Наваждение

В ОКНАХ ДОМА НАПРОТИВ

Одним пятничным днём конца августа Игорь решил разжиться биноклем.

Тратиться на новый не стал. Приобрёл в ломбарде недорогой, но весьма добротный туристический аксессуар, и вернулся домой охваченный приятным волнением. Был вечер, только-только занимались сумерки. Улица представляла собой тихий, заставленный припаркованными машинами бульвар с детскими площадками, лавочками, невысокими деревьями и прогулочными тропами, выложенными квадратными бетонными плитами, меж стыков которых прорезалась пока ещё зелёная трава. Друг напротив друга стояли одинаковые панельные десятиэтажки; из окна пятого этажа Игорь наблюдал стоявший по ту сторону улицы длинною в четыре подъезда дом, в квартиры которого он и собирался заглянуть.

Заперев входную дверь, парень разулся и босиком, в одних носках прошёл в кухню. Встал в паре метров от окна, чтоб не дай бог кто не заметил его с улицы, и вынул из сумки покупку. Бинокль был небольшой, шириной на пол указательного пальца уже раскрытой ладони. Поднеся к лицу, Игорь направил его на соседний дом. Настройка была интуитивно понятной, и как она работает, парень разобрался ещё в ломбарде. Держа бинокль левой рукой и крутя окуляры правой, он настроил фокус. Всё, что смог разглядеть – это смутные очертания интерьера квартир, не больше. Но как бы то ни было, он точно знал, что когда в окнах загорится свет, видно будет куда больше интересного. Отложив бинокль, Игорь принялся за ужин.

Жил он один, ещё в конце весны съехав от родителей в однушку. Сам квартиру не покупал (осталась от покойной бабушки вместе со старой меблированной обстановкой), но в свои тридцать мог похвастаться хотя бы тем, что в остальном живёт за свои кровные. В то же время он держал в голове мысль, что всегда может вернуться назад, уволиться с работы, сдавать жильё квартирантам, проводить время в интернете и наслаждаться долгим утренним сном. Или наоборот, найти работу получше, в чём мешала ему разве что лень – средь сотрудников гипермаркета он был далеко не худшим и мог рассчитывать на большее, было бы желание.

Ещё ему нравилось читать, но не то чтобы очень, а в последнее время, скованный трудовыми буднями, он почти не брал в руки книг, а собственное сочинительство (было и такое) забросил, можно сказать, на неопределённый срок. И даже тогда, когда Игорь вдоволь располагал свободным временем, он часто тратил его на какую-нибудь поглощающую с головой игру, слушая аудиокниги, а порой просто фоном одни и те же видео с ютуб по кругу. Его мало кем воспринимая всерьёз творческая деятельность не отличалась продуктивностью. В лучшем случае он мог принести на литературную студию рассказ немногим больше одного авторского листа, написанный за три-шесть месяцев. А уж о читательском успехе и говорить не приходилось, хотя знакомые отмечали его талант.

Вскипел чайник.

Игорь налил себе кружки, опустив в неё сразу два пакетика, и стал потягивать вприкуску с жирными чесночными пампушками.

После лёгкой трапезы (есть особо не хотелось, так как в столовой кормили довольно недурно) оставалось ещё с пол кружки чая. Отложив её на стол, Игорь снова взял бинокль. Теперь он стал глядеть вниз, на детскую площадку. Было там не людно – пара мам с детьми, мужчина поодаль с сигаретой и две сидевшие на лавочке девочки (с виду старшеклассницы). Одна миниатюрная, которую Игорь видел ранее, как-то случайно, идя по улицы, обратив на неё внимание – волнистые пепельные волосы длинною по грудь, угловатая подростковая фигурка, тёмные глаза, миловидное личико, какое можно было найти одновременно как девчачим, так и довольно женственным. На ней было тёмное пальто, надетое поверх светлой майки, и джинсы на высокой талии – всё это со вкусом смотрелось на её худеньком тельце. Игорь бы мог счесть её совсем за малолетку, если б не та девушка, что сидела рядом и была ей, как можно догадаться, примерно ровесницей (не исключено, что одноклассницей), совсем не дурнушка, но на фоне миниатюрной подружки не привлёкшая внимание парня.

Игорю почему-то думалось, что сейчас они достанут по дамской зубочистке и закурят, но ничего подобного не произошло. В свои шестнадцать (или сколько там) лет они и алкоголь-то ещё не распробовали, и уж точно бы не стали делать то, что явно не одобрят мамы.

Сгущались сумерки. Игорь отхлебнул остывший чай и вылил остатки в раковину. Выглянул в окно уже без бинокля, коснувшись руками подоконника. Те две девочки, повесив на плечи сумочки, попрощались поцелуями. Одна из них направилась вдоль бульвара в сторону остановки, другая (та что миниатюрная) пошла к дому напротив и зашла в подъезд. Тем временем в окнах загорался свет.

Сделав два шага от окна, словно занявший позицию снайпер, Игорь поднёс к лицу бинокль. Некоторые окна ниже пятого этажа скрывали кроны деревьев. Но лишь некоторые – многие квартиры были видны ни чуть не хуже тех, что находились прямо на уровне окна Игоря.

Третий этаж, окно чуть слева – кухня, муж и жена за сорок, к ним заходит ихний сын в полосатых трико и футболке. Что-то берёт с тарелки, кладёт в рот, и только потом садится за стол. Другое окно, на этаж выше, – бабушка лет восьмидесяти медленно, опираясь на клюку, идёт к телевизору. Включает. После чего гасит свет и плюхается в кресло. Шестой этаж, окно посередине дома. Женщина, тронутая возрастной полнотой, надевает халат, мелькает чёрный лиф и трусы. Она выходит из комнаты, а Игорь переключается на другое окно – четвёртый этаж, тоже посередине. И на нём он останавливает внимание с особым интересом. Там он видит ту самую миниатюрную школьницу, что минутами ранее сидела с подружкой на улице. В комнате она не одна, за компьютерным столом сидит какой-то парень помладше – не иначе приходится ей братом. Она открывает дверцу лакированного шифоньера и, стоя за ней, стаскивает с себя джинсы. Полы майки спадают, прикрыв худенькие бёдра. Потом девушка ловкими движениями натягивает шорты и переодевает майку в мешковатую домашнюю. За то время Игорь успевает узреть её обращённую к окну стройную спинку с чёрными лямками бюстгальтера. Закрывает шифоньер и покидает комнату, а младший брат продолжает играть на компьютере. В соседнем окне Игорь видит кухню той же квартиры. Миниатюрная девушка садится за стол с родителями и принимается за еду. Интересного мало, и парень переключается на другое окно.

На втором этаже живёт проститутка. Игорь понимает это сразу, так как опыт посещения подобных квартир у него был – минимум интерьера: широкая кровать, тумбочка с ноутбуком и небольшой шкаф, откуда жрица любви достаёт полотенце и передаёт его мужчине, получив предварительно сложенные вдвое купюры. После чего тот покидает комнату. Девушка остаётся одна, раздевается до нижнего белья – кружевное, бежевого цвета – трусы-стринги, небольшая грудь под чашечками лифа. Игорь видит её лицо – симпатичное, конопатое (что делает её милой и привлекательной), молодая, явно не старше двадцати пяти, волосы каштановые, вьющиеся. Мужчина возвращается, обмотанный полотенцем. Ложиться на кровать и раскрывает полотенце. Девушка нависает над ним, на лице её угадывается улыбка. Он гладит её от плеча к бёдрам, она снимает лифчик. После того как Игорь видит, что она целуется с клиентом в губы, понимает, что и сам не против посетить её, благо лишние средства, пусть и не в большом достатке, но всё же имеются. Да и найти её вполне возможно.

Он не собирался ловить её на улице. Проституток в Тольятти не столько, чтоб задача была подобно поиску иголки в стоге сена. Первые в списке поисковиков интернет сайта по запросу «индивидуалки», примерный возраст, цена, наверно, не дороже трёх тысяч, улица – бульвар Татищева, и номер дома. Возможно прямо сейчас удастся увидеть её фото вблизи. Немного понаблюдав за проституткой с клиентом, Игорь снова посмотрел в окна четвёртого этажа, где жила школьница.

Та доедает с тарелки рис, а мать начинает мыть посуду. Школьница идёт в комнату, где из шифоньера достаёт полотенце со сменным бельём и свежей майкой. Становится ясно, что из душа она выйдет уже одетая и увидеть её голой в комнате надеяться не стоит. Понаблюдав ещё за проституткой с клиентом (минут пять спустя мужчина расслабленно обмякает), Игорь смотрит в ещё пару окон, но не находит ничего интересного. Потом снова смотрит в окно жрицы любви. Мужчина лежит на животе, а девушка лениво делает ему массаж. Игорь вглядывается в её конопатое лицо, снова и снова находя его довольно симпатичным – не красавица, не фотомодель, просто симпатичная.

Прихватив бинокль, идёт с кухни в комнату.

Вечер незаметно перешёл в поздний; догорал закат. В квартире воцарил полумрак. Спрятав бинокль в ящик прикроватной тумбочки, Игорь включил компьютер. Зажигать верхний свет почему-то не хотелось; наверно, подглядывая в чужие окна, он, сам того не заметив, накрутил себя чувством, что при полном освещении будет как рыба в аквариуме.

На компьютере парень сразу открыл браузер. Обычно, он сперва лез во вконтакт или ютуб, но в этот раз, почти в полной тишине, нарушаемой лишь кулерами стоявшего у пола системного блока и редким шумом соседских квартир, он вбил в гугле знакомые сайты интим услуг. Выбор был большой, однако, намётанный глаз с первого взгляда угадывал, что половина из представленных фото, а то и больше, были фейками. За ними могли быть как настоящие индивидуалки, просто предпочитавшие привлечь клиентов чужими снимками, так и салоны, с которыми Игорь ни разу не имел и не собирался иметь дело. В фильтре анкет он ввёл район, цену до трёх и не дешевле полутора (вряд ли она брала больше и точно не была из разряда дешёвых), после чего стал крутить колёсико мыши и вглядываться в фотки. Увидев несколько упитанных фурий, он вспомнил, что забыл про возраст, и ввёл в фильтре потолок двадцать шесть лет. Ту же операцию он проделал ещё на паре сайтов, пока, наконец, не увидел фотографию девушки с похожей комплекцией и, самое главное, с узнаваемыми каштановыми волосами. Черт лица, ясно дело, было не разглядеть. Открыл анкету, в портфолио всего три фотки. Две из них с одного ракурса – она лежит животом вниз кровати в одних стрингах, соблазнительно изогнув стройные ножки. На третьем фото, похожем на селфи, она прикрывает рукой грудь, виден ровный животик, а из-под волос чуть-чуть выглядывает лицо с конопатой кожей.

В этот момент у Игоря почти не осталось сомнений в том, что это она самая. Он посмотрел имя и телефон. Звали её Катя (настоящее то имя или псевдоним). Парень тут же записал номер в свой мобильник, обозначив случайным набором букв, начинающихся с цифры 14, такой же случайной. Звонить прямо сейчас он не собирался, отложил до ближайшего выходного.

Перед тем как ложиться, он снова взял бинокль.

Вновь заглянул в квартиру проститутки. Там свет не горит – видимо тот клиент на сегодня был последним. Потом в комнату школьницы – её брат продолжает играть на компьютере, тем временем как она, сидя на кровати и подложив под спину подушку, читает книгу. Название Игорь не видит, но судя по оформлению мягкой обложки – что-то из классики. Тонкие изящные пальчики медленно переворачивают страницу. Ещё несколько окон с горящим светом – ничего интересного.

Игорь убрал от глаз окуляры, окинул взглядом соседний дом и заметил, как в окне девятого этажа погас свет. А потом загорелся снова, ярко-ярко, но всего на секунду с лишним, и снова погас. Затем это повторилось вновь. Вновь и вновь… Свет мерцал. Парню быстро пришло на ум в чём причина – энергосберегающая лампочка, из тех, что при мощности в четыре ватта святят как все шестьдесят. Малого напряжения, что может быть в цоколе даже при выключенном свете, вполне достаточно, чтоб вызвать свечение. Нечто подобное было у Игоря, приходилось выкручивать их, чтоб те не мигали. Однако, отец, что-то пошаманив с выключателем при помощи отвёртки, приговаривая: «тут фаза, а тут ноль», быстро решил эту проблему.

В окне же соседнего дома свет продолжал мерцать.

Парень пригляделся повнимательнее. Всполохи света были довольно яркие, будто не лампочка, а, скажем, вспышка фотокамеры. Ко всему длительность каждой «вспышки» – секунды полторы. Нет – подумал Игорь – те лампочки так не моргают. Скорее всего было это нечто иное. Какой-то прибор что ли…

Не придав этому особого значения, Игорь выключил компьютер и лёг спать.

Сон пришёл быстро.

ПОКОЙНИКИ

Давно, когда Игорь ещё учился в школе, друг отца умер на рыбалке от сердечного приступа. Случай внезапный, хоть и не из ряда вон – тот не успел ещё разменять и шестой десяток. Вещи покойного раздали знакомым. Отцу, тоже любившему поудить рыбу, достались резиновые сапоги, крепкие, хорошие армейские (друг был работникам исправительной колонии). Спустя время со дня похорон отцу приснилось, что друг тот вовсе не умер. «Серёг, а ты живой что ли? – удивляется во сне отец, – а мы, вроде, и похоронили тебя. Мне вот сапоги твои отдали». «Да ладно, носи,» – радушно отвечает друг. Сон из тех, что никогда не забываются.

Когда Игорь учился на втором курсе (юрфак), почил дед. Агония длилась чуть больше недели. Инсульт. Последние несколько лет до своей кончины семидесяти-двух-летний старик почти не выходил из дома, откладывая прогулки сперва на весну, когда потеплеет, а потом на осень, когда спадёт летняя жара. Путь от кресла до кровати, маленькими шажками, занимал у него долгие минуты. Ноги покрывал варикоз, как реки географическую карту. Лечиться он предпочёл не в поликлинике. Купил себе магнитный прибор, помогавший от всех болезней, кроме разве что тех недугов, что таковыми являлись. Но если не считать крайне вялой мобильности, внешне старик не выглядел сильно таки больным.

Потом последовали удары. После первого деда парализовало. Но говорить он ещё мог. Он не хотел, что в комнату заходила дочь и видела, как он ходит под себя. Родственники дежурили у кровати, кормили его с ложки… а потом, глубокой ночью, когда деду вновь резко поплохело, был второй удар – мгновенный и смертельный. Мучения кончились.

Произошло это летом, когда Игорь находился в школьном лагере. О недуге дедушки он узнал уже после его смерти, в лагерь позвонила мама. Парень воспринял это максимальным спокойствием, свойственном подросткам в вопросах кончины не самых близких родственников. Умер и умер – не плакал, и даже не расстроился. Однако, спустя время, дед являлся ему во снах. Были простые запоминающиеся видения, типа тех, что деда похоронили, а он оказался живой – залитая солнцем комната с высоким потолком дома дореволюционной постройки (который, к слову, уже снесли), застолье, сидит дед, разговаривает с гостями. А Игорь где-то в стороне, молчит и недоумевает – как же так? Но ведь похоронили же. В гробу лежал, а вот живой оказывается.

Мать тоже видела во сне деда (своего отца). Видела, как встречает его на том свете, где он ждёт свою бабку. И дом уже подготовил, тот, что дореволюционной постройки, во дворе которого дед любил гонять голубей. Маме хорошо запомнился тот сон и то, как она говорит ему, что, мол, мог бы что-нибудь и получше найти, а не этот старый дом.

Другой сон Игоря был из ряда ночных кошмаров. В видении том не было никого и ничего, кроме пасмурного дня, квартиры панельного дома, Игоря и деда, сидевшего на стуле посреди комнаты. Выглядел он совсем не старым, а лет на двадцать моложе, нежели в дни кончины. Высокий, статный, с зачёсанными назад густыми светлыми волосами (похожими на седые, но подлинный цвет волос деда Игорь не помнил). Парень смотрит на него, и никто из них не произносит ни слова. Потом, как обухом по затылку, ведь дед-то умер! Умер! Точно умер! А это и не дед вовсе. Что-то жуткое, инфернальное, выдающее себя за него, не иначе… Страх обуревает парня. Он не пытается бежать, не кричит, не отшатывается назад. Вместо этого судорожно поднимает руку и начинает крестить родственника… просыпается в поту и видит в тёмной комнате родительской квартиры силуэт из сна. Вскакивает. Два шага до стены, рука шарит по шершавым обоям, находит выключатель, и вспыхивает свет. За окнами мрак. В озарённой светом комнате никого. Видение проходит, оставляя после себя стойкое воспоминание.

Теперь Игорь спал на той самой софе, на которой почил дед. И снова видел сон с покойными дедушкой и бабушкой. Сон мрачный и зловещий, где он приезжает в тот старый дом дореволюционной постройки, кирпичный, двухэтажный, принадлежавший давным-давно (сто с лишним лет назад) некоему купцу. От парадной двери на второй этаж вела высокая прямая лестница, продолжавшаяся в заставленной хламом прихожей до самой двери в маленькую квадратную кухню, что и была первым помещением при входе в квартиру. Во сне царил мрак, глубокий и всепоглощающий, а во мраке том проглядывались, явственно и отчётливо, лица деда и бабки. Покойных деда и бабки. Умерли же! – думал про себя Игорь в то время, как шаг за шагом преодолевал ступени высокой лестницы, – умерли… И с чего вдруг они живые. И дед, и бабка. Лет сколько прошло, бабке девяносто было, дольше мало кто живёт. А тут он видит ихние блеклые, как кладбищенские надгробия в пасмурную погоду, зловещие лица. Лица живых мертвецов при свете церковных свечей. Лица смотрят и ждут прихода внука…