Игрушка богов. Часть 1
Глава 1
Во мне клокочет дикая обида и злость. Всего два вопроса: зачем и нахуа?
Зачем жена спуталась с моим лучшим, и, по сути, единственным настоящим другом, Пашей? И нахуа Маринка выходила за меня замуж всего два месяца назад? Внезапно вспыхнула любовь к Паше?
И ведь если бы не вернулся за забытыми документами, так бы и жил с развесистыми рогами, целуя гадюку. Въехал во двор, когда… скажем так, сожительница, садилась в такси.
Кольнула тень тревоги и подозрения, вроде никуда не собиралась, но может к маме? Поехал следом, она привезла к частному дому, точнее, дворцу, Паши – парень из мажоров, отец – зам прокурора нашего муниципального образования. Облапал и засосал Маринку прямо на входе, возле калитки. Кровь ударила мне в голову, с визгом покрышек торможу около них и выскакиваю из авто – увидев мою машину, у Паши аж лицо посерело – дёрнул мою уже бывшую сожительницу за руку к себе во двор, и успел перед носом захлопнуть калитку.
Твари!
Но может и к лучшему, в тот момент я явно был не в лучшем состоянии, могло случиться всякое нехорошее, не зря у меня со школьных времён была «подпольная» кличка Псих – если я вспыхивал, включался «режим берсеркера», и тогда остановить меня становилось очень сложно. Один раз в старших классах только заступничество отца Паши спасло от серьёзных проблем с законом.
Но доберись я сейчас до «друга», давняя услуга его отца не сыграла бы никакой роли, рожу бы расквасил капитально! И это самый минимум.
Бесполезно постучав ногой по калитке в высоченных кованых воротах, и пройдясь взглядом по столь же высокому кирпичному забору, я понял, что на Паше спустить пар не получится, во всяком случае, не сегодня, ведь Земля круглая, а город Новороссийск не такой уж большой, двести шестьдесят тысяч населения насчитали.
В упадке сил, как всегда бывает после вспышки, поехал домой. Увидев на столе вазу с цветами – только вчера подарил – у меня начался новый приступ активности: собрал в мусорные пакеты абсолютно всю одежду сожительницы и вынес на помойку.
Паша богатый, купит новое, если, конечно, после сегодняшнего не выкинет саму Маринку. Вместе с одеждой в мусор улетела всякая хрень, которой сожительница «украсила» мою квартиру: пара статуэток, картинки, магнитики, фоторамки. Поверх всего этого легли цветы – словно на могилу наших отношений.
Через час приехал «дядя Толя» – отец сожительницы:
– Андрей, мне позвонила дочь, попросила забрать вещи. Что у вас произошло?
– У нас произошла измена вашей дочери. А её вещи я успел вынести на помойку, хотите – пошарьтесь там. И прошу больше не приезжать и не звонить, в ближайшее время подам на развод.
– Андрей, может всё не так…
– Прощайте, незнакомый человек, – обрываю речь тестя, естественно, бывшего, закрывая дверь квартиры. Человек он может и хороший, но дочь ведь явно роднее зятя, будет на её стороне.
А мне ведь с Пашей ещё фирму делить. Помимо дружбы со школьной скамьи, уже долгое время работаем вместе. Город и край у нас южный, жаркий, поэтому занялись климатической техникой.
Точнее, как? Я решил подработать установщиком кондиционеров, узнал всё изнутри, понял, сколько там зарабатывают, и уже затем вышел с предложением к Паше: с него деньги, с меня руки. Не только мои, но и парочки бригад, которые увёл за собой в новую фирму. Начали с демпинга, выдавливая конкурентов, оставляя себе самый минимум. Тогда ещё сам продолжал работать установщиком – жил с этого.
Друг отца Павла оказался не последним таможенником из порта, через некоторое время товар из Европы, Турции и Китая потихоньку пошёл в наш магазин без уплаты доли государству.
Благодаря этому, даже несмотря на откаты «таможне», у нас появилась дополнительная прибыль с каждой единицы, и мы всегда могли сделать технику чуть дешевле, чем у конкурентов, при этом не обижая установщиков, а даже держа плату за установку выше, чем у других. Таким образом, постепенно переманили к себе лучших работников, чем ещё больше ухудшили положение соперников. Ведь когда покупатели пишут гневные отзывы про косорукость их установщиков, а потенциальные клиенты затем читают – поневоле доверие подрывается. Тогда как у нас всё на уровне.
Мысли вновь непроизвольно вернулись к вопросу: «зачем?». Наверное, всё случилось из-за денег: Марина несколько раз попрекала, что мало выделяю на её «хотелки» и не покупаю машину. Она ведь выходила замуж за богача. Но у меня деньги вложены в имущество: выкупили несколько помещений под магазины, чтобы не платить аренду, а сейчас строим собственный торговый центр. Все средства там.
Выходит, выходила замуж не за меня, а за красивую жизнь. Предали все вокруг. Так паршиво, что выть хочется!
Внезапно резко заболела голова, до зубовного скрежета, головокружение и туман в глазах. Не на шутку перепугавшись инсульта – у меня от него умер отец – хочу вызвать скорую, но сознание покидает меня, и я падаю на кровать.
Очнулся от того, что основательно подмёрз, лежу в футболке и джинсах. Приподнимаюсь… Что за нахрен? Вокруг тёмная ночь без единого проблеска света, стен квартиры не наблюдается, а звуки такие, как будто я в степи. Откуда степь в Новороссе?
Концентрируюсь на том, что помню последним. Головная боль, я куда-то падаю. Ну, куда-то, это на кровать, она подо мной, а вот всего остального положенного к ней почему-то нет!
Хотел попытаться нащупать стены, но укол камешка и стеблей сухой травы в ступни остановил этот порыв найти логическое обоснование происходящему. Чего уж точно нет в моём жилище, это растительности на полу. В сознание потихоньку начинает закрадываться страх и отрицание того, чем очень легко объясняется всё вокруг. «Этого не могло произойти со мной! Нет, только не со мной!»
Голова всё ещё достаточно сильно болит, поэтому делаю единственное разумное, что возможно в темноте – заворачиваюсь в два одеяла и засыпаю в глупой надежде, что утром всё вернётся к тому, как было.
Утром, естественно, ничего не поменялось, кроме того, что на небосвод взошло светило красного оттенка, увеличенного относительно Солнца видимого размера, а вокруг меня действительно показалась степь с небольшими пригорками. Не видно ни поселений, ни деревьев. Сильно напоминает Калмыкию, куда один раз ездил по делам фирмы, договориться о поставках сплитов.
Сердце защемило от окончательного осознания: «Добро пожаловать в приключение. И дай случай, чтобы приключение не закончилось слишком быстро по причине смерти от жажды!»
Надо куда-то идти, не помирать же на родной кровати посреди чужого мира. А чтобы идти, надо решить вопрос с обувью, босиком совсем не вариант. Провозившись некоторое время, смог отбить от валуна неподалёку камень с более-менее острой гранью, которым порезал одно из двух одеял на обмотки для ног и полосу, которую можно обмотать вокруг торса. Ступни оборачиваю в три слоя и перевязываю лоскутами из пододеяльника.
Второе одеяло дырявлю по центру и накидываю словно пончо. Простыню тоже забираю, подпоясываясь ей – в моём положении кочевряжиться не приходится. Минут пятнадцать потратил на расшатывание креплений высокой ножки в изголовье кровати – в качестве хоть какого-то оружия. Иначе встреча с гипотетическими волками закончится обедом для них.
Только сейчас обращаю внимание, что ножки срезаны будто лазером, ровно по поверхности грунта таким образом, что кровать сохранила горизонтальное положение, несмотря на то, что находится немного на склоне. Представляю, что подумают о моём исчезновении на Земле…
Выбираю направление примерно на восток, чуть к северу, так я пойду по относительно ровной поверхности, без спуска-подъёма в бесконечные ряды волнообразных холмов. Они хоть и почти незаметны, но движение «поперёк» будет выматывать меня с удвоенной силой.
Конечно, быть может в направлении на север или юг есть поселение, но ровно с такой же вероятностью его там нет. Помимо этого, нельзя скидывать со счёта шанс на то, что планета вовсе необитаема или заселена разумными ящерами или кремнийорганической формой жизни. Тогда только стреляться из отсутствующего пистолета. В путь, иначе точно никуда не дойду!
«Пить!» – чем больше думаешь об этом, тем больше хочется. – «Глоточек! Всего глоточек! А потом пару литров залпом! И вообще, верните меня на Землю! Вот о таком попаданчестве я точно не мечтал!»
Сколько иду – не знаю, по незнакомому светилу ориентироваться можно только в пределах «прошло полдня», продолжительность суток тут может быть любой. Солнце начало пригревать, но бросать одеяла не думаю, без них ночь не переживу. В пустынных местах часто большие перепады температур, днём жарко, а ночью опускается ниже нуля. Хотя здесь вроде не совсем так, но и плюс восемь-десять совсем не сладко.
Бреду больше полусуток, солнце перевалило зенит. Несколько раз останавливался на отдых, отдыхая лёжа на земле. Ноги и поясница болят – последствие того, что всё время езжу на машине. С каждым разом вставать и заставлять себя идти дальше становится всё труднее, хочется просто лежать. И пить. Зачем я куда-то иду?
Губы слиплись, во рту нет ни капли слюны, бездумно переставляю ноги, а в душе нарастает паника – я сдохну! Какого хрена это случилось со мной? Я ведь не входил ни в какой туман, не тонул в болоте, даже вроде не умирал – тело полностью моё, земное. Никуда не шлялся – тихо-мирно валялся в беспамятстве. Или я всё-таки умер, а вокруг мой персональный ад? В бога и дьявола не верю, а они всё-таки существуют… ха-ха, начинается бред?
– Хар! – осознаю, что кто-то повелительно кричит сзади.
Оборачиваюсь: всадник на лошади, в свете местной звезды кожа кажется красной, но вроде человек. Развитие на мизере, либо попался кто-то очень бедный – седла нет, сидит «охлюпкой» – называется, начитался книг про попаданцев. Боюсь вот только в этом мире некому рассказать про промежуточную башенку и командирский патрон. А также перепеть Высоцкого, впрочем, у меня и голоса нет.
– Хар! Шаксе долмидыр аной! – строже говорит конник.
«Ага, полный долмидыр!» – думаю про себя.
– Пить! – сиплю ему, показывая, как будто пью из двух сложенных ладоней. Где бы тут взять волшебника, что магией вложит в мою голову знание чужого языка?
– Шаксе аной! – в его руках появляется лук, мозг отстранённо отмечает: «Где-то деревья всё же есть».
«Попить перед смертью, кажется, не получится»
– Да чо те надо, долмидыр? – говорить с пересохшим ртом очень тяжело.
Он жестом показывает, будто что-то отбрасывает от себя. А, мою «палку»! Ну, что, вот и главный выбор – умереть свободным в бою, или остаться живым рабом?
Глава 2
Много раз, смотря фильмы про Великую Отечественную войну, невольно представлял себя на месте героев, попавших в окружение. В юности, по горячности, недоумевал, зачем сдаваться в плен, если тебя всё равно убьют? Чуток повзрослев, понимание пришло. Во-первых, это я знаю, как фашисты будут обращаться с пленными, а во-вторых, человек всегда НАДЕЕТСЯ на лучшее. Побудет в плену, а потом вернётся домой. Ну, разве что «царь» сменится на немца, так они уже сидели на троне Российской империи.
Вот и я сейчас ПОНАДЕЯЛСЯ, что всё будет хотя бы не плохо. Никакого сигнала из будущего: «не сдавайся, из этого мира нет пути домой!» я не получил. Потому повёл себя ничуть не лучше баранов, своими ногами идущих на убой – сдался на милость судьбы.
Отбросил «палку», отошёл в сторону, сел на землю. Всадник понял, что разговаривать со мной бесполезно, общаемся пантомимой.
– Пить, – снова показываю жестом.
Абориген положил невдалеке кожаный бурдюк, к которому я немедленно присосался.
– Тар, тар! – заволновался конник. Боится, что выпью всё?
Вытираю одеялом рот:
– Что у вас то «хар!», то «тар!», – с сожалением откладываю бурдюк, затем показывая, что засовываю в рот еду. Не ел примерно сутки, и для организма, не привыкшего к такому, это большой стресс.
Всадник начал следующий раунд пантомимы: указывает на меня пальцем, произнося «ур» – как я посмотрю, шепелявым в их обществе чрезвычайно сложно, а затем поднимает руку с пальцем в небо – «танды окран?», именно с вопросительной интонацией.
«Считает меня посланником богов? Или попаданцы в их мире достаточно частое явление?» – других объяснений не вижу. Последняя мысль не лишена логики: ведь если в нашем мире ежегодно бесследно пропадают десятки тысяч людей, то наверняка – уж я теперь знаю с абсолютной достоверностью на собственном примере – какая-то часть попадает в другие миры. И почему бы не предположить, что в некоторые по неизвестной причине мироздания они «сыплются» чаще. Если, конечно, обитаемых миров много. Впрочем, в этом я тоже уже почти уверен.
Как дать ему ответ? «Ур», надо понимать, с вероятностью в девяносто с лишним процентов, местоимение «ты» – первое слово в копилку русско-аборигенского словаря. Кивать или говорить «да» – сомнительная затея, здесь это может означать совершенно другое.
Прикладываю ладонь к груди, а затем пальцем указываю в небо – думаю, понятно.
– Ахшы! – кивает(!) всадник, доставая из заплечного мешка что-то съедобное, отрезает кусок и кидает мне в руки, видимо, не всегда попаданцы бывают безобидными.
Пока я пытаюсь что-то сделать с куском жёсткого мяса, баранины или вовсе конины, всадник, не выпуская меня из вида, пошёл обследовать мою палку. Она ему очень понравилась, наглаживает полированный слой лака, цокая языком.
– Ок, ок! – начинает приговаривать он, жестом показывая подниматься и двигаться в южном направлении. – Тады ок!
– Да нихрена не окэй! – возражаю я его заверениям на английском, что всё хорошо или в порядке.
Угрожает плёткой, вот это сразу прекратить. Показываю на него, плётку, себя, снова на себя, на него, изображаю удар кулаком в челюсть: «Ахшы?» – спрашиваю у него, надеюсь это «понятно» или «хорошо».
– Ахшы! Тады ок! Тунир! – снова указывает рукой на юг.
– Ну раз ахшы, то ахшы! – по всей видимости, мне «предлагается» пройти к месту его обитания.
Спустя полчаса ходьбы, когда всадник сопровождал меня позади, вышли к поселению из подобия до боли знакомых юрт.
Встречать выбежало всё население, реально краснокожие, высокие, худощавые, но на лицо не монголоиды. Лицо у них вообще немного странное на мой взгляд: чуть вытянуто вперёд, а затылочная часть черепа у тех, у кого могу видеть – назад вверх, на Земле подобные черепа кое-кто относил к пришельцам.
Вот и «пахан»! – вперёд выдвинулся надменного вида мужик, обходит по кругу, щупает одеяло в уже грязном от лежания на земле пододеяльнике, пытается приподнять его.
– Хар! – говорю ему, вырывая угол одеяла из руки. «Прогнёшься – сделают вечным терпилой», я и так уже нахожусь в положении полу-раба.
Один из стоящих возле «пахана» «шестёрок» стегает меня плетью, не больно, но показывая «моё место» в иерархии. Ах ты шавка, тявкать вздумала? Зря, ой зря, отдал свою палку, с одной стрелы, скорее всего, всадник меня не убил бы, а там я уже мог достать его, завладеть лошадью – другой вопрос, что мне с ней делать?
«Унижение» спускать нельзя, резко подскакиваю к ударившему, залепляя в морду, пончо несколько мешается, удар выходит смазанным. Крики, гвалт, на меня кидаются несколько краснокожих, одному успеваю врезать лбом в лицо, и тут по голове прилетает ножкой моей кровати, занавес.
Очухиваюсь ближе к вечеру, лежу на земле, руки-ноги связаны. Голова деревянная, не иначе передоз от близкого контакта с частью мебели. Увидев, что я очнулся, верещит подросток, из юрт выползают местные. Начинается суд. Выносят приговор – растягивают верёвками, пять ударов плетью по голому телу. Больно, но не смертельно, без просечки кожи, лишь показать власть.
– Гондурасы, я вам ещё покажу! – сдача в плен и в моём случае не принесла ничего хорошего, «надо было сражаться» – немного запоздало сожалею я.
В наказание на ночь оставляют на улице, на той же «площади». Связали, но хитрым узлом, без нарушения кровообращения, предварительно дав одеться.
Ночёвка на холодной земле – занятие не из приятных, это не на матрасе, лежащем на ортопедическом основании. Ранним утром, на восходе, новый раунд воспитательной работы: стращают всеми мыслимыми карами, в том числе типа саблей-шашкой «пахана». Затем указывают на стадо баранов, на меня (говорят, что я баран?), двумя пальцами изображают ходьбу, после чего палец «толмача» указывает на бурдюк с водой и кусок мяса в руке.
Предлагают мне работу за пропитание? Хорошо, это шанс узнать округу и сбежать.
Так и начались мои будни «барановода». Без наблюдения не оставляли, первое время вообще был на подхвате у двух мальчишек. В принципе, правильно, я же ничего не знаю.
«Табор» перемещался в одном им ведомом направлении. Шли от колодца к колодцу, и это пока лишало всякой надежды на удачный побег. Не представляю, как они ориентируются на местности?
Отношение аборигенов – отстранённо-холодное, «разговаривают», лишь отдавая приказы. Но ладно хотя бы после той порки наездов больше не было. Пытаюсь учить язык, но по методу «реально полного погружения», да при нежелании окружающих общаться – очень тяжело. Лишь детишки – пастушки проявляют ко мне интерес, мучаю их. Успехи пока минимальны, и нет твёрдой гарантии, что выученные слова означают именно то, что я думаю.
За двенадцать суток дошли до местной «реки» – мелкого ручья, все несказанно счастливы неограниченному количеству воды – из колодцев не позволялось вычерпывать слишком много. Ручей – это реальный указатель пути, иди по течению, и куда-нибудь придёшь. Только вот задумка с побегом, как-бы сказать, немного лишена смысла. Куда бы я ни пришёл, везде буду чужаком, даже по внешнему виду. И что со мной сделают – большой вопрос.
В пути выяснился интересный для меня факт, в первые дни не замечал, занятый другими мыслями: на этой планете сила тяжести меньше, довольно значительно, к примеру, в высоту подпрыгиваю не меньше метра, хотя на Земле особыми физическими достижениями не блистал, а после того, как перестал лично устанавливать сплиты – мышцы и вовсе расслабились.
Движемся вдоль ручья вниз по течению, становится «многолюдно», к воде выходят другие таборы. Начинаются конфликты за воду, за траву, за баранов, смешение стад – трагедия, могущая привести к многочисленным убийствам, приходится денно и нощно охранять.
Десять дней пути – вдали показались холмы, как я понял, цель нашего путешествия. Ручей немного разросся, приняв в себя несколько притоков. Это позволило встать на берегу моря возле холмов небольшому поселению-порту, куда и гнали баранов на продажу.
В небольшой бухте стоят пять страшненьких на вид парусных кораблей, на которые загоняем живой товар. Моряки – другого подвида людей, более мелкие и коренастые, со слегка смуглой кожей. Тут не знаешь, с кем безопаснее, с этими моряками или барановодами.
Меня ставят на переноску воды в бочки внутри кораблей – животных хотят куда-то довезти живыми. Сильно я не напрягаюсь, саботирую, как могу – за работу ничего не платят, только кормёжка. Вроде закончили, в трюм грузят последнего барана – меня. Подошли несколько «морячков» и накинулись с верёвками, даже никого из них не смог ударить.
Плыву, привязанный к столбу, гажу почти под себя, благо, что джинсы стянуть могу. Всё, пора кого-нибудь убивать!
Глава 3
Плавание продолжалось не сильно долго, около недели, но честно говоря, считать дни совсем не хотелось. Лежу на свободном от баранов пятачке, «думаю» – стоило ли надеяться на доброту чужих людей? На будущее: никогда никому не верить, действовать только в своих интересах.
У кого другого в моей ситуации могли бы опуститься руки, появиться мысли о суициде, но не у меня. Стоит вспомнить последний день на Земле, калитку перед домом Паши – внутри бурлит злоба, дающая сильную мотивацию жить. Надо вернуться, набить морду бывшему другу, и чтобы сожительница не пользовалась чисто моим имуществом. Никакого вклада в благосостояние нашей «ячейки общества» с её стороны не было.
Сначала похитители пытались кормить рыбой. Такого отвратного приготовления, что даже не пытался есть. И так у меня не самое лучшее отношение к ней, ну не нравится, и всё тут! Могу… мог немного поесть филе, а уж если с костями – проще остаться голодным.
Видя, что рыба остаётся нетронутой, донесли капитану или хозяину корабля, тот пришёл «поговорить». Сразу пантомима: показывает на рыбу, и как будто ест.
Криво усмехаюсь: раб смеет не есть, понижая свою стоимость или вообще решив умереть – нельзя такое допустить! В ответ указываю на рыбу, и делаю вид, что меня тошнит. Тыкаю в барашка:
– Ахшы? – и откидываюсь на спину.
Ценен для них, покормят. А на нет и суда нет, жить рабом, как уже сполна понял – для слабых духом.
Покормили, хотя повар у них не умеет готовить и мясо – спалил. Однако есть всего два выхода – есть и жить для продолжения борьбы либо сложить лапки и сдохнуть. Выбор очевиден – я иду к далёкой цели!
Хотелось бы сказать, что выспался на год вперёд, но сон на деревянном полу во время качки в окружении стада блеющих баранов – удовольствие своеобразное, отлежал все бока, несколько раз на волне врезавшись в столб, к которому привязан. Пока позволяет время и кормёжка – попытался привести тело в минимально-удовлетворительные кондиции, выполняя различные упражнения. Экспресс-курс: «Попытка надышаться перед смертью».
Через боль мышцы вспоминали о своём предназначении. Главное для меня – не перенапрячься, иначе на время стану не готовым к драке за жизнь. А ничего другого впереди не предвижу.
Куда-то приплыли, корабль совершает несколько поворотов, морячки носятся по палубе с громкими криками и ругательствами – куда уж без них? Швартуемся.
Впятером выводят на палубу, вижу первый город этого мира. Ну да, средневековье, как его любят рисовать историки, однако далеко не такое помпезно-вычурное, как «античные» города Земли. Стена – так просто стена из почти необработанных каменюг. Дом – так чисто утилитарное жилище, без потолков высотой в пять метров, ведь местные понимают, что такое никак не протопить в холодную погоду.
Про запашок ничего сказать не могу, так как от самого смердит после недельного пребывания в вонючем трюме. Там, конечно, два раза в день проходились с деревянными лопатами, убирая какахи, но всё не почистишь, а уж тем более не выведешь аромат.
Спускаемся по трапу. Другие люди, внешним видом не похожие ни на морячков, ни на барановодов – вполне можно обозвать «арийцами»: высокие, белая кожа, светлые волосы – встречают внизу, заковывают в кандалы. Пиндец! Как говорится: «всего лишь бросил оружие» при первой встрече с аборигенами.
Отводят в одноэтажное здание – загон-тюрьма для живого товара с небольшого размера камерами за крепкими дверьми с решётками. Служитель тюрьмы, пока я в кандалах, демонстрирует две «приспособы». Первую прямо на мне: двузубец на среднем длины «черенке», зубцы которого обмотаны тканью – берёт шею в захват орудия, слегка поднимает вверх, зубцы ложатся на плечи, рычаг в действии, голова задирается, тело тянет вперёд, попав в этот захват – сопротивляться уже не получится. Вторая: деревянная палка, также обтянутая в средней толщины слой материи. Изображает удар по своей руке, после чего начинает её тереть и трясти, приговаривая нечто вроде: «уфь, уфь, уфь». Актёр из него так себе.
Ясно, не проданный товар сильно портить не станут, но меры против буйных давно выработаны. Первым делом запускают в помывочно-постирочную комнату: когда стражники вели сюда, то морщили носики от амбре. Ну ладно, хоть не как европейцы в том же Средневековье и период Возрождения, когда люди могли помыться всего пару раз за жизнь, а вонь скрывали «кёльнской водой» – одеколоном (eau de Cologne).
У них даже есть нечто, похожее на мыло! Цивилизация! Выдали небольшой кусок, показав пантомиму по применению: смочить, намылиться, смыть. Воду набирать из этого крана (он у них есть!)
Кандалы, наконец, снимают.
– Терза! – приказывает служитель, делая взмах кистью руки. Видимо: «Дерзай! Давай! Приступай! Вперёд!»
Приступаю. Водичка из крана слегка тёплая, даже не скажу, каким образом. Где-то с той стороны стоит дровяная печь?
Первым делом застирываю джинсы, ходить голозадым непривычен. Что делать с одеялом-пончо, которое до сих пор со мной. Постираешь – будет долго сохнуть, не постираешь – противно использовать. Стирать! Как-нибудь высушу.
Из деревянной бадьи омываю пол, укладываю одеяло без пододеяльника, встаю и начинаю мыться сам, одновременно топча стираемое, служитель только хмыкнул, увидев мой приём – наблюдает, чтобы я помылся?
С выжимом ожидаемо возникли проблемы, но неожиданно выручил тюремщик:
– Ракшан! – прокричал он куда-то вдаль по коридору.
Прибежал мужичок не-ариец, который после короткого указания подержал один край. Сил у него маловато, но кое-как отжали. Показываю надзирателю, мол, повесить бы. Мужик попался не злой, или я впечатлил его своим «умом и сообразительностью» – позвал второго тюремщика, сопроводили во двор, позволили вывесить на солнышко. Джинсы с футболкой высохнут на теле.
Я опять поневоле начинаю верить в хорошее. Подавить! Я тут никто, звать никак, кратковременная доброта не означает, что меня не отправят на каменоломни, или не съедят на званом ужине. И не надо про цивилизованность, вдруг у них религия говорит о том, что есть немытое – вредно, а вот мытое – полезно!
Пройдя под прицелом «двузобок» в предназначенную для меня камеру, ложиться на тюфяк с соломой не стал, там точно полно всякой живности. Хожу туда-сюда, разогреваю тело, мокрая одежда в тени на сквознячке холодит.
Вдруг начинается какой-то шухер, слышу, как камеры поочерёдно открываются в порядке от входа в тюрьму. Добираются и до меня. Старик на вид лет так семидесяти в сопровождении целой пятёрки тюремщиков.
– Та сарт! – приказывает один из служителей, команда сопровождается движением ладони сверху вниз. Присесть? Или на колени? Оно мне надо? Кто это может быть? Начальник тюрьмы, кто-то из руководства города, «покупатель»?
Старичок, падла, видя, что я не тороплюсь подчиняться, зарядил мне в грудь искрой, выпущенной из кисти. Шарахнуло будто электричеством, перехватило дыхание. «Шо, в этом мире есть магия?» – мелькает удивлённая мысль.
Откашливаюсь, думаю: «Пора убивать или погодить?» – сильно хочется врезать зажившемуся «на красном свете» индивидууму, но разум говорит, что получу от этого разве только моральное удовлетворение, и то, при условии, что смогу пробиться к нему сквозь пятерых сопровождающих. Как сейчас понимаю, очень зря не обучался всяким боевым искусствам, сейчас бы кия-кия, и все лежат.
Правда, после этого подвига при поимке меня бы совершенно определённо пустили в расход, выбраться из города без знания языка, денег, отличающейся внешности и странной одежде – задача нетривиальная. И ладно бы меня где-то ждали, как советских солдат, бежавших из немецкого плена (далеко не всех отправляли в лагеря, как старается показать не наша пропаганда) – но в этом мире я абсолютно одинок. Впрочем, и в том, получается, уже тоже.
Старичок чему-то сильно удивляется – я должен быть упасть? – и что-то говорит тюремщикам. Толпой на одного быстро и можно сказать, профессионально, подавили моё сопротивление, правда, чуть не выколов глаз – сражался с обречённостью обречённого. Поставили на колени, задрав голову вверх, у меня аж позвонки в шее хрустнули, обе руки также в захвате.
Подходит старикашка и нацепляет на шею обруч-ошейник, застёгивая со щелчком. Служивые отпускают меня, резко отходя, тут же в шею из ошейника бьёт разряд. То ли магии, то ли электричества. В этот раз достаточно больно, место-то гораздо более нежное.
Не будь дурак, вскрикиваю от «боли», хватаюсь руками за ошейник, и изображаю потерю сознания, благо падать набок из положения стоя на коленях не так больно, как стоячему – там ещё надо ухитриться достоверно сыграть и не разбить голову. У меня тоже получилось не совсем удачно, слегка ударился черепушкой.
Пусть старичок лучше считает меня сильно уязвимым к «электроошейнику», при случае это ему выйдет большим и неприятным сюрпризом.
В «чувство» привели отнюдь не нашатырём – окатили четвертью ведра с водой, я понял, что лучше «приходить в сознание». Отплёвываюсь от жидкости, сумевшей попасть в рот и нос, служители тюрьмы смеются.
– Та намос, – кистями вверх, – турин, турин! – подниматься и побыстрее. Учу инопланетный язык буквально на лету. Оставаться здесь, в камере за решёткой, мне не хочется, из нового места проживания свалить, возможно, будет легче.
Несмотря на ошейник, до дома нового хозяина нас сопроводили два стражника. Хорошо, пока не дёргаемся, «любуемся» городом. Райончик, куда вскоре вошли, явно не для бедных. Дома большие и шикарные даже по меркам Земли, мрамор, скульптуры, ухоженные сады.
В один из таких мы вскоре свернули, проходя в отдельный флигель. Знаками предлагают присесть в странного вида кресло, на котором закреплены держатели для рук и ног.
– Нет, спасибо… – отказываюсь я, мне это совсем не нравится.
Двое служителей наставляют на меня двузубцы, собираясь принудить силой – по-видимому, для этого и сопровождали. К сожалению, выход из помещения один, окон нет, бежать некуда. Только пробовать пробиться через двух тюремщиков.
Отхожу за этот самый стул, надеясь заставить их разделиться – дабы перекрыть мне два пути к двери. Старичок зовёт:
– Миро!
Во флигель входит нечто гориллообразное – рост за два метра, руки толще моих ног, взгляд звериный, аж в туалет захотелось.
Хозяин показывает на меня и на кресло. Миро двинулся с одной стороны, двое стражников с другой. Выбираю двоих, они не столь страшны, как тот один. От первого двузубца уйти сумел – поднырнул, но там встретил второй, больно ткнувшись в грудь. А потом меня настигает лапища Миро, как котёнка поднимающая в воздух за шею. Кислород перестаёт поступать в лёгкие, мои жалкие потуги лягнуть громилу, приводят лишь к тому, что темнеет в глазах. Моё тело с размаху впечатывается в ложе кресла – хорошо, что там мягкая обивка, а то бы затылком по деревяшке. Пока я прихожу в себя от жёсткой посадки, руки, ноги и шею зажимами пристёгивают к креслу, а подошедший старик опускает на голову непонятную приспособу. В мозг врывается поток боли…
Глава 4
«В голове» появляется нечто новое – непонятно откуда одно за другим перед «мысленным взором» начинают всплывать слова-образы чужого языка. Пока всё просто: местоимения, числительные, существительные, глаголы. Оп, началась грамматика! Вместе с пунктуацией, спряжением глаголов, временами и всем остальным сопутствующим. Старательно пытаюсь не упустить «нить повествования» – похоже, моя не столь давняя просьба о вложении языка напрямую в мозг исполнена с помощью этого кресла с оголовьем, куда я не хотел садиться.
Однако, уроком «родного языка» моё занятие не окончилось. Вслед за этим началась… арифметика. Короткий перерыв, начинается странный урок, совмещающий «кромографию» – местные называют планету Кром, историю, и… теологию.
Как до этого всплывали образы слов, сразу отпечатывающиеся в памяти, сейчас пошли «фотографии». Сначала в виде глобуса, с обозначением стран и покровительствующих им богов (это они серьёзно? Хотя, после демонстрации старичком магии, поверю и в них), потом масштаб уменьшается, и начинают подаваться исторические факты в контексте различных стран.
Сразу замечаю несоответствие степени детализации подаваемой информации средневековому антуражу вокруг меня – воздушную съёмку делал кто-то, умеющий летать магическим образом?
«Рисунок» поверхности суши сильно отличается от земного, что, наверное, совсем не удивительно. Подобия Тихого океана не наблюдается, земля и вода «нарезаны» более равномерно. Присутствуют два материка, растянувшиеся толстыми изломанными сардельками практически от полюса до полюса с океаном между ними.
Два других материка гораздо крупнее первых, и вместе напоминают погрызенное яблоко, северное или верхнее «полуяблочье» раза в полтора больше южного или нижнего. В районе чуть ниже экватора они почти сходятся, разделённые двумя проливами с чередой крупных островов между ними. Своеобразный местный естественный Панамский канал. В океанах разбросаны крупные и мелкие острова, и даже «почти-материки».
Знают о наклоне оси планеты, которая у Крома очень незначительна – если перевести на наши меры, около двух градусов. К слову, «у них» окружность состоит не из трёхсот шестидесяти градусов, а из тысячи «долей». Насколько позволяют мои познания в астрономии, это означает, что здесь нет «зимы и лета», температура примерно постоянна.
– Ты меня понимаешь? – сквозь транслируемые образы спрашивает старичок.
– Да, – отвечаю ему.
– Сколько будет восемь умножить на девять?
– Семьдесят два.
– Сорок два разделить на семь?
– Шесть.
– Отлично! – радуется «маг», вырубая шайтан-машину.
Свет в глазах меркнет, меня нет…
Очнулся в совсем крохотной комнатке: кровать с продавленным матрасом, да табурет, стоящий в изголовье, на котором дожидается кружка с водой. Крепкая деревянная дверь, решётка на окне, ошейник на шее, стабильность…
Мигом опорожняю кружку с каким-то кисловатым напитком, отчего по телу тут же разливается блаженство и пропадают остатки болевых ощущений – я даже пугаюсь, не наркотик ли какой? От этих «арийцев» всего можно ожидать.
В двери открывается небольшое окошко, заглядывает Миро, видит, что я очнулся:
– Хозяин, он очнулся! – взревел гигант.
Минуты через полторы слышу немного шаркающие шаги «хозяина», короткий скрежет засова, дверь открывается:
– Снадобье выпил, голова болеть не должна, ты понял мои слова?
– Да, понял.
– Миро, в мой кабинет его, – старик разворачивается.
– Мне бы в туалет для начала, – слова чужого языка пока немного плохо выговариваются – гортань и язык не привыкли к другим сочетаниям звуков.
– Миро, проводи, потом ко мне. А ты не вздумай делать глупости, ошейник убьёт, если без разрешения удалишься от дома, – предупреждает меня. Понятно, на шее не просто «украшение».
Сделал дела в углу двора, в туалете типа сортир, Миро сопровождает в кабинет хозяина. Сесть не предлагают, присутствие гориллы за спиной не позволяет возмущаться.
– Меня зовут Закир дар-Шадр, тебе позволительно обращаться Учитель. Да, ты не ослышался, именно Учитель. В тебе есть росток Дара, твоя задача – вырастить его в неустанных трудах. Сразу забудь о каком-то человеколюбии с моей стороны, если я обучу тебя, то продам в услужение городу. Ты будешь обязан отработать двадцать лет, после чего получишь полное гражданство, приставку «дар» к имени, особняк и деньги. И может быть, даже мою дружбу, если будешь достаточно искусен в Даре. Не удивляйся, он даёт многое, в том числе долгую жизнь, в ближайшие лет двести я совсем не собираюсь умирать. Так что, не сокрушайся о своей судьбе, закинувшей в чуждый мир, быть может, здесь тебя ждёт то, о чём не смел мечтать в своём. И только от личного усердия зависит, будешь ли ты дар-кто-нибудь, или сдохнешь на медном руднике – предупреждаю, лодыри мне совсем не интересны.
– Я так понимаю, пришельцы из других миров тут довольно частое явление? – задаю интересующий вопрос.
– В последнее время нет. Заодно развею твою надежду на возвращение в родной мир – звёздные тропы оборваны, и по скупым словам богов, когда они восстановятся – неизвестно. Поэтому лучше не рассчитывай на несбыточное, а сосредоточься на обучении, что даст тебе безбедное будущее, понятно?
– Понятно, – ну, я бы тоже на его месте «развеивал надежду», вопрос возвращения предстоит решать самому. – А про богов вы сказали серьёзно?
– В смысле? – удивляется Учитель. – В твоём мире что, не было богов?
– Разве что в мифах…
– Просто удивительно! – а мне вот удивительно, что ты так спокойно говоришь о богах. Ты их видел, чтобы быть уверенным в реальности? А то у нас многие верят просто в «картинки» и несколько книг, которые противоречат друг другу и даже сами себе, и ничего, нормально, «пипл хавает», плодя «священно»-служителей.
– Теперь о правилах, – продолжает Закир дар-Шадр. – Ошейник снять не пытайся, при его повреждении – смерть. Без приказа ко мне ближе двух ламов (мера длины, примерно в рост арийца, то есть под два метра) не приближаться, дальше забора имения не выходить, и на мою личную часть дома не заходить. Естественно, не буянить. Нарушение правил очень не понравится, будет ещё больнее, чем в тюрьме. Либо накажет Миро, а это может оказаться даже неприятнее. Понятно?
– Не дурак.
– У тебя есть несколько дней, чтобы полностью усвоить язык, и найти те блюда, что будут тебе по вкусу. Пробуждение Дара в ослабленном голодом теле – плохая задумка. Потом начнём занятия, надеюсь, ты запомнил мои слова про лодырей?
– Да, запомнил, – падла, моя решимость бежать стремительно тает под градом «разумных» доводов: научиться магии, каким-нибудь образом добыть денег и уже только потом… Или вообще отработать повинность, двадцать лет из минимум двухсот – мелочь! Стать «даром» с гражданством, продолжая совершенствовать Дар и искать путь домой. А вдруг действительно пути домой в настоящее время нет? А-аааа!!!
– Миро покажет твою комнату и всё остальное, – заканчивает Учитель.
Мы переходим в заднюю часть дома, горилла показывает новую комнату – квадратов десяти. Кровать, стол со стулом у окна, шкаф. Строго и минималистично.
Увидел остальных очень немногочисленных обитателей особняка. У Миро есть жена Герка, исполняющая обязанности садовника, как я чуть позже узнал, плохо говорящая на местном, а сам он состоит при хозяине «правой рукой» – делает всё, что прикажут. Кроме них есть вторая супружеская пара из местных «арийцев», жена Даина Венда – горничная и муж Кардо Мерон – повар. Представляюсь сам, Северский Андрей, они тут же переиначивают на Север Андрэ – звука, соответствующего «й», в арийском нет. «Андрэ», на французский манер, мне совсем не нравится, сократили, хрен с ним, но тогда уж «Андро» что ли.
В будущем именно с поваром контактировал чаще всех остальных. Как ни странно, несмотря на то, что ему приходилось готовить множество блюд для меня, его отношение было самым добрым и предупредительным, старался баловать и угождать. Впрочем, эту «загадку» ещё только предстояло разгадать, а пока он стал выяснять, что я предпочитаю. Сложный вопрос. Аналоги как бы есть, но каковы они будут на вкус? На первое время точно пойдёт мясо: баранина, говядина и курятина. Свиней в этом мире вроде бы нет, во всяком случае, данного слова-образа мне в словарь не загрузилось. Можно рыбу в виде филе. Из остальных известных морепродуктов присутствуют крабы, но ими особо не наешься. Молоко и яйца от земных аналогов отличаться не должны.
Вот только со специями поосторожнее, их будем пробовать по чуть-чуть и не торопясь. Пшеница тоже отсутствует, но рожь и некоторые другие злаки в наличии, так что хотя бы ржаной хлеб есть, думаю, без него было бы совсем тяжко. Пробегаюсь по овощам-фруктам, тут печально, из знакомого – капуста, лук, яблоки и финики. Может, есть и что-то другое, но я этого не ел на Земле, потому незнакомо. Будем пробовать новое.
Несомненное сходство в «продуктах питания» явно говорит о том, что между различными планетами когда-то была, а возможно, и сейчас есть связь. Ведь абсолютно одинаковых животных, к вышеуказанным стоит добавить собак с кошками, на разных планетах возникнуть НЕ ДОЛЖНО! Значит, они перемещались с вполне определёнными целями.
Кардо довольно быстро пожарил стейк. Ломоть хлеба, лучок, пара местных овощей на пробу, кружка молока. Мастерство, несомненно, гораздо выше, чем у кока на корабле, обед зашёл на ура. Овощи тоже съедобные, хотя их вкус описать довольно трудно, первый – редька со свеклой вместе, второй – похож на картошку, но есть какой-то непонятный привкус.
– Кардо, – вторая часть имени это не «фамилия», а второе имя, в неформальном общении опускается, – а матат (название второго овоща) кто-нибудь пробовал поджарить на сливочном масле?
Я у него не первый пришелец, на что в другом месте сказали бы: «мол, ты что, совсем дурак?», он, привыкший к «придури», отвечает по существу:
– Я о таком не слышал.
– Нарезать некрупной соломкой, на часик (в местном эквиваленте) в холодную воду, чуть просушить, средний огонь, на сковороду кусочек сливочного масла, растопить и смазать всю поверхность, затем матат с мясом варёной курицы примерно равными по массе порциями. Жарить, перемешивая, до того момента, пока матат не перестанет хрустеть. Снять с огня, засыпать слоем натёртого мягкого сыра, накрыть крышкой, подавать через две минуты, посыпав мелко нарезанным луком.
– Хорошо, я запомнил, на вечер сделаю, – отзывается повар.
После обеда с Миро по приказу Учителя отправились в лавку – мой «прикид» не устраивает. Купили пару комплектов одежды, пижаму, плащ с капюшоном от дождя, кожаные ботинки и войлочные тапочки, в которых в имении ходят все – каменный пол холодит, несмотря на то, что днём довольно жарко. Видимо, за ночь успевает выстывать.
Почему Закир дар-Шадр дал несколько дней на акклиматизацию, стало ясно ближе к вечеру, когда меня начало мутить, а реальность перед глазами закружилась в диком танце, так что даже ходить стало невозможно – валило на пол как после центрифуги. Кружка «снадобья» – и снова хорошо. Надеюсь, состояние «вертолёта» пройдёт, и мне не придётся пить снадобье всю оставшуюся жизнь.
Матат после выдерживания в воде от картошки отличается разве что отсутствием крахмала, с курицей и сыром вообще не отличишь. Блюдо по моему рецепту понравилось всем, даже хозяину. На продуктах он не крохоборничает, оставляя слуг полуголодными. Маги, видимо, действительно, неплохо зарабатывают. Тоже устроиться?
Вскоре после ужина жители имения стали готовиться ко сну, никаких вечерних посиделок. Какое-то освещение есть только у самого хозяина – я после заката вышел на улицу посмотреть на звёзды и город, который с заходом светила погрузился в темноту, лишь кое-где подсвечиваясь кострами. Но что делает Закир, увидеть не удалось, ставни закрыты.
Предстоит вновь учиться, учиться и учиться, дабы познать новую мудрость и мочь использовать её в своих целях. Иду спать в свою комнату, завтра будет новый день. И сколько их впереди в этом мире?
Глава 5
Следующий день начался прямо с восхода Хоруса – местного Солнца. При отсутствии электрического освещения нужно полностью использовать светлое время суток. Название звезды прям созвучно Хорсу, земному богу. Вроде бы он из славянского пантеона, однако, за что «отвечает», абсолютно не знаю. Но в любом случае, это действительно может быть всего лишь созвучность.
Приёмы пищи стали напоминать шведский стол: Кардо готовит несколько «обычных» блюд, я дегустирую. Записываем, что понравилось, что нет. Пробую различные фрукты-овощи. Затем бывает, что записываем новые рецепты с Земли. В общем, общение с поваром занимает достаточно много времени.
Также начал «качаться», правда, так как никогда не ходил в спортзал, как делать правильно и эффективно, не знаю. Впрочем, разминочный комплекс, отжимания, подтягивание на низкорасположенной ветке дерева, бег по участку вокруг дома, поднятие найденного поломавшегося куска мраморной плиты – до этого додуматься несложно. Бегать тоже предпочитаю с куском плиты, иначе бег выходит немного неуклюжим из-за того, что при каждом толчке подпрыгиваю немного выше, чем нужно – ничего, постепенно приспособлюсь. Надо было попасть на чужую планету, чтобы начать заниматься спортом, дома было некогда!
Во время пробежек увидел Герку, жену Миро. С ней отношения тоже сразу не сложились: потоптал траву, нечаянно сломал несколько цветочков – но ей хватило, чтобы сделать свои выводы.
А в остальном полная скука – «домочадцы» общаться со мной особым желанием не горят. Выходить никуда нельзя, телевизора – интернета нет. От нечего делать обошёл всю невеликую территорию имения на три раза, сунув нос, куда только возможно. И куда не сильно возможно – тоже: с заднего двора есть лестница на чердак, дверь закрыта просто на деревянный засов, отчего бы не посмотреть, что там?
Склада хлама, как я ожидал, не обнаружилось. Наверное, потому, что есть сарай, закрытый на амбарный замок, куда его и стаскивают – ведь люди склонны оставлять всякое с мыслями «а вдруг пригодится?»
Также лестница ведёт выше – на крышу, поднялся и туда. Увидел черепичное покрытие и дымоходы. Вылезать не стал, вдруг поломаю. Кроме меня думать больше не на кого, кому ещё из обитателей взбредёт в голову дурная мысль походить по крыше?
Учитель в своих заботах, появился только ближе к вечеру, пока не до меня. Однако я добился «высочайшей аудиенции»:
– Учитель, можете ли выдать книги для самостоятельного изучения?
– Хм-м, для самостоятельного раскрытия Дара? Нет, это слишком ответственный процесс, чтобы пускать на самотёк. Только под моим контролем.
– Хорошо, а просто книги? Для лучшего усвоения языка, так сказать.
– У меня не общественная читальня, бульварных книжонок нет.
– В городе есть читальня?
– Почему бы не быть? У нас же не забытая богами деревня.
– Можно ли мне самому ходить туда, или ошейник может действовать только на небольшом расстоянии?
Заметно, что Учитель не сильно доволен моей просьбой, но в итоге соглашается:
– Ладно, я увеличу дистанцию свободы в ошейнике. Завтра Кардо Мерон, – наш повар, – пойдёт на рынок, заодно проводит тебя до читальни. Ещё какие-то просьбы?
– Нет, что вы, Учитель, не смею больше надоедать.
Покидаю комнату, выхожу на улицу, оббегаю дом, залезаю на дерево, откуда просматривается рабочий кабинет Закира дар-Шадра – хочу знать, что он станет делать для увеличения дистанции свободы?
Этот план родился внезапно, когда увидел, что ставни в его комнате сегодня не закрыты. Сердце гулко колотится в груди, не дай боги, кто-то меня заметит! Обитатели имения по вечерам предпочитают сидеть дома, но кто знает?
Учитель, который пока ничему не учит, сидит за столом, разбирая какие-то бумаги. Вижу источник света, явно техно-магическая хрень, стоящая на столе – шар на ножке, исходящий из массивного основания.
Стараюсь не пялиться прямо на мага, лишь изредка бросая короткие взгляды – некоторые люди каким-то образом «чувствуют» направленное на них внимание, а мне обнаружение никак не нужно.
Наконец, Учитель встаёт и идёт в другую сторону комнаты, на некоторое время пропадает из поля зрения, но слава богам, вновь появляется во втором окне, подходя к шкафу. Куда-то нажимает – из-за того, что свет перекрыт его телом, я не могу разглядеть, после чего предмет мебели, словно на мощных петлях, отъезжает от стены.
Тайник! Не зря решил подсмотреть!
Мага не было довольно долго, мне успела прийти в голову мысль: не зря ли высиживаю дальше, вдруг он может определить, где я нахожусь? К примеру, на циферблате показано направление и удаление ошейника от некоего артефакта. Да даже если без удаления – что я делаю напротив окон кабинета?
Уже собрался спускаться и пробираться в свою комнату, когда Учитель снова появился в кабинете. Смотрю во все глаза, но никаких особых действий маг не совершает, просто защёлкивая шкаф в его обычное положение. Смогу пробраться к нему – попытаюсь открыть и посмотреть спрятанное, закрытие сложности вроде не представляет.
Закир закрывает ставни, гасит «лампу» в помещении – меня ничто не выдало. Сползаю с дерева, и немного на ватных ногах, как от порции адреналина, так и от нахождения в не совсем удобной позе на ветке, иду к беседке, успокоить сердечко и нервы, после чего можно отправляться спать.
– Где ты опять ходишь? – на пороге меня встречает недовольный Миро. – Вчера зашёл домой после заката, сегодня, мне что, сторожить тебя?
– Надо было просто предупредить, чтобы к закату всегда был внутри, – я смотрю, как «правая рука хозяина» запирает дверь на улицу.
«Снадобье» выпито – сегодня, кстати, мутило гораздо меньше, что радует. Ужин прошёл, в тусклом свете свечи, что в руке несёт Миро, иду к себе. Вчера вообще пробирался ощупью в потёмках, «гориллообразный» не встретился. Освещение во всём доме, как в кабинете, видимо, не может позволить себе даже маг, не говоря уж о простых жителях этого города. Кстати! Завтра надо выяснить название, вдруг его название «загрузилось» во время урока кромографии?
Назавтра Кардо ранним утром отводит меня к читальне, сам собираясь идти дальше, на рынок.
– Служащему скажешь, что ты новый ученик уважаемого Закира дар-Шадра, вот деньги, – он даёт мне три разнокалиберные медяхи, – это за две недели пользования.
Заведение откроется только через час (Прим. Автора – далее обычно будут использоваться земные меры, дабы «не плодить сущности») – до табличек с указанием времени работы они додумались, поэтому направляюсь следом за поваром.
– Ты куда?
– С тобой на рынок.
– Я сам справлюсь.
– Торчать здесь час просто так я тоже не намерен. Хочешь – не хочешь, я иду с тобой. Потом можешь пожаловаться многоуважаемому Учителю.
– Ну ладно, пошли.
– Кардо, а как называется этот город?
– Рабаис, светоч Восточного моря, – гордо отвечает ариец.
В памяти сразу всплывает карта, а также связанная информация. Я нахожусь на востоке северного «полуяблочья», материка, имеющего десяток названий, но чаще всего называемого Аркеном. Город стоит, соответственно, на берегу Аркенского моря, также известного как Восточное, Западное и Витейское море. Понятие «океан» на Кроме не введено, всё – просто моря. Даже удивительно, как с таким количеством названий одного и того же, они договорились именовать планету единообразно?
Не один раз сокрушался под ударами захватчиков, возвышался, три раза был столицей независимого государства Рабанида, но гораздо чаще находился в составе других стран. Долгое время входит в Норамскую империю – крупное государственное образование, занимающее весь северо-восток Аркена вплоть до Полночного моря, находящегося примерно там, где на Земле Северный Ледовитый океан.
Почитаемые боги: Нор – бог неба, главный бог пантеона Норамской империи, Сефех – покровитель магов, которыми славится город Рабаис, и Непотоп – бог моря. Остальные постольку поскольку.
Последнее надо тоже прояснить:
– Скажи, пожалуйста, Учитель говорил о богах, они на самом деле существуют?
– В смысле? В твоём мире их не было?
– Когда-то давно может, и были, но сейчас нет.
– Чудной у тебя мир, как только в тебе росток Дара смог появиться? А боги действительно существуют, правда, в последнее время редко снисходят до людей, всё выясняют отношения между собой.
– Каким образом? – пока начал рассказывать, пытаюсь вытащить максимум информации.
– Известно каким, воюют. Но слава небесам, хоть Кром перестали увечить.
– А что, увечили?
– О-о, ещё как! Точно не скажу, это у знающих людей надо спрашивать, но, к примеру, боги так ударили по Нораму, столице бывшей империи, что чуть до нас не дошло.
Норам, щелчок в голове, всплывающий кадр карты с расположением этого города, по которому называлась и империя – на глаз километров восемьсот западнее от Рабаиса.
Вот сейчас не понял! Закачали старые данные? У меня Норам числится столицей Норамской империи, точка. Хотел задать уточняющий вопрос, но Кардо опередил:
– Вот как Норам-то уничтожили, наш Рабаис снова расцвёл, избавились от бога Нора, только Сефеху поклоняемся, ну и Непотопу, без него нам тоже нельзя.
Пиндец, какая-то необновлённая прошивка в аппарате у «уважаемого» Закира дар-Шадра!
– А когда это было? – задаю вопрос.
– Да точно и не скажу, давно, при моём прадеде. Ой, как в то время жилось! Мне дед в детстве рассказывал то, что ему рассказывал его отец: холодно, голодно – много людей тогда померло. Ещё помню, говорил, что море у Рабаиса на несколько километров от берега стало жёстким и скользким. Когда маленький был – верил, но сейчас думаю, враки, это ж надо додуматься до такого: море стало жёстким, что по нему ходили!
«А вот мне думается, что ты просто не видел льда! На сколько же градусов понизилась температура на планете, чтобы в северной части субтропиков Крома, где находится Рабаис, образовался морской лёд? Катастрофа планетарного масштаба! Это как на Земле якобы из-за индонезийского вулкана случился «тысяча восемьсот насмерть замёрзший» год, длившийся три года, но почему-то вообще не задевший Россию, которая спокойно выращивала и продавала хлеб в Европу. Впрочем, на Руси был свой трёхлетний «Великий голод» при Борисе Годунове, также начавшийся из-за вулкана, уже перуанского, и прошедший малозамеченным в Европе. Какая-то ерунда, или точнее подтасовка? Немного отвлёкся в тему переписывания истории Земли, но ведь и в этом мире происходило нечто катастрофичное, уже не понимаемое живущими людьми. Одно, максимум два поколения – и никто ничего не будет помнить, одни сказки и мифы. В общем, в читальне хочу почитать отнюдь не бульварные книжонки»
Поход по рынку был занимательным и вкусным: подходил к россыпям торговцев, брал всего понемножку и вперёд, поглощать, Кардо только успевал отсыпать мелочи.
– Эй, чуждак! – через «д», как словом, обозначающим именно пришельца из другого мира, ко мне обратилась девчуля, продающая стряпню. – Купи пирожков от моей матушки, всем чуждакам нравится!
– Всем из скольких? Много ли ты их видала? – осаживаю пигалицу.