Дефицит разума как главная проблема гуманитарной культуры
Доклад 1
1. Какофония рассудка или голос разума?
«Философия и изучение действительного мира
относятся друг к другу как онанизм и половая
любовь». Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 3, С. 225.
Одной из актуальных проблем современности стала проблема кризиса культуры и его первопричин. Однако среди философов, культурологов, социологов нет единства в оценке причин кризиса культуры. Как правило, она дается на основе анализа науки и техники, морали, массовой культуры, религии, искусства и т.д. Причем, одним из подтверждений кризиса цивилизации является то, что стремительно растущий энергетический потенциал опережает возможности культурной регуляции, которая перестала соответствовать новым инструментальным возможностям человечества2. То есть, нарушился баланс между технико-технологическим потенциалом общества и нравственной зрелостью человека.
В результате в руках недоразвитых в интеллектуальном и нравственном отношении людей, в руках проходимцев и жуликов, в руках авторитарно ориентированных личностей сосредоточились огромные материальные, административные, политические и другие ресурсы, которыми они распоряжаются в своих личных интересах, выдаваемых за интересы всего общества, что таит в себе угрозу гибели человечества. В итоге, философы приходят к выводу, что кризис культуры есть кризис современного человека вообще. Отмечают падение его веры в рациональное постижение мира, в науку, утрату смысла жизни и другие черты кризисного состояния, породившие упадок традиционных ценностей3.
На мой взгляд, человек в массе своей, так и не пришел к пониманию мира, в котором он живет. Он не понимает, как этот мир устроен, как к нему надо относиться, что такое хорошо, а что такое плохо. Особенно это касается социальной среды обитания человека. И в этом плане прав был основатель феноменологии Эдмунд Гуссерль, полагавший, что корни европейского кризиса следует искать в сбившемся с пути рационализме.
Поддерживая эту мысль, хочу на конкретных историко-философских примерах показать роковую связь современного положения в культуре, с тысячелетиями складывавшейся ситуации во всем социально-гуманитарном знании. Сегодня это проявилось в резком отставании гуманитарного мышления от естественно-технического мышления, а в итоге – в пропасти между научно-технической и гуманитарной культурой, в вопиющем несоответствии между интеллектуальным и нравственным развитием человека.
Таким образом, целью написания данной статьи является изучение главных причин кризиса современной культуры, выразившегося в резком отставании гуманитарного мышления от естественно-технического мышления. Тогда как поставленной задачей является поиск пути выхода из затянувшегося на века кризиса культуры.
Теоретико-методологической основой предлагаемой концепции является разработанный мной философский метод умственного развития – трилогия ума. Этот метод сближает естественнонаучное и гуманитарное мышление на основе выделенных еще в древности сравнительных понятий, общих для осмысления природного и социального мира. Он позволяет не только осмысливать прошлое и настоящее, но и предвидеть будущее.
На материале конкретных наук был исследован тип мышления представителей естественнонаучного знания в сравнении его с мышлением гуманитариев в течение последних двадцати пяти веков. В результате я пришел к выводу, что на сегодняшний день в человеческой культуре существует как минимум четыре различных типа мышления – «дологическое», «формально-логическое, т.е. рассудочное», и две формы разумного мышления. Причем развитие естественных наук, техники и технологий было обусловлено становлением именно разумного мышления, отражающего природные причинно-следственные связи. Тогда как доминирующий сегодня в социально-гуманитарном знании тип мышления, можно охарактеризовать не иначе, как рассудочное мышление, обусловленное формально-логическими связями.
Осмысление того, что есть ум, а что такое рассудок и разум, как происходит у людей мыслительный процесс, позволило мне по-новому взглянуть на первопричины кризиса, обусловленные, на мой взгляд, затянувшимся на века спором между Платоном и Аристотелем: каким должно быть философское мышление? Является ли оно проявлением какофонии4 рассудка или же оно должно отражать голос разума?
В зависимости от того, чью сторону принять в споре величайших древнегреческих философов, мы приходим к двум, совершенно разным способам осмысления мира: к абстрактно-всеобщему платоновскому и конкретно-всеобщему аристотелевскому мышлению.
У Платона философское мышление обитало в царстве вечных и неизменных идей, которые образуют соподчинение, или иерархию, на вершине которой стоит знание об «идее» блага. Поэтому специфику мышления Платон видит в ступенчатом переходе от одного общего понятия к другому, более общему, и даже предельно общему. С легкой руки Платона философия как любовь к мудрости стала «системой наиболее общих понятий о мире и человеке». Такой подход превратил ее в рассудочную, абстрактно-всеобщую дефинитивную философию, а вместе с ней и все социально-гуманитарное знание стало использовать рассудочное мышление.
Аристотель кардинально расходится со своим оппонентом в понимании того, каким должно быть философское мышление. Ссылаясь на досократовскую традицию, для которой философское осмысление мира было наукой о первых причинах и началах, Аристотель выделяет четыре вида противолежания: противоречащее, противоположное, соотнесенное, лишенность и обладание, а также первое «откуда» и последнее «куда», которые обусловлены разного рода возникновением и уничтожением» [1, С. 121 – 168].
Когда люди осмысливают мир при помощи этих сравнительных понятий, между ними возникает взаимопонимание, поскольку лежащие в основе этих абстракций объективные законы, носят принудительный характер. Отсюда следует диктатура разума (голос разума), которая нас объединяет.
Иное дело «новаторский» подход Сократа и Платона. Лежащее в его основе рассудочное мышление позволяет одному человеку понимать под предельно общими классификационными понятиями, например, понятиями «свобода», «справедливость», «мужество» – одно, а другому человеку – другое. Это препятствует взаимопониманию между людьми, ибо в отличие от разума5, призванного однозначно понимать природные и социальные законы, рассудок допускает плюрализм мнений (какофония рассудка). Поэтому он зачастую разделяет людей.
Осмысляя учения предшественников, Аристотель приходит к выводу о том, что для объяснения всего круга природных и социальных явлений надо исходить из найденных досократовской философией объективных начал. Не случайно многие его произведения, например, «Метафизика», «Категории», «Физика», а также его произведения по логике и этике, строятся с учетом все тех же начал – видов противолежания.
Не ставя перед собой цель, которую поставил Аристотель – противодействие распространению платоновских идей, считаю, что аристотелевское понимание философии и способ, каким он осмысливал реальность, имеет такое же право на жизнь, как и платоновское. Поэтому возродить мышление Аристотеля – святой долг не только им же прославленных македонцев и греков, но и всех философов, которые считают Аристотеля великим и ратуют за создание философии как объективной науки.
2. Новый метод мышления – трилогия ума
В древности не случайно считалось, что познание связано с операцией «сравнение», позволяющей выявлять исходные начала бытия, которые Аристотель называл видами «противолежания». У Аристотеля их четыре: «противоречащее, противоположное, соотнесенное, лишенность и обладание.
Удивительным является то, что Аристотелю удалось однозначно определить эти исходные для науки понятия, привязать их к опыту, установить однозначное соответствие между каждым из них и множеством объектов действительности, подпадающих под определение этих понятий.
Каждое из четырех понятий – логосов отражает объективную реальность вне зависимости от ее природной или социальной обусловленности, что важно при создании междисциплинарного научного метода.
При этом оказалось, что «лишенность и обладание» – является частным случаем «соотнесенного», когда одна из соотносимых его сторон, вырождается до состояния «лишенности». Примером может служить отношение, например, между «большим» и «меньшим». В том случае когда, «меньшее» уменьшается до нуля, тогда «соотнесенное» превращается в «лишенность и обладание».
Поэтому речь у нас должна идти не о четырех, а о трех видах противолежания, представленных на Схеме 1, где понятия «Тождественное» и «Различное», разведенные по разные стороны Схемы, обусловливают «противоречащее» – один из видов аристотелевского противолежания.
Схема 1. Аристотелевские начала в нашей интерпретации
Беда философии и всех других направлений социально-гуманитарного знания в том, что понятие «противоположности» стали использовать в предельно широком (Платоновском) смысле – как абстрактно – всеобщее понятие, включающее в себя бесконечное множество конкретно – всеобщих смыслов. Это главный недостаток претендующей на разумность не только классической диалектики, но и всего социально-гуманитарного знания.
В этом отношении наиболее обоснованную позицию занимал Аристотель, который за понятием «противоположности» закрепил один и только один смысл, понимая противоположности не иначе как «избыток» и «недостаток» какого-либо субстрата относительно «промежуточного». Примером могут служить «большое» и «малое», которые по отношению друг к другу будут «соотнесенными» понятиями, тогда как по отношению к «промежуточному» положению они же будут «противоположностями» [2, С. 79 – 86]. Так понимали противоположности многие досократики, которые осмысливали это отношение при помощи широко известного в древности «образа весов». Причем с их учениями мы знакомы благодаря Аристотелю.
Другой древний образ – образ натягиваемого лука, давал наглядное представление о другом противопоставлении – об ортогональной диспозиции [3, С. 86-88], раскрывающей взаимодействие не одной, а двух неразрывно связанных между собой пар противоположностей. Так в поэме Гесиода «Труды и дни» мы находим осмысление двух диаметрально противопо-ложных процессов – уничтожения и возникновения, характеризующихся понятиями «дике» и «адике».
Одна из них, сходящаяся пара (дике) связана с концами натягиваемого лука, тогда как другая, расходящаяся пара (адике) располагается на участке стрелы, заключенной между тетивой и древком лука. Пропагандистом этой мыслительной формы в древней Греции был Гераклит, предлагавший для осмысления циклических, т.е. обменных процессов использовать понятие «сходяшееся-расходящееся» обусловленное «гармонией лука и лиры». Платон приводит слова Гераклита [DK, Fr. 51 ], который «говорит, что единое, “расходясь [~ враждуя], само с собою сходится [~ ладит]”, примером чего служит “гармония лука и лиры”» [4, С. 113].
Но все попытки, направленные на введение в социально-гуманитарное знание ортогональной диспозиции, отражающей энергетику природных и социальных обменов (ритмов, циклов, колебаний, волн) оказались абсолютно не востребованными. «Они не понимают, сокрушается Гераклит, как «расходящееся» само с собой согласуется: возвращающаяся (к себе) гармония, как у лука и лиры» [5, DK, Fr. 51 ].
Рассудочное мышление современных гуманитариев также отторгает эту абстракцию, показывая, тем самым свою неспособность стать разумным. Отсюда же следует неспособность наших современников поразмыслить над тем, как протекал мыслительный процесс у ионийских философов, а позже – и у Аристотеля.
Вместе с тем, для разумного осмысления общества, понимаемого как процесс обмена ресурсами, недостаточно пользоваться аристотелевским понятием «противоположное», поскольку в обменном процессе, как учил еще Гераклит, участвует не одна, а две пары противоположностей (дике и адике). Совместно они образуют более сложное понятие – «сходящееся-расходящееся», связывающее два процесса в один, более сложный процесс (ортогональное), – как ту «клеточку», которая позволяет осмысливать любые обменные процессы и их совокупность с позиций науки.
Если предшественники Гераклита и Аристотель для осмысления процессов возникновения и уничтожения использовали то одно (адике), то другое (дике) начало, то Гераклит нашел более сложную мыслительную форму, благодаря которой осмысливал мироустройство как совокупность обменов. «Все обменивается на огонь и огонь – на все, как товары на золото и золото на товары» [DK, Fr. 90].
Поэтому мудрость, по определению Гераклита, заключается «в том, чтобы знать все, как одно», т.е. как некий совокупный обмен, как гармонию лука и лиры.