Сердце океана

Размер шрифта: 13

Nora Roberts

HEART OF THE SEA

(#3 of GALLAGHERS OF ARDMORE TRILOGY)

This edition published by arrangement with Writers House LLC

and Synopsis Literary Agency

Глава 1

Деревушка Ардмор уютно раскинулась на холмах южного побережья Ирландии, в графстве Уотерфорд, где Кельтское море катит волны на золотой песчаный пляж, огороженный извилистой каменной стенкой.

Неподалеку – поросшие зеленой травой утесы, к которым лепится старый отель. При желании можно прогуляться меж лугов по живописной, но трудной для подъема узкой тропе, и на вершине первого утеса обнаружить развалины часовни и родник Святого Деклана. Вид отсюда оправдывает усилия – бескрайние небеса и океан, крыши домов внизу. Земля здесь священная, и, хотя многие похоронены в ней, лишь одна могила отмечена каменным надгробием.

Сама деревня может похвастать аккуратными улочками и красочными коттеджами, некоторые из них покрыты традиционными тростниковыми крышами. Цветы здесь повсюду, куда ни кинешь взгляд, выплескиваются из оконных ящиков и горшков, украшают дворики. Очаровательная картина с любого ракурса, и местные жители гордятся тем, что выигрывают награду «Чистый Город» уже два года подряд.

На вершине Башенного холма вы найдете прекрасный образец круглой башни с уцелевшей до сих пор конической крышей и руины собора, построенного в двенадцатом веке в честь святого Деклана. Если поинтересуетесь, жители деревни расскажут вам предание о том, как Деклан пришел в их края за тридцать лет до святого Патрика. Они ничуть этим не хвастают, просто сообщают, как обстояли дела.

Те, кто увлечен стариной, найдут в руинах собора прекрасные образцы огама[1], вырезанные на камнях, а также древнеримские колонны и барельефы, потрепанные временем и ветром, но все еще впечатляющие.

При этом Ардмор вовсе не претендует на славу. Это просто симпатичное местечко с парой магазинов и коттеджами, построенными неподалеку от золотых песчаных пляжей.

Дорожный указатель Ардмора приветствует вас гэльским «Failte», что значит «Добро пожаловать».

Именно это сочетание древней истории с радушным гостеприимством и привлекло сюда Тревора Маги.

Его предки происходили из Ардмора и Олд-Пэриш. Дед родился здесь, в маленьком домике возле Ардморской бухты, прожил первые годы жизни, дыша влажным морским воздухом, и, вероятно, держась за руку матери, заходил в эти самые магазинчики и гулял по берегу вдоль прибоя.

Покинув родную деревню и родную страну, дед увез жену и маленького сына в Америку. Он не навещал, и, насколько было известно Тревору, даже никогда не вспоминал родные места. Не только расстояние, но и горечь отделяли старика от родины. Об Ирландии, Ардморе и о людях, которых оставил здесь Деннис Маги, в семье говорили редко.

Поэтому в представлении Тревора об Ардморе звучали нотки сентиментального чувства и любопытства, и его выбор имел личный мотив.

Однако он мог позволить себе личный мотив.

Тревор был строителем, и, как дед и отец, строил умело и качественно.

Дед его поначалу зарабатывал на жизнь тем, что возводил кирпичные заборы, а состояние сколотил, перепродавая недвижимость во время и после Второй мировой войны. Спустя годы его основным бизнесом стали покупка и продажа недвижимости, а на стройках работали те, кого он нанимал.

Старый Маги не испытывал ностальгии ни по своим первым трудовым годам, ни по далекой родине. Насколько мог судить Тревор, у старика вообще ничто не вызывало особенных чувств.

Но Тревор унаследовал его руки строителя и здравый смысл бизнесмена, и он научился пользоваться и тем, и другим.

Все эти умения, плюс щепотку сентиментального чувства он применит здесь, чтобы построить театр – традиционное здание для традиционной ирландской музыки – по соседству с лучшим пабом деревни, носящим имя «Паб Галлахеров».

Договор с семьей Галлахер уже подписан, участок земли размечен под проект, и наконец Тревор выкроил в своем плотном расписании время, которое хотел здесь провести.

Он намеревался не только подписывать чеки и следить за ходом строительства. Он хотел поработать собственными руками.

Даже в майский прохладный денек человек вспотеет, если все утро будет черпать лопатой бетон. После завтрака Тревор вышел из своего арендованного коттеджа в джинсовой куртке, грея ладони о чашку с горячим кофе. Теперь, несколько часов спустя, куртка отброшена в сторону, а под рубашкой по груди и спине стекают тонкие струйки пота.

И он готов отдать сотню фунтов за кружку холодного пива.

До паба – всего несколько шагов по строительному мусору. Вчера Тревор уже заходил туда и знал, что в полдень там полно посетителей. Однако человек не может позволить себе утолить жажду прохладным «Харпом», если запретил своим рабочим выпивать во время трудового дня.

Тревор подвигал плечами, покрутил шеей, огляделся. Непрерывно грохотала бетономешалка, перекрикивались рабочие, отдавая команды или докладывая об их исполнении. Музыка строительства. Тревору никогда не надоедало ее слушать.

Бизнес Тревор унаследовал от отца. «Учись с самого низу» – было кредо Денниса-младшего, и теперь третье поколение строителей Маги следовало отцовскому завету. Более чем за десять лет (пятнадцать, считая летние каникулы, проведенные на стройках) он познал все прелести строительного бизнеса. И головную боль, и кровавые ссадины, и ноющие мышцы.

К своим тридцати двум годам он провел больше времени в кабинетах и залах заседаний, чем на строительных лесах, но не утратил радости и чувства удовлетворения от того, чтобы самому помахать молотком. Здесь, в Ардморе, на строительстве своего театра, он и намеревался этим заняться.

Тревор проследил взглядом за маленькой женщиной в линялой кепке и высоких, заляпанных грязью сапогах. Та обошла бетономешалку, подала знак рукой, когда смесь заскользила вниз по желобу. Затем перелезла через кучу песка и щебня, постучала своей лопатой по желобу, подавая оператору сигнал остановиться, и вместе с другими рабочими принялась разравнивать жидкий бетон.

Тревор порадовался, что чутье его не подвело, когда он нанял прорабами Бренну О’Тул и ее отца. Он взял их не только за опыт в строительстве – хотя тот был впечатляющий, – но и потому, что, зная деревню и ее жителей, они организовали слаженную работу. Все нанятые строители довольны и выкладываются на всю катушку. Человеческие отношения в такого рода проектах не менее важны, чем крепкий фундамент.

Да, О’Тулы – отличные работники. Три дня, проведенные в Ардморе, подтвердили, что он сделал правильный выбор.

Когда Бренна полезла обратно через песчаную кучу, Тревор подошел, протянул руку и помог ей спуститься.

– Спасибо. – Бренна воткнула лопату в землю и оперлась на нее. Даже в грязных сапогах и линялой кепке она была похожа на фею, с ее сливочной кожей и огненно-рыжими прядями, выбившимися из-под козырька. – Тим Райли говорит, дождя не будет еще пару дней, а он обычно прав в таких делах. Думаю, успеем закончить фундамент прежде, чем погода переменится.

– Вы, ребята, сделали немало, пока меня не было.

– Конечно! Приступили, как только вы дали отмашку. У вас будет хороший, прочный фундамент, мистер Маги, и точно в срок.

– Зови меня просто Трев.

– Хорошо, Трев. – Бренна сдвинула кепку на макушку, чтобы посмотреть ему в глаза. Даже в сапогах на толстой подошве она была ниже его на целый фут. – Отличную бригаду ты прислал из Америки.

– Поскольку я сам выбирал каждого, не стану спорить.

Его тон показался Бренне несколько холодным, но не враждебным.

– Женщин, значит, не выбираешь?

Улыбка медленно расплылась по его лицу, добралась до глаз цвета торфяного дыма.

– Вообще-то, выбираю, и так часто, как могу. И для работы, и вне ее. Я привлек к этому проекту одного из моих лучших плотников. Она приедет на следующей неделе.

– Похоже, мой кузен Брайан не ошибся, когда говорил, что ты выбираешь по способностям, а не по полу. Мы много сделали за утро, – добавила она, кивая в сторону бетономешалки. – Этой машине еще долго тут громыхать. Завтра из отпуска вернется Дарси, и, предупреждаю, она будет возмущаться по поводу шума.

– Это хороший шум. Строительный.

– Я тоже так думаю.

Они помолчали в совершенном согласии, пока машина извергала последнюю порцию бетона.

– Я угощу тебя ланчем, – предложил Тревор.

– С удовольствием. – Бренна свистнула, привлекая внимание отца, рукой показала ему, как зачерпывает еду. Мик с улыбкой отмахнулся и вернулся к работе.

– Он в своей стихии, – пояснила Бренна, когда они подошли к крану, чтобы помыть сапоги. – Ничто не делает Мика О’Тула счастливее, чем пребывание в гуще стройки, и чем грязнее, тем лучше. – Она потопала ногами, стряхивая воду, и направилась к кухонной двери. – Надеюсь, ты не будешь все время проводить на работе, а осмотришь здешние места.

– Да, я собираюсь поездить.

Он получил подробные отчеты о туристических достопримечательностях, состоянии местных дорог и маршрутах в соседние городки. Однако намеревался осматривать местность один, без сопровождающих.

Тревор признался себе, что ему просто необходимо это сделать. Уже более года его словно что-то притягивало к Ирландии, к Ардмору. Ему даже снились эти холмы и утесы.

– А! Вот и мой красавчик за своей любимой работой! – воскликнула Бренна, открывая дверь на кухню. – Что ты нам сегодня приготовил, Шон?

Долговязый парень с взлохмаченными черными волосами и светло-голубыми глазами повернулся к ним от огромной старинной плиты.

– Блюдо дня – суп из дикого шпината и сэндвич с говядиной. Добрый день, Тревор. Эта девушка тебя не загоняла?

– Да, она умеет устроить движуху.

– Приходится все брать на себя, раз мужчина моей жизни такой увалень. Шон, ты не забыл подобрать для Тревора еще пару мелодий?

– Был слишком занят, угождая своей молодой жене. Она требовательное создание. – Шон обхватил ладонями лицо Бренны и поцеловал ее. – Проваливайте из моей кухни. Я и так без Дарси еле справляюсь.

– Завтра вернется, и к полудню ты успеешь обругать ее дюжину раз.

– Потому-то мне ее и не хватает. Сделайте свой заказ Шинед. Она неплохая, и понемногу учится у нашей Джуд. Просто ей пока недостает опыта.

– Шинед – подруга моей сестры Мэри Кейт, – пояснила Бренна Тревору, открывая дверь в зал. – Добрая девушка, но немного рассеянная. Мечтает выйти замуж за Билли О’Хару, и это предел ее амбиций на сегодняшний день.

– А Билли О’Хара что говорит?

– У него амбиций еще меньше, так что пока молчит. Привет, Эйдан.

– Привет! – Самый старший из Галлахеров обернулся, не отнимая рук от пивных кранов. – Пришли обедать?

– Ага. Смотрю, ты сильно занят.

– Господи, благослови автобусные экскурсии! – Подмигнув, Эйдан запустил по стойке две пинтовые кружки в страждущие руки посетителей.

– Нам перейти на кухню?

– Да нет, если не спешите. – Взгляд его голубых глаз, более темных, чем у младшего брата, скользнул по залу. – Обслужат помедленнее обычного, но пара свободных столиков есть.

– Пусть босс решает. – Бренна повернулась к Тревору. – Где будем обедать?

– Давай сядем за столик. – Тревор решил заодно понаблюдать, как идут дела в пабе.

Он последовал за Бренной и сел с ней за один из круглых столиков. Вокруг гудели голоса, плавал дым, витал дрожжевой аромат пива.

– Выпьешь пинту? – спросила Бренна.

– Только после работы.

С улыбкой Бренна оттолкнулась от стола и покачалась на стуле.

– Да, рабочие мне говорили, что насчет выпивки ты настоящий тиран.

Тревор не возражал против слова «тиран». Смысл в том, что он держит все под контролем.

– Правильно говорили.

– Знаешь, в нашей деревне у тебя могут возникнуть с этим проблемы. Многие из здешних ребят выросли на «Гиннессе», прямо как на материнском молоке.

– Я сам люблю «Гиннесс», но тому или той, кто работает на меня, придется довольствоваться молоком.

– Да, ты суровый человек, Тревор Маги. – Бренна рассмеялась. – Ладно, расскажи, как тебе понравился коттедж на Эльфийском холме.

– Очень понравился. Удобно, уютно, тихо, а вид из окон такой, что дух захватывает. Все, как я мечтал, поэтому спасибо тебе за совет.

– Не за что! Коттедж принадлежит моей семье. Думаю, Шон скучает по его маленькой кухоньке, ведь наш новый дом пока не достроен. – Бренна сдвинула брови, словно заговорила на больную тему. – Жить в нем уже можно, но я решила по выходным усовершенствовать кухню, чтобы Шон был счастливее.

– Хотел бы я увидеть ваш новый дом.

– Правда? – Бренна склонила голову набок. – Ну, заходи в любое время. Я объясню, как нас найти. Ты не обидишься, если я скажу, что не ожидала, что с тобой будет так легко общаться?

– А чего ты ожидала?

– Чего-то вроде акулы большого бизнеса. Только не обижайся.

– Ну что ты. Вообще, все зависит от вод, в которых я плаваю.

Тревор оглянулся, увидел жену Эйдана, и его глаза потеплели. Он привстал, но Джуд остановила его жестом.

– Нет, я к вам не присоединюсь, спасибо. – Она положила ладонь на выпирающий живот. – Привет, меня зовут Джуд Фрэнсис, и я сегодня вас обслуживаю.

– Тебе не следует проводить весь день на ногах и носить подносы, – обеспокоенно заметил Тревор.

Джуд со вздохом достала блокнот.

– Он говорит прямо как Эйдан. Я время от времени сажусь и поднимаю ноги вверх. И не ношу тяжести. Шинед одна не успевает.

– Не беспокойся, Тревор. Перед тем как я родилась, моя мама копала картошку, а после родов она встала и пожарила ее. – Тревор недоверчиво прищурился, и Бренна захихикала. – Ну, может, и нет, но держу пари, что смогла бы. Джуд, мне, если можно, суп дня. И стакан молока, – добавила она, ухмыльнувшись Тревору.

– Мне то же самое плюс сэндвич.

– Отличный выбор. Сейчас принесу.

– Она сильнее, чем выглядит, – сказала Бренна, когда Джуд отошла к другому столику. – И упрямее. Теперь, найдя, так сказать, свою судьбу, она еще сильнее желает доказать, что способна делать все то, что, по мнению окружающих, ей делать не следует. Не волнуйся, Эйдан не позволит жене перетрудиться. Он ее обожает.

– Да, я заметил. Похоже, мужчины семьи Галлахер очень преданы своим женщинам.

– Попробовали бы они быть другими, их подруги им бы показали! – Расслабившись, Бренна откинулась на спинку стула, сняла кепку, и рыжие кудри рассыпались по плечам. – Не скучно в Ардморе после Нью-Йорка?

Тревор вспомнил нью-йоркские стройплощадки: грязевые оползни, наводнения, обжигающую жару, мелочный вандализм, саботаж.

– Совсем нет. Именно такой я представлял себе деревню по отчетам Финкла.

– Ах да, Финкл. – Бренна хорошо помнила парня, которого Тревор посылал на разведку. – Вот он, мне кажется, всему предпочитает городские удобства. А ты, значит, не столь… привередлив?

– Я очень привередлив, но в других вещах. Поэтому и включил в проект театра многие из твоих набросков.

– Приятный и изящный комплимент. – Бренна просияла. – Я не просто так спрашиваю. У меня особое чувство к коттеджу на Эльфийском холме, однако я сомневалась, что тебе понравится. Ну, думала, ты, как человек городской, предпочел бы поселиться в отеле на утесе, где есть горничные, ресторан и тому подобное.

– В номере гостиницы со временем начинаешь чувствовать себя точно в клетке. К тому же мне очень интересно пожить в доме, где родилась, жила и умерла женщина, которая была помолвлена с одним из моих предков.

– Старая Мод была чудесной женщиной. И провидицей. – Бренна посмотрела Тревору прямо в глаза, следя за его реакцией. – Мод похоронили на утесе у родника Святого Деклана, и там можно ощутить ее присутствие. Но не ее призрак теперь обитает в коттедже.

– Что?

Бренна вскинула брови:

– Так ты не слышал легенду? Твой дедушка родился здесь. И твой отец тоже, хотя он был младенцем, когда они уехали в Америку. Но твой отец приезжал сюда много лет назад. Они не рассказывали тебе историю леди Гвен и принца Кэррика?

– Нет. То есть в коттедже обитает призрак леди Гвен?

– Ты ее не видел?

– Нет. – Тревору почти не рассказывали в детстве легенд или мифов, однако в нем текла ирландская кровь, поэтому он искренне заинтересовался. – В коттедже чувствуется женское присутствие, едва уловимый аромат, так что соглашусь: призрак, скорее всего, женщина.

– Верно.

– Кто она была? Раз уж я делю кров с призраком, мне следует что-нибудь о ней знать.

В его интонации Бренна не заметила ни недоверия, ни насмешки над ирландцами с их суевериями. Только спокойный интерес.

– Ты снова меня удивил. Но сначала мне нужно кое-что сделать. Сейчас вернусь.

«Любопытно, – подумал Тревор. – У меня есть свое привидение».

В его жизни бывали моменты, когда он ощущал потустороннее присутствие. В старых зданиях, на пустых строительных участках, заброшенных полях. Однако подобные вещи не обсуждают на заседаниях советов директоров или с бригадой рабочих за кружкой холодного пива после трудового дня. А здесь все иначе. И Тревор хотел узнать больше.

Его интересовало все, связанное с Ардмором и окрестностями. Красивая легенда о привидении может привлечь людей так же, как и хороший ирландский паб. Атмосфера важна.

«Паб Галлахеров» имел ту атмосферу, какую он искал, когда задумывал свой театр. Старое дерево, потемневшее от времени, дыма и кухонного чада, идеально сочеталось с кремовыми стенами, каменным очагом, низкими столиками и скамьями.

Барная стойка была роскошная, и Тревор уже заметил, что Галлахеры постоянно протирают и полируют ее. Возраст посетителей варьировался от младенца на руках матери до древнего старика, сидевшего на табурете за дальним концом стойки.

Несколько человек, которые расслабленно сидели, курили и потягивали пиво, явно были местными. Втрое больше было туристов – с сумками для камер, стоящими под их столами, с дорожными картами и путеводителями в руках.

В гуле голосов звучали самые разнообразные акценты, но преобладал тот мелодичный перелив, который Тревор слышал в речи дедушки и бабушки до конца их дней.

Тревор задумался: скучали ли они по ирландскому говору? Почему у них не было желания съездить в Ирландию? Что за горькие воспоминания держали их вдали от родины? Любопытство, перескочив через поколение, заставило Тревора приехать, чтобы увидеть все своими глазами.

А еще Тревор гадал, как так вышло, что он узнал и Ардмор, и вид из коттеджа, и даже сейчас знает, что увидит, взобравшись на утес. Словно в памяти хранились фотографии этого места, сделанные кем-то и припрятанные для него.

Но настоящих фотографий у дедушки с бабушкой не оказалось. Отец приезжал сюда однажды, когда был моложе, чем Тревор сейчас, и он мало что рассказывал.

Конечно, Финкл привез в Нью-Йорк отчеты, где имелись и фотографии, и подробные описания, но Тревор знал, что увидит на них, еще до того, как раскрыл первую папку.

Генетическая память? Тревор не очень-то верил в подобные вещи. Одно дело унаследовать отцовские глаза, их серый цвет, удлиненную форму. И Тревору говорили, что у него дедовы руки и деловой склад ума. Но разве может память передаваться через кровь?

Размышляя об этом, Тревор разглядывал зал. Он не осознавал, что, сидя здесь в рабочей одежде, сам скорее походил на местного, чем на туриста – с темно-русыми волосами, взъерошенными после трудового утра, с узким худым лицом, характерным больше для солдата, или, может, для ученого, чем для бизнесмена. Женщина, на которой он чуть было не женился, как-то сказала, что такое лицо мог бы вылепить гениальный, но безумный скульптор. Впечатление суровости добавляли тонкие шрамы на подбородке – результат пореза осколками стекла во время торнадо в Хьюстоне.

Лицо Тревора Маги редко выдавало его чувства. Кроме тех случаев, когда Тревору это было нужно.

Сейчас его лицо сохраняло холодное и отчужденное выражение, но оно озарилось дружелюбием, когда к столу вернулись Бренна и Джуд. Поднос, как он заметил, несла Бренна.

– Я попросила Джуд посидеть с нами и рассказать тебе о леди Гвен, – объяснила Бренна, разгружая поднос. – Джуд – шанахи.

Увидев приподнятые брови Тревора, Джуд помотала головой.

– Это по-гэльски «рассказчица». Но я вовсе не шанахи, а просто…

– А у кого скоро выходит книга и кто уже пишет вторую? Первая книга Джуд выйдет в конце лета, – продолжала Бренна. – Кстати, замечательный подарок для кого угодно. Учти, когда отправишься по магазинам.

– Бренна! – осадила ее Джуд.

– Обращу внимание, – пообещал Тревор. – Некоторые из баллад Шона основаны на легендах. Это старая и уважаемая традиция.

– О, ему понравятся твои слова. – Улыбаясь, Бренна подхватила поднос. – Я отнесу, Джуд, и потороплю Шинед за тебя. Начинай, я-то уже много раз слышала.

– Ее энергии хватило бы на двадцать человек. – Джуд, по виду немного уставшая, взяла свою чашку с чаем.

– Я рад, что нашел ее для этого проекта. Или что она меня нашла.

– Поскольку вы оба хитрецы, думаю, вы нашли друг друга. – Джуд поняла, что сказала, и поморщилась. – Я в хорошем смысле.

– Я так и понял. Что, малыш толкается? Я это вижу по твоему лицу, – пояснил Тревор. – Моя сестра недавно родила третьего.

– Третьего? – ахнула Джуд. – Иногда я гадаю, справлюсь ли с одним. Он такой активный. Но ему придется подождать еще пару месяцев. – Она погладила свой живот. – Ты, наверное, не знаешь, я жила в Чикаго чуть больше года назад.

Тревор неопределенно хмыкнул. Конечно, он это знал. Он получил подробные отчеты.

– Я планировала пробыть здесь шесть месяцев. В коттедже, где когда-то жила моя бабушка после смерти ее родителей. А бабушка унаследовала коттедж после смерти своей кузины Мод. Та умерла незадолго до моего приезда.

– Женщина, с которой был помолвлен мой двоюродный дед.

– Да. В день моего приезда шел дождь. Я решила, что заблудилась. Я в самом деле заблудилась, и не только в пространстве. Меня тут все пугало.

– Ты приехала одна в чужую страну? Не похоже на пугливую женщину.

– Эйдан тоже так говорит. – Джуд почувствовала себя свободнее. – Наверное, я не знала тогда, на что способна. В общем, я свернула на улицу, точнее, на подъездную дорожку к этому домику под тростниковой крышей. И в окне второго этажа увидела женщину. Красивую и печальную. По ее плечам струились светлые волосы. Наши взгляды встретились. Тут подъехала Бренна. Оказалось, я наткнулась на собственный коттедж, а в окне я видела леди Гвен.

– Призрак?

– Вот именно. Звучит невероятно, да? Уж явно не рационально. Но могу точно описать, как она выглядела. Я даже нарисовала ее. А ведь, когда я приехала сюда, я знала о той легенде не больше, чем ты сейчас.

– С удовольствием послушаю.

– Тогда я тебе расскажу.

Джуд подождала, пока вернувшаяся Бренна сядет и примется за еду, и начала рассказывать.

Да, она прекрасная рассказчица, отметил Тревор. История лилась плавно и естественно, затягивая слушателя. Джун поведала о юной девушке, жившей некогда в коттедже на Эльфийском холме. Мать ее умерла при родах, и девушка заботилась о своем отце, ухаживала за домом и садом и держала себя гордо.

А пониже зеленого холма расположился серебряный дворец эльфов, где жил и правил эльфийский принц Кэррик. Он тоже был гордый и очень красивый. У него были длинные, черные, как вороново крыло, волосы и ярко-синие глаза, которые приметили Гвен. А глаза Гвен приметили Кэррика.

Они полюбили друг друга, эльф и смертная девушка. По ночам, когда все спали, он прилетал за ней, чтобы прокатить на своем огромном крылатом коне. Они никогда не говорили о любви, ибо гордость смыкала их уста. Однажды ночью отец девушки проснулся и увидел дочь с эльфом, сходящих с крылатого коня. В страхе за нее он сосватал Гвен за другого и приказал ей немедленно выйти замуж.

Кэррик полетел на крылатом коне к солнцу, собрал в серебряный кошель его огненные искры. Перед свадьбой Гвен вышла из коттеджа, чтобы встретиться с ним. Кэррик открыл кошель, высыпал бриллианты к ее ногам и сказал: «Я принес тебе сокровища солнца. Они – моя страсть к тебе. Прими их и меня». Он обещал ей бессмертие и жизнь в роскоши и славе. Но ни слова не произнес о любви.

Поэтому Гвен отказала ему, отвернулась и ушла. И бриллианты, лежавшие на земле, превратились в цветы.

Кэррик приходил еще дважды. Во второй раз – когда она носила под сердцем свое первое дитя. Из серебряного кошеля он высыпал собранные для Гвен жемчужины. «Это слезы луны, – сказал он. – Они – мое томление по тебе». Но томление – не любовь, а она дала обеты другому.

Когда Гвен отвернулась от Кэррика, жемчужины превратились в цветы.

Прошло много лет. Гвен растила детей, ухаживала за больным мужем, похоронила его и совсем состарилась. Все эти годы Кэррик тосковал в своем дворце и по ночам летал по небу на крылатом коне.

А однажды он бросился в морские глубины и вырвал у моря сердце. Он высыпал к ногам Гвен свой последний дар – в траве засверкали сапфиры. Они – его верность ей. Теперь наконец он заговорил о любви, и Гвен утирала горькие слезы, ибо ее жизнь подходила к концу. Она сказала, что слишком поздно. Ей были не нужны богатства и слава – ей нужно было только знать, что он любит ее. Любит так сильно, что она отбросила бы страхи и покинула свой мир ради него. Когда она отвернулась, а сапфиры превратились в цветы, Кэррик, охваченный гневом и болью, произнес страшное заклятие. Не найти Гвен покоя без него, и не увидят они друг друга, пока трижды не встретятся влюбленные, не примут друг друга, не рискнут своими сердцами, поняв, что любовь превыше всего.

Триста лет, думал Тревор, входя в тот самый дом, где жила и умерла Гвен. Долгое ожидание. Он выслушал повествование Джуд, не перебивая. И не сказал ей, что некоторые части легенды ему известны. Но они ему снились.

Тревор не сказал Джуд и о том, что он тоже мог бы описать Гвен вплоть до глаз цвета морской волны и нежного овала лица. И ее он видел во сне.

Только теперь он осознал, почему чуть было не женился на Сильвии: она напоминала ему мягкий и тихий образ из сна. Поднимаясь по лестнице, чтобы принять душ, Тревор думал о том, что у них с Сильвией все могло бы сложиться. Его до сих пор мучило, что этого не произошло. В конце что-то пошло не так.

Сильвия поняла это первой и спокойно отпустила его прежде, чем он признался, что посматривает на дверь. Возможно, это и беспокоило его больше всего. Ему не хватило мужества положить конец их отношениям. Сильвия простила его, но он себя еще не простил.

Едва войдя в спальню, Тревор уловил легкий аромат. Тонкий и женственный, словно от розовых лепестков, упавших на покрытую росой траву.

– Привидение пользуется духами, – проговорил он с легкой улыбкой. – Что ж, если вы скромница, мисс, то, пожалуйста, отвернитесь.

Тревор разделся и направился в ванную комнату.

Остаток вечера он провел в одиночестве, разбирая накопившиеся документы, просматривая факсы на аппарате, который привез с собой, и отправляя ответы. Закончив, взял бутылку пива и вышел с ней на крыльцо. В слабом свете угасающего дня Тревор вслушивался в звенящую тишину и смотрел, как в небе загораются первые звезды.

Тим Райли, кем бы он ни был, видимо, прав. Дождь пока не намечается. Фундамент нового здания успеет застыть.

Когда Тревор повернулся, чтобы войти в дом, краем глаза он заметил какое-то движение – словно серебристо-белое размытое пятно промелькнуло в темнеющем небе. Но когда он поднял взгляд и стал всматриваться, то не увидел ничего, кроме звезд и восходящей четвертинки луны.

Падающая звезда, решил Тревор. С призраком еще можно смириться, но эльфийский принц на крылатом коне – это уже чересчур.

Однако, закрывая за собой дверь коттеджа, Тревор как будто услышал где-то вдалеке звучание труб и флейт, которые наигрывали танцевальную мелодию.

Глава 2

Дарси Галлахер снился Париж. Она гуляла по Левому берегу под безоблачным голубым небом, наслаждаясь теплым весенним днем, вдыхая густой аромат цветов. И, что, пожалуй, приятнее всего, – радуясь тяжести магазинных пакетов в руках.

Во сне Дарси владела Парижем, и не на короткую неделю отпуска, а настолько долго, насколько ей захотелось бы. Она могла позволить себе провести час или два за столиком уличного кафе, попивая чудесное вино и наблюдая за миром вокруг – ибо все вокруг, казалось, и есть целый мир.

Длинноногие женщины в элегантных платьях и темноволосые мужчины, провожающие их взглядом. Старушка на красном велосипеде с торчащими из бумажного пакета свежими багетами, опрятные детишки в школьной форме, парочками шагающие за чопорной учительницей. Все они принадлежали Дарси, как и проносящиеся мимо машины, и цветочный лоток на углу. Ей не нужно было взбираться на Эйфелеву башню, чтобы весь Париж лежал у ее ног.

Дарси сидела в уличном кафе, смаковала вино и идеальной зрелости сыр, слушала звуки принадлежащего ей города. Звуки сливались в музыку: воркование вездесущих голубей, шелест их крыльев, автомобильные гудки, стук высоких каблучков по тротуару, смех влюбленных.

Дарси блаженно вздохнула… и тут пророкотал гром. Она взглянула на небо. С запада набегали темные грозовые тучи. Яркий солнечный свет пронзал сумрак, предшествующий буре. Отдельные раскаты слились в рев, и Дарси испуганно вскочила, хотя окружающие продолжали спокойно сидеть, болтать, прогуливаться, словно и не заметили перемены погоды.

Подхватив пакеты, она побежала искать безопасное место, какое-нибудь укрытие, как вдруг яркая молния, огненно-голубая по краям, ударила в землю прямо у ее ног.

Дарси резко проснулась – все еще тяжело дыша от испуга и слыша стук собственного сердца.

Она была в своей комнате над пабом, а не на парижской улице в грозу. Знакомые стены и мягкий утренний свет успокоили девушку. Еще больше поднял настроение вид разложенных в комнате нарядов и сувениров, которые она привезла из Парижа.

Что ж, подумала Дарси, я вернулась в реальность, но, по крайней мере, вернулась с трофеями.

Она замечательно провела эту неделю. Идеальный подарок самой себе на день рождения. Расточительно, конечно, потратить на отпуск большую часть сбережений, но, с другой стороны, для чего нужны сбережения, если женщина не может пустить их на празднование собственного двадцатипятилетия?

Ничего, она снова заработает. Вкусив прелестей настоящего путешествия, Дарси решила баловать себя поездками регулярно. На следующий год – Рим или Флоренция. Или, может, Нью-Йорк. В любом случае что-нибудь потрясающее. Она сегодня же создаст отпускной фонд Дарси Галлахер.

Ее давно тянуло уехать, посмотреть что-то новое, неважно что, лишь бы отличающееся от того, что она видит каждый божий день. Дарси всегда была непоседой, считала это неотъемлемой частью своего характера, но в последнее время в нее словно вселилась пантера – зверь рычал, метался в клетке, рыл когтями выход наружу и готов был кидаться на людей, которых она любит больше всех на свете.

Поэтому лучшее, что она могла сделать и для себя, и для близких, – это уехать. Охота к перемене мест не исчезла и всегда будет жить внутри нее. Однако ощущение метания в клетке и рычания утихло.

Она радовалась возвращению домой и с нетерпением ждала встречи с родными и друзьями. Предвкушала, как станет рассказывать им обо всем, что видела и делала в течение тех восхитительных семи дней.

А сейчас пора вставать и наводить чистоту. Вчера она вернулась домой слишком поздно, и сил хватило только на то, чтобы достать покупки из чемоданов и немного ими полюбоваться. Надо разобрать вещи, убрать их в шкафы – она не из тех, кто в состоянии долго терпеть беспорядок.

Дарси соскучилась по семье. Даже гуляя по парижским улочкам, разглядывая дома и витрины, наслаждаясь самим фактом пребывания не где-нибудь, а в Париже, она не раз ловила себя на том, что ей не хватает родных. Стыдно признать, но она не ожидала от себя подобного.

А вот по работе она не скучала – по тяжелым подносам и бесконечным пивным кружкам. Приятно для разнообразия посидеть за столиком, когда обслуживают тебя! И все же ей хотелось скорее спуститься вниз и посмотреть, как паб обходился без нее. Даже если придется остаток дня провести на ногах.

Дарси потянулась всем телом, высоко подняв руки, закинув голову, впитывая удовольствие от движения мышц. Она ничему не позволяла пропадать впустую, ни деньгам, ни чувствам.

Только выбравшись из постели, девушка поняла, что непрерывный грохот за окном – вовсе не раскаты грома.

Ах да, стройка! Это что же, теперь ей просыпаться каждое утро под этот шум? Надев халат, она подошла к окну посмотреть, насколько далеко продвинулась работа.

Она ничего не понимала в строительстве, и увиденное за окном показалось ей кошмарным разгромом, учиненным бандой чокнутых хулиганов. Кучи строительного мусора, глубокие рытвины в земле, огромная бетонная площадка, по углам которой возводились толстые квадратные башни из блоков и металлических прутьев. И громадный уродливый грузовик, издающий этот надоедливый грохот.

Рабочие в грубых комбинезонах и грязных сапогах с энтузиазмом трудились, пытаясь создать, по-видимому, еще больший разгром.

Она заметила Бренну в сдвинутой на затылок кепке и в запачканных почти до колен сапогах. При виде лучшей подруги, а теперь и сестры, Дарси растрогалась.

Ей было стыдно признать, что отчасти причиной ее страстного желания уехать явилась свадьба Бренны и Шона, а также радостное ожидание первенца Эйданом и Джуд. Конечно, Дарси любила их, радовалась тому, что они нашли друг друга, но чем счастливее они были, тем сильнее ее мучили беспокойство и тревога.

Дарси хотелось погрозить небу кулаками и вопросить: где мое? Когда я получу мое?

Эгоистично и грешно, однако она ничего не могла с этим поделать.

Ладно, она вернулась домой, и, как надеялась, к лучшему.

Дарси смотрела, как подруга подходит к одному из строителей и помогает ему передвинуть блок. Бренна в своей стихии. Довольна, точно щенок, растолкавший братьев и добравшийся до мамкиного соска. Дарси хотела распахнуть окно и окликнуть подругу, но затем подумала, что вид высунувшейся из окна женщины в халатике может нарушить слаженный ритм работы строителей.

Однако мысль о возможном переполохе ее позабавила, и Дарси взялась за раму. Она приоткрыла окно на дюйм и только теперь заметила наблюдавшего за ней мужчину.

Высокий парень. Ей всегда нравились высокие. С непокрытой головой. Ветер ерошил его волосы цвета жженого меда. Рабочий комбинезон сидел на нем гораздо лучше, чем на большинстве других строителей, – вероятно, благодаря высокому росту. А может, благодаря его очевидной уверенности в себе. Или высокомерию, ибо он не дрогнул под взглядом Дарси и невозмутимо продолжал смотреть на нее.

Дарси не волновало чужое высокомерие, поскольку у нее хватало и своего.

«Что ж, парень… возможно, ты внесешь разнообразие в мою жизнь», – подумала она. Красивое лицо, дерзкий взгляд. Если ты еще и способен связать пару слов в разговоре, то не жалко потратить на тебя немного времени. Если ты не женат, конечно.

Впрочем, даже если женат, легкий флирт никому не навредит, ведь она не намерена заводить ничего большего с человеком, который явно живет от зарплаты до зарплаты.

Поэтому она ему улыбнулась. Медленно, тепло, многозначительно. Затем прижала палец к губам и послала ему воздушный поцелуй. Увидела, как сверкнули в одобрительной ухмылке его зубы, и отошла от окна.

Дарси считала, что лучший способ обращения с мужчинами – слегка их озадачить и оставить в тот момент, когда они пожелают большего.

Эффектная женщина, подумал очарованный Тревор. Если это Дарси Галлахер – а скорее всего, это именно она, – то понятно, почему даже у всегда сдержанного Финкла заплетался язык и разгорались глаза при упоминании ее имени.

Настоящая красотка! Тревор надеялся вскоре получше ее рассмотреть, а пока она оставила о себе впечатление Спящей красавицы: длинные темные волосы, белая кожа, тонкие черты лица. И никакой притворной скромности. Девушка не смутилась под его взглядом и даже оценивала его, пока он делал то же самое. А небрежным воздушным поцелуем она определенно заработала победные очки.

Пожалуй, с Дарси Галлахер можно будет приятно развлечься, пока он в Ардморе.

Тревор легко подхватил несколько блоков и понес их Бренне.

– Качество смеси устраивает? – спросил он, кивнув на желоб со свежим цементом.

– Вполне. Хорошая консистенция. Мы срабатываем его быстро, но, думаю, пока хватит.

– Если увидишь, что заканчивается, закажи, сколько сочтешь нужным. Кажется, твоя подруга вернулась из отпуска.

– Угу, – рассеянно произнесла Бренна, стряхивая лишнюю смесь со скребка. Но тут же вскинула голову и радостно повернулась к окну. – Дарси?

– Копна черных волос, озорная улыбка. Красотка.

– Точно Дарси.

– Я заметил ее вон в том окне. Если хочешь повидаться, можешь сделать перерыв.

– Спасибо. – Бренна зачерпнула скребком еще раствора. – Дарси, как только меня увидит, захлопнет дверь перед моим носом. Она очень заботится о чистоте своей квартирки и не позволит мне притащить грязь. Повидаюсь с ней днем.

Бренна опытной рукой разровняла смесь, поставила следующий блок.

– Должна предупредить тебя, Тревор, она поразбивает сердца всем твоим рабочим. Редкий мужчина способен пройти мимо нашей Дарси и не получить душевных травм.

– Если это не отразится на скорости их работы, то пусть делают со своими сердцами, что хотят.

– За скоростью их работы я прослежу, а Дарси подарит им счастливые, хоть и несбыточные мечты. Кстати, о скорости. Думаю, мы могли бы к концу недели закончить укладку труб на этом участке, но заказанную на сегодняшнее утро трубу не привезли. Хочешь, чтобы я или отец выяснили, в чем дело?

– Нет, я сам разберусь.

– Тогда, надеюсь, ты как следует надерешь им задницы. Можешь позвонить из кухни паба. Я утром, когда пришла, отперла заднюю дверь. У меня в блокноте записан номер.

– У меня он тоже есть. Сегодня же вы получите трубу.

– Даже не сомневаюсь, – прошептала Бренна, когда Тревор направился к кухонной двери.

В кухне царила безупречная чистота. Тревор всегда обращал внимание на то, как ведутся дела в любых бизнесах, связанных с его проектами. Конечно, Галлахеры не рассматривают Тревора в качестве партнера, но, с его точки зрения, паб теперь имел к нему непосредственное отношение.

Тревор достал из кармана записную книжку. В Нью-Йорке этим занялась бы его секретарша. Она отыскала бы телефонный номер, поговорила бы с несколькими исполнителями, пока не добралась бы до ответственного лица. И только потом, при необходимости, перевела бы звонок на Тревора.

Хотя помощь секретарши сэкономила бы ему время и нервы, Тревор получил немалое удовольствие, «надирая задницы» всем работникам провинившейся фирмы, которые имели несчастье брать трубку, пока его не соединили наконец с нужным человеком.

Разговаривая, он приметил жестяную коробку с печеньем. За несколько дней знакомства с пабом «Галлахер» он узнал наверняка, что если в этой коробке есть выпечка, то она непременно домашняя, причем совершенно восхитительная на вкус.

Угощаясь медово-овсяным печеньем размером с кулак, Тревор распекал менеджера по доставке, даже не повышая голос. Он записал фамилию менеджера на случай возможных рекламаций и получил клятвенные заверения в том, что нужную трубу привезут к полудню.

Довольный, Тревор завершил разговор и подумывал о втором печенье, когда на лестнице послышались шаги. Выбрав на этот раз арахисовое, он прислонился к барной стойке и приготовился хорошенько рассмотреть Дарси Галлахер.

Как и печенье Шона, девушка оказалась восхитительной.

Она остановилась у подножия лестницы, вопросительно приподняв одну тонкую бровь. Глаза у нее были голубые, как у братьев, такие же яркие на фоне безупречной белой кожи. Распущенные волосы соблазнительно рассыпались по плечам.

Оделась мисс Галлахер с необыкновенной тщательностью, более уместной на Мэдисон-авеню, чем в Ардморе.

– Доброе утро. Зашли выпить чаю?

– Позвонить.

Не отводя от девушки взгляда, Тревор откусил кусочек печенья. Ее звучный голос, с характерным ирландским акцентом и томными нотками, был таким же сексуальным, как и вся она.

– Я приготовлю чай. У меня наверху закончилась заварка, а если я не выпью утром чаю, то буду злая весь день. – Проходя к плите, Дарси мельком взглянула на Тревора. – Не хотите запить печенье? Или вам надо возвращаться к работе?

– Задержусь на минутку.

– Вам повезло, что ваша начальница не слишком строга. Этот Маги, я слышала, заставляет всех ходить по струнке.

– Да, он такой.

Пока закипала вода, Дарси насыпала чай в заварочный чайник. Вблизи парень выглядел еще привлекательнее. Ей понравились резкие черты его лица, маленький шрам на подбородке, придающий ему опасный вид. Дарси ужасно надоели мягкие мужчины. Обручального кольца нет, хотя это еще ни о чем не говорит.

– Вы приехали к нам из самой Америки? – продолжала она. – Чтобы строить театр?

– Ага.

– Далековато от дома. Надеюсь, вы смогли привезти свою семью.

– Если вы имеете в виду жену, то я не женат. – Тревор разломил печенье и протянул ей одну половинку.

Она усмехнулась и взяла предложенный кусочек.

– Значит, можете свободно переезжать ради работы. А что конкретно вы делаете?

– Все, что потребуется.

«О да, – подумала Дарси, откусывая кусочек печенья. – Ловкий парень».

– Неплохо иметь рядом мастера на все руки.

– Я пробуду здесь еще долго. – Тревор помолчал, пока она наливала кипяток в заварочный чайник. – Не хотите со мной поужинать?

Она взглянула на него искоса с легкой улыбкой.

– Я, конечно, не прочь иногда поужинать в интересной компании, но я только что вышла из отпуска, и у меня будет мало свободного времени. Мой брат Эйдан не любит подстраиваться под чужие графики.

– Тогда приглашаю вас позавтракать.

Дарси поставила чайник.

– Интересное предложение. Возможно, и соглашусь, если вы повторите его через день-другой, когда я войду в привычный ритм.

– Возможно, и повторю.

Дарси удивилась и слегка разочаровалась, когда он не стал настаивать, поскольку привыкла к мужским уговорам. Она отвернулась и взяла большую кружку для него.

– Вы из какой части Америки?

– Из Нью-Йорка.

– Нью-Йорка? – Она повернулась обратно с сияющими глазами. – Там здорово, правда?

– По большей части.

– Это, наверное, самый волнующий город в мире! – Дарси обхватила кружку ладонями, и ее взгляд мечтательно затуманился, как всегда при мысли о Нью-Йорке. – Может, не самый красивый. Красив Париж – он женственный, лукавый и сексуальный. А Нью-Йорк мне представляется мужественным – он требовательный и жесткий и такой энергичный, что угнаться за ним можно только бегом. – Чуть смутившись, она поставила кружку. – Вы, наверное, так не думаете, ведь живете там всю жизнь и привыкли.

– А вы, наверное, не думаете о том, насколько волшебны Ардмор и его окрестности. – Он увидел, как ее брови снова изумленно выгнулись. – Это маленький, почти идеальный уголок мира, куда вы можете возвращаться в любое время. Здесь тоже много энергии, но она сдерживается терпением, и не нужно ни за кем бежать.

– Интересно, правда, как одни видят волшебство в том, что для других просто обыденность? – Дарси налила ему чай. – Мне кажется, мужчина, который способен легко философствовать за чаем с печеньем, зря тратит свои таланты, таская кирпичи.

– Буду иметь это в виду. Спасибо за чай. – Направляясь к двери, он намеренно прошел очень близко к ней и отметил, что пахнет она так же соблазнительно, как и выглядит. – Я потом принесу назад кружку.

– Обязательно. Шон знает все кухонные принадлежности до последней ложки.

– Как-нибудь еще выгляните в окно, – добавил Тревор, открывая дверь. – Мне понравилось на вас смотреть.

Когда он вышел, Дарси улыбнулась:

– Взаимно, мистер Нью-Йорк.

Обдумывая, как ответить на следующее приглашение, она взяла чайник, чтобы отнести его наверх. Задняя дверь распахнулась.

– Ты приехала! – В кухню влетела Бренна. С нее сыпались крошки подсыхающего цемента.

– Не подходи ближе! – Дарси выставила перед собой чайник, словно щит. – Боже, Бренна, на тебе раствора не меньше, чем на твоих кирпичах.

– Не на кирпичах, а на блоках. И вовсе нет! Не бойся, я не стану тебя обнимать.

– Только попробуй.

– Но я соскучилась по тебе.

Дарси хмыкнула, хоть признание ее тронуло.

– Ты слишком поглощена ролью новобрачной, чтобы по мне скучать.

– Ничто не мешает мне делать и то, и другое. Не нальешь чаю? У меня есть десять минут.

– Ладно, только, прежде чем сесть, подстели на стул пару старых газет. Я тоже по тебе скучала, – призналась Дарси, доставая еще одну кружку.

– Я и не сомневалась. Это было довольно взбалмошно с твоей стороны – полететь в Париж совсем одной. Тебе понравилось? – спросила Бренна, раскладывая на стуле газету. – Все было так, как ты хотела?

– О да! Все! Звуки и запахи, дома, магазины и кафе. Я могла бы целый месяц только глазеть по сторонам. Хорошо бы еще французы научились заваривать приличный чай. – Дарси отпила из своей кружки. – Но я прекрасно обходилась вином. И они так элегантно одеваются, даже не прикладывая усилий. Я накупила чудесной одежды. А видела бы ты, какие там в бутиках надменные продавщицы! Берут твои денежки, словно делают тебе огромное одолжение. Тоже интересный новый опыт.

– Рада за тебя. Ты выглядишь отдохнувшей.

– Отдохнувшей? Да я всю неделю почти не спала. Я… я зарядилась энергией. Хотела отоспаться перед началом смены, однако этот грохот за окном и мертвого поднимет.

– Придется привыкнуть. Но мы быстро продвигаемся.

– Из моего окна так не кажется. Выглядит точно мусорная свалка с канавами.

– К концу недели закончим фундамент и начнем прокладывать трубы. У нас отличная команда. Рабочие из Нью-Йорка очень профессиональны, а местных мы с отцом сами отбирали. Маги не терпит халтурщиков. И он отлично знает каждый этап строительства, так что у него не забалуешь.

– Значит, ты на седьмом небе от счастья.

– Конечно. И мне пора возвращаться.

– Подожди. Я привезла тебе подарок.

– Так и знала.

– Сейчас принесу. Не хочу, чтобы ты наследила у меня.

– И это я знала, – вздохнула Бренна вслед взбежавшей по лестнице подруге.

– Только он без коробки! – крикнула Дарси сверху. – Меньше места занимает. Джуд молодец, что подсказала взять второй чемодан. Хотя твой подарок совсем небольшой.

Дарси вернулась с фирменным пакетиком и придирчиво оглядела руки Бренны.

– Не трожь. Сама достану. – Она вытянула из пакета небольшой бумажный сверток, осторожно сняла обертку и расправила свой подарок.

Бренна от изумления приоткрыла рот.

– Шону понравится, – решила Дарси.

Это была короткая ночная сорочка на тонких бретельках, из переливчатой, полупрозрачной зеленой ткани.

– Надо быть идиотом, чтобы такое не понравилось, – согласилась Бренна, вновь обретая голос. – Пытаюсь представить себя в ней. – В ее глазах заплясали веселые искорки. – Думаю, мне тоже понравится. Дарси, она прекрасна.

– Оставлю ее у себя, пока ты не отмоешься после смены.

– Спасибо. – Стараясь не прикасаться к Дарси грязным комбинезоном, Бренна чмокнула ее в щеку. – Только не обещаю думать о тебе, когда ее надену, хотя ты, наверное, и сама этого не хочешь.

– Ни в коем случае.

– Не показывай Шону, – добавила Бренна, идя к выходу. – Устрою ему сюрприз.

Дарси легко включилась в привычный рабочий ритм. Правда, Шон, получив в подарок роскошную книгу с рецептами французской кухни, не пожелал возмущаться, но в остальном все было так, словно она и не уезжала.

И Дарси, хоть убей, не могла понять, рада она этому или нет.

За дневную смену она ни разу не присела. К постоянным посетителям прибавились туристы, которые теперь, в разгар сезона, прибывали большими группами, а также рабочие, строившие театр.

Всего лишь половина первого, думала Дарси, а в зале уже ни одного пустого стола. Хорошо, что Эйдан нанял Шинед. Все-таки лишняя пара рук. Но, Матерь Божья, эта девчонка медлительнее хромой улитки!

– Мисс! Кто-нибудь примет наконец заказ?

Дарси уловила тон: британцы, частная школа, крайняя степень недовольства, и нацепила лучшую из своих улыбок. Вообще-то, их столик должна обслуживать Шинед, но той нигде не было видно.

– Простите. Что будете заказывать?

– Два блюда дня и по бокалу «Смитвика».

– Пиво сейчас принесу!

Дарси пробилась к бару, приняла по пути еще три заказа, сообщила названия напитков Эйдану и исчезла в кухне.

Любезна даже в экстремальных обстоятельствах, отметил Тревор. Он сидел со своими парнями за дальним столом, откуда было очень удобно наблюдать за весьма привлекательной мисс Галлахер.

Когда Дарси вернулась, Тревор заметил воинственный блеск ее глаз, не угасающий, пока она приветливо обслуживала туристов, разносила напитки и еду, дружески болтая с посетителями. Тревор видел, как голубые глаза девушки сканируют зал, кого-то выискивая. Когда со стороны туалетов появилась Шинед, в этих голубых глазах вспыхнул огонь.

«О, детка, ты пропала, – подумал Тревор, – Дарси прожует тебя и выплюнет косточки». Именно так он сам поступил бы с нерадивым рабочим.

Тревор поставил Дарси высший балл за то, что та сдержалась, только метнула взглядом молнии и велела Шинед заняться посетителями. Обеденный час пик – не время для нагоняя. А вот после смены уши у Шинед будут гореть.

К тому же Тревор решил, что день у него удачный, поскольку Дарси направлялась к их столику.

– Что принести на обед таким красивым мужчинам? – Дарси достала блокнот и устремила взгляд своих восхитительных глаз на Тревора. – Вижу, вы голодны.

– Думаю, не ошибусь, выбрав блюдо дня, – ответил мужчина.

– Не ошибетесь. И пинту пива?

– Чаю. Со льдом.

Дарси закатила глаза:

– Фирменный способ янки испортить прекрасный чай. Но что уж с вами поделаешь. А вам, джентльмены?

– Мне очень нравится ваша жареная рыба с картошкой.

Дарси улыбнулась тощему парню с приятным лицом.

– Мой брат будет рад это услышать. У вас такой милый акцент. Из каких вы краев, позвольте спросить?

– Из Джорджии, мэм. Донни Брайм, из Мейкона, Джорджия. А я вот никогда не слышал такой красивой речи, как у вас. И я тоже выпью чаю со льдом, как босс.

– Я-то подумала, у вас есть ирландские корни. Что для вас, сэр?

– Мясной пирог, жареную картошку и… – Здоровенный мужчина со всклокоченной черной бородой горестно покосился на Тревора. – Похоже, всем чаю со льдом.

– Постараюсь побыстрее принести ваш чай.

– Вот это да! – Донни вздохнул, провожая Дарси восхищенным взглядом. – Самая красивая девушка, какую я видел в своей жизни. Смотришь на нее и радуешься, что ты мужчина, верно, Лу?

Лу пригладил бороду.

– Моей дочке пятнадцать, и если бы я заметил, что кто-то смотрит на нее, как я, кажется, только что смотрел на эту красотку, пришлось бы его убить.

– Твои жена и дочь планируют сюда приехать? – спросил Тревор.

– Как только у Джози кончатся занятия в школе. Через пару недель.

Двое мужчин заговорили о своих семьях, а Тревор задумался. Дома никто по нему не скучал, и не было женщины, которая с нетерпением ждала бы того дня, когда полетит к нему через океан. Однако это его не беспокоило. Уж лучше жить одному, чем совершить ошибку, которую он чуть было не сделал.

Жизнь в одиночестве означала, что он мог приходить и уходить, когда ему нужно, как того требовал бизнес. И без чувства вины или напряжения, обычно возникающих при частых разлуках. Сколько бы мать ни уговаривала его остепениться и подарить ей внуков, простой факт заключался в том, что жизнь в одиночку протекала более эффективно.

Тревор бросил взгляд на соседний столик, где сидела молодая семья. Мать пыталась успокоить плачущего младенца, пока отец лихорадочно вытирал газировку, пролитую капризным малышом примерно двух лет.

Вот в этом никакой эффективности нет, подумал Тревор.

Дарси принесла чай. Она мило улыбалась, будто не слышала громкого детского рева, сменившего капризное хныканье.

– Ваша еда скоро будет готова, а если захотите еще чаю, дайте мне знать.

С той же улыбкой она повернулась к соседнему столику, вручила молодому отцу пачку салфеток, при этом небрежно отмахнувшись от его извинений.

– О, ничего страшного, правда, маленький мужчина? – Она присела, чтобы оказаться на одном уровне с мальчиком. – Мы все вытрем, но твой плач напугал эльфов. Они прилетят обратно, только если не будут бояться, что ты их утопишь в слезах.

– Где эльфы? – спросил малыш плаксивым голосом, явно свидетельствующим, что ему срочно требуется дневной сон.

– Они пока спрятались и прилетят, как только поймут, что ты их не обидишь. Может, они потанцуют вокруг твоей кроватки, когда ты заснешь. Держу пари, твоя сестренка их уже видит. – Дарси кивнула на задремавшего младенца. – Поэтому она и улыбается.

Мальчик перестал реветь и, тихо всхлипывая, с подозрением и интересом уставился на сестру, а Дарси поспешила к следующему столику.

«А вот это, – подумал Тревор, – было эффективно».

Глава 3

В перерыве между дневной и вечерней сменами, когда зал убрали, а братья отправились по домам, Дарси усадила перед собой новую официантку. Эйдан управлял пабом, Шон властвовал на кухне, а обслуживанием, по общему согласию, руководила Дарси.

– Давай-ка, Шинед, вспомним, о чем мы говорили, когда я принимала тебя на работу.

Шинед поерзала тощей задницей на табурете и наморщила лоб в попытке сосредоточиться.

– Ну, ты объясняла, что я должна быть дружелюбной, принимая заказы.

– Так. – Дарси отпила газировки, ожидая продолжения. – Что еще ты помнишь?

– Мм…

«Господи, эта девчонка хоть что-нибудь способна делать быстрее черепахи?» – подумала Дарси.

– Ну… – Шинед задумчиво покусала губу, водя пальцем по столешнице. – Не путать заказы, следить, чтобы каждый клиент получал то, что хотел. И опять же, дружелюбно.

– А не помнишь ли разговора о том, что подавать еду и напитки ты должна ловко и быстро?

– Да, помню. – Шинед уставилась на свой стакан и уже не поднимала взгляда. – У меня в голове все путается, Дарси. Все вокруг чего-то хотят, причем одновременно.

– Возможно, но, видишь ли, Шинед, паб – такое место, куда люди приходят именно потому, что чего-то хотят, и наша работа состоит в том, чтобы они это получили. Ты не можешь выполнять свои обязанности, если полсмены прячешься в туалете.

– Джуд сказала, что у меня уже лучше получается. – Шинед наконец оторвала взгляд от стакана и уставилась на Дарси глазами, полными слез.

– Со мной этот номер не пройдет. Дрожащие губки и слезы в глазах действуют исключительно на мужчин и нежные сердца, а сейчас совсем другой случай. Так что проглоти слезы и слушай. – В ответ Шинед громко всхлипнула, но Дарси удовлетворенно кивнула и продолжила: – Когда ты пришла ко мне устраиваться на работу, ты обещала трудиться усердно. И трех недель не прошло, а ты уже отлыниваешь. Я спрашиваю тебя прямо и требую такого же прямого ответа: ты хочешь здесь работать?

Шинед потерла глаза, размазав тушь для ресниц, купленную с зарплаты за первую неделю. Кого-то это трогательное зрелище, может, и смягчило бы, но Дарси лишь подумала, что девчонке стоит научиться лить слезы поизящнее.

– Да, мне нужна работа.

– Нуждаться в работе не то же самое, что работать. – И Дарси решила показать это Шинед на практике. – Через два часа жду тебя на вечернюю смену.

От шока слезы девушки мгновенно высохли.

– У меня же свободный вечер!

– Уже нет. Если хочешь сохранить место, ты вернешься, настроенная на работу, за которую тебе платят. Твой маршрут – от столика к столику, от столика на кухню и обратно. Если ты что-то забудешь или не поймешь, спроси меня, и я помогу. Но… – Дарси умолкла, дождалась, пока Шинед снова посмотрит ей в глаза. – Я больше не потерплю твоих отлучек. Захочешь пописать, ради бога, но каждый раз, как я замечу, что ты просидела в туалете больше пяти минут, я буду вычитать из твоей зарплаты фунт.

– Я… у меня проблемы с мочевым пузырем.

Дарси расхохоталась бы, если бы Шинед не выглядела так жалко.

– Чушь собачья! Будь у тебя проблемы, твоя мама рассказала бы маме Бренны, и это дошло бы до моих ушей.

Пойманная на вранье, Шинед сменила жалобное выражение лица на обиженное.

– Но, Дарси, целый фунт!

– Да, целый фунт, и прежде чем удрать, посчитай, сколько это тебе будет стоить.

Дарси решила, что фунт пойдет не в кассу, а прямиком в ее отпускной фонд, поскольку именно ей приходится работать за отсутствующую Шинед.

– Несколько поколений Галлахеров создавали репутацию паба. Если ты на нас работаешь, должна соответствовать нашим требованиям. Если не можешь или не хочешь – до свидания. Это твой второй шанс, Шинед. Третьего не будет.

– Эйдан не такой строгий, как ты. – У Шинед задрожали губы.

– Но ты имеешь дело со мной, а не с Эйданом. У тебя два часа. Не опаздывай, или я решу, что эта работа не для тебя.

– Я приду, – хмуро ответила Шинед, поднимаясь. – Я справлюсь с работой. Не такое уж большое дело подносы туда-сюда носить. Мозги для этого не нужны.

Дарси обворожительно улыбнулась:

– Ну, значит, ты справишься.

– Когда я накоплю денег, чтобы выйти замуж за Билли, я и не вспомню об этой работе.

– Отличный план на будущее. Но мы в настоящем. Прогуляйся и успокойся, пока не сказала того, о чем потом пожалеешь.

Шинед потопала к выходу. Дарси осталась сидеть. Она предвидела, что Шинед хлопнет дверью, потому не вздрогнула и только закатила глаза при звуке, похожем на выстрел.

– Если бы она хоть половину этой энергии прикладывала к работе, нам не пришлось бы сейчас беседовать.

Дарси подвигала плечами, чтобы ослабить напряжение, пошевелила занемевшими в туфлях пальцами ног и встала из-за стола. Взяв стаканы, она повернулась, чтобы отнести их к бару, и увидела Тревора у кухонной двери.

Прекрасное воплощение замысла Божьего, промелькнула у нее мысль. Может, парень и грязноват после работы на стройке, но это ни капельки его не портит.

– Мы закрыты, – сказала она.

– Задняя дверь была не заперта.

– У нас гостеприимное заведение. – Дарси поставила стаканы на стойку. – Но, боюсь, в данный момент я не смогу продать вам пинту пива.

– Я пришел не за пивом.

– Неужели? – Дарси прекрасно знала, что нужно мужчине, который вот так пожирает ее глазами, однако у всякой игры есть правила. – Чего же вы тогда ищете?

– Еще утром, когда проснулся, я ничего не искал. – Тревор оперся о барную стойку. Они оба все понимают, что значительно упрощает ситуацию. – А потом увидел вас.

– Сладкоречивый мистер Нью-Йорк.

– Трев. И давайте перейдем на «ты». У тебя есть пара свободных часов. Почему бы не провести их со мной?

– Как ты узнал, что у меня есть пара свободных часов?

– Я вошел в конце твоего выговора официантке. Кстати, она ошибается.

– В чем?

– Для этой работы нужны и мозги, и умение ими пользоваться. У тебя есть и то, и другое.

Дарси удивилась. Редкий мужчина замечал в ней ум, и еще реже мужчины говорили об этом.

– Значит, тебя привлекли мои мозги?

– Нет. – От веселых искр в его глазах и вспыхнувшей улыбки у нее мурашки побежали по спине. – Но мне интересно и то, что творится в твоей голове.

– Мне нравится в мужчинах честность. Почти всегда.

Дарси оценивающе взглянула на него, подумала, что он вполне сгодится для короткого флирта. Да, не более того, подумала она с легким сожалением.

Однако в одном парень прав. Время у нее есть.

– Я могла бы прогуляться с тобой по берегу, но разве тебе не надо работать?

– У меня гибкое расписание.

– Тебе повезло. – Дарси подняла откидную доску барной стойки. – Может, и мне тоже.

Тревор подошел ближе и остановился, почти касаясь ее.

– Только один вопрос.

– Постараюсь дать только один ответ.

– Почему я не должен никого убить, прежде чем сделать это? – Тревор наклонился и легко коснулся губами ее губ.

Дарси резко опустила доску на место.

– Я разборчива. – Она прошла к двери, оглянулась и посмотрела ему в глаза. – Я дам знать, если решу позволить тебе это повторить, Трев из Нью-Йорка. И более энергично.

– Справедливо.

Они вышли на улицу, и Тревор подождал, пока Дарси запрет парадную дверь.

В воздухе смешивались ароматы моря и цветов. Дарси любила Ардмор за его запахи и звуки, за раскинувшуюся до горизонта водную гладь. В этой обширности моря таилась масса возможностей. Рано или поздно его волны накатят на берег в другом месте, где живут другие люди совсем в других городах. Удивительно думать об этом. А здесь царит такое спокойствие… Она помахала рукой в ответ на приветствие Кейти Даффи, поливавшей цветы в своем дворике.

– Ты впервые в Ирландии? – спросила Дарси, когда они пошли к берегу.

– Нет, я несколько раз бывал в Дублине.

– Один из моих любимых городов. – Дарси обвела взглядом пляж, заметила группки туристов и свернула к скалам. – Там чудесные магазины и рестораны. В Ардморе этого нет.

– Тогда почему ты не в Дублине?

– Моя семья здесь… ну, часть семьи. Наши родители недавно обосновались в Бостоне. И я не горю желанием жить в Дублине, когда на свете так много интересных мест, которых я еще не видела.

– А что ты видела?

Дарси подняла на него глаза. И впрямь редкий парень. Большинство ее знакомых мужчин желали говорить только о себе любимом. Ладно, поиграем пока по его правилам.

– Париж, вот только что. Конечно, Дублин и почти всю мою страну. Но работа в пабе серьезно мешает путешествиям.

Дарси повернулась, прикрыла глаза рукой от солнца, и прошла несколько шагов спиной вперед.

– Интересно, как все это будет выглядеть, когда они закончат?

Тревор остановился, посмотрел на паб и на стройку.

– Театр?

– Да. Я видела эскизы, но не могу себе представить, как это будет выглядеть в реальности. – Дарси опустила руку и подставила лицо соленому ветру. – Мои братья одобряют проект, а они очень придирчивы.

– Как и «Маги Энтерпрайз».

– Не сомневаюсь, хотя трудно понять, почему Маги выбрал для своего проекта маленькую деревушку на севере Ирландии. Джуд говорит, что отчасти из сентиментальности.

Его удивила и немного задела правда, высказанная столь небрежно.

– Да?

– Ты слышал историю о Джонни Маги и Мод Фицджеральд?

– Слышал кое-что. Они были помолвлены, он ушел на войну и погиб во Франции.

– А она так и не вышла замуж и всю жизнь прожила одна в коттедже на Эльфийском холме. Долгую жизнь. Мод покинула мир в сто один год. Мать Джонни Маги умерла от горя через несколько лет после его гибели. Говорили, Джонни был ее любимцем, и она не смогла найти утешения ни в муже, ни в других своих детях, ни в религии.

Странно было вот так идти по берегу и слушать историю собственных родных, которых он никогда не встречал, из уст малознакомой женщины. Еще более странно то, что он узнавал от Дарси больше, чем от кого бы то ни было прежде.

– По-моему, потеря ребенка – самое страшное горе.

– Конечно. Только как же те, кто остался жив и нуждался в ней? Если из-за потери пренебрегаешь тем, что имеешь, горе – потворство своей слабости.

– Согласен. И что же с ними случилось?

– Говорят, ее муж в итоге пристрастился к алкоголю. На мой взгляд, упиваться виски ничем не лучше, чем упиваться горем. Ее дочери, кажется, их было три, выскочили замуж при первой возможности и уехали. Другой ее сын, лет на десять моложе Джонни, спустя какое-то время с женой и маленьким сыном уехал в Америку и сколотил там состояние. Он никогда больше не приезжал в Ирландию и, насколько я знаю, не поддерживал связи ни с родными, ни с друзьями.

Дарси обернулась и снова посмотрела на паб.

– Нужно иметь суровое сердце, чтобы ни разу не оглянуться назад.

– Да, – пробормотал Тревор. – Суровое.

– Вот так семена «Маги Энтерпрайз» были посеяны в Ардморе. Похоже, нынешний Маги не прочь потратить время и деньги, чтобы увидеть, как они прорастут.

– Ты считаешь, это плохо?

– Вовсе нет. Нам на пользу, да, наверное, и ему тоже. Бизнес есть бизнес, но всегда найдется местечко для сентиментальности, если она не мешает главному.

– А что главное?

– Выгода.

– Просто выгода?

Дарси указала рукой на бухту.

– Вон возвращается лодка Тима Райли. Он со своей командой вышел в море еще до рассвета. У рыбаков тяжелая жизнь. Тим и такие, как он, день за днем выходят в море, забрасывают сети, воюют с непогодой, выбиваются из сил. Как думаешь, почему они это делают?

– Скажи мне.

– Им нравится. – Дарси откинула волосы с лица, глядя на рыбацкую шхуну, показавшуюся на гребне волны. – Сколько бы они ни ругались и ни жаловались, они любят такую жизнь. И Тим ухаживает за своей лодкой, точно молодая мать за первенцем. Он честно продает улов, чтобы никто не сказал, будто Райли нельзя доверять. Здесь и любовь к своему труду, и традиции, и забота о репутации, но главное – выгода. Если не ставить цели заработать на жизнь, то это будет всего лишь хобби, верно?

Тревор поймал взметнувшийся на ветру черный локон Дарси.

– Думаю, меня все-таки привлекли твои мозги.

Дарси рассмеялась и пошла дальше.

– Ты любишь то, чем занимаешься?

– Да, люблю.

– Что тебе нравится больше всего?

– Что ты увидела, когда выглянула сегодня утром из окна?

– Ну, я увидела тебя! – Он ответил улыбкой, смягчившей его черты. – А еще я увидела хаос.

– Вот именно. Мне больше всего нравится пустая площадка или старое полуразрушенное здание. Возможности, которые в них заложены.

– Возможности, – прошептала Дарси, снова глядя на море. – Я понимаю. Значит, тебе нравится строить что-то из ничего или из чего-то давно позаброшенного.

– Да. И менять это к лучшему. Если хочешь срубить дерево, будет ли то, что ты посадишь на его месте, стоить жертвы? Принесет ли это пользу в долгосрочной перспективе или ты просто следуешь своему минутному капризу?

– Опять философствуешь. – Дарси отметила, что у него лицо философа; лишь взъерошенные ветром волосы и шрам на подбородке разбивали это впечатление. – Ты что, совесть Маги?

– Мне нравится так думать.

Странный образ мыслей для рабочего, подумала Дарси, но весьма привлекательный. Вообще, до сих пор ни единая черта в нем не вызвала у нее раздражения.

– Вон там, на утесах, за большим отелем, в древности велось большое строительство. От него остались лишь руины, однако дух прошлого сохранился, и многие его чувствуют. Ирландцы понимают цену жертвенности, ее причины и необходимость. Ты должен как-нибудь выкроить время и сходить туда.

– Обязательно. Думаю, эти места мне понравятся больше, если ты составишь мне компанию.

– Это можно устроить.

Бросив взгляд на часы, Дарси повернула назад.

– Давай договоримся. – Тревор остановил ее, взяв за руку, и ему понравилось легкое раздражение, мелькнувшее в глазах девушки. – Я хочу снова с тобой встретиться.

– Знаю. – Дарси склонила голову набок, дразняще улыбнулась, понимая, что этот прием никогда ее не подводил. – Я пока еще ничего не решила насчет тебя. Женщине следует быть осторожной с незнакомыми красивыми мужчинами.

– Уверен, женщина с твоим арсеналом использует мужчин в качестве мишеней для учебной стрельбы.

Разозлившись, Дарси выдернула руку.

– Только если они напрашиваются. Мое красивое лицо не делает меня бессердечной.

– Ни в коем случае. Однако красивое лицо плюс острый ум – мощное сочетание, и было бы расточительством не уметь ими пользоваться.

Дарси хотела было отмахнуться и просто уйти, но, черт побери, он ее заинтриговал.

– Очень странный разговор. Не знаю, нравится он мне или нет, но, пожалуй, я заинтригована достаточно, чтобы потратить время и разобраться. Правда, сейчас мне пора на работу. Не хотелось бы опаздывать после строгого выговора Шинед.

– Она тебя недооценивает.

– Что, прости?

– Она тебя недооценивает, – повторил Тревор, подстраиваясь к шагам Дарси. – Она видит лишь то, что на поверхности: красивая, хорошо одетая женщина работает в семейном бизнесе, которым управляют ее братья, а сама стоит на нижней ступеньке и просто обслуживает посетителей.

Дарси прищурилась, но не от солнца.

– И ты смотришь на меня так же?

– Нет, так видит Шинед. Только она молода и неопытна. Поэтому не понимает, что ты вносишь в работу паба не меньший вклад, чем братья. Твоя внешность этому способствует, но я наблюдал за тобой сегодня. – Тревор посмотрел на Дарси с высоты своего роста. – Ты ни разу не сорвалась, и даже когда злилась, ничем это не выдала.

– Если ты пытаешься смягчить мое сердце комплиментами… тебе удалось. Хотя, надо заметить, не помню, чтобы другие мужчины говорили мне нечто подобное.

– Конечно. Все говорят, что ты самая красивая женщина из всех, кого они когда-либо видели. Пустая трата времени утверждать очевидное, и тебе наверняка надоело это слышать.

Они уже шли по улице. Дарси остановилась, в упор смотрела на него пару секунд и рассмеялась.

– Ты редкий парень, Трев из Нью-Йорка. Пожалуй, ты мне нравишься, и я не прочь провести с тобой некоторое время. А если бы ты был богат, я вышла бы за тебя замуж не сходя с места, и позволила бы развлекать меня и потакать моим капризам до конца моих дней.

– Ты этого ищешь, Дарси? Чтобы кто-то потакал твоим капризам?

– Почему нет? У меня большие амбиции, и я намерена их удовлетворить. До тех пор, пока я не встречу мужчину, желающего меня обеспечить, буду делать это сама. – Она провела пальцами по его щеке. – Это не значит, что я не могу по дороге развлечься с кем-то другим.

– Еще и честная.

– Когда мне выгодно. А поскольку мне кажется, что ты способен раскусить даже самую искусную ложь, зачем терять время попусту?

– Вот опять.

Направляясь к пабу, Дарси озадаченно покосилась на него:

– Что?

– Эффективность. Эффективность в женщинах меня возбуждает.

– Господи, ты самый странный парень из всех, кого я знаю. Но я нахожу забавным то, что тебя так легко возбудить, поэтому принимаю твое приглашение на завтрак.

– Завтра?

Дарси позвенела ключами в кармане, гадая, почему идея о завтраке с ним кажется ей столь привлекательной.

– В восемь утра. Встретимся в ресторане отеля.

– Я живу не в отеле.

– Ну, если ты снял комнату, мы можем…

– А, вот где ты, Дарси. – К ним подошел Эйдан, уже держа ключи в руке. – Джуд была уверена, что ты к нам зайдешь.

– Меня отвлекли.

– Вижу, ты познакомился с моей сестрой! Может, зайдешь на пинту пива за счет заведения?

– Мне еще надо поработать. Меня тоже отвлекли, – ответил Тревор, взглянув на Дарси. – Но я с удовольствием воспользуюсь приглашением чуть позже.

– Всегда пожалуйста. Твои люди увеличили нашу выручку, а с возвращением Дарси, полагаю, они станут заглядывать еще чаще. – Эйдан подмигнул Дарси, вставляя ключ в замочную скважину. – Вечером у нас выступление ирландского ансамбля. Приходи, если сможешь. Получишь представление о том, что мы предложим тем, кто пройдет через наш паб, направляясь в твой театр.

– Обязательно приду.

– Дарси, ты поговорила с Шинед?

– Да, – ответила она, не сводя глаз с Тревора. – Я тебе расскажу через минутку.

– Отлично. До вечера, Тревор.

– До вечера.

Эйдан вошел в паб и закрыл за собой дверь.

– Твои люди? – проговорила Дарси. – Твой театр?

– Так точно.

– Значит, ты Маги. – Дарси сделала медленный вдох, пытаясь сдержать гнев. – Почему ты не сказал?

– Ты не спрашивала. Какое это имеет значение?

– Полагаю, имеет значение то, кем ты мне представился. Не выношу, когда меня обманывают или играют со мной.

Она повернулась, чтобы уйти, но Тревор придержал дверь ладонью.

– Я помню, о чем мы говорили, и в наших разговорах не было никакого обмана, – ровным тоном сказал он.

– Значит, у нас разные представления об обмане.

– Наверное, тебя злит, что я оказался богатым и тебе теперь придется выйти за меня замуж.

Он примирительно улыбнулся, но получил в ответ испепеляющий взгляд.

– Твой юмор неуместен. Отойди от двери. Мы еще не открылись для посетителей.

– Это наша первая ссора?

– Нет. – Дарси рывком распахнула дверь, чуть не ударив Тревора по лицу. – Последняя.

Дверью она не хлопнула, но Тревор отчетливо услышал щелчок запирающегося замка.

– Я так не думаю, – произнес он веселее, чем любой другой мужчина в подобных обстоятельствах. – Совсем так не думаю.

Он направился к своей машине, вдруг решив, что сейчас подходящий момент подняться на скалы и взглянуть на руины, о которых ему столько рассказывали.

Это была Ирландия, которую он мечтал увидеть. Древняя и священная, самобытная и мистическая. Тревора удивило, что он оказался здесь один. Он полагал, что любого туриста, прибывающего сюда, в первую очередь привлекли бы скалы с древними руинами на них.

Тревор обошел остатки каменных стен, некогда возведенных в честь святого. Они стояли на холмистой земле и охранялись, он полагал, душами тех, кто здесь покоился. Три каменных креста стерегли колодец с прозрачной водой.

Он слышал, что прогулка вокруг мыса очень живописна, но предпочел пока задержаться здесь.

Дарси права, решил он. Часовня хоть и разрушилась, но сердце ее живет.

Он отошел назад, стараясь не наступать на могилы, отмеченные изрытыми непогодой камнями, и, посмотрев вниз, увидел надгробие Мод Фицджеральд с единственным словом:

Провидица

– Так вот ты где, – прошептал он. – Я видел тебя на фото вместе с моим двоюродным дедом. Мама сберегла старые альбомы. Дед привез из Ирландии очень мало фотографий, но ты там есть. Разве не странно?

Он присел на корточки, растроганный видом пестрого ковра из цветов, выросших на ее могиле.

– Наверное, ты любила цветы. Твой сад у коттеджа великолепен.

– Мод умела обращаться с растениями.

Услышав эти слова, Тревор оглянулся и поднялся на ноги. Парень, стоявший неподалеку, был одет весьма странно – в серебряный костюм, сверкающий на солнце. Видимо, театральный наряд для какого-то представления в отеле, подумал Тревор. Парень был определенно похож на актера – длинные черные волосы, веселый прищур и ярко-голубые глаза.

– Смотрю, тебя нелегко испугать. Молодец.

– Пугливый человек не пришел бы сюда один. Красивое место, – добавил Тревор, оглядываясь по сторонам.

– Мое любимое. Ты – Маги, приехавший из Америки строить мечту и искать ответы.

– Примерно так. А ты?

– Кэррик, принц эльфов. Рад знакомству.

– Ну да, конечно.

Уловив насмешку в интонации Тревора, Кэррик сдвинул брови.

– Ты должен был слышать обо мне даже в своей Америке.

– Слышал. – Парень либо чокнутый, либо не хочет выходить из образа. Либо и то, и другое. – Ведь я сейчас живу в коттедже на холме.

– Мне известно, где ты живешь, и, черт побери, мне не нравится твой снисходительный тон! Я привел тебя сюда не для того, чтобы терпеть насмешки.

– Ты привел меня сюда?

– Ох уж эти смертные, – проворчал Кэррик. – Любят воображать, что все делают сами. Твоя судьба здесь, и она связана с моей. Это я бросил в землю пару зернышек, чтобы завлечь тебя сюда.

– Приятель, если уж ты пьешь с утра пораньше, то хотя бы держись подальше от солнца. Помочь тебе дойти до отеля?

– Пью? Думаешь, я пьян? – Кэррик закинул голову и расхохотался. Он хохотал долго, пока не схватился за бока. – Чертов болван! Я покажу тебе, кто тут пьян, вот только отдышусь.

Сделав несколько глубоких вдохов и выдохов, Кэррик продолжил:

– Так. Надо показать тебе что-нибудь необычное, ибо я уже вижу, что ты циник. О! Придумал!

Его глаза вдруг потемнели, как кобальт, и Тревор был готов поклясться, что кончики его пальцев засияли золотым светом. Затем между ладонями парня возникла сфера, прозрачная, как вода. В ней Тревор увидел себя и Дарси, стоящих рядом на пляже, и к их ногам катились волны Кельтского моря.

– Посмотри на нее. Прелестное лицо, сильный характер и жаждущее сердце. Хватит ли тебе ума завоевать то, что предлагает судьба?

Кэррик сделал легкое движение, и сфера перелетела к Тревору. Он инстинктивно протянул руку, почувствовал, как пальцы погружаются во что-то холодное и мягкое, а затем сфера лопнула, словно мыльный пузырь.

– Шикарный фокус, – пробормотал Тревор, поднимая взгляд. Странный парень исчез, и только трава шелестела на ветру. – Шикарный фокус, – повторил он, и, потрясенный сильнее, чем желал бы признать, уставился на свои пустые руки.

Глава 4

Всю ночь Тревор видел сны. Обычно ему снились обрывки смутных образов, но с тех пор, как он поселился в коттедже на Эльфийском холме, сны обрели почти кристальную четкость. Словно кто-то сфокусировал объектив видеокамеры.

Странный парень с кладбища летел на белом крылатом коне над бескрайним синим морем. Тревор ощущал под собой мощные, напряженные мышцы мифического коня. Небо и вода на горизонте разделялись так отчетливо, будто кто-то провел между ними черту острым карандашом.

Вода была сапфировой, а небо – серым, как дым.

Конь ринулся вниз, его мощные передние ноги ударили по воде, и Тревор увидел и почувствовал каждую капельку, ощутил вкус соли на губах.

Затем они оказались в бурлящем подводном мире, холодном и темном, подсвеченном таинственным сиянием. Тут и там мерцали радужные искры, словно от трепетания крыльев эльфов, и сквозь толщу воды слышалось пение флейт.

Глубже и глубже, они летели в воде так же легко, как и в воздухе. Восторг, словно кровь, струился по его венам.

На мягком дне он увидел темно-синий холмик, пульсирующий, будто жаждущее сердце. Человек, назвавший себя принцем эльфов, погрузил в холмик руку по плечо. И Тревор ощутил своей кожей дрожь холодной массы. Он сжал пальцы, покрутил кистью и вырвал сердце моря.

«Для нее, – подумал он, крепче сжимая добычу. – Это моя верность ей, и только ей».

Когда он проснулся, пальцы были все еще стиснуты в кулак, но единственным грохочущим сердцем было его собственное.

Потрясенный и озадаченный, Тревор раскрыл ладонь. Она была, конечно, пуста, однако он чувствовал, как постепенно ослабевает давление… сердца моря.

Ерунда какая. Не нужно быть морским биологом, чтобы понимать: нет в глубинах Кельтского моря никакой мерцающей синей массы, не пульсирует на океанском дне никакая органическая жизнь. Это всего лишь занимательная сценка, выдуманная его подсознанием, полная символов, которые, при желании, он мог бы анализировать хоть до самой смерти.

Но у него такого желания не было.

Тревор встал с кровати, думая пойти в ванную, и рассеянно провел рукой по голове. Волосы были мокрыми.

Он замер, медленно опустил руку, посмотрел на ладонь. Затем осторожно поднес руку к лицу и понюхал. Морская вода?

Как был, нагишом, он снова сел на кровать. Тревор никогда не думал, что наделен слишком живым воображением, наоборот, считал себя более рациональным, чем многие. Однако факты отрицать невозможно: ему снилось, как он летел сквозь толщу океана на крылатом коне, а проснулся он с мокрыми от морской воды волосами.

И как рациональный человек это объяснит?

Для объяснений нужна информация. Пора приниматься за ее поиски.

Звонить в Нью-Йорк еще рано, но никогда не рано послать факс. Одевшись, Тревор перешел в маленький кабинет напротив спальни и первое послание отправил родителям.

Дорогие мама и папа!

Надеюсь, вы оба здоровы. Строительство идет по графику и в рамках бюджета. Поработав пару дней с О’Тулами, я понял, что они вполне справились бы и без меня, однако все же решил пока остаться здесь. Дело не только в том, чтобы следить за ходом работ, но и в связях с общественностью. Большинство местных жителей, похоже, рады появлению театра, хотя стройка нарушает привычную тишину этой деревни. Думаю, будет полезно мне быть на виду и держать руку на пульсе.

Рекламную кампанию я тоже планирую начать отсюда.

Мне очень нравится эта местность. Здесь в самом деле так красиво, как ты мне рассказывал, папа, и в деревне тебя вспоминают с теплом. Вам обоим следует выбрать время и приехать сюда погостить.

«Паб Галлахеров» именно такой, каким ты его помнишь и как докладывал Финкл, – радушное и популярное заведение. Правильна была твоя идея, папа, соединить его с театром. Я хочу еще пожить в деревне, получить более точное представление о здешней жизни, продумать, какие изменения или улучшения могут принести пользу театру.

Мама, тебе больше всего понравился бы коттедж, в котором я остановился. Он словно сошел с открытки, и, что еще интереснее, по слухам, в нем обитает привидение. Ты и тетя Мэгги были бы в восторге. Меня, к сожалению, потусторонние гости пока не навещали, но, поскольку я стараюсь проникнуться местным колоритом, хочу попросить вас поделиться со мной всем, что вы знаете о местной легенде. В ней речь идет о несчастных влюбленных – земной девушке и принце эльфов.

Я позвоню вам, как только смогу.

С любовью, Трев

Тревор перечитал написанное, убедился, что его просьба звучит достаточно непринужденно, и отправил факс на номер родителей.

Следующее, более прямолинейное, послание предназначалось его секретарше:

Анджела, найди и перешли мне всю информацию о легенде, связанной с Ардмором. Ключевые слова: Кэррик, принц эльфов, Гвен Фицджеральд, коттедж на Эльфийском холме, Олд Пэриш, Уотерфорд, шестнадцатый век.

Тревор Маги

Отправив факс, он взглянул на часы. Всего несколько минут девятого – слишком рано для того, чтобы связаться с еще одним источником информации. Он подождет час, затем навестит Джуд Галлахер.

Завершив дела, Тревор вспомнил о кофе. Ему недоставало автоматической кофеварки с таймером, которая была у него дома. Нужно будет купить такую сюда при первой возможности. По мнению Тревора, возможность проснуться утром и сразу же вдохнуть аромат свежесваренного кофе была одним из главных достижений цивилизации.

Как только он спустился с лестницы, кто-то постучал. Мыслями уже на кухне, настроенный на первый живительный глоток кофе, Тревор открыл дверь.

И сразу же подумал, что в мире есть ценности получше, чем автоматические кофемашины. Именно такая стояла перед ним на крыльце.

Умный и практичный мужчина мог бы даже навсегда отказаться от кофе ради голубоглазой, соблазнительно улыбающейся красотки в обтягивающем свитере с глубоким вырезом. А он считал себя очень умным мужчиной.

– Доброе утро. Ты всегда выглядишь по утрам так прекрасно?

– Тебе нужно будет предложить мне что-то большее, чем завтрак, чтобы получить шанс самому это проверить.

– Завтрак?

– Кажется, ты приглашал меня на завтрак?

– Ах да. – Без утренней дозы кофеина его мозги работали медленнее обычного. – Дарси, ты меня удивила.

Чего она и добивалась.

– Так ты будешь меня кормить?

– Заходи. – Он открыл пошире дверь. – Посмотрю, что можно придумать.

Дарси ступила в прихожую, задев его плечом. Ее аромат Тревор мысленно охарактеризовал как «грех, обернутый карамельной глазурью».

Она заглянула в гостиную, где все осталось почти так же, как было при Мод: статуэтки фей, полка с книгами, старый мягкий плед поверх выцветшей обивки дивана.

– Ты аккуратен. Люблю аккуратных мужчин. Или, может, ты называешь это эффективностью?

– Эффективность и аккуратность для меня одно и то же. – Глядя Дарси в глаза, Тревор положил ладонь на ее плечо и был доволен, когда она ответила улыбкой. – Просто проверяю, что ты мне не мерещишься. Ведь ты, кажется, меня отшила?

– Решила быть непредсказуемой. Предсказуемость скучна.

– Уверен, ты скучной не бываешь.

– Бываю, но редко. Я зла на тебя, но все равно рассчитываю получить свой завтрак. Ты готовишь или мы куда-то идем?

– Готовлю.

– Ну, удивил. И заинтриговал. Мужчина в твоем положении – и умеет готовить!

– Мой омлет с грибами и чеддером славится на весь мир.

– Посмотрим… я очень привередлива.

Дарси прошла на кухню. Тревор окинул взглядом ее фигуру, мечтательно вздохнул и последовал за ней.

Она села за маленький столик посреди кухни, положив руку на спинку стула с видом женщины, привыкшей к тому, чтобы ее обслуживали. Хотя организм Тревора больше не нуждался в подзарядке, он первым делом взялся за кофе.

– Пока возишься с едой, может, расскажешь, почему вчера слушал, как я болтаю о твоей семье, и притворялся заинтересованным, хотя все это тебе должно быть прекрасно известно?

– Потому что не известно.

Она так и предположила вчера, после того как успокоилась. Тревор был не похож на человека, который станет попусту тратить время, задавая вопросы, на которые знает ответы.

– Почему, если позволишь спросить?

Он не позволил бы. В обычных обстоятельствах. Но сейчас он чувствовал, что задолжал ей объяснения.

– Мой дед почти никогда не говорил ни о своих родных, оставшихся здесь, ни об Ардморе. Ни вообще об Ирландии.

Нетерпеливо дожидаясь, когда закипит кофе – ну, скорее же! – Тревор достал из холодильника все нужное для омлета.

– Дед был суровым человеком, неразговорчивым. Как мне кажется, в его воспоминаниях о родине имелось что-то неприятное. Поэтому он не говорил о прошлом.

– Ясно, – ответила Дарси, мысленно прибавив: «Не совсем». Трудно понять семью, в которой не обсуждается все, и нередко на повышенных тонах. – Твоя бабушка ведь тоже из наших краев?

– Да. И она подчинялась желаниям деда. – Тревор задумчиво посмотрел на Дарси. – Во всем.

– Видимо, он был властным мужчиной, а властные мужчины часто имеют трудный характер и внушают страх.

– Моего отца можно назвать властным, но я не сказал бы, что у него трудный характер или что он внушает страх.

– Значит, ты приехал сюда, чтобы увидеть своими глазами землю, на которой выросли Маги.

– Отчасти поэтому.

Дарси отметила его сдержанный тон. Похоже, она задела больное место и, хотя ей было любопытно, решила на время сменить тему:

– Ладно. Раз уж мы здесь, расскажи, как тебе понравился коттедж.

Напряжение, сковавшее Тревора, немного отпустило. Он налил себе первую кружку кофе и стал разбивать яйца для омлета.

– В факсе, который я только что послал маме, я написал, что он словно сошел с открытки.

– В факсе? Странный способ общения сына с матерью.

– Сын и мать не пренебрегают современными технологиями. – Спохватившись, Тревор налил еще одну кружку кофе и поставил ее перед Дарси. – Что может быть лучше в этом мире, чем домик под тростниковой крышей в ирландской провинции, оснащенный современными удобствами?

– И твоим личным привидением.

Тревор вздрогнул и чуть не опрокинул сковородку.

– Я бы не назвал его «моим».

– Пока ты здесь живешь, оно твое. Леди Гвен, конечно, фигура трагическая, я ей сочувствую и ценю романтичность истории, но не понимаю, как можно тосковать, пусть даже по любви, целыми веками и долго после смерти. Жизнь – это главное, и нужно брать от нее все лучшее.

– Что еще ты знаешь о Леди Гвен?

– Все то же, что и остальные в деревне. – Дарси с удовольствием наблюдала за его длинными пальцами и умелыми руками, работающими над омлетом. – Джуд знает больше, ведь она собирала материал для своей книги. Несколько моих знакомых видели Леди Гвен.

Тревор обернулся. В его глазах не было удивления, только настороженность.

– А ты?

– Полагаю, я не из тех, с кем привидениям интересно проводить время. Ты, может быть, увидишь ее, она же бывает здесь.

– Мне вполне достаточно видеть тебя. Что по поводу второго персонажа легенды? Кэррика?

– Умный парень. И хитрый. Дурацкая гордость и вспыльчивость сыграли с ним злую шутку; теперь, когда время на исходе, он готов задействовать всю свою магию, чтобы исправить ошибку. Ты не обратил внимания, что во время работы Бренна носит свои кольца – обручальное и свадебное – на шее на цепочке?

– Однажды я видел, как парень чуть не потерял палец, когда электрическая пила зацепилась за его обручальное кольцо. – Тревор достал тарелки и выложил на них омлет. – Какое отношение кольца Бренны имеют к легенде?

– В ее обручальном кольце жемчужина – второй из даров, предложенных Кэрриком Гвен, слезы луны, которые он собрал в свой волшебный кошель. Кэррик подарил эту жемчужину Шону.

Брови Тревора удивленно приподнялись, но он отвернулся и стал доставать столовые приборы.

– Щедро с его стороны.

– Не знаю насчет щедрости, но эту жемчужину Кэррик дал Шону на могиле Старой Мод, и теперь она у Бренны. Первыми его дарами были бриллианты, сокровища солнца. Если тебе интересно, спроси о них Джуд. Третьими, и последними, были сапфиры. Из сердца моря.

– Сердце моря…

Яркие образы из сна всплыли в памяти Тревора, и он снова посмотрел на свою ладонь.

– Думаешь, это лишь красивая сказочка? Я бы тоже так считала, если бы люди, которых я знаю, не были ее частью. Остался третий шаг, еще одна пара должна встретиться и поклясться друг другу в любви. – Дарси отпила кофе, следя за реакцией Тревора. – Те, кто жил в этом коттедже после Старой Мод, стали шагом первым и шагом вторым.

Некоторое время Тревор молчал. Потом достал из тостера выпрыгнувший ломтик хлеба.

– Ты предупреждаешь меня о том, что я избран третьим?

– Это было бы логично, разве нет? При всем твоем практическом складе ума, Маги, в тебе течет ирландская кровь, и ты связан узами крови с мужчиной, который когда-то любил женщину, жившую здесь. По-моему, ты идеальный кандидат в разрушители заклятия.

Обдумывая ее слова, Тревор достал из холодильника масло и джем.

– И столь рассудительная женщина верит в заклятия?

– Верю? – Дарси перегнулась к нему через стол. – Милый, я сама их накладываю.

Ее глаза сияли ярко и жарко, а губы изогнулись в такой хищной улыбке, что Тревор почти поверил, что перед ним ведьма.

– В твоих чарах я не сомневаюсь, но неужели ты на самом деле полностью веришь в эту историю?

– Да. – Дарси взяла вилку. – И на твоем месте, тем более здесь, под этой крышей, я хорошенько берегла бы свое сердце. – Она подцепила большой кусок омлета и отправила его в рот. – Некоторые верят, что если потеряешь сердце в этом доме, то навсегда.

– Как Мод. – Мысль встревожила Тревора больше, чем он хотел бы признать. – Зачем ты мне это говоришь?

– Так и знала, что ты спросишь. Ты привлекательный мужчина и нравишься мне. Еще один плюс, и, не стыжусь признаться, большой плюс для меня, ты богат. Полагаю, есть большая вероятность, что мне понравится проводить с тобой время.

– Делаешь мне предложение?

Дарси ослепительно улыбнулась.

– Пока нет. Говорю это потому, что, по-моему, ты распознаешь любое притворство так же легко, как нож режет масло. – Она подцепила ножом кусочек масла из масленки. – Мне не дано полюбить. Я пыталась. – На мгновение ее глаза погрустнели, но она пожала плечами и принялась намазывать масло на тост. – Просто я на это не способна. И, возможно, мы не предназначены друг другу судьбой, а если предназначены, думаю, мы могли бы прийти к соглашению, которое устроило бы нас обоих.

Тревор решил, что им нужен еще кофе. Он встал и подлил в обе кружки.

– По работе я встречался с самыми разными людьми разных культур, но, признаюсь, никогда не имел за завтраком таких странных бесед.

– Я верю в судьбу, Тревор, во взаимный интерес, удобство и честность, когда они обоим на пользу. А ты?

– Во взаимный интерес, удобство и честность я верю; что касается судьбы, тут другой вопрос.

– В тебе течет слишком много ирландской крови, чтобы не быть фаталистом.

– Это ирландская черта?

– Конечно. И в то же время мы, ирландцы, сохраняем оптимизм и сентиментальность и полны мрачных и волнующих суеверий. Что касается честности, – глаза Дарси весело сверкнули, – она относительна и зависит от точки зрения, но, в конце концов, что может быть лучше хорошо рассказанной истории с цветистыми преувеличениями? Однако я думаю, ты высоко ценишь честность, и не вижу ничего плохого в том, чтобы сказать: если ты влюбишься в меня, я, пожалуй, тебе это позволю.

Тревор допил свой кофе, любуясь Дарси.

– Я пытался влюбиться. У меня тоже не вышло.

Впервые в ее лице промелькнуло сочувствие, она накрыла ладонью его руку.

– Мне кажется, что не уметь спотыкаться так же больно, как и падать.

Тревор взглянул на их соединенные руки.

– Какая мы печальная пара, Дарси.

– Разве не полезно знать себя и собственные недостатки? Придет время, и хорошенькая девушка привлечет твой взгляд, твое сердце выпрыгнет из груди и упадет к ее ногам. – Дарси пожала плечами. – А пока не стану возражать, если часть своего времени и своих немалых богатств ты потратишь на меня.

– Так ты меркантильна?

– Да. – Она дружески похлопала его по руке и вернулась к омлету. – Тебе никогда не приходилось считать последние пенни?

– Каюсь, нет.

– Но ты готовишь прекрасный омлет, так что, если придется туго, не пропадешь. – Дарси поднялась, отнесла обе пустые тарелки в раковину. – Я уважаю хороших поваров, поскольку сама готовить не умею и учиться не собираюсь.

Тревор подошел к ней, провел ладонями по ее плечам, вниз по рукам и обратно к плечам.

– Собираешься помыть посуду?

– Нет. – На самом деле она собиралась потянуться, как сытая кошка, но поняла, что разумнее сдержаться. – Но если ты помоешь посуду, может, и убедишь меня ее вытереть.

Дарси не сопротивлялась, когда Тревор развернул ее к себе. Она смотрела ему в глаза, пока он приближал к ней голову, но не без сожаления прижала палец к его губам, прежде чем они коснулись ее губ.

– Вот что я думаю. Любой из нас мог бы соблазнить другого красиво и без особых усилий.

– Ладно, я начну.

Дарси тихо рассмеялась.

– Представляю, сколько удовольствия мы получили бы, но мы только что познакомились. Отложим приключение до другого раза.

Тревор притянул ее к себе.

– Зачем ждать? Ты же фаталистка.

– Умный ход. Однако мы подождем, поскольку я так хочу. И я упряма.

Дарси похлопала пальчиком по его губам и отстранилась.

– Я тоже. – Он медленно поднес ее руку к своим губам, поцеловал ладонь и пальцы.

– Мне нравится. Может, я вернусь за продолжением. Теперь, пожалуй, не стану помогать с посудой. Проводишь меня, как истинный джентльмен?

Тревор последовал за ней в прихожую.

– Скажи мне, скольких мужчин ты уже обвела вокруг своего пальчика?

– О, давно сбилась со счета. Но никто, кажется, не возражал. – Она оглянулась, услышав звонок телефона. – Тебе надо ответить?

– Автоответчик справится.

– Автоответчики, факсы. Интересно, как отнеслась бы к этому Старая Мод. – Дарси вышла на крыльцо, спустилась в сад, где на легком ветру покачивались цветы, пристально посмотрела на Тревора. – Ты не выглядишь здесь чужаком. Хотя, думаю, ты так же естественно смотришься и в шикарных кабинетах.

Тревор наклонился, сорвал веточку вербены и протянул ей.

– Возвращайся.

– О, как-нибудь загляну.

Дарси воткнула веточку в волосы и подошла к калитке. Тут он понял, почему не слышал, как она подъехала. Она была на велосипеде.

– Дарси, если подождешь минутку, я тебя подвезу.

– Не беспокойся. Доброго дня, Тревор Маги.

Через пару секунд велосипед уже прыгал по кочкам и рытвинам, которые местные гордо именовали дорогой, но, несмотря на это, отметил Тревор, умудрялась выглядеть невероятно соблазнительной.

Тревор сначала заглянул на стройку, а потому к дому Галлахеров подошел только после полудня. На стук в дверь залаяла собака, так громко и сердито, что он отступил на пару шагов. Городская жизнь воспитала в нем разумное уважение к животным, способным на подобные звуки.

Лай прекратился за секунду до того, как дверь открылась. Пес сидел рядом с Джуд молча, однако бешено колотил по полу длинным хвостом. Тревор видел его пару раз, но издалека, и не представлял, что он такой огромный.

– Привет, Тревор. Рада тебе. Заходи.

– А… – Он многозначительно взглянул на собаку.

Джуд рассмеялась.

– Финн безобиден, клянусь. Просто любит пошуметь, чтобы я думала, что он меня защищает. Поздоровайся с мистером Маги, – приказала Джуд, и Финн послушно поднял мощную лапу.

– Не хочу показаться невоспитанным. – Надеясь, что пес не откусит ему пальцы, Тревор осторожно пожал лапу.

– Если он тебя беспокоит, я выведу его во двор.

– Да нет, мы поладим, – с надеждой сказал Тревор. – Прости, если помешал. У тебя есть минутка?

– И не одна. Заходи, присаживайся. Принести тебе чаю? Ты уже обедал? Шон прислал вкусную запеканку.

– Нет, нет, спасибо. Не хлопочи ради меня.

– Да никаких хлопот… – начала было Джуд, прижимая одну ладонь к пояснице, другую к животу.

– Ты садись. – Тревор взял ее под руку и повел в гостиную. – Признаться, большие собаки и беременные женщины вызывают у меня тревогу.

Это было не совсем так. Большие собаки его пугали, а беременные женщины умиляли.

– Обещаю, ни Финн, ни я не станем кусаться. – Джуд осторожно опустилась в кресло. – Я дала себе слово, что весь срок буду спокойной и грациозной. Спокойствие пока сохраняю, но после шести месяцев распрощалась с грациозностью.

– А на мой взгляд, тебе удается и то, и другое. Ты уже знаешь, девочка или мальчик?

– Нет, мы хотим, чтобы это был сюрприз. – Джуд положила руку на голову усевшегося рядом с ней Финна. – Вчера вечером я прогулялась до стройки. Вы быстро продвигаетесь.

– По графику. На следующий год в это же время ты сможешь прийти и посмотреть концерт.

– Жду с нетерпением. Представляю, какое удовлетворение – превращать мечту в реальность.

– Разве ты не делаешь то же самое? С твоими книгами, с ребенком?

– Ты мне нравишься. Устраивайся поудобнее и расскажи, что тебя беспокоит.

– Ах да, я и забыл, что ты психолог, – сказал Тревор после секундной паузы.

– Я преподавала психологию. – Джуд взмахнула руками, виновато улыбнулась. – За последний год я излечилась от боязни говорить то, что думаю. Результат имеет плюсы и минусы. Я не хотела быть слишком напористой.

– Ты верно поняла, я пришел спросить тебя кое о чем. Это не напористость, это… эффективность. Одно из моих любимых слов в последнее время. Я хотел спросить о Кэррике и Гвен.

– Да? – Джуд уютно сложила руки на животе. – Что именно?

– Ты веришь в то, что они существуют? То есть существовали?

– Я знаю, что они существуют. – Она увидела сомнение в его глазах и помолчала, собираясь с мыслями. – Мы с тобой из другого мира. Нью-Йорк, Чикаго. В городах наши жизни основывались на фактах, на реальных бытовых вещах.

Тревор понял, куда она клонит, и кивнул.

– Но мы уже не там.

– Да, мы уже не там. А это место… слово «процветает» вряд ли подходит, потому что это место не нуждается в процветании. Оно просто есть. Оно стало моим домом и притянуло тебя построить здесь свою мечту, но оно не только географически и исторически удалено от наших городов. Оно помнит все, о чем мы забыли.

– Реальность остается реальностью в любой точке мира.

– Когда-то я тоже так думала. Если ты и сейчас так считаешь, то почему тебя беспокоят Кэррик и Гвен?

– Не беспокоят, просто интересуют.

– Ты ее видел?

– Нет.

– Значит, ты видел его.

Тревор помолчал, вспоминая парня, которого он встретил возле колодца Святого Деклана.

– Я не верю в эльфов.

– Думаю, Кэррик в тебя верит, – тихо проговорила Джуд. – Хочу кое-что тебе показать. – Она начала приподниматься, выругалась, махнула рукой вскочившему на ноги Тревору. – Нет, черт возьми, я еще не готова к тому, чтобы меня каждый раз поднимали. – Она поерзала, ухватилась за подлокотники и вытолкнула себя из кресла животом вперед. – Посиди. Придется немного подождать. Я не такая резвая, как прежде.

Джуд вышла, и Тревор сел обратно в кресло. Они с Финном посмотрели друг на друга с интересом и подозрением.

– Я не собираюсь красть столовое серебро, так что давай просто останемся каждый на своем месте.

Финн, видимо, принял эти слова за приглашение, потому что подошел и подпрыгнул, уперевшись передними лапами в колени Тревора.

– Господи! – Тревор сдвинул собачьи лапы подальше от своего паха. – Метко ты целишь. Теперь я понимаю, почему отец не разрешил мне взять того щенка. Сидеть!

Финн сразу же опустил зад на пол и любовно лизнул руку Тревора.

– О, я вижу, вы подружились.

Тревор посмотрел на Джуд, стараясь не морщиться от пульсирующей боли в паху.

– А то!

– Лежать, Финн.

Джуд потрепала собаку по голове и присела на пуфик у ног Тревора.

– Знаешь, что это?

Она протянула руку, разжала пальцы. В центре ее ладони лежал прозрачный, сверкающий камень.

– На первый взгляд похоже на бриллиант, но, учитывая размер, я бы сказал, что это красиво ограненное стекло.

– Бриллиант чистой воды восемнадцати-двадцати карат. Я разобралась с помощью справочника и лупы. Не хотела нести его к ювелиру. Возьми, посмотри поближе.

Тревор взял бриллиант, поднял его к свету, струящемуся из окна.

– А почему ты не хотела нести его к ювелиру?

– Показалось бестактным, ведь это подарок. В прошлом году я пришла на могилу Старой Мод, и Кэррик на моих глазах высыпал бриллианты из серебряного кошеля, который он носит на поясе. Я смотрела, как они превращаются в цветы. Все, кроме одного.

Тревор задумчиво покрутил камень в руке.

– Сокровища солнца.

– Моя жизнь изменилась, когда я приехала сюда. А это символ, и не важно, красивое стекло или бесценный бриллиант. Все зависит от твоего угла зрения. Я вижу волшебство, и оно открыло мне новый мир.

– Мне больше нравится тот мир, в котором я живу.

– Ты сам можешь выбрать, менять его или нет, но ты сюда приехал неслучайно. В Ардмор.

– Я приехал строить театр.

– Строить, – тихо сказала Джуд. – Что ты построишь, зависит от тебя.

Глава 5

Тревор считал свое решение провести вечер в пабе логичным. Профессиональным. Ему нравилось так думать, иначе его самолюбие пострадало бы от признания, что он просто хочет смотреть на Дарси. Ведь он не какой-нибудь похотливый подросток, а бизнесмен. К тому же «Паб Галлахеров» теперь входит в сферу его деловых интересов. И, судя по всему, процветает.

Большинство столиков были заняты – семьи, парочки и компании туристов оживленно болтали, попивая вино или пиво. Юноша лет пятнадцати сидел в уголке и наигрывал на концертино жалобную мелодию. Поскольку к вечеру стало прохладно и сыро, в камине разожгли огонь. Греясь в его красноватом сиянии, трое мужчин с обветренными лицами задумчиво курили, постукивая ногами в такт музыке.

Неподалеку ребенок, которому, наверное, еще не исполнилось и года, смеясь, прыгал на материнском колене.

Тревор подумал о своей матери. Ей бы здесь понравилось. Кэролин Райан Маги принадлежала к четвертому поколению ирландцев по линии обоих предков. Как и ее родители, она никогда не ступала на ирландскую землю, но питала сентиментальные чувства к тому, что считала своими корнями.

Только благодаря ей Тревор хотя бы немного знал об истории семьи собственного отца. Для матери много значила семья, даже дальние, давно похороненные родственники. А когда для нее что-то много значило, она старалась сделать так, чтобы это стало важным и для ее мужчин. И ни один из них не мог ей сопротивляться.

Именно мать пела ирландские песни в их доме, а отец только закатывал глаза и терпел. Именно мать рассказывала сыну на ночь сказки о феях, селки и гоблинах.

Тревор знал, что именно она со свойственной ей решительностью улаживала разногласия и смягчала обиды отца на его родителей. Даже матери было не под силу привнести в их отношения тепло, но, по крайней мере, ей удалось проложить тонкий мостик уважения с обеих сторон.

Тревор порой задавался вопросом: заметил бы он отчуждение между отцом и его родителями, если бы не любовь и доверие, царившие в собственном доме?

Из всех знакомых ему супружеских пар он не знал ни одной настолько преданной друг другу, как та, что создала его, и он высоко ценил это удивительно редкое чудо.

Он представил, как мать сидела бы здесь, подпевая песням и вступая в беседы с незнакомыми людьми. Размышляя об этом, Тревор обвел взглядом зал, затянутый сизым дымом, и подумал о вентиляционной системе. Затем помотал головой, встал и направился к стойке. Возможно, сигаретный дым и вреден для здоровья, но, очевидно, именно такой атмосферы ищут те, кто сюда приходит.

За дальним концом стойки Бренна разливала пиво, одновременно что-то очень серьезно обсуждая со стариком, которому на вид было не меньше ста шести лет.

Единственный свободный табурет оказался у противоположного конца стойки, и, усевшись на него, Тревор стал ждать, когда Эйдан раздаст посетителям кружки и сдачу.

– Как дела? – спросил Эйдан, доливая «Гиннесс» в две подставленные под краны кружки.

– Отлично. У вас сегодня много посетителей.

– И так будет почти каждый вечер до самой зимы. Чем желаешь утолить свою жажду?

– Пинтой «Гиннесса».

– Правильный выбор. Джуд сказала, ты заходил к ней сегодня. С какими-то тревогами по поводу наших местных легенд.

– Не с тревогами. С любопытством.

– Ну да, любопытство. – Эйдан начал неторопливо и умело наливать в кружку пенистый «Гиннесс» для Тревора. – Когда оказываешься в гуще странных событий, любопытство естественно. Издатель Джуд говорит, что ее книга должна привлечь интерес к нашему уголку света. Это хорошо для бизнеса, и для твоего, и для моего.

– Тогда нам стоит подготовиться. – Тревор глянул по сторонам, отметил, что Шинед работает с гораздо большей энергией, чем прежде. Однако Дарси нигде не было видно. – Тебе понадобится больше работников.

– Я уже подумал об этом. – Эйдан насыпал чипсы в корзинку и поставил ее на стойку. – У Дарси есть на примете несколько человек.

Дарси словно отреагировала на звук своего имени – из-за кухонной двери прозвучал ее звонкий голос:

– Несчастная ты задница слепого осла! И зачем тебе такой крепкий череп, если внутри нет ничего, что стоило бы защищать? Ты безмозглый, как репа, и вдвое противнее!

Тревор вопросительно склонил голову набок. Эйдан спокойно продолжал разливать пиво.

– У нашей сестренки вспыльчивый характер, а Шон провоцирует ее одним своим существованием.

– Мегера?! Я покажу тебе мегеру, ты косоглазая, беззубая жаба!

Раздался глухой удар, вопль, новые ругательства. Дверь распахнулась, и, прижимая к бедру полный поднос, в зал ворвалась Дарси, раскрасневшаяся, с горящими глазами.

– Бренна, я огрела твоего мужа сотейником! И почему такая разумная женщина, как ты, выбрала в мужья этого бабуина?

– Надеюсь, пустым сотейником? Не тем, в котором Шон приготовил свое великолепное рагу?

– Пустым. Так звону больше.

Она тряхнула головой, сделала глубокий вдох, удовлетворенно выдохнула, затем, поудобнее перехватив поднос, направилась к стойке и тут увидела Тревора.

Гнев исчез с ее лица как по волшебству. Огонь в глазах приобрел сексуальный отблеск.

– Смотрите-ка, кто заглянул к нам в этот дождливый вечерок, – промурлыкала Дарси, подходя ближе. – Дорогой, подними для меня, пожалуйста, откидную доску. У меня обе руки заняты.

Больше половины своей жизни она прекрасно удерживала подносы в одной руке, но ей нравилось смотреть, как он двигается. Тревор соскользнул с табурета и подошел выполнить ее просьбу.

– Очень мило, когда тебе помогает сильный красивый мужчина, – с придыханием проговорила она.

– Осторожнее, Трев, за ее красивым личиком прячется кобра, – заметил Шон, появляясь из кухни с двумя заказами в руках.

– Не слушай, что бормочет эта обезьяна. – Дарси бросила холодный взгляд на брата. – Наши родители, по доброте душевной, выкупили его у бродячих цыган, и, по-моему, напрасно потратили два фунта и десять пенсов.

Покачивая бедрами, она отправилась раздавать заказы.

– Забавная шутка, – хмыкнул Шон. – Видимо, она давно ее придумала и ждала случая высказать. Добрый вечер, Трев. Будешь ужинать?

– Я бы попробовал рагу. Слышал, оно сегодня вкусное.

– Да. – С печальной улыбкой Шон потер шишку на голове. Затем взглянул на паренька, заигравшего более веселую мелодию. – Ты выбрал хороший вечер. Коннор может играть как ангел или демон, в зависимости от настроения.

– Я еще не слышал тебя. – Тревор снова сел на свой табурет. – Мне говорили, что играешь ты не хуже, чем готовишь рагу.

– Ну, неплохо играю. Как и все мы. Музыка – часть жизни Галлахеров.

– Дам тебе совет. Найди себе агента.

– Агента? – Шон обернулся и посмотрел Тревору в глаза. – Ты заплатил хорошую цену за песни, которые купил. Я тебе доверяю, у тебя честное лицо.

– Хороший агент выжал бы больше.

– Мне не нужно больше. – Шон взглянул на Бренну. – У меня уже все есть.

Озадаченно качая головой, Тревор взял кружку, которую поставил перед ним Эйдан.

– Финкл говорил мне, что у тебя нет деловой хватки, но ты совсем не так простодушен, как он пытался меня убедить. Без обид.

– Я не обиделся.

Тревор смотрел на Шона поверх своей кружки.

– Финкл еще рассказывал, что ты все время путал его с другим инвестором, ресторатором из Лондона.

– Правда? – Шон весело прищурился. – Эйдан, мы что-нибудь знаем о рестораторе из Лондона, который интересовался нашим пабом?

Эйдан прищелкнул языком.

– Вроде припоминаю, как мистер Финкл упоминал об этом, а я уверял, что никакого ресторатора нет. Видите ли, – Эйдан многозначительно помолчал, – мы все, каждый из нас, очень старались его в этом убедить.

– Я так и подумал. – Впечатленный ловкостью братьев, Тревор отпил «Гиннесса». – Очень хитро.

Тревор обернулся, услышав смех Дарси. Она погладила по голове Коннора и, не снимая ладони с его макушки, запела.

Мелодия была очень быстрая, и слова будто налетали друг на друга. Тревор слышал эту песню в нью-йоркских пабах или в доме матери, когда у нее было настроение послушать ирландскую музыку, но никогда ее не пели голосом, словно пропитанным бархатным вином и посыпанным золотом.

Финкл упоминал о певческом голосе Дарси. И не просто упоминал, а откровенно им восторгался, но Тревор не придал этому особого значения. Владея небольшой звукозаписывающей компанией, он знал, как часто превозносимые до небес голоса на самом деле заслуживают не более чем вежливых аплодисментов.

Теперь, слушая и наблюдая, как она поет, Тревор признал, что должен был больше доверять своему разведчику.

Когда она перешла к припеву, Шон облокотился о барную стойку и добавил свой голос. Дарси подошла, небрежно положила руку на плечо Тревора и продолжила песню, обращаясь к брату:

Скажу я маме, как вернусь домой,
Что парни не оставляют девчат в покое.

Да, подумал Тревор, этой девчонке парни точно проходу не давали. Ему захотелось дернуть ее за шелковистые волосы, но не так игриво, как намекала песня. Нет, ему хотелось запустить пальцы в волосы Дарси, откинуть голову и впиться губами в ее губы.

Внезапно подумав о том, что, наверное, тысячи мужчин мечтали о том же, Тревор почувствовал укол ревности.

Когда песня закончилась, Дарси перегнулась через стойку, ухватила Шона за воротник, притянула к себе и громко чмокнула его в щеку.

– Болван! – любовно сказала она.

– Мегера!

– Три рыбы с жареной картошкой, два тушеных мяса и две порции твоего кекса на портере. Возвращайся на кухню! – Отдав команду Шону, она повернулась к Эйдану, небрежно проведя ладонью по плечу Тревора. – Три пинты «Гиннесса» и три «Харпа», бокал «Смитвика» и две колы. Одна кола для Коннора, так что бесплатно. Можно? – Она взяла кружку Тревора и отпила маленький глоток.

– Заказы принимаешь?

– Я здесь исключительно для этого.

– Спой еще.

– О, скорее всего, до конца вечера я еще спою.

Она ставила наполненные кружки и бокалы на поднос.

– Нет, сейчас. – Тревор достал из кармана банкноту в двадцать фунтов, показал ее, зажав двумя пальцами. – Балладу.

Взгляд Дарси скользнул от его лица к банкноте и обратно.

– Хорошие чаевые за одну песню.

– Я ведь богат, помнишь?

– Такое я не забуду. – Она потянулась за двадцаткой и нахмурилась, когда Тревор отдернул руку.

– Сначала спой.

Дарси подумала, не отказать ли ему из принципа и, может, еще из вредности, но двадцатка есть двадцатка, а спеть ей было нетрудно. Она улыбнулась, и, подхватив поднос, громко запела:

Ой вы, девушки, прекрасные, юные,
Вы в расцвете своей красоты,
Берегите свои сады,
Чтоб никто не похитил цветы.

Коннор подхватил мелодию и покраснел, когда Дарси подмигнула ему, ставя перед ним стакан с колой. Затем она разнесла напитки другим посетителям, продолжая петь о сожалениях и утрате невинности. Смолкли беседы, прозвучало несколько печальных вздохов. Поскольку платил Тревор, Дарси, вернувшись к стойке, последние строки допела, глядя на него.

Грянули аплодисменты, и глаза Дарси засветились от удовольствия. С тем же блеском в глазах она выхватила банкноту из руки Тревора.

– По двадцатке за каждую, и я спою столько песен, сколько закажешь.

Собрав на поднос подготовленные Эйданом «Гиннессы», она отправилась их раздавать.

– Эй, я спою и за десятку! – выкрикнул кто-то и под громкий смех затянул «Билли Миллиган».

– По выходным у нас играют профессиональные музыканты, – сказал Эйдан Тревору.

– Приду послушать. – Тревор проследил взглядом за Дарси, которая прошла мимо бара к кухонной двери. – Вы когда-нибудь выступаете втроем?

– Шон, Дарси и я? Иногда, на наших вечеринках или в пабе ради веселья. Когда я путешествовал, я зарабатывал пением себе на ужин. Это может быть трудной работой.

– Зависит от контракта.

Тревор сидел еще час, попивая «Гиннесс», наслаждаясь вкусным рагу, слушая, как совершенно неутомимый Коннор играет одну мелодию за другой.

Один раз он встал, чтобы открыть дверь семейной паре – у обоих родителей на руках было по спящему ребенку. Рано ушли только семьи с детьми и несколько мужчин с обветренными лицами – видимо, рыбаки, которым нужно встать до рассвета, чтобы выйти в море.

После девяти вечера еды заказывали все меньше, но пивные краны все еще продолжали бесперебойно работать, когда Тревор поднялся.

– Идешь спать, босс? – окликнула его Бренна.

– Да. Хотел бы я знать, что за витамины помогают тебе работать без устали по пятнадцать часов.

– Это не витамины. – Бренна положила ладонь на узловатые пальцы старика, весь вечер неотлучно просидевшего за стойкой. – Это присутствие моей настоящей любви, мистера Райли, меня так вдохновляет.

Райли засмеялся.

– Тогда нам по последней пинте, дорогая, вместе с поцелуем на прощание.

– За пинту заплатите, а вот поцелуй бесплатно. – Поцеловав старика, Бренна оглянулась. – До завтра, Тревор.

– Эйдан, я умыкну твою сестру на минутку. – Тревор схватил за руку пробегавшую мимо Дарси. – Теперь твоя очередь меня провожать.

– На минутку можно. – Дарси поставила поднос на стойку и, проигнорировав недовольную гримасу Эйдана, пошла к двери.

Мелко моросил дождь, с моря подползал и стелился по земле белый туман. Шумно бились волны о берег, и где-то вдалеке прозвучал гудок парохода.

– Ах, какая прохлада! – Закрыв глаза, Дарси подставила лицо мелким капелькам дождя. – К вечеру в пабе становится душно.

– У тебя, наверное, ноги гудят.

– Да, не отказалась бы от хорошего массажа.

– Идем со мной, и я уделю им все свое внимание.

Она открыла глаза.

– Предложение, конечно, соблазнительное, но работа еще не закончилась, а потом мне нужно поспать.

Тревор взял ее руку и поднес к своим губам, как уже делал прежде.

– Подойди утром к окну.

Дарси с удовольствием ощутила, как взволнованно забилось ее сердце и бабочки запорхали внизу живота. Она умела наслаждаться каждым приятным мгновением. Однако нельзя терять голову и забывать о правилах игры.

– Может, и подойду. – Она медленно провела кончиком пальца по его подбородку. – Если утром вспомню о тебе.

– Постараюсь, чтобы вспомнила.

Тревор обнял ее и притянул к себе, но Дарси остановила движение, положив ладонь на его грудь.

От сладкого предвкушения ее пульс забился быстрее. Ей нравился аромат дождя и влажной кожи, нравилось ощущение его крепких рук. Давно она не позволяла мужчине себя обнимать.

Это был ключевой этап – позволить. Сделать выбор, первый шаг, следовать своему настроению. Важно всегда оставаться хозяйкой положения и самой решать, когда мужчина может к тебе прикоснуться. Стоит однажды выпустить поводья из рук, и можно позабыть, что любые ощущения, какими бы они ни были приятными, мимолетны.

Пока безопаснее лишь чуточку попробовать, чтобы проверить, захочется ли большего. Поэтому Дарси скользнула рукой вверх по его груди, положила ладонь на затылок Тревора и с открытыми глазами прильнула губами к его губам.

Он не спешил, надо отдать ему должное, не стал тискать ее, пытаясь достать языком до горла. Дарси одобрила его стиль, сдержанный и уверенный. «Не так опасен, как казался», – подумала она с легким сожалением.

Вдруг Тревор прижал ее к себе крепче, провел руками по спине, изменил наклон головы, впиваясь в ее губы, и разум Дарси затуманился. Она мысленно воскликнула: «О боже!» – а затем все мысли вылетели из головы.

Он хотел съесть ее живьем, быстрыми и жадными укусами, полагая, что именно этого она ждет от мужчины. Отчаянной страсти. Она будила в нем эту страсть, и он видел в ее глазах ожидание.

Поэтому сначала он продвигался осторожно, следя за ее реакцией, замечая, как холодное одобрение сменяется удовольствием. Собственная расчетливость злила Тревора, в то время как ее аромат одурманивал все сильней. Он захотел большего и перестал себя сдерживать.

Краем сознания он отметил изменение. Ее напряженность сменилась уступчивостью, мягкой и тихой, словно сыпавший на них мелкий дождь.

Он закрыл глаза, как и она, и вся расчетливость между ними исчезла.

Дарси запустила пальцы в его волосы, приподнялась на цыпочки, сливаясь с ним всем телом, и Тревор сделал шаг вперед, прижав ее спиной к каменной стене паба. Их сердца словно стучали друг об друга.

Он отстранился, желая прояснить голову, набрать воздуха, перевести дыхание. Дарси замерла на месте, потом по-кошачьи удовлетворенно вздохнула и открыла глаза.

– Мне понравилось. – Она подозревала, что чересчур увлеклась, и все же провела языком по нижней губе, словно собирая остатки его вкуса, отчего кровь Тревора опять забурлила.

– Сделай так еще.

На этот раз Тревор обхватил ладонями лицо Дарси, погрузил пальцы в ее волосы, сжал кулаки. И замер, колеблясь, мучительно выжидая, на расстоянии шепота от ее губ, пока их дыхание не участилось.

– Мы сведем друг друга с ума.

Она ответила смехом, похожим на стон.

– Я тоже так думаю. Давай начнем прямо сейчас. – Дарси подалась вперед, прикусила его нижнюю губу, потянула на себя, коснулась кончиком языка.

– Отличное начало, – просипел он, полностью отдаваясь поцелую.

У Дарси закружилась голова, все затанцевало, приводя ее в восторг. Каждое ощущение отдавалось взрывом в теле – вкус, твердые линии его тела, мокрый камень за ее спиной, дождь на коже Тревора.

Ей хотелось довести его до грани, до слабости, услышать его мольбу – прежде, чем она попросит сама. Она растворилась в поцелуе, отдавая ему больше, чем намеревалась.

И снова первым отстранился Тревор. Следовало взять себя в руки, иначе он прямо сейчас затащит ее в машину, бросит на заднее сиденье и завершит начатое с торопливостью подростка в ночь после выпускного бала. Она лишила его рассудка поцелуями на мокром тротуаре у переполненного паба.

– Нам нужно срочно уединиться.

– Всему свое время. – Она оперлась о стену, поскольку коленки до сих пор подгибались. – Не думаю, что мы будем хорошо спать сегодня, но я не возражаю. – Она взъерошила его волосы, стряхнув с них капли дождя. – Знаешь, в последний раз, когда я целовалась с янки, всю ночь проспала, как дитя.

– Приму это за комплимент.

– Это и был комплимент. Буду с удовольствием предвкушать следующие поцелуи; сейчас же мне пора возвращаться, а тебе – идти домой.

Дарси сделала шаг в направлении двери, но Тревор придержал ее за руку. Она не пришла в себя достаточно, чтобы устоять перед соблазном, если Тревор осознает свое преимущество и будет настаивать. Поэтому с улыбкой бросила ему через плечо:

– Веди себя прилично. Если я задержусь еще немного дольше, Эйдан устроит мне взбучку и испортит мое прекрасное настроение.

– Давай встретимся в твой ближайший выходной.

– Согласна. – Она дружески похлопала его по руке и поспешила в паб.

Тревора удивил и даже разозлил тот факт, что этот эпизод так его потряс. Ему пришлось долго сидеть в машине, слушая дождь и дожидаясь, когда остынет кровь и перестанут дрожать руки. Он знал, что значит желать женщину, ему знакомо было неотступное стремление ощутить ее тело в своих руках, под своим телом. Так же он знал – и смирился – с тем, что сильное желание сопровождается уязвимостью и рисками.

1 Огам – речь и письменность древних кельтов и пиктов, употреблявшаяся на территории Ирландии и Великобритании в IV–X веках.

Продолжить чтение