Мед, солнце и кровь

ГЛАВА 1. СКВОРЕЧНИК

С большим усилием отвязавшись от отряда, который к нам приставила Ризус, мы покинули Архипелаг тем же вечером. Пришлось убедить ее в том, что в случае чего вдвоем мы будем более мобильны и менее заметны. Махнув рукой и обозвав нас твердолобыми идиотами, тетя отпустила меня и Стефана в путь. Путешествие с художником далось мне тяжело. Попутчиком он оказался не в меру болтливым. Всю неделю, которую занял путь до Скворечника, рот у него почти не закрывался. В этом был лишь один плюс – он отгонял от меня невесёлые мысли. Однако и минус имелся – подумать все же нужно было.

Быстрый, которому тоже больше по душе была тишина, несколько раз предупредительно щелкал зубами. Но с намеками у напарника было туго.

– Слышишь? Вода шуршит! – обрадовался парень.

– Правильнее сказать, журчит. Но волны не…

Однако Стефан меня уже не слушал, припустив коня вперед.

Мы приближались к Большой Воде, въезжая в маленькое поселение, раскинувшееся на берегу Архипелага. Посмотрев на указатель и сверившись с картой, я утвердительно кивнула. Мы прибыли в верное место. Деревушка со странным названием Рам, располагалась в низине, среди тени от исполинских яблонь. Нас встретили тепло и хотели было посадить за обеденный стол, но мы отказались, сославшись на спешку. Торопиться нам и правда следовало: еще утром мы отправили письмо директору Скворечника, Корвусу. Он должен был ждать нас на острове, после полудня.

Босые пальцы тонули в песчаном береге, глазами я пыталась найти границу воды и не находила ее. На горизонте она сливалась с небом, что стирало грань реальности. Шум волн звучал так же, как в моих снах.

Слева и поодаль виднелся большой остров, куда нам предстояло доплыть.

– Ну как тебе?

Пожав плечами, я промолчала. Затекшая спина знатно портила настроение.

– Красиво и одновременно ничего необычного.

Рассмеявшись, Стефан присел на корточки и запустил руку в накатывающую волну.

– Ты знала, что Большая Вода соленая?

– Да, я читала об этом… пить ее нельзя, хорошим не кончится даже для бессмертных. Долго тошнить будет.

– Угу… А знала, что на Исподе тоже есть Большая Вода, только люди там зовут ее океаном?

Отрицательно качнув головой, я сдержанно ответила:

– Не знала.

Поняв, что я не настроена на разговор, Стефан поднялся. Потоптавшись немного рядом, он ушел договариваться с местными рыбаками о переправе на остров. Я избегала парня всю последнюю неделю. Насколько это было возможно в совместном-то путешествии. Слова Ризус о влюбленности не шли у меня из головы. Равно как и ощущение его рук на моей талии тогда в гардеробной у тетушки. Стефан был мне интересен как человек. Но я не понимала, хотела ли я дать шанс этому интересу или лишь желала с его помощью хоть ненадолго забыть Фобоса. Путаясь в своих же мыслях, будто в липкой паутине, я только глубже увязала в размышлениях, все меньше понимая, чего хочу на самом деле.

Справа от меня Быстрый играл с набегающими волнами, пытаясь поймать их зубами. Улыбнувшись ему, я повернулась на звук приближающихся шагов.

Стефан представил мне рыбака, который заведовал паромной переправой. И если неделю назад мысль о пароме вызывала у меня трепет и легкий холодок по коже, то сейчас я просто кивнула. Отряхнувшись от невидимых песчинок, я повела Быстрого к странной конструкции, держащейся на воде. Под ногами глухо звучал металл, спрятанный под тонким слоем песка. Присев на деревянную лавку рядом с улулой, я посмотрела на далекий остров.

Скоро мы будем там.

Рядом послышался шорох, Стефан натягивал холст на подрамник. На мой вопросительный взгляд он лишь пожал плечами.

– Паром движется медленно, будем пересекать пролив где-то час. Успею нарисовать эту красоту. – указав пальцем в сторону горизонта, он достал тюбики с красками и жидкость, пахнущую еловым лесом. Обернувшись туда, куда он указал, я увидела бескрайнюю водную гладь между двух островов. Слева заканчивалась территория Архипелага, справа виднелся остров Скворцов, но между ними – сплошь синеющее пространство, переливающееся всем спектром цветов от мшисто-зеленого до серо-синего. На стыке воды и неба преобладал глубокий цвет маренго, уходящий в такой серый, каким бывает кварц или небо перед грозой, – Я стараюсь рисовать каждое новое место, где бываю.

Не сразу поняв, что Стефан что-то сказал, я запоздало обернулась. Паром медленно полз по Большой Воде. Быстрый прилег и теперь с деловитым видом чистил подушечки задних лап. Лошадь Стефана была увлечена овсом.

– И много у тебя таких полотен?

Легкая улыбка мелькнула на его губах, он бросил на меня быстрый взгляд.

– Меньше, чем мне бы хотелось. Ты много путешествовала?

Задумавшись, как лучше ответить на его вопрос, я решила просто отрицательно качнуть головой. Мне вовсе не хотелось сейчас рассказывать о том, что я лишь недавно покинула Мор. Моя оценка времени отозвалась в голове красным цветом, напоминая о том, что прошло уже два месяца.

А пролетели как день.

– Стефан, сколько тебе лет?– художник зашевелил губами, тишину заполнял только шум волн, – Так все же проблемы со счетом?

– Отстань, Дафна, – беззлобно бросил парень, – мне сто тринадцать лет.

Мы снова замолчали. Пейзаж навевал мне странные напоминания о холодной ночи, когда мне приснилась Большая Вода в шторм. Странный сон, забравший мой покой на несколько дней, казался теперь выдумкой.

– Так значит, ты был в Топях с того момента, как тебе исполнилось восемьдесят три?

Молчание затянулось. Стефан явно не торопился отвечать, а я не настаивала. Лишь щуря глаза от отблесков, играющих на волнах, смотрела на границу неба и воды. Интересно, что там дальше?

Будто прочитав мои мысли, он отозвался:

– Говорят, за горизонтом Обитель… Ну, Темной Матери.

Подумав о границе с этой точки зрения, я тотчас испытала отвращение к видневшимся впереди. Прочитав все по моему лицу, Стефан хмыкнул.

– Не одобряешь веру Тьмы?

Легко покачав головой, я поправила давящий на ребра корсет.

– Не одобряю Темную Мать.

Нежно рассмеявшись, Стефан отвлекся от холста и повернулся ко мне.

– Отчего же? Что вы с ней не поделили?

– Скорее кого, – хитро подмигнув художнику, я прикрыла правый глаз, в который так и норовило ткнуть солнце.

– Ого! И кого же?

Имя Фобоса едва не слетело с моих губ. Вперившись взглядом в железный пол парома, я усилием воли промолчала. Оставив его вопрос без ответа, я взяла себя в руки и тряхнула волосами.

– Один-один, значит. Хорошо. – кивнув, он вернулся к картине. После недолгого молчания послышался его бархатный голос: – Я готов проиграть всухую, если ты еще несколько раз улыбнешься. Уже неделю только хмуришься.

Соленый ветер и волны, разбивающиеся о бока парома, заглушали его голос, но я все расслышала. Смущенно отвернувшись, я украдкой улыбнулась так, чтобы он не видел.

Остаток пути до Скворечника мы молчали. Стефан завершил пейзаж и ушел к рыбаку, который все это время крутил лебедку парома. Взяв в руки небольшой холст, я провела над ним раскрытой ладонью, призывая магию. Маленькие искры окружили руку, отскакивая от кожи. Легкое покалывание отдавало в локоть. Моему телу и голове нужен был отдых. Краска просохла, и я вернула полотно на место, положив его к вещам парня. Масло двигалось, розовые облака медленно парили вдаль. Он не стал рисовать черноту, клубящуюся на горизонте. Обернувшись через плечо, я столкнулась с мягким, понимающим взглядом художника.

Чем ближе мы подплывали к Скворечнику, тем отчетливее виднелись две фигуры на причале. Когда паром остановился у деревянного помоста, мы со Стефаном одновременно шагнули на сушу. Встречающие подошли ближе, и я сразу узнала хозяина Скворечника, Корвуса. Он был не только директором школы, но и моим кровным дядей, братом матушки. Рядом с ним стояла незнакомая мне девушка с темной, густой копной волос и аккуратными чертами лица. Расплывшись в улыбке, Корвус подошел ко мне и, крепко обняв, пропел:

– Свобода идет тебе на пользу, ягода. – поцеловав меня в обе щеки, он поднял мою ладонь выше и, держась за нее, заставил покрутиться, – Ты не потеряла былые навыки, а?

Устало улыбнувшись, я потянулась, чтобы оставить на его гладковыбритой щеке поцелуй.

– Надеюсь, что не потеряла… но, признаться, несколько позабыла.

Басисто рассмеявшись, Корвус поздоровался со Стефаном и отпустил паромщика. Пока директор восхищался улулой, незнакомая мне девушка легко склонилась в реверансе и представилась:

– Ваше Высочество, меня зовут Деметра. Я с радостью покажу вам наш остров и школу.

Я приветливо улыбнулась. Голос ученицы был едва слышнее ветра, а щеки пылали, как свежий тюльпан. Она явно ощущала себя не в своей тарелке. Жестом дядя предложил идти вперед. Магической волной подхватило сумки, которые теперь парили в отдалении от нас. По пути к Серому Лесу Корвус расспрашивал меня о Земле и Море. Разговор зашел и о Ризус:

– Как она там, все такая же?

– С тех пор как вы разошлись, ничего не изменилось, – хмыкнув, я лукаво глянула на дядю, – но, думаю, она и до вашего развода душкой не была.

Дядя коротко рассмеялся, согласившись со мной. Стефан шел молча, оглядывая лес, через который мы продвигались. Деметра замыкала группу и шла рядом с сумками. Видимо, именно она заставляла их парить в воздухе. Пообещав себе, что скоро тоже так смогу, я обернулась к Корвусу.

– Дебора тут?

– А то как же! Тут, неугомонная. Уже как месяц по программе идет, успехи делает.

Деревья сменяли друг друга в стройных рядах, с каждым шагом становясь все темнее. По бокам от тропы начали раздаваться шорохи.

– Не обращайте внимания, и по сторонам шибко не смотрите. А не то уведут в чащу, – махнув рукой, он пустил перед нами светящиеся сферы. Мягкий свет разогнал полумрак.

Треск веток раздавался все ближе к тропинке, пока за одним из кустов не мелькнул кто-то высокий и тощий. Я успела заметить только горящие зеленым огнем глаза. Стефан нервно отошел от края тропы и шагал теперь посередине. Понизив голос почти до шепота, он уронил:

– Ну и чудища… Кто это?

Из кустов ему ответил протяжный вой, от которого по рукам пробежали мурашки.

– Тише, они же слышат все и понимают. Это силвы, дружок. Хранители острова. – дядя поправил полы длинного черного плаща, – По сути своей безобидны, но только если не сходить с тропы. Невосприимчивы к магии, избавиться от навязанного ими морока будет тяжело. – обернувшись к Стефану, он улыбнулся, – Стоит тебе сойти с тропы, как вместо их необычного, мягко говоря, вида, ты увидишь удивительных красавиц. И вдруг обнаружишь в себе неспособность сопротивляться их пению. Чаща будет все ближе, и ты даже не подумаешь о том, что тебе грозит опасность…

Стефан передернул плечами.

– Но не беспокойся… Ты ведь не собираешься сходить с тропы?

– А почему не убрать их с острова? – удивилась я, стараясь не реагировать на мелькающие тени.

– Убрать никак. Они же хранительницы этого места, – позади нас раздался тихий голос Деметры, – без них Серый Лес зачахнет, а после и остров под воду уйдет.

Вскинув острое лицо, дядя поднял указательный палец и отчеканил:

– Молодец, девочка! Верно говоришь.

Стараясь абстрагироваться от завываний, мы продолжили путь к школе, хотя градус беседы явно понизился. Тяжело было искренне смеяться, пока из куста на тебя смотрит худое и вытянутое лицо с горящими глазами.

Дорожка закончилась неожиданно и в очередном повороте, расширившись, перетекла в большое поле. Среди деревьев раскинулась огромная деревянная постройка, с большими окнами и подвесными дорожками, которые протянулись между многовековых сосен. Архитектура здания отличалась от привычной, за мое короткое путешествие по Земле я такого не видела. Задав появившийся вопрос дядюшке, я получила неоднозначный ответ.

– Скворечник строился еще при Василисе. Кажется, дизайн здания продумывала она. Писали, что она вдохновлялась воспоминаниями о своем доме, когда проектировала эту школу.

Тут и там, между хвойных исполинов и по дорожкам, в окнах здания и на крыльце сновали молодые люди и девушки, которые были одеты одинаково. Ученицы носили высокие бордовые брюки, черные сапоги, белые блузы и черные подгрудные корсеты, расшитые каким-то узором. Бросив взгляд на Деметру, которая уже стояла рядом, я присмотрелась к ее животу – на корсаже были вышиты парящие скворцы. На полах бордовых плащей также были вышиты птицы. У парней все было несколько проще – бордовые брюки, белые рубашки, черные ботинки и плащ в цвет брюк. Вышивка с птицами, помимо подола плаща, была еще и на рубашке – одинокий скворец украшал каждую блузу слева, на груди. Ученики оборачивались на нашу компанию, но суровый взгляд директора быстро возвращал их к делам.

– Не обращайте внимания. Сегодня выходной, вот они и маются от безделья, – цокнул дядя.

Школа, как внутри, так и снаружи, была вся отделана светлым деревом. В холле пахло смолой и старыми книгами. Поднявшись по широкой лестнице на четвёртый этаж, мы вошли в директорский кабинет. Огромные окна украшали собой две стены, делая тренировочную площадку позади Скворечника полностью просматриваемой. В помещении было светло и пахло теплым деревом. Некстати вспомнился вычурный кабинет Ризус, где помпезная лепнина на потолке соседствовала с позолотой на мебели.

Сев на уголок стола, Корвус дотянулся до противоположного конца столешницы и подцепил пальцами папку с пожелтевшими листами. Пока он в спешке перелистывал страницы, я присела в одно из мягких кресел. Стефан и Деметра остались стоять у входа.

– Так, Стефан… тут указано, что магических способностей у тебя нет, несмотря на Искру, ага… Обладаешь удивительным талантом художника, это я читал. Работы покажешь? – дождавшись, пока парень кивнет, дядя вернулся к шуршащим страницам, – Физические данные отличные. Что скажешь, если мы поставим тебе занятия по ближнему бою, фехтование, зельеварение и немного магического мастерства? Глупо будет не попытаться пробудить магию, если есть потенциал.

Стефан замялся.

– Господин директор, при всем уважении зелья не мое…

– Не слушай его, – проигнорировав округлившиеся глаза Стефана, я обернулась к Корвусу, – лишними они не будут. Он помогал варить мне Та`тем.

– Ну вот видишь, Стефан, не надо прибедняться. Я склонен верить своей племяннице. Мы оставляем зелья, – безапелляционно отрезал он, – если все хорошо пойдет с мастерством, добавим тебе оборотничество. И, вероятно, темные искусства… но не ранее осеннего сезона. Преподаватель отбыл и вернется только ко Дню Рябины…

Деметра удивленно выдохнула. Обернувшись к ней, все вопросительно посмотрела на девушку. Тихо извинившись, она отмахнулась:

– Поперхнулась.

Кивнув, дядя положил досье на стол, и, подойдя к Стефану, пожал ему руку.

– Добро пожаловать, скворец! Надеюсь, предназначение тебе откроется. – отпустив ладонь художника, он обратился к Деметре: – Проводи его в мужское крыло, там готова свободная комната. Затем возвращайся сюда, но подожди в коридоре.

– Хорошо, господин директор, – теперь мне казалось, что она была чем-то расстроена.

Ободряюще подмигнув мне, Стефан вышел из кабинета, легко прикрыв за собой дверь.

– Теперь с тобой, дорогая Дафна.

Корвус обошел стол и присел в свое кресло, тяжело выдохнув.

– Что, для меня досье тебе не нужно?

– Обижаешь… Я же знаю тебя как облупленную, – указав на меня пальцем, он тихо продолжил, – готов поспорить, что я даже знаю, откуда у тебя этот шрам на лице.

Прижав ладонь к отметине, я пробурчала:

– Это не честно, ты наверняка говорил с Ризус.

Фыркнув, он постучал пальцами по столу.

– Нет, я просто очень хорошо знаю тебя и свою сестру. Ну и еще я веду переписку с твоим отцом, – хмыкнул дядя.

Проигнорировав его высказывание, я перевела тему:

– И что ты приготовил для меня?

– Всего по максимуму, Дафна, – он начал говорить и одновременно стал загибать пальцы, – ближний бой, фехтование, зельеварение, отдельные дополнительные уроки по ядам и противоядиям. И не смотри так на меня, тебе лишним не будет. – он продолжил: – Магическое мастерство, артефакторика…

– А это мне еще зачем? – удивленно воскликнула я.

– Как зачем? Для общего развития, не следует забывать, кто ты. Так… затем оборотничество, ментальный контроль, нежитеведение и, наконец, темные искусства. Но лишь с малума, Вита отсутствует.

Прыснув, я переспросила:

– Вита1, серьезно? Темные искусства ведет кто-то с таким именем?

Посмеиваясь, директор отодвинул кресло и, встав, подошел к книжному шкафу. Голос его был больно весел.

– Хоть чем-то он уравновешивает свой предмет, – Корвус рассмеялся шутке, которую я явно не поняла. Он задумчиво пробежал пальцем по корешкам, выискивая нужные. Забрав с полки несколько книг, дядя положил их на стол и придвинул ко мне. Взяв в руки один из ярких томиков, я прочитала название:

– Яды и противоядия, том первый. Действительно планируешь серьезно за меня взяться?

– А то, – взлохматив мои волосы, он остановился позади кресла, – у меня ты научишься постоять за себя!

Уловив в его голосе тревожные нотки, я замерла:

– Ну вот, а говорил, что не общался с тетушкой.

Поняв, что попался, Корвус прокашлялся и неуверенно уронил:

– Ну, может быть, совсем чуть-чуть. В конце концов, я мог узнать это и от твоего отца…

– Поздно отпираться, – фыркнула я, – вы опять туда же?

Оставив мой вопрос без ответа, он серьезно пробасил:

– Дафна, я считаю все случившееся с тобой огромным несчастьем, которое требует детального внимания и самого тщательного расследования. Так быть не должно. Наша сестра, нежная Девиана, пала в нелепых политических играх, и виновник так и не был найден. Твой отец сберег этот опыт в своем сердце и не допустит повтора.

Отец всегда с нежностью вспоминал погибшую младшую сестру мамы. На семейных застольях имя незнакомой мне тетушки звучало с трепетом.

– Поверь, в Скворечнике тебе ничего не угрожает. Все ученики преданы Роду, семьи проверены на лояльность. Даже скворцы из Северных Земель выказывают уважение к Правящим.

Выдохнув, я устало кивнула. С дядей всегда было просто и легко, с ним было интересно. Но долгий путь в Скворечник измотал меня, хотелось лечь.

– Ты не против, если меня проводят в мою комнату?

Спохватившись, Корвус пробормотал:

– Да, конечно, – повысив голос, директор крикнул в сторону двери: – Деметра, зайди, пожалуйста!

Дверь тихо скрипнула, в помещение вошла девушка.

– Отведи Дафну на преподавательский этаж, в левом крыле есть свободная комната. – дядя протянул мне ключ с бордовой ленточкой, – Если понадобится, покажи ей школу и территорию.

– Будет сделано, господин директор, – голос звучал отстраненно и механически. Мне подумалось, будто Деметра могла быть не человеком, а усовершенствованной моделью Дельты.

По коридору мы шли в тишине – у меня не было сил на разговоры, а девушка молчала, вероятно, из соображений этикета. Спустившись на этаж ниже, мы свернули налево и остановились лишь в самом конце галереи. Покрутив ключик в замочной скважине, я открыла дверь и закашлялась, навстречу мне вылетело облако пыли. Зажав нос, Деметра прогундосила:

– Извините. Видимо, тут давно никто не жил.

На ощупь ориентируясь в темноте, я подошла к окну, и, распахнув шторы, открыла створки.

– Дааа, спасибо, дядюшка… Удружил, конечно, – ворча себе под нос, я наблюдала за облаками пыли, кружащимися в воздухе, – ты не могла бы мне помочь? Боюсь, моих магических сил не хватит для таких масштабов, – последние слова я процедила сквозь зубы.

Молчаливая девушка густо покраснела и, стыдливо отступив на шаг, уронила:

– Я не смогу вам помочь, Ваше Высочество. Я не волшебница.

От удивления я позабыла про беспорядок, и перестав размахивать руками, посмотрела на ученицу.

– А что же ты тут тогда делаешь? Чему обучаешься?

– Директор заметил меня, когда прибыл в гости к матушке… Я дочь герцогини Аши, блюдущей за Восточными Землями…

– Постой, – перебила я ее, – но она маг, а ты…

– Все верно, я родилась без Искры.

Присев на пыльный рабочий стол, я еще раз пробежала взглядом по Деметре. Высокая, ладно сложенная, она смотрела на мир красивыми синими глазами, будто хитро прищуренными. Черные прямые волосы были распущены, за исключением передних прядей, собранных на затылке заколкой. Она и правда была очень похожа на Ашу.

– Странно, что я никогда не слышала о тебе. И ведь недавно я была в гостях у твоей матушки…

Румянец пополз на лоб и шею, она сказала едва слышно:

– И вовсе не удивительно, мама не особо афиширует мое рождение, – заправив упавшую из длинной челки прядь за ухо, она виновато улыбнулась: – так бы и просидела всю жизнь в четырех стенах, если бы не директор. Он забрал меня от матушки, разглядев во мне талант к траволечению. Для этого не требуются магические способности, – заметив мой жалобный взгляд, она потупилась, – моя жизнь ничем не хуже, чем жизнь тех, в ком горит Искра. Думаю, вы знаете, что на зельях я смогу протянуть около двух веков.

Спохватившись, что мой взгляд мог ее обидеть, я отрицательно мотнула головой.

– Да-да, я знаю об этом, извини, если обидела. Сколько тебе лет?

– Сейчас мне двадцать человеческих лет. Уже два года я принимаю зелья, замедляющие процессы организма.

Хмыкнув, я одобрительно кивнула. Конечно, лучше прожить две сотни лет с внешностью подростка, чем сморщенной старухой. Тяжело выдохнув, я оглядела пыльные столешницы. Вдруг идея возникла сама собой.

– Скажи, а ты знаешь Дебору?

Сморщив аккуратный носик, Деметра неуверенно кивнула.

– Думаю, что да. Недавно к нам поступила девушка с таким именем. Низкого роста, шрам на подбородке и скверный…

– Характер! – закончила я, – Да, это точно она! Можешь позвать ее? Только не говори, что это я ее жду.

Медленно моргнув, Деметра скрылась в проеме.

Оставшись наедине со своими мыслями, я подошла к большому окну. Открывающийся вид завораживал, мрачный массив леса почти не освещался солнцем – лишь редкие лучи золотыми нитями пробивались между зеленью. Гигантские сосны уходили высоко в небо, подпирая кронами облака. Свежий воздух ласково гладил лицо прохладными ладонями. Казалось, что недавно тут прошел дождь.

Под окнами располагались тренировочные площадки, молодые люди сражались на мечах. Один из парней явно был увереннее противника и обращался с оружием как с продолжением своей руки, оттесняя его к краю песочной насыпи. Поодаль находился еще один подиум, по нему кружили девушка и парень, кидающие в друг друга яркие сгустки магии. Рассевшиеся прямо на траве наблюдатели выкрикивали советы и подбадривали сражающихся.

Моя комната была угловой в здании, недалеко от окна располагалась воздушная тропа. По подвесным мостикам прогуливались студенты, тихо переговаривающиеся между собой, их голоса сливались с ветром.

Скворечник жил, он дышал. Двигался в своем темпе даже в выходной день, все студенты были заняты чем-то, что дарило жизнь этому острову и школе.

В коридоре послышались ругательства.

– Я не понимаю, почему директор не может привести эту комнату в порядок самостоятельно? У меня ведь тоже есть дела! – недовольный голос Деборы нельзя было спутать ни с чьи другим.

– Я не могу ответить тебе на этот вопрос, меня послали за тобой, – спокойный тембр Деметры ярко контрастировал с моей громкой подругой.

Дебора хотела было сказать что-то еще, но вдруг остановилась в проходе, увидев меня посреди комнаты.

– Дафна?!

Ступор Деб длился несколько секунд, пока девушка с писком не бросилась ко мне. Сомкнув на моей шее руки, она едва не свалила нас с ног.

– Ты смогла, ты смогла, Дафна! Какое чудо, – схватив меня на плечи, она отодвинулась и нахмурилась: – почему же ты сразу не написала?!

Засмеявшись, я забыла про усталость.

– Не те обстоятельства были, знаешь ли… все случилось несколько сумбурно.

– К Матери обстоятельства, ты здесь, и это самое восхитительное, что только могло случиться!

Я обернулась к Деметре.

– Ты можешь идти. Спасибо за помощь.

– Рада быть полезной, Ваше Высочество, – повторив идеальный реверанс, она тихо выскользнула в коридор.

Дебора схватила меня за руки и воодушевлённо забормотала:

– Мне столько нужно тебе рассказать, столько показать! О, Дафна, Скворечник – это чудесное место, ты будешь в восторге от острова и школы!

Аккуратно высвободив ладони из ее хватки, я махнула головой на окружающую меня комнату.

– Поможешь мне убраться тут? Я ведь почти что без магии. После можешь показать мне остров, я буду очень рада твоей компании.

Хитро улыбнувшись, совсем как в детстве, Деб согласно кивнула.

– Идет принцесса! Так, с чего бы нам начать…

Остаток дня мы избавлялись от пыли, копившейся тут, как нам показалось, десятки лет. Дебора рассказывала о неудачном опыте работы с Лечащими, как не поладила со склочными и возомнившими о себе многое целителями в Тилле. В мрачном городе Восточных Земель, который расположился в горах, недалеко от Межграничья с Мором.

– И ты представляешь, он говорит мне, что с таким подходом только неубиваемых каменных големов лечить, ну ты представляешь?! Мне, дочери придворного лекаря!

От смеха болели щеки, сбилось дыхание. Мы делились всем, что было упущено за годы разлуки. И если у Деборы была уйма веселых историй про учебу и парней, то я могла похвастаться только испорченными отношениями с матерью и двумя покушениями.

Выслушав про все, что мне пришлось пережить, Деб нахмурилась.

– Это ужасно, Дафна. Неужели кто-то всерьез решился на это?

Не став уточнять, что подозрения падают на мою семью, я пожала плечами.

– Видимо, так.

– Но кому ты могла насолить, ты же и из замка-то не выходила!

Постаравшись перевести тему, я стала заправлять новое постельное белье. Деб принесла его из прачечной, только что выстиранный хлопок пах лилиями.

– Тут много обычных людей? Таких, как Деметра? – уточнила я.

Задумавшись, она закусила нижнюю губу.

– На ум только она и идет. А что?

– Да нет, ничего, – подкинув подушку в чистой наволочке, я бросила ее на кровать, – просто странно это – человек без Искры и в Скворечнике.

Понизив голос до шепота, Дебора быстро затараторила.

– Говорят, у нее отношения с кем-то из преподавателей. Мол, он лично просил твоего дядю взять ее в скворцы.

Когда комната стала чистой и свежей, день близился к своему финалу, начинало темнеть. Уставшие и голодные, мы свалились на диванчик перед пустым камином и, выдохнув, уставились друг на друга.

– Давай экскурсия по территории будет завтра? А сегодня только до столовой. Идет?

Еле найдя силы на кивок, я аккуратно поднялась на ноги. Прошаркав к двери, Деб окинула взглядом комнату.

– Эх, везет же тебе! На преподавательский этаж заселили, – завистливо поджав губы, Дебора кивнула головой в сторону, – а мне приходится ютиться с соседкой в комнате. И спальня меньше твоей в два раза…

Хвастливо улыбнувшись, я закинула ей руку на плечо.

– Ничего не поделаешь, дорогая, – важно посмотрев на свои ногти, я обернулась в ней, – положение обязывает.

Рассмеявшись от нелепости, я закрыла дверь. На первый этаж мы спускались громко, со смехом и криками.

– Не забудь на обратном пути зайти на второй этаж, в прачечную. Нужно взять комплекты формы и расходной одежды. Если нужна, конечно.

– Вы всегда тут в форме ходите? У меня с собой много вещей, да и платья новые есть. Ленсифер шил.

На имени друга мы обе скисли – я по понятным причинам, Дебора же, видимо, вспомнила былые чувства к нашему портному.

– Нет, в выходные дни можно и без формы, просто сегодня с утра было построение, – подруга жестом указала на арочный проем, откуда слышались голоса, – мы гадали о причине, но, видимо, просто проверяли наш внешний вид перед твоим приездом.

Поджав губы, я виновато промолчала.

Столовая представляла собой большое помещение с раздачей и столиками, разбросанными по просторному залу. Боковые стены были полностью стеклянными, светлое оформление ничем не отличалось от уже увиденных мною частей Скворечника. Где-то столики на четырех были заполнены наполовину, а где-то свободных мест вовсе не было.

Пробежав взглядом по сидящим скворцам, я не заметила Стефана.

Отойдя от раздачи, мы с Деб принялись высматривать себе свободный столик. Большинство учеников поглядывали на меня с испугом, кто-то кидал короткие любопытные взгляды. Были и такие, кто смотрел прямо и с вызовом – их было явное меньшинство, но факт их наличия был заметен. За столиком у окна сидела Деметра, отгородившись от остальных учеников распущенными волосами, будто шторкой. Толкнув локтем подругу, я едва не опрокинула ее чашку с чаем. Убрав от меня поднос подальше, она предостерегающе зашипела.

– Деб, давай к ней сядем? Она выглядит такой… одинокой?

Скептически посмотрев на тихую девушку, Дебора скривила губы и пожала плечами.

– Давай, она вроде ничего. Хотя чудаковатая моментами…

Подойдя к столику, я кашлянула. Деметра вскинула на меня испуганный взгляд.

– Ты не против, если мы будем сидеть с тобой? Если тут, конечно, не занято…

Замерев на несколько секунд, она отрицательно замахала головой.

– Нет, тут не занято! Присаживайтесь, конечно… – неловко замолчав, она продолжила бесцельно гонять по тарелке кусок мяса.

Болтать только с Деб казалось неправильным, и потому я старалась всеми силами втянуть в разговор молчаливую Деметру. Выходило не очень хорошо, но к концу ужина дело пошло куда лучше.

Когда мы уже собирались вставать, мои глаза вдруг прикрыли чьи-то ладони. Девочки за столом замолчали.

Оторопев, я замерла в ожидании. Но стоило мне принюхаться, как я сразу поняла, кто это.

Хмыкнув, я пропела:

– Дурачок, у тебя же руки скипидаром пахнут! Тебя узнать – раз плюнуть.

Рассмеявшись, Стефан убрал ладони с моего лица.

– Так нечестно, Дафна, ты ведь даже не попыталась! – выйдя из-за моей спины, он лучезарно улыбнулся девочкам: – Все хорошо, ты устроилась?

– Конечно, все в полном порядке. Как тебе Скворечник?

Пожав плечами, художник оглянулся.

– Тут славно… По крайней мере, пока не начались тренировки, – мы рассмеялись, – не хочешь увидеться завтра после занятий? Пройтись по территории?

Предложение было очень заманчивым, но отвечать быстро было нельзя. Не успела я сообразить, что лучше сказать, как несколько парней стоящих на выходе из столовой, стали звать Стефана. Обернувшись к ним, он кивнул.

– Прости, я найду тебя завтра! Доброй ночи!

Проводив его удаляющуюся спину удивленным взглядом, я задумалась. Непривычно было видеть ворчливого с чужими людьми Стефана таким приветливым.

Повернувшись, я напоролась на хитрый прищур Деборы и слегка заинтересованный взгляд Деметры.

– Ну и кто он? – поигрывая бровями, улыбнулась Деб.

– О, ну… это знакомый, художник. Мы прибыли сюда вместе, – ощутив, как щеки заливает краска, я отвела глаза в сторону.

– Ого, неужели Фобос в прошлом? – Деб удивленно ахнула.

Вздрогнув от его имени, как от пощечины, я стерла улыбку с лица. Подруга тоже перестала улыбаться.

– Прости, я не хотела…

– Ничего, мы еще обязательно поговорим о нем.

После ужина мы все втроем дошли до прачечной, где мне выделили два комплекта ежедневной формы с брюками и одно праздничное бордовое платье, подол которого был украшен вышитыми птицами. Ученическое крыло находилось в соседнем корпусе, а потому сначала было решено проводить меня. Попрощавшись с новой знакомой и подругой, я приняла холодный душ и легла в постель, заправленную свежим бельем. От кровати пахло чистотой, немного отдавало солью Большой Воды и цветами дикой лилии.

Засыпая с улыбкой на лице, я думала о том, что могу преодолеть все проблемы, которые мне подкинет жизнь.

Если рядом будут близкие люди.

ГЛАВА 2. ПОСЛЕДНИЕ ДНИ ЭСТАС

– Эй, отдай! – я потянулась рукой к Деборе, – Отдай или скину тебя отсюда, несносная либери!

Заливисто расхохотавшись, подруга отшатнулась от меня. Лежа на подвесном мостике, она отодвинула руку с кексом как можно дальше.

– Как ты меня назвала, Дафна? Либери?! Ну я тебе покажу, ты этот кекс не получишь!

Перевернувшись на живот, Деб вонзила зубы прямо в кремовую шапку и испачкала нос в розовой массе. Ахнув, я бросилась к ней.

– Ну я тебе сейчас покажу!

Увидев, что я подвинулась ближе, Дебора активнее задвигала челюстями – ее щеки раздулись, как у горного сурка, который запасает на зимний сезон орехи.

Придвинувшись к подруге, я начала ее щекотать, однако корсет здорово мешал этому занятию. Но оказалось, что проводимых манипуляций было достаточно, чтобы Дебора замычала и засучила ногами. Кекс выпал из ее рук, приземлившись по закону подлости, шапкой вниз. На бордовых штанах Дэб расползалось пятно. Позади раздался смех Деметры:

– Девочки, упадете с тропинки, директор вас потом латать не будет!

Обернувшись на нее, я скептически выгнула бровь.

– Ну ладно, Дафна, прости. Тебя, конечно, будет. А вот одну неугомонную точно не станет!

Подобрав пальцем крем с брюк, Деб пробормотала:

– И не сильно-то хотелось… Сама справлюсь.

Сдув с лица растрепанные пряди, я вернулась к Деметре. Выходной день в конце солис мы проводили на подвесных дорожках. Полностью оккупировав один из проходов, мы мешали гуляющим по мостикам ученикам. Поболтав ногами над пустотой, я придирчивым взглядом окинула тренировочные площадки.

– Прикидываешь, как долго лететь вниз? – от Деб пахло черникой, что только распаляло.

– Подумываю предложить матушке ввести срок в Яме за кражу кексов, – обиженно проворчала я.

Сезон Эстас подходил к концу, выдавая последние теплые дни всем учащимся в Скворечнике. И пусть солнце тут было не таким доступным из-за высоких деревьев, что-то все равно доходило и к нам. Подставив лицо одинокому лучику, я выдохнула.

– Мне уже мерещится запах яблок, хотя до Утумны еще несколько дней…

– Да, мне тоже… – Деметра грела свой аккуратный носик рядом со мной.

– Чего вы тоску нагоняете-то? Давайте не будем говорить о холодах, когда впереди целый малум! – Дебора поерзала рядом, – Водички ни у кого с собой нет?

Приоткрыв один глаз, я строго глянула на подругу.

– Поняла, нет так нет…

Деметра скривила губы и, отодвинувшись назад, посмотрела на Деб.

– И толку от малума, если он же и принесет с собой холод?

Подруги начали спорить, их голоса уходили на задний план, скрываясь за блаженным ощущением тепла.

Вот уже пять месяцев я являлась скворцом, делая определенные успехи в обучении. Магия поддавалась, каждое удавшееся заклинание приводило меня почти что в детский восторг. Я уже с легкостью могла метать маленькие и средние заряды, плести защиту и перемещать предметы. О мелком колдовстве, которое раньше вызывало у меня восхищение и говорить не приходилось – теперь из-под моей руки могла выбежать целая стайка золотых кроликов, а уборка не вызывала паники. У Стефана дела с магией шли не так хорошо, но все же дело сдвинулось с мертвой точки – недавно он смог ментально швырнуть в меня ягоду.

В боевых искусствах я совершенствовалась очень быстро, дойдя до верхушки внутренней турнирной таблицы Скворечника всего за три месяца. Все же в свое время тренер у меня был лучший в Столице – генерал Белум.

Две недели назад прошел новый турнир, призом в котором было освобождение от магического письма на месяц. Брендон, главный сердцеед школы, уж очень хотел это освобождение себе. Я уделала его с огромным удовольствием, уведя заветную бумажку прямо из-под носа, положив парня в песок уже на второй минуте боя на мечах.

Мне никогда не нравились слишком самоуверенные мужчины.

Но было кое-что, что мне не удавалось – оборотничество. Пока другие маги могли изменить личину, а особо талантливые трансформировали не только цвет глаз, но и тело, я могла сделать только веснушки. Дебора, которая по щелчку пальцев могла изменить цвет и длину волос, показушно делала это при любом удобном случае, чтобы подколоть меня.

Деметра, примерившая светлый цвет волос при помощи умений Деб, посмотрела на себя в зеркало и скривилась.

– Чего так куксишься? – девушка пригладила порыжевшие волосы и окинула критическим взглядом новую подругу.

– Вита как-то сказал, что ему блондинки нравятся… Предложил мне личину изменить.

Засмеявшись, Дебора ткнула меня локтем.

– И ты не заехала ему после такого в лоб? – удивилась я, – Если бы услышала это от своего мужчины, убила бы. Наверное…

– Я беру его своей покорностью, – смутилась девушка и, умоляюще взглянув на колдунью, вернула себе родной цвет прядок, – но в блондинку он меня не переделает, не дождется!

Спустя два месяца плотного общения, Деметра открыла нам свою тайну: она была в отношениях с одним из профессоров. Тот самый Вита, над именем которого я посмеивалась в первый день прибытия. Иногда, когда вечерние посиделки перетекали в утренние из-за колючей воды, мы разговаривали о мужчинах.

– Она уснула, серьезно? – я посмотрела на Деметру, которая, подложив под голову руку, мирно сопела прямо на ковре.

– Оставь ее, пусть спит. Брендон сегодня загонял ее по ристалищу, бедная. И привязался же! Приставучий, как водяной.

Фобоса я обсуждала лишь с Деборой, мне не хотелось рассказывать новым людям в своем окружении об этом больном чувстве. Каждый сон, увиденный мной, немедленно подлежал обсуждению с подругой. Вот и тогда, зашептав о новом сновидении, я не заметила, как Деб посерьезнела. Перебив меня жестом руки, она сделала большой глоток колючей воды. Видимо, страшась передумать, быстро выпалила:

– Я люблю Деймоса!

Те посиделки закончились скандалом и прожжённой входной дверью – я впервые смогла швырнуть такой большой магический заряд. Уже после, когда мы обе успокоились, Дебора лежала у меня на коленях и плакала, а я гладила ее русые волосы дрожащей рукой.

– Ты думаешь, я не понимаю?! Думаешь, не пыталась себя под контроль взять? – прерываясь на истерические рыдания, она переставала судорожно терять слова, – Я ведь старалась, Дафна, правда старалась! Уговаривала себя прекратить, не отвечала на его письма, но все равно срывалась. Он уже другой, правда! Дафна, милая, он другой…

Несмотря на нашу громкую ругань, Деметра тогда не проснулась. Хотя иногда мне чудилось, будто ее ресницы подозрительно подрагивали.

Мне стоило больших сил смириться с чувствами Деб. Оказалось, что ей никогда не нравился Ленсифер, ее сердце всегда принадлежало серым глазам.

Так же, как и мое.

Я буду долго мириться с мыслью, что проклятые близнецы забрали наши сердца.

Пытаясь бороться с помешательством на Фобосе, я в итоге решила дать шанс Стефану, но наши отношения продвигались со скрипом: совесть не позволяла нырнуть в них с головой, потому что я уже находилась в другом омуте. Пока что мы с ним не зашли дальше вечерних прогулок по мостикам, во время которых он брал меня за руку. Я была очень благодарна ему за то, что он меня не торопил. Иной раз от его касаний низ живота теплел, а иногда я не хотела даже пересекаться с художником.

Первые месяцы в Скворечнике дались мне тяжело, несмотря на то что рядом были близкие люди и новые знакомые, оказавшиеся очень добродушными. Большинство скворцов действительно были лояльны к Роду. Тем не менее это не умаляло тех проблем, что я уже успела нажить до приезда в школу. Расследование в Море, которым руководил отец, как и тайное расследование Ризус, не приносили результатов. Через два месяца обучения я расслабилась и перестала доставать близких частыми письмами с вопросами. В школе я действительно чувствовала себя в безопасности – у меня развивалась сила, рядом были те, кто мог бы защитить, да и обособленность, и труднодоступность острова тоже играли роль.

Однако несмотря на то что ожидание очередного удара отпустило, на письма Ленсифера я отвечала взвешенно и выверенно, стараясь не написать лишнего. Чего-то, что могло бы обернуться затем против меня. Один раз он даже побывал в Скворечнике с поручениями от тетушки. Она избегала посещения острова, чтобы лишний раз не сталкиваться с бывшим мужем.

Ленсифер привез мне обещанные на день рождения платья и мою диадему, забрав браслет Иустиции. По утрам украшение служило мне немым укором – я старательно игнорировала тот факт, что мне необходимо носить его каждый день.

Мои дополнительные занятия по ядам, к которым я сначала отнеслась скептически, теперь интересовали меня больше остальных предметов. Если у меня выдавалось окно между занятиями, я занимала свободный ученический котел в библиотеке и отрабатывая очередное варево. Ученики Скворечника перешептывались. Все же яды были занятием не светлым и Триединоугодным, а скорее от Темной Матери. Отмахиваясь от косых взглядов, я продолжала шинковать корень незабудки для противоядия от Каменного Плена. Яда, из-за которого тело жертвы медленно теряло подвижность, в конце превращаясь в горную породу.

Мне было страшно себе в этом признаться, я боялась все спугнуть.

Но мне казалось, что в этом месте я наконец обрела покой и семью.

– Дафна! – оклик Деметры привел меня в себя. Разлепив веки, я попыталась сфокусировать взгляд на подруге. Перед глазами летали белые мушки, мир потерял яркость, – Давай спускаться, директор зовет.

Недовольно потянувшись, я поднялась на ноги. Подвесной мостик чуть раскачивался. Пришлось схватить Деб за руку, чтобы не свалиться. Медленные и сонные, избалованные выходным днем, ученики стягивались к тренировочным площадкам, где уже маячила высокая фигура Корвуса.

Присев прямо на траву, я проигнорировала искривленные губы Милы. Ее непрошеное мнение повисло в воздухе:

– Можно было и на пледик присесть.

Сонно нахмурившись, я прищурилась на ее новенький плащ. Верно истолковав мой взгляд, девушка поспешно отвернулась.

– Опять Милку кошмаришь? – бросила Деб, падая рядом со мной на полянку.

– Кто кого еще…

Мелодичный смех Деметры вклинился между нами.

– Вас двоих скоро все шарахаться будут, вам же слово не скажи, смотрите исподлобья!

– Знаешь, Деметра, на твоем месте я бы не смеялась, – обернувшись к подруге, пробормотала я, – с кем поведешься.

Корвус не дал подруге ответить, постучав тростью по деревянному подиуму.

– Какие-то вы сегодня слишком активные. Может, надо увеличить количество занятий?

Вмиг замолчавшие скворцы посмотрели на директора в ожидании. Хмыкнув, я откинулась на спину. Дядя всегда знал, как привлечь внимание. Последние дни летнего сезона не способствовали плодотворной учебе.

– Близится малум, друзья! – спокойный голос дяди разлетелся над поляной, – Кто-то пройдет в предстоящем сезоне тест на предназначение и, вероятно, покинет нас. Конечно, если не решится совершенствоваться дальше… в Скворечнике появятся новые ученики, новые предметы и преподаватели. Но с малумом придет и День Рябины. Важный праздник для нашего мира, несущий с собой изменения.

Фыркнув, Деб стукнула меня по бедру и, нависнув надо мной, прошептала:

– Знаю я эти изменения, сменим легкую мантию на теплую, да и все.

Улыбнувшись, я прикрыла глаза.

– Готовиться к нему следует уже сейчас, пока есть достаточно времени. К празднику школа должна быть украшена венками из рябины и яблок, должна быть обустроена территория для гуляний и вечера, должен быть сложен костер. Также желательно, – он повысил голос, чтобы перекрикнуть поднявшийся ропот взбудораженных учеников, – заранее выбрать участников в команду для забега по Серому Лесу.

От удивления распахнув глаза, я повернула голову к Деметре.

– Что, забег по лесу? Разве это безопасно?

Шикнув на меня, она сквозь зубы прошипела:

– Потом…

Дядя продолжал что-то рассказывать, а я нашла глазами брешь в кронах сосен и теперь смотрела на проплывающие по небу облака. Наравне с ними кружили певчие скворцы, коих на острове было в избытке.

Каждое утро начиналось с их песни.

Ну или с криков Деб, которая в очередной раз проспала.

– Я разделю обязанности по подготовке между всеми вами и повешу список с группами в обеденном зале! К каждой группе прикреплен один учитель, который будет контролировать вашу трудовую деятельность. Список будет готов утром, после завтрака с ним ознакомитесь. Дополнительные занятия переносятся на вторую половину дня. Отдыхайте!

Сойдя с подиума, дядя скрылся в дверях школы. После его ухода поднялся гомон.

Кажется, праздник действительно вызвал воодушевление. В Море каждый раз устраивали вечерний прием в честь Дня Рябины. Съезжались политические деятели и их дети, иногда приглашали самых лучших скворцов. В целом, все проходило скучно и сдержанно: унылые разговоры, прямая осанка и натянутые улыбки.

– Что ты там спрашивала, Даф? – Деметра поднялась на ноги, и отряхнув брюки, посмотрела на меня сверху вниз.

– Тетеря глухая, про страхолюдин она спрашивала лесных! – Деб встала следом за девушкой, чистя брюки от налипших еловых иголок и сухих травинок.

С другой стороны площадки Мила ехидно посматривала на подруг. Поднявшись с земли, я убедилась в чистоте штанов. Бросив тяжелый взгляд в сторону Милы, буркнула девочкам:

– Смотреть надо, куда садитесь, – я отошла от них, но, обернувшись, бросила через плечо, – у меня допы по ядам, увидимся вечером.

Не дожидаясь ответа, я поднялась по ступенькам к школе, но вдруг мне в спину раздался оклик:

– Стой, подожди!

Дебора нагнала меня у входа. Скривившись от громкого звука, я слегка тряхнула головой и с нажимом провела ладонью по лицу. Сонливость утаскивала в свои объятия, налипая противной паутиной, не давая бодрости вытянуть меня в реальность.

– Скажи, ты сможешь мне помочь?

Нахмурившись, я задалась вопросом, куда подруга уже могла влипнуть.

– Что-то серьезное случилось?

– Нет, – она тряхнула волосами, – нужно сварить одно зелье, оно мне не по силам… можешь?

Помедлив, я кивнула.

– Что за зелье?

– Можно я приду к тебе ночью, после отбоя? – нервно обернувшись, Деб прикусила губу, – Этот разговор не прилюдный.

Согласившись, я вошла в холл, мгновенно окутавший меня запахом книг. В день приезда я не заметила, что по бокам от входа стояли большие книжные шкафы. В целом в школе было очень много книг: на низких столиках в коридорах, в холле, кабинетах и даже просто по территории школы были раскиданы учебники. Прогуливаться по подвесным мостам и наткнуться на чей-то забытый томик с закладкой, было обыденностью.

В библиотеке меня ждал Корвус, который и преподавал мне дополнительные занятия.

– Долго идешь, Дафна. Я уже минут десять тебя жду, – директор разложил перед котлом камни и травы, при мне поставив к составляющим странный бутылек с зеленой жижей.

– Ого, да кто-то не в духе. Опять Ризус?

Смерив меня долгим взглядом, дядя кивнул. Фыркнув, я села на высокий стул перед котлом.

– Что на этот раз? Необоснованные претензии из-за того, что тебе достался курорт, а ей адская должность?

Напряженный смех разбавил тишину библиотеки.

– Ты близка к истине, но нет. Дело в расследовании, что она ведет.

Я замерла.

– Не смотри так, я знаю о нем. Давно знаю, – директор подвинул мне кувшин с водой, призывая наполнить котел, – не переживай. Никто из твоей семьи не в курсе.

Робко шевельнувшись, я отмерла. Сердце испуганно зашлось, сонливость тут же сползла с меня. Налив в котел воды, я кинула магическую искру, щелкнув пальцем.

– Так, – прокашлялась я, – что там с расследованием?

Подав мне раскрытую на нужном рецепте книгу, Корвус пожал плечами.

– Ничего хорошего, готовь. Это обсудим потом.

Вздохнув, я опустила глаза в книгу. Со страниц старого тома веяло запахом сырости. Поморщившись, я стала вникать в написанное.

– Разве это яд?

– Читай внимательно, Дафна. При передозировке вызывает судороги и остановку сердца, – пробасил дядя: – отличительная черта смерти от сыворотки правды – синяя пена изо рта. А теперь вопрос, и не смотри в книгу! Почему пена синяя?

– Аконит, – ответила я, не задумываясь, – он обладает сильными красящими свойствами. Сыворотка должна получиться сапфировой по цвету.

– Хорошо, а как незаметно добавить ее в выпивку человеку? – Корвус скрестил руки на груди.

Приподняв одну бровь, я скривила губы.

– Никак, это запрещено. Сыворотка правды может быть применена только с позволения допрашиваемого.

– Верно. Но если очень надо?

Сжав пальчиками переносицу, я выдохнула. Синий цвет ядов и зелий было достаточно тяжело убрать, ввиду особенностей ингредиентов. Быстро вспомнив все рецепты ядов с аконитом, я задумалась о противоядиях. Те создавались так, чтобы нейтрализовать все, от токсина до красителя. Осознание пришло неожиданно:

– Цитрусы. Цитрусовый экстракт!

Одобрительно улыбнувшись, директор вновь кивнул на котел, прошептав:

– Свари мне невидимую сыворотку, Дафна. И постарайся не взорвать библиотеку! – он развернулся к выходу, но перед дверью остановился, – Как закончишь, отправь мне своих посыльных.

Рассмеявшись, я кивнула. Дяде очень нравились мои золотые кролики.

Согласно рецепту мне требовался свежий аконит, перо корну, изумрудная пыль, чабрец, жидкое серебро и кровь допрашиваемого. Споткнувшись на последнем пункте, я сглотнула. Прочитав строку трижды, я укусила себя за щеку, рот заполнил солоноватый привкус. Сглотнув, я подняла глаза от книжки и посмотрела на составляющие, разложенные на столе.

Среди них стояла баночка, которую дядя достал из кармана. Протянув к ней дрожащую ладонь, я рассмотрела стекло ближе.

Это без сомнений была кровь эльфа – когда жидкость перетекала, она оставляла на стенках бирюзовые разводы.

Стало душно настолько, что затошнило. Быстрым движением расстегнув ворот блузы, я подошла к окошку. И отворив его, впустила в помещение свежий воздух.

Ризус прислала кровь Ленсифера, сомнений не было. А это означало, что ее подозрения обострились, что-то произошло. Но зачем она отправила ее сюда, если могла не тратить на это время и сварить сыворотку сама?

Сердце заныло, завыло протяжной болью.

С одной стороны, мне хотелось, чтобы она ошибалась, и друг был ни при чем.

А с другой стороны у меня была реальность. Холодная и суровая правда о том, что чем ближе подпустишь человека, тем больнее он может тебе сделать. Ленсифер был одним из самых близких.

Близких, которые могли предать.

Взяв себя в руки, я решительно приступила к приготовлению зелья. Измельчила перо и высыпала его в бурлящий котел первым. Помешивая серебряной ложкой, добавила аконит и крошку изумруда. Теперь все должно было хорошо провариться минут тридцать, и чтобы не терять времени, я стала думать о цитрусе и как лучше ввести его в зелье. Решив выгнать экстракт из цедры дикого апельсина и добавить его в самом конце, я взялась за нож.

И застыла. Апельсина на столе не было, Корвус не принес фрукт. Выругавшись, я кинула лезвие на стол. С противным лязгом оно проскользило почти к краю тумбы.

Мне нельзя было отходить от котелка, периодически требовалось помешивать варево. Однако и должным уровнем левитации я пока не обладала. Да и летящий по коридорам апельсин, думаю, многих бы удивил. Отругав себя за глупость, я махнула рукой. Из-под ладони выскочила яркая искра, которая, отлетев подальше, превратилась в кролика. Стоило мне подумать о Стефане, как полупрозрачный зверь оттолкнулся от воздуха и исчез за дверью.

Поджав губы и проследив взглядом за развевающейся дымкой, я прошептала:

– Ну да, летающий апельсин бы точно всех удивил…

На пол с легким треском опускались искры.

Через пятнадцать минут в библиотеку вернулся фантомный зверек. Сделав игривый круг над котлом, он растворился в воздухе. Стефан, помахав руками, рассеял облако золотой пыльцы, оставшейся от видения.

– Звала, моя принцесса?

Ласково улыбнувшись мне, он поцеловал меня в макушку. Чуждое ощущение пронзило голову, мышцы шеи сократились, и я резко дернулась. Чтобы спрятать необъяснимую для себя реакцию, я перешла в наступление:

– Ого! Да ты в хорошем настроении сегодня. Мне помощь нужна. – бросив взгляд на окно, я отвернулась, – Сходи в столовую.

Посмотрев на стол и котел, он иронично хмыкнул:

– А ты вокруг да около не ходишь… Там нынче на обед подают ингредиенты для ядов?

Закатив глаза, я фыркнула.

– Не смешно, Стефан. Мне нужен апельсин.

– Я могу принести тебе хоть всю фруктовую тарелку. Только скажи – зачем?

Помедлив, я нервно заломила пальцы и прошептала:

– Ризус считает, что это Ленсифер…

Мои тихие слова повисли среди пыли у библиотечных полок, в носу защипало. Озвученная вслух истина оказалась куда болезненнее, чем продуманная в мыслях. В уголках глаз я почувствовала влагу и быстро отвернулась от парня. Нежное прикосновение к плечам не подарило успокоения.

– Тише, Дафна, все обойдется, – он прижал меня к своей груди, – но если нет, то я буду рядом.

– Знаешь, что меня пугает больше всего?

– Нет, расскажи, – шепнул он мне в волосы.

– Если я не могу верить своей семье, если не могу верить другу, которого знаю с рождения, – я ненадолго замолчала, тишину нарушало только бульканье из котелка, – то кому я вообще могу верить?

– Себя, Дафна, – сильные руки держали меня в объятиях, спиной я ощущала быстрое сердцебиение, – ты должна верить себе и своему сердцу.

Откинувшись назад, я уткнулась затылком в плечо Стефана.

– Я думала ты скажешь, что я могу верить тебе.

– Нет, Дафна. В твоем случае вера это роскошь. Я пойму, если ты не будешь доверять мне все свои мысли. – нос щекотал запах скипидара и мяты, – Я подожду. У нас впереди много времени.

Руки, обнимающие меня, исчезли.

Он вышел из библиотеки бесшумно, словно дух. Уроки физической подготовки шли ему на пользу. Корвус говорил, что у Стефана все шансы после обучения попасть во дворец. Я же слышала в этом очевидную шутку – в качестве шпиона или все же в виде Служащего?

Влив в котелок жидкое серебро, я отсчитала десять секунд и всыпала в зелье сушеный чабрец. Мешая против часовой стрелки, я шептала заговор, который вплетал в жидкость магию. С последними словами я откупорила пробку баночки и вылила зеленую кровь в водоворот от ложки. Голос дрогнул, я едва не сбилась.

Справа от меня на стол медленно приземлился апельсин.

– Спасибо, – я подхватила ритуальный клинок и стала очищать фрукт, – какие у тебя сегодня допы?

Облокотившись на стол, художник задумался.

– Только фехтование вечером, в паре с Брендоном, – скривив губы, Стефан притворно сплюнул, – уж лучше бы на болото отправили, улиток собирать. А у тебя что, только яды?

– Ага, – я шинковала цедру, стараясь при этом реже дышать, – но лучше бы их не было сегодня.

– Ты не смогла бы бегать от этого вечно, Даф, – сочувственно протянул парень.

– Пять месяцев же могла, – шепнула я.

Стефан приблизился и, аккуратно оттеснив меня от стола, забрал нож. Ловкими движениями нарубив корку в мелкую кашу, он, указав острием на котел, спросил:

– Сюда?

Я медленно прикрыла глаза в утвердительном жесте. Стефан добавил недостающую часть сыворотки в котелок, и мы вдвоём стали наблюдать, как вывариваясь, цитрус делает зелье бесцветным.

– Магия, не иначе, – художник озадаченно почесал затылок.

Громко рассмеявшись, я помешала жидкость.

– Да, Стефан. Магия, не иначе.

Тишина затянулась. Обернувшись, я посмотрела на парня. Тот стоял и, как завороженный, глядел на меня. Легкая улыбка украшала его губы, теплые солнечные лучи рисовали на лице кружево из теней. Выкрики, которые слышались из открытого окна, теперь доносились будто через плотную завесу.

Лишь пение скворцов усилилось.

– Магия – это слышать, как ты смеешься.

Прошептав слова, он сделал шаг ко мне и, подойдя почти вплотную, замер. Меня захлестнуло странное по своей природе желание, неведомое мне до этой минуты – мне захотелось знать о Стефане все. Весь его жизненный путь – начиная с детства и заканчивая мыслями в это мгновение. Теплые руки скользнули вверх по моим предплечьям, аккуратно очерчивая ключицы, не прикрытые тканью блузы.

Робко положив ладони ему на плечи, я почувствовала, как он напрягся. Медленно подняв голову и столкнувшись взглядом с его удивительными глазами, я сглотнула.

Где-то в легких стало тепло.

Я не успела ничего сказать, когда его губы накрыли мои. Замерев на несколько мгновений, художник дал мне время на раздумья. Но я не хотела думать, мне хотелось подчиниться жгучему, кипучему чувству, вновь распускающемуся внутри. Я приоткрыла рот и подалась навстречу парню, прижимаясь к его груди почти остервенело. Чуть обветренные губы Стефана почему-то с первого мгновения ощущались как родные, будто у нас за плечами была уже тысяча таких поцелуев.

Но этот был первым.

Язык Стефана плавно проскользил по моей нижней губе, увлекая в какой-то пожар. Я не заметила, как, зарывшись руками в его волосы, сжала их сильнее, чем следовало.

– Прости, – прошептала я, на что он лишь обнял меня крепче, углубляя поцелуй.

Горячая волна пробежала по спине, корсет мешал дышать. Руки парня, бесстыдно гуляющие по моему телу, будто оставляли после себя огненный шлейф. Внутри себя он прятал огонь, который столкнулся с моей бурей.

С трудом оторвавшись друг от друга, мы пытались отдышаться. Прижавшись к моему лбу щекой, Стефан сквозь громкие и тяжелые выдохи прошептал:

– Прости, не смог сдержаться…

Не дав мне ответить, он отстранился и, молча поправив мою блузу, быстро вышел из библиотеки, оставив меня одну. Я хотела было крикнуть ему вслед, но сбитое дыхание не позволяло – изо рта вырвался короткий набор бессвязных звуков.

Прижав тыльную сторону ладони ко лбу, я надула щеки и медленно выдохнула. В голове был бардак, невозможно было составить хоть одну адекватную мысль. Но когда первые эмоции схлынули и умение мыслить ко мне вернулось, я пожелала бежать за парнем. Догнать, найти его губы в темноте коридора, позволить его рукам то, что хотелось позволить давно…

– Нет, не думай об этом, не думай об этом, не думай, – агрессивно зашептала я, обмахивая горящее лицо книжкой по ядам.

Подойдя к распахнутому окну, я с удовольствием подставила щеки прохладному ветру, солнце медленно садилось. Дыхание с трудом успокаивалось, губы все еще хранили тепло Стефана. Мне казалось, что теперь от меня за километр пахнет скипидаром. Спрятав лицо в ладонях, я досчитала до десяти и отправила золотой морок в виде кролика к дяде. Пообещав себе подумать об этом ночью, я еще раз поправила блузу и перелила готовую сыворотку в стеклянные баночки.

Их вышло три.

Корвус явно не торопился ко мне – я успела помыть котел, убрать остатки составляющих и протереть стол. Теперь, сидя на стуле, который подтащила к окну, я листала книгу по ядам, отмечая интересные рецепты. Холодный вечерний свет тускло освещал страницы, зажигать светильники в библиотеке не хотелось – тотчас слетятся насекомые, коих тут было в избытке от болота. Верхушки елей подсвечивались розовыми закатными лучами, под шелк рубашки забиралась свежесть вечера. Тяжелые шаги, послышавшиеся среди стеллажей, казалось, прозвучали через час после того, как я послала кролика.

– Дядя, а ты не торопился… – буркнула я, не отрываясь от книги.

– А должен был? – голос, пропитанный сарказмом, едва не снес меня со стула.

Не зная, как реагировать на его появление, я постаралась сохранить спокойное выражение лица. Тогда как мое сердце готово было выпрыгнуть из груди и упасть ему в руки. Пальцы, удерживающие прочитанные страницы, нервно задрожали.

– А, это ты… – мысленно поаплодировав себе за достойную игру, я окинула Фобоса быстрым взглядом, – Тебе что-то нужно?

Выгнув бровь, он нахмурился и совсем не в тему уронил:

– Как ты?

Опешив от его участливого тона, я прищемила книгой подушечку пальца и, ойкнув, недовольно поджала губы.

– У меня, – я разрывалась между правдой и ложью, – все хорошо.

Кивнув, он принял мой ответ. Повисла неловкая тишина, которую нечем было заполнить. Фобос взял еще один стул и, подтащив его ко мне, сел рядом. На мой вопросительный взгляд он сказал:

– Мне тоже нужен Корвус, не нашел его в кабинете. Ты не против?

– Нет, – севший голос выдавал волнение.

– Славно.

Наши плечи соприкасались. Я ощущала холод, идущий от его тела, даже несмотря на то, что нас разделяла ткань моей блузы и его рубашки. Как всегда, во всем черном, он виделся мне идеальным воплощением ночи. Сердце, которому сегодня и без того хватило переживаний, билось так часто, что впору было остановиться. Открыв книгу, я усердно старалась сосредоточиться на написанных рецептах, но буквы скакали перед глазами в дурацком танце. Все мои органы чувств были сосредоточены на Фобосе, молчаливо сидящем рядом. Слух улавливал его размеренное дыхание, плечом я чувствовала мельчайшее движение, боковым зрением замечала поворот головы. Запах перца вытаскивал из закромов памяти далекие воспоминания о том времени, когда все было хорошо.

Не хватало лишь его вкуса на языке.

Смутившись своих же мыслей, я оторвалась от книги и посмотрела в окно, где почти стемнело.

Поняв мой жест по-своему, Фобос легким движением руки зажег свет в библиотеке.

Не оборачиваясь, я прошептала:

– Спасибо.

Его руки, все так же облаченные в перчатки, покоились на ручке трости. Нахмурившись, я прямо оглядела ее.

– Не замечала за тобой хромоты, – кивнув в сторону нового предмета, я прищурилась, – что-то случилось?

Тихо рассмеявшись, он раскрыл руки, позволяя мне подробнее осмотреть ее. Навершие представляло собой прозрачную сферу, оплетённую серебряным терновником.

– Нет, все в порядке. С ней колдовать проще.

Принимая его ответ, я бросила взгляд на мужчину, вдруг вспомнив вопрос, который не давал мне покоя несколько месяцев назад.

– Откуда у тебя шрам?

Перестав улыбаться, он отвернулся.

– Досталось за длинный язык и вспыльчивость.

– От кого?

– От родственника.

– Твой дядя не стал бы…

– А я и не сказал, что это он.

Диалог напоминал магическую дуэль, ответы были резкие и быстрые. Поняв, что начинаю распаляться зря, и он не ответит, я села ровно. Тишина продлилась недолго:

– Чего ты хочешь от жизни, Дафна?

– Чего хочу от жизни? – переспросила я, попробовав вопрос на вкус, – Понять свое предназначение, выучиться. Хочу представлять из себя что-то помимо титула. Хочу свободы.

Хмыкнув, он легко кивнул и, помолчав немного, проговорил:

– Думаю, у тебя все получится.

Позади нас послышались шаги и голос дяди:

– Вижу, вы не скучаете, дети мои, – пожав руку Фобосу, он обернулся ко мне, – ну, получилось?

Я кивнула на стол, где стояли три маленьких пузырька с готовой сывороткой.

– Ты погляди, идеально прозрачная, загляденье! У тебя и верно талант, ягода, – похвалив меня, дядя подошел к столу и обратился вдруг к Фобосу: – значит, так, смотри! Один добавишь Ленсиферу после приема, второй для Ризус. Она точно этого не ждет, так что не будет пить противоядий заблаговременно. Но вот с мальчишкой, конечно, вопросы…

Кивнув, Фобос забрал со стола две баночки и спрятал их в карман. Мои глаза расширялись с каждым сказанным словом. Спрыгнув со стула, я бросила учебник на подоконник. Том лег косо, и с глухим стуком свалился на деревянный пол. Переводя взгляд с дяди на бывшего друга и обратно, воскликнула:

– А меня в курс дела ввести не надо, да? – повернувшись к директору, я прошипела: – С каких пор он, – кивок головы в сторону, – тоже ведет расследование? И почему Сыворотка нужна и Ризус?

– Так вы ей не сказали? – Фобос смерил меня взглядом, которым обычно смотрят на маленьких детей, – Дафна, просто сиди тут, учись и ищи свое предназначение, – в его голосе послышалась издевка, – а взрослые дяди разберутся с твоими проблемами.

Вскипев, я крикнула Корвусу:

– Я поеду с ним, сейчас же! Дело касается меня, это моей смерти хотят в Море!

Лицо Фобоса мгновенно исказила злость. Больно схватив за предплечье, он развернул меня к себе, прорычав в лицо:

– Непокорная!– запах перца забрался через нос прямиком в голову, – Запомни, крошка Дафни, – он чеканил слова, выплевывая их одно за одним, – ты сидишь тут! И только попробуй покинуть остров!

Резко отпустив меня, он бросил в сторону окна сгусток черноты, который быстро разросся до портала в человеческий рост. Поднялся ветерок, запахло свежей выпечкой. Кинув напоследок долгий взгляд на директора, Фобос вошел в портал, который сразу исчез.

Все еще распаленная и злая, я исподлобья уставилась на дядюшку.

– Вот такое у нас с Ризус было перед разводом! А вы еще даже не женаты.

Нелепость фразы мгновенно отбила у меня все желание ругаться с ним.

– Ничего не хочешь мне объяснить?

Махнув рукой на оставшуюся склянку, он сказал:

– Это можешь забрать себе, пригодится когда-нибудь, – выдержав мой недовольный взгляд, он виновато поджал губы и, сев на стул, признался: – Фобос почти с самого начала находится в сыскной группе. Как узнал о деле с хируду, вызвался помочь. Вот и помогает по надобности. Ты не подумай, я не подозреваю твою тетю, это лишь предосторожность, как и с эльфом.

Зацепившись за слово, я вскинула голову.

– Предосторожность, что это значит?

– То и значит. Новых доказательств нет. Его лишь хотят отсеять из возможных подозреваемых.

– А кто еще в списке?

Дядя промолчал.

Поняв, что ответ на этот вопрос я тоже не узнаю, я обиженно задрала нос.

– Пора на ужин, Дафна. Спускайся, я скоро подойду. Забери с собой книгу, возьмешь ее на следующее занятие.

Невесело кивнув, я скривилась в гримасе разочарования. Я ненавидела секреты, особенно когда они касались моей жизни. Схватив учебник и быстро вылетев из библиотеки, почти нос к носу столкнулась с Деборой.

– Вот ты где! Везде тебя ищу. Пойдем, иначе пропустишь ужин, – зацепившись за мой локоть, Деб развернула меня в сторону столовой, щебеча что-то о фехтовании.

Уверенная в том, что мне сейчас кусок в горло не полезет, я все равно позволила довести себя до обеденной залы, где был слышен гомон учеников и голоса преподавателей.

– Где Деметра? – присев за стол, я придвинула к себе тарелку с запечёнными овощами.

– Без понятия, если честно. Весь вечер тоже не могу ее найти. – пожав плечами, Дэб стала нарезать стейк, – Все ведь в силе на вечер? Мне очень надо.

Не сразу поняв, о чем она говорит, я медленно кивнула. Ком, застрявший в горле, мешал нормально ужинать, и название у него было одно – обида. Прожевав кусок морковки, я отложила вилку в сторону. Хотелось отмыться от этого дня.

– Я тогда буду тебя в комнате ждать, ты не против? Устала что-то…

– А ужин? – подруга удивленно округлила глаза.

– Я не голодна.

Поднявшись из-за стола и зацепив книгу с ядами, я пошла к себе в комнату. Полчаса под прохладной водой сделали свое дело, мысли пришли если не в норму, то в относительный порядок. Теперь куда проще было размышлять о всех дневных событиях и структурировать их.

Переодевшись в пижаму, я упала поперек кровати, позволяя себе унестись в размышления.

Под закрытыми веками сам собой вспыхнул образ художника. Губы бесконтрольно растянулись в нежной улыбке. Мне казалось, будто я все еще ощущаю у себя на теле его касания и могу их повторить. Приложив пальцы к своим губам, я улыбнулась еще шире. На вкус он был как древесная смола и виноград.

Стефан все чаще занимал собой мои мысли, вытесняя оттуда Фобоса. Это не было плохо, равно как и хорошо. Это просто было ново. В моей голове никогда не было никого, кроме Фобоса.

Отогнав мысли, от которых мои щеки начали краснеть, я задумалась о сыске и расследовании. Вот уж чего не ожидала, так это добровольного участия Фобоса в этом мероприятии. И откуда узнал только? Ленсифер тоже не давал покоя, не терпелось услышать результаты проверки сывороткой, хотя я даже не подозревала, когда будет тот самый прием, о котором говорил дядя.

Раздавшийся тихий треск отвлек меня от размышлений. Прислушавшись, я поняла, что звук доносится со стороны окна – кто-то кидал в стекло мелкие камушки. Недоуменно нахмурившись и подойдя к створкам, я окинула взглядом территорию внизу, там было пусто. Распахнув левую часть окна, я перегнулась через подоконник, чтобы оглядеться еще лучше, но вновь никого не увидела.

Громкий стук в дверь напугал меня. Дернувшись, я едва не выпала из окна и выругавшись, захлопнула створку. Задернув штору я выдохнула – в груди смутно угадывалась зыбкая тревога.

За дверью стояла Деб, сжимая в руке темную холщовую сумку. Прошмыгнув в открывшуюся дверь, она аккуратно положила ту на стол.

– Ты не против, если я не буду с тобой сидеть, пока ты будешь его варить? – Деб нервно постукивала пальцами по спинке дивана, – У меня соседка мало того что ябеда, так еще и не в духе сегодня… Не хочу потом перед Корвусом оправдываться.

– Без проблем. Но ты объясни, что тебе нужно, – я села на диван и достала из сумки несколько стеклянных банок с ингредиентами и лист, исписанный убористым почерком, – почему не книга? Где ты вообще откопала этот рецепт?

Тяжело вздохнув, подруга прошептала:

– Дафна, я хочу забыть Деймоса.

Удивившись ее словам, я оглядела девушку в поиске болезней и даже попробовала ее лоб.

– Вроде бы температуры нет.

Вскинувшись, она повысила голос:

– Я серьезно, Дафна! Это невыносимо, и я так больше не могу, – всхлипнув, она отвернулась, – отец где-то отыскал мне этот рецепт, надеюсь, подействует. Дафна… Это больно, и ты, как никто, должна меня понять, – голос подруги дрожал, – я хочу покинуть эту игру. Я очень устала…

Сжав в одной руке исписанный лист, другой я дотянулась до ладони Деборы и аккуратно ее сжала.

– Все будет хорошо, не переживай. Я сварю его… И, знаешь, – закусив губу, я помялась, – скажи, если подействует, ладно? Я себе тоже сделаю.

Странная эмоция, мелькнувшая на лице подруги, осталась мне непонятна. Я могла бы подумать, что она испугалась, если бы не ее последующая улыбка. Робко кивнув, она прошептала:

– Спасибо.

Когда девушка уже открывала мою дверь, чтобы выйти, я окликнула ее:

– Это ты камешки в окно кидала?

Сдвинув брови, Деб отрицательно мотнула головой.

– Нет, какие камешки?

– Да так, забудь… Доброй ночи.

Закрыв за подругой дверь на ключ, я присела на диван. Лист был испещрен буквами, зелье было пусть и не самым сложным, но варилось в два подхода. Внизу была приписка, подчеркнутая трижды, которая заставила меня улыбнуться: «Пусть сварит Дафна, у тебя не получится». Прищурившись, я оглядела узор букв. Это точно писал не отец Деборы.

На первом этапе мне требовалось проварить клюквенный сок с зернами граната, настойкой полыни и вытяжкой из крапивы. На втором этапе требовалось ввести сухие ингредиенты: перемолотые кости царь-рыбы, красную глину из Нейтрального Леса и перетертый рубин.

Все сухие составляющие были достаточно дорогими. Прикинув, сколько отец Деборы за них отдал, я удивленно присвистнула. Господин Вебер очень любил свою дочь и не жалел ничего для ее благополучия и счастья, исправно служа моей семье Лечащим уже много сотен лет. Зафиксировав в голове мысль о том, что в следующем письме нужно попросить отца выписать лекарю двойное жалованье, я достала свой маленький котелок, как раз подходящий по габаритам.

Разложив все, что мне могло бы пригодиться, я разогрела котел магией, не разводя огня. Хотелось спать, но я старательно следила за зельем, которое было так важно для моей подруги. Стрелки отмеряли минуты и складывали их в часы, еле слышно тикая. Добавляя последнюю составляющую, перетертый в пыль рубин, я зевнула и едва не просыпала все мимо. Когда стрелки оповестили меня о начале третьего ночи, зелье было готово и перелито в одну из свободных склянок. Черное стекло не пропускало свет, делая содержимое баночки загадочным.

Пожалев, что взялась за варку посреди ночи, а не в свободное время на выходном, я быстро забралась в постель и в ту же секунду провалилась в дымку сна.

Я видела огромный костер, сложенный за Скворечником, и украшения из рябины на деревьях. Все ученики были в свободной форме, девушки пестрели платьями, парни – многообразием блуз. Всех объединяли только венки на головах – сухие листья с золочеными краями были сплетены с красными ягодками. Запах золы, свежесрубленного дерева и кислых ягод витал в воздухе. Размеренные звуки флейты окутывали шелковыми лентами, ей вторила скрипка.

Скворцы танцевали и пели, передавая друг другу бокалы и рюмки с колючей водой и полыхай-настойкой. Веселые переругивания, шутки и смех слышались тут и там.

Раздавшиеся аплодисменты заставили меня развернуться к другому краю поляны – навстречу нам шла группа парней. Девочки закричали:

– Ну, не томите же! Кто победил?!

Боковым зрением я заметила тени хранительниц острова. Они бегали по кромке леса, в тени высокого кустарника, не в силах переступить границу.

– Конечно, Эдвард! Никто не сомневался! – закричали девушки.

Идущий впереди парень поднял руку с зажатой в ней каменной птицей. Поднеся трофей к лицу он дунул в него. Поляну разрезал мелодичный свист.

Я улыбнулась и стала хлопать вместе со всеми, как вдруг прямо над ухом раздался шепот:

– Ты занята не тем.

Резко обернувшись, я никого не увидела. Поймав на себе удивленные взгляды стоящих рядом учеников, я смутилась. Но беспокойный голос не отставал:

– Смотри шире, глупая!

Вновь дернувшись, я не нашла обладателя таинственного голоса.

Цыкнув на невидимого собеседника, я отошла чуть дальше, заинтересованно рассматривая победителя издалека.

– Никого не потеряла? – насмешливый шепот унес ветер, и я хотела уже огрызнуться, как вдруг осознала – на поляне присутствуют все ученики, даже Мила, которой явно было не место в моем сне.

Все, кроме Стефана. Напрягшись, я медленно подошла к группе вернувшихся из леса скворцов.

Окликнув Веяса, молодого, по меркам бессмертных, паренька, я подозвала его к себе жестом. Склонив голову, он поздоровался:

– День вечер, Ваше Высочество. Полезен чем-то могу быть?

Неуверенно кивнув, я заломила пальцы. Оглянувшись по сторонам еще раз, спросила:

– Ты не видел Стефана?

Удивленно моргнув, паренек обернулся:

– Так шел же с нами…

Среди вернувшихся из леса его не было.

Вдруг поднялся страшный вой, затрещали деревья, с веток посыпались украшения из красных ягод. По краям поляны, там где начинался Серый Лес, замелькали худые высокие силуэты силв.

С коротким вскриком я проснулась. Тусклый свет, пробивающийся сквозь шторы, говорил о начинающемся дне. С тяжелым выдохом упав обратно на подушки, я устало прикрыла глаза. Голова гудела, на лбу выступила испарина, во рту ощущался соленый вкус крови.

В последнее время мои грезы стали еще более беспокойными.

Решив, что это стоит того, чтобы поговорить с Корвусом, я поднялась с постели и стала собираться на завтрак. Пригладив влажные после душа волосы, я провела по ним искрящейся рукой. Завязав сухие локоны в высокий хвост и критически оглядев отражение в зеркале, я залезла в шкаф в поисках одного из нарядов от Ленсифера.

Достав легкое зеленое платье из многослойного шифона, я приложила его к себе, и увиденное меня устроило. Затянув белый корсет с цветочной вышивкой, я спрятала зелье Деб в карман и вышла из комнаты.

В коридорах Скворечника кипела жизнь, большинство студентов уже давно встали, несмотря на раннее утро всем хотелось увидеть список дел на предстоящий месяц. Я не была исключением, хотя после ночного сна и относилась к грядущему с опаской. Все еще не понимая, что там за забег по Серому Лесу и как его можно провести при наличии кровожадных хранительниц, я вошла в столовую. За нашим столиком сидела Деметра, которая выглядела не очень хорошо даже для такого часа.

– Привет! С тобой все в порядке?

На меня посмотрели красные от слез глаза. Отмахнувшись, она вернулась к сырникам, показав перед этой вилкой на еще одну тарелку:

– Я и тебе взяла, ты же любишь их…

Нежно улыбнувшись и поблагодарив подругу, присела за стол.

Завтракали мы в тишине, пока к нам не присоединилась бодрая Дебора.

– А чего кислые такие? День хороший, а вашими лицами салат заправлять можно! – окинув нас подозрительным взглядом, Деб села за стол, – Случилось что-то? Поцапались?

Деметра замотала головой и, отложив вилку, спрятала лицо в ладони. Ее плечи затряслись.

– Вита приезжал, поругались…

Охнув, мы с Деб бросились утешать подругу, которая от слез уже начала задыхаться. Отпаивая ее водой, мы убеждали Деметру в том, что все наладится, обмениваясь с Деб неоднозначными взглядами.

Это все было сладкой ложью.

На собственном опыте мы знали, что все могло стать только хуже, но плачущей подруге такое не скажешь, а потому, продолжая гладить ее по волосам, мы загораживали ее от любопытных взглядов своими спинами и шептали слова поддержки.

Когда слезы закончились и осталось только ощущение пустоты, Деметра поднялась в свою комнату, попросив нас дать ей время побыть одной. Несмотря на то что она открылась нам с Деборой и была нашей подругой, Дем оставалась слегка отстраненной и скрытной. Мы все еще не знали ничего о ее избраннике, кроме его имени.

– А ты, ну, сварила уже?…

Устало улыбнувшись, я поставила чашку с чаем на стол и залезла в карман платья.

– Держи.

Ладонь Деборы, протянутая к пузырьку, слегка подрагивала, девушка побледнела. Спрятав зелье во внутренний карман синего камзола, Деб отвела взгляд.

– Спасибо большое, Дафна…

Ласково коснувшись ее ладони, я хмыкнула:

– Перестань, мы же подруги! Да и я серьезно… Скажи мне, если зелье подействует, я сварю себе тоже. У меня остались ингредиенты. Видимо, твой отец ошибся при расчётах.

Испуганно посмотрев на меня, Деб дернулась:

– Краппа! А ты можешь вернуть их мне? – я нахмурилась, и она пояснила: – Они не дешевые, отец их не покупал, а брал под запись. Если что-то осталось, ему будет легче выплатить сумму.

Помедлив, я кивнула. Все же, в случае чего купить нужные вещи для меня не составит труда.

– Спасибо…

Над головами пророкотал громкий голос Корвуса.

– Доброе утро, скворцы! – с этими словами он приколол на доску, где обычно висело расписание, огромный лист, исписанный мелким почерком.

– Небось полночи старался, выводил буковки! – прыснула Деб.

Как только директор вышел из столовой, у доски столпилось полшколы, заинтересованно вычитывая распределения групп. Мы оставались за столом, справедливо решив, что лучше подойти после. Скворцы переругивались, смеялись и что-то оживленно обсуждали, стоя у стенда, но через пятнадцать минут пререканий и смеха стали расходиться.

Потрогав тыльной стороной ладони остывший фарфоровый чайник, я удрученно хмыкнула.

– Остыл? Разучилась, что ли, магию использовать? – подруга ехидно улыбнулась.

– Да нет, он пустой уже. Там и греть-то нечего.

– В последнее время ты пьешь очень много чая, да и воды, – Деб неодобрительно насупилась, – не хочешь сходить к Лечащим?

Я отмахнулась.

– Это из-за дурацких снов. После них просыпаюсь в сырой насквозь пижаме, хоть выжимай. Даже волосы мокрые…

Понимающе посмотрев на меня, Дебора уточнила:

– Кошмары?

Кивнув, я выпила остатки чая и, поставив расписанную чашку на блюдце, поднялась.

– Пойдем? А то сейчас соберутся без нас, нетерпеливые.

Дебора, рассмеявшись, встала из-за стола.

– А толку что соберутся? Большинство из них дурные, сами ничего сделать не смогут! Даром что скворцами зовутся.

Я была с ней не согласна, но спорить не хотелось, я только пришла в норму после тревожной атмосферы сна. Возле стенда все еще стояло несколько учеников, среди них был и Брендон.

– Ваше Высочество, с вами в группе буду, – окинув меня кокетливым взглядом, от которого таяло большинство девушек школы, он улыбнулся: – вы рады?

Насмешливо покачав головой, я пропела:

– Безумно, Брендон. Там будет состязание по фехтованию?

Улыбка вмиг сползла с лица парня, стоящие за ним друзья, посмеиваясь, стали похлопывать его по спине.

Дебора скользнула пальцем по спискам групп и, кисло цокнув, обернулась ко мне:

– Ты с Деметрой, Брендоном и Веясом, – последнее имя заставило всплыть перед глазами еще яркие образы сна, – ого, а я с Корвусом, повезло! Не знала, что он тоже участвует!

Подойдя к подруге, я пробежала глазами по аккуратным строчкам, выведенным пером, и, остановившись на большом списке, нахмурилась:

– А это еще что?

Подойдя ближе, Брендон присмотрелся, а после улыбнулся:

– Так это группа добровольцев для забега по Серому Лесу!

Среди прочих имен я увидела имя Стефана, руки похолодели. Резко обернувшись к парню, я спросила:

– Что за забег?

Скорчив важное лицо, тот нарочито мистическим голосом заговорил:

– Десять добровольцев, рискующих жизнями, должны отправиться в Серый Лес! Минуя объятия силв, добраться до сердца острова, отринув страх…

Деб пихнула Брендона в плечо, вызвав у него вскрик возмущения.

– Нечего рисоваться, замолчи! Не слушай его, Дафна. Пойдем, он жути нагоняет! Я тебе сама все расскажу…

Взяв меня за ладонь, она потянула меня в сторону выхода из школы, ругаясь себе под нос на парня.

– Вот же павлин, не выношу таких!

Хихикнув, я протянула:

– Чего ты так завелась-то…

– Ну а чего он тебя пугает?

Благодарно улыбнувшись подруге, я аккуратно высвободила ладонь из ее хватки. Во дворе Скворечника уже вовсю трудились ученики, расчищая дальние площадки от сосновых иголок и веток.

– Так объясни наконец, что там с забегом?

Мы подходили к трудящимся скворцам, Дебора скосила на меня глаза.

– Да в целом он и верно-то сказал, но с драматизмом перегнул. Десять мальчишек в Лес пойдут, за наградой. Каждый год в День Рябины силвы готовы подарить одному смельчаку что-то из своих сокровищ, а вещиц у них волшебных много…

– А как же то, что они могут утащить ребят в чащу? – испугалась я.

– Так в том и смысл! Они должны дать себя утащить в самое сердце Леса, а после вернуть себе разум и сбежать оттуда с сокровищем. Далеко не всем это удается. Да и опасно… Бывало, кто-то не возвращался, но обычай древний. Среди скворцов его чтят.

Дыхание участилось, я замерла. Дебора, заметив это, остановилась рядом.

– Эй, ты чего?

Облизав вмиг пересохшие губы, я подняла на нее глаза:

– А ты не знаешь, какой приз в этом году?

Задумавшись, подруга протянула, нахмурив брови:

– Кажется, были разговоры о каком-то маночке… Пойдем, а то потом от Милы ворчания не оберешься, что отлыниваем! Все молоко на острове скиснет от ее взглядов косых.

Дебора прошла вперед, я же осталась стоять на месте, и как зачарованная смотрела на серый массив леса.

За деревом мелькнула худая фигура с горящими зелеными глазами.

ГЛАВА 3. УТУМНА И МЕСЯЦ ЯБЛОК

Вина режет острее любого кинжала.

С первым днем малума пришла и зябь.

Солнце продолжало ласково обнимать редкими лучами, но серые туманы утром и вечером окутывали Скворечник плотным покрывалом, принося с собой сырость и прохладу. Ветер делился с нами запахом костров с Архипелага. Прелая листва и старые еловые иголки пружинили под ногами.

Подготовка к Дню Рябины последнюю неделю шла полным ходом – праздник приближался, и уже завтра предстояло зажечь вечерний костер и проводить ушедший эстас, поприветствовав утумну. В школе выдали теплую форму: бордовый плащ, отороченный мехом, и сапоги повыше. И если днем еще можно было обойтись без любого плаща, то с заходом солнца все кутались в бордовые отрезы.

Мы со Стефаном сидели на деревянном подиуме для магических дуэлей и хрустели яблоками – весь месяц их было в избытке. Фрукты привозили с собой новые ученики и гости острова. Их даже прибивало волнами к берегу: на Архипелаге прямо у воды находились большие яблочные сады.

– Слушай, тебе не тошно от них? – Стефан сморщил нос, – Мне кажется, я скоро сам превращусь в яблоко.

Прожевав, я рассмеялась и отрицательно мотнула головой. Светлые волосы рассыпались по плечам.

– Нет, люблю яблоки, – вгрызаясь зубами в мягкий фрукт, я зажмурилась от удовольствия.

– Но ты же не все ешь? Только желтые, да? – Стефан протянул руку к стоящей рядом корзинке,среди красных яблок он нашел мягкое и желтоватое.

Смущенно улыбнувшись, я облизала губы.

Он заметил.

Он всегда замечал какие-то мелочи.

За прошедшие недели наши отношения начали развиваться быстрее. Еще несколько раз мы сталкивались с ним в библиотеке, на подвесных мостах и в пустых классах. Каждое такое столкновение заканчивалось распухшими губами и помятой одеждой. Отдельным плюсом таких минут было то, что после них я не думала о Фобосе, беспокоясь только о фантомных ощущениях горячих рук на своем теле.

Стефан был чутким и внимательным, но не раболепным, как все те мальчишки, которых мне пыталась сватать матушка во время моего заточения в замке. Он не боялся сказать мне нет или зло пошутить. Часто мы повышали друг на друга голос, забываясь в спорах, и тогда весь Скворечник замирал, боясь, что кто-то кого-то убьет. Каждая такая перепалка заканчивалась одинаково: он признавал мою правоту, даже если это было не так. Только спустя время я поняла всю мудрость этой стратегии.

Он знал, какой я люблю чай, во сколько ложусь спать, какие кольца ношу с большим удовольствием, а какие нет. Знал, почему я люблю спокойную музыку и ненавижу красное дерево. Для него не были тайной мои предпочтения в литературе. Он наперед знал, какой из нарядов, подаренных мне, я буду носить чаще. И он не спрашивал все это у меня, а просто наблюдал.

В какой-то момент осознав, что не могу похвастаться таким же багажом знаний о нем, я попыталась перенять его манеру и тоже стала слушать внимательнее не только то, что он говорит мне, но и то, что говорят о нем в Скворечнике. Отсеяв сплетни о наших с ним отношениях, банальные и очевидные пересуды о нем как о человеке, я, наконец, по крупицам стала собирать разные молчи, накопив в итоге хороший такой список предпочтений и забавных вещиц.

Он любил зеленый чай с лимоном, не очень сладкий. Не выносил цитрусовые в чистом виде, что было забавно. Любил белый виноград и гранатовый сок. У него всегда с собой была баночка меда. Единственное, что связывало его с погибшей родной матерью – любовь к этому десерту. Он всегда начинал обуваться с левого сапога, хотя был правшой, пуговицы на рубашке начинал застегивать снизу. Часто забывал после рисования достать кисть из-за уха. Иногда, задумавшись, вытирал грязные мастихины об рукава рубахи. От его рук пахло скипидаром, под ногтями всегда была краска, мог часами помогать мне с ядами и зельями, слушать сказки, которые я теперь рассказывала и ему. Пытался научиться создавать кроликов, чтобы не только я могла их ему оправлять, но его уровень магических способностей все еще был недостаточен для такого.

Он разговаривал во сне.

Однажды он уснул у меня в комнате, растянувшись на диване перед камином, и посреди ночи я проснулась от неясного бормотания. Стефан просил какого-то эльфа не продавать ему ягоды.

Наутро он все отрицал.

Часто писал мои портреты, их у него теперь было больше, чем пейзажей. Стефан делал зарисовки, когда я не видела: пока занималась фехтованием, варила яды или пила чай, сидя на крыльце школы. Бывало, что я ловила его на этом, вовремя обернувшись. Первый нарисованный им портрет все еще стоял у меня в комнате, облаченный в новенькую раму, подаренную Деметрой. Он занимал почетное место на каминной полке.

Со Стефаном было легко, будто я знала его всю жизнь. Иногда из-за моих секретов и тайн, которые я не доверяла ему, меня грызла совесть, потому что я воплотила то желание, которое появилось у меня во время нашего первого поцелуя.

Я знала о нем все.

Его родители были Служащими, которые были верны Роду и состояли в армии генерала Белума до тех пор, пока между хируду, обитающими на вершинах Северных гор и людьми Северной Столицы не случилась масштабная стычка. Вряд ли это можно было назвать войной… По крайней мере, так решил генерал, не отправивший в Северные Земли дополнительные магические единицы для урегулирования конфликта. Я помнила о том столкновении, в то время я вовсю предавалась страданиям о Фобосе и отмахивалась почти от любых новостей, которые мне приносили. Но встревожилась, когда услышала о хируду. Отец тогда отбыл в Миридием, город по соседству с горами, в которых шли сражения.

Стефана забрал к себе брат его отца, как и дочерей другого погибшего знакомого. Мужчина был суров характером и не одобрял Род, воспитывая в тех же традициях своих названных детей. Парень однажды признался, что слепо ненавидел всю мою семью до того, как мы познакомились. Однако мнение художника осталось неоднозначным. Стефан не знал, как относиться к моим близким, после всех покушений.

Главное, что он разобрался со своими чувствами ко мне. Однажды мы сидели на мостиках, и я решилась на вопрос:

– И что же заставило тебя изменить мнение? – улыбнулась я и посмотрела на него снизу. Лежа на его коленях с закрытыми глазами, я почти что мурчала от ласковых поглаживаний по голове.

Почувствовав сначала, как он задвигался, я ощутила на кончике носа легкий поцелуй.

– То, с какими эмоциями ты доказывала Тару, что тебе нужно свое место в этой жизни.

Он разгонял Тьму, которой было окружено мое сердце из-за Фобоса, своим светом и нежностью.

Воспоминания растворились дымкой.

Ожив от доселе незнакомых мне чувств и эмоций, я наслаждалась взаимностью. Мне было нипочем все – меня не интересовало расследование, Ленсифер и покушения, я отмахивалась от снов с Фобосом, выбрасывая их из головы, стоило показаться Стефану.

Все было хорошо, если бы не одно «но».

Приняв яблоко из рук парня, я покрутила почти идеальную желтую сферу в руках.

– Так ты не передумал?

Обернувшись ко мне, Стефан сдержанно улыбнулся.

– Ты же знаешь, Дафна. Нет.

Недовольно поджав губы, я укусила фрукт. Отговорить его от участия в забеге я пыталась уже почти что месяц, но безрезультатно. Тяжело вздохнув, я отвернулась.

– Даф, не начинай, а… Ты не Видящая, сон, очевидно, не вещий. Тебя мучают кошмары из-за всего, что ты пережила.

Я не повернулась к нему. Корвус считал, что это вполне может быть зачатками развития таланта Видящей, но точно не был в этом уверен. Мы ждали чего-то похожего, чтобы можно было сказать наверняка.

– Дафна, – мягкий голос раздался у самого уха, и я вздрогнула, – не дуйся. Пойдем сегодня на звездопад смотреть?

Падающие звезды утумны отличались от звезд сезона Вер. Сегодня ночью они должны были быть красными.

Попытавшись спрятать улыбку, я обернулась и кивнула:

– Пойдем.

Мимо пробежала Дебора с тазиком, полным веток рябины, и, крикнув что-то про милующихся, с хохотом убежала дальше.

– Я пойду. Обещала помочь Брендону с украшениями для деревьев.

– На мировую пошли? – удивился парень.

– Ага, он сам предложил, – я хмыкнула, – видимо, надоело постоянно синяки лечить.

Стефан рассмеялся.

– Твоя правда. Я после боя с тобой их дня два залечивал.

Виновато отвернувшись, я почесала шею.

– Прости… Если бы ты меня не жалел, то не пришлось бы и синяки лечить.

– Я не жалел, Дафна, не надо так думать, – лицо парня помрачнело, – перестань недооценивать свои способности, ты достойный соперник.

Нежное прикосновение его ладони к моей щеке заставило прикрыть глаза. Ощущение безмятежности разливалось по телу, хотелось постоять так подольше. С конца поляны раздался голос Деметры:

– Дафна, нужна твоя помощь!

Я отстранилась от Стефана и, выдохнув, зашагала к подруге. Вслед мне раздалось:

– Я зайду за тобой вечером!

В последние дни Деметра заметно оживилась, ведь ко Дню Рябины должен был вернуться Вита. У девушки светились глаза, энергии в ней значительно прибавилось, и весь день она скакала от одной группе к другой, помогая и им. Со своими обязанностями она справилась еще утром.

– Подержи вот тут! – махнув головой на сучок, к которому Деметра приматывала нить с рябиной, она добавила, – Только аккуратно, не свались.

Придерживая нить, я балансировала на табуретке, которая стояла на бочке.

– А лестницы не нашлось? – пропыхтела я.

Деметра быстро приматывала веревку к соседнему дереву, украшая пустое пространство своеобразными бусами.

– Нет, она у Эдварда. Он с другой стороны украшает.

– Вот уж удивительно – целая школа магов, а лестница при этом одна.

Девушка рассмеялась и, спрыгнув с лавки, которую облокотили на дерево, отошла подальше. Критично осматривая свое творение, она не обратила на меня внимание, когда я встала рядом.

– Интересно, кто же потом всю эту красоту будет убирать? – иронично протянула вклинившаяся между нами Дебора.

– Брендона заставим! – воскликнули мы в один голос и тут же засмеялись.

Высунувшийся из-за кустов парень недоуменно посмотрел на нас, чем вызвал у Деборы новый приступ смеха.

Украшение участка шло споро, все же готовиться мы начали почти за месяц. Каждый собирался на праздник по мере своих возможностей: кто-то, кто мог себе позволить ввиду способностей телепортацию, или у кого был телепортационный камень, отбывал в Архипелаг за нарядами; кому-то посылки приносили корну. Я собиралась надеть одно из тех платьев от Ленсифера, которое еще не успела выгулять, но он прислал мне посылку с новым нарядом и запиской. На маленьком клочке бумаги было сказано, что я должна быть красивее самой утумны в этот день.

– Что еще надо сделать? – я повернулась к Деметре, которая была негласным лидером нашей группы подготовки.

Девушка задумчиво прикусила губу и достала из кармана свернутый листик. Пробежав глазами по списку дел, она протянула:

– Осталось только дойти к болоту и принести трав для окуривания… но я думаю, что пошлю Брендона.

Сбоку раздался тяжелый выдох. Хихикнув, я положила руку на плечо Деметры.

– Забудь, я схожу. А то этот бедняга не доживет до праздника. А где Веяс?

Оглянувшись, подруга пожала плечами.

– Наверное, пошел помогать на кухню. Там не хватало рабочих рук.

При мысли о традиционном тыквенно-яблочном пироге в животе заурчало. Похлопав себя по телу, я взяла пустую корзинку и чей-то кинжал, оставленный на земле.

– Все то же самое? – девушка вскинула на меня взгляд, – Полынь, крапива и зверобой?

– Да! И не забудь…

– Да-да, не переступать границу! Я помню.

Посмотрев на почти украшенную территорию Скворечника и огромный сложенный костер, я свернула за школу. Туда, где находилась тропинка к болотам.

По мере моего продвижения вглубь леса меня окутывала вязкая влажность тумана и пение птиц, учеников было почти не слышно. Зато мелькающие вдали фигуры силв держали в напряжении: то ветка хрустнет, то куст зашуршит. Несмотря на то что я находилась на острове уже полгода, к присутствию хранительниц я так и не привыкла. Иногда, прогуливаясь ночью по подвесным дорожкам, пугалась их горящих среди черноты деревьев глаз. Смотреть на них напрямую я тоже не рисковала, меня и без того часто доставали кошмары.

Болото было спокойным. Мерный стрекот насекомых, кваканье лягушек и чавканье грязи под ногами разбавляли тихую музыку леса. В поисках нужных мне трав я углубилась дальше в лес, оставляя школу позади. Когда шорохи и проносящиеся быстрым вихрем силуэты берегинь стали ближе, я остановилась. Дальше было нельзя.

Пахучие стебли полыни ложились в корзинку один за одним, резкий запах отпугнул от меня мошек и паразитов, которые начали слетаться ближе. Выдохнув, я поняла, что забыла перчатки – резать крапиву пришлось голыми руками. Вспоминая, есть ли у меня готовая мазь от зуда, я пробиралась вдоль болота, срезая куст за кустом. Не зная, сколько трав нужно всего, я старалась набрать как можно больше. Над головой пролетел скворец, вспоров громкой песней одиночество топей. Приметив возле огромной лужи полянку с чабрецом, я подтащила корзинку ближе и, нагнувшись, хотела срезать первые стебли…

Но замерла.

За мгновение до того, как я пригнулась, мне померещились светлые волосы среди высоких зарослей камыша.

Резко поднявшись, я огляделась.

Вокруг было пусто, лишь далеко за деревом промелькнула силва. По коже побежали мурашки – атмосфера, витающая на болоте, совсем не располагала к подобным выходкам разума. Постояв еще несколько минут, я вновь нагнулась, уже гораздо внимательнее прислушиваясь к звукам вокруг себя. Чабрец падал в корзинку куда быстрее, чем полынь и крапива, задерживаться тут уже не хотелось. Топь виделась мне теперь не умиротворяющей, а пугающей и жуткой. Будто вот-вот костлявая рука схватит за плечо, не давая шанса увернуться от опасности…

В нескольких метрах от меня хрустнула ветка. Вскинувшись, я увидела, как за деревом мелькнул темный силуэт.

И все бы ничего, если бы не светлые волосы, которые я успела заметить.

Сглотнув, я окликнула:

– Фобос? Что за шуточки?

Дыхание участилось, ведь я понимала: ему ни к чему прятаться, да и не стал бы он. В нос забился горький аромат полыни и сладкий чабреца, не позволяя распознать иные запахи. Медленно я двинулась к широкому стволу старой ели, перехватив кинжал поудобнее. К запаху трав примешалось что-то еще, отдаленно знакомое, но неясное. Когда я почти подошла к дереву, позади раздался голос Деметры:

– Дафна, где ты?

Обернувшись на оклик подруги, я боковым зрением заметила, как силуэт быстрой кляксой шмыгнул в сторону границы с Серым Лесом. Адреналин отбивался пульсом в горле, руки слегка дрожали от напряжения. Серые волосы могли, конечно, быть у кого угодно, но в совпадения я не верила. Быстро повернувшись и подхватив деревянными пальцами корзинку, я почти побежала навстречу Деметре.

– Вот ты! Что случилось? – схватив за рукав блузы, я потянула ее к школе. – Что произошло, Дафна? У тебя волосы дыбом стоят.

Вытащив подругу к Скворечнику, я пригладила локоны и, всучив ей корзинку, прошептала:

– В лес не ходи и по возможности других не пускай, я к директору!

– Да что случилось, объясни!

Бросившись в сторону школы, я пыталась сбросить с себя оцепенение, которое завладело моим телом. В голове всплывали яркие картины далеких событий. Разрез на ладони, скучный вечер, беседка. Деймос под личиной брата, страх и боль, едкий запах Сомниума, смешанного с чем-то еще. И та странная фраза Фобоса о шраме, но не от дяди…

Я все еще не знала, кому обязана жизнью.

Корвус сидел в кабинете, когда я влетела туда точно ураган. Окинув меня обеспокоенным взглядом, он коротко спросил:

– Что произошло?

– Я думаю, Деймос сбежал.

Взгляд дяди сразу потеплел, и он, слегка улыбнувшись, отложил книгу, которую держал в руках.

– Это невозможно милая. Из Ямы не убегают, и ты это знаешь, – посмотрев на меня прямо и отметив, видимо, мой испуганный вид, он уточнил: – почему ты так думаешь?

Рассказ о произошедшем только что на болоте он воспринял скептически, но брови нахмурил. Поднявшись, он подошел к большому окну, которое как раз выходило на тропу, ведущую к топи.

– Я спрошу у силв, чужака на острове они сразу почувствовали бы, – заметив, как я поджала губы, он предложил: – ну, еще можем направить запрос в Яму, если хочешь, конечно.

– Хочу, – твердо отрезала я, – что, если его там давно уже нет, и все это время он стоял за покушениями?

Дядя снова отвернулся к окну и, помедлив, проговорил:

– За ним следит Фобос, Дафна, а ему я склонен верить. Его брат все еще там, отбывает положенный срок и выйдет лишь в двух случаях. И ты знаешь, в каких.

Кивнув головой, я села в одно из гостевых кресел, в ожидании посмотрев на дядю. Вздохнув, он положил передо мной лист и подвинул чернильницу.

– Пиши. Отправим сейчас же, к вечеру корну уже вернется с ответом.

Составив официальный запрос на местоположение заключенного, я подписала пергамент и передала его директору, который запечатал лист в конверт. Я помахала ладонью, чем вызвала у Корвуса удивленный взгляд.

– Серьезно, сама отправишь?

Еще раз махнув рукой, я в нетерпении протянула ее за письмом. Хмыкнув, дядя вложил в нее послание.

– Ты хоть знаешь, где у нас корну сидят? – насмешливо спросил он: – Или провести?

– Сама разберусь, – буркнув, я быстрым шагом вышла из кабинета, только сейчас заметив, что при входе было натоптано из-за моих грязных сапог.

Забежав к себе в комнату за платой для птиц, я почти бегом спустилась в холл, где меня уже ждала Дебора.

– Дафна, что произошло? Ты напугала Деметру.

Остановившись перед подругой, я выдохнула. От плотно сжатых челюстей начинали болеть виски.

– Я кое-кого видела на болоте…

– И? – не поняла подруга.

Помявшись, я обернулась. Сказать надо было, даже если Деб уже выпила свое зелье.

– Я думаю, что видела того, кого тут не должно быть.

Все еще не понимая, к чему я веду, подруга слегка склонила голову, призывая меня продолжить объяснения.

– Мне кажется, это был Деймос.

Опешив, Дебора нахмурилась. Открыв и тут же закрыв рот, она наконец прошептала:

– Нет, это не может быть он. Он бы не стал, даже если… – остановившись глазами на моей ладони, она стеклянным взглядом посмотрела на письмо в моей руке и холодно спросила: – Что это?

Пошевелив пальцами, я заставила бумагу зашуршать.

– Запрос в Яму.

Медленно проведя взглядом по моей руке вверх, Деб остановилась на моем лице. Плотно сжатые губы побелели, глаза метали молнии.

– Ты серьезно, Дафна? – прошептала она, но через секунду уже почти прокричала: – Ты, Темная Мать тебя побери, сейчас серьезно?! – распаляясь с каждой секундой, она сделала шаг в мою сторону, и теперь наши тела почти соприкасались, – Ты хоть знаешь, что с ним там сделают, даже если запрос не будет оправдан?!

Дебора кричала, в ее глазах застыли слезы. Я было начала закипать от криков и уже приготовилась повысить голос в ответ, как вдруг мысль, быстрая, как силва, промелькнула в голове.

– Ты что, не выпила то зелье, что я тебе варила?

Непонимание отразилось в ее глазах лишь на мгновение, затем она отступила и опустила взгляд в пол на несколько секунд. После вновь глянула на меня мокрыми от слез глазами и прошептала:

– Нет. Не смогла…

Стиснув зубы, девушка странно на меня поглядела и, хмыкнув, отошла с дороги. Кивнув в сторону выхода, она с ухмылкой бросила:

– Вперед, принцесса. Я не буду мешать.

На душе стало гадко. Деб пыталась всеми силами подавить рвущееся рыдание, но упорно продолжала держать себя в руках, отвернув от меня лицо. Я хотела было подойти к ней, но она дернулась от моего шага как от пощечины. Плюнув, я побежала к выходу.

Корну нашлись в правой части территории школы, в одном из маленьких сарайчиков сидело три птицы. Стараясь не задумываться о своем страхе и не вспоминать ночную рощу с серебряными березами, я всучила птице сережки, которые давно не носила, и сказала, что ответ на послание нужно дождаться.

Черноликая вылетела из домика, и я решила, что лучшим решением сейчас будет отправиться к себе в комнату, чтобы успокоиться и прийти в порядок.

Без происшествий добравшись до учительского этажа, я зашла в спальню. Смесь из странных эмоций завладела моим сознанием, там было все: сожаление, страх, злость, непонимание, недоверие. От рук все еще пахло горечью полыни, но за пережитыми эмоциями зуд от крапивы совсем не ощущался. Скинув грязную обувь у входа, я сняла и форму. Решив сначала проверить все потайные углы, я обошла покои с рукой наготове, в любую минуту готовясь выпустить заряд в противника.

Везде было пусто.

Вода дарила покой, как делала это и ранее. Еще с детства родители заметили во мне странную любовь к воде. Я могла не вылезать из душа часами, наслаждаясь перешептываниями струек, это странным образом меня успокаивало. Годы шли, ничего не изменилось. Только если раньше я бездумно проводила время под горячими струями, то с возрастом все чаще стала включать холодную воду в попытках привести голову в порядок.

Полумрак спальни помогал, и, сказав самой себе спасибо за зашторенные с утра окна, я, не одеваясь, упала на кровать. Уставившись в потолок и вздохнув, забралась под одеяло. Я не думала, что смогу уснуть, но объятия грез быстро утянули меня в темноту.

Сначала не было ничего, но затем постепенно стали проступать очертания королевского сада. Темнота ночи не позволяла разглядеть что-то дальше вытянутой руки, но редкий свет луны, пробивающийся из-за туч, местами освещал громаду замка. Помявшись, я переступила с ноги на ногу.

Сон мне уже не нравился.

Решив, что стоять без дела все сновидение все равно не получится, я аккуратно пошла вперед, на ощупь ориентируясь в пространстве. Через два шага я почувствовала под ладонями неровную поверхность изгороди. Это был лабиринт. Подумав о том, что раз он подчиняется мне в жизни, то и во сне должен, я напрягла внутреннюю Искру.

Кусты зашевелились, открывая мне путь к беседке.

Замерев на миг, я нерешительно ступила на тропинку. Если перебороть этот страх вживую не получается, так стоило сделать это хотя бы во сне. Когда я вышла на поляну, изгородь за моей спиной сама по себе превратилась в зеленый монолит, отрезав любой путь к отступлению. В напряжении я сжала кулаки, стараясь не дать страху завладеть мной.

Вдруг облака расступились, и небольшой пучок света попал на ротонду, осветив собой белый водопад волос. Инстинктивно отступив, я уперлась спиной в ветки и листья.

– Чего ты там жмешься, как испуганный лепус? Поднимайся уже, – голос Фобоса холодной змеей прополз сквозь темноту ночи ко мне, забрался по ноге, опутал руку и добрался до головы.

Раздраженно цыкнув, я зашагала к беседке и, поднявшись по ступеням, почти вплотную приблизилась к мужчине.

– Думаешь, это смешно? – старясь игнорировать мысль, что я разговариваю сама с собой, я продолжила наступать: – Это, по-твоему, весело?

Ухмыльнувшись, он качнул головой.

– Я понял твой вопрос еще с первого раза, незачем повторять, – махнув рукой на сад, он пояснил: – это твое сознание привело нас сюда, а не мое.

– Это одно и то же, – буркнула я.

– Как скажешь, непокорная, – засмеялся Фобос, но после серьезным тоном продолжил: – почему ты обращаешь внимание не на те вещи? Я не могу всегда быть рядом. Тебе нужно повзрослеть.

Опешив от его слов, я удивленно приподняла брови и, хмыкнув, уронила:

– Триединый! Видимо, я совсем плоха, раз ты выдаешь несвязный набор слов. Тебя никогда не было рядом.

Фобос сдвинул брови, его лицо помрачнело, и утонуло во тьме ночи. Луна вновь скрылась за облаками. Замерев, я молчала, пока не услышала глухие тяжелые шаги по деревянному полу беседки.

– Куда ты? – в голосе было гораздо больше беспокойства, чем я могла себе позволить.

Через несколько секунд его хриплый голос раздался почти у моего лица:

– К тебе, конечно. Чтобы ты не убежала… – я услышала в прозвучавших словах тень упрека и немного обиды, но тон мужчины сразу же изменился: – Как была трусишкой, так и осталась. Малышка Дафни, любящая кроликов…