчина повернулся к ней, широко улыбаясь.

– Вот оно чудное мгновение, передо мной явилась ты!

– Пашка! – узнала Илона своего коллегу-фотографа. – Зачем весь этот спектакль?

– А разве ты не рада увидеть оригинальный рисунок Леонардо да Винчи, создавшего гармонию золотого сечения, которой мы, фотографы, так успешно пользуемся?

В музее звучали красивые голоса артистов, всё соединилось в этом симбиозе искусств: живописи, театра и музыки.

– Ну ты задал задачу, а проще нельзя было?

– Проще?! Илона, я тебя люблю больше, чем Венецию, больше, чем искусство, больше, чем фотографию! Выходи за меня!

И он протянул ей изящную коробочку с колечком. Друзья захлопали, захлопала публика. Опера Россини закончилась воссоединением влюблённых, несмотря на все перипетии судьбы.

На них смотрела тёплая желтоглазая венецианская ночь, вздыхая всплесками волн в своих многочисленных каналах, располагая к любви и признаниям.

Познакомиться с творчеством автора можно,

набрав ник в соцсетях:

@veravakhova, https://vk.com/v.vakhova.

Свидетелей разве наказывают?

Голова сильно гудела. Первым делом я приоткрыла палатку. Легко дёрнула за собачку – и вжух! Утренний ветерок ворвался внутрь, разбавив степную духоту. Несмотря на ранее утро, солнце уже нагрело палатку, что невозможно стало в ней находиться. Моя соседка Тома всё ещё спала. Я быстро натянула шорты, майку, пригладила свою мальчишескую причёску и на четвереньках выползла из душного заточения. Сделала вдох-выдох – попытка успокоить пульсирующие виски не удалась. Повеяло нежным запахом степных трав: мяты и шалфея. Такие бабушка в огороде сажала и добавляла в чай. Я решила насладиться утренней прохладой, пока испепеляющее волгоградское солнце не окутало всё вокруг. Двадцать палаток выстроили накануне в три ряда на крутом берегу Волги. Ещё одна с провизией находилась поодаль. А рядом с ней соорудили костровую – место, где готовили еду по очереди, смотря кто дежурил. Туда и пошла бы, но вожатые не разрешали покидать палаток до подъёма. Поэтому я тихо села на корточках возле палатки и любовалась рассветом.

– Тише-тише, – донеслось из кустов на берегу.

– А-а-ай, больно, – послышалось в ответ.

– Да не кричи ты, спалят.

Мне стало интересно, чьи же это голоса. Я тихонечко надела кроссовки и стала закрывать палатку, чтоб не налетела мошкара. Тут проснулась соседка.

– Ты куда? – спросила она меня.

– Да там кто-то бродит. Пойдём глянем?

Тому не нужно долго уговаривать. Вот она уже стояла рядом, ее ноги скользнули в шлёпки, и мы тихонько подкрались к крутому спуску. Из кустов выбежала девушка с каре, и мы сиганули за дерево. Хорошо, обе худые. Без проблем поместились и стали наблюдать. Я узнала Тоню. Она на три года старше нас. Ей тогда было шестнадцать. А за ней бежала рыжеволосая Галя с иголкой в руках – самая старшая в лагере. Вчера как раз отметила семнадцатилетие.

– Да подожди, осталось немного, – догоняла она подругу.

– Не хочу я, передумала, – спорила та с Галей.

– Ты чё, слабачка?

– Видимо, да.

– Ты ж сама хотела. А родители не давали.

– Хорошо, давай ещё раз.

Девушки не стали прятаться в кусты, а сели прям на берегу. Галя была спортивного телосложения и уверенной рукой направила иголку к пупку Тони. Та всей своей гримасой показала, насколько ей больно, страшно.

– Чего они делают? – спросила я, повернувшись к Томе. А увидела лишь подругу, крадущуюся в сторону к лагерю.

– Эй, ты куда? – шёпотом окликнула я её.

Тамара даже не обернулась. Тогда я повернулась обратно в сторону берега. Пока я отвлекалась, во рту Тони оказалась скомканная майка. Видимо, чтоб не кричала. А ещё в пупке что-то поблёскивало.

– Ну вот, готово, а ты боялась, – успокаивала Галя подругу. – Нравится?

– Угу, – бормотала сквозь тряпку Тоня.

– Кто здесь? – раздался громкий голос вожатой.

Я вжалась в дерево, чтобы меня не увидели. Моя подруга Томка гордо шла с Анастасией и показывала на берег. Вот ты стукачка. Ведь нас потом и брать никуда старшие не будут, и секретки никакие не расскажут. Вот дура! Галя с Антониной стояли, будто искали что-то в песке. Руки попрятали в карманах.

– Что вы тут делаете? Вы же знаете, выходить из палаток запрещено. Особенно до подъёма, – рассерженно отчитывала вожатая.

– Мы… мы… – промямлили двое.

– А чего футболка в крови?

– Тонины родители… Против пирсинга. Вот мы и решили. Сами, – набравшись смелости, призналась Галя.

– Девочки! Так заразу можно занести. Всё опухнет. Воспалится.

Пока девчонок отчитывали, я тихонечко поползла в палатку. Не хотелось, чтобы и мне попало. Голова, к моему удивлению, прошла. Только мокрые от росы кроссовки могли спалить. Но никто даже и не заметил моих блужданий. Хорошо, что Томка не проговорилась.

Последний полёт фламинго

– Юль, полотенце взяла?

– Ага, – крикнула я из другой комнаты.

– Панамку не забудь.

– Помню-помню.

– А можно круг возьму?

– Только сама будешь тащить.

– Ла-а-адно.

Походы с мамой на озеро я очень любила. Они были редкими, но такими запоминающимися. С самого утра уговаривала её пойти купаться, и вот она наконец освободилась. Я резво накидала в пакет полотенце, очки, шляпу, и печеньки не забыла. Только набрала воздуха в лёгкие…

– Ты точно его хочешь взять? – переспросила меня мама.

– Угу, – в закрытым ртом промычала я и продолжила надувать розового фламинго.

– Ну ладно, только потом не ной, что тяжело тащить.

– Не буду, – проговорила я, пытаясь удержать воздух в круге.

– Дай только хвост тебе сделаю. А то ходишь лохматая.

За окном вовсю пели птицы, ветер играл с листьями и щекотал прохожих. Мы наконец вышли на улицу. Погода – как на юге. Давно в Подмосковье не было такой жары. Я надела через плечо круг, взяла маму за руку, и мы двинулись на местный курорт. Многие бы подумали, что мы сёстры. В белых шортах, цветастых футболках и сланцах добрели до рынка. Аромат клубники, слив и абрикосов смешался с едким запахом рыбы.

– Фу, какая гадость, – съёжилась я и показушно уткнула нос в футболку.

– Овощи. Фрукты. Свежие. Покупайте. Клубника – Ростов. Наша. Очень сладкая. Ну, попробуйте яблочки, самый сок, – доносилось с разных прилавков. В воскресенье здесь было много народу. Я шустро протиснулись через толпу.

– О, 20-я школа, – вглядывалась в серое трёхэтажное здание мама и продолжала вести меня вдоль дороги.

– Ага, – уже жуя печеньку, вторила я.

– А тут с друзьями на трубах играли, – указывала она на отопительную магистраль.

Ближе к окраине домов становилось меньше. В последней рыжей многоэтажке было общежитие. По маминым рассказам, там длинный коридор, общая кухня, помещение для сушки белья и на каждые четыре комнаты туалет с душем и две раковины. Мы тоже жили в похожем здании, только наше переделали под квартиры. Поэтому я так обращала внимание на это общежитие. Напротив стоял роддом.

– Смотри, тебя отсюда забирали, под окнами стояли. Ты ночью родилась, а вечером до этого я в парке с папой твоим гуляла и не думала, что через несколько часов с тобой встречусь.

Мимо нас пробежала вереница людей. Все они спешили занять хорошее место и разложиться на берегу. Кто-то сразу шлёпал в купальнике, кому-то было так жарко, что открывал по дороге квас. Зной. Солнце кусало всё, что не прикрыто: шею, икры, нос. Утомлённая трава слегка пригнулась к земле. Осталось пройти последнее поле. Жар от асфальта прибавлял градус. Я шаркала шлёпками по пыльной обочине, а мама следила, чтобы нечаянно не выбежала на трассу. А она пуста. Можно бегать взад и вперёд. И тут повеяло прохладой. Это проехала легковушка, оставив шлейф выхлопных. Мы ускорились. Подходя к конечной, я втопила сильнее. Потом на ходу скинула вещи, пакет бросила на песок, схватила надувной круг и с разбегу ра-а-аз – плюхнулась в воду. Мой фламинго взмыл вверх и тоже шлёпнулся, только на голову.

– Осторожнее, – послышалось вдогонку от мамы.

– Ага.

Кувырок вперёд, назад, проплыть под водой, достать дна, залезть на круг, спрыгнуть, представить себя фигуристкой и ногами вырисовывать круги.

– Ма-а-ам, смотри, как могу. Красиво? – пыталась я тянуть мыски к нему.

– Выходи давай уже, вон губы синие.

У берега она взяла надувного друга, а меня укутала в полотенце. Потом усадила на плед и налила чаю из термоса. Я принялась за пачку недоеденного печенья. Это ли не блаженство! А мама продолжала обтирать меня полотенцем. Подул сильный ветер. Салфетки, футболки, полотенца взмыли, как белые голуби. После жары такой бриз на минутку показался освещающим. Но небо вмиг превратилось в квадрат Малевича.

– Сейчас ливанёт. Быстрее. Собираемся, – начала торопить меня мама.

В пакет полетело всё, что под руку попалось. Смешались в кучу кони, люди. Чего это «Бородино» вспомнилось? Взглянула на круг, а на нём появились крупные водяные кляксы. Их становилось всё больше и больше. Схватила резинового спасателя, и мы уже мчались вдоль дороги. Вместо пыли шлёпки облепила грязь. Над головами пакеты из-под еды. Лужи стали второй обувью. Такие тёплые и обволакивающие. А мы смеялись и продолжали пролетать над ними. Плюх. Я не заметила, как упала, хорошо, круг подстраховал. Проехалась немного по дороге, и – ба-бах! – что-то лопнуло. Мама быстро схватила меня за руку, и мы побежали дальше, оставляя розовое нечто. Уже виднелся роддом. Сквозь ливень он казался унылым. Рыжая многоэтажка, мамина школа. На рынке продавцы пытаются спасти товар. Кто-то зонтик повесил, другие натянули плёнку. Подъезд. Опуская пакеты вниз, показалось, будто вылила целую кастрюлю. Дома мама сняла с меня одежду и посадила в ванну. Мощный поток быстро её наполнил. Тепло. Мама принесла недопитый чай. Его душистый аромат смешался с паром. Согрелась. Дыхание успокоилось. И тут вспомнила про фламинго.

«Ну и ладно», – подумала я расстроенно.

А мама, увидев мои грустные глаза, прошептала.

– Не переживай, купим нового.

Удивительные подсолнухи

Что вы имеете против сайтов знакомств? Они помогают людям найти друга, а может, и встретить любовь. По сути, ничего плохо из этого не случится. У меня так несколько знакомых вступили в брак и живут счастливо. Я семь лет была в отношениях, которые недавно распались. И вот я, несчастная и свободная, регистрируюсь на одном из сайтов. Боже, каких комплиментов я только не услышала. От самых банальных «А вашей маме зять не нужен?», «Твои глаза словно море, хочется в них уточнить» до очень странных. Один пообещал, что повесит моё фото в гараже, другой поклялся принести в дар стадо овец. Ставлю в очередной раз сердечко понравившемуся парню, ожидая очередной дичи:

– Привет, меня зовут Стас.

– Привет, я Анжелика, – в сотый раз отправляю однотипное сообщение.

– Я не маньяк, не извращенец. Но давай сразу встретимся и не будем терять время на переписку? Поймём, подходим ли мы друг другу.

Я опешила от такой скорости. Мне давно за тридцать, и долго думать не в моих интересах. Мама и сестра не перестанут доставать с вопросами о замужестве, пока я не покажу штамп в паспорте. Поэтому я согласилась, но сказала, что выбор места за мной. Мне не хотелось идти в парк или ресторан. В последнем надо есть, а я худею, в первом – скучно. Куда же предложить пойти, чтоб не показаться банальной? Так, интернет мне в помощь. Может, в музей? Блин, на улице лето, а я потащу его париться в помещение. Можно в музей под открытым небом? И интересно, и на воздухе. На глаза попался Дом Бурганова – музей сюрреализма. Точно не будет скучно. И я скинула точку новому кавалеру.

Приехала я на Кропоткинскую и направилась в центр зала. Мы условились встретиться возле стойки информации. Если бы мурашки были живыми, то они всю бы меня съели. И зачем я надела эти туфли? Кого я пытаюсь обмануть? Какой-то парень стал мне махать рукой. Страшно ошибиться, ведь при своём минусе я вижу людей размыто. Надо было надеть очки.

– Ещё раз привет, – улыбнулся незнакомый брюнет.

Он был выше меня на две головы. Хорошо, хоть надела каблуки.

– Ну что, пойдём?

Ох уж эти неловкие первые свидания. Молчание, скованность. Будто подростки.

– Ты из Москвы? – прервал молчание Стас, пока мы ехали на эскалаторе.

– Ну, почти. Всю жизнь жила в области и вот недавно переехала сюда. А ты?

– А я москвич. И мама с бабушкой тут родились.

– Ого, получается, коренной, раз три поколения здесь.

– Получается, что так.

Я замолкла. И чем я решила его удивить? Он всю жизнь провёл в столице. По-любому не раз был в этом музее. Да какая разница? Я-то не была.

– А давай, раз уж мы идём в музей, притворимся туристами? Будем говорить на выдуманном языке?

Ненормальный какой-то. Но одновременно меня это и подкупило. В детстве я любила вот так играть с сестрой.

– А давай. Я даже голландский немного знаю.

– Ого, а где там была?

– Нигде. Папа родом из Роттердама.

Путешествие по музею напомнило прогулку во сне, где образы предметов и мысли перемешались между собой. Под открытым небом расположились необычные экспонаты: человеческие души в полёте над городом, губы на Луне, гигантские ноги и руки и другие чудачества. Я давно не была в таком восторге от прогулки.

На следующее утро я проснулась и почувствовала, как болят мои щёки. Всё от того, что мы много смеялись со Стасом. Неужели я встретила идеального мужчину? С ним было и весело, и интересно, и такси мне вызвал. А вдруг я ему не понравилась? Отогнать всплывающие воспоминания никак не удавалось. Немного их притормозя, я собралась на работу. По дороге решила позвонить сестре.

– Приветули, у меня такие новости!

– Слушай, я сейчас занята, давай попозже или завтра встретимся и ты всё расскажешь?

– Э, ну ок.

Набираю маме. Абонент недоступен. Ну ладно, придётся распирающее чувство попридержать. В офисе на своём столе я нашла букет подсолнухов, а в нём конверт с запиской:

«Буду ждать тебя рядом с картиной Ван Гога.

Передо мной явилась ты,

И захотел дарить цветы. Позволь тебя мне удивить,

Подсолнухов букет вручить».

Помимо послания в конверте лежали билеты.

– В смысле? Нидерланды? – вскрикнула я на весь кабинет, освобождая лёгкие от напряжения.

Никуда я не поеду. Ненормальный. А может, поехать? Один день знакомы. А может, судьба? Да и ещё мои любимые цветы. Он что, экстрасенс?

– Олег Николаевич, а можно, я сегодня пораньше уйду? – отпросилась всё же я у начальника.

Заскочив домой, взяла загранник, заначку, которую откладывала на новую стиралку, и рванула в аэропорт. В Европе я часто бывала в командировках. Наша компания занимается лизингом, и я приезжала для заключения договоров. А вот в Голландии не была ни разу, хоть там и остались дальние родственники. Может, удастся сгонять в Роттердам, на современную архитектуру глянуть и посмотреть, где папа родился? Залетела я в самолёт с очередным нераспутанным комком мыслей. И вот через четыре часа стою на Паулус Поттерстрэт перед дверью в музей. Закрыто. На дворе полночь. Слышу сверчков и голоса разгульных мужчин, где-то далеко. Достаю записку Стаса. Адрес верный, время тоже. Ничего не понимаю. Рядом заметила бабулечку, сидящую на лавке.

– Excuse me, but when will the museum open?1 – спросила я.

– Now2, – и вручила ключи с запиской.

– Какой-то сюрреализм, – буркнула себе под нос.

На клочке бумаги написано: «Заходи, я жду тебя у подсолнухов». В другой стране врываюсь в музей. Ну что ж. Сама захотела. Картину нашла сразу. Она висела в третьем зале. Но вот что меня шокировало. Перед ней стоял сервированный стол на четыре персоны. Как только я подошла ближе, из-за угла вышел Стас и моя мама с сестрой. Так вот кто спалил мои данные для билета, оказывается, это они меня ему сватали. За поздним ужином или уже завтраком мне всё рассказали. Зная, что я люблю авантюры, придумали такую историю и помогли Стасу понравиться мне. Такого я не ожидала.

Познакомиться с творчеством автора можно,

набрав ник в соцсетях: @ryzhyuliya.

Записка самой прекрасной

Утро в отеле началось с неожиданной записки и цветов, которые лежали прямо под дверью. Букет перегородил выход и при открытии двери проехался по ковру, потеряв несколько лепестков на розах. Но благодаря этому я смогла его заметить и сфокусировать сонный взгляд.

В соседнем номере явно произошла крупная ссора – полночи я не могла уснуть, слушая ругань парочки и в очередной раз звоня на ресепшен. К двум часам ночи истеричная дамочка со скандалом покинула номер, а вскоре ушёл и её партнер. Сотрудники отеля так долго убирали погром и высчитывали сумму компенсации, что, видимо, не заметили курьера, который оставил заранее заказанный букет и записку у открытой двери. Букет в итоге перекочевал ближе ко мне и теперь лежал перед ногами вместе с запиской.

Любопытство взяло своё, да и злость на соседей за бессонную ночь толкнула прочесть чужую записку.

Записка была вложена в конверт вместе с билетом, и в ней было размашистым почерком написано:

«Моя сонная ласточка, как ты?

Я уже убегу на работу, как ты проснёшься, но не сердись, у меня для самой прекрасной женщины сюрприз!

Сегодня в Британском музее будет выставка, и одна из картин очень напоминает мне о тебе. Смотрю на неё и тут же вижу, словно передо мной явилась ты… Ты найдёшь эту картину в зимнем зале под номером 6. Хочу увидеться там с тобой, но увы — работа не дает мне шансов составить тебе компанию. В конверте оставил билет и заказал тебе цветы. Встретимся позже. Люблю».

После прочтения чужой записки настроение испортилось. Почему же так бывает, что одних женщин любят, ценят, дарят цветы, а других нет?

Я не могла вспомнить, когда в последний раз получала цветы от своего мужа. Пусть сейчас я и в командировке, но он знал адрес, знал моё расписание, но никогда не делал ничего подобного.

На волне неожиданной злости я засунула конверт с билетом в карман, а цветы положила к соседней двери, где они и были, по всей видимости, ранее, пока их не сдвинули горничные.

Мой поступок казался мне детским и бесшабашным – ну какой чужой билет, какой музей! Неужто я сама не могла купить себе этот билет? Конечно могла, да даже несколько. Но почему-то не покупала, ни на выставки, ни в музеи, ни в кино. Ждала чего-то, а муж просто не хотел. Так что почему бы и не сходить, если та женщина всё равно съехала с отеля и не получит этот билет?

Да, это нехорошо, но он всё равно пропадёт… А я вечером приду в музей и посмотрю, что же за картину тот мужчина восхвалял, увидев в ней свою пассию. Незнакомые чувства смешивались и лишь распаляли меня.

Поздним вечером, нацепив прихваченные в поездку юбку и рубашку, я зашла в музей. Решив пройти всё по очереди, я взяла аудиогид и не спеша ходила по залам, смотрела на экспонаты, картины, читала истории… Прошёл час, а затем другой, пока смотритель не сказал, что через 15 минут музей закрывается, но с моим билетом я могу ходить всю ночь – нужно лишь предупредить охранника, когда соберусь на выход.

Залы пустели, приглушался свет, тихо хлопали двери где-то вдалеке. Я ни на что не обращала внимания, изучая историю, желая остаться здесь подольше. И вдруг я увидела картину номер 6 и вспомнила, что именно о ней говорил мужчина в той записке. О том, что она напоминала ему свою партнёршу.

Картина была красивой – портрет девушки XIX века, с фруктами, улыбчивой и игривой. Весь её вид показывал, что она кокетничает с художником и характер ее лёгкий и задорный. Внимательно продолжая разглядывать, я искренне недоумевала, в чём мужчина нашёл сходство и каким образом эта картина ему напоминает о той скандалистке.

«Что ж, искусство – дело такое, каждый видит своё», – решила я и пошла дальше, не задерживаясь на этой картине. У меня уже давно вылетело из головы, что в музей я шла с намерением смотреть на ту картину, что я сравнивала себя с женщиной из соседнего номера и сетовала, что не получила от невнимательного мужа цветы.

Всё это этой ночью было неважно, потому что я соприкасалась с историей и чувствовала полное умиротворение.

Море тебя

Смотрю вокруг – а там море тебя…

Волосы развеваются волнами, чайками смеётся небо, шепчет мне море о любви…

Танец закручивает нас в своей энергии, сбивая дыхание, которое и так прерывается на смех. Помнишь ли ты наш первый танец, много лет назад?

Тогда я впервые шла босиком по песчаному берегу, собирая ракушки, ловя морской бриз и желая остаться здесь навсегда.

Мы с тобой закружились и улетели вдаль, белыми лентами рассекая облака, всё выше, не желая отпускать друг друга.

Мои крылья касались твоих волн, но каждый из нас был свободен и не держал другого.

Долго были мы с тобой вместе, но пришло мне время вернуться назад и отпустить тебя.

Сезоны сменяли друг друга, а я – цвет оперения, чтобы снова лететь к тебе.

Ты спокойный и необъятный, непокорный и мудрый. Ты принимаешь в свои объятия любого, даже если тот придёт к тебе с камнем в руке.

Солёные слёзы твои вижу и утешаю, когда прячешь их под ливнем. Но больше всего люблю драгоценные моменты, когда смеёшься, отражая солнце в себе.

Баюкаю тебя своей песней, успокаиваю трелью.

Летом живее всего, зимой застывший и сонный подо льдом и снегом, осенью хандрящий и недовольный.

Твоё лето для меня как маленькая жизнь, я купаюсь в твоих улыбках, тону в ласковых словах, дрейфую, впитывая твою необъятную силу.

Все просторы и берега, рифы и илистые глубины, не хватит и ста жизней изучить тебя и познать.

Куда бы ни посмотрела, везде ты – моё море.

Познакомиться с творчеством автора можно,

набрав ник в соцсетях: @valeryfein

Дед Василий

Дед Василий сидел в своём любимом протёртом кресле и смотрел новости. Его старый толстый телевизор показывал лишь пару каналов, что деда очень злило. «Чёртова коробка! Даже Дискавери не показывает!» – Он нервно царапал ногтем пакет, защищающий пульт от пыли. В этот момент ведущая новостей рассказывала про открытие детского летнего лагеря в отреставрированном Доме культуры. «…Лагерь дневного пребывания, и первый поток счастливчиков уже завтра…» – не дослушав, дед Василий резко вскочил. От такой активности спину защемило, голова закружилась, и он плюхнулся обратно. По полу вмиг разлетелись семечки вперемешку с кожурой. На подлокотнике стало пусто. «Чтоб тебя!» – выругался дед, постепенно приходя в себя.

А всё из-за новости об открытии детского лагеря. Дом культуры находился как раз во дворе деда Василия, а это означало, что ему каждый день придётся слышать детский гомон. А он очень не любил детей. Честно говоря, он вообще людей не любил.

Всю жизнь дед Василий проработал военным врачом. Вечные разъезды по горячим точкам и помощь раненым. Работу он свою любил, гордился тем, что людям помогает. Нравилось ему быть нужным. Только когда на пенсию вышел, понял, что одинок. И семью не создал, и людям стал больше не нужен.

«Пусть только начнут шуметь, я им устрою летний лагерь!» – ворчал дед, подметая рассыпанные семечки.

Следующее утро радовало чудесной погодой. Солнце смело расположилось на безоблачном голубом небе, игриво заглядывая лучами в открытые окна. Дед Василий устроился в своём любимом кресле и наслаждался тишиной. Его квартира находилась на первом этаже, поэтому он следил за всем, что происходит во дворе, со своего протёртого наблюдательного пункта. Через час за окном замелькали лица, дети прибывали в лагерь. На вид всем было лет девять-десять. «Сидите там, за стеной. На улицу только не высовывайтесь», – бурчал он им вслед.

Спустя несколько минут пятнадцать человек вывалились на улицу для утренней зарядки. Под весёлую музыку и бодрые выкрики вожатого толпа пришла в движение. У деда Василия участился пульс. Он встал, окинул молодёжь презрительным взглядом и закрыл окно. Не забыв при этом плотно задёрнуть шторы. Это спасло его лишь на некоторое время. Вскоре в комнате стало душно.

Дед Василий осторожно отодвинул край занавески и выглянул. Кривляния под музыку продолжались. Он медленно нарезал круги по комнате, думая, как бы разогнать этот ненавистный лагерь. «Надо написать на них жалобу. Пусть отменят зарядку. Всё равно вожатый делает всё неправильно. Его уволят, и некому станет развлекать этот галдящий хор» – - от посетивших идей дед Василий почувствовал себя заметно лучше. Он уверенно раздвинул шторы и распахнул окно. В комнату ворвался свежий воздух и весёлый детский смех. «Сейчас я устрою вам веселье», – подумал он, делая гневную запись на тетрадном листке.