Баку – Зурбаган

© Эльдар Ахадов, 2024

ISBN 978-5-0064-1736-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Вместо предисловия

Я покинул Баку вечером 11 июня. Но Баку не покинул меня. И мысленно, и душой – я всё ещё там – на площади Фонтанов, на Торговой, на улочках старого города, возле дворца ширваншахов, на бульваре, в аллее шахидов… И волны Каспия с лёгким протяжным шумом ложатся к моим ногам. И ласковый летний хазри нетерпеливо треплет меня за рубашку, словно старый дачный Фокс, вертящийся поскуливая возле раскрытых зелёных железных ворот, застывших в ожидании меня… Я всё ещё там.

Эта книга не-прощания с тобой, мой Баку, мой сказочный Зурбаган, мой город Ветров, город осеннего Бога с голубыми глазами небес. Я не прощаюсь с тобой, Бахтияр, не прощаюсь, Бясти, о, вы, соседи моего детства: великий учёный и великая актриса! Я не прощаюсь с тобой, мой монтинский двор с жизнерадостной ребятней из детского сада, с упругим мячом, летающим среди старых олив под азартные выкрики ребятни постарше…

На кладбище в Сураханах неподалеку от храма Огня Атешгях под могильными плитами покоятся моя младшая сестренка Наиля и мой отец Алихас – мюаллим. Я не прощаюсь с вами, мои родные. Я всегда рядом, где бы я ни был.

Я не прощаюсь ни с теми, кто ушёл, ни с теми, кто ещё остался на белом свете, мои сабирабадские, уладжалинские и бакинские родные и друзья! Вы все – возле моего сердца, где бы я ни был: Бейбала и Нигяр, Шофкет и Низам, Али-Магомед и Назим, Хейрулла, Джамиля и Билял… Я не прощаюсь.

И, конечно, я никогда не смогу проститься с сестрой Шафигой и с мамой – Санией ханум. Вы – глоток моей жизни, вы – самое дорогое, что есть у меня на земле.

Я не прощаюсь. Я здесь. Я всегда с вами…

Ваш Эльдар

Баку – Зурбаган

Однажды, мне приснился сон. На железнодорожной станции города Баку стоит огромный пассажирский поезд, на каждом вагоне которого имеется табличка с удивительной надписью: «Баку – Зурбаган». Тысячи людей заходят в него с вокзальной платформы, рассаживаются согласно местам в своих билетах. Наконец, поезд трогается с места, набирает ход… и медленно исчезает в дали.

В Санкт-Петербурге на улице Декабристов находится дом №11, на котором с 1986 года установлена высеченная из гранита мемориальная доска, гласящая: «В этом доме в 1921—22 годах жил и работал известный советский писатель Александр Грин».

Когда-то до войны моя мама жила в Ленинграде, потом оказалась в блокаде, после первой блокадной зимы ей с сёстрами и её мамой удалось выехать оттуда по Ладожскому озеру. Она была пятилетним ребёнком и, естественно, адреса своего дома помнить не могла. Но существует документ – запрос её отца, моего деда, Хасяна Юсуповича Улубикова, в военкомат Дзержинского района Ленинграда о судьбе его сына, моего дяди-партизана, не вернувшегося с войны. На всяком официальном запросе должен стоять обратный адрес того, кто запрашивает. На дедовом он тоже есть: «улица Декабристов, дом 11». Тот самый – с мемориальной доской о Грине…

«В Баку я сошел на пристань, не зная, что делать… я работал недели две на забивании свай для вдающейся в море пристани; я очень жалел, что эта работа кончилась.

На настиле, проложенном по концам уже вбитых в дно моря свай, стояло сооружение из двух вертикально поставленных бревен; между ними на канате поднимался ручным воротом массивный кусок чугуна. Когда этот груз поднимали к самому верху бревен, он срывался и бил тяжестью сорока пудов по концу вбиваемой сваи, отчего та сразу понижалась на вершок и более.

Я вместе с другими крутил ворот. Плата была восемьдесят копеек в день, расчет по субботам. Подрядчик приносил деньги и четверть водки; мы выпивали по стакану водки и расходились.

Работать у воды было очень приятно, не так жарко, и, главное, работа была тихая, механическая и однообразная. День проходил незаметно.»

Это отрывок из автобиографической повести Александра Грина «Баку».

Сегодня, прогуливаясь по прекрасному бакинскому бульвару с гостями города я непременно рассказываю им о том, что одни из первых свай в основании бакинского бульвара имеют прямое отношение к автору «Алых парусов». И если однажды на рассвете прекрасный корабль мечты с алыми парусами появится не только на Неве для выпускников питерских школ, но и в бакинской бухте, то это будет более чем уместно и справедливо. В основание бакинского бульвара вложена частичка труда Александра Степановича Грина (Гриневского) автора самых романтичных в мире повестей о человеческой мечте, создателя блистающего мира, в котором есть Лисс и Зурбаган, и капитан Грей, и, конечно, юная Ассоль…

С июля 1898 года до начала 1901-го молодой Саша Грин жил и работал в Баку. В ту пору, когда он прибыл в город Ветров на Земле Огней будущему писателю было всего 18 лет.

«Зурбаган – выдуманный приморский город, который фигурирует во многих произведениях Александра Грина, долгое время жившего в Крыму». Так сообщается в Википедии… Откуда взялось это слово у Грина? Что такое «Зур» в переводе с татарского? «Большой». Согласно «Энциклопедическому словарю топонимов Азербайджана», топоним «Зангезур» произошёл от древнеперсидского слова занг («камень, скала») и слова зур («длинный, сильный, большой»), и означает «большая скала, сильный камень». В персидском источнике «зур», как и в удинском (кавказском), означает «сила». В целом татарский. удинский и персидский языки пересеклись в одной географической точке – в Баку, и именно в период нефтяного бума, того самого времени, когда в Баку жил и работал молодой Александр Грин, будущий создатель Зурбагана. Наиболее раннее название города Баку встречается в источниках V – VIII вв. в виде Багаван, Атли (Атши) Багаван и Атши (Атеши) – Багуан. Топоним Багаван состоит из корня «Бага», означающий во многих индоевропейских языках «бог», «солнце». В начале XIX в. востоковед М. Ж. Сэн-Мартэн указывал, что упоминаемый в источниках V – VII вв. Багаван и есть древнее название Баку. Итак, слово Зурбаган состоит из двух частей: Зур, означающей нечто большое или сильное, и Баган или Багуан, Багаван. Зурбаган – «Большой Баку», древний город Бога. Город сильного солнца. Прообраз древнего приморского города Зурбагана из гриновских романов и рассказов…

Весенний туман

В Баку совершенно потрясающие морские туманы. В весенних сумерках на город клубясь надвигается жемчужная стена влажного, пахнущего морской солью, тумана. Ночные городские фонари мерцают сквозь него, создавая совершенно невероятную ауру сказочного нереального мира. В благодатном и таинственном весеннем тумане рождается первая листва: нежная и лёгкая, словно вуаль на кокетливой женской шляпке

Тайны древней земли

Есть в Бакинской бухте, там, где ныне плещутся волны Каспийского моря, место, на котором когда-то стоял средневековый замок Са-Баил. В 1231 году замок выдержал осаду непобедимого монгольского войска, а в 1306 году – был разрушен землетрясением, и вскоре на многие века ушёл под воду… В 350 метрах от этого места на маленьком полуострове, именуемом во времена моего детства Баиловым, когда-то родился я, как и многие бакинцы, в том числе те, которые заслуженно известны несравнимо большему числу людей в этом мире чем ваш рассказчик.

Когда-то мой добрый знакомый Фарид Алиев убедил меня своими пламенными речами в том, что весь Апшеронский полуостров был создан стараниями рыбы кутум, обитавшей с незапамятных времен в океане Тетис и питавшейся исключительно моллюсками. Кутум сотни миллионов лет разгрызала раковины моллюсков, осыпавшиеся на океанское дно. И, в конце концов, этих огрызков набралось столько, что со дна океана поднялась наша земля, состоящая из окаменевших останков ракушек. Если приглядеться к каменным кубикам, из которых здесь построено всё, то можно убедиться, что так оно и есть: все эти кубики – спрессованные миллионами лет остатки ракушек. Я тоже вырос в доме из них.

Дом мой стоял (и стоит, слава Аллаху, доныне) на небольшой возвышенности над бухтой, в детские мои годы пафосно именовавшейся «Шмидтовские горы», в честь лейтенанта Шмидта (помните роман «Золотой телёнок»? В честь того самого героя революции) потому как никакие это, конечно, не горы, но всё-таки возвышенность. По ней испокон веков проходила дорога, которую с конца ХIX века местные называли «Балаханское шоссе», поскольку вела она от города к посёлку Балаханы, воспетому поэтом Есениным, и далее – к приморским посёлкам северного побережья Апшерона, где Сергей Александрович отдыхал на бывшей даче филантропа и нефтяного миллионера Муртузы Мухтарова, разумеется, отобранной у его семьи Советской властью. Миллионер покончил с собой 28 апреля 1920 года, сразу же, как только 11-ая Красная армия захватила Баку…

Изначально, земли, на которых возник пригородный посёлок, ставший позднее городским районом, где доныне стоит дом моих родителей, принадлежали сардару Ашур-Хану Афшару после того, как были дарованы ему в 1743 году Надир-шахом за боевые заслуги. Сардар – титул командующего армией, ведшего боевые действия. Ашур-Хану были пожалованы деревни Забрат, Сабунчи и Кешля. С пустошью, где позднее возник посёлок Монтино, граничит именно та самая Кешля, которая существует и сейчас…

Посёлок Монтино получил своё наименование от большевиков в честь погибшего в годы первой русской революции молодого рабочего-революционера 23-хлетнего парня Петра Монтина. Поскольку он пал жертвой борьбы с царским режимом, его имя следовало географически закрепить и увековечить, что и было сделано в первые же годы Советской власти. Так часть Кешля стала Монтиным.

Как говорится: шли годы, менялись власти. Со временем фамилия жертвы царского режима и наименование местоположения городского посёлка обрели… разный смысл. Слово «Монтино» зажило собственной жизнью, и даже когда новая власть официально лишила этот район города старого названия… слово продолжило свою жизнь в названиях ресторанов, маркетов, кафе и прочих заведений района. Почему? На мой взгляд, покойный бедолага Пётр здесь уже совсем ни при чём. А вот его фамилия – да, при чём. Монт ин. Или инн. Гора. Возвышенность. Во многих западных языках – Монт. «Монтино» – возвышенная местность. Даже торговая марка возникла – с ударением на итальянский манер – «МонтИно».

Чтобы завершить с дореволюционным прошлым Монтино, следует упомянуть о школе №66, в которой я лично в школьные годы проходил уроки труда по овладению рабочей профессией электромонтажника второго разряда. Только недавно мне стало известно о том, что школа была основана в начале ХХ века братьями Нобелями, теми самыми, один из которых, а именно – Альфред, основал когда-то самую знаменитую в мире премию. Так что школа №66 имеет право носить гордое именование «нобелевской». Это правда.

Там же, на Монтино, на месте завода имени того же лейтенанта Шмидта, ныне гордо возвышается диковинной белой горой волнообразное тело детища гениальной иракской женщины-архитектора Захи Хадид: Центр имени Гейдара Алиева. Много лет я чувствовал, что в формах этого всемирно известного выдающегося во всех смыслах здания сокрыта некая историческая информация о прошлом моей малой родины – посёлка Монтино.

Так оно и есть! Недавно мне на глаза попалась старая фотография времён второй мировой войны. На ней – жизнерадостный лётный экипаж, а на заднем плане – передняя часть самолёта и… ангар, чем-то сильно напоминающий творение (или часть творения) Захи Хадид! На территории, прилегающей к селению Кешля с 30-х годов прошлого века по начало 50-х находился бакинский аэродром! Дворец культуры возле Багировского моста изначально назывался Дворцом Авиаторов, а дома на противоположной стороне Балаханского шоссе – были домами военных лётчиков. В 1942 году немецкие самолеты-разведчики всё это прекрасно зафиксировали.

Так что в форме необыкновенного здания Захи Хадид зафиксирована близость этого места к Небу. К великому Тенгри древних тюркских народов.

Странные обстоятельства

Ну, вот, как всегда! Едва лишь автор решит, что тема завершена, как тема тут же поворачивается к нему другой стороной, и выясняется, что на самом деле, как оно там всё было… никто ничего достоверного сказать не может. Есть повод продолжить разговор о Муртузе Мухтарове. Он был упомянут мной в отрывке, связанном с рассуждениями о дороге, именуемой «Балаханским шоссе»: «… поскольку вела она от города к посёлку Балаханы, воспетому поэтом Есениным, и далее – к приморским посёлкам северного побережья Апшерона, где Сергей Александрович отдыхал на бывшей даче филантропа и нефтяного миллионера Муртузы Мухтарова, разумеется, отобранной у его семьи Советской властью. Миллионер покончил с собой 28 апреля 1920 года, сразу же, как только 11-ая Красная армия захватила Баку…» Только я разместил статью, как тут же получил уточнение относительно господина миллионера: «Хочется добавить, что Муртузу Мухтарова убили, когда он застрелил одного из конных красноармейцев, ворвавшихся в его дом, в здание, где ныне располагается Президиум Академии наук». Покончил с собой или убили – результат вроде бы одинаковый, но отношение к покойнику традиционно разное. Самоубийца или жертва убийства? Самоубийц не то, чтобы в храмах, но и на кладбищах как бы хоронить не принято. Не так ли? При этом, как известно, могила Муртузы Мухтарова находится во дворе мечети, построенной на его средства в родном Амираджане.

Версия номер один: Мухтаров сам застрелился. Неправда. Самоубийц не хоронят в Храмах.

Версия номер два. Мухтаров скончался в здании, в котором сейчас располагается Академия наук. Сомнительно. Академия наук никогда не находилась во Дворце бракосочетаний.

Версия номер три. Во дворец Мухтарова ворвались большевики. Один из них был на коне. Мухтаров не выдержал такого варварства и застрелил несколько человек. Нереально. Мухтаров в 63 года не был боевым стрелком, а пистолет – не то оружие, из которого можно подряд застрелить нескольких вооружённых (!!!) солдат. Как минимум, должна была начаться перестрелка! Но о ней нигде нет ни слова.

Версия номер четыре. Во двор дворца Мухтарова въехали конные красноармейцы с постановлением об аресте хозяина и его семьи. Услыхав шум, хозяин вышел на балкон. Возмутившись наглостью конных визитёров, он спросил их, как они осмелились въехать на лошадях во двор, устланный дорогим итальянским мрамором? Услышав вместо ответа мат, Муртуза, достал револьвер и расстрелял визитеров, оставив последнюю пулю для себя. Однако, последняя пуля попала неудачно, и Муртуза перед смертью мучился еще два дня, истекая кровью.

И у этого свидетельства есть множество слабых мест: во-первых, сходу перебить всех, не будучи киношным Чингачгуком, очень сомнительно. Во-вторых, кто бы из красноармейцев оставил умирать врага на двое суток, не добив его штыком и не разрубив сердобольной шашкой? Никто. В-третьих, полагать, что за двое суток обстрелянным классовым врагом красноармейцам подмога не пришла – вообще глупо. В-четвертых, так же глупо полагать, что его жену не только не арестовали, но в итоге оставили жить в том же дворце, пусть даже и в подвале. А её оставили! В-пятых, даже если истекающего кровью Мухтарова за двое суток не догадались добить, то почему никто не вызвал ему врача и не перевязал герою раны? Ответ один: потому что всё было не так.

Скорее всего Муртуза Мухтаров был убит, по крайней мере можно достаточно твёрдо сказать только одно: ни в каком смысле сам себя он не убивал. И да: с приходом большевиков Мухтарова не стало. Это правда.

Кстати, перед самой сдачей дворца, который Муртуза подарил своей супруге вскоре после свадьбы, с лесов, с самого верха, сорвался подрядчик и разбился насмерть. Его молодая жена, узнав об этом, с горя покончила с собой. А поселившийся летом 1925 на его даче поэт Сергей Есенин в декабре того же года при странных обстоятельствах был найден мертвым в питерской гостинице… И про него тоже сказали, что он сам себя, несмотря на то, что следы на теле были такими, которые сам себе человек не в состоянии нанести.

Но, как всегда, власть заявила то, что ей было выгодней сказать.

Тайна хамсе

Поговорим о самом простом, о том, о чём каждый из нас полагает, что знает всё или почти всё. О словах. У каждого слова, как у драгоценного камня, есть своя глубина преломления света. Достаточно небольшого поворота во времени и свет начинает отражать явления этого мира иначе, по-другому. И тогда меняется многое, меняемся мы сами, меняется само время, меняется пространство, и вселенная живёт уже по иным законам. И тогда на смену геометрии Евклида приходит геометрия Лобачевского, а на смену механики Ньютона – квантовая механика. К чему это приводит? Это приводит к тому, что если вчера мы могли через отдельно расположенную точку провести только одну линию, параллельную другой, то теперь через эту же точку мы в состоянии провести бесконечное количество параллельных линий. Точно так же, если вчера наша бесконечно малая частица могла находиться в одно и то же время в одном единственном месте, то теперь наша частица может одновременно находиться в двух и более разных местах, и мы не сможем определить её точного положения, потому что она везде! Такова суть теории вибраций, по которой наш мир состоит не из точек, находящихся во времени, а из множества локальных вибраций, не имеющих определённых границ и координат. Наш мир вибрирует во времени и одномоментно находится в разных точках. Именно это свойство и позволяет ему существовать!

Особенно чётко подобное явление прослеживается в художественной литературе и в живой непосредственной речи. Достаточно лишь немного изменить направленность сюжета или смысл речи и в итоге мы получим совершенно иной мир восприятий! Парадокс? Нет. Вселенский закон гармонии.

Подтвердить эту идею нам поможет обращение к богатейшему наследию гениального поэта и мыслителя XII века, Низами Гянджеви.

Низами известен как автор пяти эпических поэм, дошедших до наших дней под общим названием «Хамсе» («Пятерица»), которая включает в себя пять поэм: «Сокровищница тайн», «Хосров и Ширин», «Лейли и Меджнун», «Семь красавиц» и «Искендер-наме».

Остановимся на первом же слове, с которого открывается сокровищница поэзии Низами. Почему Великий Мастер назвал детище всей своей творческой жизни этим вроде бы таким простым словом? Что мы знаем о Хамсе? Через несколько минут вы все убедитесь в том, что мы не знаем и тысячной доли того смысла этого слова, который был известен Низами, и который он использовал, называя именно им собрание своих поэм!

Что же такое «хамса»? Этим словом на Востоке с древнейших времён именовался защитный амулет в форме открытой ладони с пятью пальцами. Мусульмане называют этот символ «рукой Фатимы», а иудеи – «рукой Мириам». Как правило, хамса бывает симметричной, с большими пальцами с двух сторон, а не копирует анатомическую форму ладони. Мусульманская хамса содержит образ глаза, а иудейская – звезду Давида или букву хе.

Археологические раскопки свидетельствуют о том, что направленная вниз хамса использовалась на всём Ближнем Востоке как защитный амулет ещё задолго до его использования приверженцами монотеистических религий. Их попросту ещё не существовало, а хамса уже была! Универсальный знак защиты, образ открытой правой ладони виден ещё в месопотамских амулетах «рука Инанны» (или «рука богини Иштар»).

Амулет Mano Pantea, известный в Древнем Египте, Абхая-мудра Будды – раскрытая ладонь правой руки, индийские учения защиты (Джармачакра-мудра) – все они имеют явную логическую связь с происхождением хамсы. Кстати, за пределами ближневосточного региона символ хамсы встречается в Индии, где в джайнизме означает сознательный отказ от насилия.

В исламе пять пальцев на руке символизировали семейство пророка Мухаммеда: Сам Пророк, его дочь Фатима, зять – Имам Али и внуки Имам Хусейн и Имам Хасан. Также амулет хамса символизирует пять столпов ислама: вера, пост, хадж, молитва и благотворительность. Второе название талисмана хамса связано с легендой о дочери пророка Мухаммада, которая якобы начала перемешивать кипящую халву ладонью, узнав, что её муж Имам Али привёл в дом новую жену. На самом деле эта легенда не соответствует историческим фактам, так как Али не женился ни на каких других женщинах, пока была жива Фатима.

Хамса была чрезвычайно популярна в Испании до тех пор, пока Епископальный комитет, созванный императором Карлом V в 1526 году, не издал указ, вводящий запрет на Руку Фатимы, а также все амулеты в виде открытой правой руки.

В Африке хамса была так популярна среди берберов, что ввиду её значимости для берберской и арабской культур она вошла в состав герба Алжира!

Путь хамсы в еврейской культуре и её популярность, особенно в еврейских общинах сефардов и мизрахим, можно проследить благодаря её использованию в исламе. Хамса была принята и используется евреями, живущими в исламском мире. В иудаизме хамса также известна как «Яд ха-хамеш» («Рука пяти») или «Рука Мириам», по имени сестры Моисея и Аарона – Мириам. Хамсу также связывают с пятью книгами иудейской Торы. Евреи используют хамсу как защитный амулет против сглаза. Её можно найти у входа в иудейский дом, в машине, брелоках, на браслетах и в виде кулонов. Часто в центре хамсы помещаются другие символы, защищающие от сглаза, – изображение рыб, глаз или Звезда Давида. Считается, что синий, а особенно голубой цвет также защищает от дурного глаза, и мы часто видим хамсы такого цвета или украшенные полудрагоценными камнями разных оттенков, от синего до бирюзового. В иудаизме хамсы часто украшают молитвами для защиты, такими как «Шма Исраэль»» («Слушай, Израиль» – одна из главнейших молитв), «Биркат ха-Баит» (благословение жилища), «Тфилат ха-Дерех» (молитва путешествующих) и другие…

Зная всё это, мы не сомневаемся в том, что великий Низами Гянджеви выбрал для общего именования пяти своих бессмертных поэм слово Хамса отнюдь не случайно. Зная о многозначности, глубокой древней истории и силе слова, мы уже иначе воспринимаем текст произведений великого поэта! На наш взгляд об истинной силе произнесённого или написанного слова говорит и знаменитая бессмертная строка другого азербайджанского поэта – Имадеддина Насими, родившегося спустя 200 лет,: «В меня вместятся оба мира, но в этот мир я не вмещусь…» О влиянии Хамсы Низами на мировую литературу и культуру, о немеркнущем свете поэзии Низами в прошлом, настоящем и будущем человечества, безусловно, можно и нужно регулярно напоминать и нынешнему, и грядущим поколениям. Кстати, почти через триста лет после Низами (1483 – 1485 гг.) другой великий поэт Востока – Алишер Навои написал на чагатайском языке свою «Хамса» – пять поэм, перекликающихся с поэмами Низами. Воистину, великие творения побуждают к великому!

Кстати, несколько слов о том, кем был Низами Гянджеви по происхождению: существует широко распространённое ошибочное мнение о том, что Низами был персидским поэтом, и вообще, в Гяндже основным населением в то время были персы, а значит, не было никакого азербайджанского города Гянджа, это был персидский город. На каком же основании утверждается что Гянджеви был персом? Представьте себе: на том основании, что он писал на фарси. Давайте, обратимся к логике: в России существует множество народов, общающихся между собой на русском языке. Значит ли это, что все люди в России, говорящие и пишущие на русском языке, являются русскими? Разумеется, нет. Язык фарси, так же, как и арабский, английский, испанский, китайский, французский и немецкий для многих людей являлся в средние века не родным языком, а языком межнационального общения! Татарин, пишущий на русском, русским от этого не становится, он остаётся татарином. Еврей, говорящий по-немецки, согласитесь, всё-таки еврей, а не немец. Или не так? Или всё-таки уже немец, раз говорит по-немецки?

Нет, конечно.

Всемирно известный английский писатель Джозеф Конрад, на самом деле родился на Украине от родителей-поляков и до двадцати лет ни слова по-английски не знал. И поляки по праву гордятся им, хотя если следовать логике некоторых больших специалистов по якобы персидскому поэту Низами, Конрад никак не мог быть поляком: родился не в Польше, писал на английском, умер в Англии. Ну, какой он поляк? А он – поляк. Настоящий поляк! Юзеф Теодор Конрад Коженёвский – вот его настоящее имя. И этого никто в мире не оспаривает и у Конрада не отнимает!

Да, Низами пользовался персидской письменностью, но делать на этом основании вывод о том, что он был не азербайджанцем, а персом – крайне ошибочно. Действительно, во времена жизни Низами процесс формирования азербайджанского народа ещё не завершился, но те племена и народности, которые составили эту нацию, уже присутствовали всюду на территории, прилегающей к Гяндже, и в ней самой. Азербайджанцы относятся к каспийскому типу европеоидной расы. По данным археологии, каспийский подтип является одним из древнейших антропологических типов на Кавказе. Распространён на территории Закавказья, к этому типу относятся азербайджанцы, курды, таты-мусульмане, цахуры, талыши, кумыки и белуджи. Большая российская энциклопедия субэтнической группой азербайджанцев называет айрумов, отмечая близость к ним афшаров, баятов, карадагцев, карапапахов, падаров, шахсевенов и др. К субэтническим группам относятся также каджары, терекеме, и другие группы этносов, из которых теперь сложена азербайджанская нация. Низами жил в городе, находившемся посреди земель, на которых существовал этот прото-азербайджанский союз тюркоязычных племен, не имевший в те времена собственной письменности. Однако, делает ли кто-то из учёных на этом основании скоропалительный вывод о том, что они были персами? Никто.

Впрочем, титаны поэтической мысли, подобные Низами Гянджеви, мыслящие масштабами Вселенной, являются достоянием не одного племени, народа или нации, а всего человечества. Смеем предположить, что если по теории Большого Взрыва весь наш физический мир возник из бесконечно малой виртуальной точки, а значит, первоначальный источник нашего существования – та самая виртуальная (воображаемая) точка, то причиной её собственного возникновения должно быть явилась некая поэтическая мысль, ибо над мыслями не властны никакое время и никакое пространство!

Все мы – люди, любящие свои семьи, свою землю, свою историю, свой народ. Но территория любой страны является лишь частью территории планеты Земля. Любая история народа и любой народ на Земле принадлежат всей нашей планете. Суть поэзии, суть художественной литературы в целом – это любовь. Любовь к Земле, через конкретную ее часть, к человечеству через каждый из составляющих его народов. Именно об этом постоянно говорят и пишут поэты и писатели. Давно настала пора прислушаться к их мнению.

Однажды, много лет спустя

Эта история началась 87 лет назад. Осенью 1937 года Хасян Юсупович Улубиков, работавший ранее в родном селе Усть-Уза Шемышейского района Пензенской области сначала председателем сельсовета (1928—29 гг.), а в 1935 году там же – председателем колхоза «Заря», забрал семью и увез всех домочадцев в Ленинград. Моей маме в ту пору было несколько дней от роду. К началу войны семья Хасяна Юсуповича Улубикова состояла из супруги (моей бабушки) Афифи Айнетдиновны Улубиковой (в девичестве Яфаровой) 1904 г.р., старшего сына Ханяфи Хасяновича (Фёдора Васильевича) Улубикова 1924 г.р., дочери Мушвики Хасяновны (в русской среде – Нина Васильевна) 1926 г.р., дочери Закии Хасяновны (Зоя Васильевна) 1929 г.р., дочери Сании Хасяновны (Александра Васильевна) 1937 г.р. и младшего сына Хариса Хасяновича 1941 г. р. Сания Хасяновна – моя будущая мать. Адрес, указанный дедом в анкете, как место проживания – Ленинград, улица Декабристов, дом 11, квартира 11.

Там и застала их война, нанёсшая огромный урон всей моей татарской родне. Сестра деда Зайняб Юсуповна и пятеро её детей умерли от голода и похоронены на Пискарёвском кладбище, в братской могиле. Умер от голода и младший братишка моей матери Харис Юсупович. А старший – по совсем недавно полученным мной сведениям погиб 6 марта 1945 года в бою с фашистами на территории Латвии… Призван он был Дзержинским РВК города Ленинграда.

Детская память избирательна и запоминает в основном самые яркие моменты, казавшиеся наиболее значительными ребёнку. Мама запомнила огромный овальный стол в их квартире, за которым нередко собиралась их ленинградская родня. Так из Гатчины, где проживал с семьей младший брат Хасяна Мирза Юсупович с женой Марией Исмайловной и сыном, они по-семейному приезжали к ним на улицу Декабристов. А однажды старшие мамины сестры отправились без ведома родителей в гости к дяде Мирзе. Мама запомнила сколько было дома переживаний у взрослых до того, как «пропажи» нашлись. Мирза-джон (так звал его старший брат Хасян) служил командиром танка и убыл на фронт буквально через несколько дней после начала войны. Жили они с Марией Исмайловной перед войной в Гатчине, именовавшейся в те годы Красногвардейском, по адресу Малая Заводная Кольцевая дом 38.

Там же, в Ленинграде жили (да и сейчас живут) Мартыновы – двоюродные Хасяна Юсуповича по его матери, урождённой Мартыновой Халими Арифулловны. Дети её младшего брата Абдуллы Арифулловича Равиль и Гельжиган тоже умерли в блокадном городе, Выжил один лишь Энвер Абдуллович, он вырос и стал отцом Равиля Мартынова – выдающегося советского и российского дирижёра, основателя и первого руководителя Санкт-Петербургского государственного симфонического оркестра. Ныне его нет среди живых, но остался его сын – выдающийся трубач оркестра Мариинского театра оперы и балета под управлением Валерия Гергиева – Тимур Равильевич Мартынов. Мы с ним знакомы: виделись и у него в Санкт-Петербурге, и у меня в Красноярске.

Кстати, мама помнит, что до войны у её мамы, то есть, у моей бабушки, в гардеробе были специальные театральные туфельки. Наверняка они с дедом посещали Мариинский театр (тогда имени С. М. Кирова), благо, он находился совсем рядом, в нескольких кварталах от дома. Ещё один яркий момент детской маминой памяти – говорящий попугай, которого принес однажды с птичьего рынка папа Хасян Юсупович. Попугай был не только говорящим, а ещё и пожилым плюс не в меру наблюдательным, что очень не нравилось маминой сестре Зое (Закие), в ту пору ученице младших классов. Она бросала в него подушку-думку, а он в панике летал по квартире и орал «Горрродовой! Горродовой!». Видимо, помнил про блюстителей порядка царских времён.

Не стану пересказывать все ужасы войны и блокады. Слава Богу, я знаю о них только по книгам, фильмам, воспоминаниям тех, кого уже нет и по тому, о чем рассказывала мама…

В 1957 году она приехала в Баку в гости к двоюродной сестре, жившей в посёлке «Восьмой километр», устроилась на фабрику, а в 1959 вышла замуж за моего отца. Вся её бакинская жизнь – это и моя жизнь тоже, я родился в 1960. В День Победы мы поминали маминых и папиных близких, которых унесла с собой огненная река войны. Впрочем, они незримо всегда оставались рядом с нами: мамины братья Ханяфи и маленький Харис, папин брат Алибала, брат деда – тот самый Мирза-джон и его жена Мария, муж папиной сестры Азизбеим, мамина тётя Зайняб и все её дети, мамин двоюродный брат Али, и ещё, ещё, ещё… бесконечный ряд родных, навсегда исчезнувших, но не забытых имён…

В последние годы ленинградской маминой странице жизни стали уделять больше внимания. В январе этого года, в канун 80-летия полного освобождения Ленинграда от фашистской блокады небольшой видеосюжет о ней попал в передачу о юбилейной дате новостного агентства Sputnik – Азербайджан.

2 апреля 2024 мама была приглашена на встречу с Губернатором Санкт-Петербурга Александром Дмитриевичем Бегловым, находившимся в Баку с официальным визитом. До наших дней в городе дожили всего несколько блокадниц. Александр Дмитриевич уделил внимание каждой из них, а моей матери вручил награду Правительства Санкт-Петербурга: почётный знак – медаль «В честь 80-летия полного освобождения Ленинграда от фашистской блокады».

А 24 июня сего года в Свято-Троицкой Сергиевой Лавре, основанной игуменом и чудотворцем всея Руси Се́ргием Ра́донежским, состоялась церемония награждения победителей Второго Международного Марафона чтецов «Чтобы помнили дети», посвященного событиям и участникам Великой Отечественной войны. И первое место было присуждено юноше, прочитавшему мой рассказ о маме «Война кончилась», – Александру Борукову из города Сергиев Посад. Участниками проекта были тысячи юных чтецов из множества регионов России а также из других стран – участниц второй мировой войны…

И там, перед всем миром, в самом сердце России – в Свято-Троицкой Сергиевой Лавре, на большом экране просторного зала Московской духовной академии я увидел твоё лицо, мама, святое лицо той маленькой ленинградской девочки, которая пережила блокаду и выстояла вместе со всем народом, выстояла, не взирая ни на что…

Я горжусь тобой, мама.

Уладжалинский осётр

Было в древние незапамятные времена такое племя – Уладж, по крайней мере, в исторических источниках подобное наименование среди тюркских племен можно найти. И вот уже сотни лет стоит на берегу Куры крупное богатое село – Уладжалы, то есть, в переводе – место, принадлежащее племени Уладжей. Не редко берега буйной при разливах Куры меняли свои очертания, река оставляла после себя плодороднейший слой почвы, щедрую на урожай землю. И село процветало. В этом селе когда-то родился мой отец Алихас, там жила семья моего деда Аббас-Гулу.